— Петро! – кликнула Анна учетчика, недоумевая от вороха бумаг на конторке. – Петро, подь сюды!
Она кликала Петро громко, но от того все равно не было ни слуху ни духу – словно бы сквозь землю провалился. И так бы Анна драла глотку еще долго, не случись так, что Зуля видала его намедни близ кабака. О чем она не преминула сказать хозяйке. И тут все встало на свои места. Пасьянс сложился.
— Вот же черт запойный, – сердито проворчала Анна.
Заниматься бумагами она не любила – как не влезет, так все пальцы в чернилах вымажет, да клякс в учетной книге наставит. Петро с сим делом справлялся всяко лучше. Но нонче Петро запил. А потому вносить стройные цифири в амбарную книги и просматривать корреспонденцию пришлось самой.
Подсчитывая на костяных счетиках свой бюджет, да прибыли, Анна хмурилась и тревожно вздыхала –  замысловатая политика реданских властей больно били по кошельку. И чтобы не потерять нажитое теперь нужно было вертеться еще пуще прежнего. На этой мысли Анна поставила в книге жирненькую кляксу.
— Пусть сохнет, – она опустила перо в чернильницу и обратилась к стопке писем.
Листая когда пухлые, когда не очень конверты, Анна обратила внимание на тот, где отправителем значился граф Ройвен. Это имя ей уже было знакомо – в памяти всплыл особняк Харви Полуухого и слова Люция, – но личной встречи с графом она припомнить не могла. Снова подсобила Зуля – лучшая разносчица сплетен в их мастерской, – рассказавшая, что граф Ройвен личность загадочная, в высшей степени интересная и бани его место совершенно любопытное.
Склонив голову, Анна тихонечко ударяла себя конвертом пол лбу – размышляла. По всему выходило, что репутация у заведения и у графа сомнительная, но в учетной книге цифири были слишком драматичные. Кроны лишними не бывают.

***

— Вот так на!
Дверь, перед которой стояла Анна, боле походила на дверь банка. Не знай она, что именно здесь находятся бани графа Ройвена, могла бы усомниться, что попала по адресу. А когда после стука дверную створку распахнул некто вроде привратника, кои обычно отворяют их в знатных домах, Анна и вовсе опешила. Не такими она знала общественные бани. Ой, не такими.
— Анна Тиль. По приглашению графа Ройвена, – она протянула привратнику конверт.
— Меня зовут Гаппен, – кругляш поклонился. – Для вас уже все готово. Прошу следовать за мной.
Анна переступила порог заведения, и массивная дверь за ней угрожающе захлопнулась. Свет был тусклый. Чувствовалась влага и банный жар. Проходя вдоль ширм следом за неким Гаппеном, она придерживала на плече ремешок сумки с портняжными инструментами, кои было велено захватить. И глазела! Глазела по сторонам. Но, увы, за ширмами толком ничего нельзя было рассмотреть.
— Здесь вы можете оставить вещи и разоблачиться, – подведя гостью к специально выгороженному закутку, объявил Гаппен, поклонился и был таков.
Оставшись одна, Анна слегка оробела. Но чего теряться, коль уж пришла!

***

После душной парной опускаться в купель с прохладной водой было одним сплошным наслаждением. Тело Анны будто рождалось заново. Кто б ни был этот граф Ройвен, толк в удовольствиях он, судя по всему, знал. И плескаясь в воде, омывая ею плечи и грудь, она ни разу не пожалела, что пришла.
«Совсем не похоже на нашу деревенскую баньку, но тоже неплохо. Очень даже неплохо», – проводя влажной ладонью по животу, размышляла Анна.
Но в одиночестве плескаться в каменной чаше ей быстро наскучило. Покинув купель, Анна обернулась длинной – до пят, – простыней, подвязала ее концы на плече, и вышла в теплый предбанник, где к каменной, но на диво теплой скамье был удобно приставлен столик.
Париться в таком заведении было приятно, но Анна искренне сожалела, что с ней нет ее милых швеек. Ее начала одолевать скука, но кругленького Гаппена нигде не было видно – ширмы тут перегораживали все, – и непонятно было, как его покликать.

Отредактировано Анна из Корво (03.01.21 23:57)

Анна скучала. Сидела на теплой каменной скамье, глазела по сторонам, покачивала ножкой. Слегка влажная простыня местами липла к телу, но оборачивала фигуру швеи дважды, скрывая детали. Все здесь – в заведении – было предусмотрено. Даже закуски вон на столе приготовлены. Подавшись вперед, Анна заглянула в чашу – все сплошь какие-то заморские яства, и пара традиционных реданских солений, на которые и пал выбор. Все же соленый огурчик был ей милее неведомых то ли фруктов, то ли овощей. Проглотив небольшой кусочек козьего сыра, Анна укусила соленый, еще пахнущий дубовой бочкой огурец.
«Долго ль ждать-то еще? Иль может нужно покликать того лысенького?» – крутились в голове вялые, как и расслабившееся тело, мысли.
Анна подобрала выбившиеся из объемного пучка волосы, потуже затянула его и заколола костяным гребнем. Снова укусила огурчик. Хрум-хрум-хрум-хрум. За ширмой послышались шаги и через секунду – после короткого, вежливого предупреждения, –  в предбаннике парной появился… Сигизмунд Дийкстра.
Хруст огурца немедленно прекратился – именно он и выдал оторопь Анны, – на несколько секунд она замерла на месте, а затем глотнула и положила недоеденную половинку на стол с таким видом, как будто ее, как вороватую горничную, застали щиплющей еду с хозяйского стола. Так в сущности оно и было.
Сигизмунд Дийкстра, представившийся теперь графом Роейвеном, был фигурой  высокой и куда более весомой – во всех смыслах, – чтобы простая реданская швея могла позволить себе есть с его стола. А теперь опасность представлял не только он сам, но и любое общение с ним. Поэтому та оторопь, которая овладела Анной в первую минуту их встречи была хорошо объяснима.
— Приятно познакомиться с вами… граф Ройвен, – справившись с собой, поприветствовала она бывшего шефа реданской разведки, коего в Третогоре и за его пределами опасались абсолютно все.
Анна подобралась, села ровнее, выпрямила спину и сложила ладони на коленях. Разливавшего вино лысенького она будто и не замечала, неотрывно глядя на псевдо-графа Ройвена. Дурой она не была – любые сношения с опальным реданцем могли статься предательством в глазах короля и обернуться для нее самой виселицей; отказ иметь дела с графом Ройвеном или выдача того страже могла обернуться чем-то и похуже. Значит, дела с ним вести нужно максимально ловко и деликатно.
— Чудесные бани. Отродясь в таких не была, – немного расслабившись, не солгала Анна. – И выглядит все красиво.
Вот оно. Игра началась.
Это был прекрасный способ остаться на плаву даже если война с нильфами разорит абсолютно все соседние королевства и ремесленный налог взлетит до небес, равно как и способ вляпаться в неприятности, из которых уже не выбраться. Но, по ее мнению, Сигизмунд Дийкстра не был таким уж плохим человеком – уж всяко не хуже большинства в этом городе, – и мог стать необходимой защитой.
— Предложение ваше мне прямо льстит, – начала Анна так, что на какие-то несколько секунд могло показаться будто сейчас прозвучит отказ, – и я, конечно же, с радостью его приму.
Анна приподняла кубок с вином, салютуя своему широкой души клиенту, и пару раз пригубила. Задирать цену она не стала, положившись на ту, которую укажет граф Ройвен. Будучи в прошлом Сигизмундом Дийкстрой, тот был щедрым и в ведении дел чистоплотнее многих. Так что в вопросе денег ему можно было довериться. Во всех остальных вопросах – это уж как получится.
— Мне нужно только приодеться, и мы можем приступить, тем более, что все нужное у меня при себе, – когда дошло до дела, голос Анны стал деловитым и самоуверенным. – Для снятия мерок потребуется больше времени, чем обычно, так как работать придется без помощницы. Но я могу приходить в любой удобный для вас час и отнимать вас от дел ровно на тот срок, какой укажете.
Отдохнула немного – пора и за работу.

***

Кабинет графа Ройвена разительно отличался от кабинета графа Дийкстры – меньше, мрачнее, совсем без окон, но все так же с обилием книжных полок и большим рабочим столом. Здесь было совсем мало света, поэтому Анна попросила лысенького принести еще пару подсвечников и невысокий табурет, на котором она теперь и стояла.
— Вытяните правую руку, пожалуйста, – попросила Анна.
Сделав швейной лентой пару замеров, она облизнула карандаш и занесла цифры в маленькую тетрадь, что на шнурке была подвешена к поясу. Еще пару раз растянула мерную ленту и спустила с табуретки.
— Руку можно опустить, – внося мерки в тетрадь, посоветовала Анна, а когда цифры легли на бумагу, подняла за Дийкстру взгляд и улыбнулась. – С прошлого раза вы немного похудели, граф Ройвен.
В конце концов, он и так прекрасно знает, что она знает.

Отредактировано Анна из Корво (04.01.21 00:04)

— Святой Лебеда! – воскликнула Настуся, поднимая и встряхивая объемистый дублет, который с ходу можно было принять за расшитый золотой нитью шатер цвета покрытой инеем травы. К слову, непомерная блажь для шатра. Десять локтей золотой нити стоили почти двадцать крон. – Эта одежда на Офирских элефантов!
Девушка так и застыла с дублетом в руках – видать, представляла себе мужчину, который мог бы поместиться в эти одежды, но образ тучного богатыря, все никак не вырисовывался в ее воображении. И не мудрено – Настуся никогда в своей жизни не видела ни графа Ройвена, ни Сигизмунда Дийкстру.
— Тебе пуговки по рукаву велено нашивать, а не на свои телеса ентот наряд мерить, – с легкой усмешкой Анна одернула помощницу и откусила нитку, кончив подрубать край просторной, кипельно белой рубахи. Тонкой замысловатой полосой по всей длине ее рукава и по воротничку бежала изящная вышивка-паутинка.
Давненько не было у Анны такого масштабного заказа. Несколько перемен белья, пара комплектов полного облачения, куча ткани, купленной у самых лучших поставщиков – за некоторые мотки пришлось отчаянно побороться едва ли не в прямом смысле, – замысловатая вышивка и, конечно, особые условия работы, требовавшие от нее максимальной внимательности и осторожности.
Три сеанса промежуточных примерок, проведенные без привычного участия помощницы; бессонные ночи, полные работы в свете ламп и свечей; почти ни на секунду не угасающее возбуждение от тех заманчивых моделей, которые швея представляла в своем воображении и могла реализовать будучи практически не ограниченной в средствах.
За эти дни она чуть побледнела, исхудала, но была увлечена заказом и работала с вдохновением. Даже ложась спать почти на рассвете, она засыпала с мыслью, как можно было бы улучшить дублет, какую пустить строчку и где декоративный разрез устранит стеснение в движениях такой полнотелой личности, как граф Дийкстра… граф Ройвен.
Анна была поглощена заказом целиком и полностью. Но он того стоил.

***

— А шой-то за граф такой… Ройвен? Никогда доселе об таком графе не слыхивал, – проскрипел Петро, задумчиво почесывая гладко выбритый, но уже немного обвисший от старости подбородок.
Он с интересом смотрел на пузатый мешочек, который Хозяйка выложила перед ним на конторку – оплата за давешний заказ, над которым трудилась вся мастерская. Анна потянула за шнурок и мешочек распахнулся, открывая глазу блеск полновесных крон, полученных нынче утром по исполнении заказа – Петро сам помогал упаковывать одежу, но Хозяйка снесла заказ графу сама и от помощи учетчика чегойта отказалась.
— Надбавка за сложность, за срочность и премия за оригинальный пошив, – сияя от удовольствия, объявила она. Сумма и правда получилась порядочная. Петро смерил горку крон взглядом и снова почесал подбородок, примеряясь сколько же там могло бы быть.
«Стало быть, граф деньгами не обделен», – учетчик передвинул мешочек в центр столика, вынул одну монету и попробовал на зуб.
Где-то звякнуло. Петро вздрогнул, соображая был ли это звук собственного отколовшегося зуба или отвалилась часть поддельной монеты – он отчего-то яро подозревал графа Ройвена в деловой нечистоплотности, – но то оказался лишь банальный звон колокольчика, подвешенного над входом в мастерскую. В приемной зале послышались шаги.
— Давай, обсчитай оплату, распиши по учетным книгам и убери в схрон. А я пойду клиента встречу, – распорядилась Хозяйка и даже похлопала с подозрением щурившегося на кошель Петро по плечу.
Она вышла из-за ширмы в торговый зал, и совсем скоро до укрытой ширмой конторки стал доноситься щебет счастливых женских голосов, взволнованных каким-то, без сомнения, важным событием.
— И все же, шой-та за граф енто такой… Ройвен?

***

Свадебное гуляние проходило в просторном особняке на окраине города – пришлось взять повозку, чтобы добраться до него, – принадлежавшем, по всей видимости, не молодоженам, а снятом ими у какого-то обедневшего дворянина по случаю столь важного повода. Так наивно полагала Анна, не подозревая, что действительный хозяин дома получил в награду лишь разбитый нос и фингал под левый глаз.
О том, что жених юной, но по-сельски простоватой Матильды – были подозрения, что от роду ей было даровано иное имя, – достаток свой сколачивал не совсем законно, Анна догадалась быстро, но предложение своей клиентки побыть на торжестве в числе подружек невесты все же приняла. Вежливый тон и ласковый голос, коим наемная портниха общалась с невестой, та приняла за мгновенно вспыхнувшую между ними дружбу. Ослепительно красивое, расшитое серебряной нитью и жемчугом платье – жених не скупился сыпать кронами, – лишь убедило Матильду в том, что портниха Анна всенепременно должна быть на ее свадьбе. И той пришлось уступить.
И вот теперь, облачившись в свой лучший городской наряд, Анна стояла на балконе, который по двум сторонам опоясывал главный зал, где уже вовсю звучала музыка, а счастливые – впрочем, рожа у жениха была такая бандитская, что счастливым его назвать язык не поворачивался, – новобрачные вытанцовывали вместе с весьма колоритной и разномастной публикой. Анна к веселью не присоединялась. По правде сказать, она ждала удобного случая чтобы незаметно покинуть шумное празднество, но удобного случая все никак не подворачивалось.
«Что не рожа, то упыриная, – сощурив хитрые глазки, портниха бегло посматривала со своего наблюдательного пункта за гостями молодых. – Хотя и светские лица тоже мелькают».
Отступив на шаг назад от перил, чтобы укрыться в тени, брошенной на балкон яркими декоративными фалдами, Анна поправила на голове пестрый венок – атрибут подружки невесты, – и смахнула с покатого, обнаженного плеча за спину прядь длинных, темных волос.

Этот голос Анна узнала сразу же, но сейчас он не вызвал той оторопи, что случилась с ней в банях. Она обернулась – волосы взметнулись, открывая почти полностью обнаженную спину, – посмотрела на вплывающего на балкон солидного мужчину. Не ошиблась. Сигизмунд Дийкстра. Ныне – Сиги Ройвен.
— Свадьбы – одна из немногих забав, которые доступны селянам и мещанам, граф Ройвен, – с улыбкой ответила Анна. – Не на всякий светский бал пустят кмета. А сей контингент, – не оставалось двусмысленности, что именно портниха подразумевает под словом «контингент», – не гнушается звать всякий люд. Так отчего ж не сходить? Поди кто размякнет от вина да браги, да разрешит жене заказать у меня богатое платье.
По сравнению с ним она была небольшого роста и приходилось немного задирать голову чтобы смотреть в лицо. Но то Анну не смущало. Смущало другое – если в былые годы она почла бы за честь водить знакомства с шефом реданской разведки, то теперь сей диалог на балконе происходил с человеком, за которым тянется флер новиградского преступного мира. Впрочем, после давешнего случая с Харви Полуухим, Анна поняла, что эту сторону жизни шумного вольного города не получится попросту проигнорировать.
— Да Лебеда с Вами, – она кокетливо усмехнулась и уперла руку в бок, как какая-нибудь торговка, выдавая тем самым свое далекое от дворянства происхождение. Впрочем, полуобнаженная спина выдала ее еще раньше. – Какие еще птичьи язычки? Я пришла в восторг от паштета в лодочках из теста. Только прошу Вас, не говорите мне из чего он сделан. Порой, чтобы сохранить приязнь, приходится оставаться в неведении. Или хотя бы делать вид, что не знаешь.
В этот разговор о паштете было вложено смысла больше, чем просто в светскую беседу о еде.

***

Весело тренькали лютни, гремели голоса. Винсент Лесандр – больше известный, как Красавчик Винни, – на свою свадьбу не скупился, сыпал кронами во все стороны, притащил сюда лучших на весь Новиград музыкантов. И все лишь для того, чтобы порадовать ее – Матильду. Крошку Мати.
Она и радовалась. Весело отплясывала в тяжелом, богато расшитом жемчугом платье, простовато и по-сельски наслаждалась торжеством и собственном триумфом. В своей родной деревеньке она была просто шлюхой – приходилось перебиваться не только вкалывая в поле, но еще по вечерам задирать юбку и притворно охать. Но Матильде – мать действительно нарекла ее вовсе не этим именем, – в рамках это судьбы было тесно. Перебраться из пригорода Гелибола в Новиград и не потратить на дорогу ни кроны ей помогло все то же – женская промежность. Матильда навязалась в компанию к отряду наемников и в Новиград прибыла так хорошо отработав, что едва могла ходить. Но оказаться в числе бордельных девиц она не хотела – не была в душе Матильда шлюхой. На скопленные деньги она купила чистое, опрятное платье, устроилась на базар торговать овощами… и жизнь ее удалась. Ей повстречался Винни.
— Ой, уплясалась я. Пойду отдохну, – бросила она одному из друзей новоиспеченного супруга, когда лютни на секунду стихли и мужчина перестал кружить с ней по залу.
Винсент был тут же, неподалеку, с кем-то беседовал, порой начиная громко хохотать и хлопать собеседника по плечу. Кажется, тот не было против. Его отец, более серьезный и деловитый, чем раздолбай-сынок, разговаривал с дамами – представительницами мелкого дворянства. Они Матильду не любили, а она простодушно не питала к ним неприязни. Это общество нравилось ей – бывшей сельской шлюхе, – и она была как никогда счастлива в этот день.
Осмотреть поместье до свадьбы у Матильды не оказалось времени – она постоянно носилась в мастерскую швейки, чтобы примерять, вносить правки и советовать той по поводу свадебного платья, – поэтому в поисках уединенного уголка она свернула в один из коридоров. И опешила.
Прямо на полу лежал лучший друг и деловой партнер Винни; конвульсивно вздрагивал и булькал, выталкивая из глотки кровавые сгустки.

***

Речь графа Ройвена заглушил визг сначала одного женского голоса, а затем еще нескольких присоединившихся к нему дам. Анна встрепенулась. В зале что-то происходило – все забегали, мужчины принялись выкрикивать короткие, путаные поручения. Начался переполох.
— Там что-то стряслось, – с тревогой сообщила она Дийкстре. Впрочем, тот верно и сам догадался, что дело неладное. Едва ли на Севере был хоть один человек, который мог бы упрекнуть того в отсутствии сообразительности и остроты ума.
Анна ринулась было обратно в зал, но притормозила. Там были не просто люди – там был «контингент», и ушлая портниха сочла, что оставаться подле графа Ройвена ей будет безопасней.
— Ни одна свадьба без драки не обходится, – успешно усмиряя свое любопытство, Анна предпочла последовать за своим солидным собеседником, хотя сердцем чувствовала, что произошло что-то более серьезное, чем свадебная драка.

Отредактировано Анна из Корво (21.02.21 09:59)

Анна с любопытством поглядывала вниз с лестницы – что там? что же случилось? – до тех пор, пока грузная рука графа Ройвена не легла на ее плечо. Она обернулась. Несмотря на массивность и обманчивую неповоротливость, он сдвинул ее в сторону с тактом придворного вельможи, умеющего быть настойчивым и не грубым. Анна посторонилась, пропуская Дийкстру вперед. Следом за ним вниз по широкой лестнице сошли его телохранители.
Уже в парадной зале, в паре метров от разразившейся шумом и бранью толпы, Анна попыталась обойти крепких молодцов и встать по правую руку от Дийкстры, и если бы не его заступничество – тот цыкнул «рожам» и те мигом отступили, – ей грозило бы получить хорошенькую затрещину за дерзкую попытку приблизится к их патрону.
А тот тем временем уже вступил в беседу с «контингентом». Слова Дийкстры дали старт новому бурному диалогу, который едва-едва утих, когда его массивное, привлекающее внимание и притягивающее взгляды тело появилось в зале. К слову, преобразившемся не в лучшую сторону с тех пор, как Анна оставила его и поднялась на балкон.
— Завали хлебало! – жестко, грубо и глухо рявкнул старший Лесандр на кого-то из Кромфельеров. Стоявшая неподалеку от него дама – обедневшая вдова – в ужасе округлила обрамленные мелкими морщинами глаза. От весьма приличного господина, с которым имела честь общаться четверть часа назад, она такого просто не ожидала.
— А с хрена ли? – упорствовал дерзкий Кромфельер, поведя плечами и сплюнув на пол. – Мы перемирие не нарушали. Может это вы нас наебать хотите? Чпокнули мальца и на те – Кромфельеры виноваты ибо некому тут больше.
«Убили кого-то», – внимательно следя за разговорами, заключила Анна.
Граф Ройвен приставил к ней охранника с колоритным именем Бойгор, и тот теперь торчал позади нее, нависая мощной, угрожающей скалой – Анна, чьи длинные пряди волос теперь лежали на правом плече, полуголой спиной ощущала его сердитый взгляд.
— Я гляжу, у тебя язык в глотке лишний, – вновь рявкнул старший Лесендр, ныне уже состоявшийся свекор Матильды.
— Сука, угрожаешь мне, да? – взъерепенился молодой и говорливый Кромфельер, не обративший внимание на сердитый рык Сиги Ройвена, от которого стоявшая рядом с ним портниха Анна напряженно поежилась.
Бузотер  бы продолжил и дальше, но уже через пару секунд рядом с ним раздался звон подноса и его ближайший соратник, как тюк соломы, осел на пол, так и не успев выхватить из рукава нож.
Анна от неожиданного маневра Дийкстры только ахнула и отступила назад, но прежде, чем успела спиной врезаться в Бойгора, тот положил тяжелые ручища ей на плечи и выдвинул вперед, возвращая на прежнее место. В зале наконец-то воцарилось молчание, и вопрос Дийкстры расслышали все.
— Убит Михал, – ответил старший Лесандр. Он слегка притормозил, очевидно подбирая для Михала подходящую характеристику. – Торговый партнер моего сына Винни. Шафер на свадьбе.
Словно бы почувствовав, что драматичная сцена требует наконец-то выхода главного героя, в зал, пыхтя от потуги и неловко пятясь, вошли двое молодцов. Они внесли Михала, давно переставшего хрипеть, неестественного побледневшего. В каком-то неловком молчании они выволокли его на середину зала, оставив на белом мраморе полоску крови, обильно стекавшей из пробитого горла, и положили Михала на пол. Десятки пар глаз смотрели на него, позабыв про жениха, невесту и причину торжества, до тех пор пока едва-едва успокоившаяся Матильда вновь громко не всхлипнула и не залилась слезами. Анна до того ее тоже не приметила.
Рядом с Матильдой вертелся Красавчик Винни, явно не понимающий чего ему делать – то ли бросить все и пойти резать глотки тем, кто убил друга и испортил свадьбу, то ли остаться подле новоиспеченной супруги, которая заливала слезами бледные щеки.
Никто другой не спешил прийти на выручки незадачливым супругам и, под раздраженное шипение Бойгора «Куда?», Анна поспешила к Матильде. Ее ловкий демарш и хмурый охранник за спиной были замечены компанией Винсента – те мигом ощетинились, – но невеста вновь громко всхлипнула и протянула к Анне руки. Все, кроме двух женщин, замерли и не решались делать лишних движений.
— Бедняжка, – ласково обнимая Матильду, зашептала Анна. – Ну-ну, полно-те. Нужно успокоиться.
Анна выдернула из рукава невесты батистовый носовой платок – знала, что он там есть, – и начала промакивать им ее соленые от слез щеки.
— Тьфу, бабы, – театрально фыркнул Винни, в глубине души радуясь, что швейка избавила его от необходимость сушить бабаские слезы.
Он вернулся к отцу, который вместе с Сиги Ройвеном возвышался над телом Михала. Глава семьи Кромфельеров тоже держал с ними совет.
— Матильда обнаружила его в коридоре вот только что, – вклинился в разговор Винни. – Когда мы с ребятами подоспели, еще был жив. Но не долго. Курва! Михал, брат. Как же так?!
Винни бессильно пнул ногой воздух.

— С кем выходил, куда отлучался? – нервно передергивая чужие слова, воскликнул Винни. – Он борзый хуй, а не щенок – ходит куда хочет, никто его не пасет.
Он бы добавил еще чего, но нарвался на сердитый взгляд отца и притормозил; равнодушно пожал плечами. Михал мог зажать в лабиринте коридора какую-нибудь бабу или отойти поссать в розовый куст. Мог и пойти блевануть в красивом клозете во дворе – много пил, выходя из залы едва держался на ногах. Все это Винни хотел донести до Сиги Ройвена с намеком на претензию – чо этот хрен сам не поймет, что Михал не ребенок, чтобы за ним няньку ставить? – но батя смотрел на него грозно, не позволяя хамить этому киту в парадном камзоле. В этот раз Винни решил послушать отца. Снова в бессилии пнул воздух и скосил взгляд на Матильду.
Та почти успокоилась – обнималась с какой-то ладной бабенкой, которую Винни сегодня видел первый раз. Он хотел тихонько подойти и справиться как у крошки Мати дела, пока отец рвет на голове волосы из-за того, что не перекрыл выходы, но путь к жене ему преградил Сиги – опередил, паскудник. Влез и снова огорчил своими расспросами.
— Тихо-тихо, не плачь, милая. Нужно собраться и отвечать, – встряхнув Матильду за плечи, Анна поймала ее взгляд и посмотрела в заплаканные глаза. – Слышишь меня? Будь сильной. Хорошо?
Матильда неуверенно кивнула, перевела взгляд с портнихи на широкого милсдаря, а затем на Винни. И снова на широкого господина.
— Не надо, Винни, все в порядке, я отвечу на вопросы, – поспешила заверить Матильда, когда горячность Винсента приобрела такие обороты, что грозила очередной дракой с непонятным финалом. Ведь как бы ни было ей жалко Михала, становиться вдовой в первый же день своего замужества Матильда не хотела.
Она еще раз промокнула батистовым носовым платком влажные щеки, некуртуазно высморкалась в него и тяжело, драматично вздохнула. В зале мигом стало тихо – все напрягли слух, чтобы узнать главную тайну этого вечера. Кто же убил Михала?
— Да я и не знаю-то ничего, – все еще хриплым от недавних слез голосом начала Матильда. – Я ж просто шла по коридору, искала как выйти в сад – бражка ударила в голову и проветриться мне было надобно, – а тут Михал на полу лежит, хрипит и кровью исходит. Я ж перепугалась страшно и заголосила. Мне не до того было, чтобы по сторонам-то глядеть.
Все время, что Матильда говорила, Анна держала ее за руку, а сама бойкими хитрыми глазками оглядывала собравшихся. Может то было убийство из мести, может кровная вражда кланов, но женская интуиция подсказывала Анне что было тут что-то еще. Весь зал не сводил с Матильды заинтересованных взглядов, но лишь один человек смотрел на нее с сочувствием, горечью и затаенными страданиями. Молодцеватый, просто, но опрятно одетый. Опытным глазом Анна определила, что мужчина этот либо кмет, либо ремесленник, либо был им когда-то в прошлом. Публика на свадьбе сплошь была разномастная, и статься тут кметом отнюдь не сочли бы за преступление. Но тот взгляд, которым этот мужчина смотрел на Матильду уже наводил на подозрения.
«Коль убийство из ревности, так чего ж Михал, а не Винсент стал жертвой?» – подумала Анна, а вслух сказала совсем другое.
— Поди лучше будет, если я Матильду в отдельную комнату сведу? Там она быстрее успокоится и придет в себя, – слова эти были обращены к Сиги Ройвену, так как уже ни у кого из присутствующих не осталось сомнения, что отныне руководит свадьбой здесь именно он.

Комната, в которой дамы укрылись от любопытных взглядов была уютная и чистая. Стены были до половины обшиты панелями из светлого дерева, а к полотку драпированы неяркой узорчатой тканью. Такой роскоши Матильда ни в деревне, ни у Винни на хате не видывала. Она сидела подле Анны на кушетке – кажется эта спальня принадлежала временно отстраненному от владения поместьем дворянину, – пыталась унять катившиеся из глаз слезы.
Женщины не чувствовали себя неловко в обществе друг друга. Неловко себя в их обществе чувствовал Бойгор. Он застыл подле двери, сложил руки на животе и стал похож на рослую статую, какие вельможи подчас ставили в своих домах для украшений. Мысленно он проклинал и бабье племя, и свадьбу, и Ройвена, но цепкий взгляд здорового – в самом расцвете сил и лет, – мужика так и цеплялся то за обнаженное плечико Матильды, то за открытую спину Анны, кою та очень завлекательно изогнула, прильнув в утешительных объятиях к подруге. И что-то ей нашептывала.
— Лебеда с ней, со свадьбой. Главное чтобы жизнь супружеская была счастливая, – обнимая Матильду, шептала Анна.
Она гладила ее по волосам, а из головы не шел тот юноша с грустным, драматичным взглядом. Ой, не к добру был этот взгляд.
— Матильда, – наконец-то отстраняясь и машинально поправляя прядь волос, выбившуюся из свадебной прически, начала Анна. – А кто-либо из твоих родственников приехал на свадьбу?
Матильда такого вопроса не ожидала, а потому, отвлеченная от драматичесого происшествия, похлопала заплаканными глазами и посмотрела на Анну с немалым удивлением. Чего это она вдруг про родню?
— Да откуда ж им тут быть? Им из Гелибола сюда много верст ехать, да и не посылала я им весточки о женитьбе.
— Там в бальной зале паренек был с соломенными волосами. Он смотрел на тебя так, будто давно знает, – не унималась Анна.
— Так то ж Гашек, – бесхитростно ответила Матильда. Слезы на ее глазах почти высохли. – Он-то да, из моей деревни, но я его случайно повстречала в Новиграде. Говорит, что за мной поехал.
— Влюблен в тебя, – почти наугад объявила Анна.
Матильда вяло улыбнулась.
— Докучал мне намедни. Отговаривал выходить замуж за Винни. Говорит, мол, поехали со мной, Матильда, в Роггевеен, я денег скопил, лавку открою.
— Ты отказала ему, но позвала на свадьбу?
— Так и я не звала, – было видно, что теперь Матильда сама удивилась присутствию Гашека на свадьбе. – Когда он мне в любви изъяснялся, ему Винни в ухо дал и взашей выгнал. Сказал будто друзья его с ним потолкуют. Но раз Винни его на свадебку позвал, значит утряслось же все? – как-то наивно под конец спросила Матильда, но ответа не получила.
— Приляг, – Анна настойчиво склонила горе-невесту на барскую кровать, отвернула от двери и накрыла одеялом. – Хоть бы четверть часа полежи. Полегчает.
Осень была теплая, но накануне лил дождь и дабы выгнать из комнат поместья сырость, слуги слегка подтапливали камины. Невысокие язычки пламени, что плясали на поленьях, отвлекали Матильду, завораживали, а ушлой портнихе того и было надо. Сначала она поглаживала страдалицу по плечу, но затем плавно переместилась с кровати к господской конторке, бесшумно открыла ее и приложила палец к губам, командуя Бойгору хранить молчание.
Кривым, размашистым почерком, оставляя на бумаге мелкие брызги плохо очиненного пера, Анна набросала Дийкстре записку, кратко изложив в ней суть своих подозрений. Он поймет. Найдет как это использовать. Оставалось только эту записку передать.
У самой двери путь Анне преградил Бойгор. Надо отдать ему должное – молчаливо. Размахивая руками и указывая то на записку, то на дверь, она без слов пыталась донести до громилы свое желание пройти, ибо дело не терпело отлагательств. Бессловесные уговоры не помогали и тогда Анна попыталась оттеснить Бойгора от двери. Естественно, тщетно – была немедленно поймана за руку, в ладони которой сжимала заветный клочок бумаги.