Биография
10 апреля 1244 года в семье Диркхайма Валленштайна, вердэнского капитана и начинающего предпринимателя, родилась дочь. Мариса Валленштайн, измученная родами, впоследствии детей больше иметь не могла, потому единственную дочь, нареченную Фионой, — значит «светлой», — горячо любила, холила и лелеяла. Не меньше любви девочке доставалось и от отца.
Почти что беззаботное детство Фионы проходило в столичном Настроге, куда вскоре перебралась семья, в веселой компании Эммериха Райса, или просто Эмриха, сынишки делового партнера ее отца: ко времени, когда девочке исполнилось десять, Диркхайм уже был не капитаном, а судовладельцем и стремился и дальше расширять дело.
К сожалению, игры и забавы приходилось иногда откладывать ради обучения — обе семьи стремились подготовить своих наследников к выполнению предстоящих им обязанностей, а также к укреплению партнерства посредством брачных уз. Впрочем, учились дети с большой неохотой, о свадьбе же и не задумывались никогда. Им всегда интересней было играть в скеллигских пиратов, чем чертить кривые знаки на бумаге или подсчитывать стоимость бочек масла, способных уместиться в трюме условной «Веданы».
Беда пришла, откуда не ждали. Никто и подумать не мог, что Эмрих Райс окажется Истоком, многие годы никак не проявлявшим свои способности.
Им было по тринадцать лет. Они отправились посмотреть корабль, приобретенный стараниями их родителей. Эмрих, понятия не имевший о том, что с ним происходит, взорвал пространство, потопив судно и похоронив себя и нескольких человек из команды под обломками. Выплыть живыми им не удалось. Фиона же с остальными выжила.
Дальше были несколько дней в горячке, пару месяцев заживления переломов и бледный образ ее друга, все это время не отходившего от кровати.
Фиона четко знала, что Эмриха больше нет, а все же видела его — он стоял, сидел, ходил рядом, поначалу молча, потом пытался беседовать и даже шутить. Родители списывали все на сильное потрясение дочери, звали докторов и знахарей, и все они говорили — нужно просто подождать.
Однажды в Настрог явилась чародейка — госпожа Аурелия, как она просила себя называть. Она осмотрела место происшествия, побеседовала с Фионой и ее родителями, и заявила, что забирает девочку в обучение, как только та оправиться достаточно для путешествия.
На вопрос Фионы о том, сможет ли она что-то сделать с ее призрачным другом, чародейка ответила другим вопросом: «А что ты хочешь с ним сделать?», — и когда девочка лишь неуверенно пожала плечами, добавила: — «Когда решишь, тогда и подумаем, что делать».
Родителям не хотелось отдавать дочь чародейке, но мысль о том, что та, в отличие от толпы докторов и целителей, сможет помочь, обнадеживала. На то время дело Валленштайна и Райса потихоньку разваливалось: партнер Диркхайма, не оправившись после гибели сына, забросил свою часть обязанностей.
Таким образом, в четырнадцать Фиона отправилась в дом госпожи Аурелии на далеком-далеком севере, у подножья Драконьих гор. Та обещала, что возможно, если все пойдет хорошо, вскоре она определит ее в настоящую академию чародейства — Аретузу. Но все пошло совершенно иначе.
Чародейка со звучным именем и приятной внешностью оказалась весьма нетерпеливой учительницей, не чурающейся физических наказаний. За каждый промах Фиона получала по пальцам, порой часами стояла на коленях в углу и не раз отправлялась спать без ужина.
Но как бы госпожа Аурелия ни билась, ей не удавалось научить свою протеже элементарным вещам — девочка даже черпать из источников Силы не могла. При этом ей легко давалась телепатия, пожалуй, даже легче, чем ее наставнице, она тонко чувствовала чужое настроение и могла налету определить, сколько людей стоит на пороге за закрытой дверью.
Год учений и мучений не привел ни к чему толковому. Чародейка окончательно разочаровалась — ведь она считала, что в том происшествии была виновата Фиона, что она была Истоком, и таким образом смогла выжить, попутно привязав к себе дух погибшего друга. Но девочка оказалась почти что бездарью, совершенно не подходящей для обучения в Аретузе.
Ее псионические способности, впрочем, вскоре нашли применение — не совсем законное, не совсем приятное, ни капельки не привлекательное и не благородное. Мелкий шпионаж, грязные секреты, легкое принуждение и подталкивание определенных людей к определенным шагам — всего лишь мелкое зернышко, посеянное в чужом разуме, но и это было ей противно.
«Давай убежим», — однажды предложил Эмрих, а Фиона подумала, что рада, что он остался с ней.
И они убежали. Им было по пятнадцать.
Два года путешествовали с бродячим театром: она помогала с костюмами и декорациями, несколько раз даже пробовала выходить на сцену, он ей суфлировал. Оказалось, что у нее звучный голос и достаточно живая мимика, что она умеет неплохо вживаться в образ и быстро запоминает текст. Но при каждом появлении перед большой толпой зрителей она тонула в их эмоциях, неспособная справиться со всем, терялась, заикалась, вызывая только смех и улюлюканье.
В тяжелые для театра времена, когда выручки от представлений едва хватало на прокорм лошадей и мулов, тягающих повозки с актерским скарбом, «талант» Фионы оказывался весьма полезным: уговорить кого-то из зрителей побогаче «добровольно» пожертвовать значительную сумму, подслушать чью-то маленькую грязную тайну и попросить что-то взамен за ее сохранение, или даже отвадить местных бандитов, требующих мзду за остановку театра «на их территории». Все это было крайне похоже на то, чем ей приходилось заниматься по указаниям госпожи Аурелии. С тем только отличием, что эти люди хорошо к ней относились и действительно ей нравились.
Однажды труппа заехала в Настрог. За все годы Фиона ни разу не решилась отправиться в почти родной город, в котором остались родители, и все надеялась на случайную поездку, на волю судьбы.
Судьба рассудила строго. Дом Валленштайнов оказался сожженным, и никто в округе толком не мог объяснить, что случилось. То ли Мариса Валленштайн, потеряв единственную дочь, сошла с ума. То ли ее муж, окончательно прогорев со своим делом, решил замести следы и убежать от кредиторов. То ли его бывший партнер, не простив гибели сына, из мести поджог дом Валленштайнов с обоими супругами внутри.
Не найдя покоя своему сердцу, Фиона собиралась вернуться к лагерю труппы за городом, но по дороге наткнулась на одну из младших актрис, бродившую по городским улочкам. Она удивилась встрече с Фионой и, даже, кажется, испугалась.
«Она что-то скрывает», — заметил Эмрих.
Поведя непринужденный разговор по дороге в лагерь, она смогла вычуять в сознании актрисы ужасную мысль — та встречалась с человеком, пожелавшим заполучить в собственность девушку с особыми способностями — ее, Фиону. И он готов был дорого заплатить.
Она снова сбежала, даже не захватив свои вещи — решила начать все заново, с нуля. И на этот раз не верить в такие глупости, как семья, дружба, бескорыстие. На этот раз ее жизнь должна вертеться только вокруг нее самой.
Несколько последующих лет Фиона путешествовала из города в город, нанималась для выполнения различных работ, требующих особых способностей, в том числе тех, что были ранее ей неприятны. Выведывание чужих тайн и принуждение к неблаговидным поступкам оказалось делом выгодным, хоть и опасным: всегда был шанс зацепить кого-то слишком важного, слишком могущественного и способного отомстить простой псионичке.
В какой-то момент она даже нашла ответ на вопрос о том, что хочет сделать с Эмрихом, — освободить. Возможно, госпожа Аурелия и не способна была достичь подобного, ведь чем больше Фиона путешествовала, тем больше ей казалось, что бывшая наставница была скорее деревенской ведьмой со звучным именем, чем настоящей чародейкой из тех, что щеголяют при королевских дворах. Но оставались эти, последние. Только для того, чтобы заручиться их помощью, необходимы не только большие деньги, но и правильная подача вопроса.
С первым она начала удачно справляться, ввязываясь во все более рискованные предприятия. Одна из провернутых ею афер закончилась почти что печально: перед Фионой стоял выбор — или уплатить непомерно большой штраф и возмещение обманутым, или плаха.
Неожиданным третьим вариантом стало предложение Бертрама Хога, готового уплатить весь ее долг в обмен на службу под его командованием, которая, естественно будет оплачивать должным образом, но из нее будет вычитаться незначительная часть в уплату ее нового долга. Отказаться по понятным причинам было невозможно.
Благодаря своим способностям Фиона официально заняла должность дознавателя, так как способна была бескровно и безболезненно добыть почти любую информацию. Неофициально же ее работа заключалась еще и в слежке за настроением солдат, проверкой благонадежности, оказании психологической поддержки, в том числе самому капитану. Со временем последнее стало ощущаться не столько как часть ее работы, сколько как душевная необходимость.
Несмотря на то, что Фиона никогда не любила войну, а война партизанская ее пугала, она не воспользовалась великодушным разрешением Хога покинуть «Зеленую» после начала второй войны с Нильфгаардом. Компания тогда засела на ее родине, в Вердэне.
Мирное время принесло неожиданное предложение замужества, которое она, конечно же, никогда не смогла бы разгадать и учуять в мыслях Бертрама.
Жизнь, казалось, потихоньку налаживалась, но передышка была кратковременной. Третья война с Нильфгаардом вынудила ее снова бросить все и потянуться следом за «Зеленой» и ее капитаном в партизанство. Фиона благодарила богов, что на то время у них все еще не было детей, потому что выбирать между воспитанием ребенка в безопасности и поддержкой мужа в трудную минуту ей бы было очень и очень сложно.

Отредактировано Фиона (03.08.20 00:33)