Не ходи ко мне, желанная,
Не стремись развлечь беду

   
   Она и сама не заметила, как заснула, согреваясь от тепла его тела. Спать с большим волком, да ещё и в столь тесном пространстве было тепло и уютно. Она чувствовала себя спокойно, полностью защищено и безмятежно. Она так давно не испытывала ничего подобного, что просто наслаждалась этими счастливыми минутами, искренне опасаясь, что волшебство вот-вот лопнет подобно мыльному пузырю. Открыв глаза, Рыска ещё долго лежала вот так, боясь пошевелиться и спугнуть мгновение. Она даже прикрыла глаза, делая вид, что все ещё спит.
   «А ведь все твои опасения... все твои страхи пусты...», Януш сражался со своим волком больше десяти лет. Он боролся с ним, то и дело перетягивая одеяло  контроля на свою сторону. Он принимал его за врага. Принимал за врага, самого себя.  Нет ни волка, ни человека, но есть он. Сильный, смелый, любящий. Нельзя подобрать ключ к чужому сердцу, не познав не только прелести, но и пороки оного. Рыска ласкового погладила волка между ушей. Даже спящий он слегка ударил хвостом о землю, вздыхая подобно огромному псу, а не дикому и свирепому зверю.
   Мог ли её отец быть кем-то подобным? Возможно, но Рыске было бы все равно, что сейчас, что тогда. «Жаль, что ты этого не знал... возможно, тогда ты бы мог остаться... или рассказать мне всё без утайки. Тогда, моя жизнь могла бы сложиться иначе и...», она бы никогда не встретила Януша. На пути кметки встречались самые разные люди и нелюди, но с каждым из них Рыска была добра. Каждого жаждала увидеть вновь, особенно тех, кто оставили след в её девичьей душе. Погладив волка ещё раз, она выпрямилась, сладко потягиваясь, да кутаясь в свой тулуп.
   — У меня где-то есть мясо... вяленое.  — Волк отнюдь не выглядел худым и накормить его было скорее заботой, нежели необходимостью. — Вот, нашла! — Раскопки в котомках, вскоре привели Рыску к успеху, и она выудила небольшой вкуснопахнущий сверток. — Ещё сыр есть, будешь? — На ярмарке она покупала то, что любила больше всего на свете, а теперь охотно делилась оным со своим... «с кем?», Рыска ещё не задумывалась над этим вопросом. Товарищем? Другом? Возлюбленным? Кметка вздохнула. Отношения — дело непростое, особенно для той, кто не умела их строить.
   — Осядем где-нибудь, — тихо проговорила она, скармливая волку мясные ломтики, — козу заведем. — Если по кому она и скучала, так это по своей родной Зоське, кою оставить пришлось, да на погибель верную. — Зосьей назовем... — судя по виду волка, крайней осуждающему виду, с козами у Януша были какие-то проблемы. — Что? Вот пока я из дома не сбежала... — начала было она, да вовремя вспомнила, как всё приключилось. — Была у меня коза Зосья, всем козам коза! И кметов злобных от хлева нашего отгоняла, и молоко давала, да только мне единственной. Отчима моего, знаешь как гоняла? — Она задорно улыбнулась, блеснув желтыми глазищами.
   — Присел он как-то раз на корточки, хрен на огороде моем дёргать, а Зосья возьми, да с хлева на двор выбеги. Разгон взяла, аки бык хороший, землю ногой рыла и в бой, да аккурат под седалище солтысово рогами своими и... — Она рассмеялась, вспоминая вопль отчима и довольное блеяние козы. — Портки ему порвала знатно, жаль, что только портки... — вроде и была та семья у Рыски, а скучала она только по козе. Ну и по маменьке своей, но уже гораздо меньше. — Вот... а как-то раз в наше окно залез целый бард! — Сколько тех приключений было на веку Рыски! Вот вроде всего ничего прожила, а со столькими знакомство свести успела!
   — А ты... ты когда-нибудь встречал таких же как ты сам? — Она знала, как именно становятся волколаком, хоть и не верила в сказки, что можно волком обратиться, из следа волчьего в полнолуние испив. Хотя бы потому, что уже пробовала, да ничего окромя проносу не заработала. — Волколаков? Помимо того зверя кровавого, кой тебя в леса темные утащил... — пусть и была Рыска совсем ещё малышкой, да помнила все, как вчера произошедшее. — Мужики с нашей деревни тебя тоже искать ходили. Отец мой, солтыс тогдашний, лично добровольцев отбирал. — Не остались в стороне, ни Куряки подгорные, ни Малые Горошки. Каждая из деревень людей выделила, да все без толку, сгинул сын барона в бесконечной тени лесов, да ни тела его ни нашли, ни даже косточки.

От сыра он отказался, покинув их уютную берлогу для того, чтобы вернуться к ней уже человеком. Рыске до сих пор не верилось, что подобное может происходить. Из человека в волка, из волка в человека. Она встречала монстров на своём жизненном пути, но никогда не встречала нечто подобное. Удивительное создание, но, к сожалению, совершенно не понимающее это. Впрочем, могла Рыска понять и Януша, кой невольно становился заложником своего зверя. Он никак не мог совладать с собственным я, отрицая его и пытаясь подчинить, вместо того, чтобы существовать в гармонии.
   Она улыбнулась, когда вернулся уже мужчина. Удобно расположившись на мягком мху, застеленном теплым кафтаном, она умудрилась вскипятить на огне воду, доставая кружки и заваривая травяной чай. Рыска надеялась услышать невероятный рассказ, но никак не о другой женщине...
   Сама не заметила кметка, как губы свои надула, да сделалось ей вдруг обидно, даже всхлипнула украдкой, но тут же одернула себя, делая вид, что ей всё равно. Ревновала Рыска, да не так к девушке этой, как к тому факту, что били они с Януше близки по волчьи, так, как с Рыской никогда не будут.
   — Значит волколачка... — проговорила тихо, обиженно, как и положено девице юной, внимание совсем не на том заостряя. — Равная тебе во всем... сильная... — Рыска тоже хотела быть сильной, а ещё храброй и от всех независимой. Хотела, да вот только была просто кметкой, отданной замуж по собственной глупости, да лишь чудом избежавшей замужества и участи позднего ужина.
   «Я никогда не буду такой...», чтобы она не делала, как бы не старалась, а так и останется Рыской с села, девицей обычной, пусть и неплохой травницей. Юной, глупой и даже наивной. С которой оборотню можно весело коротать время, но нельзя строить семью.
   Она опустила свой взгляд, теряя оный в кружке с горячим отваром. «Не найди она себе “друга”...», Рыска сделала глоток, кивая на продолжение истории. Она подозревала, что волколаков в мире достаточно много, да вот только все они прекрасно маскируются под людей. Да что там скрывать, иногда и люди под людей маскируются, а как до дела дойдет, так твари тварями, да такие, что иные бестии обзавидуются!
   — Расскажи... — она кивнула, продолжая все глубже и глубже утопать в не веселых своих мыслях. — Как случилось так, и что ты потом делал... — искали ведь его всей округой, да вот только так и не нашли, ни в Куряках, ни в Малых Горошках, ни в Яру Нижнем. Нигде.
   — И куда делся тот зверь, кой тебя укусил? — Раз уж жили они по отдельности, так и тварь жуткая исчезнуть должна была, а Рыска ни о чем подобном не слышала. По крайней мере, на данный момент не догадывалась, ведь в Яру Нижнем только с гулями проблемы бывали, причем зачастую по осени, аль по весне.
   — Неужто он до сих пор по лесам этим бродит? — Не желала Рыска с создателем Януша встречаться, опасалась она за своего волка, причем сильнее намного, чем за саму себя опасалась. Кто знает, что будет, коль подобному сбыться суждено? Кто одержит верх в той схватке? — рука невольно дёрнулась, падая на её сумки.
   Где-то там, в самых закромах пряталось спасительное серебро. Острый наконечник стрелы, кой некогда из Януша она вытянула, всё ещё при кметке оставался. На всякий случай, от тварей разных, да страшных. Верила Рыска Янушу, знала, что не обидит он, да вот только не он — так другие, а серебро, как известно ей было, против многих тварей прекрасно помогало. Не знал волколак о том, что сохранила она ту стрелу шальную, и было оно к лучшему.
   Рыске не хотелось наталкивать его на мысли о недоверии, давать повод усомниться в её искренности. Хоть и насчет его искренности, стоило ещё побеседовать. — Ты скучаешь по ней? — Она спросила это внезапно даже для самой себя, осушив одну кружку и тут же принимаясь за другую, однако добавив в оную щепоточку успокаивающей мелисы.

Отредактировано Рыска (01.04.20 23:16)

Рыска продолжала обижаться, хоть и говорил Януш вещи правильные. Только вот имел ли он права её судить, коль уже давно являлся тем, кем она мечтала являться? Кметка вздохнула, послушно кивая, как привыкла кивать всем вокруг. Рыска не желала делиться мыслями, как и не желала тревожить душу своими пустыми размышлениями. До луны не дотянутся, а в её случае так ещё и до полной, как и не стать девицей, достойной барского общества.
   Притянув колени поближе к себе, да уткнувшись в оные подбородком, она словно отгородилась от него этой шаткой преградой. Понимала кметка и одновременно не понимала, не зная мира иного, да жизни иной. В деревне небольшой, коль уж с кем-то ложе своё делишь, так это что-то, да значит, а здесь выходит... Впрочем, очень скоро он вновь завладел её вниманием, разговор о былом начиная.
   Хотелось ли ей знать как? Очень, и знать о том, что же случилось с тем самым кровавым зверем. Ходили по деревням байки, полнилась земля слухами, да вот только правды никто нее знал. Поговаривали, мол ушел зверь лихой беду почуяв, облаву барскую избежав, да вот только сколько истины в тех словах? Немного. Не уживались два оборотня рядом  — сказал о том ей Януш, как и две стаи на территории одной не уживались. Не стоило надеяться на иное.  Да и какой в этом смысл? Поди, не устоял бы охотник перед желанием мести! А там кто кого...
   — Возможно... — стоило ли говорить кому-то подобное? Не думала Рыска зачастую, языком своим что ни попадя меля, — это и к лучшему было? В жизни прежней ты явно был человеком нехорошим — сам говорил, волк же твой помог тебе понять... начать жизнь с чистого листа. — Сколько раз она мечтала о подобном? Уйти. Потеряться. Исчезнуть. Раствориться и навсегда перечеркнуть для себя жизнь прежнюю. «Домечталась...», теперь Рыска была мертва для всех, кроме себя самой и Януша - охотника.
   — Какая жизнь бы ждала тебя тогда? — Поди жизнь счастливая, богатая, хлебосольная. Кметка вздохнула, ей было не понять. За душой Рыски не было ничего такого, чего бы она страшилась потерять. Козу и ту отняли, оставив при доме солтыса. Вся жизнь кметская в нескольких узелках уместилась. Все мечты, все надежды, да и чувства все тоже. «Без меня всем будет лучше». У матери её уже давно был ребенок другой, нормальный. Да и какие годы женские? Родит себе ещё и дочь. Голубоглазую, а, может, быть и кареглазую, кто знает.
   — Мы бы никогда не встретились... — вряд ли он считал встречу эту событием важным, да вот только для неё оное таковым и оказалось. Избежав смерти, Рыска наконец-то получила шанс на жизнь свободную, на исполнение мечты заветной, и на... любовь. Да, непременно на любовь. — Меня бы отдали замуж за неизвестного мне человека, и я... я никогда не была бы свободной... Никогда бы не стала собой. — Сумела бы Рыска сбежать? Решилась бы перечить устоям общества? Сбежать? Пожалуй, что да, но кто знает, что случилось бы с ней до той самой весны.
   — Моя бабка верила, что все в этой жизни предопределено. Кажущиеся совпадения, на самом деле — предначертаны свыше. В жизни всё устроено так: мы делаем выбор, а он предопределяет следующий. Верила, что все наши решения решают за нас. — Она считала свою бабку мудрой тогда, а сейчас так тем более. Именно она научила Рыску быть сильной. Привила девочке знания, благодаря которым, травница выжила в этом жестоком мире. Она учила её читать, писать, считать. Старалась приносить книги.
   — А ты, Януш? Ты веришь в судьбу? — Ещё немало вопросов оставалось сейчас у Рыски. Сунув в рот сладкий корень петрушки. Она и сама задумалась над вопросом собственным, а потом внезапно даже для самой себя задала вопрос весьма неожиданный. — Ты бы убил его? Кровавого зверя? Повстречай ты его сейчас, ты бы убил его? — Он ведь тоже мог быть просто жертвой. Человеком неспособным совладать с волком собственным, обратившим его в чудовище кровожадное. «Ты ведь тоже был чудовищем...», по спине и рукам побежали предательские мурашки. Остекленевшие глаза торговца будут сниться ей до конца её дней, как и холод той самой спасительной реки, сбившей оборотня со следа девичьего.

Как не пыталась Рыска Януша переубедить, голова его была неразумная. Видел юноша в себе лишь зверя дикого, человеческого совсем не замечая. Да вот только знала кметка, душой своей девичьей чуяла, что суждено им было по тропке одной вдаль уйти, суждено было вместе быть, вопреки всему и несмотря ни на что. Однако Януш всё судьбе собственной противился, только о плохом думал. Не видел их вместе в будущем, и боялся за её жизнь.
   Рыска вздохнула. Упрямство волка её обижало. «Неужели он не хочет быть со мной?» — думалось кметке, пока мужчина изливал душу, «неужели не верит, что сможем мы проклятье побороть?». Её казалось, что она уже достаточно сделала для того, дабы пошатнуть неверие Януша! Однако он все одно раз за разом умудрялся испортить то, что столько прекрасно у них складывалось. Тем не менее, грустного его хотелось обнять, а не оставлять одного или дуть губы в нелепой обиде.
   — Януш, глупый волк... — прошептала она, подсаживаясь к нему ближе, — всё у нас будет хорошо! — Вера Рыски была просто непоколебима, ведь она совсем недавно гладила оборотня по голове! Она верила ему так, как он сам себе никогда не верил, и видела в нем скорее чудо, нежели проклятого некогда человека. — Всё будет хорошо, слышишь? — Дрожащая ладонь ласково коснулась его не бритой щеки. — С нами всё будет хорошо! — Лоб коснулся лба всего на мгновение, а уже в следующее губы кметки вновь робко коснулись его губ.
   Рыске нравилось целовать волколака, хоть это признание далось девушке с большим трудом. Целовать Януша было все равно, что целовать звезды, а губы у него были такими нежными и сладкими, словно мужчина излучал аромат, настоянный на самом лунном свете. Дыхание ее стало частым и прерывистым, а щеки окрасил багрянец смущения. Жаль, что волшебное мгновение не могло длиться вечность...
   — Только ты в себя поверь, Януш. Поверь в себя так, как в тебя верю я. — Прижимаясь к нему так, словно искала защиты от всего мира, рыска, пожалуй, желала именно этого. Укрыться от злых фраз, да пересудов, стать свободной и наконец-то быть любимой: Янушем и своим отцом. Она всегда желала лишь мира, но постоянно готовилась к войне. Видимо не бывает в этой жизни иначе. Не бывает ложки меда, без целой кадушки дёгтя.
   — Зима будет долгой, но она не будет вечной, как и ваша с волком непримиримость. Скоро придет весна и... всё наладится. Всё будет хорошо, веришь? — Подняв его голову своими ладонями, она с трепетом взглянула в любимые глаза. Такие обычные, по сравнению с её волчьими. «Нам бы поменяться... или глазами, или ролями», усмехнувшись Рыска повторила свой вопрос. — Ты мне веришь, Януш охотник? — Могла ли она быть ещё убедительнее? Сказать ему что-то такое, что могло бы враз переубедить волка? Нет.
   — Я тебя не оставлю. Никогда по воле собственной, поверь! А ты никогда не оставляй меня... — Это было её единственным желанием. Желанную свободу она и так уже получила. — Знаешь, а я бы, наверное, не смогла... — убить кого-то заради собственной мести. — Много об этом думала, да и шансов предоставлялось немало, но... не смогла бы нет, как бы сильно меня не обижали, как бы сильно ненавистью ко мне не пылали. За кого-то любимого — да. На защиту невинного бы стала — нет сомнений, а вот за себя... — И за жизнь покалеченную собственную, она бы так отомстить не смогла.
   — Наверное, я просто слаба... — или трусиха, как нередко слышалось за её спиной. Ведьма-то в колдовстве собственном признаться не боится! Рыска же всегда всё отрицала. Особенно свою причастность к ведьмовству, да и к гулям в родню никогда не стремилась, а значит, иных всех тварей... люди, которые готовы на всё, ради выгоды собственной. Ты же... и такие как ты... просто стали жертвой проклятия, коварного поворота судьбы, и это вовсе не значит, что тебя нужно ненавидеть. — Она надеялась, что примером своим собственным сумеет воззвать к примирению, а не вечной вражде с волком, ведь Рыска действительно верила в то, что лишь так и никак иначе, он сумеет достигнуть контроля над своим разумом.

Януш вновь от неё отстранился и Рысь в очередной раз почувствовала себя ненужной. Они ходили по замкнутому кругу, пережидая пургу в этом забытом всеми богами месте. Покачав головой на его вопросы, она и сама отсела от него подальше, принимая волевое решение, больше не приставать к охотнику со своей лаской. Рысь копила оную долгие годы, выплеснув сначала на своего отца, а теперь вот на волка Януша. Однако Ульвар ушел, и теперь она, кажется, начинала понимать почему, а  Януш...
   Януш все время бежал от её ласки, опасался срыва собственного, да держал волка на цепи серебряной. Могла ли жизнь двигаться дальше, когда он все время оглядывался назад? Груз вины прошлого упрямо тянул охотника на дно его переживаний, а Рыска... ей просто не хватало опыта в отношениях личностных, дабы разгадать все загадки мужчины, понять его опасения и просто быть терпеливее.
   Она обижалась на его холодность и боялась его страсти. Металась, словно меж двух огней, не зная, чего хочет на самом деле. «Семью...», да, пожалуй, что больше всего на свете, Рыска жаждала обрести семью, ту самую, которая была у неё лишь недолгое время, и коей она лишилась по воле злодейки судьбы. Она надеялась, что её семьей станет Януш, а на что надеялся он?
   Время бежало медленно, огонь то и дело норовил погаснуть. Рыска пила уже третью кружку своего чая, причем делала это молча, что было совсем несвойственно обычно шебутной девчонке. Она молчала и думала обо всем. О том, что сказал ей перед уходом отец, о том, что сейчас ей сказал Януш. Он - монстр, на которого охотятся ведьмаки, однако знавала Рыска ведьмаков разных, и понимала, что не все из них убивают бездумно.
   Только вот оправдала бы она его, коль действительно покусился на родню кметки? Рыска покачала головой. Оправдала бы. И не только потому, что добрая и глупая была, а ещё и потому, что понимала цену поступкам истинным, по злому умыслу совершенным, и поступкам тем, коим невозможно отдавать отчет. Проклятый и почти что отчаявшийся. он не заслуживал порицания. Не заслуживал её ненависти.
   Молчание затягивалось, а напряжение внутри постепенно нарастало. Рыска громко хлюпнула чаем, привлекая внимание охотника, а не дождавшись ответа отвернулась. Поставив уже пустую кружку на землю, она свернулась калачиком натягивая на голову плед, да нарочито громко пыхтя, словно маленький недовольный ёж. Она не знала, как следует поступать, и не желала идти на примирение первой. Сейчас ей казалось, что все произошедшее “до” обыденная марна праця, а тогда стоит ли продолжать? 
   Горько выдохнув, Рыска и сама не заметила, как действительно крепко заснула, проваливаясь в тревожный, как и её настроение, сон, полный тяжелых решений и горьких слез. Собственно, от слез этих самых она и проснулась, сонно потянувшись, да поковыряв угли, кметка высунула нос наружу, с наслаждением отмечая, что буря практически улеглась, а небо такое чистой и звездное, что аж перехватывало дух!
   Первые же кустики встретили Рыску достаточно приветливо — она даже не провалилась по самые уши в снег. Однако сидеть долго на морозе было не самым приятным по ощущениям. Наспех оправив тулупчик, она шустрым зайцем вернулась в облюбованную берлогу, вновь укутываясь с головой в свой плед, да засыпая уже спокойным сном до самого позднего рассвета.
    Зимой всегда светало позднее, а ночь до рассвета длинна и темна, но для Рыски это время пролетело как одно мгновение. Тяжелый, свинцовый миг — хаос из неприятный ей мыслей, чужие ожидания, разбившиеся о ткань бытия, смятение от собственных несбывшихся надежд и даже злость, за которой пришла апатия и наступила долгожданная тишина.
   Первые лучи отблеском от снега запрыгали зайчиком на её щеках. Рыска сонно зевнула, потянулась и наконец-то села. Погожий день радовал, охотника в “логове” не наблюдалась. «Никак ушел на поиски какого селения?», она все ещё боялась, что он захочет оставить её где-нибудь там, среди людей, убегая прочь черным волком, да не разбирая тропы под своими ногами. Она боялась этого больше всего на свете, а потому выскочила наружу, с тревогой всматриваясь в белый плен.

Отредактировано Рыска (20.05.20 02:28)