Детлафф появился на свет уже в этом мире – родившись много позже Сопряжения Сфера и прихода высших вампиров – в клане Гхарасхам.. С юности сфокусированный на собственном внутреннем ощущении, он отличался из числа других молодых вампиров категорическим неприятием их беспечности и методов развлечений. Ему выглядело бессмысленно нелепым и глупым буйствовать, пугать смертных, упиваться крови до невменяемости или убивать ради забавы.
В молодые годы он познакомился с Регисом – Эмиель был популярен в их кругу и привлекал к себе внимание, но их общение сложно назвать близким. Они всего лишь знали друг друга в лицо и время от времени разговаривали. Схожим образом Детлафф был знаком практически со всеми сородичами из клана.
Он обособился от соплеменников довольно скоро, предпочтя одиночество их шумную самонадеянную компании, и в некотором понимании застыл в социальном развитии. Его путешествия по миру водили тропами параллельно людским, но в отдалении, теоретические познания слабо шлифовались практическими пересечениями, и вампир – наблюдая, но редко участвуя – составил определенное мнение о людях, которое лишь с изощренным чувством юмора легко отнести к приемлемо положительному.
Общество зверья и низших вампиров его устраивало. Правила животного мира просты, а иерархия непоколебима, там не имеется понятия фальши, нет загадок – необходимость разгадывать, что люди имеют в виду, более всего утомляла мужчину, — и стая всегда верна вожаку. Природная предопределенность наградила ван дер Эретайна сильным чувством стаи, его непреклонный характер, жестокость и сила делали его желанным лидером для созданий примитивных, ведомых инстинктами.
Однако ум вампира был пытлив. Прозябание вдали от иных разумов наполняло его подобием тоски, небрежно щекотавшей дух. Иногда Детлафф возвращался к знакомым местам в надежде встретить своих, гонимый неосознанным врагом внутри себя. Иногда сближался с поселениями людей – ему нравилось изучать их записи, разбираться в диковинных конструкциях, сравнивая с техническими достижениями родного мира.
964 год ознаменовался отличительным событием – впервые в жизни Детлафф вмешался в дела людского мира, убив Лирийскую зверюгу. Тварь была бесом-людоедом и держала в страхе Ривию, Лирию и Спаллу, убивая – преимущественно – детей и женщин особенно кровожадным образом. Количество трупов близилось к двум сотням, но никто не мог остановить чудовища – пока судьба не разыграла совпадение. В тот год вампир забрел в края, где вершило непотребства Зверюга. В одной из деревень на его пути обычный, ничем не примечательный смертный мальчик с добрым взглядом к миру угостил болезненно бледного чужеземца яблоком без тени корысти – а бесу не посчастливилось в ту же ночь избрать жертвой именно этого ребенка. Высший вампир гораздо более опасный монстр – и рассвирипевший ван дер Эретайн выследил Зверюгу и убил. Труп же подбросил к ногам беспечно дрыхнущего в кустах неподалеку от деревни бродяги и тем самым не только скрыл свою причастность к избавлению людей от напасти, но невольно создал укрепившуюся в веках легенду.
Время для подобного ему создания не имело власти как над людьми. Года уходили, вампир матерел, но его история не наполнялась примечательными событиями. Он бродил, наблюдал, изучал, сторонился – и все равно сближался. И снова сторонился. Так цикл оставался неизменен на протяжении почти трех сотен лет. Следуя кодексу племени и своему характеру, он не вмешивался в события, сотрясавшиеся людской мир – и если становился причастен к некой их доле, то вскользь, не запоминаясь в лицо.
Серьезное изменение наступило для него в 1260х годах. Тогда Детлафф вновь вернулся в Назаир. Его возвращение не несло какой-то определенной цели, следуя лишь бродячему образу жизни вампира, но стало роковым.
В середине того десятилетия путь завел его в Метинну – нужны были деньги, и вампир зашел к местному скупщику с древним серебряным подсвечником, завернутым в сукно. В лавке он оказался не один, до него скупщик завершал дело с молодой человеческой женщиной, которая любезно отошла в сторону при прибытии ван дер Эретайна. Вампир не придал этому жесту значения, но – выйдя – быстро почувствовал слежку. Он знал, что люди жадны и алчны, и готовы напасть на одиночку с монетами в кармане, и перехватил иницитиву. Заманив преследователя в глухой и темный переулок, оканчивающийся тупиком, изменил облик и – оскалясь – явил себя взору под светом луны, полагая испугать жаждущего легкой наживы до полусмерти.
На ту женщину из лавки – с именем Ренаведд, как она представилась позже – его вид не произвел должного впечатления. Не интересовали её и монеты, а лишь сам вампир – точнее тот, кто держал серебро слишком осторожно. Получив ответ – совершенно очевидно и в прямом понимании на лицо – она не завизжала, не сбежала, чем озадачила Детлаффа и сбила с толку. Потеряв инициативу, он оказался вовлечен в диалог, а – покинув его вскоре – обнаружил в себе странное желание повторить.
Вскоре он свиделся с Рен еще раз. Потом еще. И однажды изловил себя на нежелании довольствоваться редкими встречами и болтовней. Из всех людей она не только не боялась, но проявляла к нему живой интерес, участие и обменивалась опытом общения, и её общество было ему исключительно приятно. Впервые в долгой и уединенной жизни вампир влюбился.
А – влюбившись – он позабыл, что правила людского мира совершенно иные в вопросе пар. В его разуме само собой сложилось убеждение, что Рен не увлечение, не просто член стаи, но его единственная спутница отныне и до конца. Ему не суждено вышло своевременно догадаться, что его не имеющая меры любовь давила на неё сильнее, чем женщина хотела терпеть, и то, что он мнил смыслом любви – и жаждал в ответ, — она дать не готова. Он вообще ничего не замечал и оставался слеп, глух в плену иллюзий, созданных его же домыслами.
В 1267 году Рен внезапно исчезла, не оставив следов. Не было записки. Вещей. Улик. Абсолютно ничего – и состояние души ван дер Эретайна не поддавалось классификации. Он убедил себя, что Рен не ушла бы сама – никогда! – и это значило, что её у него нагло забрали. Неистовое бешенство толкало его месяцами обыскивать окрестности, кружа точно бешеный зверь. Тщетно – кто бы ни похитил женщину, ему не удалось взять их след. Злоба – измотав его – утихла, пришло мрачное отчаяние, и Детлафф покинул княжество.
1268 год снова свел его дорогу с Регисом. На этот раз давний знакомый был едва жив, и вместо того, чтобы пройти мимо, ван дер Эретайн взялся выхаживать того. Миссия усложнилась тем, что Регис был немыслимо слаб, однако упрямо отказывался от крови. В ходе движения они примкнули к отряду солдат, везущих раненого, и продолжили путь с ними. Через некоторое время, после череды приключений, они серьезно разошлись во взглядах и разошлись в разные стороны. За соплеменника ван дер Эретайн был спокоен – тот достаточно восстановился.
Оставшись вновь в одиночестве, Детлафф удалился на Север, избегая живых, но – как и всегда – вскоре сменил вектор движения. Невидимый магнит тянул его к землям Нильфгаарда и кружил, не давая навсегда их покинуть.
