— Хозяйкаа-а, смилуйся. Уж мочи нет терпеть, – битый час завывал Петро, вяло понукая лошадь. Анна сидела рядом с ним в передней части повозки и время от времени пихала его локтем в бок, чтобы не забывал смотреть на дорогу и править ровнее, не грозя каждый раз скатиться в овраг.
Они выехали с постоя с первыми петухами и покрыли уже добрую половину пути, но, вошедшее в зенит, солнце теперь пекло немилосердно, словно намереваясь спалить дотла алую косынку портнихи и соломенную шляпу ее помощника. Отчаянно хотелось укрыться в тени, перекусить и хлебнуть из фляжки водицы, но Анна опасалась, что сумерки застигнут их в пути, а дорога от Роггевеена до Новиграда, пролегавшая вдоль песчаного побережья не была спокойной.
— Еще нужно пару верст сделать. А коль останавливаться, то ближе к селеньям, – смахнув со лба пот, и поправив замысловато подвязанную и скрывающую темные волосы косынку, воспротивилась Анна.
Она боролась с мольбами Петро долго – полуденная марь уже начала слепить глаза. Говаривали, что когда горизонт задрожит, а в ушах появится шум, явит свой ужасный лик зловещая Полуденница, – и Анна сдалась перед поскуливанием учетчика и кметскими суевериями. Они скатили на обочину под сень густой кроны и остановились на привал. Петро крякая и тяжело переваливаясь с ноги на ногу – отбил в дороге зад, – отошел к широкому стволу дерева и присел отдохнуть, а Анна достала узелок со снедью и флягу с водой.
Перекусили они быстро и, несмотря на то, что солнце все еще высоко стояло над головой и палило все так же немилосердно, Анна велела Петро собраться и двинуться дальше, но тот тянул время, как мог.
— Дай хушь до кустов сподобиться, хозяйка.
— Ступай уж, сподобься, – устало закатив глаза, разрешила Анна и еще раз осмотрела упряжь Веречки. В пути ей показалось, что в оглобле появилась трещина.
Шурша под ногами сухой хвоей и мелкими сучьями, Петро углубился в лес. Раздвинул кусты, притоптал вольно разросшуюся крапиву и, встав на краю овражка, дал волю малой человеческой нужде. Струя зажурчала красиво, переливчато, шурша на том конце сухой травой. Петро повел в сторону и звук на том конце сменился. Хм.
Управившись с естественной потребностью, учетчик подвязал портки и был готов бежать на зов нетерпеливо кликавшей его хозяйки, но его обуяло любопытство – во что ж там так немелодично ударила струя? – и Петро ступил на самый край овражка, чтобы глянуть вниз. Глянул и всплеснул руками.
— Хозяйка!!! – заголосил он так, что Анна немедля кинулась в лес на подмогу, насобирав на юбку репья.
— Что такое? Чего шумишь? – выскочила она к оврагу, едва не столкнув учетчик вниз.
— Глянь-ка – покойничек.
Прежде, чем спуститься вниз, они еще несколько минут стояли и вглядывались в «покойничка» сверху. Отсюда он отнюдь и не казался почившим, – либо почил совсем недавно, – поэтому было решено все же спуститься вниз и глянуть поближе.
— Таки живой, – склонившись над «покойничком», на деле оказавшимся худым, но жилистым мужчиной, констатировала Анна. – Ты смотри-ка: избили, ограбили, так еще и обгадили, изуверы.
— Ой, чаво делатся. Ой, чаво в мире творица, – всплеснул руками Петро, не сознаваясь в собственных изуверствах.

***

— Как думаешь, кто он такой? – оборачиваясь и косясь на трясшееся в телеге тело, спросила Анна.
— Да поди наемник какой. Одет не как кмет, да и на купца тоже не похож, – Петро правил повозкой и был рад наконец-то отдохнуть. Выволочь крепкого мужика из овражка им с хозяйкой стоило больших трудов, но бросить найденного в лесу человека было б совсем не по-людски.
— А ну как преставится в пути? Чего тогда делать будем?
— Коль преставится, так обратно в овражек положим – как и было, – Петро стегнул вожжами Вечерку чтобы та прибавила ходу.
Стража в Новиграде хитрой портнихой давно была прикормлена и в ейных дорогих тряпках без лишний надобности никогда не копошилась, но от мысли, что придется проехать через городские ворота с трупом в телеге, Анне становилось не по себе – она нервно покусывала нижнюю губу и то и дело проверяла дышит ли «покойничек». Петро же, казалось, по этому поводу не испытывал совершенно никаких неудобств, треволнений или угрызений совести. Он был сыт, а твердая доска, бившая ему в зад на каждой кочке, в сравнении с восхождением на пригорок с телом здорового мужика уже не казалась ему таким большим неудобством. Да и кидать тело в овраг проще, чем его оттуда вытаскивать.
Когда же копытца родной Вечерки застучали по брусчатке перекинутого через ров каменного моста и телега портнихи въехала в вольный город Новиград, солнце уже скатилось до самого горизонта. А незнакомец в телеге был все еще тепленьким и не отдал Богам душу – Анна вновь проверила дышит ли и не заляпал ли кровью с наспех перебинтованного затылка ее дорогие ткани. Дышал. Заляпал не сильно.

***

— Да тихо ты! Настусю разбудишь, – шипела Анна на Петро, когда они вдвоем втаскивали в мастерскую все еще бессознательного человека.
Сегодня был торговый день – купцы сбывали свой товар не только в квартале, но и прямо на пристани, возле зашедших в Новиградский порт кораблей, – а потому швейная мастерская пустовала. Молодые девицы, состоявшие на службе у Анны и шившие всякую мелочь, еще со вчера были отпущены по домам и в лавке оставалась лишь старшая швейка, приглядывавшая за пожитками. Но, скучавшая весь день, она задремала на втором этаже, а потому занимательного действа в приемном зале не видела.
Уложив тело в большой отрез ткани, как в самодельные носилки, Анна и Петро смогли почти незаметно – и не отстукивая головой «покойничка» по земле, – снять того с телеги и с черного входа пронести в дом. Пришлось временно выселить Петро из подсобки и отдать его грубо сбитую койку раненому.
— Не вошкайся тут – ступай воды и бинтов принеси, – шикнула Анна на помощника и присела на край кровати, в первый раз достаточно внимательно рассмотрев их внезапную находку.
Совсем не старый мужчина; крепок, жилист, но не мордоворот. Петро был прав – он едва ли кмет, но и никаких признаков благородного происхождение в нем не было. Анна осторожно склонила его голову на бок, чтобы осмотреть затылок. Кровь из раны уже спеклась и теперь темным комом слиплась в спутанных волосах. Расстегнув ремень – на незнакомце была перевязь, но не было меча, – она стащила с того камзол и отложила в сторону; ослабила шнуровку рубахи.
— Морячок, видать, – из-за спины послышался голос Петро, приметившего якорь на груди. Анна от неожиданности даже вздрогнула.
— Он черный, – заметно приуныв, ответила она и показала на герб Нильфгаарда. – Скорее всего разбойник. Может дезертир.
— Енто да – дюже расписной, – согласился Петро и поставил подле кровати таз с водой.
Обмывая лицо и окровавленный затылок нильфгаардца, Анна сердито хмурилась. Если б знала, что нильф – бросила б подыхать в канаве. Но теперь было уже поздно. Куда его деть-то?
«Как придет в себя, в тот же миг выставлю его к чертям собачьим отсюда. Лишь бы его никто не увидал тут у нас», – Анна затянула на голове раненного чистый белый бинт и ополоснула руки в тазу.
— Обмой его, а то пахнет, – велела она и вышла из кладовой.
Но спать работники мастерской легли лишь за полночь, когда раздетый до исподнего незнакомец был обмыт, укрыт легкой простыней и заперт в кладовой.

***

— Никак ухажера себе завела, Аннушка, – со сладким ядом в голосе пропела Ивона, жена торговца мебелью, что жил по соседству.
Привлеченная вчерашней вечерней возней на заднем дворе швейной мастерской, она стала самой ранней посетительницей, поспешившей выведать то, что вчера скрыли от нее уже спустившиеся на Новиград сумерки. Едва была отперта парадная дверь, Ивона уже стояла на пороге.
— Откуда ж такому добру взяться? – выкладывая перед соседкой носовые платки, за которыми та якобы пришла, с усмешкой ответила Анна.
— Ну-ну, – еще более загадочным тоном пропела Ивона и демонстративно перевела взгляд в сторону подсобки.
Анна проследила за этим взглядом и кисло улыбнулась – рядом с дверью, сиротливо прижавшись к стене, стояли мужские сапоги, забытые во вчерашней спешке и оставленные на самом виду.
— Платки берешь или повременишь пока супруг долг краснолюду погасит? – тоже ядовито процедила Анна, чтобы быстрее спровадить Ивону. И та спровадилась.
— Повременю. Поди другие, более целомудренные платки найдутся, – ответила соседка и была такова.
— Отт стерва же, – цокнув языком, бросила Анна, когда дверь за посетительницей закрылась. Она поспешила убрать сапоги с видного места и спрятать их под прилавок, а затем отперла дверь подсобки.
Утром они с Петро нильфа уже проверяли – не помер, но и в себя не пришел. По всему выходило, что нужно или звать лекаря, или поставить ему каких-то припарок. Была мысль послать Настусю в аптеку за нюхательной солью, но та занедужила сама и была отправлена домой. Склонившись над «покойничком», Анна вдруг припомнила слова Юлека – тот говорил, что если быстро потереть у человека под носом, то это дает такой же раздражающий эффект, что и нюхательная соль. Отчего ж не попробовать? Подложив палец под нос нильфгаардца, Анна быстро потерла.
[icon]https://i.imgur.com/6kc6ksk.jpg[/icon]

Отредактировано Анна из Корво (20.05.20 10:25)

Морячок дернулся так резко, что Анна испугалась и отпрянула. Комната была совсем крошечной, заставленной мешками с обрезками тканей да прочей расходной ветошью, так что отступив лишь на шаг назад, Анна уже вжалась спиной в стену, и теперь тревожно, глубоко вдыхая спертый воздух кладовой, смотрела как мечется на койке подобранный ею незнакомец.
— Тише-тише, – едва первая оторопь прошла, произнесла она и коснулась расписных плеч, чтобы мужчина не рванулся и не попытался подняться вновь. – Безопасно тут. Живой ты, успокойся.
Было очевидно, что вставать ему еще рано – помнится, ушибы головы сопровождала рвота, мутное зрение и головокружения, – и план немедленно выставить проклянущего нильфы вон, едва он только придет в себя, пришлось пока отложить. Анна выпрямилась и попала в поле зрения мужчины, взгляд которого теперь казался чуть более ясным и осознанным, чем поначалу.
— Анной меня звать, – она коснулась ладонью груди, как будто одних слов было мало, чтобы нильфгаардец мог понять, что именно она ему говорит. – Я – портниха. И когда ехала из Роггевеена в Новиград, подобрала тебя в овраге. Думается мне, на тебя напали и ограбили.
Она развела руками и цокнула язычком, словно бы говоря – такие времена. Тут дверь скрипнула и в подсобку просунулась круглая плешивая голова Петро.
— Стало быть, не помер, – констатировал он и уставился на мужчину с таким интересом, как будто тот сейчас захочет оспорить утверждение и почить с миром прямо на месте. В маленькой комнате повисла короткая пауза.
— Как звать-то тебя, мил человек? – Анне на секунду показалось, что моряк вот-вот снова предпримет попытку подняться и она поспешила предостеречь. – Ты не вставай пока, а то у тебя голова пробита. Хотели до лекаря за припаркой или мазью какой сходить, но не стали торопиться – вдруг так и помер бы, не приходя в сознание, и деньги на ветер.
— Таки крепкий мужик – просто так не издохнет, – по-кметски и совершенно бестактно добавил Петро, все еще присутствуя в кладовой лишь головой, а не всем телом. – Глянь вон сколько шрамов. Небось не первый раз подраненным на койке-то лежит.
Анна только вздохнула и подняла с пола одежду страдальца, лежавшую тут еще со вчера и очевидно требующую стирки.
— Петро воды тебе даст, но кормить пока не будем – вдруг нельзя. А я до лекаря за мазью-таки схожу, да и поспрашаю у него чего с битой головой-то делать, – ободряюще улыбнувшись, Анна вышла из кладовой.
На несколько минут скрылась и висевшая в проходе голова учетчика, но затем он вернулся с деревянной кружкой в руках, до краев полной прохладной воды. Отдал ту в руки так и не почившему «покойничку» и помог приподняться, чтобы пить.
— Ну давай, милок, – начал Петро, когда мужчина основательно промочил горло, – сказывай, как ты в подлеске-то босым и побитым очутился.
Приготовившись слушать, он придвинул плотно набитый тряпками мешок и сел на него. Вперил в морячка пытливые и очень внимательные зенки.
[icon]https://i.imgur.com/6kc6ksk.jpg[/icon]

Отредактировано Анна из Корво (20.05.20 10:26)

— Эк оно недобро-то получилось, – слушая мужика, Петро сосредоточенно потирал свой острый, слегка уже обвисший подбородок. – Лихие нонче времена. Ой, лихие. Шагу нельзя ступить – всюду то скотоели, то нахеры болотные, а то и просто морды скотские.
У швейной мастерской Анны из Корво был хорошо налаженный маршрут из, собственно, Корво до Новиграда – ехали они через Третогор до Ринды, там, без очереди проходя сторожевую заставу и послюнявив учетному пограничнику пару монет, без проволочек грузились на барку да дальше плыли по Понтару до самого Новиграда. Белки, конечно, угрожали судоходству на Понтаре, но не так, как угрожали путникам всякие преступные элементы, если ехать в Новиград через Север Редании, а не через Юг. К счастью для Люция, на сей раз у Петро и его хозяйки были дела непосредственно в Роггевеене. А потому простоватый учетчик ничего необычного в бедственном положении и нападении на его несчастную голову не заметил – в жизни оно всяко бывает.
— Оружья не видал. Не шибко-то высокие кусты были кругом – коль рядом бы чего лежало, я приметил, – почесал плешивый затылок Петро, силясь вспомнить, как все там в овражке происходило. – Только ты, милсдарь, да сапоги твои. Добры, кстати, сапоги – не разумею, чего бандиты их не взяли. Коль ты помер бы, я их сам бы взял. Чего добру пропадать? – искренне и по-простому признался Петро. – Но ты не помер, так что токмо ты и твои сапоги теперича и обретаются в нашей мастерской.
Забрав у Люция кружку, Петро теперь мусолил ее в руках. Он был отчасти рад новому человеку в мастерской, и подсознательно стремился присесть тому на уши – молоденькие швейки давно уже только посмеивались над ним и все речи пропускали мимо ушей, а хозяйка либо была занята, либо слышала все его истории уже не в первый раз. Беседа с расписным милсдарем в тесной каморке настраивала его на лирический лад; вспоминалась молодость, проведенная к Оксенфурте.
— Что есть материя? Лишь тлен и прах, – заумно и даже не по-кметски вдруг начал он. – Привязанность к вещам материальным, есть ничто иное, как отгнание от души своей мира чувственного и нетленного. Ибо душа может достигнуть бессмертия, но тело – никогда.
Петро поднял палец, вознося его к небу, как, бывалоча, делали жрецы на площади или какой особенно пафосный доктор в Оксенфуртском лектории, и даже на секунду прекрыл глаза. В позе мудреца он правда находился не долго и быстро вернулся к своему обычному состоянию.
— Стало быть, о чем это мы? – Петро снова потер острый подбородок. – Ах, да – оружье. Где бы в Редании твою саблю ни прикарманили, а продать ее все одно выгоднее в Новиграде будет. Так что если оружье то узнаваемо и ценно, можно будет поспрашать чего на подпольных рынках. Но то тоже дело, я скажу тебе, опасное – всякий дурной люд там обретается. Могут и точеный клинок под ребра аккуратно сунуть. А кто уж тут в Новиграде с нильфским иноземцем разбираться будет? Правильно, – никто!
[icon]https://i.imgur.com/mgbxCsF.jpg[/icon][nick]Петро[/nick][status]Чародей, в прошлой жизни[/status][raceah]Раса: Человек[/raceah][ageah]Возраст: 52 [/ageah][actah]Деятельность: учетчик при швейной мастерской[/actah][fnameah]Петро[/fnameah][sign]• Биография[/sign]

Отредактировано Анна из Корво (20.05.20 13:29)

Выйдя из подсобки в приподнятом расположении духа – «покойничек» Люций не отдал богам душу в ее мастерской, – Анна отнесла его одежду в пустующий сегодня швейный цех. Здесь – в углу зала, рядом с гладильной, – располагалась крошечная прачечная. Грязную мужскую одежду требовалось обтрясти от крупного мусора и выстирать.
«Так по виду и не душегуб, но что нильф – это, конечно, дело недоброе. А ну как Редания его разыскивает? Или беглый какой? Хм, подлатать бы его, да спровадить отседова от греха-то подальше», – встряхивая рубаху, размышляла Анна.
Неловким движением она потянула из кома одежды порты и длинным хвостом свисавший камзол вывалился из ее рук. Упал на пол с глухим стуком, привлекшим внимание. Бросив штаны и рубаху в кадушку, Анна присела подле упавшего на пол камзола.
Не новостью было для нее то, что в одежде часто встречаются потайные карманы и вкладки – Анна была портнихой и пошивала одежду различному контингенту, – а потому она успела порадоваться, что Люций не лишился припрятанного в камзоле добра. Вероятно, это был кошель с монетами. Анна ощупала камзол; нахмурилась. Нет, не кошель. Оружие.
«И правда, наемник же, – осматривая камзол, она обнаружила вшитый в него кинжал. – И ремень с перевязью для меча, но без оного. Хм, точно ль бандиты его подстерегли? А-то поди сам ввязался во что-то недоброе».
Кинжал из одежды был извлечен, а очищенный от мелкой, сухой хвои, завалившей за обшлага, камзол был отправлен в стирку. Пока она сходит до лекаря, все отмокнет и можно будет сегодня же застирать – негоже мужику в одном исподнем в подсобке-то сидеть. Следовало поторопиться.
Красивый, с витой ручкой, кинжал был до поры спрятан за широкий наличник над дверью, и Анна торопливо покинула мастерскую.

***

—  Так а я почем знаю что за травма – открыта ли, закрыта ли? – талдычил она лекарю.
Седоватый пожилой мужичок тоскливо потирал очки с толстыми стеклами, время от времени дышал на них, и совсем редко поднимал взгляд на настойчивую швейку.
— Имеется ли тошнота, онемение конечностей, головокружение? – лекарь вновь подышал на очки и заботливо потер стеклышко мягкой ветошью.
— Желудка не облегчал, руками-ногами ворочает, людей признает, – как смогла ответила Анна.
Лекарь настаивал на том, что пациента нужно по первости осмотреть, а затем уж ставить диагноз и назначать лечение, но Анна не хотела платить за прием лекаря и еще меньше хотела показывать тому подозрительного нильфа. Нужно было решить это дело как-то иначе.
— Ладно, – сдался наконец-то врачеватель и нацепил на нос свои драгоценные очки, – на вот марганец тебе для промывки, да мазь на кабаньем сале с заживляющими добавками. А коль кровь у него в мозг изольется, так-то уж твоя вина будет, что вовремя лекарям сего человека не представила.
— Не баба кисейная, поправится, – звякнули об прилавок реданские кроны, и Анна сгребла в сумку треугольный бумажный конвертик с ярким порошком, да баночку с мазью.

***

— Таки коль меньше знаешь, так сон крепче, – ерзая на мешке с тряпьем, спокойно и простодушно отвечал Петро. – Черных на Севере, конечно, не любят, но если бедокурить не будешь, так и вниманья особого тоже не удостоють. А уж кто ты там взаправду есть, так то тебе Святой Лебеда судья.
Несмотря на простодушный тон и говор глупого сельского мужика, цепкий взгляд Петро проскальзывал по лицу иноземца, пытаясь разгадать что это за субъект такой в овражке с пробитым темечком нарисовался и чего от того можно ожидать.
— А хозяйка моя, Аннушка, воротится быстро, – успокоил он Люция. – Ноги молодые, быстрые. Бабонька она сноровистая – дела скоро порешает и без лишнего не задержится. Оно ведь ты ей туточки тоже не шибко нужен: она вдова уж почитай сколько лет, женщина видная и пересудами соседок всячески окружена. Так шо чужого мужика в доме без надобности держать не станет. Но то ладноть, ты лучше послушай чего я тебе из навеянного продекламирую.
Петро приосанился, прочнее увелся на мешке, шире – для пущей надежности, – расставил ноги и воздел руку в таком жесте, словно был по меньшей мере королем, что с балкона замка машет своим подданным, собравшимся на дворцовой площади.
— Прощай! Чуть волна предрассветная брызнет,
Уходим в простор мы морской.
А море значительно покапризней,
Чем даже характер твой.
Бывают штормяги, бывает и хуже,
Прими мой веселый привет.
Случится погибнуть – считай меня мужем!
А если же нет – то нет…*

***

Анна остановилась у двери, прислушиваясь. Нахмурила темные брови.
— Пират, забудь про небеса,
Забудь про отчий дом.
Чернеют дыры в парусах,
Распоротых ножом.
И двадцать восемь храбрецов
Сошлись на смертный бой,
И вот один уже лежит
С пробитой головой,** – неслось из-за двери такое веселое гиканье Петро, что Анна всерьез испугалась, как бы учетчик не успел где раздобыть тару с самогоном и пуститься  в запой. Сие было бы сейчас совсем некстати.
Она толкнула дверь и вошла в подсобку. Остановилась, грозно посмотрела на Петро и тот тут же умолк, из бравого школяра вновь превращаясь в стареющего кмета.
— Ступай еды принеси, а то втроем тут не развернуться, – уже смягчившись повелела Анна и, когда задорно подмигивающий Люцию учетчик покинул подсобку, опустила на пол ведерко с теплой, ярко окрашенной в неестественный цвет водой. – Лекарь велел промыть рану марганцем и смазать мазью для заживления ран.
Она присела на край кровати и протянула руку к голове мужчины, чтобы снять промокший от пота и крови бинт.
— Одежду твою в стирку снесла. К завтрему уж обсохнет.
Про кинжал Анна ничего не сказала.

Прим.: * – Э. Асадов; ** – неизвестный автор.
[icon]https://i.imgur.com/6kc6ksk.jpg[/icon]

Отредактировано Анна из Корво (02.06.20 18:49)

— Ох, толку-то с Петро беседовать. Пустомеля он, – скептически хмыкнув, Анна взялась разматывать бинт, но один край его так крепко присох к голове корочкой крови, что она побоялась потревожить рану. – Ну-ка, вот так, немножечко на бок голову, – она сама наклонила его голову, нежно и заботливо касаясь ее руками, а затем смочила тряпицу в ведре и взялась промакивать ею запекшуюся рану.
Щекоча кожу, тонкая струйка воды сбежала с затылка Люция вниз – по шее и на грудь. Анна проводила ее взглядом и поймала себя на мысли, что рассматривает татуировки на его теле; смутилась, снова смочила тряпку. Ох, видела бы сейчас соседка Ивона, что она сидит в тесной подсобке наедине с полуголым мужиком – подняла б шум на всю Реданию.
«Главное, чтобы до Темерии не дошло», – тихонечко усмехнулась она и промокнула затылок Люция.
— Ко мне можно без формальностей обращаться, – снова заговорила Анна. – Я – реданская портниха. Рода не знатного, да и не на балу мы – в чулане вон сидим, – она снова усмехнулась и наконец-то потянула бинт, отцепляя его от головы.
Грязная повязка отстала от раны нехотя – все же содрала немного корочку раны и Люций зашипел от боли. Что он там бормотал, Анна не разобрала – ясно дело, черт иноземный, – но понятно было, что ругается, превозмогая боль.
— Тихо-тихо, – ласково заговорила она, утешая его, как маленького ребенка. – Уже все. Сейчас пройдет.
Она снова ополоснула тряпицу в ведре, слегка отжала ее и принялась прикладывать к голове, пальцами распутывая волосы, промывая и приговаривая «Тс-тссс», каждый раз, когда ветошь касалась открытой раны и причиняла боль.
— А что подобрали мы тебя с Петро, так это ж человеческой долг – не звери мы чтобы раненных на погибель бросать, – разговором она отвлекала его от малоприятной процедуры. – Хоть ты, конечно, и нильф. У нас тут вашего брата не любят. Сам небось понимаешь – не без причины. Потому на долгое соседство с нами не рассчитывай – пару дней от силы. А там дальше – иди с миром.
Анна никогда не была жестокой женщиной, а потому в прикосновениях ее всегда ощущались домашняя забота и ласка. Она подбиралась пряди темных волос, еще ниже наклонила голову Люция, чтобы лучше рассмотреть рану. Та оказалась не такая страшная, как на то намекала кровавая корка, и после промывки стало понятно куда именно стоит нанести мазь.
— Сейчас мазью обмажу и заживет все, как на собаке, – подбодрила она Люция.
Мазь, на диво, пахла неплохо – когда Анна выдернула деревянную пробку, которой была запечатана баночка из темного стекла, – ей не ударило в нос крепким запахом кабаньей туши. Целебные травы отбили неприятные запахи, а их собственный аромат можно было назвать скорее специфическим, нежели неприятным. Мази Анна не жалела – положила щедро, – и взялась бинтовать Люция чистым бинтом, придерживая край и перекидывая тот через голову. Затягивала она ровненько, аккуратно, привыкши все делать на совесть, а когда бинт, кончился где-то в районе лба, как следует подвернула его под повязку. И встретилась с пиратом взглядом. Остановилась.
— Пошукал вот еды, Хозяйка, – послышалось из-за спины, и Анна обернулась на голос Петро. – Чем богаты.
Она приняла из его рук миску и кусок хлеба, передала их Люцию.
— Супец гороховый. С сальцем, – тепло расплываясь улыбкой, сообщил Петро, как будто горе нильф сам не посмотрел уже в глубокую миску с густой похлебкой, из которой торчала резная деревянная ложечка. – Ищщо не остыл в печи. Кушай.
— На здоровье, – добавила Анна, сворачивая лечебницу в подсобке: закупорила мазь, собрала грязные бинты, опустила ветошь в ведро.
[icon]https://i.imgur.com/6kc6ksk.jpg[/icon]

Когда Анна положила пустую миску в ведро с водой, плешивая голова Петро все еще зияла в дверном проеме, с любопытством поглядывая на гостя и время от времени издавая загадочный звук «Хе-кхе», который обычно был знаком одобрения. Анна сразу поняла, что Петро остался доволен появлением в мастерской этого проходимца.
«В собутыльники его себе присматривает», – она сердито покосилась в сторону учетчика, но тот и ухом не повел.
— Пока посидеть придется под замком, уж не обессудь, – деловито уперев свободную руку в бок, Анна обратилась к Люцию. – Коль чего потребуется или по нужде сходить захочешь, постучись и Петро тебя выпустит.
Про спасенного ими человека Анна почти ничего не знала. Оставить такого без надзора в мастерской, полной дорогих тканей и молоденьких девиц, она не могла. Прочный засов снаружи кладовки решал вопрос безопасности служивших при швейном цехе девиц и дорогой утвари, что шла на богатые платья. Да и в конце концов, мужчина тут ненадолго – посидит под замком, ничего с ним не станется. Чай не барышня.
— Отдыхай, – серьезную деловитость на ее лице сменила улыбка.
Анна вышла из кладовки – прежде вытолкав наружу Петро, – дверь за ней плавно затворилась. С легким металлическим шелестом с обратной стороны двери задвинулся засов.

***

Утро следующего дня выдалось шумным. Подходил срок сдачи крупного заказа в магазин готового платья, и швейный цех стоял на ушах, торопливо дошивая последние экземпляры. Раздавая девицам задания, Анна постоянно держала в голове мысль о том, что вот-вот освободится и навестит в подсобке их нильфского гостя. Его присутствие в мастерской для любопытных швеек осталось секретом – Петро молчал об этом, как настоящий разведчик, – но Анна прекрасно знала, что останься Люций у них еще на пару дней, девочки непременно о нем узнают и будут трещать об этом без передыху. Требовалось решить проблему раненного гостя как можно скорее.
— А это чейный камзол? – Анна услышала за спиной голос Настуси и обернулась. Та встряхивала и рассматривала одежду Люция, что постиранная, отглаженная и подштопанная осталась лежать на подоконнике. – Ношеная. Но не на Петро шита.
В первую секунду Анна разволновалась и даже похолодела, но в руки себя взяла быстро, и легкого испуга хозяйки Настуся не заметила.
— Это одежда младшего портового служащего. Принес подкладку починить, – спокойно забирая из рук помощницы одежду Люция, ответила Анна.
Мелкие, почти безвозмездные услуги страже, таможенникам, писарям при Ратуше и прочему люду, с коим выгодно было водить дружбу, не были в мастерской редкостью. Это помогало Анне с успехом вести дела и избегать бюрократических проволочек, подчас экономило ей несколько крон. Настуся ничего не заподозрила – спокойно отдала камзол и взялась за работу, утратив интерес к найденной ею мужской одежде. Воспользовавшись этим, Анна забрала оставшуюся одежду Люция и вышла в торговый зал. Там за прилавком сегодня расположился Петро – из-за срочности дел Настуся была временно отправлена в цех. Он скучал, клевал носом, но когда в зале появилась хозяйка, оживился и будто распушил перья.
— Чего он там?
— Смирен, аки агнец, – поэтично ответил Петро; на лице хозяйки появилась снисходительная улыбка.
Подойдя к двери в чуланчик, Анна один раз ударила в нее кулачком и почти сразу же сдвинула засов, отпирая.
— Как голова? – с ходу обратилась она к Люцию, цепким взглядом скользя по тому, в попытке оценить изменения, которые могли произойти с ним за ночь. Аккуратной стопочкой легла на край кровати его одежда. – Я заштопала местами прохудившееся и подновила подкладку камзола. Ткань не богатая, но прочная – лучше будет держать форму, да и теплее будет. Так что…
Речь Анны оборвалась на полуслове – она услышала, как звякнул колокольчик над входной  дверью, но вместо привычного стуку женских каблучков, в торговом зале раздался топот тяжелых, латных сапог. Не к добру это.
— Тсс! – шикнула Анна, приложив палец к губам, давая понять Люцию, что вести себя сейчас нужно максимально тихо.
В узкую щель приоткрытой двери она увидела трех гвардейцев, которые обступили беззаботного и крайне приветливого Петро.
— Якими судьбами, милсдари? – поинтересовался он у вошедших.
— С хозяюшкой Анной поговорить надобно, – заявил самый серьезный из троих стражников.
Слушать разговор дальше Анна не стала – опрометью кинулась к Люцию и схватила того за руку. В подсобке не было окон, не было иных дверей кроме той, что выходила прямо в главный зал; выставить сомнительного гостя отсюда было решительно некуда. Так значит, нужно было спрятать – Анна сердцем чувствовала, что показывать Люция реданской страже нельзя ни в коем разе.
— Прячься быстрее, – тихо, едва слышно зашептала она, дергая за руку и указывая на внушительную гору мешков с ветошью, что занимали едва ли не половину маленькой кладовки. – Полезай в тряпки.
[icon]https://i.imgur.com/6kc6ksk.jpg[/icon]

Хвала Лебеде! Люций не стал противиться – торопливо и ловко полез в кучу больших, мягких мешков. Гора тряпья пришла в движение, как если бы сейчас откуда-то из-под земли вылезал крот, расталкивая темные земляные комья в разные стороны. Только тут было наоборот – «крот» пытался скрыться. И Анна помогала ему, наваливая сверху те мешки, что попадали когда Люций полез в свое тряпичное убежище.
— Это стража реданская, – подняв последний мешок, чуть запыхавшись ответила Анна. – Пожалуйста, сиди тихо. Нельзя чтобы у меня в мастерской нашли нильфгаардца.
Волосы ее растрепались, поэтому прежде, чем выйти из кладовой, Анна пригладила свои роскошные темные локоны, ниспадающие на плечи, и привела в порядок одежду.
— Хозяйка, – громко, но скрипуче крикнул от прилавка Петро. – Тутова милсдари офицеры к тебе пожаловали.
— Нежданно… нежданно, – с приветливой и слегка игривой улыбкой Анна вернулась в зал. От кладовой до прилавка было-то всего пара шагов, поэтому всех стражников она разглядела едва покинула комнатку и затворила за собой дверь.
Хмурого, уже немолодого стражника, который возглавлял маленький отряд, Анна знала – он состоял в родстве с Кристофом из Ринды, – и деловые отношения у них складывались в меру теплые. Второй – хоть и не старый, но уже седоватый, – тоже был ей знаком. А вот третьего – молодого, агрессивного и высокомерно морщившего нос, – Анна видела впервые.
— Чем обязана, милсдари офицеры? – спросила она и изящно оперлась локотком о прилавок.
— Требуется провести осмотр помещений, – начал хмурый стражник. – Давеча у ювелира, что в конце улицы живет, кто-то богатой утвари умыкнул на порядочную сумму. Похитителя заметили вовремя и подняли тревогу, оцепили квартал, но это паскудина, – стражник сделал вид, что сплюнул, – растворилась где-то поблизости. Так что требуется провести осмотр всех домов на предмет поиска похитителя. И ценностей, – добавил в конце командир.
— А что за похититель-то? Кто таков? – Анна давно уже перестала улыбаться и слушала рассказ стражника с показным сопереживанием.
— Кто-кто.. тьфу… кто-кто, – сердито забормотал главный; остальные тоже как-то агрессивно осклабились.  – Известно кто! Нелюдь. Низушек. Маленький, как вошь. Иначе бы от нас не ушел.
«Ну все понятно», – про себя подумала Анна, а вслух предложила начать осмотр со второго этажа.
Те, кто стоял вчера вечером на страже, прибежали на крики ювелира, но вора упустили. И теперь рыли землю носом, чтобы если не найти преступника и похищенное добро, то хотя бы создать видимость активных поисков. Анна тоже готова была создать видимость активной помощи реданской страже.
Вместе они осмотрели верхний этаж – Петро покинул свой пост и тоже метался за досмотровой группой, путаясь у той под ногами, – вместе же прошли в швейный цех, вызвав волнение, ажиотаж и смущенный смех у молодых швеек, бросивших работу ради того, чтобы строить глазки злобному молоденькому стражнику. Именно этот злобный и не в меру ретивый молодец, уже когда Анна спроваживала незваных гостей на выход, указал командиру на еще одну дверь и таки вынудил портниху отпереть ее.
— Так это ж пыльная подсобка, где мой Петро ночует, – смешливо, словно бы издеваясь над самой мыслью, что здесь можно что-то спрятать, пояснила Анна.
Она вошла в кладовую первая, следом за ней нырнул молодой да ретивый, а в дверь – как прежде делал Петро, – сунул свой широкий лик командир отряда.
— Тут, право слово, и низушка не спрячешь. Тесная подсобка. Вам бы лучше… – шутливо начала Анна, но договорить не успела.
— Поговори мне тут! – сердито выпалил молодой стражник и с силой толкнул портниху в грудь.
От удара Анну подогнуло как тонкую березку и она не удержалась – свалилась на кучу мешков. Где-то под собой она почувствовала совсем не мягкую ветошь, а человеческое тело. Сердце ее забилось чаще, а лицо побледнело.
— Миежко, твою курву мать! – свирепо рявкнул командир и за шкирку, как щенка, выдернул молодого стражника из подсобки. – А ну пиздуйте на улицу, олухи. Вора сыскивайте, на не баб чужих мутузьте.
Кряхтя и все еще сердито посапывая, хмурый стражник ввалился в комнатку и подал Анне руку, помогая подняться и выйти в торговый зал мастерской.
— Прости уж, Аннушка, с этим Миежко никакого сладу нет, – неожиданно мягко начал командир. Теперь, когда оба его подчиненных были выставлены на улицу, он мог общаться с портнихой уже свободнее. – Ежели бы не соседка твоя Ивона, я бы досмотром и тревожить тебя не стал. Так она привязалась, мол, Анна Тиль вчерась со двора мешки какие-то со своим учетчиком таскала – поди глянь чего там, небось с вором в сговор вошла.
— Да Лебеда с тобой, – Анна только закатила глаза и вздохнула. – Конечно же таскала. Мы же только вчера к ночи с Петро из Роггевеена воротились. Не оставлять же товар в телеге.
С испугу и от волнения ноги у Анны все еще подрагивали, поэтому от подсобки она отошла всего лишь на шаг и даже позабыла прикрыть оставшуюся не запертой дверь. Но с каждой минутой успокаиваясь, она начинала понимать, что лишь только буйная выходка Миежко спасла и ее, и Люция – стражники обязательно перетрусили бы мешки в кладовой.
— Извиняй за беспокойство, Аннушка. Мамкой клянусь, что не хотел шо б так вышло.
— Полно-те, не в обиде я, – она слабо улыбнулась и командир горе-сыкарей слегка поклонился, а затем скрылся за парадной дверью, звякнув колокольчиком.
Еще пару минут Анна стояла прислонившись спиной к стене и смотрела на встревоженное, хмурое лицо Петро, который ничего не говорил, но тоже был напуган, а затем повернулась и вошла в кладовку.
— Вылезай. Ушли они, – заметно менее веселым и жизнерадостным голосом Анна позвала Люция.
В вырезе платья – под ключицей, – на ее светлой коже наливался и темнел крупный синяк.
[icon]https://i.imgur.com/6kc6ksk.jpg[/icon]

— Да ничего страшного не… – стараясь скрыть последствия страха, произнесла она деланно непринужденным тоном, но не договорила. Коротко зашипела и сжала зубы; на секунду съежилась, когда пальцы коснулись синяка.
Возникла какая-то странная неловкость. Заминка. Не было действительных причин оттолкнуть Люция или ударить его по руке – ничего плохого он вроде и не делал, – но Анна отвела взгляд в сторону и смотреть на него не стала. В и без того затхлой кладовке сделалось как-то мучительно душно; пришлось несколько раз глубоко вздохнуть. В горле пересохло.
Прежде природная проницательность не подводила Анну, но в этот раз она не могла точно сказать, что чувствует – страх или доверие. Несмотря на то, что прикосновение не было грубым, а голос Люция оставался спокойным, маленькую комнатку заполняло словно бы что-то ужасное; едва-едва удерживаемое внутри.
— Это пройдет… – сжав ладонь Люция горячими пальцами, Анна отстранила ее и наконец-то перевела на него взгляд. Но ответить на предложенную помощь ничего не успела.
— Я тут, значицца, чего ж-то подумал, – в двери возникла плешивая голова Петро. – А сапожки-то… Сапожки под прилавком-то остались.
Учетчика ровным счетом ничего не смущало – ни недавнее посещение мастерской стражниками, ни странный нильфский прощелыга, занявший его лежанку в подсобке, ни попритихшая хозяйка.
— Ну так неси. Чего в проходе встал? – театрально закатив глаза, ответила Анна и вышла из подсобки в зал, вытеснив из прохода Петро.
— Таки я ж и принес, – довольно осклабился он и махнул Люцию рукой, подманивая того выйти. – Подь сюды. Здесь сподручнее обуться.
Он поставил сверкающие, чистые – сам старательно намазывал их ваксой и затем с любовью полировал куском шерстянки, – сапоги на пол и указал на них ладонью, словно говоря «нате, пожалуйте, милдсарь». Чего греха таить, Петро отчаянно надеялся заполучить эти сапоги себе, но раз уж давешний покойничек так и не помер, пришлось вернуть их ему. Так пусть хотя б на нем сияют, как новенькая, только с Третогорского монетного двора, крона.
— А мои так почистишь? – усмехнулась Анна.
Покинув тесную комнату, она сразу почувствовала себя лучше, снова начала улыбаться. Зайдя за прилавок, Анна взялась перебрать оставленные тут бумаги – следовало написать сопроводительное письмо для груза в лавку готового платья, – и уже протянула руку к чернильнице, как инстинктивно отдернула ее, сгибая в локте и прикрывая лицо.
Со звоном вдребезги разлетевшегося стекла в окно мастерской влетел обернутый бумагой камень. Он ударился в дверь, что вела в пошивочный цех, упал на пол и покатился по залу, полному стеклянных осколков. За стеной раздались короткие девичье визги, а спустя пару секунд дверь приоткрылась и в ее проеме показалась насмерть перепуганная Настуся.
— Живы все. Живы, – успокоила ту Анна.
Она сама была бледна от испуга – коленки под юбкой так и подрагивали, – но вид нервно жавшей к груди свой маленький кулачок Настуси заставил взять себя в руки. Да и тут были Петро… Люций. Женщинам ничего не угрожает.
— Успокой девочек, – велела Анна и подняла с пола тот самый камень, который разбил окно. Настоящее. Стеклянное. Жутко дорогое.
Простой, выколоупанный из мостовой булыжник оказался обернут бумагой. Анна развернула ее и ей все стало ясно. Два переплетенных словно звенья цепи ромбика. Ну конечно же.
— Проще заплатить наемнику и удавить эту скотину, чем удовлетворить его аппетиты, – в сердцах сказала Анна, переводя взгляд на Петро и Люция.
По крайней мере один из них точно знал кто именно досаждает портнихе из Корво и бьет окна в ее мастерской.
[icon]https://i.imgur.com/6kc6ksk.jpg[/icon]

Харви Полуухий, терроризировавший мастерскую портнихи Анны, заслужил свое прозвище уже давно – у него действительно не было половины уха, – но начал пользоваться авторитетом и дурной, пугающей славой он лишь с полгода назад. Ему удалось потеснить прежнего преступного лидера, контролировавшего купеческий квартал, старым добрым способом – перерезав тому горло и подмяв под себя его людей. Поначалу казалось, что Торговая гильдия Новиграда и крупные купцы богатого квартала не потерпят такого передела власти, но вскоре все как-то быстро и незаметно наладилось. Правда не для всех.
Первый раз увидев на пороге своей мастерской настоящих бандитов, Анна опешила. Ежегодные взносы в Торговую гильдию не только давали право на активную торговлю в городе, но и обеспечивали купцам защиту – Гильдия сама решала щепетильные вопросы и лишь изредка предоставляла право торговому люду самому разбираться со своими проблемами. Взнос в гильдию был крупный, но давал гарантии. Анну все устраивало.
С приходом в Купеческий квартал Харви Полуухого все поменялось. Обращения портнихи Тиль в Гильдию не принесли результатов – ей было отказано в поддержке и даже в объяснениях. Анна не была твердолобой или настолько принципиальной, чтобы просто отказаться платить бандитам или плюнуть в их кривые рыла, но политика сбора средств с подконтрольных территорий у Харви была бессистемная и зависела лишь от его – и его подчиненных, – доброй воли и возникших в данный момент потребностей. Финансовая стабильность Новиградской пошивочной мастерской пошатнулась. Сделать взносы в казну банды Полуухого регулярной статьей необходимых расходов не получалось. И отношения Анны с новым хозяином Купеческого квартала не заладились.
— В этой жизни всегда кто-то у кого-то вымогает деньги, – стараясь отшутиться, ответила Анна Люцию.
Она стояла в окружении россыпи стеклянных осколков, держала в руке бумажку. Где-то у двери жалась вновь выглянувшая из цеха Настуся; недоуменно таращила глаза на «младшего портового служащего» чейный камзол починяла хозяйка. А Петро только почесывал плешивый затылок и посвистывал.
— Не свисти, черт плешивый. Денег не будет, – с деланной серьезностью одернула его Анна.
— Як ж их и так уж поди нет. Почитай же все отдали.
От Петро финансовые проблемы было не скрыть – именно его рукой заполнялись учетные книги мастерской, – да и скрывать тут было нечего. Все и так понятно.
— Да у тебя и самого проблем не меньше. А еще и с пробитой головой… – Анна невесело улыбнулась.
Бинты перетягивали голову Люция и ни на секунду не давали ей забыть про его состояние, но проблема с Харви Полуухим уже выходила из-под контроля. Анна нервничала. Она не знала куда бежать, что ей предпринять. И отчаянно хотелось верить, что какой-то ограбленный на дороге нильфгаардец – без оружия и с пробитой головой, – сможет решить ее проблемы.
Анна переступила с ноги на ногу – под каблуками сапог хрустнули осколки, – опустила взгляд, снова помяла в руках бумажку. Нужно было что-то предпринять.
— Хорошо. Давай так: я  расскажу, что за беда случилась. Вдруг у тебя найдется добрый совет, – ответила она, вновь подняв взгляд на Люция. Голос ее больше не был ни серьезным, ни деловитым. В конце концов, она была просто женщиной.
— А нам чего делать? – вмешался в разговор Петро.
— Вы давайте тут приберитесь, – Анна бросила взгляд через плечо, чтобы Настуся знала, что слова обращаются и к ней тоже, а затем снова повернулась к Петро. – А потом напишешь сопроводительное письмо в лавку готового платья и поможешь девочкам отправить груз. А мы пока с Люцием прогуляемся до порта и обдумаем все.
Мастерская снова пришла в движение: замельтешил по полу веник, в ловких руках Настуси, заскрипело перо в сморщенных узловатых пальцах Петро, а Анна накинула па плечи расписной платок, чтобы скрыть возникший после встречи с доблестной стражей синяк. Перед выходом из лавки она вынула из тайника кинжал и уже на пороге мастерской протянула его Люцию.
— На вот, возьми. Не все твое добро грабители унесли, – и когда холод чужого оружия перестал жечь руки, Анна толкнула дверь мастерской наружу.
В порт она повела Люция не потому, что ей там было что-то нужно. Просто шагая по дороге было как-то проще рассказывать о своих неудачах, связанных с бандитом Харви Полуухим. Кроме сильного запаха рыбы, моряцкой брани и крика чаек, там еще был морской ветер, задувавший в Новиградскую гавань с Запада. Соленый и бодрящий. Он помог ей изложить все четко и обстоятельно. Возможно, он мог принести пользу и раненому Люцию.

[icon]https://i.imgur.com/6kc6ksk.jpg[/icon]

— Харви Полуухий, – Анна ответила на вопрос Люция. Хоть дорога от Торгового квартала до порта не была длинной, но эта короткая прогулка определенно пошла портнихе на пользу. Удалось вернуть прежнюю рассудительность, твердость голоса и даже легкую игривость. Она улыбнулась. – Говорят, что у него нету половины уха, но я сама его никогда не видела, поэтому утверждать не могу.
Справа подуло соленым ветром, послышались крики чаек. Они дошли до широкой портовой площади, которая несмотря на полдень была запружена людьми, повозками и тягловой живностью. По небу так кстати пробегали хмурые тучки, заслоняя знойное солнце и бросая на землю тени.
— За деньгами приходят его люди, – они прошли ближе к причалам, чтобы не стоять на дороге и не мешать спешащим горожанам. – Поначалу я думала, что это мелкие вымогатели прикрываются именем какого-то грозного человека, но изменившуюся, назовем ее так, фискальную политику в квартале торговый люд обсуждал активно. Вернее, поначалу обсуждал активно. Затем все как-то поутихло, о своих проблемах люди начали говорить неохотно, – от Анны не ускользнуло то, что Люций посматривает на пришвартованные в порте корабли, но она продолжила. – Поборы усилились, но внешне на нашей улице все остается спокойно. Люций, – она перевела на него взгляд и коротко вздохнула. – Я – вдова. Вся моя защита – это полоумный старик, да полдюжины худосочных девиц. Скорее всего обирает меня уже и не сам Харви, а его шайка, почуявшая, что я ничем не могу дать им отпор, – она сделала короткую паузу.  – Никто из моих соседей не пропадал, не случалось громких убийств и погромов. Значит, у остальных все наладилось, и Харви разумный человек. А что бандит, так то ж у нас тут испокон веку так. С этим можно примириться.
В свете ясного дня, а не в темени глухой кладовки, у Анны появилась возможность рассмотреть Люция получше – в канаве, откуда они с Петро его вытащили, было тоже не до этого, – но теперь он казался ей куда более подозрительным и пугающим. И так странно это контрастировало с тем, как спокойно и даже тактично он говорил с ней. Это сбивало с толку, поэтому Анна никак не решалась довериться ему и о чем-то просить.
— Возможно, мы могли бы… – начала она, но пришлось остановиться на полуслове.
От толпы как-то слишком внезапно отделился пяток молодцов – физии некоторых были Анне уже знакомы, – и окружили их с Люцием, оттесняя к углу одного из ближайших складов.
— Да не ссыкай, милсдарыня Тиль, – начал один из подошедших. Он что-то жевал, а затем сплюнул это на пол и продолжил. – Харви беседу с тобой беседовать хочет.
«Час от часу не легче», – несмотря на внутреннее волнение, внешне Анна казалась собранной и деловитой. Хотя все же бессознательно отступила на шаг, становясь к Люцию ближе и подолом платья касаясь его сапог.
— А с мужиком чего? – спросил кто-то из компании.
— А чего-чего! Да и ничего, – главный снова сплюнул под ноги. – Нам главно баба нужна, а мужик хочет с ней идет, а хочет тут свой хер сосет.
Шутка бандитам, конечно же, показалась чрезвычайно смешной.

***

Банда Харви Полуухого окопалась в крепком, каменном особняке на краю квартала. Он занимал все три этажа вверх и подвальные помещения под домом. Вид у постройки был более чем приличный – ничуть не уступал остальным добротным домам в квартале, и если бы ни тень, которую бросал на него не так далеко стоящий бордель – шлюхи зазывали всех без разбору, едва увидев движущуюся фигуру на мостовой, – мог бы считаться даже в чем-то респектабельным. Вокруг особняка не крутились подозрительные личности – сейчас самыми подозрительными на улице были Анна, Люций и пятеро их сопровождающих, – а двери его выходили прямо на улицу не имели никакой ограды.
Чтобы войти в дом, им пришлось подняться по невысокой парадной лестнице, а сразу за дверью взгляду открылась просторная гостиная. Правда легкие следы разгула и криминальный флер здесь читались куда более ясно, чем на улице; кое-где стояли или сидели сомнительные милсдари, весело матерящиеся при виде вернувшихся из города подельников. Анне от обилия всех этих людей становилось не по себе – она ближе жалась к Люцию, хотя с лица ее все так же не сходила спокойная, уверенная полуулыбка.
— Веди, – послышалось из-за арки, и все компания вошла в помпезную столовую.
Было время обеда. Харви откушивал зажаренного каплуна, но принять «гостей» не отказался.
Это был совсем уже не молодой человек, невысокий и коренастый. Маленькие его глазки бегло прошлись по несговорчивой портнихе и остановились на ее спутнике. В повисшей тишине у Анны все внутри похолодело – глубоко в груди рождалось ужасное предчувствие, – и даже улыбка мигом исчезла с ее лица.
— Это кто? – не отрывая взгляда от Люция, спросил Харви. Ему, в отличии от Анны, внешность его сказала о многом.
— Да а хер его знает, – пожал плечами тот из бандитов, который не мог удержать во рту собственную слюну. В доме, кстати, он не плевался. – Был с бабой. Вместе и взяли. Наверное ебырь ейный.
Шутка снова удалась – послышалось гоготание, хотя и не такое бурное, как на улице. Харви молчал. Откусил кусок каплуна, прожевал и вытер рот льняной салфеткой, как какой-нибудь граф.
— Ебыря в реку, а сударыня Тиль пусть подумает, – казалось бы буднично ответил Полуухий, а у Анны буквально подкосились ноги.
Она такого совершенно не ожидала. Она не сочла ситуацию настолько опасной. Неправильно оценила. Не подумала заранее. Она притащила сюда ни в чем не повинного человека. И не успел Харви подцепить с тарелки вторую ножку каплуна, как Анна уже бросилась к нему.
— Не надо! – шаг вперед и сразу две пары рук, удержали ее, не дав приблизиться к Полуухому ни на йоту. – Я подумала! Я все отдам! Не убивайте его! Возьмите все! Не трогайте!
Несмотря на ужас и панику, слез совсем не было. Анна была бледна, от неловкой борьбы с державшими ее бандитами, сполз и упал на пол платок, открывая плечи и некстати привлекая внимание к вздымающейся от частого дыхания груди. Уже не вырываясь она перевела взгляд на Люция. О, как она сожалела. Как хотела сказать ему «прости!». Ведь несмотря на то, что он не был ей близок, он не заслужил смерти из-за глупости. Из-за каких-то проклятых денег.
И если бы Анна не была так напугана, так не корила себя за загубленную жизнь ни в чем не повинного человека, то, возможно, уловила, что и движения, и взгляды Харви, и весь этот спектакль был рассчитан вовсе не на нее.
— И что ты имеешь мне сказать, заезжий милсдарь? – когда возня в столовой прекратилась и вновь наступила тишина, Харви почти радушным тоном поинтересовался у Люция.
[icon]https://i.imgur.com/6kc6ksk.jpg[/icon]

Отредактировано Анна из Корво (17.12.20 22:20)

Когда Люций начал говорить, Анна опешила. И не она одна. На добрые полминуты в вычурной столовой Полуухого воцарилось гробовое молчание. Даже сам Харви поначалу не мог справиться с лицом, и его кустистые брови поднялись так высоко, что, казалось, вот-вот пересекут лоб и вылезут где-то на макушке. Подобной дерзости – безумия! – он просто не ожидал.
— Харви, позволь мне кочнить эту суку прямо здесь? – первым не стерпел напряженного молчания давешний слюнявый и уж было ринулся к Люцию, чтобы перерезать тому горло.
Но Харви так громко ударил кулаком по столу, что жалобно звякнули столовые приборы, а ретивый бандит немедленно сунул кинжал обратно за пояс и даже отступил на шаг назад.
— Заткнись, Флип, – шепнул кто-то сзади.
Анна ошарашено переводила взгляд с Харви на Люция и обратно, пытаясь в борьбе их взглядов угадать, как решится ее собственная судьба. В криминальных разборках она понимала мало. Все, что происходило вокруг, было чуждо и непонятно ей.
— В подвал их, – харкнув, чтобы прочистить напряженное горло, наконец-то произнес Харви, и все вокруг зашевелилось. – Завтра с ними разберусь.
Анна опомниться не успела, как что-то дернуло ее назад, крепко удерживая. Коридоры мелькали в глазах так быстро, что совершенно ничего не было понятно. Затем они сменились на сырые, каменные стены с редкими факелами и лестницей вниз. Она совсем не сопротивлялась – лишь только настырно поджимала губы, хмурила брови и старалась дышать как можно спокойнее. Она не видела, как в подвал ведут Люция, и пару раз ей хотелось позвать его по имени, но каждый раз что-то в обстановке резко сменялось, осаждая ее.
Небольшое подвальное помещение, в которое их приволокли, было похоже на тюрьму. По крайней мере, именно так выглядела тюрьма, где отсыпался в конец упившийся и заблевавший сапоги капитана стражи Петро. Правда тюрьма в Корво была в разы больше, а Кристоф много приветливее и лояльнее. 
— Вы давайте там крепче держите эту суку. И проверьте его, – распорядился слюнявый Флип, по кличке Удалец. – А я покамест бабу общупаю.
Остальные бандиты в этот раз не засмеялись – им было вовсе не до шуток. И если Флип Удалец с удовольствием прошелся своими потными ладонями едва ли не по всему телу терпеливо сжавшей зубы портнихи, то остальные настолько торопились повесить замок на решетку Люция, что шмонали его без всякого усердия – пройдясь лишь по поясу и сапогам, они не заметили припрятанного в его рукаве кинжала.
Лязгнула металлическая решетка, провернулся в замочной скважине ключ, и Анна с Люцием остались вдвоем в холодной подвальной камере с узкой полоской света, льющейся из оконца под самым потолком.

***

— Бросай уже. Нехер лясы точить, – пробасил грозный голос и послышалось цоканье игральных костей по столу.
В коридоре у самой камеры бандиты несли стражу и коротали время, как могли – игрой в кости. Харви велел не просто запереть эту парочку, но и приставить к ним охрану, планируя разобраться с ними следующим днем.
— Сука, – послышался знакомый голос Флипа, а затем удар и звук падающей на пол оловянной кружки.
— Хей! Остыньте, – вмешались еще несколько голосов.
— Это кто еще тут сука! Ежели б не ты со своим «Харви, я кончу эту падлу прямо здесь», сейчас бы как все куролесили и резали банду Сизого. Но нет.
— Говорят, у Сизого есть подвал битком золотыми слитками набитый. Потому-то он против Харви и поднялся, – вставил еще один голос.
— Именно. А ты тут аж до завтрева застряли. Сидим как крысы в подвале, когда все наши на деле.
— Пожрать бы чего, – не к месту вставил басовитый голос.
— Сходи. Харви как раз сидит в своем кабинете злой, как урыпь. Там поди на евоных Войцеха с Томашем нарвешься – тумаков наставят тебе и вниз по лестнице обратно в подвал спустят.
Вся толпа кроме басовитого голоса захохотала. Наверх подниматься никто не хотел. Боялись. Еще с обеда Харви был взбешен выходкой портнихиного ухажера, а когда его банда отправлялась махаться с кем-нибудь, был на взводе и запирался в своем кабинете, приставив к дверям двух охранников и ожидая благих вестей. Поэтому четверо дуболомов вынуждены были хлесть прихваченное с собой пойло без всякой закуски и резаться в кости всю ночь напролет.

***

— Прости. Я не знала, что будет так опасно, – обнимая руками колени, Анна сидела на куче соломы в углу камеры.
Солнечный свет в маленьком зарешеченном окошке сменился закатным багрянцем. Затем хлынул дождь, зарядивший, наверное, на всю ночь.
Анна уже пришла в себя, хотя оставалась строгой, малообщительный и временами потирала ладонью лоб, мучительно пытаясь что-то придумать, как-то из этой западни выбраться.
— Может еще раз посулить ему денег? – она подняла взгляд на Люция. Вздрогнула. В подвале было сыро, прохладно, да и сам Люций теперь казался ей пугающим.
А из коридора все так же доносились уже порядком нетрезвые голоса и противный, похрюкивающий смех.
[icon]https://i.imgur.com/6kc6ksk.jpg[/icon]

Отредактировано Анна из Корво (17.12.20 22:21)

Это была попытка ухватиться за соломинку. Или просто казаться полезной. И умом, и сердцем Анна давно уже поняла, что в противостоянии с Полуухим деньги им с Люцием не помогут. Но что еще она могла предложить?
За маленьким окошком шумно падали в лужи тяжелые дождевые капли, гася остальные звуки города. Анна уткнулась носом в прижатые к груди колени. Сидя за решеткой, заступничества друзей не попросишь, к городской страже за помощью не обратишься. Все тщетно. Губы сжались плотнее. Анна упрямо не хотела признать, что ей остается лишь отдать себя на волю судьбе и ждать, что решит завтра Харви. Но вот Люций полагаться на случай и чужие решения не хотел.
— Что? – Анна бросила на Люция взгляд, когда тот резко поднялся на ноги и теперь возвышался над ней на всю высоту своего роста.
Смысл его слов был понятен. И даже цепочка действий, которая последует за всем этим, стала ясна Анне сразу же. Но ей все равно потребовалось несколько секунд чтобы собраться с духом, согласно кивнуть Люцию и сдвинуться с места. Будь что будет. В конце концов, это шанс на спасение.
Анна легла на пол чуть в глубине камеры, чтобы блеклый свет из коридора освещал ее не полностью, а выхватывал лишь очертания – болезненную позу, – и вынудил бандитов пройти дальше за пределы решетки. Чтобы не вызывать подозрений в обмане, она повернулась спиной к входу, свернулась, как от сильного спазма и застонала. Шум дождя и обманчиво встревоженный голос Люция заглушали ее стоны, поэтому Анна несколько раз болезненно вскрикнула.
Чем дольше длилось это представление, чем ближе подходил к решетки слюнявый Флип, тем больше Анну пробирала неподдельная дрожь. Не стылый пол, не тянущий из окошка сквозняк были причинами прошедшего по ее спине холодка. Вот-вот. Еще пара секунд и в этом мире на одного человека станет меньше. Анна это знала наверняка.
Она вовсе не была кисейной барышней, способной грохнуться в обморок от вида крови. Она видела, как вешали на главной площади головорезов и их тела испражнялись на эшафот в последних судорогах; как городская стража насквозь пробивала живот зарвавшегося уличного вора; как дергались маленькие ножки соседского Федуньки, когда тот упал с телеги и кованое колесо переехало его голову. Смерть была не более чем частью человеческой жизни. Но ее лик всегда оставался ужасным, заставляя сердце сжиматься. И сейчас смерть была прямо за спиной Анны. В звуке скрипнувшего в замочной скважине ключа. В неслышном из-за дождя дыхании Люция.
Флип не захрипел. Просто его фраза оборвалась так резко, что можно было понять – Флипа больше нет. И Анна обернулась. Заглянула в его угасающие глаза и проводила взглядом тихонько – под присмотром Люция, – опускающееся на пол тело.
Она поднялась с пола на удивление бесшумно и резво, тут же прижалась спиной к стене, почти скрываясь в тени, чтобы из коридора ее не было ни видно, ни слышно; послушно кивнула в ответ Люцию.
Лужа на полу разрасталась со стремительной быстротой. В тусклом свете она казалось вовсе не багровой, а черной, как будто кто-то пролил очень много чернил и они теперь с каждой минутой все ближе подбирались к сапогам Анны. Она была бледна, тяжело дышала, слушая как за углом из глоток бандитов вырываются последние предсмертные крики; смотрела на мертвого бандита подле своих ног, освещенного внезапной вспышкой молнии, а когда растекшаяся лужа подступила к ней совсем близко, Анна подобрала юбку, чтобы не возить подол в крови и нагнулась к Флипу. За его пояс был заложен тот самый кинжал, которым он хотел вспороть горло Люция – но судьба решила иначе, – и Анна потянула за рукоять клинка, плавно вынимая его. Где-то совсем рядом прогрохотал раскат грома.
Анна вздрогнула, а когда подняла взгляд, у раскрытой настежь решетки уже стоял Люций. Запах крови теперь витал повсюду – его не заглушали ни гниль подпревшей соломы, ни перегар бандитской попойки. Кровь была везде: на полу, на теле почившего Флипа, на одежде и лице его убийцы. Стекала и беззвучно падала густыми каплями с его меча. Но Анна снова кивнула Люцию и, сжав его ладонь дрожащими пальцами, переступила через порог тюремной камеры, выходя в полный крови и трупов коридор.
[icon]https://i.imgur.com/6kc6ksk.jpg[/icon]

Отредактировано Анна из Корво (17.12.20 22:21)

Она ступала аккуратно обходя трупы их недавних сторожей. Придерживала длинную юбку, хотя одной рукой сжимать ладонь Люция, а второй пытаться удержать и кинжал, и тяжелую ткань, было непросто. Вокруг слишком много крови. Разожмешь пальцы, и широкий подол немедленно опустится в багровую лужу, оставит за собой алый след на каменной лестнице, уводящей вверх. Анна крови не боялась, но сейчас та казалась ей грязью и грехом, в которых можно по неосторожности испачкаться. И потом уже будет не оттереть. Никогда. Но несмотря на то, что от страха стыло сердце, и ее всегда горячие пальцы теперь были ледяными и слегка дрожали, слабости в ногах Анна не чувствовала. Она быстро поднималась по лестнице следом за Люцием, а в коридорах отчаянно поспевала за его широкими шагами, покрывавшими за раз два, а то и три ее коротких шага. Но отставать было нельзя. Слишком страшно остаться без мужского заступничества. Грязь и грех хотелось переложить на чужие плечи. Оставить их тем, кому рождением и судьбой предначертано держать оружие в руках. Анне хотелось думать, что для того, чтобы защищать невинных.
Продвигаясь вперед, с чуткостью настороженной кошки Анна уловила движение и тут же поняла – еще один мертвец. Едва только пальцы Люция разжались, она скользнула за угол и спиной прижалась к стене; затаилась, сжав кинжал с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Но все случилось так быстро, что Анна даже толком не успела осознать происходящего. Возмущенный возглас, шорох стали, хрип. Звук тяжело упавшего на пол тела. И тишина. Когда она выглянула из своего укрытия и несмело шагнула вперед, Люций уже стирал кровь с лица.
«Грязь и грех», – вновь отстраненно подумала Анна, посмотрела под ноги.
На полу лежал человек, и тело его все еще коротко подрагивала от последних конвульсий. В этом было что-то такое невообразимо ужасное, что к горлу подкатил тугой ком, мешавший глотнуть и сделать вдох. Но было страшно отстать и, выбросив из головы мысли о еще теплом мертвеце, Анна заторопилась следом за Люцием.
Они прошли мимо давешней столовой, свернули в пышный холл. В памяти скользнул маршрут, которым можно было покинуть проклятое поместье, и Анна встрепенулась. Им же нужно бежать отсюда.
«Куда мы идем? – торопливо подумала она и тут же ответила сама себе. – Убивать Харви».
Нет, при всей своей любви к людям, Анна вовсе не была против убийства Харви Полуухого. Бандит, сам множество раз лишавший жизни других, терроризировавший целый квартал, учинявший разбой – смерть он, без сомнения, заслужил. Но даже в дергающих ногами висельниках Анна видела что-то неправильное, не говоря уже о том, чтобы присутствовать при казни бандитского главаря в его собственном доме.
Поэтому когда Люций поймал ее за руку и притянул ближе, Анна была совсем бледна, а меж бровей ее залегли две вертикальные складочки, как будто она что-то пыталась перетерпеть и отчаянно сжимала зубы. От короткого взгляда в глаза Люция, вид у Анны стал еще более напряженный. Но она снова послушно кивнула, осталась стоять в коридоре и подтянула к груди кулак, в котором сжимала кинжал.
Короткое облегчение – странный, безумный взгляд Люция больше не прожигал ее, – быстро сменилось новой волновой страха. Будь Анна одна, она немедленно ринулась бы к выходу или на поиски укрытия, но вместо этого – напряженная до предела, – застыла в коридоре. Ее плечи тихонько дрожали, взгляд затравленно бегал по сторонам, а слух напрочь игнорировал брань и хрипы из-за угла – почему-то Анна была твердо уверена, что с той стороны опасности ждать не следует, – и был обращен в другой конец коридора. Но Люций не возвращался, а напряжение изводило ее нервы так сильно, что Анна теряла счет времени.
Еще чуть-чуть и она полностью утратила бы ощущение реальности, но странный щелчок где-то сбоку заставил ее очнуться. Слева скрипнула и приоткрылась дверь – как она ее раньше не приметила? – а когда Анна обернулась, на нее уже смотрел крепкий, недобро сверкающий глазами бандит. Был короткий миг, когда все стало ясно – у нее есть кинжал, сейчас нужно ударить, – но духу хватило только на напряженно-затравленный взгляд. Момент был упущен.
— Да какого хера? – возмутился бандит и так внезапно ударил Анну в плечо, что та полетела на пол словно сбитая несущейся на все скорости повозкой.
Мягкий ковер смягчил падение, не было слышно и как приземлился на него выскочивший из рук Анны кинжал, но в ушах ее стоял ужасный звон, а по спине до самого затылка прокатилась волна ужаса. Она готова была поклясться, что слышит шелест выскальзывающего из ножен меча; видит, что бандит уже заносит его, что вот-вот проткнет ее насквозь. Она умрет. Прямо сейчас. Еще несколько секунд. Тело уже чувствовало, как над ним что-то склоняется. Вот-вот. Еще мгновение...
Страх смерти был так силен, что казался безумием. Но сознание вдруг сделалось таким четким и ясным, что уже больше ничего не сдерживало и тело – в один короткий рывок Анна дотянулась до выпавшего из рук кинжала и резко развернулась. Она замахнулась не целясь, вложила в удар всю силу и крик, с которым человек превозмогает всего себя...
Острие вошло в шею у самого основания. Брызнула темная кровь. Бандит раскрыл рот и забулькал; в смертельной агонии он протянул раскрытую ладонь к тонкой девичьей шее, но его пальцы ослабли раньше, чем он успел что-то сделать. Уже мертвый и безоружный – в его руках не оказалось меча, – он начал оплывать, заваливаться вперед, глубже напарываясь на острие кинжала, которое Анна держала уже двумя руками. Кровь заливала судорожно сжатые пальцы, бежала по ладоням и запястьям; капала на грудь. Мертвец становился все тяжелее и тяжелее. Скользкими от крови руками было  все сложнее держать рукоять кинжала; тело Анны била крупная, нервическая дрожь, а челюсть свело судорогой, не давая возможности крикнуть и позвать на помощь.
[icon]https://i.imgur.com/6kc6ksk.jpg[/icon]

Отредактировано Анна из Корво (17.12.20 22:22)

От потуги начинало ломить руки. Еще чуть-чуть и она сдастся – выпустит из скользких от крови ладоней кинжал и бандит завалится на нее весом всего тела. Даже испугавшись – обезумев от ужаса, – Анна это прекрасно понимала. Она зарычала сквозь сжатые зубы, вторя ужасному, почти человеческому крику, который доносился из кабинета Харви, вложила все оставшиеся силы в рывок и спихнула труп на бок. Тот тяжело перекатился на спину, раскинул руки и остался лежать, глядя в потолок мертвыми глазами. В том, что он мертв, не было сомнений – кинжал все еще торчал из его шеи, а кровь обильно заливала давно не стиранную, засаленную одежду.
Вновь раздался ужасный вопль, и, быстро перебирая ногами, Анна отползла к стене; прижалась к ней. Только со спины она не ждала нападения, но вопли глушили другие звуки, мешали прислушиваться к приближающимся шагам и, – святая Мелитэле! – наверняка привлекут внимание всех бандитов, оставшихся в особняке. Анна дернула плечами. Ее движения сделались нервными, ломаными. Она вертела головой по сторонам, – поначалу крики ее ужасно отвлекали! – пыталась понять откуда ей ждать опасности, и когда надвигающаяся сбоку тень выросла в фигуру Люция, Анна встретила его холодным взглядом исподлобья.
«Пойдем», – после долгого, напряженного взгляда хотела сказать она, но горло сдавило так, что не вымолвить ни слова.
Она снова молча кивнула.

***

На улицах было пусто и совершенно безлюдно – дождь лил такой сильный, что весь Новиград давно бросил свои важные дела и укрылся под крышами, предпочтя провести эту ночь у очага или в уютной постели.
Факелы на улице не горели – ливень давно загасил их, – и пробираться приходилось почти наугад, обозревая улицу лишь тогда, когда мелькнет в небе очередная молния или высветит кусочек мостовой редкая свеча в окне.
Анну трясло от холода, хотя дождь должен был стать спасением от духоты последних дней. Она едва перебирала ногами, а намокшая и отяжелевшая юбка мешала ей ускорить шаг, и поспеть за Люцием – Анна постоянно отставала. Но торопиться было и некуда. Дождь смыл с них кровь и следы преступлений, городская стража отсиживалась по казармам, а в особняке Харви Полуухого не осталось ни одного живого бандита, чтобы пуститься за ними в погоню.
Мастерская встретила их темными, неосвещенными окнами и деревянной заплаткой в том месте, где стекло было выбито камнем. Анна никак не могла отдышаться. Она прислонилась горячим лбом к двери и через раз сплевывала стекавшую по щекам и попадавшую в рот воду. Почему не открывают? Почему никого нет? Ах да, возились.. с товаром, уехали.
Мысли путались.
Анна достала из кармана ключ от двери, но руки так сильно дрожали, что она никак не могла попасть в замочную скважину. Уронила ключ. Не смогла поднять.
В главный зал мастерской они попали не без помощи Люция. Дрожащими пальцами Анна выкрутила посильнее еле тлеющие фитили масляных ламп, едва не скинув одну из них на пол. Дома – в безопасности, – силы стремительно покидали ее. В жарком мареве она видела Люция, но сейчас сердце не тревожилось беспокойством за него – не было на это больше сил. Анна навалилась на прилавок, словно бы хотела лечь прямо здесь, не в состоянии подняться на второй этаж и скрыться в своей комнате, но ноги ее совсем ослабли, подкосились и она рухнула на пол. Ее трясло. Озноб бил так сильно, что можно было расслышать, как стучат зубы. Лежа на полу, Анна обнимала себя за плечи, но мокрая одежда не давала согреться, а перед глазами то и дело вспыхивали кровавые картины того ужаса, которым обернулся ее, казалось бы, мирный поход к Харви Полуухому.
[icon]https://i.imgur.com/6kc6ksk.jpg[/icon]

Отредактировано Анна из Корво (17.12.20 22:22)