Март 1268, полевой лагерь под Бренной

Война закончилась. Вероятно, еще не совсем, куда вероятнее, не последняя, однако, в этот раз Темерия устояла, отбросив Черных, вот только, какой ценой? Феликс, казалось, уже привык терять близких и закрывать глаза друзьям, провожая оных в последний путь, однако, каждый следующий раз случалось нечто такое, что заставляло вновь ужасаться и погружаться в глубокую черную тоску и апатию. Устало и как-то потерянно прославленный полководец бродил среди раненых, таская подмышкой шлем. Его останавливали, поздравляли и хлопали по плечам, но мужчина не слышал, утопая в собственных мрачных и тягостный думах. Он знал, что там, впереди, в одной из палаток, сейчас умирает его отец и, по совместительству сюзерен. Умирает потому, что с такими ранами не живут. Феликс видел, но до последнего не хотел верить. Сознание отчаянно сопротивлялось очевидному, мысли путались и перемежались. Он представлял, как возвращается в Элландер, неся страшную весть, и как принимает титул графа, поднимая родное знамя. От одной только этой сцены становилось до одури тошно, и, если чего и хотелось, так это вернуться на несколько часов назад и оказаться между отцом и проклятым мечом. Да, это могло выглядеть малодушно, но Милорадович не хотел смотреть в глаза матери и успокаивать младших. Все они слишком любили отца, а теперь у них остался лишь он. «Скорее всего, лишь я».
Феликс отыскал перевернутое ведро и, опустившись на него, с надеждой посмотрел на палатку лекарей, куда унесли умирающего графа. Одинокая, стоящая чуть в стороне от других, она напоминала молчаливый бастион, и, понаблюдав за ней какое-то время, мужчина отвернулся, переводя взор на собственные сапоги и выжженный кем-то и как-то клочок земли. Безжизненный, тусклый, вполне отвечающий настроению. Не будь нужды возвращаться в Элландер, Милорадович предпочел бы просидеть так пару-другую часов, но его ждали верные люди, и каждый из них мечтал наконец оказаться дома. «Как не крути, а они-то ни в чем не виноваты. Значит, нужно встать и пойти в палатку. Взять себя в руки и перестать избегать того, что случится и так. Или уже случилось…» Мужчина подхватил шлем и, посмотрев на него невидящим взглядом, нехотя поднялся и поволокся к медикам и медичкам.
Странное дело, но у палатки да и в самой палатке было довольно тихо. Никто не сновал туда-сюда, создавая панику, никто не пытался пробраться внутрь и зажать какую-нибудь девицу на правах победителя, никто не лез под руку и не раздавал советов. Лекарей и тех, можно сказать, не наблюдалось. Разве что рыжеволосая девушка с глазами ребенка. Признаться, Феликс не мог сказать, почему подумал и решил именно так, но, стоило медичке повернуться, в первую очередь вспомнил младшую сестру, смотрящую так же открыто и немного наивно. «Что ты делаешь здесь? Зачем?» - вопросы пришли на ум, но так и не сорвались с языка, - «Ясно, что. Война не спрашивает, сколько лет, и готов ли ты. Она просто приходит и вынуждает стоять между жизнью и смертью».
- Здравствуй, - поздоровался Милорадович, не желая казаться хамом, не способным быть ни вежливым, ни уважительным, ни благодарным, - прости, если напугал. Я хотел справиться о состоянии отца, но, вижу, нет никакой нужды справляться. Могу я узнать: кто был с ним в его последние часы и минуты? Я хотел бы…
Феликс прервался и торопливо отвернулся. «Мужчины не плачут», - сказал он себе, - «не сокрушаются и не выказывают чувств. Графы не делают этого тем более. Возьмите себя в руки, Ваше Сиятельство». Мужчина вздохнул, качнул головой, рассыпав по плечам длинные темно-русые пряди, а после пространно кивнул, собираясь с силами.
- Я хотел бы знать, как он умер, - закончил Милорадович, - и буду очень признателен, если ты сумеешь ответить. Если нет, я подожду лекаря. Тем более, мне понадобится заключение и какая-никакая бумага. С этой формальностью я предпочту покончить поскорее.
Новоиспеченный уже-почти-граф прервался и, отвернувшись от рыжеволосой девушки, воззрился на ложе, укрытое белой простыней. Там, под тканью, лежал его отец, а рядом с койкой грудой валялись доспехи, одежды, оружие. Разбитый щит, как это ни странно, тоже притащили а палатку, и теперь он стоял на проходе, мешая лекарям. Феликс поднял руку и коснулся пальцами с детства знакомой металлической обивки.
[nick]Феликс[/nick][status]смерть-это только начало[/status][icon]https://i.imgur.com/5tlNjay.jpg[/icon][raceah]Раса: человек/призрак[/raceah][ageah]Возраст: на момент смерти 25 лет[/ageah][actah]Деятельность: граф Элландера/мертвый защитник замка[/actah][fnameah]Феликс-Эстебан Милорадович[/fnameah]

Это было тяжело, стоять в палатке лекарей, касаться пальцами хорошо знакомой стали и взирать на мертвое тело, укрытое грязновато-белой тканью. Бездыханное, изрезанное, изрубленное. Мужчины, согласно известной присказке, не плачут, но Феликсу отчаянно хотелось кричать, выплескивая боль, скопившуюся внутри за годы войны и иных неурядиц. Хотелось, однако, он продолжал молчать, поджимая губы и хмуря брови. Должно быть, от этого лицо его сделалось недружелюбным, а речи резкими. По крайней мере, иных причин для столь неприветливого ответа, казалось, не было. «Впрочем, если взглянуть с другой стороны…»
Мужчина обернулся, отвлекаясь от своего горя, и внимательно посмотрел на медичку. Короткие рыжие волосы, золотые веснушки, нежная кожа совсем еще юной девушки и взгляд, не по годам глубокий и мудрый. Подобным Шани, а именно так она назвалась, надлежало проживать свою жизнь беспечно и радостно, но эта конкретная особа выбрала лазарет, вонь, гниль и бесконечные смерти. Она предпочла спасать жизни и поддерживать уходящих, а на нее взирали точно на бесполезный мусор, то требуя невозможного, то откровенно обвиняя в бездарности, то просто насмехаясь над юностью и отсутствием полового члена в штанах. Мужчинам вообще было свойственно превозносить и одобрять лишь себе подобных. «Что уж говорить о солдатах и генералах? Но Вы устали не меньше нашего, и потеряли ничуть не меньше». Милорадович выдохнул и сглотнул ком, подступивший к горлу.
- Простите, милсдарыня, - искренне и привычно открыто произнес он, - я, вероятно, был неосторожен в словах и выразился неточно, однако, я не хотел Вас обидеть, унизить или задеть. Я было предположил, что Вы лишь помощница, но теперь вижу, что ошибался. Ваши глаза, Ваши руки… Словом, простите меня, если я действительно показался Вам грубым. Война делает нас злее, агрессивнее и холоднее, но совсем не оправдывает тех, кто забыл, что значит быть людьми. Вы отметили верно. Я Феликс-Эстебан Милорадович. Дворянин, офицер, в какой-то мере рыцарь и… сын, только что потерявший отца. Одну минуту.
Новоиспеченный почти-граф оказался неспособен продолжать разговор. Глаза его увлажнились, по щеке потекла одинокая скупая слеза. Крылья носа дрогнули, дыхание сбилось. Феликсу пришлось приложить усилие, чтобы совладать со своими чувствами и эмоциями, но после, успокоившись, он вернул внимание Шани и даже постарался ободряюще улыбнуться. Вот только вышло несколько нервно и рвано.
- Я благодарен Вам за то, что Вы были с моим отцом, - наконец проговорил мужчина, заставляя голос звучать хоть и тихо, но ровно, - он был достойным человеком и заслужил право не доставаться падальщикам. Я заберу тело в Элландер, чтобы семья смогла с ним проститься. Заберу и личные вещи, и тот отчет, который Вы напишите. Спасибо, Шани. Надеюсь, бумаги не отнимут у Вас много времени и не доставят лишних хлопот. Я понимаю, после битвы Вам не до отдыха. Покуда солдаты пируют, лекари спасают тех, кого еще можно спасти. Мм… Может быть, Вам нужна какая-то помощь? Не знаю, чем я мог бы быть Вам полезен, но, если что-то такое есть, говорите. Я буду рад оказать полевому лазарету услугу.
Милорадович прервался и замолчал, ожидая ответа и решения юной медички. Будь ее воля, она могла его выставить или наказать прийти позже, когда бумага будет готова, однако, вместо этого девушка протянула собеседнику окровавленный клинок, что его отец держал в руках перед смертью, и Феликс принял проклятый металл с трепетом и замиранием сердца.
- Да, вероятно хотел, - задумчиво и немного потерянно произнес он, - странно, но мы никогда не говорили об этом, и я не думал, что не услышу последнего слова. В битвах, конечно, гибнут, но мы отчего-то верили в милость Богини и в то, что оба вернемся живыми. Жаль, что Ваш посыльный меня не нашел. Должно быть, я был далеко отсюда. Да и, едва ли, он смог бы меня узнать, пройди я мимо хоть пару раз. Я…
Мужчина снова прервался и потер пальцами переносицу, оставляя на светлой коже кровавый след. Уходить Милорадовичу не хотелось. Равно как не хотелось и принимать решения, но теперь за него было некому их принять.
[nick]Феликс[/nick][status]смерть-это только начало[/status][icon]https://i.imgur.com/5tlNjay.jpg[/icon][raceah]Раса: человек/призрак[/raceah][ageah]Возраст: на момент смерти 25 лет[/ageah][actah]Деятельность: граф Элландера/мертвый защитник замка[/actah][fnameah]Феликс-Эстебан Милорадович[/fnameah]

Они оба были не на своем и, одновременно, на своем месте. Оба не слишком-то подходили для войны. Оба казались через чур молодыми для того, чтобы становиться свидетелями или виновниками десятков смертей. Сложись жизнь иначе, и их пути, ушли бы в иные стороны и, вероятно, никогда бы не пересеклись, но и Феликс, и Шани вдруг оказались в одной палатке, стоящей недалеко от поля брани, ставшего последним приютом для сотен и тысяч мужчин и женщин. Война не щадила ни тех, ни других, и Богиня их, как ни странно, не миловала. Мужчина качнул головой и невесело усмехнулся.
- Религия утешает тех, кому больше не во что верить, - пространно заметил он, - я понимаю, что люди ученые не склонны полагаться на Высшие Силы и ожидать чудес, однако, без веры ни один солдат не отправится в бой. Не важно, с верой во что или в кого: в Мелитэле, в своего командира, в товарища, наконец, или… в посмертие. Страх смерти всегда преследовал человека, и нет ничего удивительного, что, умирая, мы не желаем верить в абсолютный конец. Я мог бы многое Вам рассказать, Шани, и мог бы возразить, однако, тогда мои слова умалят степень заслуг Ваших и Ваших коллег, а делать этого мне бы совсем не хотелось. Я предпочту поблагодарить лекарей за то, что они сделали и продолжают делать. В конце концов, в лазарете еще остается кто-то из моих подданных, и отнюдь не Богиня сейчас вырывает их из объятий смерти.
Милорадович прервался и, оторвавшись от созерцания отцовского меча, вновь посмотрел на медичку, что сейчас склонилась над бумагами, предназначенными для новоиспеченного графа. Позднее он, новоявленный господин и владыка, был обязан привести этот отчет в Элландер и зачитать его перед семьей и приближенными, вступая в права и принимая бремя власти, однако сейчас, пока ничего подобного не случилось, стоило забыть о грядущем и просто побыть собой – всего лишь наследником и офицером, утомленным минувшей битвой. В конкретный момент времени Феликс еще имел право жить, радоваться, печалиться и дышать легко и свободно. Он мог позволить себе посиделки в компании Шани и вишневую наливку, что девушка предлагала. При желании мог даже провести в обществе медички ночь, но это уже порочило ее честь, а потому казалось недопустимым. «Впрочем, почему бы и нет? Общество – это далеко не всегда постель, как полагает абсолютное большинство. Мы никому ничего не должны и поступать можем ровно так, как сами считаем нужным. Однако…»
- Благодарю Вас, - прислонив меч к щиту, Милорадович принял из рук собеседницы мокрую тряпку, а после, приведя себя в порядок, забрал и приготовленный свиток с мерзкими новостями. Практически невесомый, он показался графу невероятно тяжелым, однако, там, в поместье, ждали своих мужчин те, для кого отчет мог стать неподъемной ношей, - «Матушка, Эрика, Цилла... Как? Как мне сказать вам правду? Как принести эту новость? Вы не заслужили ее, но война есть война, и такова участь всех, кто решил защищать свой дом и любимую Родину. Мы шли за победой, а никак не за жизнями».
- Что, простите? – торопливо сунув свиток за пазуху, Феликс вдруг осознал, что пропустил последнюю фразу мимо ушей, - Вы что-то сейчас сказали. Я прослушал, отвлекшись на Ваш отчет. Не могли бы Вы повторить? Хотя… Это наверно не важно. У Вас наверняка еще много дел, и Вы, едва ли, желаете терпеть здесь кого-то постороннего. Я понимаю, Вы утомлены и беседам предпочтете отдых. С моей стороны будет куда вернее Вам его предоставить. Отдохните, Шани, пока есть такая возможность. Выспитесь, если удастся, или поспите, хотя бы, несколько часов. Я заберу тело завтра утром или же в первой половине дня, а отцовские вещи сейчас. Простите, мне нужно еще подготовиться к возвращению домой и собрать людей после радостной пьянки. Для этого мне самому надлежит оставаться трезвым.
Мужчина улыбнулся и, почтительно кивнув собеседнице, вышел, прихватив с собой щит и меч, что, как и тело покойного графа, должны были вернуться в Элландер.

На следующее же утро Милорадович вернулся в палатку лекарей. Понаблюдав за ней некоторое время, он улучил момент, когда Шани осталась одна и, обозначив свое присутствие, вошел внутрь, приветствуя девушку доброжелательной улыбкой и маленьким букетом подснежников, почти чудом добытым в ближайшем перелеске.
- Доброе утро, милсдарыня, - вежливо поздоровался граф, - это Вам. Я решил заглянуть до отъезда. У меня появилась одна интересная мысль… Вы не будете против немного пройтись и поговорить? Или же это непозволительная роскошь?
Феликс прервался и выжидающе посмотрел на медичку. Он ни на чем не настаивал и, если бы она отказалась, отнесся бы к этому с пониманием, однако, в глубине души все же надеялся остаться с Шани наедине и поговорить без лишних пар глаз. В конце концов, предложения, подобные тому, что он намеревался озвучить, никогда не произносили сумбурно или при посторонних.

[nick]Феликс[/nick][status]смерть-это только начало[/status][icon]https://i.imgur.com/5tlNjay.jpg[/icon][raceah]Раса: человек/призрак[/raceah][ageah]Возраст: на момент смерти 25 лет[/ageah][actah]Деятельность: граф Элландера/мертвый защитник замка[/actah][fnameah]Феликс-Эстебан Милорадович[/fnameah]

Заслышав ответ медички, Феликс легко улыбнулся. Ему пришлось по душе ее смущение, а беспокойство не вызвало ничего, кроме приятных мыслей. Душа Шани еще не успела очерстветь и пресытиться посторонним вниманием. Что бы не случилось там, в прошлом, юная девушка оставалась в чем-то наивно-невинной, и это не могло не радовать новоиспеченного графа. Это вселяло надежду на лучшее и веру в то, что не каждый несчастный ломается, меняется и перерождается. Мужчина думал, будто нет ничего важнее, чем сохранить себя, и потому смотрел на новую знакомую с теплотой, симпатией и искренним расположением. Пожалуй, не испытывай он подобных чувств, мысли так и не перетекли бы в решение, но теперь, глядя на Шани, Милорадович понимал, что не ошибся с выбором. Юная медичка была именно той, кого хотелось видеть рядом и считать «своим человеком». Феликс сделал вдох и отрицательно покачал головой.
- Нет. Ничего такого, о чем надлежит беспокоиться, - легко и дружелюбно произнес он, - с документами все в порядке, и мой визит вызван совсем не этим. Я хотел обсудить с Вами совершенно иной вопрос, но, идемте. Полагаю, времени у нас и правда не так уж много. Дела, обязанности, работа.
Мужчина выдохнул и, пропустив медичку вперед, вышел следом, оставляя палатку лекарей позади. Он знал, что уже не вернется сюда. Что бы не выбрала Шани, и какое бы решение не приняла, ему не будет нужды вновь заглядывать в лазарет. «Тело заберут мои люди, а бумаги… Бумаги я уже получил. Нелепо, но ничего нас больше не связывает, да и это смешно, пожалуй, вдруг увлечься человеком, которого видишь второй раз в жизни. Нелепо, но не нелепее, чем не жить и ничего не чувствовать. Пусть будет так».
Милорадович улыбнулся и, посмотрев куда-то перед собой, забрал в сторону перелеска. Попадаться на глаза солдатам и офицерам ему не хотелось. Да, конечно, большинство из них были слишком заняты, чтобы наблюдать за новоиспеченным графом и интересоваться его беседой с рыжей медичкой, однако, всегда находились любители слухов, сплетен и пересудов. Феликса это не беспокоило, но вот Шани совсем не нуждалась в репутации потаскухи или распутной девки, решившей захомутать жеребца, что явно был ей не по зубам. «А ведь именно так и подумают. А потом именно так и скажут». Новоявленный граф тихо фыркнул и, облизав губы, внимательно посмотрел на свою попутчицу.
- У меня есть к Вам одно предложение, - наконец, удалившись от лагеря, объявил он, - я предлагаю Вам отправиться вместе со мной в Элландер. Я буду рад видеть в своем поместье хорошего лекаря и просто приятного лично мне человека. Не подумайте, будто я намекаю на что-то интимное или строю какие-то смелые планы на Ваш счет. Эта мысль пришла мне в голову сегодня утром, и я подумал, что ничего дурного не случится, если я просто ее озвучу. Вы не обязаны соглашаться и принимать мое предложение. Я хочу, чтобы Вы принимали решение душой и сердцем, а не под давлением определенных обстоятельств. Не обращайте внимание на мой титул и на мое положение в обществе. Давайте представим, что ничего этого просто нет.
Поначалу замедлив шаг, Милорадович вскоре остановился и замер, поймав заинтересованно-озадаченный взгляд медички. В этот момент ему захотелось протянуть руку и поймать худенькую ладошку девушки, но воспитание взяло свое, вынудив сохранить дистанцию и не нарушить личного пространства. «Оставь это, граф», - сказал он себе, - «все это ни к чему. Совсем ни к чему. Подобным шагом ты лишь подтвердишь то, что только что отрицал. Ничего личного. Это предложение дворянина лекарю. Не меньше, но и не больше». Феликс выдохнул и, вернув вежливую улыбку, затих, вслушиваясь в окружающие звуки и всматриваясь в детали пейзажа. Отчего-то ему хотелось запомнить и эту небольшую просеку, усеянную взбитым грязным снегом, и высокие деревья, возносящиеся к самому небу, и яркую весеннюю лазурь и, наконец, робкие первые птичьи песни. Мужчине думалось, будто этот миг не повторится уже никогда, и потому он казался особенно ценным. Его хотелось сберечь и запомнить, чтобы там не сказала в итоге Шани. Впрочем, от ее ответа зависело будущее, но говорить о том новоявленный граф не стал, решив, что девушка и без разъяснений все понимает. «Может быть, даже чувствует то же самое. Хотя.. Вряд ли. Глупо верить в любовь с первого взгляда. Глупо обманываться, принимая одно за другое. Глупо, и все же…» Милорадович чуть склонил голову и посмотрел на свою собеседницу с долей надежды во взгляде.
[nick]Феликс[/nick][status]смерть-это только начало[/status][icon]https://i.imgur.com/5tlNjay.jpg[/icon][raceah]Раса: человек/призрак[/raceah][ageah]Возраст: на момент смерти 25 лет[/ageah][actah]Деятельность: граф Элландера/мертвый защитник замка[/actah][fnameah]Феликс-Эстебан Милорадович[/fnameah]

Отредактировано Эрика (20.03.20 13:01)

Ответ медички не заставил себя ждать. Заметив на лице девушки очаровательную улыбку, Феликс было вообразил, что она вот-вот скажет «да», однако, слова, сорвавшиеся с девичьих губ, говорили вовсе не о согласии, но об отказе. Да, она придала им приятную форму, дав понять, что дело исключительно в ответственности и долге, но новоиспеченный граф не сумел скрыть досады и сохранить бесстрастное выражение лица. На мгновение он отвернулся и тяжело вздохнул.
- Я понимаю, - сухо и сдержанно произнес Милорадович, - Вы нужны своим пациентам, и я последний человек, кто хотел бы лишить умирающих шанса оказаться спасенными. Вы заметили верно, у каждого из нас есть свой долг, и мой вынуждает меня вернуться домой как можно скорее. Жаль, что времени нам досталось немного. «Но это, быть может, и к лучшему. Не успеем наделать глупостей».
Мужчина легко улыбнулся, пряча горечь за привычной доброжелательностью, а после кивнул головой и показал рукой куда-то вперед, призывая пройтись еще и не стоять на месте. Пожалуй, так выразилось его беспокойство, но сам Феликс совершенно этого не заметил, предпочтя сосредоточиться на вопросах Шани и тех ощущениях, что подарило ее невесомое прикосновение. Легкое и невинное оно пропустило по жилам живительную искру, воскрешая неуместные мысли, желания и воспоминания, но, к счастью, также быстро и истаяло, вернув жестокую и серую реальность. Реальность, в коей не было места для искренних чувств. «Тем более, для таких. Ни к чему хорошему это увлечение не приведет и привести не может, однако…»
- Я буду рад принять Вас в Элландере, - вопреки собственным рассуждениям проговорил Милорадович, - тогда, когда Вы сочтете это возможным. Может быть, на обратном пути в Оксенфурт? Вы ведь собираетесь вернуться в Реданию? Я ничего не знаю о Вас. Простите, если мои слова Вас как-то задевают, и смейтесь, если смешат. Я… Ладно, оставим это.
Мужчина смущенно потупился. Он был готов сказать шагающей рядом девушке еще многое; мог без сомнений признаться в симпатии и поделиться чувствами, однако, сейчас глупые нежности казались ему неуместными. «Мы расстанемся, и, вероятно, уже не встретимся. Совсем не факт, что Вы действительно посетите Элландер, и совершенно не факт, что я в ту пору буду в поместье, а не где-то на поле брани. Мы не знаем, что нам подкинет Судьба… Но могу ли я сделать хоть что-то, чтобы сделать желаемое возможным? Пожалуй, я могу увлечь Вас рассказами о поместье, однако, они будут ложью, а я не желаю Вам лгать. Как не хочу и вести себя подло. «Нет» тоже нужно уметь принимать». Феликс вздохнул и отрицательно покачал головой.
- Нет, я не знал, - глухо произнес он, начиная свой монолог с конца, - мне казалось, что ведьмаки предпочитают придерживаться нейтралитета, но, если все вышло именно так, значит, у этого мужчины нашлись достаточно веские причины вмешаться в ход вещей. Не нам судить, было ли это правильно, однако, я не склонен считать ведьмаков бездушными монстробоями, мутантами или выродками. Они не лишены чувств, и чувства эти ничем не отличаются от наших. Забавно, но людям в принципе нравится противопоставлять себя остальным, как исключительных и уникальных. Опасное заблуждение, последствия которого мы сейчас наблюдаем. Мы победили, и это, безусловно, радостное событие, вот только, какой ценой? Мне предстоит вернуться в Элландер и рассказать семье о смерти отца, рыцарей и просто подданных. Мне предстоит взять власть в свои руки и остается только надеяться, что новые битвы ждут нас не скоро. Может быть, если случится так, Вы и увидите Элландер процветающим, а мое поместье ярким и полным жизни, однако, должен сказать, что сейчас это место мрачно, тихо и уныло. Элландер застыл в ожидании страшных известий. Люди в нем хмуры, озлобленны и беспокойны, и не мне их винить. Война всегда разоряет страну, требуя податей и вложений в военную мощь. Нехватка рук приводит к неурожаям и недороду. Дома пустеют, деревни гибнут. А вслед за войной неизменно идет зараза, потому как солдатам не до того, чтобы следить за собой и содержать свои вещи в порядке. В моем доме Вы, едва ли, найдете что-то поразительное и захватывающее, но я, тем не менее, буду рад Вашему визиту и появлению. Не сомневаюсь, Вы сумеете расцветить даже серые будни.
Милорадович улыбнулся, обрывая повествование и, запрокинув голову, посмотрел в небо. Солнце поднялось уже достаточно высоко, освещая окрестности. Туч по-прежнему не виднелось. Это было лучшее время, чтобы отправиться в путь, но молодой граф медлил, норовя украсть у мироздания пару-другую приятных мгновений. Он снова остановился и внимательно посмотрел на Шани.
[nick]Феликс[/nick][status]смерть-это только начало[/status][icon]https://i.imgur.com/5tlNjay.jpg[/icon][raceah]Раса: человек/призрак[/raceah][ageah]Возраст: на момент смерти 25 лет[/ageah][actah]Деятельность: граф Элландера/мертвый защитник замка[/actah][fnameah]Феликс-Эстебан Милорадович[/fnameah]

Феликс привык быть порядочным. Привык следовать воле отца и представлять собой благородного наследника графа, коему порывы и чувства несвойственны, а потому за двадцать с небольшим лет их скопилось так много, что чаша обещала вот-вот переполниться. Казалось, еще немного и эмоции хлынут через край, затапливая манеры, условности света и, наконец, традиции, но пока Милорадович все еще держал себя в руках, слушая Шани спокойно, уверенно и молчаливо. Не возражал, не перечил, но и не соглашался со сказанным. Просто слушал, подбирая лучший момент для ответных зароков. Да, конечно, он будет ее ждать и станет самым счастливым, если она действительно посетит Элландер, а не забудет об обещании через сутки. Да, разумеется, он опечалится, если встреча останется только встречей. Возможно, даже попробует разыскать медичку в Оксенфуртской Академии или попытается «поймать» по дороге ее повозку, но, вряд ли. «Я вернусь, и меня захлестнет ворох новых обязанностей и дел, коими занимался отец», - напомнил себе Милорадович, - «мне будет не до увлечений и непонятных чувств. К тому же, мы слишком далеки друг от друга, чтобы на что-то надеяться и чего-то желать. Это просто смешно, однако, мы живем один раз, и никто не знает, как скоро закончится наша жизнь. Не допуская важного, мы сами ее теряем. Это ведь правда важно, не потерять себя и не расстаться с тем, кого так отчаянно жаждешь видеть с собою рядом».
Феликс легко улыбнулся и коротко согласно кивнул, давая понять, что думает также. На миг задержался, утопая в сочной зелени глаз, а после, стоило Шани одарить его поцелуем в щеку и отстраниться, поймал девичью ладонь и, притянув медичку к себе, уверенно поцеловал ее в губы. Не настойчиво, не жадно, но и не невинно-целомудренно. И только потом отпустил, разжимая пальцы и позволяя новой знакомой уйти.
- Даже если Вы не приедете, я не забуду об этой встрече, - мягко проговорил новоиспеченный граф, - и о Вас тоже. Я буду ждать, Шани, и, если Богиня будет к нам милосердна…
Мужчина хотел сказать что-то еще и пообещать нечто определенное, но тут его внимание привлек солдат, торопливо бегущий в их сторону, и Милорадович вынужденно отвлекся, предавая лицу привычное сурово-бесстрастное выражение. Развернувшись на каблуках и почтительно кивнув даме, Феликс поспешил к посыльному, а после вместе с ним отправился в лагерь, к вышестоящему командиру. Спустя час он и вовсе покинул Бренну, направляясь к себе.

Март 1268 года. Спустя две недели после Битвы под Бренной.
Этот день ничем не отличался от предыдущих. Солнце ярко светило в окна, заливая подоконники и рабочий стол молодого графа. Птицы во всю щебетали, радуясь теплым погожим денькам. Слуги сновали по коридорам, приводя поместье в порядок и ставя в вазы первые ранние цветы. Элландер, казалось, возвращался к жизни, оставляя позади горести и тревоги, и только Феликс оставался по-прежнему мрачен. Там, под Бренной, он потерял что-то важное и теперь никак не мог возродиться и сделаться прежним. «Может быть, уже никогда». Перо качнулось над пергаментом, поставив безобразную кляксу. Мужчина вздохнул и отложил его в сторону, прикрывая глаза и вспоминая Шани. Ему почудилось, что он даже чувствует ее запах, смешанный с ароматом крови и грязи, но видение быстро рассеялось, спугнутое звонким голосом Эрики. Как и прежде бесцеремонно, сестра ворвалась в кабинет, неся в руках плащ, откровенно пахнущий весной, улицей и прохладой.
- Мы уезжаем сегодня, - звонко протараторила она, останавливаясь за спиной графа и укладывая ладони ему на плечи, - точно уверен, что не хочешь поехать с нами? Матушка уверяет, что всем нам это будет просто необходимо. О! Понимаю! Ну, пожалуйста, Феликс… Ну спаси меня от разговоров с этими жуткими господами и дамами! Мм… Или скажи, что я нужна тебе здесь. Я мигом переоденусь и правда буду в полном твоем распоряжении! Ну Фееееелиикс!
Девушка даже подергала брата за руку для пущей убедительности, но мужчина остался непреклонен и все так же холодно-строг.
- Поезжай, Фелиция. Матушка права и, если кто и нуждается в тебе, так это она. Побудь хорошей дочерью и не устраивай никаких сцен. Пообещай мне вести себя хорошо. Обещаешь?
- Обещаю. Но обещаю, что непременно напомню тебе об этой поездке! Будешь должен!
Эрика вышла, хлопнув дверью. Застучали по коридору каблуки ее туфель. Феликс поднялся и, пройдясь по комнате, выглянул в окно. Экипаж уже был подан. Матушка гордо стояла на крыльце, о чем-то беседуя с Присциллой и держа за руку Витольда. Кучер осматривал лошадей напоследок. Скоро к компании присоединилась и Эрика, и карета умчалась, подняв столб пыли. Милорадович тяжело вздохнул и, прервав созерцание, уселся на край стола. Дел на сегодня было, признаться, не так и много, однако, все они были довольно важными да и, к тому же, неплохо отвлекали от мрачных мыслей. Поднявшись, граф потянулся и вернулся к бумагам.
Он потерял счет времени, увлекшись вопросами поместья, и позабыл об окружающим мире, а потому был немало удивлен, услышав вежливый стук в кабинетную дверь.
- Да, да, войдите, - с почтительным поклоном в комнату зашел один из домашних слуг, - говори. Я слушаю.
- Там внизу барышня. Вас спрашивает, Ваше Сиятельство.
- Что за барышня?
- Рыжая. Назвалась медичкой из Оксенфурта.
«Рыжая. Шани». Сердце пропустило удар, и, поблагодарив слугу, Феликс понесся вниз, позабыв и о том, что одет по-домашнему, и о чернильном следе, оставшемся на пальцах и правой щеке.
[nick]Феликс[/nick][status]смерть-это только начало[/status][icon]https://i.imgur.com/5tlNjay.jpg[/icon][raceah]Раса: человек/призрак[/raceah][ageah]Возраст: на момент смерти 25 лет[/ageah][actah]Деятельность: граф Элландера/мертвый защитник замка[/actah][fnameah]Феликс-Эстебан Милорадович[/fnameah]

Отредактировано Эрика (24.03.20 13:46)

Спустившись вниз и воочию узрев Шани, Феликс несколько замялся и растерялся. Ему хотелось подхватить медичку на руки и закружить, а воображение как-то само собой нарисовало соблазнительную картину, исполненную звонкого смеха, мягких объятий и поцелуев, однако, все это было запретно и неуместно, а потому смешно. Рыжеволосая прелестница оставалась простолюдинкой, тогда как он, Милорадович, недавно стал графом, не имеющим ни наследников, ни законной супруги. Местная знать, да и, признаться, матушка, не допустили бы, чтобы такой человек всерьез увлекся какой-то медичкой из Оксенфурта, но, душевных порывов не могли затмить никакие зароки, принципы или правила света. Мужчина хотел быть с Шани; жаждал хотя бы распробовать это чувство и углубиться в него, а потому и спустился так торопливо, плюнув на приличия, этикет и прочие пустые условности.
- Здравствуйте, - улыбаясь проговорил он, - я рад Вас видеть, и счастлив осознавать, что Вы нашли время на путешествие в Элландер. Мои земли не лежат на пути в Оксенфурт, а потому я признателен, что Вы не забыли данного обещания. Я не надеялся, но я ждал Вас.
Слуга, все это время стоящий за спиной графа, тихонько кашлянул, привлекая к себе внимание господина. В другое время он, пожалуй, не решился бы столь грубо прерывать чужой разговор, однако, начавшаяся беседа показалась ему слишком интимной и совершенно не подходящей для посторонних ушей. Будь у мужчины такая возможность, он и вовсе провалился бы сквозь землю, наказав запереть все двери и никого в особняк не впускать, но в колдовстве был несведущ и, если что и мог, так это тупить взор да комкать в руках легкую летнюю шапку.
- Ваше Сиятельство, - подал он голос, стоило Феликсу оторвать взгляд от очаровательного личика Шани и повернуться к подданному, - я бы пошел по делам своим, коль не держите.
- Да, Милош, ступай, конечно, да передай Данке, чтобы на стол накрывала. На две персоны. Семья моя только что в именье соседнее укатила. На пару часов вы с ними и разминулись. Хотя, может и не на пару. Я, кажется, сильно увлекся бумагами и не заметил, как время прошло. Тогда-то и полдня не было, а теперь уже вечереет. Дела…
Молодой граф качнул головой и коротко рассмеялся. Ему самому стало с себя смешно. «Вот и граф, а веду себя, как мальчишка. Сам сестру поучаю степенности и серьезности, а, чуть-что, так на те же грабли! Видно не зря отец говорил, что не выросли мы еще. Не повзрослели, как следует». От воспоминаний о родителе Милорадовичу сделалось горестно. Не забыл он отца и не простил себе, что один живым из-под Бренны вернулся, а тут еще и Шани масла в огонь подлила, рассказав про несчастье известной магички. Феликс, конечно, лично с той не общался, но знал, что такая есть и по-своему был женщине благодарен, считая, что именно такие, как она, и оправдывают существование одаренных. «Много лучше была, чем эта стая интриганок и лицемерок».
- Не живут на этом свете хорошие люди, - горько посетовал дворянин, - а если живут, то не долго, но, идемте в столовую, там обо всем и поговорим. Вы, наверняка, устали с дороги. Отдохните, а я послушаю про деревни и эпидемии. Не уверен, конечно, что нам с Вами удастся все разъяснить моим кметам, но, на сколько то будет в моих силах, помогу. Вечером же вместе с Вами отправлюсь южнее. Там на постоялом дворе и останемся. Есть тут один хороший неподалеку. А я ведь, кстати, тогда не успел Вам про семью свою рассказать?
Первый порыв прошел, и Милорадович стал говорить заметно спокойнее. Вспомнил даже, что выглядит недостойно, но теперь-то смешно было мчаться на верх да подбирать одежды. Только и сделал Феликс, что подозвал к себе служку да наказал перед трапезой подать себе воды теплой и полотенце с мылом.
- Располагайтесь, - обратился мужчина к медичке, распахивая дверь в столовую и отодвигая перед девушкой стул, - я сейчас подойду. Вы ведь не против разделить со мной трапезу?
Шани отозвалась, и граф торопливо вышел, оставляя знакомую наедине с собой. Впрочем, через пару минут он вернулся, приведя в порядок лицо, руки и волосы, что теперь были натуго стянуты толстой черной лентой. Рубашка же приобрела более пристойный вид, оказавшись, наконец, застегнутой на все пуговицы.
- За Вас! – предложил Милорадович, поднимая бокал с вином и «салютуя» им своей гостье, - За Ваш приезд и за Вашу решимость. Я думал о Вас. Не прошло и дня, чтобы я Вас не вспоминал.
Мужчина улыбнулся и посмотрел на медичку в упор.
[nick]Феликс[/nick][status]смерть-это только начало[/status][icon]https://i.imgur.com/5tlNjay.jpg[/icon][raceah]Раса: человек/призрак[/raceah][ageah]Возраст: на момент смерти 25 лет[/ageah][actah]Деятельность: граф Элландера/мертвый защитник замка[/actah][fnameah]Феликс-Эстебан Милорадович[/fnameah]

Отредактировано Эрика (26.03.20 13:52)

Шани заговорила, и Феликс искренне улыбнулся, наслаждаясь мягкостью тембра девичьего голоса и речами, коим она позволила прозвучать. Слушать было приятно, еще приятнее созерцать и осознавать, что эта встреча ему не снится. Много раз молодой граф воображал, как будет сидеть с медичкой за одним столом и говорить обо всем на свете, но теперь, получив желанное, просто не мог поверить, что все происходит наяву. Казалось, он ничем не заслужил такой милости, но получил ее в дар, заплатив некую незримую цену. «Или, быть может, даже одолжив свое счастье у злодейки-судьбы. Теперь остаётся не упустить свой шанс и не поддаться нелепому страху. В мире так много вещей гораздо более важных, чем пустой страх». Милорадович сделал глоток и мягко качнул головой.
- Как ни странно, моя семья перенесла эту новость лучше, чем я, - искренне, не желая таиться и выдавать одно за другое, признался он, - моя мать – сильная стойкая женщина. Если она и страдает – а она безусловно страдает – никто из нас не видит ни ее слез, ни ее тоски. Сестры смеются и живут так, как жили, а брат еще слишком мал, чтобы смыслить хоть что-то. Для него отец уехал в страну, из которой не возвращаются. Иногда он спрашивает, почему вышло именно так, но, я знаю, он скоро забудет, увлекшись своими забавами. В последние годы мы с отцом постоянно держались вместе: обсуждали дела, решали вопросы, планировали войну и оборону замка. Теперь, когда его не стало, все это свалилось на мои плечи, и я вижу, что мне не хватает его наставлений и мудрых слов. Я научился быть хорошим солдатом и офицером, но я не могу отделаться от ощущения, будто дурно исполняю свои обязанности. Наверно глубоко внутри я оказался не готов к его смерти, хотя и знал, что так может случиться. Впрочем, не тревожьтесь об этом. Все пройдет, а чувства улягутся. И не вините себя. Моего отца убила война и чужая жадность, а Вы… Вы сделали все, что могли.
Феликс прервался и, залпом осушив свой бокал, потянулся к рыбному заливному, аппетитно подрагивающему на тарелке. Ему хотелось сменить тему, хотелось перестать думать о прошлом, однако, призраки Битвы упорно не отпускали душу, возвращаясь снова, и снова, и снова. Впрочем, теперь у них появился достойный враг, способный разогнать мрачные мысли и вселить в молодого графа уверенность и желание жить. Посмотрев на Шани, Милорадович вдруг задумался, почему все именно так. Казалось, у него была матушка и любимые сестры, но все они не могли сделать того, что совершила медичка одной лишь легкой улыбкой. «Наверное дело в ответственности. С Вами я ощущаю себя простым человеком, а не дворянином, вынужденным, в первую очередь, заботиться о других». Мужчина хмыкнул и, налив себе еще вина, вернулся к беседе.
- Моя сестра мечтает поступить в Оксенфурт, - поделился он, ловко меняя тему и подхватывая приятную и удобную нить, - но до сих пор не решила, на какой факультет. Впрочем, зная Фелицию, вероятно, и не решит. Матушка куда скорее отдаст ее замуж, как только найдет достойную кандидатуру. И это правильно. Лиси стоит повзрослеть и стать серьезнее и степеннее. Иногда мне кажется, что Цилла куда старшее ее. У меня две сестры, Шани. Старшей сейчас шестнадцать, а младшей тринадцать. Брату всего лишь семь, и он славный мальчик. Девочки… Очень разные. Уверен, Вы поладили бы с обеими, хотя у Циллы, несомненно, было бы много вопросов. Я соболезную Вашему горю. Не хочу и думать, как пережил бы смерть кого-то из младших. Знаете, у нас очень дружная семья, хотя матушка явно предпочитает общество Циллы, тогда как отец куда сильнее жаловал меня, Фелицию и Витольда. Это никогда ничему не мешало, но да будет о грустном. Едем в деревню! Чем раньше отправимся, тем скорее доберемся до места!
Покончив с трапезой, Феликс повелел кучеру готовить карету, а сам переоделся в дорожное и скоро спустился вниз, подставляя медичке локоть.
- Идемте, - предложил он.
***
Спустя час молодой граф и его собеседница уже стояли на постоялом дворе. Выделенная медичке комната оказалась небольшой, но довольно уютной. Возле входа стояла полка для обуви и висели крючки для верхней одежды. У окна разместился внушительный письменный стол с парочкой добротных стульев. Кровать разместилась справа, возле стены. Напротив нее кто-то заботливый умастил туалетный столик с зеркалом и маленький пуфик. Пахло сладковатым эфирным маслом. Воздух казался свежим.
- Надеюсь, Вас все устраивает, - проговорил Милорадович, вслед за Шани осмотрев помещение, - если нет, я немедленно подберу Вам другую комнату. Сейчас не сезон, и свободных комнат довольно много. Владелец будет рад оказать мне услугу.
Мужчина обернулся на дверь, готовый сорваться с места и тотчас решить проблему, но, сообразив, что излишне суетится, остановился и заставил себя успокоиться. «Не стоит уподобляться ребенку. Подобное поведение, право слово, мужчину не красит». Он фыркнул и еще раз пробежался взглядом по комнате.
- На мой взгляд здесь довольно мило. Вы можете оставаться здесь столько времени, сколько сочтете возможным или необходимым. Не беспокойтесь об оплате – все расходы я возьму на себя. Это в моих интересах и, к тому же…
Что к тому же Феликс договорить уже не успел. Во время монолога он двигался и в определенный момент оказался так близко к Шани, что невольно сбился с мысли и потерял ход рассуждений. Слова вдруг сделались неважны, как неважным стал и ответ на вопрос, что же будет потом. «Нет никакого потом», - сказал сам себе молодой граф, - «есть только здесь и сейчас. Наша жизнь коротка и, если не наслаждаться ей, следуя собственным желаниям, то можно упустить что-то важное. Кто знает, не убьют ли меня на обратном пути в поместье». Мысль, конечно, была довольно нелепой, но именно за нее зацепился разум влюбленного человека и именно на ней и остановился, предпочтя отбросить логику, осмотрительность и беспокойство о будущем. «Завтра. Об остальном я подумаю завтра». Милорадович наклонился и поцеловал собеседницу в губы. На сей раз все также уверенно, но уже не так торопливо. Сейчас им двоим некуда было спешить, а впереди оставалась вся ночь.
[nick]Феликс[/nick][status]смерть-это только начало[/status][icon]https://i.imgur.com/5tlNjay.jpg[/icon][raceah]Раса: человек/призрак[/raceah][ageah]Возраст: на момент смерти 25 лет[/ageah][actah]Деятельность: граф Элландера/мертвый защитник замка[/actah][fnameah]Феликс-Эстебан Милорадович[/fnameah]

Отредактировано Эрика (27.03.20 20:12)

Феликс целовал Шани уверенно, не пытался давить или повелевать, но, чувствуя отклик, не останавливался и не прерывал касаний. Руки легли на талию, губы перетекли на девичью шею. Тонкие пальцы медички запутались в темных волосах, неприятно их натянув. Мужчина отнял одну руку и дернул ленту, позволяя тяжелым прядям рассыпаться по плечам. Припал губами к ямочке между ключицами, ощущая мягкость кожи и улавливая тонкий аромат смутно знакомых трав. Запах, что после несомненно въестся в память и будет угадываться даже там, где его нет и не было никогда. «Твой запах. Твой вкус. Твои прикосновения». Что-то внутри задрожало в предвкушении и восторге, но затихло, стоило девушке вспомнить о приличиях, репутации и чужом мнении. Милорадович резко выдохнул и, разомкнув объятия, отошел на шаг, принимаясь судорожно и рвано поправлять одежды.
- Вы правы, - чуть нервно проговорил дворянин, - конечно, Вы правы. Нам не стоит этого делать. О нас подумают невесть что, а после несомненно потянутся неприятные разговоры и унизительные замечания. Вам это совсем ни к чему. Я пригласил Вас сюда из лучших побуждений и не должен порочить Ваше доброе имя подобными гнусными намерениями. Простите. Мне лучше уйти, пока все это еще можно объяснить заботой, воспитанием и благородством. Я заеду за Вами.
Феликс сделал пару шагов в сторону двери и положил ладонь на тяжелую ручку. Еще мгновение, и он бы и правда ушел, обругав себя всеми возможными словами, но тут взгляд его встретился с ясным взором медички, и мир снова перевернулся, обнажая иные истины и иные смыслы. Такие разные, они, казалось, были созданы друг для друга, и все остальное на этом фоне значило просто ничтожно мало. «Мишура, нелепое конфетти да и только!» Молодой граф замер и глубоко вдохнул, ныряя в откровение своей собеседницы точно в глубокий омут.
- Если не пожалеете Вы, то о чем жалеть мне? – радостно воскликнул он, мигом сокращая расстояние между собой и Шани, - Что бы я не сделал, и чтобы не сказал, меня все равно осудят; а среди моих подданных непременно найдется тот, кто распустит с десяток нелепых сплетен. Про меня итак говорят разное, так почему бы не дать людям повод для правдивых рассказов, а не глупых ядовитых пересудов? Да и стоит ли нам упускать свой шанс? Подобные Боги дают только раз, и, если я его упущу, я до конца своих дней буду жалеть, что сдался, испугавшись молвы и мнения тех, кто, по сути, почти ничего для меня не значит. Я поражен и очарован Вами и, если Вы очарованы также, то нет никакого смысла противиться чувствам и отстраняться от них. Мы живем не в те времена. У нас нет возможности дожидаться момента.
Милорадович улыбнулся и снова коснулся губами губ. Он и правда спешил жить и чувствовать, опасаясь, что времени у него мало. Это не было предчувствием или же провидением, но что-то подсказывало мужчине, будто второй любви он никогда не встретит. Его судьба летела под откос, сплетаясь с судьбой Темерии, а Рок подбирался все ближе и ближе, готовясь занести меч. Но пока, здесь и сейчас, Феликс оставался жив, и его руки уверенно расправлялись с платьем, а после и женским бельем. Пальцы ласкали кожу, без стеснения касаясь сокровенных мест. Губы терзали губы и податливую плоть юной прелестной медички. Голова кружилась, мысли путались, перемежаясь с восторгом и страстью. Слова срывались с языка и исчезали в пространстве, постепенно сменяясь стонами. Дыхание сбилось, по телу растекся жар. А потом мир взорвался и разлетелся на мириады осколков, оставляя двоих молодых людей обессиленными, но довольными и счастливыми.
Поутру Феликс проснулся первым. Зевнул, разлепил глаза, пытаясь вспомнить, что было и заново пережить ускользающие ощущения. Покосился на Шани, лежащую головой на его плече. Тронул ладошку, касающуюся груди. Провел пальцами по изгибам спины. Вставать не хотелось. Еще сильнее не хотелось покидать мягкий плен объятий и одеваться, а потому мужчина позволил себе поваляться еще и подумать о вечном. Ему было хорошо, а стыд, как ни странно, так и не родился, спугнутый силой первых глубоких чувств. Милорадович улыбнулся и нежно поцеловал медичку в макушку.
- Доброе утро, - ласково проговорил он ей, - Как спалось?
[nick]Феликс[/nick][status]смерть-это только начало[/status][icon]https://i.imgur.com/5tlNjay.jpg[/icon][raceah]Раса: человек/призрак[/raceah][ageah]Возраст: на момент смерти 25 лет[/ageah][actah]Деятельность: граф Элландера/мертвый защитник замка[/actah][fnameah]Феликс-Эстебан Милорадович[/fnameah]

Это было прекрасное ощущение – проснуться в обществе любимой женщины. Приникнуть к горячему телу, вдохнуть аромат кожи и волос, почувствовать легкую тяжесть прикосновений. Никогда прежде Феликс не знал подобного, а потому теперь оказался во власти пленительных чар лишенный и воли, и здравомыслия. Ему хотелось жить, дышать полной грудью и наслаждаться каждым моментом, однако, время неумолимо неслось вперед, оставляя ночь и негу позади и предвещая новый день, полный хлопот, неурядиц и всевозможных дел. Запоздало молодой граф подумал, что его семья, должно быть, уже на пути к поместью, но мысль эта не задела ни единой душевной струны, пройдя вскользь и истаяв от первого же звука голоса юной медички. Милорадович улыбнулся, отвечая на поцелуй. Удержал девушку на пару секунд, любуясь ее чертами и совершенной улыбкой, а после отпустил, позволяя выпорхнуть из объятий и пройтись по комнате, собирая одежды. Впрочем, даже тогда мужчина не расстался с Шани всецело. Глаза его следили за каждым грациозным движением любовницы, а сознание то и дело возвращалось к минувшей ночи, прося, нет, практически требуя продолжения. Не будь Феликс так сдержан и хорошо воспитан, как был, он, определенно, не оставил бы медичке выбора, вновь вовлекая ее в любовную игру, но кольнувшее чувство вины сделало свое дело, окончательно заглушив зарождающуюся страсть. «Вы правы, Вы бесконечно правы». Вздохнув, дворянин отвернулся и, наконец, выбрался из-под одеяла, чувствуя кожей весеннюю свежеть, пробравшуюся в комнату с улицы. Поежился, разгоняя мурашки, и потянулся за рубашкой, лежащей возле кровати.
- Эта мысль весьма заманчива, - пояснил он, нарушая затянувшееся молчание, - и я с удовольствием провел бы в Вашем… твоем обществе все отведенное нам время, однако, дела и правда не ждут, а я уже дал слово сопровождать тебя в дороге. Я не раздумал, Шани, и не планирую нарушать собственное обещание, если только не случится что-то такое, что вынудит меня срочно вернуться в имение.
Молодой граф натянул штаны и подошел к медичке, обнимая ее со спины. Прижался всем телом, вдыхая запах волос и искренне наслаждаясь им. Улыбнулся.
- Мне безразлично, что о нас скажут, - произнес Милорадович, отвечая на незаданный девушкой, но такой очевидный вопрос, - я давно уже вышел из того возраста, когда сплетни и чужое мнение действительно могли меня тронуть. Да и знала бы ты, что обо мне говорят.
Мужчина невесело усмехнулся и, качнув головой, отошел, намереваясь покончить с одеждой и, наконец, спуститься вниз к завтраку. Конечно, для начала неплохо было бы получить умывание, но слуг в трактире не имелось, а договориться с хозяином заведения заранее Милорадович как-то забыл. «Хорошо хоть зеркало есть». Подойдя к трюмо, Феликс попытался привести себя в приличный вид, но вскоре сдался, оборачиваясь к любовнице.
- Ты не одолжишь мне свой гребень? – поинтересовался он, - И еще… Я начал рассказывать… Так вот… Моих подданных так сильно смущала моя холодность к представительницам противоположного пола, что они не преминули записать меня в мужеложцы и извращенцы. Не удивляйся, если услышишь что-то подобное. Эти разговоры не имею с действительностью ничего общего. Может быть, когда-нибудь окружающие поймут, что телесная близость и откровенное распутство – это не нечто определяющее, без чего никак нельзя обойтись. Я не осуждаю свободные отношения, но сам предпочитаю чувствовать к партнеру нечто большее, чем простое желание.
Феликс прервался, оборвав мысль. Он мог бы продолжить и рассказать больше, но не знал, как к этому отнесется медичка. Девушка казалась ему нежной, юной и хрупкой, однако, определенно была лишена и невинности, и стеснения. Это могло ничего не значить, но, вместе с тем, говорить о многом. «Я ничего о тебе не знаю», - напомнил себе влюбленный граф, - «практически ничего, а потому не имел права и выражаться столь откровенно». Мужчина выдохнул и повернулся лицом к любовнице.
- Прости, если мои слова задели тебя, - искренне извинился он, - я не имел в виду ничего дурного и, какой бы не была твоя жизнь, не осуждаю ее. Ты прекрасна, и я… Ладно, оставим это. Встретимся внизу. Я закажу нам завтрак.
Милорадович отложил гребень и, прихватив дорожный плащ, торопливо покинул комнату. Романтические чувства все еще невероятно его смущали, равно как и откровенные признания в любви. Впрочем, Шани, едва ли, нуждалась в словах.
[nick]Феликс[/nick][status]смерть-это только начало[/status][icon]https://i.imgur.com/5tlNjay.jpg[/icon][raceah]Раса: человек/призрак[/raceah][ageah]Возраст: на момент смерти 25 лет[/ageah][actah]Деятельность: граф Элландера/мертвый защитник замка[/actah][fnameah]Феликс-Эстебан Милорадович[/fnameah]

Спустившись вниз, Феликс какое-то время еще думал о Шани и о том, что сказал. Да, эти слова были правдой и отражали взгляды молодого мужчины, однако, их категоричность теперь вызывала лишь стыд, вынуждая графа снова и снова ругать себя всеми подходящими словами. «Набитый дурак! Тупоголовый осел! Как? Как ты мог позволить женщине понять, что распутство тебе неприятно, когда сам же толкнул ее на эту дорожку? Недоумок! Бестолочь!»
- Курва! – последнее слово как-то само собой сорвалось с губ и прозвучало вслух, заставляя подавальщицу испуганно вздрогнуть и посильнее вцепиться в собственный поднос. Заметив замешательство девушки, Милорадович вновь обругал себя и мягко вежливо улыбнулся, - Дурные новости, - солгал он, - Простите, что напугал, мое восклицание к Вам никак не относится, но, раз уж я Вас остановил, принесите вон к тому столику что-то, что у Вас обычно берут на завтрак. На двоих. Подойдет вино и что-то легкое. Яичница с беконом, к примеру.
Подавальщица кивнула и, опустив голову, поспешила к трактирной стойке, передавая хозяину заведения заказ полоумного аристократа. Феликс же устроился за столом и, скинув плащ на лавку, принялся ждать медичку, к слову, появившуюся одновременно с заказом и некой запиской, переданной трактирщиком. Отставив поднос, мужчина уткнулся в бумагу, а после заметно помрачнел, поднимая глаза на любовницу.
- Разбойники, - пояснил он, прерывая нежное воркование и оставляя теплоту теплых женских признаний, - трактирщик просит меня об участии и решении проблемы. Я провожу тебя в деревни, как и обещал, но нам придется скорректировать путь, а после… После я буду вынужден вернуться в поместье и приехать сюда с вооруженным отрядом. Ты умеешь ездить верхом?
Стоило речи зайти о делах, Милорадович сделался серьезнее, строже и старше. Исчезла юношеская стеснительность, спряталась за суровостью романтичность натуры. Теперь перед девушкой сидел землевладелец и офицер, и этот мужчина имел с любезным ухажером не много общего. Покончив с трапезой быстро и тихо, Феликс вздохнул и, поднявшись, подошел к трактирщику, пообещав заняться проблемой.
- Едем, - воротившись к столу, обратился он к Шани, - не будем терять время. У нас действительно много дел. После мы непременно поговорим о личном. Сразу, как только такая возможность представится.
Впрочем, представилась оная только к вечеру, когда молодые люди, утомленные разъездами, разговорами и объяснениями, наконец, остались наедине друг с другом под ясным весенним небом. Время было уже позднее, на деревню опустились сумерки, и граф не придумал ничего лучше, чем наведаться к старосте и попроситься на ночь.
- Идем, Шани. Солтыс нам поможет, - откликнулся Милорадович, ощущая горячее возбуждающее дыхание на своей шее, - на сколько я помню, у него есть пристройка для званых или не очень гостей. Удобства там так себе, но все же лучше, чем под открытым небом или где-то на тракте. Не вижу нужды возвращаться в корчму. Завтра утром я отвезу тебя в другую деревню, а сам поеду в поместье. Думаю, стычка с ганзой отнимет не много времени.
Улыбнувшись любовнице, Феликс обнял ее за талию и, прижав к себе, повел по тропинке вниз, минуя деревенский колодец, пустующие овины и приземистые домики небогатых кметов. На их фоне дом солтыса заметно выделялся, а потому отыскать его не составило никакого труда. Сам мужчина, к тому же, еще не успел запереться и встретил гостей на крыльце, попыхивая махоркой.
- А, это Вы, Ваше Сиятельство, - буркнул он, вынимая изо рта трубку и подслеповато щурясь, - и мазелька медичка с Вами. Ну проходите, проходите. Лошадей вон ему оставьте. Осип, поди сюды! Прими коней у господ! А ты, Грася, не глазами лупай, а постель иди застели. Одну вам али несколько нужно?
«Сам знаешь, что одну», - граф смутился и было открыл рот, чтобы ответить, но Шани его опередила, ловко заметив, что она и на лавке поспит, а то и на полу, если в доме не шибко холодно.
Солтыс хмыкнул в усы, огладил бороду, но вслух ничего добавлять не стал. Махнул только рукой, за собой приглашая, а там уже и ужин подоспел, а за ним и желанный покой. Скинув верхние вещи, Милорадович устроился на кровати и внимательно посмотрел на любовницу. В неверном свете свечей она казалась еще тоньше, еще моложе, еще нежнее, что даже не верилось, что именно эта девушка спасает чужие жизни и каждый день воюет со смертью. Глубоко вдохнув, Феликс поднялся и подошел к Шани со спины. Положил ладони на талию, втянул носом запах трав и медикаментов.
- Ты особенная, - заметил он, - и тогда, утром, я хотел сказать, что влюбился в тебя с первого взгляда, как бы глупо не звучало это признание.
[nick]Феликс[/nick][status]смерть-это только начало[/status][icon]https://i.imgur.com/5tlNjay.jpg[/icon][raceah]Раса: человек/призрак[/raceah][ageah]Возраст: на момент смерти 25 лет[/ageah][actah]Деятельность: граф Элландера/мертвый защитник замка[/actah][fnameah]Феликс-Эстебан Милорадович[/fnameah]

Отредактировано Эрика (16.04.20 15:39)

Время неслось вперед беспощадно и неумолимо. Феликсу думалось, что они с Шани встретились лишь пару часов, однако, с момента знакомства прошло уже две недели, а с мига встречи – чуть больше суток. Довольно много, если оценить здраво, и ничтожно мало с точки зрения влюбленного сердца. Молодой граф жаждал разделить с избранницей вечность, вот только жизнь вынуждала вспоминать о делах, обязанностях и неприятностях, требующих участия. Как бы не хотел Милорадович задержаться в гостеприимном доме местного солтыса, он просто не мог позволить себе срок больший, чем одна ночь. «Всего одна ночь, а что потом?» Мужчина прикрыл глаза, ища ответ на вопрос, но тут же отвлекся, воодушевленный близостью юной медички и ответным признанием. «Я тоже тебя люблю», - пронеслось в голове, и мир померк, вмиг сделавшись совершенно неважным, бесцветным, бессмысленным. «Только сейчас, только здесь». Феликс припал к нежным губам любовницы и потянул ее за собой на кровать.
- К черту разврат! К черту условности и приличия! Ничего не хочу знать и слышать!
«Мелочи! Обычная ерунда»! В сравнении с дикой безумной страстью все остальные чувства и впрямь выглядели как-то нелепо и ощущались едва-едва. Стоило графу позволить себе любить, как он и думать забыл о стеснении, благородстве и этикете. Он жил любовью, дышал ею и видел перед собой лишь Шани и ее улыбку. Слышал только ее голос, ее дыхание и ее смех. Ощущал и наслаждался всецело, точно там, за порогом, ждали лишь пустота и холод одиноких ночей. Когда-то Милорадович сомневался в силе подобных чувств, но теперь знал, что более ничто не сумеет их заменить, как ни одна из земных женщин не перекроет нежного образа рыжеволосой медички. «Никто. Только ты. Одна во всем мире».
А потом были шепот новых признаний, сорванное дыхание, протяжные стоны и долгие поцелуи. Смех разносился по комнате, перемежаясь с короткими замечаниями в духе «мы перебудим весь дом». Касания не прекращались, тихо плавилась нежность, переходя поначалу в агонию и, лишь под конец, в усталость. Но даже оказавшись обессиленными, удовлетворенными и абсолютно счастливыми, любовники еще долго беседовали о жизни, перебирая какие-то воспоминания. Медичка рассказывала о прошлых своих увлечениях, Феликс слушал, иногда вставляя ремарки. Ему было нечем похвастаться, но сейчас разница это не вызывала ни неприятия, ни отторжения.
- Спи, Шани, - наконец, едва ли, не с первыми лучами солнца, заметил молодой граф, - завтра нас ждет трудный день, а мы и так уже не успеем как следует отдохнуть. Это моя вина. Прости меня, Шани.
Короткий поцелуй, и тихое сопение вместо ответа. Милорадович улыбнулся, натянул одеяло и тоже отдался сну, давая себе мысленный зарок проснуться пораньше и не нарушить собственный замысел. Впрочем, у организма были совершенно другие планы и восстановился он лишь через несколько часов, когда в дверь уже во все забарабанил кто-то из дочерей солтыса.
- Ваше Сиятельство! Ваше Сиятельство!
- Что еще? – повозившись и аккуратно переложив медичку на подушку, мужчина выбрался из-под одеяла и, натянув штаны, направился к двери, - Пожар? Потоп? Разбойный налет, наконец?
Дверь скрипнула, граф вышел из комнаты, смутив девицу своим нагим торсом и недовольно-заспанным видом.
- Ну, чего ты хотела?
- Я… Я… Я н-ничего… Батюшка Вас звал, Ваше Сиятельство. Велел сказать, что Вы давеча просили себя разбудить. Я уже трижды к Вам приходила, но да Вы меня не услышали. Не гневайтесь, Ваше Сиятельство.
- Ох, прости, Грася. Скажи отцу, что мы благодарны и, постой, - Феликс вернулся в комнату, немного повозился и вышел обратно, неся в руках небольшой мешочек с оренами, - это за постой, кров и стол. Передай солтысу и еще передай, что гости его всем довольны и, что, если будет какая нужда, пускай обращается без боязни. Ступай, Грася. Мы отобедаем и уедем. Просыпайся, красавица.
Последняя фраза уже медичке предназначалась. Вернулся молодой граф, наклонился, нежно целуя девичий висок.
- Проспали мы, Шани. Поедим и сейчас и выедем. Я, как и обещал, завезу тебя в соседнюю деревеньку, а сам поеду в поместье. Выходи, как соберешься. Я пока попрошу нам накрыть.
Сказано – сделано. Не прошло и часа, а любовники уже были в той самой деревне, которую Феликс упоминал. Стояли возле разъезда и все друг на друга смотрели, точно боясь более никогда не увидеться.
- Я заеду за тобой вечером, - наконец, нарушив молчание проговорил мужчина, - а еще лучше, давай в корчме встретимся. Приеду сразу, как только смогу. Береги себя.
Поцеловал возлюбленную Милорадович и, вскочив в седло, умчался прочь по размытой дороге.
[nick]Феликс[/nick][status]смерть-это только начало[/status][icon]https://i.imgur.com/5tlNjay.jpg[/icon][raceah]Раса: человек/призрак[/raceah][ageah]Возраст: на момент смерти 25 лет[/ageah][actah]Деятельность: граф Элландера/мертвый защитник замка[/actah][fnameah]Феликс-Эстебан Милорадович[/fnameah]

День тянулся мучительно долго. В поместье Феликса встретила разгневанная матушка, раздосадованная тем, что сын уехал по делам не дождавшись их возращения; дорогу размыло, вынудив конный отряд двигаться медленнее, чем хотелось бы, и, наконец, проклятая разбойничья шайка вовсе не оказалась неподготовленной оголодавшей ганзой. Это были не обездоленные кметы, вынужденные выйти на большую дорогу, но хорошо подготовленные, обученные и вооруженные дезертиры нильфгаардской армии. Прихвати молодой граф чуть меньше людей, и едва ли вышел бы победителем, однако, Мелитэле уберегла его, оградив от клинков, стрел и арбалетных болтов. Милорадович уцелел, но вот его люди заметно пострадали от напора врагов. Кому-то прострелили плечо, кого-то рассекли размашистым и умелым ударом меча. С такими ранами глупо было возвращаться в имение, и аристократ оказался вынужден остановиться в ближайшей деревне, а после битый час приводить в порядок набравшегося целителя и разыскивать неведомо куда девшегося солтыса. Как следствие, освободился мужчина лишь к вечеру, но даже тогда не смог вырваться к милой своей возлюбленной. Стоило Феликсу вскочить в седло и отъехать от деревеньки, как началась буря, и он вынужденно повернул назад, справедливо рассудив, что в потемках и под ливнем погубит и кобылу, и самого себя. «Приеду завтра. Только дождись меня, только дождись».
Не дождалась. Это граф понял, когда влетел в корчму и вместо занятой обнаружил свободную комнату. Сперва ему подумалось, будто медичка просто уехала в близлежащее село, ведомая своей благой целью, однако, любопытно-внимательный взгляд корчмаря довольно скоро навел мужчину на мысль, что девушка не просто отлучилась на пару часов, но покинула трактир навсегда. «Но… Как? Почему?» Лицо Милорадовича приобрело растерянно-озадаченное выражение, и он тяжело опустился на первую попавшуюся лавку. Поставил локти на стол, уронил голову на руки, сцепленные в замок. «Уехала… Куда? Зачем? Что такое могло произойти за эти часы, что ты так торопливо сбежала, даже не попрощавшись?» Обида, рожденная непониманием, захлестнула Феликса. Ведомый этим чувством, он резко поднялся и подошел к барной стойке, велев принести себе самого крепкого из имеющихся спиртных напитков. Трактирщик крякнул, с сомнением посмотрел на господина, но выпивку все же принес. Вместе с запиской, пахнущей чем-то сладким и написанной до боли знакомым почерком. «Шани…»
Мужчина прочел написанное торопливо, надеясь ухватить ускользающую надежду; бездумно повертел бумагу в руках; зачем-то спросил корчмаря, не оставляла ли медичка еще чего-то, а после, удостоверившись, что от возлюбленной осталась одна лишь записка, принялся пить, топя печаль в горькой крепкой настойке. Стопка, вторая, третья, четвертая… На пятой корчмарь не выдержал, поинтересовавшись, не желает ли граф отправиться спать, но, получив короткое «не твое дело», отстал, принимаясь и дальше полировать стаканы да обслуживать редких гостей. Милорадович же допил настойку, бросил на стойку кошель, даже не удосужившись посчитать, сколько в нем денег, и вышел в ночь, отправляясь искать если уж не верную смерть, то невеселые приключения. Впрочем, корчмарь все же помог своему господину, отправив сынка приглядеть за ним, и очень скоро мужчина вернулся обратно в трактир, в объятия одеяла.

Начало июня 1268 года.
С того момента миновало несколько месяцев. Феликс углубился в дела поместья, стараясь выбросить рыжеволосую медичку из головы, однако, чувства его с каждым прожитым днем становились только сильнее, обещая превратить разлуку в нечто невыносимое. Граф стал неосторожен, агрессивен и импульсивен. Его привычная обходительность истаяла за резкостью и суровой жесткостью; суждения сделались категорично-строгими. Матушке это, кажется, пришлось по вкусу, но вот Эрика чувствовала, что с любимым братом что-то не так. Много раз она пыталась вытащить из него хоть слово, однако, все было тщетно до тех самых пор, покуда мужчина сам не позвал ее в кабинет.
- Что случилось, дорогой брат? – девичий голос прозвучал привычно звонко и с некоторым лукавством, - Неужели ты все же решил, что общество девушки лучше общества книг?
Милорадович поднял на сестру тяжелый взгляд и жестом велел сесть в кресло напротив.
- Прекрати, Фелиция.
- А вот и не прекращу. Ты должен, Феликс. Должен мне все рассказать. Или нет, господин солдафон, не изволите ли Вы поведать своей верноподданной, что Вы сделали с моим братом, мм?
- Фелиция, я позвал тебя не за тем, чтобы смотреть, как ты ломаешь комедию. Еще слово, и я передумаю.
- Ладно, сдаюсь. Так что ты хотел?
- Я уезжаю. Меня не будет полтора или даже два месяца. Не хочу ничего рассказывать матушке до отъезда, потому, как только я уеду, ты передашь ей вот этот пакет. Там все необходимые документы и разъяснения. Тебе не придется ни о чем беспокоиться. И нет, я не скажу тебе, куда отправляюсь, и почему. Может быть… Может быть, после, когда вернусь.
Граф поднялся и отошел к окну.
- Это все.
- Все? – Эрика поднялась следом и подошла со спины, мягко обняв мужчину за плечи, - Почему бы тебе просто не взять меня с собой? Обещаю, я не помешаю.
- Это даже не обсуждается, Лиси. Прошу тебя, просто дай мне время. Обещаю, однажды ты все узнаешь. Не мучай меня…
- Ну… Хорошо. И когда ты собираешься ехать?
- Сегодня. Сразу после обеда.
- Тогда увидимся за обедом. Не беспокойся, я сделаю так, как ты просил.
Поцеловав брата в щеку, девушка выпорхнула из кабинета, и мужчина снова остался один, погруженный в свои невеселые мысли.
[nick]Феликс[/nick][status]смерть-это только начало[/status][icon]https://i.imgur.com/5tlNjay.jpg[/icon][raceah]Раса: человек/призрак[/raceah][ageah]Возраст: на момент смерти 25 лет[/ageah][actah]Деятельность: граф Элландера/мертвый защитник замка[/actah][fnameah]Феликс-Эстебан Милорадович[/fnameah]

Отредактировано Эрика (08.05.20 15:57)

Дорога до Оксенфурта прошла более-менее спокойно. Конечно, не обошлось без парочки неприятных стычек да одного паршивого разговора в пограничной придорожной корчме, однако, то была лишь сущая малость, далекая от настоящей опасности. Ни тебе разбойничьих засад, ни кровавых стычек с дезертирами из Нильфгаарда. Случись что-то подобное, и Феликс, вероятно, оказался бы вынужден вернуться в Элландер и подобрать себе подходящий эскорт, но обошлось, а потому весь путь он преодолел в обществе оруженосца и близкого друга-солдата, что просто не пожелал отпускать господина в такую даль совсем без охраны. Граф, правда, возражал, однако, друзья на то и друзья, чтобы поступать не так, как их просят, но по уму и совести.
В двадцатых числах июня темерцы въехали в Оксенфурт. Милорадович, что не был здесь с детских лет, с интересом огляделся, отмечая приятные перемены, однако, довольно скоро отвлекся и, пришпорив коня, поспешил вниз по широкой мощеной улице. Там, недалеко от базара, стоял дом его тетки – родной сестры матери – и ее супруга, зажиточного и знатного господина, состоявшего в некой должности при главе города. В какой точно, Феликс сказать не мог, но точно знал, что человек этот отличался скверным нравом и гостей не слишком-то жаловал. Такова же была и тетушка, однако, ее всегда воодушевляли щедрые подарки, душевные письма и комплименты. «Тем более, я теперь граф. Думаю, проблем не возникнет. Особенно, если Вы не узнаете, с какой целью я проделал столь долгий путь. Верьте лучше, будто бы я решил поискать здесь невесту». Сердце с тоской защемило, и мужчина спешился, передавая коня верному оруженосцу.
- Устрой в конюшнях, - распорядился он, - а после возвращайся вот в этот дом. Я предупрежу о твоем приходе и договорюсь об устройстве. Милош, ступай в трактир и сними там две комнаты. Вот деньги. Я после все объясню.
Солдат, на деле бывший старше Феликса всего-то на пару лет, почтительно кивнул и смешался с толпой, предпочтя не привлекать к себе лишнего внимания. Его, конечно, так и подмывало спросить, как скоро ждать господина и его пассию, но мысли так и остались мыслями, не превратившись в слова. Граф же отвернулся, глубоко вдохнул и уверенно постучал в дверь, через пару мгновений столкнувшись с распорядителем особняка.
- Господа дома? – вежливо, но не без холодка поинтересовался он. Слуга кивнул, - Тогда изволь проводить в гостиную и передай, что граф Милорадович желает их видеть.
26 июня 1268 года
Так прошел день, вечер, а за ним и еще один день. Общение с тетушкой затянулось, и освободиться от назойливого внимания мужчина смог лишь к вечеру двадцать шестого числа, когда родственники отправились на прием к одной влиятельной госпоже. К счастью для Феликса, он не был обязан на нем присутствовать, а потому граф остался в особняке, сославшись на усталость, жару и желание пройтись по городу. Тетушка, правда, и тут постаралась навязать свою помощь, но от нее Милорадович сумел отбиться и к местному госпиталю отправился в одиночестве.
Все время, что заняла «прогулка», он воображал, как увидит Шани, и как обрушит на нее поток негодования, смешанный с обидой и неприятием, однако, стоило девушке выскользнуть из дверей госпиталя, утратил дар речи и радостно просиял. Все, что произошло там, в Элландере, стало совершенно неважно. Утратила свою значимость нелепая записка, стерся из памяти подло-глупый побег, как-то сами собой отыскались поводы и причины. Глядя на медичку, Феликс уже не мог злиться, и все, что осталось с ним – это влюбленность, давно уже переродившаяся в истинную любовь. Прошло несколько месяцев, но граф думал, будто они расстались только вчера, и что расстояние, преграды и время попросту не существовали.
Выйдя из тени раскидистого дерева, стоящего недалеко от входа в госпиталь, Милорадович смело шагнул навстречу медичке и, поймав ее взгляд, замер, не зная, броситься ли навстречу или остаться на месте, позволяя девушке решить все самой. «Ты ведь сбежала… Исчезла из моей жизни, а значит я… В Бездну! В Бездну эту порядочность и эти условности света!» Сделав еще один шаг, Феликс заключил возлюбленную в объятия, целуя невесомые рыжие пряди, высокий лоб и висок.
- Шани… Я так по тебе скучал.
[nick]Феликс[/nick][status]смерть-это только начало[/status][icon]https://i.imgur.com/5tlNjay.jpg[/icon][raceah]Раса: человек/призрак[/raceah][ageah]Возраст: на момент смерти 25 лет[/ageah][actah]Деятельность: граф Элландера/мертвый защитник замка[/actah][fnameah]Феликс-Эстебан Милорадович[/fnameah]

Отредактировано Эрика (22.05.20 14:08)