• У ее родителей было сомнительное чувство юмора. Потому что очень странным решением было называть дочь настолько несчастливым именем.

• С детства девочка была не глупой, но достаточно странной. Ее внимание могла привлечь любая маленькая деталь, которую она могла не выпускать из внимания по нескольку часов или даже дней, будь то пуговица необычного цвета или обыкновенный дождь, за которым она следила от начала и до его конца. Друзья семьи шептали, что ее сознание на всю жизнь останется на уровне развития безвредного жука, и предлагали оставить девочку где-то в переулке, где ее никто не найдет, но заботливые родители отказывались от таких предложений снова и снова. Сложно представить, что у придворных Ковирских вельмож есть сердце, но у этой парочки оно было, по крайней мере рудиментарное, да одно на двоих от силы.

• Время вылечило. Или, по крайней мере, сгладило. К одиннадцати годам Морана почти не отличалась от своих сверстников, не считая того, что ее внимание было также легко привлечь, как и в ее раннем детстве. Больше всего она увлекалась искусством, в особенности рисованием. Поговаривают, что когда никто не смотрит, она издевалась над животными, а затем рисовала их кровью и внутренностями, отчего ее картины источают странный душок тухлятины и сырости.

• После одиннадцатого дня рождения родители предприняли попытку адаптировать Морану к обществу при помощи запретов и строгих учителей, но она не демонстрировала заинтересованности ни в потакании родительским попыткам стать нормальными родителями, ни демагогии своих наставников. В один прекрасный день Морана закатила истерику и разбила силой мысли горшок с цветком, после чего ван дер Аэтель совместным решением сдали ее в Аретузу, заплатив за нее круглую сумму; заплатили, а заодно сказали, что если ее оттуда выпнут, то домой она может не возвращаться.
Почему ее с таким подходом не выкинули на мороз еще в раннем детстве — загадка. Видимо надеялись на лучшее.

• И, как ни странно, ее в Аретузу взяли. В ней обнаружился неплохой магический дар. Не позволяющий ей раскалывать горы или низвергать на землю небеса, но и далеко не самый худой. В совокупности с щедрой платой от родителей, магички не отказали Моране в ее любопытстве познать Высшее Искусство.

• В Аретузе она демонстрировала гораздо большее усердие, нежели при попытках обучаться дома. Скорее всего свое дело сделало чувство исключительности и престижности, которое так важно для девочек того возраста — Морана, несмотря на необычность своего мышления, хотела отличаться от других, в том числе после выпуска. Поэтому ее тогда еще небольшой недуг перешел в спящую фазу. Чтобы не зацикливаться на мелочах и не нервничать, Моране пришлось стать отличницей: зубрить книги круглосуточно, очень часто практиковаться, вести конспекты и оставаться после занятий, чтобы задавать дополнительные вопросы. Не потому, что она умна сама по себе, а потому что безделье свело бы ее с ума и ее обучение закончилось бы плачевно.

• В двадцать один год она закончила обучение практически с отличием и с очень неплохой репутацией. Ей не удалось попасть в преподавательский состав, однако ее с радостью взяли в ассистентки, где она продолжала изматывающие тренировки самодисциплины и магии. Магия давалась лучше, дисциплина — хуже. Моране часто снились кошмары. Иногда ей казалось, что ее кожа ни с того ни с сего покрывается волдырями и горит изнутри, хотя, на деле, это было не так. От нервозности она спасалась перееданием, алкоголем, но чаще всего — запойным чтением книг, с утра до ночи, пока ее не покидали силы и она не отключалась там, где сидит. Любое время, которое она тратила не за продуктивной деятельностью, могло пробудить ее внутреннюю тварь, после знакомства с которой ей, в лучшем случае, грозило увольнение и исключение из Аретузы.

• Приблизительно в этот же период жизни она вступает в Братство Чародеев, где становится известна за свою искушенность в теоретической магии и любви к книгам, большой даже по меркам образованных магиков.

• Проработав ассистенткой почти двадцать лет, Братством была отправлена в длительное кругосветное путешествие по миру в поисках редких явлений, животных и индивидов. В ходе этого длительного приключения, затянувшегося на пять лет, обзавелась небольшим убежищем на далеком севере и написала несколько не слишком известных, но и далеко не самых худых научных трудов, основной мыслью которых была идея о том, что все в мире может скрещиваться при помощи магии, и такого понятия, как "несовместимое" на самом деле не существует, что, мол, весь мир пронизан невидимыми простому глазу нитями, а магия — есть искусство переплетения этих самых нитей. Ее книги были восприняты неоднозначно, но для многих молодых и амбициозных читателей эти мысли показались достаточно необычными, чтобы увлечься медициной, алхимией и начертательной магией, экспериментами. Более того, помимо демагогии сомнительной правдивости, в ее книгах содержалась также и полезная информация об окружающем мире: детальная анатомия редких существ, в том числе около-драконидов и нежити, и даже открытие новых видов ядов, полученных от ранее неизвестных науке пустынных инсектоидов.

• После получения положительной рецензии на свои работы в Братстве, была принята на преподавательскую должность в Аретузе, где успешно и усердно трудилась следующие сорок лет. Ее работа искушала ее, и она пыталась дать студенткам как можно больше новой полезной информации, порой открывая что-то новое даже для самой себя. Она выкладывалась на все сто процентов, что позволяло ей сдерживать внутреннего зверя... Однако что-то с ней было не так уже тогда: высокомерие предательски шептало, что ее труды плохо сочетаются с получаемым результатом, и ей хотелось большего.

• Ближе к девятому десятку жизни, Морана украла у одной из наставниц академии книги с запрещенными искусствами, которые не были предназначены ни для кого, кроме высшего руководства и самых профессиональных чародеек. Эти книги в итоге изъяли и Морану выставили прочь из академии. Из Братства, однако, ее не изгнали, так как шума по такому поводу поднимать никому не хотелось, да и доказательства были бы весьма и весьма призрачными.

• Благодаря неплохой репутации, полученной за увлечение анатомией, она была направлена в замок Риссберг в качестве доктора и патологоанатома. Ее работа продлилась там относительно недолго: в определенный момент вышестоящее руководство стало требовать от нее проведение опытов над калеками и детьми, что Морана отчаянно пыталась опротестовать, до тех пор, пока ей не пригрозили тем, что история с украденными материалами вылезет наружу.

• Покинув Братство и вернувшись домой к своей родной семье, которая уже успела сменить два поколения, она знакомится с молодым аристократом из Ковира. Несколько лет она живет с ним душа в душу, но, через неделю после того, как речь зашла о свадьбе, Морана застала его в собственной постели со своей собственной бывшей студенткой.
Ее сердце было разбито вдребезги, и ее внутренний демон наконец разорвал свои оковы, но двум любовникам было еще хуже — они сгорели вместе с домом, который был предварительно обнесен чародейкой почти подчистую. Она вынесла все, что не было прикручено к полу, после чего подожгла поместье вместе со всей прислугой. Расследование было недолгим, и вскоре Морану объявили в розыск, однако Танеддский бунт смешал ее с десятками таких же "чародеев-преступников".

• После провала Танеддского бунта и роспуска Братства Чародеев, разозленная тем, что ее ставят ни во что, что не позволяют ей продвигаться дальше, становясь сильнее, и что ее вот так просто вышвырнули несмотря на многолетний стаж, Морана затаила обиду на весь Север: на глупых чародеев, накликавших на себя беду в лице Радовида, на него самого, за то, что посмел поднять руку на владеющих магией хозяев мира сего, и на всех, кто тогда пришел ей в голову, и кому она смогла припомнить хотя бы мало-мальские обиды; но, увы, одного гнева было мало, чтобы убить Радовида, поэтому Морана занялась поиском возможных союзников. Вместо того, чтобы направиться к нильфам, она связалась с небезызвестной банды Кристанны Кальтер, надеясь рано или поздно склонить ту на свою сторону, или, по крайней мере, разыграть карты так, чтобы это мелкое проклятое чудовище стало ей по-настоящему полезно.