Биография
Шаэнт не знает где родилась, и не совсем уверена, что знает когда родилась, поэтому возраст всегда называет приблизительный, а место рождение эльфка каждый раз говорит новое, потому что какая разница, где она родилась на самом деле, если для нее все равно нет нигде дома? Но очень любит рассказывать о том, что родилась на Скеллиге и долго жила на одном из маленьких островков архипелага. Шаэнт даже выучилась коверкать Старшую речь на скеллегский манер для пущей достоверности.
Более менее хорошо эльфка помнит свое отрочество, лет где-то с двенадцати, когда ее на улицах какого-то захолустья подобрала бродячая цирковая труппа, которая в общем-то на долгие годы и стала Шаэнт семьей. Собственно, именно там она и получила свое имя — Миранн Фланнан, до этого как только эльфку не звали. Так бы Шаэнт и прожила относительно мирную и спокойную жизнь, если бы ее труппа случайно не попала под один из погромов. Разъяренной толпе все равно было кого убивать — резали всех нелюдей без исключения. Саму Шаэнт спасла какая-то сердобольная старуха, затащив в свой дом и спрятав в подвале. Оплакать семью у нее не вышло, нужно было уходить из города, чтобы не вздернули за не ту форму ушей. Так эльфка оказалась на большаке. Ей повезло, что первый попавшийся ей караван был краснолюдским: было шумно, но очень познавательно. Краснолюды научили Шаэнт курить табак, травить байки, готовить незамысловатую еду и отличать «подлюков» от «нормальнюков». Именно от них эльфка научилась этому непробиваемому оптимизму, который в дальнейшем только ее выручал по жизни. Вместе с краснолюдским караваном Шаэнт в первый раз побывала в Вызиме и в Новиграде, — где распрощалась с торговцами.
В Новиграде эльфка какое-то время служила в доме богатых господ, пока ее не обвинили в воровстве (на самом деле виновата была хозяйская дочка, которая решила сбежать с заезжим музыкантом, а потому начала покрадывать фамильное имущество) и не высекли плетьми, выкинув израненную на улицу. Шаэнт бы и подохла, прям там, но, видимо, рыжие действительно счастливые. Ее подобрал местный кузнец и выходил. Сама-то эльфка была ему, как пятое колесо в телеге, только мешала, поэтому он ее отправил в село к сестре — так эльфка попала в место, которое потом навсегда разорвет ей душу. В этом небольшом селе отчаянно нуждались в руках и не особенно смотрела на форму ушей — можешь работать? Иди и работай, господину платить надо, так что не сиди. Шаэнт и трудилась — добросовестно и честно, может потому и глянулась уже сельскому кузнецу, тот был вдовый, правда, детишки от брака у него были. Сельские, конечно, покачали головами, но лезть особенно не стали — Шаэнт помогала, никому не отказывала: надо ль было в поле выйти лишний раз, или там с детишками посидеть. Так и осталась она при кузнеце и его детях: кормила, поила, рубашки штопала, — да и прожила бы так большую часть всей жизни своей, вот только холодной осенью 1260 года налетевшая на село ганза — вырезала всех мужиков, баб, кого посмазливей, изнасиловала, а остроухую дрянь, которая посмела бороться за свою жизнь — почти повесили, да только веревка оборвалась. Шаэнт избили, а лицо и тело навсегда «украсили» три шрама. Едва живую ее нашли сборщики податей, которые приехали в село, а нашли лишь трупы. Помереть не дали, конечно, но лечили с брезгливостью, а впрочем самой Шаэнт было уже плевать.
Два года эльфка скиталась по разным городам, где занималась чем попало от воровства до проституции и не могла себя собрать снова, найти силы улыбаться и как-то жить дальше. В середине 1262 года Шаэнт, спасаясь от стаи волков, вылетела на одну из первых скоятаэльских ганз, да так с ними и осталась. Убивая одних dh’oine Шаэнт пыталась отомстить за других dh’oine – и выходил порочный круг, который впрочем, не продлился долго. Ее отряд был практически полностью уничтожен входе Первой Северной войны, а сама элфька снова подалась в скитания, ища куда приложить свои умения, которые она нажила во время войны — выходило плохо. Шаэнт голодала, снова воровала. Пока как-то не попыталась обокрасть какого-то древнего травника, который жил на отшибе села. Старик эльфку так отходил по спине, что та долго не могла еще потом согнуться, а потом накормил, обогрел и пустил в дом. Старик был не особенно разговорчивым, но под шум худо-бедно научил Шаэнт отличать полезные травы от ядовитых да кое-как объяснил как варить отвары всякие. Но больше всего эта уединенная жизнь помогла самой эльфке — оправиться, найти в себе какие-то новые душевные силы и начать — жить. Именно в этой глуши, среди деревьев, сухих трав и тихого стариковского ворчания, Шаэнт поняла, что больше вообще не хочет ничего иметь с миром людей, что с нее хватит. Она доходила старика, с честью его похоронила, а его нехитрый скарб, который не могла забрать с собой — сожгла. И вышла на большак: спокойная, уверенная и смешливая. А на большаке уже во всю шла Вторая Северная. Шаэнт не очень долго думала — просто сразу же завербовалась в состав «Врихедд», где и оказалась приписана к отряду Йорвета. С командиром отношения сначала у нее не заладились, уж больно тот был мрачный всегда и легкий характер Шаэнт его раздражал. Но эльфка стремительно училась у него стрельбе, стремительно пролезала в его сердце, разделяя вечную скорбь по погибшему ребенку и не задолго до Бренны стала она командиру — кровной сестрой. Рыжая Шаэнт своими песнями развлекала весь отряд, травила байки и шутки, чтобы не так страшно было ждать смерти. Или предательства, которое ждало их всех в конце войны.
Именно Шаэнт стала инициатором побега Йорвета из тюрьмы. Она же и провернула большую часть дела, стараясь максимально оградить от этого остальных выживших членов отряда, только в самом конце сообщив им, что капитан вот-вот будет на свободе и надо бежать куда подальше.
События в Вергене показали, что смысла надеяться на мирную жизнь — нет, не дадут. Но Шаэнт считала, что пока все живы — не стоит слишком унывать, к тому же вокруг царил хаос, вызванный смертью королей севера, а значит, что-то обязательно должно было измениться. Ведь у Йорвета в отряде было несколько рыжих баб, а рыжие бабы — они и к удаче, и на счастье.