Ивар был налётчиком клана Друммонд. Однажды из набега он привез женщину, насильно сделав ее своей рабыней. Поговаривают, что то была жрица с острова Хиндарсфьялл, поэтому жизнь во владениях недружественного клана не казалась ей медом. Неоднократно она предпринимала попытки побега, чем только провоцировала агрессию со стороны сожителя. Ивар не чурался избивать ее, часто брал силой, и женщина, носившая дитя под своим сердцем, уже не могла в самоволку покинуть остров. Следующей осенью она родила ему первенца – девочку, которую нарекла Сиггунн. Новорожденный ребенок был для нее своего рода отдушиной, единственным лучом света в кромешной тьме. Даже Ивар заметно смягчился с ее появлением, подумывая сделать плененную жрицу своей женой и узаконить их отношения. Только вот шаткий мир, установившийся в их семье, продлился совсем недолго.

Когда Сигг не было и пяти, ее мать скончалась от лихорадки. По всей видимости, сказалось слабое состояние организма после родов, усугубленное постоянным стрессом и физическими травмами. Так Сигг осталась жить с отцом.

Ивар, впрочем, недолго горевал. На следующий год сценарий повторился и из набега он привез новый «трофей», но уже с Фаро. Сиггунн плохо помнит эту женщину. Она не занималась ее воспитанием и не пыталась установить дружественные отношения с девочкой. Кроме того, новоиспеченная рабыня находилась в положении и ее беспокойство было сосредоточено вокруг собственного ребенка. Возвращаясь из набегов, Ивар учил девочку свежевать трупы, разделывать и вялить мясо, ставить простые силки и ловушки, а так же брал с собой в лес по грибы-ягоды, где натыкался на звериные следы, полезные растения и коренья и учил Сигг различать их.

С отцом у нее были хорошие отношения, но поскольку тот был дикарем, не знающим ни букв, ни манер, то и Сигг перенимала его привычки, модель поведения, речь, взращиваясь оголтелым зверенышем.

Когда Сигг исполнилось десять, Ивар погиб. Умер от гангрены на судне. Для девочки его смерть стала первым ударом и жизненным уроком. Мачеха, не думая, выдворила ее из дома и вплоть до шестнадцати лет Сигг жила в хлеву вместе с коровами и козами. Бывали такие дни, что ей самой приходилось питаться рыбьими головами, которые пускали скотине на корм.

Быть сиротой – означает воспитываться «общаком». Так оно и было: Сигг помогала селянам в обмен на еду и питье, выполняла мелкие поручения, изредка выбираясь с охотниками в лес. Ее взаимодействие с ними часто выливалось в драки и конфликты, отчего Сигг сильно недолюбливали. То чьему-то мальчонке лицо разобьет, то пару яиц из курятника стащит. В общем, была она беспризорницей и берегов не видела, пока на общем тинге селяне не порешили выдать ее замуж, чтобы жила она в сытости и достатке, и не мотала деревенским нервы.

Выбранный ими кандидат не вызывал у девушки ничего, кроме желания вдарить ему промеж ног. И хотя он привозил богатую добычу из набегов, Сиггунн не хотела лишаться своей свободы. Через некоторое время после свадьбы, ее муж, находясь в пьяном угаре, попытался снасильничать. Она и без того была непомерно зла на него, а в тот момент совсем потеряла самообладание. Конечно, ей было страшно, но именно страх подтолкнул ее к незамедлительной реакции. Возмущенный ее сопротивлением, мужчина нанес ей несколько тяжелых ударов, поднял за волосы и отбросил к стене. Девка нащупала рядом с собой не то металлическую шпильку, не то бытовой нож и со всей яростью полоснула противнику по шее. Этого оказалось достаточно, чтобы Сигг сбежала из дома.

Бежать ей было некуда – с севера и запада остров окружало море, а на востоке располагался древний и очень блудливый лес. Оставалось идти в горы, вдоль Руки снежного великана, пока деревенские не обнаружили холодный труп. Наспех собравшись, Сиггунн покинула деревню и пошла по указанному направлению. Ей повезло, что муженька хватились не скоро, полагая, что молодожены отдыхают после буйной свадьбы и счастливо проводят время друг с другом, поэтому на побег было около пяти-семи дней.

Сиггунн питалась тем, что находила, иногда ее подвозили обозы, идущие из других деревень, встречались интересные спутники. Когда она практически уткнулась носом в лес близ Ферлунда, ей пришлось свернуть по направлению гор. Деревенские поговаривали, что там находились забытые руины, а чуть дальше – Форнхалла, деревня вильдкаарлов. Там запросто могли бы разжиться разбойники, но поскольку выбора у Сиггунн не было, нужно было убедиться в этом самой.

Разбойников в руинах не оказалось, зато там обосновались культисты Свальблода. Конечно же, Сигг не знала, кто это такие и какому богу они поклоняются, но ее посвятили в историю и риталы культа, которые отчего-то они нашли в ее душе свое место. Видимо, в ней взыграла дурная отцовская кровь. Культисты, можно сказать, стали ее второй семьей. Спустя некоторое время она решила остаться с ними и рассказала историю своего побега. Бог войны, которому они поклонялись, виделся Сиггунн могущественным существом. Сформировалось ее мировоззрение о том, что человечество – это большое стадо, в нем есть сильные и есть слабые, и слабые должны умереть во благо. Культисты научили ее стрелять зверье и убивать людей. Человеческие жертвоприношения были неотъемлемой частью их быта.

Так и прошло несколько лет; Сиггунн из драчливого заморыша превратилась в поджарую, сильную женщину с горящими глазами. Вместе с вильдкаарлами она ходила в набеги, а сейчас зарабатывает тем, что умеет лучше всего – войной, нанимается на судна к разным бондам, иногда выручает монетку за участие в кулачных боях или отправляется на Большую землю на заработки.

Однажды члены корабельной команды скрутили ее, посчитав, что баба не управится с топором, и что толку от нее будет, попытались изнасиловать, удерживая кинжал возле горла. На что она, удивив мужчин, рывком чуть не перерезала себе глотку. После чего от нее отстали. Решили, что она больна головой.