Обычно он просыпался с мыслью, что предстоит вытерпеть очередной непримечательный ничем день. Что, возможно, кого-то придется покалечить, кто-то и вовсе умрет от его рук, а вечером он допоздна застрянет в корчме, заливая себе глотку самым крепким алкоголем, которым будут располагать погреба. Однако сейчас Кристоф не узнавал сам себя: утомительная тягость, пронизывающая чувство бытия, исчезла, оставив пустоту, что мигом оказалась заполнена. Редким, но столь желанным чувством легкости, что наполняло с головы до ног и окрыляло, даруя доселе невиданную силу что-либо изменить: ведь сейчас, как никогда прежде, сын барона из Теодиля нуждался в этих переменах. Наполняющие грудь переживания и чувства вызывали легкое чувство дежавю — Кристоф любил и прежде, но происходящее сейчас заметно отличалось от всего, что приходилось пережить ранее.
До сих пор не верилось, что происходящее с ним не вызванный порошком бред или галлюцинация, а самая настоящая правда. Наяву — их близость, ласки, шепот друг другу на ухо, а теперь и касание губ, что неизменно призывало дрожь совершить перебежку вдоль изуродованной шрамами спины. С языка едва слышимым шепотом срывались тепле слова о том, как она была прекрасна, а сознание волнительно сторонилось греха. Ведь его и так было слишком много…
Кристоф растянулся на кровати, когда Шани шлепала босыми ногами к сваленной в кучу одежде. С удовольствием потянулся, чуть хрипнув от боли, отозвавшейся между ребер. Она была права: ему предстоит долгое в рамках его деятельности восстановление. И пускай дискомфорт, что сжирал первый день, исчез, но тревожить бережно обработанные и местами зашитые раны казалось ему верхом безответственности. Он и сам не заметил, повинуясь забавному желанию, как оказался рядом, со спины, игриво мешая одеваться и целуя в шею, пока они не оделись и не приступили к утренней обработке ран. Кристоф усмехнулся, услышав чем им предстоит заняться, а нотки девичьего голоса так и намекали, что прозвучавшее ни разу не предложение, а самый настоящий факт. Тело вздрогнуло, когда холодная мазь тонким слоем окутала ранения, а глаза с интересом следили за процессом.
— У меня ведь нет выбора, верно? — отшутился мужчина, наблюдая за испачканными в лекарствах скользящими по нему пальцами. — Мне бы не помешал свежий воздух, хотя, признаться, в четырех стенах с тобой провел бы целую вечность.
Уже снаружи Кристоф покорно следовал за ней, завидуя той неуемной энергии, что одной своей улыбкой источала Шани, заражая этим состоянием и его. Против его воли вынуждая улыбаться на улицах ненавистного ему города. Идти по улицам другим человеком — не тем, за которым тянулись тени смерти. Невольно она напомнила ему о своем возвращении в Оксенфурт, на что Кристоф тяжело вздохнул, но не смел предаваться грусти. Ему, как и ей, совершенно не хотелось терять то сокровище, кое находилось на расстоянии вытянутой руки. Рыжее, улыбающееся и смеющееся.
— Не представляешь как, — лица коснулись нотки печали, но мужчина быстро перебил их улыбкой. Не мог позволить, чтобы она видела его таким.
Ожидание разлуки горьким грузом повисло на сердце, но поделать с этим никто из них ничего не мог. Каждый имел свой долг, свои обязанности. Они не могли все бросить и сбежать на край на света, но Йуле, чей канун вот-вот настанет, мог их снова свести вместе — ведь Шани обещала. Обещал и он. Кристоф не хотел отпускать ее, опасаясь буквально за все, но понимал неизбежность и был обязан ее принять, дабы не изводить себя бесконечными переживаниями. Ведь все это — начало их истории, а вовсе не конец. Они обязательно напишут в ней еще более интересные страницы, но не сейчас.
— Да, — промолвил мужчина, всматриваясь в ее лицо, которое покрывали тут же испаряющиеся снежинки, а следом поднял голову к небу. — Красиво…
Он разглядывал ее глаза, стоя напротив и невольно потянулся ближе. Ощутил, как Шани затаила дыхание, а после коснулся ее щеки рукой, стерев оставшуюся влагу. Было красиво, но далеко не погода служила тому виновником, а женщина, что стояла рядом. Их пальцы переплелись, а глаза безмолвно хлопали, пока вокруг доносился не имевший значения шум. Кристоф хотел грустить, но не мог как ни пытался. Не выходило. И не хотел. Корчма, куда тянулись люди, привлекла их внимание, а Шани настойчиво тянула за собой. Из-за дверей доносилось чье-то пение, и медичка предположила, что там может выступать бард. Она самоотверженно устремилась внутрь, но на самом пороге внезапно остановилась — словно что-то случилось. Кристоф переглянулся с ней, бегло осмотрев помещение.
— Все в порядке?

Отредактировано Кристоф (28.07.20 18:51)

О словах, подобных тем, что срывались с уст Шани, мужчина не слышал, казалось, всю свою жизнь. Они подкупали своей простотой, выражая собой все то, что чувствовала по отношению к нему медичка, а заодно заставляли губы Кристофа шевелиться в озадаченно-дурацкой улыбке. «Только твоя радость», — возникла мысль, — «и ничья больше». Он кивнул головой, принимая что все в порядке. Оказалось, что ступор, свидетелем которому мужчина стал вот-вот, был вызван путаницей: медичка ошиблась, спутав выступавшего в корчме барда с кем-то другим. Другом, если быть точнее. Признаться, к творчеству поэтов и музыкантов душа эмиссара Короля Нищих лежала равнодушно в подавляющем большинстве случаев, но справедливости ради бывали и баллады, способные растрогать душу. Правда, мало какой творец имел такую возможность — сердце де Горгона, несмотря на свою хрупкость, было окутано крепкой броней. Кто-то находил брешь, а кому-то подобное так и не удавалось.
До сих пор с трудом Кристофу давалось понимание, что на него могли безвозмездно тратить собственное время, хотеть его общества и, словно того мало — радоваться, будто ребенок. Шани светилась, заставляя заглядываться на свою лучезарную улыбку, и столь светлое, невинное чувство, что облепило душу, говорило мужчине о счастье. Быть может, что-то станет помехой, быть может, следующий свой бой Кристоф не переживет, но происходящее здесь, когда они переглядывались, погрузило его в пучину чувства умиротворения, позволяя шальным мыслям то тут, то там тыкать в сознание пониманием, что Шани — та, с кем бы хотелось связать свою жизнь. Рассуждать о навсегда мужчина не брался — давно помышлял о том, насколько жизнь хрупка, как легко по неосторожности потерять все, что таким трудом приобрел, но определенно был намерен сохранить произошедшее между ними как можно дольше и чего бы ему не стоило. Существовали вещи, за которые стоило сражаться и умирать. Любовь, пускай и загоревшаяся спонтанно, входила в их число. Всего за несколько дней они перешли от страсти к куда более возвышенному, понятному лишь тому, кто некогда пережил все эти запутанные, но от этого не менее волнующие и прекрасные чувства.
— Бард? — удивленно переспросил Кристоф. — В местах, схожих с этим, они редкие гости. Коли твой друг именитый творец, то, боюсь, ни за что бы не выбрал это место. Всех тянет давать выступления в «Зимородке», что неподалеку от площади Иерарха. Было бы куда разумней, появись он там, — возникла пауза, во время которой они шагали к свободному месту. — У нас предостаточно времени, чтобы посвятить друг другу. Не ты одна испытываешь такое желание.
Он помог Шани избавиться от тулупа, придержав, чтобы медичка без проблем вытащила руки из рукавов, а затем повесил тот на спинку стула. Следом, освободившись от верхней одежды, сел аккурат напротив и сам. Ее замечание касательно контраста, коий вызывала их внешность, действительно забавляло. Должно быть, странное зрелище, но кому какая была разница? Тем более, что мнение окружающих — последняя волновавшая наемника вещь. Кристоф не узнавал себя, когда захотелось похабно пошутить на данную тему, но к счастью для чувства собственного стыда смог удержаться.
Подавальщица, которая вот уже какой месяц обожала строить де Горгону глазки, не изменяла своим привычкам, на что получила неодобрительные взгляды от Шани, вызывая тем самым на лице Кристофа самую искреннюю улыбку. Она продолжала сетовать на путаницу с бардом, указывая на музыку, но для него подобное не казалось чем-то удивительным: в нынешнее время очень многие любили копировать друг друга или вовсе нагло красть. Тем же временем принесли яства, и парочка влюбленных принялась завтракать. Живот Кристофа к тому времени предательски урчал — ведь последний прием пищи случился лишь вчера. Глинтвейн раскаленным металлом распространялся по телу, а сытные похлебка и жаркое заполняли пустоту желудка. Ел проголодавшийся за ночь наемник с таким же интересом, с каким поглядывал на Шани, но когда позади медички нарисовался незнакомец — остановился, сразу же оглядев того злобным взглядом. Давая понять, коли он заблудился, что тут ему не место. К счастью, мужчина оказался одним из знакомых и судя по всему тем самым, что по неосторожности оставил на женском лице фингал. Кулаки непроизвольно сжались, пока Кристоф выслушивал разговор, но извинения не заставили себя долго ждать, да к тому же подкреплялись весьма недешевой едой, которой их угостили. Лицо незнакомца казалось знакомым, но наемник даже не пытался вспомнить где мог видеть то прежде, а затем мужик и вовсе удалился. С людьми, что причиняют вред близким, разговор де Горгона обычно бывал самый короткий, кровавый и жестокий, но сегодня Кристоф поумерил свой пыл и даже перестал на него злиться, наблюдая за тем с каким удовольствием Шани есть свиные уши.
— Йуле обещает стать незабываемым, — Кристоф приложился к стакану, раззадоривая предвкушение грядущей встречи не только для медички, но и для себя. — Клянусь тебе, что приложу к тому все свои силы, — он безумно хотел видеть ее улыбку, счастье, провести с ней те несколько праздничных дней вдали от всей этой мирской суеты и мерзости окружающего их мира. Он хотел любить и быть любимым. Набираться сил перед грядущими битвами, коих будет немало. Ведь сейчас ему было за что сражаться. — И буду тебя ждать столько, сколько потребуется. У нас будет Йуле. Пускай даже тогда, когда от снега не останется и следа, но будет. Обещаю.
Недовольство бардом на сцене нарастало. Шани говорила, что тот все переиначил, а лицо приобрело нотки досады, хотя Кристоф не понимал что в этом такого и зачем настолько сильно расстраиваться. Мог понять, но считал сущей мелочью, пустяком. Он был далек от этого мира.
— Хочешь, я разобью об него его лютню? — и хруст ушек в унисон.

Кристоф не сомневался в отказе Шани от предложенной им затеи. Несмотря на воспитание, что демонстрировалось мужчиной в любом подходящем для того случае, часть его характера занимали животные инстинкты, приобретенные тогда, десяток лет назад. Они служили реакцией Кристофа на раздражители, защищали от потенциальной опасности, какую мужчина видел в любом адресованном себе и не только грубом слове. Он пытался приструнить столь въевшиеся черты, но все тщетно: покалеченный рыцарь Вечного Огня, что едва не лишился руки на ровном месте, служил тому ярким примером. Теперь и бард, мысль об нелетальном уничтожении которого при помощи его же инструмента возникла сама собой, да казалась пугающей нормальной, пока не пришло осознание сколь временами Кристоф представал перед миром глупым и неотесанным громилой.
Разоблачение горе-барда тем временем шло полным ходом. Шани даже не думала сбавлять оборотов, зарывая незадачливого музыканта все глубже и глубже в могилу собственного вранья. С каждым сказанным словом и оправданием, звучащим от него, обман становился все более и более очевидным. В конце концов к недовольству медички, что без особых усилий вывела обманщика на чистую воду, присоединились и остальные посетители корчмы, которые начали освистывать и гнать «барда» со сцены. Последний сгорал со стыда, краснел, не находил себе места, однако убрался он или нет Кристоф так и не увидел, вернув все свое внимание к своей женщине, которая, к слову, довольно улыбалась, радуясь мести за доброе имя своего товарища. За изгибом губ и ямочками на щеках, придающим внешнему виду Шани безобидности, скрывалась настоящая дьяволица в хорошем смысле этого слова.
Кристоф улыбнулся.
Принизить достоинство этого человека без какой-либо грубости или физической силы, пожалуй, было вариантом самым лучшим, чем тем, каким хотел воспользоваться он. И что забавно, мужчина понимал, что не все проблемы мира решались применением кулаков, однако считал такой способ решения неприятностей куда более действенным. Язык он имел не такой подвешенный как Шани, а в речи то и дело могли проскакивать самые отборные ругательства. Считал, что лучше промолчать, отвесив пару тумаков, чем открыть свой рот и сделать еще хуже. Однако, сегодня ему повезло — рядом сидела медичка, и она явно была не из тех, кто станет безмолвно сидеть в сторонке. Кристоф кивнул ей, соглашаясь со столь убедительными доводами, и коснулся ее лежащей на столе руки кончиками пальцев. Ему нужно научиться держать злость подальше, чтобы хотя бы она не видела столь отвратительную черту его характера. Кристоф хотел представать перед ней таким, каким был в спальне. Чутким, заботливым и доверяющем ей во всем мужчиной, а не зверем, жаждущим пустить когти.
— У нас разные методы воздействия на людей, Caerme, — он так и не рассказал ей о значении этого слова, но прекрасно помнил, какое удовольствие Шани доставляло само его звучание. — Однако, я признаю, что твои оказались куда лучше. Боюсь, что даже я бы не смог так приструнить этого лжеца. Слова порой ранят острее меча — старое выражение, но до одури верное. Думаю, что он заслужил быть освистанным изгоем. Лгать нехорошо. В следующий раз будет думать.
Кристоф посмотрел в сторону сцены — след проходимца и простыл, что было вполне ожидаемо. Слова Шани грели его сердце, давали почувствовать себя нужным как никогда. Не только как воин или друг, но и как мужчина, как любовник. И чего греха таить — куда больше, чем все это. Он боялся влюбленности, какая проникала во все его думы, но не мог ничего поделать — Шани была слишком убедительна и добра к нему. Благодаря ей Кристоф снова мог мечтать, к чему-то стремиться и чего-то хотеть.
— За мной ты будешь, как за горой, — объяснил свое вмешательство мужчина. — Если тебя что-нибудь или кто-нибудь побеспокоит, то говори мне, и я… мы с этим разберемся. Теперь нет никаких «я», — в этом Кристоф испытывал уверенность, — мы, моя спасительница. Теперь есть мы. Твое нахождение вблизи делает каждую секунду моих серых будней яркой и незабываемой. И мне больно, что обязанности временно нас разлучат. Хотел бы я каждую ночь видеть тебя в своей постели… в нашей постели…
Они почти синхронно обратились к источнику шума, коим действительно стали кулачные бои. Пара крепких мужиков смачно колотила друг друга под подначивания толпы, а чья-то верхняя одежда то и дело окрашивалась брызнувшей изо рта или носа кровью. Бились они яростно, и Кристоф только мог догадываться почему: либо куш стоял немаленький, либо подобное развлечение им действительно нравилось. К счастью, сам к такому де Горгон был абсолютно равнодушен, считая то пустой тратой своего времени. Всегда существовало ристалище и меч — и вечер уже не окажется бесполезным.
— Они в порядке, если помышляешь им помочь после их боя, — Кристоф продолжал поглядывать в ту сторону. — Не всем повезет отучиться в академии или родиться сыном барона. Это их развлечение, так они отвлекают себя от тяжести будней, а заодно могут заработать. Когда мне нужно отвлечься, то помимо вина я могу приложиться и к тренировочному манекену мечом. Здесь принцип схожий. Не беспокойся о них, Шани, но можем пойти туда, если тебе будет угодно.

В груди что-то сжалось, стоило Шани отшутиться касательно слова «мы». И отшучивалась ли медичка вовсе? Кристоф вмиг начал корить себя за столь торопливое развитие событий, да за принятие этого решения им одним, без участия Шани. Он не желал навязываться в ее жизнь вот таким наглым и назойливым образом, так что если девушка сочтет подобные слова и поведение недопустимым, то Кристофу не оставалось ничего, кроме как согласиться, уважая право любого человека на собственное мнение и взгляды. От внезапно накатившего негатива помог алкоголь в практически доверху наполненной кружке, который ему удалось одолеть залпом, что чуточку ослабило досаду от услышанных и, надеялся, неправильно понятых им слов. Некоторую иронию и откровенный сарказм Кристоф попросту не понимал. Искалеченное жизнью восприятие многое принимало на свой счет, а с виду безобидных вещах наемник мог разглядеть угрозу. Он был мнителен обо всем, что касалось его лично, и огромных трудов ему стоило воспринимать все так, как оно было в действительности, а не выдумано в поглощенных не самыми хорошими вещами мыслях. Хотелось врезать себе, влепить пощечину, чтобы очнуться от этого состояния, избавиться от тумана грусти и душевной тяжести.
— Надеюсь, — наконец разомкнул губы Кристоф, слегка отстраняя руку, — что именно «мы». Мне показалось, что случившееся между нами дает право говорить такие вещи, но если что-то не так, то… говори мне, Шани. Быть может, я чересчур заигрался в любовь внутри своей головы и придумал то, чего нет, — мужчина ей улыбнулся, вернул руку на прежнее место, нагло влезая пальцами в поверхность женской ладони. — Прости, что говорю так. Я до сих пор не могу осознать все то, что случилось. Не могу поверить, что такое светлое и жизнерадостное чудо, как ты, обратит свой взор на меня — угрюмого и ничем не примечательного убийцу новиградского синдиката. Чем я заслужил это счастье? — прикрыл глаза и тяжело вздохнул. — Не понимаю. И так рад, что тогда дал себе волю…
И все-таки Шани не смогла удержаться от того, чтобы посмотреть поближе — они отправились прямиком туда, а минуя людей Кристоф и вовсе почувствовал на своей заднице руку, что вызывающе ущипнула за места помягче. Он лишь огляделся, окинув улыбающуюся медичку вопросительным взглядом, но сам нечто подобное в столь людном месте провернуть бы точно не решился. Когда пара оказалась совсем близко к месту кровопролития, то медичка принялась подначивать вопросами. И знала бы Шани, на сколько многое Кристоф был готов ради нее. Вступиться за ее честь — лишь малая часть из того, что он мог. Даже сейчас, будучи нездоровым, не раздумывая бы вышел туда, да набил морду какому-нибудь выскочке, но медичка, казалось, снова шутила, вызвав на лице наемника недоумение.
Слишком, слишком буквально воспринимались им некоторые вещи.
Тем временем к бою готовился какой-то эльф, а его оппонентом готовился стать молодой парень — совсем ребенок с виду, что вызвало не самые приятные эмоции не только у Шани. Они оба видели, что из затеянного парнем не выйдет ничего хорошего — трясся весь от страха, а эльф только и делал, что нарочно сквернословил и запугивал еще до начала боя. Черт знает, чем мальчишка думал, но остроухий, казалось, был настроен крайне серьезно, а ставки посетителей, летевших на его имя, и вовсе проводили роковую для здоровья парня черту. Шани просила остановиться, но гул толпы заглушал просьбы. Кристоф хотел вмешаться, но толпа слишком уж ожила и перестала обращать на него внимание. Со временем они протиснулись в первые ряды — как раз в тот момент, когда Дерден Портной, как называли эльфа, начинал обмениваться «любезностями» со своим соперником, а также не избежал возможности съязвить в сторону Шани, вызвав недовольный хмык Кристофа, что уже инстинктивно сжал кулак. Его раздражали выскочки, да особенно такие, но когда их остроумие касалось близких, то так и хотелось принять какие-нибудь меры. Нос сломать там или фингал на пол лица повесить.
— Раскроить мастер — Элихаль, а ты, погляжу, так… бахвалиться любишь, да болтать попусту. Смотри, чтобы этот юнец не оторвал тебе уши, а то вон как торчат. И не смотри на меня так, эльф, — Кристоф ухмыльнулся. — Если чего вздумалось, то для меня ты чересчур слабоват.
Помешать бою было невозможно — людей много, а за попытку вмешаться их вместе с Шани отсюда выставят. Стоило еще немного обождать, подумать получше. Светлая головушка медички работала куда лучше его, так что в разгар кулачного поединка существовал шанс какой-нибудь хитростью заставить юнца отказаться от кровопролития.
— Что будем делать? — Кристоф еще раз осмотрелся, но в голову так ничего и не приходило. Самый простой вариант казался самым безумным, и тогда их точно выгонят пинками. — Парень, кажется, действительно настроен проливать кровь за эти деньги. Заинтересован в них, значит.

Кристоф и не думал относиться к этому слову легкомысленно, врать и юлить — он, безусловно, умел, но все его чувства, адресованные Шани были настоящими. Плечи готовились нести груз ответственности за сказанное, и мужчина не собирался ничего прекращать, предпочитая оставить последнее слово за ней. Однако, как и она, де Горгон испытывал ни с чем несравнимое чувство, переживая каждый миг и день вблизи этой женщины. Доселе ему казалось, что чувство счастья безвозвратно утеряно где-то на обочине жизни, что его более не отыскать, ибо то давно присыпало слоем тщетности, которая являлась неотъемлемым спутником, но медичка ловко разбила утверждения, переиначила все мужские мысли и настроения в совершенно противоположную сторону. Он чувствовал, что Шани могла дать ему все, в чем его когда-то обделили — стать тем самым недостающим кусочком его сердца, который окажется знамением нормальной и полноценной жизни. Даст силы мечтать, строить планы и упорно стремиться к упущенным до этого возможностям и делам. Ему не хватало слов и эмоций, чтобы выразить пронизывающее с головы до пят чувство привязанности и любви, да и были ли они нужны? А ведь прошло так мало времени… но Кристофа, казалось, все это не волновало. Слишком наемник загорелся тем, что давным-давно у него отняли. И хотелось верить, что имел право.
— Я рад, что и ты разделяешь схожие чувства, — женская ласка и нежность по-прежнему заставляли таять, но наемник старался держаться изо всех сил. — Что бы не случилось: сегодня, завтра или через месяц — я буду вспоминать с теплотой и радостью, но не хочу чтобы происходящее заканчивалось, — прикусил губу, смотря на Шани. Нервно, смущенно. — Никогда.
Шани предположила, что участие в поединке состоится из-за девицы, и согласно закивал. В подобном действительно был смысл, учитывая любовь кметов к подобного рода доказательствам значимости своих чувств. Сильные или по крайней мере отчаянно смелые мужчины привлекали женщин — в этом Кристоф убеждался на собственном примере за время своих скитаний. Вот и юнец, даже если получит по морде, наверняка впечатлит ту девку, из-за которой все затеялось, но лишь в том случае если останется жив или, не дай боже, калекой. Едва Кристоф открыл рот, как ощутил пальцы на второй своей ягодице, вызывающе посмотрев на Шани. Мысли его витали совсем не там, где следовало, но все что оставалось сделать — успокаивающе вдохнуть и выдохнуть. Она нарывалась на месть, но следовало положиться на терпение — время для неприличных дел у них еще будет. Непременно.
Мальчишка же, казалось, действительно обречен на поражение, что все никак не давало медичке покоя. Кристоф по глазам видел, как суетливо бурлил поток ее мыслей внутри головы, пытаясь отыскать решение, и его искренне поражало ее небезразличие к судьбе совершенно незнакомого ей человека, желание помочь всем и каждому. И даже тому, кто того совсем не заслуживает. Впрочем, юнец действительно рисковал остаться калекой на ровном месте, а потому спасти его шкуру делом казалось не бесполезным. Тем более, что поговорить с указанным Шани человеком Кристофу не составляло никакого труда. Если не считать легкого раздражения, что преследовало любой диалог наемника с незнакомыми людьми. Ему сразу не понравилось, как тот боров на него смотрел, но дабы не сказать лишнего Кристоф посмотрел в сторону Шани, улыбнулся, а затем обратился к незнакомцу с уже куда более спокойным лицом. Сейчас, по крайней мере, ему не хотелось оторвать тому голову.
— А ты чего ж, тоже биться надумал? Да какие там правила, — в ответ на вопросы забубнил. — Все как у людей, мужик! Бьются до первого падения с ног, бить только руками можно, а за круг если вышел, то все… проиграл! Мы ж люд простой, куда нам до всяких Радожвидов и стерлядей чародейских? Вот всё и донельзя просто. Чем оно сложнее ж, тем проще подкопаться, а нам вне поединка тут ссоры не нужны. Пусть лучше морды друг другу за деньги колотят, чем за просто так, верно ж говорю?
Кристоф молча кивнул, разочарованно поняв, что на нечто подобное и рассчитывал. Кметам было ни к чему нагружать свои развлечения различными усложнениями, а потому все было предельно простым и понятным. Хитрость, если таковая и имелась в отношении поединка, прогуливалась где-то вдали головы де Горгона, а желание занять место юнца становилось все сильнее и сильнее. По крайней мере, подобный выход из ситуации казался мужчине самым простым, а раны… черт с ними. Эти больше на публику работают, чем на результат. Везде так. Даже в ямах бойцовских, где бились на смерть, ради зрелища все делалось, а эльфы сами по себе хлипкие. Повезет если, то с пары ударов уложит.
Шани дожидалась на прежнем месте, а когда Кристоф явился ближе, то оказалась под его рукой. Кристоф позволил себе прилюдное проявление чувств, прислонившись к ней лбом и провоцируя на поцелуй, но затем нехотя вспомнил о деле, ради коего они тут все и затеяли и вернулся в прежнее положение. От невозможности придумать что-либо умнее грубой силы он начинал считать себя глупым. На фоне Шани, разумеется, коя всегда имела шальную мысль в закромах своего сознания. Девушкой она была умной — умнее его. Еще бы — университет закончила.
— Удалось, но ничего необычного, — Кристоф опасливо опускал глаза, наблюдая за шаловливыми руками медичики. — Правила такие же, как и других подобных мероприятий. Кто первый упал — тот проиграл. За круг условный выйти нельзя… да и все. Что у тебя?

Отредактировано Кристоф (17.08.20 17:53)

Все их попытки отговорить юнца от поединка оказались напрасны, да и сам молодой человек, очевидно, не думал отказываться, наверняка мысленно посылая своих «спасителей» куда подальше. Эльф ожидаемо лишил оппонента возможности проявить инициативу и начал того безбожно колотить, не встречая в ответ никакого сопротивления — парень оборонялся, пропуская некоторые, весьма мощные, удары, но продолжал мужественно стоять на ногах. Зевак же такой поединок не радовал ведь выглядел он словно в одни ворота, а потому раздалось первое недовольное мычание. Один из варваров и вовсе позволил себе кинуть объедки со стола в сторону бойцовского круга, а избиение меж тем вовсю продолжалось.
Шани суетилась, веря что все еще сможет помочь, вытащив парня из-под кулаков Портного, но теперь в том не имелось никакого смысла. Кристоф молча следил за дракой, то и дело отвлекаясь на рыжую медичку, и едва заметно улыбался, когда она начинала с кем-нибудь словесную перепалку. Ее язвительность затыкала за пояс любого, а упорство с каким она искала этой самой возможности — недовольных дракой в основном — вызывало искреннее удивление. Впрочем, пресытившись удачными попытками ставить не особо умных посетителей корчмы на место, Шани нашла его объятия, вновь вгоняя наемника синдиката в краску, постепенно сошедшую на нет.
— Не мордобои, — крупная ладонь нежно коснулась хрупкого плеча, прижав медичку ближе. — Насилие. Люди любят насилие. Неважно, в какой форме. Уж я с этим крайне хорошо знаком. Стравливать собак ради куша, убивать на потеху или бить друг другу морды — неважно. Им нужна кровь.
Воспоминания, которые и позволили подобрать данные слова, по-прежнему были болезненны. С годами, правда, столь неприятное чувство притупилось, а рядом с женщиной, которую Кристоф считал своей, оно ослабло практически полностью, вызвав лишь легкий скрежет на душе. Большинство людей, хотелось ей того или нет, были варварами. Алчными, жестокими, любящими грязь. Кто-то утолял свою тягу к крови такой забавой, а кому-то хватало смелости перейти на что поострей. Впрочем, Кристоф никогда не считал свои мысли единственно верными, допускал что ошибается, но слишком долго живет он в Новиграде, чтобы находить хоть какое-то оправдание местным.
Громкий гул, что отвлек их друг от друга, привлек внимание — объект их пристального внимания оказался вне круга, и Шани поспешила ему на помощь, а следом медленно подобрался Кристоф. Выглядел парень плохо, но, казалось, ничуть не был расстроен. Странный. Медичка занялась им, ободрив похвалой, а де Горгон ехидно оглядел упивающегося своей победой эльфа, бросив информативный жест пальцами. Жест, который означал, что если Портной приблизится, то в мгновение ока подохнет. И это сработало, вызвав на лице последнего определенное напряжение. И, что главное, заставив держаться как можно подальше — по другую сторону ринга. Побежденный действительно казался умиротворенным, практически радостным. Возникали вопросы.
— Счастлив? — Кристоф сдержанно усмехнулся. — Может, парнишке слишком сильно надавали по голове? Он точно в порядке? Остроухий хоть и выглядит хилым, но колотил его знатно, — кажется, юнец и правда находился в своем уме. — Не думаю, что тут место какой-либо чести. Деньги… да и только. Кто откажется от выигрыша практически задаром? Без обид парень… но он тебя без шансов.
Шани злила Портного, выкрикивая ему подходящие слова, но тот ожидаемо ничего не мог сделать. Даже слова не сказал. Смотрел только. Не на медичку, а на того, кто стоял перед ней. Мужчину, который ясно дал понять, что случится если он посмеет хоть шаг сделать в их сторону. Призыв покинуть наблюдающих за мордобоем зевак Кристоф встретил с одобрением, проследовав за Шани к занятому ими ранее столику. Якобы не замечая, что женщина лишила его остатков еды. Улыбаясь.
— Да, разумеется. Если хочешь, то можем выдвинуться прямо сейчас.
Мужчина горестно буравил глазами поверхность стола, отвлекая себя от приближающегося к концу счастья не быть одиноким. Однако, расставание было неизбежным — сея досадная правда уже не впервой за вечер давала о себе знать. Они еще встретятся. Обязательно встретятся. Сейчас же стоило поступить иначе: отвлечься от столь пагубных в своей грусти мыслей и посвятить все оставшиеся минуты и секунды исключительно друг другу. Так было правильно.
— Нет, — кладет руку сверху ее руки, сжимает, заботливо поглаживая пальцы. — Не подвергла. Наоборот — я и забыл думать, что в моем теле несколько дыр. Отвлекся от зуда и боли, которые стали спутниками моих ран. Помогла, как бы не помог никто другой. Я рад находиться здесь и сейчас…
Кристоф улыбнулся, отпустив Шани. Смахнул упавшие на лоб волосы набок.
— Идем?