Бледно-голубой луч лунного света падает из сквозной дырке в соломенной прямо на стол. Лицо незнакомого человека окрашивается в белесые тона, когда он наклоняется и начинает говорить. Морана не сводит с него спокойный взгляд темных глаз; ему, однако, может показаться, что на него смотрят угрожающе. Темные очи широко раскрыты и не моргают, смотрят ему прямо в душу, как делают это кошки перед броском к мыши. Как бы чародейка ни пыталась избавиться от этого леденящего душу взгляда, тот преследует ее с самой юности, невольно выдавая ее среди толпы. Не нужно искать магичку. Достаточно просто ткнуть пальцем в женщину, которая смотрит на тебя так, будто жить тебе осталось несколько секунд.
Лишь единожды она отводит взгляд от лица собеседника и смотрит заинтересованным взглядом на его шляпу. Нильфгаардской разведке нужно пересмотреть критерии набора в свои ряды агентов. Ввести экзамен на чувство стиля, или вроде того.
Шум в таверне заглушает их разговор. Достаточно, чтобы они слышали друг друга, говоря вполголоса, но недостаточно, чтобы их можно было подслушать. За свою безопасность как таковую Морана не боится. Она вообще ничего не боится. Однако где-то в глубине души надеется, что ее не попытаются обмануть. По крайней мере не в толпе народу.
Стоило нильфгаардскому ловеласу заикнуться о решимости, как брови чародейки невольно подскакивают вверх, но лишь на мгновение, то, в которое она не может скрыть своего искреннего удивления. В момент короткой паузы она быстро кивнула головой, призывая агента продолжить, затем хмурясь и напрягая остатки своих старых мозгов, вслушиваясь в каждое его слово.
Как назло, где-то в стороне послышались пьяные вопли местного кметья. Один из них роняет на пол свой ужин, и по залу разносится запах недожаренного мяса. Под кем бы ни стоял Новиград, в его кабаках обитает один и тот же низкопробный контингент.
Дослушав нильфгаардца, Морана поправляет пальцами края тяжелого капюшона, слегка потянув его назад, обнажая бледное, худое лицо. Затем, подавшись немного вперед, она, как и он, оказывается под столбом лунного света и прищуривается, отчего становятся заметны маленькие мешочки под ее большими карими глазами.
- Visse kon'esse thuislund, essea neen nordlingaen, essea daerienn, - произносит она громким полушепотом, и ее темные губы растягиваются в улыбке абсолютно безумного существа, которому не повезло родиться в теле человеческой женщины; а затем, впервые за весь диалог, она позволяет себе моргнуть и отстраниться, выдыхая и расслабляясь на спинке дешевого скрипучего стула, отводя взгляд от мужчины ему за плечо, где у барной стойки друг об друга стукаются пьянчуги, глядя на них как на животных, не скрывая своего искреннего омерзения.
- Всегда думала, что в Нильфгаарде марки. - Она издает удивленный смешок, в котором открыто читается ее подозрение. - Так или иначе, однако, оставьте ваше подношение себе. Купите себе менее броскую шляпу, а то привлекаете больше внимания, чем я, говорящая по-вашески.
Ее жесткосердечность стремительно улетучивается, и жутковатая улыбка понемногу сползает с ее лица, сменяясь скептическим выражением.
- Woh erre visse? - Вдруг спрашивает она тоном ледяным, как морозное озеро в январе.
- Houd'esse handen in he'et zeecht.
Проблема человека, говорящего с ней - даже не его шляпа, а то, что взять, и прислать ей письмо, мог кто угодно. Помимо того, что ее, как и других чародеев, ищут в целом, ее могли подставить в собственной банде: доложить, куда она пойдет, чтобы ей смогли доставить письмо, а затем загнать в ее ловушку.
Она думала об этом с самого начала. Но она не могла не придти.
Поэтому она говорила на нильфгаардском, но не на том, которому могут научиться пешки Редании, а на древнем рудиментарном диалекте с большой долей Старшей Речи, который даже коренные нильфгаардцы поймут с трудом. С трудом, но все же поймут.
Поймет ли эту речь жертва нордлингской моды?

Отредактировано Эстель (11.09.21 00:44)

Стоит ему потянуться куда-то к карману, как чародейка крепко сжимает челюсти, отчего ее скулы начинают заметно выпирать, выдавая ее напряжение, а прищуренные глаза и вовсе не сулят ничего хорошего; благо шляпник вовремя это понимает и отказывается от идеи держать руки не на виду, благодаря чему и его собеседница немного отдаляется от точки кипения.
Выдохнув, Морана позволяет себе на секунду закатить глаза. Обычно воспринять это можно по разному, однако в контексте ситуации - то, что она не считает более собеседника как угрозу, и теперь она может позволить себе жесты, которые делают ее уязвимой. Если бы он хотел напасть, он бы не вел себя так смело; охотники на ведьм знают, насколько опасны те, на кого они охотятся. Только смертник стал бы открыто подшучивать над чародейкой перед тем, как на нее напасть.
Ему повезло, что он говорит не с Эйльхарт.
- Добро, - соглашается женщина, пошамкав губами как старушка, в действительности же лишь подавляя жажду, накатившую на нее от стресса.
- Я помогу. - Честность и твердость ее намерений подчеркивается коротким кивком головы. Хотя, если агент не глуп, то признаком искренности чародейки для него, на самом деле, станет факт того, что она не стала продолжать обмен колкостями.
- Говорите все, что мне требуется знать. Во всех, даже мельчайших деталях. Полагаю, что у служек императорского дипломатического корпуса должно быть досье на всех, тем более на чародеев. Или вы из военной разведки? Неважно. Я хочу знать все о человеке, за которым я иду. Повадки, любимый цвет, направление магии, которой она обучалась и причину, по которой она дезертировала. Да, это мое дело: я хочу знать каков шанс, что она ударит мне в спину, пока я пытаюсь вывести ее из дыры, в которую она залезла. Кстати о ней...
Что-то подсказывало Моране, что нильфгаардская дезертирша вряд ли хочет вернуться в родную солнечную гавань на самом деле добровольно. Так говорило ей подсознание. Осознанный разум же возражал, потому что сложно недооценить реакцию южанки при виде новиградской канализации.
Ответив жестом на жест, она кладет руки перед собой на стол. Стучит пальцами по столешнице, выдавая легкую степень своего нетерпения.
- И, - немного погодя, добавляет Морана, - мне интересно, как она пробралась в Новиград и что она здесь вообще забыла.
Где-то рядом раздается пьяный выкрик. Какой-то местный пьянчуга направляется к столу нильфгаардца и чародейки, чтобы устроить побоище за сердце прекрасной дамы, однако его приятель тут же пытается его успокоить, хватает его за плечо и тянет в обратную сторону; смелый кавалер падает на пол за мгновение до того, как его друзья подхватывают его под белы рученьки и выносят прочь из кабака на свежий воздух. Все это время женщина молчит, не сводя с него взгляда неморгающих глаз.
Лишь когда кмет исчезает из ее поля зрения и перестает беспокоить таверну своим присутствием, Морана снова переводит внимание на агента и продолжает на полтона тише.
Под конец чародейка недовольно фыркает, слегка задрав свой маленький острый носик и предупреждающе помотав головой. Странно, что нильфгаардская разведка пытается купить профессора магии деньгой, а не интригой. Они что, ненароком приняли ее за Трисс Меригольд?

— Стопку водки. В холодный вечер самое оно.
— Кружку медовухи, — отозвалась после него Морана и кивнула головой. Пить хочется, но с меда не снесет так голову, как с чистого спирта или водки.
Через минуту подносчица принесла рюмку и кружку медовухи. Вычан не стеснялся и бахнул все сразу, по-нордлингски, а Морана сделала глоток и поморщилась, потому что новиградское понятие о качестве, видимо, сильно отличается от такового в Ковире.
А затем брови чародейки поползли вверх. Последовательница Виго в Новиграде, во время гонения на ведьм? Что-то Вычан недоговаривает, что-то не знает, или она сама настолько отстала от жизни со своей бандой, что мир изменился... Вот настолько сильно. Сама Фрингилья осела в Оксенфурте, и виделись они с Мораной не давнее, чем несколько дней назад; из-за чего последняя невольно усомнилась в благоразумии Фиинат, которая дезертировала из самой дисциплинированной армии континента, чтобы пойти ловить дым руками, да еще и совершенно не возле горящего огня, а где-то под самым небом.
Что-то здесь совсем нечисто, и Морана чувствовала это корнями своих седеющих волос. А может, ее на старости лет охватила паранойя, и мир просто методично сходит с ума, из-за чего в нем происходит все больше и больше курьезных случаев.
— Почему-то у меня есть в этом серьезные сомнения, — уклончиво ответила Эстель в ответ на последние слова Вычана. Предать старую подругу стоило дорого, и шпион должен понимать, что за такую услугу чародейка не возьмет деньгами.
— Но я подумаю над вашим предложением, касательно Фрингильи. Думаю, мне было бы по силам найти ее, рано или поздно.
Она позволила себе скупо улыбнуться уголками губ. Конечно же, она ее найдет. И предупредит, что за ней идут черные. То, что она будет готова — проблема исключительно их. Ей ведь не предлагают отлавливать ее.
Но, скорее всего, она не станет участвовать в подобной авантюре. Не хотелось бы, вместо того, чтобы угодить всем, случайно вызвать ненависть и остатков Ложи, и Нильфгаарда.
Игнорируя холод, доносящийся из двери, чародейка в один глубокий глоток выпила кружку медовухи, чувствуя, как по организму растекается тепло, а желудок неприятно давит на легкие. Захотелось прилечь и вздремнуть, но она успешно подавила вырывающийся из горла невежливый зевок и продолжила держать себя в руках.
- Фиинат... Фина, значит, - хмыкнула Морана таким тоном, по которому заметно, что со следующей такой кружки ее начисто унесет.
- Удовлетворите мое любопытство, Вычан... Последнее время я была в стороне от мировых новостей и политики. Что Фрингилья не поделила с Его Величеством? Ее наказали за участие в... Той секте? И как я могу с вами связаться, когда найду Фиинат?

«Слава Дагону, что мы пока не в Нильфгаарде,» - мысленно огрызнулась колдунья, внешне же оставшись при своей ледяной нерушимости, твердой, словно постулаты самого Вечного Огня. А затем едва-заметно дернулась, подавив легкий смешок, осознав, что она на полном серьезе использовала слово «пока» в отношении нильфгаардского Новиграда. Как будто бы у черных в этот раз хватит сил дойти досюда и выиграть войну!
Пока Вычан поднимался с места, чародейка неглубоко вздохнула и откинулась на стуле. Порой собственные цели кажутся ей недостижимыми, а ее враги - недосягаемыми, прямо как Новиград для Нильфгаарда. Почему-то в ее голову стали закрадываться сомнения, будто бы она поставила ставку не на ту сторону. Не на те политические фигуры. Эмгыр - необычная персона, и одним Всевышним известно, сколько его будут терпеть на троне. Даже совершенно неподкованной в сфере политики женщине ясно, что подход Белого Пламени к отбору кадров и репрессиям среди высших эшелонов аристократии может закончиться для него плачевно, если он не укрепит свои политические позиции рядом побед, во внешней или внутренней сферах жизни своей нации. Связи с Фрингильей позволяют ей созерцать за нильфгаардским черным двором с безопасного расстояния, и картина, сложившаяся вокруг императора, занимала мысли Мораны скорее в эмпирическом плане, будто научное исследование или исторический архив. Ведь обе они: и повесть о его падении, и повесть о его триумфе, будут интересными во всех смыслах этого слова.
А еще, от его успеха зависит и судьба всего Севера. И Радовида, которого его милосердная мать не задушила собственной пуповиной при рождении.
С этими мыслями ведьма улеглась спать на втором этаже таверны, и ее не беспокоили никакие кошмары.
Утром она быстро закончила с делами личного характера и, по совету агента черных, направилась в Пассифлору. Об этом месте Морана неоднократно слышала и оно вызывало у нее негативные чувства, как и все, что связано с борделями. Деградация чистой воды, в акте которой мерзкие хряки развлекаются с говорящими мясными чехлами для своих причиндалов, по милосердию Всевышних называющих себя «женщинами». Можно увидеть, как лицо чародейки все сильнее и сильнее искажается в раздражении, когда она приближается к небезызвестному заведению; лишь подводя лошадь к ограде одного из ближайших домов, ей, не без труда, удается натянуть на лицо нейтральную маску безразличия, которой она пользуется во всех подобных ситуациях. То, что для всех жителей континента норма и приемлемое занятие, для старой злобной ведьмы - распутство и ублюдство, и нет прощения тем, кто позволяет себе заниматься такой отвратительной деятельностью в людном светлом городе Новиграде.
Помедлив на секунду, но лишь на одну, Морана открывает дверь в заведение и проходит внутрь, снимая с головы тяжелый, намокший от утреннего снегопада капюшон. Черная, гладкая грива, ниспадающая чуть ниже талии, переливается иссиня-бледными отблесками под канделябрами и подсвечниками: зимнее позднее солнце еще не взошло и утренний мрак еще не покинул это место, как он бы сделал это теплым летом. Взгляд ее черных глаз медленно обводит тех, кто ее встретил, и она не стесняется смотреть на развратных девок как на грязь со своих каблуков.
«Быстро... Быстро... Еще быстрее,» - промелькнули случайные мысли в голове чародейки. Ей не стоит находиться в людных местах вот так, без защиты. Она, может, и не Филиппа Эйльхарт, но все еще профессор магии Аретузы. Ее вычислят, это лишь вопрос времени и места. Особенно в Новиграде.
- Я ищу... Девушку, - произнесла Морана неуверенно той, кто ее встретил. Несмотря на то, что в обычное время ведьма ведет себя достаточно вызывающе и непредсказуемо, в моментах, касающихся возможной близости, она превращалась в ежа, а то и в дикобраза. И сейчас она действительно выглядит как очень неуверенный в себе зверек, который попал в очень непривычную ему обстановку среди хищников.
На мгновение она прервалась. А стоит ли вот так, при всех, говорить, что она ищет нильфгаардскую беженку? Не станет ли это летальной ошибкой?
Слава великим богам, она додумалась этого не делать.
- Для... Приватного разговора по душам? - Она нахмурилась, говоря несколько неуверенно, так как раньше ей не приходилось быть в подобных заведениях. И, конечно же, она не знает про новиградские нормы морали. Не забьют ли ее палками служители Вечного Огня за такие слова?
В знак подтверждения своих намерений, колдунья достает из-за пазухи небольшой мешочек реданских крон. Нильфгаардские деньги она оставила там, где ей их дали. Она же не самоубийца.

По мере того, как вокруг нее нарастала деятельность, колдунья выглядела все более и более напряженной. Втянув голову в шею, она отошла в сторонку, наблюдая за происходящим, отчего ее было несложно принять за крестьянскую дочь или студентку какого-нибудь местного университета. Единственное, что выдавало в ней возраст - это ее плащ, черный снаружи, но оранжевый внутри, и старый настолько, что выцвел почти до бледно-серого цвета. Ни одна современная девчонка не стала бы ходить в старье своей прабабки в Пассифлору, и никому, кроме самой Мораны неведомо, что в этой нервущейся накидке она ходит с момента выпуска из Аретузы.
- Я...
Она сглотнула скопившийся в горле ком, стараясь подобрать слова.
Морана никогда не считала себя брезгливой. И, по правде, таковой не являлась. Ей не противно ужраться дешевым пойлом и уснуть мордой в ближайшей канаве со смесью жидкой грязи и дерьма в ней, ей даже не противно слушать мерзкие шуточки Кристанны в свой адрес. Но сейчас, стоя в самом центре распутства и легкодоступных безбожниц, она чувствовала себя скованной так, как не чувствовала со времен своих выпускных экзаменов. Не в силах даже расслабить шею, чтобы вытянуть ее из плеч, со сжатыми добела пальцами, она смотрит на говорящую с ней девушку, и слова той размываются в блеклый туман, из которого приходится насильно выцарапывать единый общий смысл.
В какой-то момент ей даже стало казаться, что Вычану его шляпа слишком сильно давит на голову, и он решил так пошутить, потому что у Мораны не было даже идеи поинтересоваться, а почему она должна начинать свои поиски с Пассифлоры, а не откуда-нибудь из жилых районов, где, сняв какую-нибудь дешевую каморку, и сидит испуганная нордлингским бытом чародейка.
- Это не напряжение, - процедила сквозь зубы Морана, глядя на девушку исподлобья. - Это...
«Омерзение,» - хотела сказать она, но сдержалась в последний момент.
- Спасибо, я выбираю Амринн.
С этими словами старая ведьма положила на стойку несколько золотых монет. Гораздо больше, чем стоит разговор с развратницей.
- По крайней мере я знаю, как ее зовут, - едко добавила она, кольнув свою собеседницу в ее невежливость, глядя на ее плечо взглядом, заполненным искренним омерзением, брезгливостью и осуждением.
Почему-то колдунье показалось, что если бы на ее месте была нильфгаардка, то она бы пошла сразу к эльфке. То ли из-за языка, то ли из-за их старых военных взаимодействий.
- Ceádmil. Aé wil et aep dice. - Произносит Морана безошибочно на Старшей Речи, глядя куртизанке прямо в глаза снизу вверх. А затем продолжает также, на том же языке, но чуть тише:
- Я не отниму у вас много времени. Проводите меня в более приватное место.

Забравшись вслед за нелюдкой в помещение, Морана закрыла дверь, и на секунду, как бы невзначай, прислонилась всем ухом и телом к двери: а не идет ли кто? Только через несколько секунд до нее доходит, что уши здесь, в первую очередь, у той, кто будет ее слушать. В дополнительных слушателях попросту нет нужды.
Развернувшись, и оперевшись на дверь спиной, колдунья негромко выдыхает, стараясь не волноваться. Амринн так красива! Красивее заплатившей ей невзрачной черной вороны в разы. От осознания этого Морана не может не нервничать. Как ей, страшной, говорить с кем-то таким красивым и утонченным? Имеет ли она на это право? И с какой стороны зайти?
Было бы странно, если бы старуха, запертая в теле девчонки, не имела бы за душой целый воз комплексов неполноценности.
И вроде бы, умом, она понимает, что перед ней - всего лишь девка. А вроде и так мерзко от самой себя, потому что даже блудница из нордлингского города красивее.
Где-то внутри загорелось что-то темное и доселе крепко спящее.
— Только поговорить? - Спрашивает эльфка и Морана едва-едва сдерживается, чтобы не закатать глаза от злости. То ли на саму себя, то ли на Амринн за то, что задает глупые вопросы.
«Нет, буду трахать тебя на грязной кровати, как вшивая деревенщина,» - гневно прошипела ведьма где-то глубоко в своих мыслях, снаружи же лишь немного порозовев.
- Да. - Ответила она, собравшись с силами. Интересно, трепетала бы она также перед королями или колдуньями из Капитула? Учитывая то, что последним она бросила открытый вызов, короли ее тоже вряд ли бы впечатлили.
Но думать о себе, как о маньячке, котарая убивает девок, нюхая их волосы, ей тоже не хотелось.
- Да, - повторяет она саму себя, и, наконец, отлипает от двери. Широкими медленными шагами проходит до кровати, садится на нее, стараясь не думать о том, в чем ее измазали прошлые клиентки Амринн. Может быть тут и убираются, но далеко не факт. Морана не особо часто ходит по борделям (точнее, это ее первый раз), поэтому ей не особо знаком местный быт.
- Видите ли, - продолжает она, сев на противоположной стороне постели от эльфки, глядя в высокое окно, выходящее куда-то на улицу. Только-только начинало рассветать, и Морана может наблюдать за этим зрелищем.
- У меня есть жених. Зовут Вычаном. Но вряд ли он назовется своим именем. И, знаете, он у меня редкостный бабник. Уж не знаю, что с ним делать.
История, которую придумала колдунья, звучала правдопобно. За исключением того, что она излагает ее на чистой Старшей Речи, а выглядит как выпускница Оксенфуртских училищ, которой едва за двадцать.
- И, знаете, в общем, я хотела бы узнать, не заходил ли он сюда недавно? Широкая злая морда, дурацкая шляпа с пером, сам по себе такой, ну, здоровый... Немаленький. И акцент у него такой еще, он у меня иноземец, говорит неплохо, но, знаете, слегка картавит и  путается в «гк-кх».
Разумеется, она хотела узнать, почему Вычан послал ее в Пассифлору. Если заходил раньше, Амринн должна его узнать. Хотя, будет не удивительно, если окажется, что он тоже отвесил кругленькую сумму и эльфка его так просто не сдаст.
Говоря это, Морана не моргая смотрит на девку. Ее взгляд похож на взгляд совы: глаза широко раскрыты, а тело замерло как у хищника перед броском на жертву. При этом говорила она спокойно, добродушно, словно крестьянка... Знающая Старшую Речь.
Эльфка находится слишком близко. На том конце кровати. Старая психопатка не выпустит ее из виду ни на секунду.
- Ну так вот. - Продолжила она. Черные глаза впились в Амринн и так и не дернулись со своей позиции ни разу за разговор.
- Вычан изменяет мне с моей же сестрой. Ее зовут Фиинат. Но для нас с ним она милая Финочка. Я запретила Финочке встречаться с Вычаном, поэтому она сбежала из дома. Я хотела бы знать. Не прибегала ли сюда Финочка? Молодая девушка, скорее всего испуганная. Может быть написала кому-то письмо. Скорее всего очень спешила. Беспокоилась. Говорит тоже с акцентом. У нас, знаете, семья иностранцев, да.
Морана медленно восстанавливала в голове возможную картину произошедшего.
- Вычан мог придти за ней, но не застигнуть ее. Не припомните?

Доплатить не сложно. Не жалко. У Мораны карман тяжелый, и облегчить его ей почти что в радость. Ее беспокоит другое.
Под конец встречи с Амринн она планировала ловким росчерком магического пера перечеркнуть ее воспоминания о сегодняшней встрече. Сделать это было бы просто: достаточно нескольких слов и прикосновений. Поэтому Морана не сдерживала себя в подаваемой информации и способе ее подачи... Теперь же все сильно изменилось. Их будет двое, и пока одна будет забывать детали этой встречи, вторая уже десять раз позовет на помощь. Это обстоятельство заставляло ведьму впредь внимательнее выбирать слова и то, чем она делится с этими девками.
Верхняя губа колдуньи дернулась в жесте невысказанного презрения. В ее голове заметались мысли, но на этот раз сдержанные, а не хаотичные. Про Вычана, Веронику и всю эту историю. Думая о чем-то своем, она, видя перед собой ничтожество, не позволяла себе дать слабину, поддаться эмоциям или сбиться с концентрации на ситуации. На психопаток, вроде Мораны, «положительно» влияют такие, как Ника: больные люди подсознательно не хотят быть похожими на них, поэтому ведут себя более сдержанно, чем если бы таких червей рядом с ними не было.
- Я хочу знать, где Фиинат. - Повторила свой запрос Морана строгим, суровым тоном, в котором отчетливо читается отсутствие малейшей эмпатии и сострадания. Ее глаза также не моргают, но в них больше нет напряжения: обе девки находятся на почтительной дистанции и в прямой зоне видимости.
Что будет с Вычаном за то, что он сделал с Вероникой? С Вычаном произойдет женская солидарность. Но это не оправдывало Веронику, которая представляет из себя половую тряпку, которой можно подтирать даже гальюны. Морана не испытывает к ней ни малейшего сочувствия несмотря на то, что Вычан, вероятно, не переживет их следующую встречу.
Самый справедливый суд в мире, других у нордлингов не бывает.
Конечно, Морана держала в голове, что кто-то в этой истории может дурить ее голову, то ли девки, то ли Вычан, поэтому она содерживала чувства, не спешила проявлять праведный гнев и эмпатию. Она - слепой котенок в паутине лжи, и черт бы знал, кто здесь паук, а кто такая же муха, попавшаяся ему на обед.
В голове скользнула идея не разбираться, а поубивать вообще всех.
- Я глубоко и искренне уважаю твою солидарность и честность твоего слова. Это очень редкие качества в наше время. Ты молодец и справилась отлично. - Сказала Морана. Ее ледяной тон не изменился, все также звуча строго, отчужденно, но от того не менее искренне.
- Однако речь идет о семье, и семейные узы гораздо крепче не скрепленных кровью, а лишь словом, договоров.
Она медленно сняла с головы капюшон, обнажив бледное лицо и черную густую гриву, еще холодную после прогулки. Подходя ближе, она смотрела Веронике в глаза, как смотрит строгая, но милосердная мать на провинившееся дитя.
- Из-за Вычана ты не знаешь, что случилось на самом деле. - Продолжила ведьма. - Фиинат пытается воссоединиться со мной, а не с моим женихом. Она его боится, поэтому они не смогли встретиться здесь, хотя оба здесь были.
Морана овладела высшим искусством лжи. Она плетет реальность словами, и сама в нее верует так, как будто это произошло на самом деле. Каждое ее слово источает твердую, нерушимую веру, и желание донести истину до хрупкого, запутавшегося ума. Она не лжет, но просвещает в действительность, рожденную ее взглядом на вещи.
- Они оба были здесь. Если бы они прятались не друг от друга, а от меня, то они бы уже давно встретились, и меня бы здесь не было.
Несмотря на сомнительную логику слов, Морана продолжала говорить твердым и жестким тоном. Амринн наверняка знает, что имеет дело с чародейкой, и наверняка будет догадываться, что та не стала бы лгать так нелепо и странно.
Или не будет?
Пока девки думали, она потянулась за пояс и сняла с него остатки денег. Развязав шнурочек, она кинула его в руки Амринн.
- От семьи. - Сказала она.
На двести золотых крон можно купить себе неплохой дом в Оксенфурте. Для Мораны такой жест не значит ничего, а вот нищим от этого часто сносит голову.
Лучше фигурально, чем буквально.
- Скажите мне все, что знаете. - Потребовала ведьма. - Все, что было. Все, что они говорили вам. Вычан и Фиинат. А затем забудьте об этой встрече. Забудьте, о чем я спрашивала и как выглядит мое лицо. А лучше вообще покиньте эту дыру и начните новую жизнь. Я слышала, что в феврале в Оксенфурте начнется набор новых студентов. Я могу оплатить ваше обучение, если вы так захотите.
Наверное, для Амринн и Вероники это было странно.
Для Мораны же это лучше, чем придушить одну и прочистить мозги другой.
- Твой долг выполнен, Вероника. Молчание можно прервать.

Лицо Эстель сменило свое выражение со строгого и сурового на насупившееся и безразличное. Переведя взгляд с девок на стену перед собой, она несколько раз неглубоко вдохнула и выдохнула, подавляя даже малейшие искры злости в своем сердце. Нельзя терять терпение. Не сейчас, не здесь.
Мерзкая эльфка выставляет ее за дверь? После мешка с двухстами кронами?
Ты сдохнешь, поганая недочеловеческая гнида.
Глубокий вдох, глубокий выдох. Чародейка прикрыла глаза и сжала зубы до боли в челюсти. Где-то чуть ниже глаз неприятно хрустнуло, но это ничего; так бывает, когда она злится. Это звук ломающихся врат, которые вышибает дикий зверь, выбираясь наружу.
Все еще глядя прямо перед собой, с апатичным, почти скучающим взглядом, Морана издала последний, самый глубокий и громкий вздох, после чего медленно перевела взгляд вниз, на сидящих куртизанок.
Затем снова на стену.
А затем снова на них, несколько раз быстро-быстро поморгав, чтобы окончательно придти в чувство и увлажнить намокшие от приступа ярости глаза.
Две дуры будут вспоминать эту встречу еще долго. Они даже не поймут, кто и почему перед ними только что стоял. Будут думать, скорее, про злого Вычана и про двести крон в мешке. Не про то, что они только что второй раз родились. Избежали крайне мучительной и скоропостижной, которую им могла бы принести нетерпеливая ведьма одним щелчком своих смертоносных пальцев.
Глядя перед собой спокойным, слегка насупленным взглядом, Эстель думала о том, как две эти девки будут хихикать за ее спиной. Будут искренне думать, что обдурили ее, что они здесь кого-то победили.
Настоящий бой был не у них с чародейкой, а у чародейки с самой собой.
- Когда все закончится, - продолжила она невозмутимым, спокойным тоном, как будто бы вовсе игнорируя чужие просьбы и всхлипы, - Фиинат сама напишет тебе письмо и поблагодарит тебя за помощь. Не хочу, чтобы ты думала о плохом или тебя мучала совесть. Благодарю за кооперацию.
Морана победила. Но не девок, а саму себя. Когда ярость выветрится из нее, словно перегар из кабака, она будет гордиться собой. Ей редко удается удержать внутренний огонь. Затушить или, хотя бы, локализовать.
В этом вопросе ей хорошо помогает Кристанна. Своим примером. Вонючая бандитка часто встает не с той ноги и ведет себя как конченная тварь. Глядя на нее, Морана, со свойственным ей чувством превосходства и непохожести на чернь, делает пометки о том, как вести себя не нужно. Помогает, как ни странно.
- До свидания, - сказала она обычным тихим голосом. Настоящие крутые герои, наверное, не прощаются. Она как-то не умеет быть крутой. Иногда пытается, но при этом больше похожа на социопатку, у которой серьезные проблемы с гневом и восприятием реальности.
«Вычан, Вычан... Ну и дурак ты,» - мысленно хмыкнула ведьма, покидая комнату и закрывая за собой дверь. Он что, действительно заговорил на нильфгаардском при свидетелях? Сомнительное решение, когда совершаешь подозрительные делишки и лучше не светиться. Да и размах... Размах! Не тот. Надо было сразу пойти к Радовиду и заговорить на нильфгаардсокм при нем, вот тогда, наверное, Морана его бы зауважала. Не за ум и шляпу, так за фантазию и отвагу.
Прерогативу поползновений по канализациям она оставила на помощников Кристанны. Взяла троицу не самых умных и матерых, благо они ошивались в местном кабаке, заплатила им звонкой монетой и пригнала их ко входу в местные воюниче тоннели. Трио героев, а именно Мишка, Вальен и Ланверт, прибыла к месту начала экспедиции вместе с колдуньей.
Суть дела она изложила им примерно также, как и девкам в Пассифлоре, мол, пропала сестра двоюродного мужа по линии двоюродной бабки, в общем, полезай, мужик, в тоннель и не вякай. Благо они были достаточно исполнительны, чтобы не задавать лишних вопросов, и достаточно тупы, чтобы действительно полезть в местную канализацию. Морана благословила их в добрый путь поджгом факелов и добрым словом. Их задача проста - найти колдунью по имени Фиинат, сообщить ей. что ее ищут свои, и вывести ее наружу.
Помня о ней, троица вошла внутрь.

Отредактировано Эстель (03.10.21 01:30)

Лицо фекального демона, лишь издалека напоминающего молодого деревенского парнишку, которого она отправила в компании пары приятелей в дебри канализации, заставило Эстель выйти из состояния неприятной холодной полудремоты, в которой она пребывала последний час. В голове неприятно закружилось от резкого пробуждения, но она быстро взяла себя в руки. Глядя на Мишку, который выглядит так, будто он прозрел и уверовал в пророка Лебеду, колдунья вопросительно мотнула головой, мол, излагай.
Он и изложил.
Появление нечисти в канализации не удивило ее ничуть. Также, как и общий исход дела. Два канализационных героя отдали свои жизни не за то, чтобы вернуть Фиинат, а за то, чтобы заплатившая им чародейка чуть меньше чувствовала этот адский смрад и топталась по отвратительным нечистотам.
И со своей задачей они справились на отлично.
- Caesle, angaef. - Произнесла Морана холодным, но громким и жестким голосом. Заветные слова на величайшем и святейшем наречии мира разлетелись громом по воздуху. Мишка ничком упал на холодную землю.
Колдунья посчитала стирание памяти милосердным ходом. Лучше уж он забудет все, что сегодня случилось.
Внутри она проследовала тем путем, который ей сообщил жадный до подработки слуга Кристанны, но помятуя о том, что он путает право и лево. Стараясь перешагивать через лужи с неизвестными субстанциями, Морана быстро продвигалась через забытый Всевышними, но не местным криминалом лабиринт, игнорируя крыс и изредка встречающиеся в углах человеческие скелеты. Стук ее каблучков раздается эхом по сырым, гладким каменным стенам. Она решила не накладывать на себя защитные обереги и щиты. Куда быстрее и легче ей будет отреагировать на угрозу телепортацией в безопасную точку и контратакой. Особенно в свете того, что радовидовские нордлинги научились проламывать магические щиты двимеритом, и теперь в случае встречи с охотниками на ведьм, оные стали практически бесполезны.
Через несколько минут Морана добралась до указанного "закутка", однако вместо того, чтобы просто заходить туда и делать то, что у нее получается лучше всего, а именно убивать и ломать, она решила сперва окликнуть Фиинат, и отвлечь от нее нечисть, если та враждебна по отношению к ней.
- Эй! Essae ichne hene? - Окликнула она девушку на своем обыденном смешанном наречии, состоящем из Основного Нильфгаардского и Старшей Речи. Ее голос разнесся по вонючей канализации вместе со звуками шагов прежде, чем она продолжила на том же самом языке:
- Меня зовут Морана, мне сказали, что ты потерялась!
Колдунья решила не говорить, что ее послали для того, чтобы вернуть Фиинат обратно в Нильфгаард. Потому что Вычан не предоставил доказательств этого желания со стороны дезертирши. А вот информация о причинах ее бегства из армии была весьма полезна.
- Мне сказали, почему ты сбежала из армии! Я знакома с Фрингильей, мы вместе работали несколько лет назад, так что я могу понять твое восхищение ею! Она сейчас в Ковире, я могу отвести тебя к ней! - Она закашлялась. - Выходи уже ко мне, мне надоело орать! На улице холодно и у меня болит горло! Не бойся! Я не за одно с теми, кто хочет вернуть тебя назад! Я не подчиняюсь их приказам! Чтоб на мой род легло пять проклятий через пятое колено, если я не профессор трансмутации из Аретузы, которая в гробу видела Нильфгаард и его краснопузого императора!
Конечно же, Морана знала, что Нильфгаард может легко обдурить ее. Придумать всю эту печальную историю про Вычана и Фиинат, чтобы чародейка сболтнула лишнего.
А может быть, приврал Вычан, и на самом деле Фиинат не оправляла никакого письма с просьбой о своем спасении. В общем-то конкретно в этом Морана была уверена, поэтому перед ней стоял выбор: вернуть девчонку в Нильфгаард и получить расположение черных хозяев, или ослушаться их и сделать все по-своему.

Отредактировано Эстель (19.10.21 02:26)

Ответа от Фиинат не последовало. Сделав долгий шаг вперед по грязной воде, от одного запаха которой у чародейки сводит нос и першит в горле, словно туда забрался комар, она резко остановилась; мутная канализационная жижа забурлела и откуда-то снизу показалась длинная костлявая рука с когтистыми пальцами. Серость кожи и хлюпающий звук мерзких недр заставили Морану вздрогнуть, но когда она среагировала было уже поздно. Тяжким грузом тощая конечность полетела вниз и встретилась с ее худощавым коленом; острый коготь пробил ногу практически насквозь, и по канализации разлетелся пронзительный звук истошного вопля боли. В глазах побелело и на секунду Морана зажмурилась, но тут же сосредоточилась, не дав чувствам взять верх над разумом. Сердце забилось, как пойманная в клетку птица, пусть клеткой были и не металлические прутья ценителя экзотики, а ее собственные ребра.
Своей ладонью сжав когтистую лапу, погрузившуюся наполовину в ее бедро, чародейка плотно сомкнула губы и устремила взгляд широко-раскрытых глаз прямо на омерзительную нечисть. Подземелье озарилось ярко-оранжевым светом, а по туше водяной бабы прошлась полупрозрачная янтарная обжигающая рябь. Не проходит и мгновения, как та вспыхивает ярким, незатухающим магическим пламенем, и движется назад под действием неведомой силы, словно кто-то волочит ее за горло; вторая рука Мораны, чьи ошалелые крики тошнотворного ужаса превратились в глубокое рычание из-за стиснутых губ и натянутой словно струна глотки, сжалась в кулак, сковывая тварь крепкой телекинетической хваткой и оттаскивая ее назад, но не отпуская до последнего. Боль и испуг смешиваются с чувством искренней ненависти, настолько сильной и чистой, какую только может испытывать живой человек. В ее сердце перетряслось почти все пережитое за сегодня - брезгливость, накопленное недовольство и злоба на то, что эта тварь посмела прикоснуться к ней. Темный тоннель вспыхнул белой вспышкой перед ее глазами, а затем снова потемнел и помутнел. По голове как будто резануло ножом.
Мерзкая мясистая туша взмыла в воздух. Глядя на нее снизу вверх, рухнув на одно колено, Морана медленно сжимала кулак, наслаждаясь истошными, леденящими своей омерзительностью душу визгами водяной бабы, сжимаемой магией словно виноградина на винодельне. Гноящиеся жидкие органы потекли из ее отверстий на пол канализации, но плотно-поджатые губы чародейки не позволили себе растянуться в довольной улыбке. Ее лицо оставалось сосредоточенным и пронизанным серьезностью до последнего мгновения, пока внутренности мрази не полезли со всех сторон и не остались лежать горкой в грязной воде.
Через несколько мгновений шок прошел и накатила нестерпимая боль. Зажав глубокую, почти сквозную рану в бедре чуть выше колена ладонью, колдунья рухнула в мутную грязную воду и натужно поползла в сторону к сухому пространству, оставляя за собой темно-красный след. По щекам скатились тонкие бусинки слез, а к горлу предательски подступил ком тошноты. Крутящийся перед глазами тоннель мешает сосредоточиться.
Борясь с сонливостью, Морана прижала ладонь к ране и зашептала заклинание регенерации; то отозвалось неохотно. Могло бы и вообще не отозваться, но сказывался опыт в области медицины под названием "не дать сдохнуть, а там Дагон рассудит".
На полуслове мерзкий комок все таки вырвался наружу, к счастью быстро и коротко, не удушая насмерть, а лишь выражая общее недовольство происходящим. Стремительный прилив страха и вспышка гнева сменились ворчливым недовольством. Неужто пробила бедренную артерию? Это же позор! Лицо Мораны исказилось в гримасе раздражения и боли. Это будет настоящим взрывом пропаганды для Радовида. Профессор магии откинул копыта в канализации, спешите видеть! Хуже может быть только посаженный на вилы ведьмак, но такое, к счастью, произойти может только в больных фантазиях умирающего от горячки кретина.
К вопросу об умирающих кретинах...
Игнорируя боль, пронзающую всю ногу от колена до таза, Морана приняла полусидячее положение, оторвала край своего плаща и обмотала его чуть выше места ранения. Сейчас важно остановить кровь, а промыть рану и регенерировать она может уже в более спокойной обстановке.

Отредактировано Эстель (20.01.22 05:35)

Едва удерживаясь на грани потери сознания, Эстель сжала зубы и перетянула ногу потуже, чуть выше места пореза. Ее мысли были заняты не о том, что она не оставила наследство и не попрощалась с близкими, а скорее о том, что было бы неплохо в следующей жизни избегать встреч с немертвыми без заранее подготовленных заклинаний. А ведь ничего не стоило войти в эту канализацию под барьером!
Она вздохнула.
Вдали послышались голоса и приближающиеся шаги. Прислонившись к стене в черной тени, ведьма наблюдала за тем, как Фиинат чуть ли не через силу скрутили и отправили назад к работодателям. И вправду, значит, следили. Но хуже себя она от этого не чувствовала. Только от убывающей из раны крови, но это ничего страшного. Надо будет убрать свидетелей, чтобы этот позор не дошел до ушей де Тансервилль. Вот уж что будет хуже смерти.

- Ну-ка! - Рявкнула она, когда наемник потянул к ней руки, а сама попыталась подняться своими силами; в то же мгновение резкая боль, как от удара ножом, пронзила всю ногу, от голени до живота, заставив ее рухнуть обратно на сырой, но не мокрый пол. - Ладно, тащи давай...

Пока ее тащили, к счастью, хоть не как мешок с картошкой, она тщательно запомнила весь путь до дома, в котором обосновались вычанские мордовороты. На всякий случай, если придется от них удирать, или, скорее, прикидывая, сгорит ли полгорода, если поджечь эту хату.
Все это время Морана держала ладонь на бедре и медленно регенерировала, так что к тому моменту, как ей наложили повязки, рана практически затянулась. Было сложно, ведь такую магию обычно используют для лечения ожогов и мяса, а не костей, но терпеть боль хуже. Морана не любит боль, она любит воду и море, о которых продолжала думать до последнего, абстрагируясь от грустной реальности, пока с ней не заговорили.
- Ничего страшного, - коротко бросила она Фиинат, когда та извинилась. Милая вежливая девочка, - подумала ведьма. Потому что она сама, то есть ведьма, за такое бы извиняться не стала.

Через некоторое время в выделанную из дешевого дерева комнату вошел Вычан. Не увидев той самой шляпы, Морана аж подскочила на месте, но, почувствовав зуд, осталась сидеть, прислонившись к стене. Только попыталась дерзко и резко сорвать с себя повязку, мол, мне от тебя ничего не надо, но провалилась, и выглядело это по меньшей мере забавно.
— Там чуть больше... за неудобства. Можешь тут остаться на несколько дней. Никто не будет торопить.
Морана окинула полупрезрительным взглядом предложенный ей мешок денег и покачала головой.
- Я уже говорила, что делаю это не ради денег. - Отозвалась она темным голосом, глядя Вычану в глаза, склонив голову набок. - Так сложно поверить, что я делаю это ради победы Нильфгаарда? Не титула, не денег, а головы Радовида на пике?
Она саркастично прыснула и отвела взгляд, мотнула головой.
Хотела добавить, что она не немытый нордлинг, но, в контексте ситуации...
Взяв в руку мешочек золота, она сжала его, и тот, не проходит даже мгновения, превращается в маленькую стрекозу, отличимую от настоящей только отсутствием стрекота крыльев. Маленькая жужелица взлетела вверх и приземлилась на плечо черного, готовая превратиться обратно в деньги, как только тот приглашающе подставит ей раскрытые ладони.
- Считай это моим вкладом в неминуемую победу Великого Солнца, - усмехнулась она, хотя в действительности это прозвучало чуть ли не как угроза, потому что она по привычке забыла перестать пожимать губы и смотреть исподлобья.
Проблемы современных магиков.
- Хочешь справедливую уплату? Услужи и мне, ответив на мои вопросы, - сказала Морана твердым голосом, обозначив, что она не шутит, но решила не прибегать к магии, для получения ответов. Несмотря на умение баловаться с чужими мозгами, она уважает свободу воли.
По крайней мере в хорошем расположении духа.
Ведь он спас ее от необходимости регенерировать в смрадной канализации, и подал нильфгаардскую руку помощи, а она-то, она-то! - Коварный неблагодарный нордлинг, еще и хочет ответов вместо денег. Эти мысли раставили ее худую, согнутую грудь дрогнуть от легкого смешка. Сама пошутила и сама посмеялась - Морана, как она есть.
- Ты ведь знал, что она в канализации? - Поинтересовалась она, переведя взгляд от угла комнаты в глаза своего чернознаменного спасителя.
- Ты был в публичном доме, ты говорил с куртизанками, и знал, где нужно искать. Почему сам не пошел туда? Ты знал о нечисти, не так ли? Если так, то почему не предупредил меня?
Ее речь даже сейчас оставалась лишенной ругательств, вежливой и почти культурной.
Она тактично смолчала о том, что о нечисти ее предупредили ее служки из банды Кристанны. Да, она виновата сама. Но почему бы не переложить вину на другого?
Признавать ошибки - удел слабых. У сильных виноваты все вокруг, кроме них самих.
На ее лицо спал тонкий серебристый локон, выделяющийся на фоне угольно-черной гривы. Однако она не перестала сверлить нильфа суровым взглядом, быстро заправив волосы за ухо. Наверное, она так испугалась, что аж поседела. Грешно будет не ответить на вопросы столь пострадавшей и напуганной леди.

Отредактировано Эстель (26.01.22 15:38)