Анна Генриетта — младшая дочь правящей династии Туссента, кузина Эмгыра вар Эмрейса, императора Нильфгаарда. В детстве много и с удовольствием проказничала, ничем не уступая старшей сестре, которая отхватывала родительского нагоняя гораздо чаще ввиду определённых обстоятельств, которые значились неоспоримым фактом того, что Сильвия-Анна якобы проклята. Анариетта была ангелочком в глазах отца и матери, а ангелочек, по всей видимости, не может так бесчинствовать при дворе, на такое способна только Сианна. Во всяком случае, так думали родители.

Когда точка невозврата по шкале терпения была пройдена, было вынесено решение отослать старшую сестру подальше от княжества, чтобы не навлекала беду и по факту существования не позорила правящую верхушку. Поскольку отношения у девочек были крайне тёплые и доверительные, маленькая княжна с величайшим трудом перенесла разлуку. Анариетта горевала денно и нощно, пока не приняла волевое решение в будущем разыскать сестру, а пока что просто схоронить тоску глубоко в сердце. Она не пожалеет ни сил, ни времени, ни средств, приложит всё своё упорство — оставалось только дорасти до этого момента, когда власти в ручках будет поболее.

Жить без надёжной поддержки и опоры оказалось невыносимо, но благо на горизонте появилась Фрингилья Виго, которая не могла похвастаться близкой родственной связью с Анной Генриеттой, но и того, что имелось, было вполне достаточно. Фрингилья стала новым другом и соратником, но не могла поддержать внутреннего проказника наследницы, так что со временем княгиня отбросила бестолковые ребячества и сосредоточилась на учёбе и познании мира. Особенно во втором дальняя кузина оказалась жуть как полезна, ведь её отправляли почти что по всему свету, а по возвращении Анариетту ждали рассказы об удивительных городах, существах и делах. Та и сама путешествовала, но значительно меньше и не так продолжительно.

Неминуемо приближался возраст, в котором молодой княжне следовало обзавестись узами брака. Девушка была немного напугана, но предвкушала долгую и счастливую жизнь с любимым супругом, покуда смерть не разлучит их. Однако, испугалась она ещё больше, когда предполагаемая партия оказалась многим старше самой Анариетты, да и на героя её романа Раймунд не походил от слова совсем. Но долг и честь — есть долг и честь, да и такой брак не был открытием века, её к этому готовили с тех самых пор, как выслали Сианну.

Раймунд оказался жёстким, но сильным мужчиной, несмотря на возраст, который в глазах молодой жены искажался в бóльшую сторону. Поначалу всё было совсем не плохо, даже очень хорошо. Князь был внимателен к супруге, открывал для неё мир заново, многому научил, стал защитником и старшим товарищем. Он с небывалым размахом бросал к её ногам все блага и удовольствия, исполнял капризы, не обошёл стороной и старое желание разыскать сестру (безуспешно, правда, но порыв был засчитан). Они в какой-то степени любили друг друга, но ценность этой любви не прошла проверку временем. 

Прошли месяцы, пошли годы, Раймунд наигрался и обратил свой взор на других женщин: помоложе, поопытнее, покрасивее, поинтереснее. Воспитанную в понятиях доблести и верности Анну это ранило так же сильно, как и ссылка дражайшей сестры. Капризная и вспыльчивая княжна закатила скандал, доселе невиданный стенами замка Боклера, а чтобы ранить мужа хоть немного, обещалась отплатить ему той же монетой. Но не тут-то было. Выяснилось, что Раймунд не видит ничего такого эдакого в своём форменном блядстве, но и терпеть неверную жену тоже не собирается. Ответ был предельно ясен и понятен — Анариетта почувствовала себя в западне. С тех пор их связывали лишь праздники, по традиции которых герцогиня должна сидеть подле герцога, в свою очередь показательно её обожающего. В остальное же время Раймунд без тени сомнения и какого-либо зазрения совести путешествовал между городами и ногами своих многочисленных любовниц.

Робко и осторожно княгиня решилась-таки познать вкус супружеской измены, поначалу не поддаваясь ничему, кроме влечения и интереса к другим мужчинам. Ей было просто любопытно, а каково оно? Вольности Анариетта позволяла себе только во время отъезда супруга, при встрече же выражая сухую холодность, в надежде на то, что Раймунд захочет «вернуть былое» по методу холодной и неприступной жены, но этого так и не случилось.

Во время одного из путешествий правителя Туссента, в этот самый Туссент заехал Юлиан Альфред Панкрац виконт де Леттенхоф. Бард покорил сердце княгини балладой о любви. И по словам Анны та была лучшей, из когда-либо ею услышанных. Стремительно завязался роман, поглотивший Анариетту с головой и заставивший забыть об осторожности, которую так безукоризненно до того блюла герцогиня — целых два месяца любовь плескалась через край. Лютик то и дело играл на струнах её души и своей лютни попеременно, даря восторг и наслаждение. Но всему хорошему приходит конец. Уехал менестрель, вернулся Раймунд. И если первый источал лёгкость и непринуждённость, то второй пришёл в неистовство, закономерно пообещав поймать любовника, затем убить «ублюдка» и скормить его сердце неверной супруге.

Переживания герцогини могли претендовать на целую трагедию, поскольку она лишилась, как теперь поняла, единственного возлюбленного и заимела полного ненависти мужа, который свою ненависть хранил исключительно бережно, из раза в раз об этом напоминая своим лежачим состоянием. Да, слишком уж сильно потрясла его эта история, что целых полгода с кровати не вставал. И если бы не Фрингилья, то весь этот чудовищный пласт ужаса и печали наверняка бы её раздавил. Хотя, Анариетта аналогично реагировала и на завядший цветок в вазе, так что мало ли, что там действительно у неё внутри творилось.

Вновь потянулись месяцы, поплыли годы. Раймунд не становился добрее, не начал снова её желать, а Лютика забыть так и не удалось. И может быть всё так бы и шло без особых телодвижений, если бы не очередное волевое решение: так бездарно растрачивать молодость было нельзя. Появились новые увлечения, которые касались не только мужчин. Нет, женщин в опочивальне герцогини не было, только милсдари, зато венценосная особа вспомнила, что можно себя развлекать ещё и делом. Вопреки ожиданиям двора Анариетта не подалась в кружок «интеллектуального бисероплетения», а научилась лучше прежнего вязать и вышивать, взрастила в себе  ещё бóльшего винодела и даже прониклась к рыбалке. Про рыбалку, конечно, отдельная песнь, ведь червей за неё накопают, на крючок насадят, в озеро рыбы напускают, удочку в руки вложат. Но чем бы Её Милость не тешилась, лишь бы не плакала, а приближённые и в пять утра для этого вставать готовы, чтобы не скучно было подсекать.

И вот, когда герцогиня уже смирилась со своим положением, наступило 3 июля 1265 года. Жизнь Раймунда унёс апоплексический удар, настигший правителя прямо там, где и положено — под бабой. В свете таких подробностей Анна Генриетта не держала долго траур, но достойно оплакала почившего супруга. Она не могла позволить Туссенту слишком долго горевать — душа герцогства совершенно иная, не способная на длительные страдания. Теперь это было только её княжество, которое нужно было приводить в порядок и развивать. И всё начало налаживаться, на горизонте замаячил второй шанс на отношения с менестрелем, а жизнь, кажется, решила начаться заново.