Биография
    Выбирая место, где можно было бы осесть и основательно закрепиться, предки Альционы поступили весьма мудро, остановившись в своём выборе на Ковире и Повиссе. Приложив к тому немало усилий, равно как и кажущегося главным ресурса — времени, они сумели проникнуть в нишу, ориентированную на добычу золота и стеклопроизводство, так что к моменту рождения Альционы весною 1190 года семейство могло позволить себе окружить своего ребёнка долженствующей роскошью.
    Проведшая своё детство в атмосфере, созданной умелыми дельцами, Альциона и впрямь не знавала лишений материального плана. Не вынужденная задумываться о базовых вещах, уже с детских лет она могла позволить себе ориентироваться на вещи эфемерные, нематериальные. Тем не менее, будучи вампиром, она не могла раскрыть миру свою сущность так, как это делают другие взрослеющие дети, что, несомненно, наложило отпечаток на её дальнейшую судьбу.
    Замкнутая, выглядящая то ли недовольной, то ли равнодушной, маленькая Альциона проводила большинство своего времени либо дома, либо сопутствуя своим родителям, пока те продолжали заниматься своими делами. Не было ни друзей среди сверстников, ни шалостей — Альциона имела доступ ко всем тем вещам, что сделали бы счастливым любого ребёнка, но она была вынуждена наслаждаться ими в одиночестве.
    Немногим позже, став подростком в людском понимании, Альциона начала выбираться из дома и заныривать в окружавший её мир — но осторожно, неспешно. Предметом её интереса в первую очередь стали деятели искусства и чародеи, которых всегда хватало в Лан Эксетере. Несмело, но с большой внутренней настойчивостью она принялась налаживать связи, но не потому, что это могло бы принести ей выгоду; просто в то время в ней открылось качество, являющееся одним из наиболее характерных для неё и по сей день: стремление познавать тонкую материю, которую она видела в искусстве и магии. Более того, её притягивали не только данные вещи как таковые, но и те, кто их транслировал, — то есть люди определённого склада.
    Провожая большинство своего времени в окружении подобных людей, Альциона уловила проявление творческой жилки и в самой себе — равно как и её мать когда-то, она решила попробовать себя в изобразительном искусстве. Несколько последующих лет она упорно постигала азы живописи, совершенствуя тем самым свой природный талант. Местная богема, уже хорошо известная ей, лишь разогревала в ней эту страсть, покуда Альциона окончательно не убедилась: даже если она вновь окажется в полном одиночестве, краски и холсты не дадут её душе опустошиться.
    В возрасте двадцати восьми лет (1218 г.) Альциона пережила первый внутренний кризис. Всё казалось замкнутым в самом себе, непреодолимо закольцованным и застывшим во времени. В поисках перемен девушка отправилась в Понт Ванис, впервые в жизни оторвавшись от своей семьи, но не лишившись её материальной поддержки. Проведя два года в этом городе, Альциона целиком и полностью посвящала себя искусству — так родилась её первая художественная коллекция, состоявшая из картин в стиле марины и урбанизма. Продав её, Альциона почувствовала себя так, словно завершился некий этап её жизни — а потому следовало незамедлительно начать новый.
    Немного поколебавшись, тридцатиоднолетняя (1221 г.) Альциона решила отправиться в путешествие по Северным королевствам в поисках вдохновения. Это не было похоже ни на чётко запланированное странствие, ни на метания — по большей части Альциона отправлялась туда, куда вело её сиюминутное желание. Зачастую она преодолевала большие расстояния пешком, но это изменилось, когда, познакомившись с одним случайно попавшимся ей учёным в Венгерберге (1223 г.), Альциона загорелась новой идеей: не просто получать эксклюзивные знания, но и передавать их другим. Таким образом из гоняющейся за вдохновением художницы она перевоплотилась в охотницу за редкими, содержащими в себе необычные знания книги.
    Не стесняясь тратить на это получаемые от семьи ресурсы, Альциона — правда, теперь уже под именем Цицерейи — прошлась по Северным королевствам, собрав неплохую коллекцию и в итоге остановившись в Мариборе, где она и организовала некоторое подобие элитной книжной лавки (1227 г.). Это было любопытное время, заставившее Цицерейю поверить в собственную самостоятельность; кроме того, ей доставляло удовольствие то, чем она занималась на ежедневной основе, — а что это, как не счастье в людском понимании? Но и этому не было суждено продлиться так уж долго.
    Отправившись встречать партию книг, которая должна была прибыть прямиком к порогу её лавки, но порядком задержалась, Цицерейя вынужденно столкнулась с грабителями. Это не было в новинку для неё, но в данном случае особое значение имели два фактора: это происходило при свете дня и у действий вампирши были свидетели. Сумев как-то разрешить данный вопрос, Цицерейя задумалась над тем, что она, в общем-то, живёт в достаточно опасном мире, в котором она, разумеется, умела постоять за себя, но таким образом вполне могла случайно раскрыться и нажить себе немало проблем. Наученная родителями быть осмотрительной, Цицерейя принялась размышлять, что же ей предпринять, и на ум, как ни странно, шли лишь только две вещи: магия и оружие. Она была бы не прочь обнаружить в себе магические способности, но этого по понятным причинам быть не могло, а потому оставался всего один вариант — и Цицерейя, как это было привычным для неё, безотлагательно взялась за его реализацию.
    Присматриваясь к потенциальным наставникам по фехтованию, Цицерейя остановила свой выбор на капитане городской стражи — с помощью гипноза и собственной хитрости она добилась того, что он стал обучать её, как пользоваться клинком. Долгое время это не вызывало в окружающих никаких подозрений — ну пропадает временами местный вояка с молодой с виду девицей, что тут такого? Но к шестому году пребывания в Мариборе Цицерейя начала замечать, что один из подчинённых её наставника странно присматривается к ней. Когда однажды она вернулась домой и обнаружила свою лавку перевёрнутой с ног на голову, этого оказалось достаточно, чтобы вспомнить все наставления своих родителей и бежать.
    Уйти следовало максимально далеко от опасного места. Возвращаться на холодный Север она не хотела, а потому, назвавшись Эрэ из Лан Эксетера, двинулась на юг — в кажущийся сказочным по рассказам других людей Туссент (1234 г.). Княжество действительно очаровало её, восхитив целым потоком возникших эмоций. Всегда питавшаяся именно ими Эрэ приобрела жилище в северной части Боклера и занялась двумя наиболее увлекавшими её делами: живописью и наблюдением за окружающими людьми. Ей было интересно всё до мелочей: что они испытывают, почему и что делают с этим. Попутно Эрэ активно общалась с местными, чаще всего — музыкантами, поэтами и художниками, и создавала новую серию картин. «Цветочные портреты», отображавшие придворных дам княгини, сделали её знаменитой — в частности за стиль исполнения, граничивший с гиперреализмом, что в будущем позволило ей создавать коллекции, устраивать выставки и продавать их, не представляясь.
    Но, как и всегда, волшебная атмосфера не стала исключением — со временем Эрэ пресытилась и этим тоже. Исходившая Туссент вдоль и поперёк, она вдруг поняла, что вновь начинает стагнировать, что вынудило её сорваться с места и вновь отправиться в путешествие. Думая, что эта поездка — лишь временное дело, едва ли Эрэ могла предположить, что, покинув Боклер в возрасте пятидесяти двух лет (1242 г.), она туда уже не вернётся.
    Прикрывшись именем Циона, она вновь отправилась на север. Привыкшая к образу и положению состоятельной женщины, Циона, тем не менее, решила поэкпериментировать и на границе между Ангреном и Лирией перевоплотилась в обыкновенную странницу — это позволило ей влиться в общество доныне малоизученных людей: простых крестьян и рабочих. Этот своеобразный мир оставил очередной отпечаток на сознании Ционы. Проникшись к ним неизъяснимой симпатией, она вознамерилась решить если и не все их проблемы, то хотя бы те, с которыми они не были в состоянии бороться. Так, например, одолев пакостную бестию возле одной из деревень, она переместилась в другую, чтобы помочь уже там, и так далее по цепочке. Этот период запомнился Ционе чувством, равных которому она затем испытывала весьма редко: искренняя благодарность людей, которую она не получала в открытую, так как успевала скрыться с их глаз, но за которой подглядывала, заставляла что-то шевелиться в её груди, отдавая чем-то непривычным, но очень приятным.
    Поняв в возрасте пятидесяти восьми лет (1248 г.), что большинство проблем простого народа проистекают из бездарности и малодушия тех, кому он подчинён, Циона, прикрывшись именем Альцирейя, решила действовать по-другому: придерживаясь соответствующего образа и не гнушаясь использовать свои вампирские способности, она втиралась в доверие к местным властям, будь то чиновники или дворяне не слишком высокого пошиба, и таким образом влияла на них, чтобы сделать жизнь местного населения хотя бы чуточку лучше. Это не были масштабные операции, влиявшие на огромное количество людей, но долю облегчения той или иной деревушке или даже семье Альцирейя всё-таки могла обеспечить.
    Немного заигравшись в интриганку с добрыми намерениями, Альцирейя была вынуждена залечь на дно (1257 г.). Перемещаясь из одного дикого либо заброшенного места в другое, она посвящала всё своё время размышлениям, изучению того, что её окружало, и живописи. Время от времени она продавала картины под именем Эрэ из Лан Эксетера, но без надобности на публику не вылезала. Её жилищем становились пещеры, эльфские руины и оставленные людьми дома — места, которые ранее вампирша назвала бы весьма неподходящими для неё, но ставшие вполне уютными, стоило лишь перемениться её отношению к ним. Бывало, правда, Циона (на время она вернулась к этому имени) селилась в совсем уж маленьких селениях, но не позволяла себе оставаться там дольше года. По-настоящему она вернулась в общество лишь во время вспышки чумы Катрионы (1268 г.) — тогда, прикрывшись именем Рейя, она так и не смогла побороть своего стремления оказать хоть какое-то участие в отношении отчаявшихся людей и вступила в ряды тех, кто ухаживал за больными, в частности — на территории Темерии.
  Морально исчерпав себя, Альциона покинула свои обязанности и страну и весной 1269 года поселилась на побережье Цидариса, забравшись в частично сохранившиеся эльфийские руины ради уединения и временами промышляя сбором и продажей янтаря. Её самоизоляция длилась относительно недолго, и уже осенью 1270 года Альциона вернулась в своё жилище в Понт Ванисе — туда, откуда некогда и начались её странствия.
    Скрывшись от мирской суеты и лишь изредка выходя в люди, Альциона посвятила себя искусству и образованию — длительное время её компаньонами были лишь холст, кисти, краски и книги. Несмотря на то, что она целенаправленно отрешалась от происходящего в мире, сюжеты её картин наглядно говорили о том, что творящееся вокруг в действительности не было ей столь безразличным.
    Наконец летом 1272 года Альциона, вдоволь насытившись своей безучастностью, примирилась с мыслью, что не может оставаться в стороне, живя в мире, объятом пламенем бедствий. У неё был выбор: остаться на своём месте и менять окружающую действительность, занимаясь написанием утопических картин, либо же выйти в свет и сделать хоть что-либо действительно существенное. Опыта Альционы было достаточно, чтобы быть уверенной: даже малое воздействие на какие-то события могут иметь большие и значимые последствия.
    Так, собрав все необходимые вещи, Альциона покинула Понт Ванис, не имея ни плана действий, ни даже предположений по поводу того, где же она окажется завтра. Было ли её решение разумным? Сложно сказать. Но когда твоё сердце подсказывает, что необходимо поступить определённым образом, а жизнь — до того долгая, что граничит с бессмертием, лучше не игнорировать его зов.

Отредактировано Альциона (03.11.22 17:19)