Нож был на месте. Он аккуратным плавным движением завел руку за спину и держался ею за эфес длинного кинжала, готовый выхватить в любое мгновение и кинуться на незнаком...ку?
   Рэйнольд нахмурился. Сегодняшний день явно не предвещал ничего плохого, и уж тем более обещал быть абсолютно безмятежным. Южанин закончил один заказ, где ему пришлось побегать по канализационному коллектору, пребывая в бегах, выбрался живым, распрощался с заказчиком и намеревался отоспаться, но предварительно оставить свое оружие в комнате.
Разило от него знатно, и он был уверен, что эта аккуратная — да, он уже был уверен, что это она — незнакомка чуяла зловонное дыхание очистительных водостоков Новиграда, стоящих у нее за спиной. В его номере.
   Когда же она успела сюда попасть? И — главный вопрос — как? Рэйнольд принялся вспоминать: темные улицы вечереющего города; он выбрался из люка, шел по городу, петляя в переулках и скрываясь от глаз стражи, в сердцах надеясь, что его не учуют за версту. Хотя, от самих стражей порядка порой несло так, что любая канализационная крыса была букетом свежих ромашек их фоне.
   Рэйнольд неспешно добирался до своей таверны, где он остановился пару дней назад. На горизонте клубились тучи, медленно и лениво тянувшиеся к громадному городу под названием Новиград, где жила почти вся элита Северных Королевств. Сине-белые вспышки рассекли горизонт и тут же застегнулись молнией обратно, оставляя серо-черные клубы плыть дальше. Южанин помнил, что он ухмыльнулся, вдыхая доносящийся до него запах озона и чуть не блеванул, когда со свежим потоком он ощутил собственный душман.
    Когда он зашел в таверну, знакомые морды из низших слоев общества, промышлявшие мелкими кражами и щипательством поприветствовали его, подняв деревянные кружки, наполненные брагой. Рэйнольд скинул капюшон и постоял на нижней деревянной ступени, ведущей к спальнику, улыбнулся и отказал знакомым в предложении выпить.
   - Боюсь, что ваше пиво пойдет обратно, если я подойду поближе, - сказал он, и расхохотался, после чего крутанулся на пятках и грохоча походными сапогами, чей звук утопал в шуме таверны, поднялся. Третья дверь справа, скрип и он уже внутри. Усталость давила на его веки и внимательность, он даже не заметил каштаново-рыжий отлив, что мелькнул в зоне его периферического зрения, когда разворачивался, чтобы затворить за собой дверь.
   Нож был на месте.
   Она была хороша собой: лебединая шея, даже под походным плащом, сидящая к нему спиной, ловкий мужской глаз мог определить, что фигура у незнакомки очень даже привлекательная. Волосы — огонь, оцепленный неширокой лентой. Почему-то южанин подумал, что цвет волос, должно быть, отражал характер хозяйки.
   Глухой звук аккуратного шага, половица скрипнула под ногой авантюриста, который по дуге попытался сдвинуться с места, чтобы увидеть лицо незваного гостя. От мужского интереса, и чувства самосохранения одновременно.
   - Мне кажется, что я не заказывал себе девушку на этот вечер. Да и в моем нынешнем состоянии даже самая отъявленная шлюха не стала бы спать со мной, не являясь любительницей чего-то отвратительно-извращенного. А судя по твоему наряду — ты ни та, ни другая, - его голос был абсолютно спокойным, скорее даже располагающим к себе. Издержки профессии иногда никуда не деваются.
    Рэй ощутил, что во рту у него немного пересохло. - Смею предположить, что тебе что-то нужно, - он добродушно хмыкнул, присаживаясь на кровать, не обращая внимания на то, что плащ пачкал свежее постельное. - Вот только что?

Отредактировано Рэйнольд вар Хейм (23.01.20 01:58)

«Красивая, - подумал нильфгаардец, когда она повернулась к нему. - Очень».
   Незнакомка говорила спешно, одаривая Рэйнольда улыбкой, слегка холодной, сдержанной и, скорее, официальной, чем от души. Он — молчал. Деловой подход вызывал в нем интерес, даже не глядя на то, что он только-только замел следы и вернулся с задания, будучи едва не пойманным за задницу.
   Ловкими движениями вечерняя гостья нанесла на обугленный пергамент план, как добраться к ее месту бывшего жительства.
   «Порт, мост, ворота». - Он глухо угукнул, скорее себе, нежели женщине, кивая головой. Из ее кармана выглянул железный ключик самой обыкновенной формы, тускло сверкнувший в приглушенном свете комнаты и отбрасывая блики сверкающих за окном молний. Стоя почти вплотную южанин ощущал, как от нее приятно пахнет, но толком не мог определить чем, по известным причинам.
Забрав ключ, Рэйнольд сунул его в карман штанов, отмечая, что по хорошему счету, следовало бы его спрятать и отстирать вещи. Благо запасной комплект одежды у него был, а кожаная кираса мирно покоилась под кроватью вместе с арбалетом и кистенем — подарком одного северянина, которые не особо-то подарком и были, а скорее полезным наставлением.
   - Договорились, - бросил он, когда она указала место встречи. Большее его не интересовало, а та сумма, которую озвучила незнакомка была даже слегка завышенной за такую задачку. Кошель небрежно улетел на кровать, даже не удосужившись быть пересчитанным и рассмотренным.
   - Всегда со мной, - отозвался он, когда женщина остановилась в дверях. - И, пожалуйста, просто Рэй.
   Вода была горячей, точно ее только-только нагрели на костре в огромном чане и притащили в ведрах. Возможно, что так оно и было, ведь за звонкую монету трактирщик и сам будет готов броситься тебе стирать портки, если как следует насыпать ему этой самой монеты в карман. Никого помогать он не нанимал — это уже лишние расходы, а вот отстирать его белье, да чтобы высохло к утру, это да, на это южанин раскошелился.
   Зачерпывая ковшом из чистой бадьи рядом воду, Рэйнольд лил ее на голову и напевал:
 
«И я восклицаю о да,
Трогай мой удъ вода!»

   Каштановые волосы прядями липли к смугловатому лицу, и мужчине приходилось их зачесывать назад, чтобы хоть что-то видеть перед собой в поисках неочищенных участков тела. Рэйнольд любил баниться. Святой Лебеда, да кто не любил, когда неделю обитаешь в пыли и листьях, да матрасах, набитыми клопами, а потом тебе предлагают искупаться, и не в холодной реке, а в полноценной бадье с какими-то там маслами, которые почти не чувствуешь, но все равно, да ощутить себя человеком. Все любят.
Отеревшись серым полотенцем, южанин, шлепая босиком, добрался до своей комнаты и вытащил из-под кровати сундук с вещами и вытащил запасной комплект, который Рэйнольд берег, как зеницу ока: чистый, новый, без единого штопанного участка, даже накрахмаленный после последнего использования.  Южанин ухмыльнулся, расправляя льняную рубаху  и накидывая ее на чистое тело — теперь от него не будет нести, как от сточной канавы! - и он, очень вероятно, сможет подбить клинья к этой красавице. Темно-коричневые плотные штаны тоже были впрок Хейму, который подпоясал их тесьмой и спрятал вовнутрь. Следом показался плащ, кистень и арбалет. Если вылазка предполагалась ночная и без особого привлечения внимания, то этот набор был как никуда лучше.
   Рэй накинул темляк на запястье, перетянул тесемкой правый рукав, чтобы шар не вываливался, а когда возникнет потребность, он ловко ее скинет, выпуская грозное оружие в ход. А вот длинный кинжал с ножнами он положил обратно в свой схрон, прикрывая его запасными портками поверх. Арбалет марки «Габриэль» легко цеплялся на пояс в районе поясницы и был в быстрой доступности, если возникнет необходиомость. Грозное оружие, как сказал тогда его напарник, при отстреле отребья в переулках. И был прав.
Накинув плащ, Рэйнольд двинулся через второй выход корчмы, к которому был доступ только людям, типа Хейма с разрешения самого владельца таверны. Ночной воздух был свеж, влажен и полон озона, - дышалось полной грудью, ведь стоявшая пыль осела и больше не досаждала наемнику. Он четко следовал плану, который запомнил, пока мылся и повторял про себя, бумажку — предусмотрительно спалил в камине.
   Банк Вивальди. Жемчужина Новиграда, в которой хранились чуть ли не все сбережения местных жителей и их драгоценности. Рэйнольд задумался: почему возле банка? Многолюдно? Так нет же, полночь. Местная стража?  Зачем она ей?
Ответ не пришел в его голову, но зато он сам пришел туда, куда ему было нужно. Хейм вытянул ключ из кармана, воровато оглядываясь по сторонам, после чего открыл замок, который несколько минут ржаво скрипел и не поддавался. Рэйнольд выругался сквозь зубы, пару раз дернул за ручку, то поднимая осевшую дверь на петлях, то вдавливая ее в раме внутрь, пытаясь поймать момент, чтобы язычок секрета беспрепятственно прошел назад, не затирая. Возможно, его просто давно не смазывали.
Улица была пустынной, и только луна, выглядывавшая из-за темных туч была свидетельницей его действий. Дверь открылась, неприлично громко скрипнув в ночной тиши. Рэйнольд вошел в помещение, тихо ступая по деревянному полу, наблюдая за устроенным погромом внутри: шкафы перевернуты, повсюду битое стекло, что болезненно хрустело под кожаной подошвой, балюстрада подле лестницы сломана, точно ее нарочно изуродовали, намереваясь предупредить жителя этого места, проучить его и показать свое могущество.
   Южанин хмыкнул. Он слышал, как его дыхание чуть ли не эхом разносилось в помещении, тем не менее он пошел собирать все то, о чем его просили. И он нашел, окромя какого-то там кристалла. А еще он нашел на подоконнике красивый цветок, который в лунном свете казался сосредоточением магической силы и притягательности. Вар Хейм не мог отвести от него взгляда, и, полный решительности, взял его, размышляя о его важности для неизвестной — как он начал догадываться, глядя на книги — чародейки. Подобные корешки и названия он видел в доме Филиппы, когда был пойман с поличным и неприличным одновременно и находился там еще некоторое время.
   Крутанувшись на пятках, вор отдавал себе отчет, что больше ему нечего здесь делать, - он вышел, закрыв за собой дверь.
   Небо заметно очищалось, мириады звезд выскакивали наружу и приветственно подмигивали мужчине, что уверенным шагом шел по улочкам Новиграда. Правая рука его держала красивый бутон, а левая пряталась под плащом, придерживая заказанное содержимое.
   Задержавшись совершенно ненадолго, южанин почему-то был уверен, что она дождется. И дождалась. Авантюрист приметил ее издали и спрятал правую руку за спиной, тихо передвигаясь и заходя со спины. Когда он был уже достаточно близко, мужчина откашлялся, держа бутон перед собой.
   - Мне кажется, это тоже принадлежит тебе, - улыбка озарила его лицо, становясь такой же притягательной в ночном свету, как и все остальное, о чем мы думаем и видим в полночь. Страхи — ужаснее, приятности — великолепнее. - Кристалла там нет. Охотники разнесли твой дом в щепки, - он глянул в ее глаза, наблюдая за ее реакцией. Ее голубые глаза были, как два океана, в которых южанин начинал тонуть с того момента, как столкнулся лицом к лицу. До него спешно доходила мысль, что не бывает столь красивых женщин среди обычных людей. Он сталкивался с чародейками, и все они были, словно созданы, как образец на который нужно всем ровняться в плане внешнего вида. Богини во плоти без единого изъяна. «Чародейка, как пить дать», - пронеслось у него в голове. Он сказал:
   - Приношу свои соболезнования, госпожа, - делая акцент на последнем слове, соблюдая субординацию и делая короткий поклон.

Отредактировано Рэйнольд вар Хейм (23.01.20 16:56)

Одного имени достаточно, чтобы вызвать неприятные воспоминания перед глазами, которые шустрой кавалькадой проносятся и исчезают за песками времени, что мерно присыпают память слой за слоем. Геральт. Он помнил его. Точно так же ярко, как Брэена, с которым столкнулся, шатался по миру и виделся от случая к случаю. Такая же неприятная рожа, укрытая шрамами, белые волосы, что твое молоко и глаза с кошачьмими зрачками. Ведьмак, одно слово. Мурашки пробежали по коже нильфгаардца, но лицо он сохранил непроницаемым, наблюдая, как голубоглазая девушка смотрит на цветок и не сводит с него очей, предаваясь воспоминаниям. Казалось, точно время вокруг них застыло, а пространство на мгновение наэлектризовалось, так сильно ее переполняли эмоции.
Рэйнольд не стал спрашивать откуда она знает это человека. Пока не стал. Не время.
   - Очень трогательное название, - искренне ответил южанин, аккуратно подхватывая девушку под локоть, заприметив, как стража все чаще обращает на них внимание. И в это же мгновение рыжеволосая точно передала его мысли, выразив их короткой фразой.
   - Эгоизм, - продолжал он, двигаясь нарочито неспешным шагом, ведя девушку под руку и активно жестикулируя второй, - есть ни что иное, как средство защиты. Я не осуждаю вас, госпожа, - его голос гудел низко, чтобы только его спутница могла его слышать, а сам мужчина глядел украдкой по сторонам, наблюдая, как обыкновенная стража мерно теряет к ним интерес. На их счастье охотников на колдуний пока не было видно на ночном горизонте. - К тому же, это моя работа, - он мягко улыбнулся, искоса глянув на девушку. - Вы не сказали как к вам обращаться, могу ли я знать? А то все госпожа да госпожа. И, да, пожалуй, мы можем вернуться туда и поискать вместе, но, боюсь, что там мы ничего не найдем, я довольно пристально и дотошно все просмотрел — никаких кристаллов, лишь горы битого стекла, щепки, вырванные страницы, и пара бутылок из-под темерской ржаной. Не знал, что чародейки любят водку, - он глухо и добродушно хохотнул, пока они шли по ночным улицам, натыкаясь на такие же парочки, чаще молодые и стеснительные, зажимающиеся по сумрачным углам глухим переулком или мирно шествующих навстречу, но явственно связанных чем-то общим на уровне чувств, нежели простыми деловыми отношениями, подкрепленными мешочком с золотом.

Роди обладал ушами, которые слышали очень многое: кто вставил мельниковой дочке впервые и сделал из нее распутную шлюху на всю округу, кто придушил собственного мужа, хозяина мануфактуры, дабы властвовать ею самостоятельно, кто подкупил начальника охраны, чтобы спокойно протащить по улице контрабанду в нужном участке Новиграда, и кто-кто в теремочке живет, скрываясь от ненужных глаз. 
   Мало кто обращался к Роди за помощью и информацией, поскольку требовал он много, а рассказывал мало, пускай и достоверно. И если раньше к нему хоть и был какой-то поток клиентов, жадных до информации, то чуть постарев, Роди — одно из великих ушей Новиграда — стал много выпивать, и путать грешное с праведным; воспаленный алкоголем мозг принялся подменять настоящие воспоминания — ложными, выдуманными в плену белой горячки. Ему стали ставить в пример пальчика из той самой сказки о волках, но Роди не остановился, посылая всех туда, откуда они вышли на этот свет. Клиенты закончились. Потребность в еде — нет.
Мародерство покинутых домой, мелкие грабежи и паперть — стали его новыми друзьями. Как и небольшой сброд таких же выпивох, как и он, у которых он стал мозговым центром и связью между миром алкогольной комы и здравым, где можно было достать денег хотя бы на бутылку одной из самых дешевых водок.
   - Э-э-э, слыш Родко, так а шо енто мы нашли-та, а? Бр-рыльянт? - Его пособник пошатывался, придерживаясь за стену, ощущая, как земля и небо попеременно меняются местами.
   - А хуй его, - отмахнулся Роди, будучи довольно трезвым, и разглядывая их новый улов, за который стопроцентно можно было бы выручить неплохую деньгу. - Отнесем Томашу, а он уже определит куда сие добро девать. Чай точно не на свет Божий, а по черному рынку придется отпускать.
   Они вошли днем, когда улицы города жили своим чередом, и никому не было дела до нескольких пьяниц, которые, пошатываясь, зашли в переулок, - не нужно было гадать за какой целью. Но все, кто так думали — ошибались. Роди и Яким выдавили оконную раму самодельными ломиками и проникли в дом, в котором уже царил беспорядок; надежда что-то выручить падала с каждым мгновением. Выругавшись и сплюнув сквозь зубы, Роди и Яким принялись шарить, и, о Святой Лебеда, они нашли камень, что блестел в солнечных лучах, точно драгоценный. Наверное, думал Роди, он таким и был.
   И сейчас, стоя в переулке, куда сама луна стыдливо заглядывала, боясь подслушать непристойные разговоры, лишь краешком озаряя происходящее, этот кристалл играл пестрыми красками, переливаясь всей возможной палитрой цветов радуги.
Недобрые ощущения возникли у Рэйнольда, когда его спутница отделилась и предложила подождать его в стороне, пока она будет разговаривать с пьяницами, ой недобрые. Неужели она считала, что у нее, дамы с высокопарным слогом, телом, что дышит свежестью и молодостью, источая богоподобную красоту, получится снизойти до уровня забулдыг?
   Южанин сомневался. Двигаясь медленно следом, Рэйнольд сцепил руки за спиной, попутно ловкими движениями развязывая тесьму на правом рукаве, давая возможность шару опуститься в его ладонь.
   - Добрый вечер, уважаемый господа, - сказала она. Рэй сцепил зубы так, что аж заскрежетало. «Господа». Господа, оторванные от своего дела, вчетвером перевели взгляд на ни то женщину, ни то девушку, которая стояла напротив них, озаряемая белым святом.
   Чистое небо было свидетелем той неуклюжей ночи, которая не предвещала ничего плохого, и оно висело над ними, глядя за отнюдь не немой сценой.
   Родко осмотрел себя и своих товарищей.
   - Где вы тут господов увидели, милсдарыня? - он выпрямился во весь рост, от чего Рэйнольд невольно сглотнул. Будучи не высоким человеком, он ощутил, что этот алкаш не был исполином, но человека с таким ростом нужно еще поискать, да и то — днем с огнем не сыщешь. А посреди ночи — глянь — нашелся.
   - Заплатить? - осведомился он, глядя на женщину в капюшоне свысока. Родко хмыкнул, бросая быстрый взгляд на Рэйнольда, который стоял за ее спиной, упершись плечом в каменный угол здания. И нильф это заметил, покрепче сжав шар. - Боюсь, что мы, как это грицца, не найдем общего канцентруса на почве ентого вопроса, - переваливаясь с ноги на ногу полупьяной походкой, он близился к чаровнице, нависая над ней, точно огромный грайвер над умирающим. - Хотя, - его безобразное лицо, укрытое многодневной щетиной и сеткой морщин исказилось в отвратительно-похотливой гримасе: желтые зубы — вывернутые из земли пни — оскалились, красуясь перед всем голым светом. - Если милсдарыня ОЧЕНЬ хочет получит эту побрякушку, то три сотни крон, и одна ночь с нами может решить этот вопрос.
   Рэйнольд не был героем. Рэйнольд всегда смотрел на подобное сквозь пальцы, считая, что каждый выживает, как может. Южанин не обладал глухим чувством справедливости, иначе он бы не являлся тем, кем является на этот день. Но чувство злобы зародилось где-то внутри него, вспыхнув так внезапно, как вспыхивает случайный пожар посреди леса. И именно это его и чуть не погубило. Он оттолкнулся от здания, полный решимости, почти вровень глядя на Родко. Осознание, что звезды пляшут перед его глазами, перекрывая лик алкаша, а все вокруг — сплошной звон, да верещащая боль в затылке доходило очень долго, словно все пространство вокруг стало кисельной гущей.
   Виктор ему говорил: «первое правило: всегда контролируй ситуацию вокруг, если хочешь жить». Несомненно, Рэй хотел жить, но что-то пошло не так. Теплая и липкая струя стекла по его шее. Южанин резко выпрямился, не давая себе рухнуть лицом вниз, словно мешку с дерьмом, после чего крутанулся на месте, используя инерцию падения, выпуская шар кистеня из руки. Центробежная сила пошла, как надо, и один из соратников Родко, подкравшийся сзади с дубиной, заметить не успел, как литой железный шар, невидимый и шустрый, словно летучая мышь, впился в его висок, проломив череп. Он рухнул.
Заканчивая маневр, Рэйнольд второй рукой откинул плащ, доставая свой арбалет, стараясь уловить каждое движение неприятеля, что начали резко и крайне несуразно двигаться, все еще не пришедшие в состояние полной нормы после нескольких литров темерской.
   - Назад, - хрипло сказал он, обращаясь к женщине, отгораживая ее своей спиной.  Тетива звякнула в ночной тиши, которую разрывали звуки возникшей возни на задних дворах Новиграда. Последующий хруст и бульканье были тихими на общем фоне, но явно свидетельствовали о том, что болт угодил куда надо.
   Тень взметнулась вверх, Рэйноль автоматически поднял руку и сделал шаг назад, стараясь уйти от удара, но все еще оглушенный после добротного удара дубиной, он опоздал лишь на мгновение. Еще одна крепкая дубина опустилась прямо на его руку, что загораживала голову, с глухим «гуп». Рэй сдержал себя, чтобы не выкрикнуть. Он бросил арбалет, который держал в правой руке, пнул Родко в пах и, описав восьмерку кистенем в воздухе, пока тот пятился, попытался опустить его в голову, но немного промахнулся, съездив им по переносице.
   Опять хруст и падающее тело. Кристалл сверкнул в лунном свете, отливая алым, выпадая из руки информатора, который резко схватился за свой нос, стараясь перекрыть бесконечные потоки кровавой юшки, хлынувшие из него. Двое оставшихся подельников застыли в оцепенении, наблюдая за происходящим, не решаясь вступиться за своих.
Южанин схватил кристалл, переложил его в руку в левую руку, что невозможно ныла и создавал впечатление околоплети в районе предплечья, подобрал арбалет и, схватив магику за плечо, потянул за собой, - прочь из грязных переулков, которые пополнились еще двумя трупами этой ночью.
   Они шли спешно, то и дело оглядываясь по сторонам, ожидая преследования. По крайней мере так делал Рэй. Его чувства, сдобренные огромной порцией адреналина обострились, а мысли омрачились, притрушенные специями из паранойи. Тени опять шевелились и смотрели на него, тянули свои костлявые руки из тьмы по брусчатке — к нему.
   - Не сейчас, - глухо он рыкнул сам себе, - отгоняя прочь наваждение. - Явно не сейчас, - он затянул в следующий переулок магику за собой, после чего сунул кристалл в ее нежную и небольшую ручку, а следом и арбалет.
   - Госпожа, прошу, - от развернулся спиной, откинув плащ, - приторочьте его на крепление в области поясницы, моя рука, гхм… не совсем сейчас в рабочем состоянии. Не сочтите за… наглость, - сказал он, придерживая материю плаща здоровой рукой, томясь в ожидании.
   Кровь шла и не собиралась пока что останавливаться, стекая алым тягучим ручьем с затылка — вниз по шее, разукрашивая его новую льняную рубаху в бордовые тона, которые в последствии станут грязно-коричневыми. И как он надеялся, что он сможет купить себе еще одну такую же, а не останется навсегда в этой, медленно остывая и коченея, как домашняя колбаса на морозе.
   «Первое правило, Рэйнольд: всегда контролируй ситуацию вокруг себя, - донеслось до него справа из темноты переулка. Южанин повернулся, и увидел призрачно-серую голову своего приемного отца, который осуждающе смотрел на него. - Шалопай бестолковый».

Отредактировано Рэйнольд вар Хейм (25.01.20 01:35)

Темнота, мрак, боль, страх и ужас. Отчаяние и жар. Озноб и бездонный колодец, в который Рэйнольд падал, ожидая последнего столкновения, но этого не происходило. И в этом бездонном колодце он видел их: убитых, раненных, брошенных, с которыми его судьба столкнулась, лишив их дальнейшего шанса на жизнь.
   Либо пан, либо пропал. И Рэйнольд выбирал «пана».
   Руки. Они тянулись к нему. Облезлые, с кусками обвисшей плоти, склизкой от гниения, хватали за волосы и тянули. Хватали за горло и душили. Пальцы, зловонно смердящие, впивались в его глаза и давали, хватали за ноздри, стараясь вырвать нос. Он всех их знал. И все они хотели достать его, разорвать на части за то, что он сделал с ними.
   Он лежал на кровати и его бил озноб, мышцы сокращались, точно у больного эпилепсией, только в чуть более легкой форме.
Руки. Чужие руки. Живые руки трогали его, но наваждение, окутавшее сознание не давало понять и осознать чьи они и чего хотят. Он пытался отмахнуться от них, не дать себя в обиду, но тело не слушалось, и эти нежные руки поднимали его голову и чем-то поили, прикасались чем-то холодным ко лбу, остужая пылкий характер южанина.
   Рэй приходил в себя, и видел пустую комнату, после чего мгновенно отключался, где его что-то терзало, заставляя ворочаться и содрогаться. Сколько это длилось — он не мог ответить. По ощущения — целую вечность. Де-факто, знала только Трисс Меригольд, которая следила за ним.
   И в какой-то момент стало легко. Он упал на самое дно, но не тяжелым окончательным ударом, а словно в огромную перину, которая приняла его своей мягкостью, окутала и согрела, давая уставшему телу долгожданный отдых. Тьма отступала, и вокруг становилось светло, бесконечно светло и тепло. Он закрыл глаза, находясь внутри своего терзаемого сознания. Рэйнольд не любил убивать. С шестьдесят девятого года он прекратил позиционировать себя, как головорез, только как полноценный наемник на охрану, воровство, информация.  Убить просто за деньги — невозможно для психики. С каждым таким убийством он ощущал, как что-то внутри надтрескивается и однажды, не выдержав, лопнет, прекращая в нем жизнь человеческого начала.
   Убить ради самозащиты — легче, но все еще трудно. Такая позиция хранила в нем очаг жизни, объясняла, что это необходимые меры, и как-то облегчала такую участь.
   Рэйнольд вар Хейм заснул спокойным сном, дыша полной грудью, и горячка, которую пороло его сознание, стала сходить на нет.
Давно наступило утро. Солнце уже медленно, как краснолюд, живущий в горах, карабкалось на вершину, обозначая полдень. Нильфгаардец приоткрыл глаза лишь на малую долю, осматривая комнату еще раз и пытаясь осознать — где же он. Она была рядом.
   Сидела на краю кровати, словно находясь в полудреме.
   Лицо слегка уставшее и, скорее, человеческое, выражающее истинные эмоции: испуг, надежду и что-то иное.
   Рэйнольд открыл глаза и откашлялся, привлекая к себе внимание, после чего поманил свою заказчицу к себе рукой. Он хотел сказать ей спасибо. Красивая, ни то девушка, ни то женщина — он так и не мог точно определить ее возраст — подалась вперед, как можно ближе, чтобы услышать то, что хочет сказать этот смугловатый молодой мужчина, постоявший за ее честь лишь из соображений «это моя работа».
   Она оказалась достаточно близко, чтобы он довольно проворно мог приподняться на локтях и поцеловать ее: нежно, аккуратно и ненавязчиво, после чего рухнуть на кровать, улыбаясь. Искренне, плутовато, довольно.
   - Спасибо, - глухо сказал он от чистого сердце, ощущая, как пересохшая гортань пищит от возмущения, что ее не смочили чем-нибудь покрепче. - Не каждый поможет истекающему кровью вору, - опять улыбка, исходящая скорее не от губ, обнаживших зубы, а от глаз, которую так тяжело подделать.

- Столь очаровательное имя у не менее очаровательной женщины, - бросил мужчина ей в след, когда магика уже скрывалась углом. - Почему я не удивлен?
   Мужчина почесал то место, где у него была татуировка в виде осьминога на шее и заложил руки за голову, от чего непроизвольно зашипел, когда ладони коснулись затылка.  В голове заломило от глупого движения, точно кто-то приложил зубило к макушке и со всем силы ударил по нему молотом. Рэйнольд глухо выругался, но с кровати не встал. Ему предложили отлежаться — куда спешить?
А спешить-то куда — было. За простой и неуплату корчмарь мог запросто войти в его комнату и начать вытягивать все, что стоит и прикорманить то, что плохо лежит. Собрав всю волю в кулак, мужчина опустил босые ноги на пол, после чего обулся и, следуя указаниям госпожи Меригольд, добрался до своих отстиранных вещей. Изумительно, однако рубаха, которую он так любил, была почти, что новая. Пятен крови не было и в помине, пахла свежестью и была еще самую малость сыровата. Разгоряченное жаром тело с удовольствием приняло слегка влажную ткань, которая охладила мужчину. Он удовлетворенно выдохнул, после чего накинул плащ, подобрал свое обмундирование, лежащее рядом на сундуке, закрепил его и добрался до девушки, которая занималась своими делами, явно озадаченная и малость смущенная по сей момент от нескромных действий южанина.
   Он постучал костяшками пальцев по дверному косяку и начал говорить в этот раз не дожидаясь ее ответа.
   - Я благодарю вас за заботу, госпожа Меригольд и за оказанную помощь, но мне нужно идти. Долг зовет, - он расправил плащ, глядя на рыжеволосую чародейку, тепло улыбаясь ей. - Если что, то вы знаете, как со мной связаться и где меня найти. Какое-то время я буду еще в Новиграде, нужно закончить некоторые дела.  А дальше, - он развел руками, показывая, что не имеет ни малейшего представления о будущем. - Как кости лягут. Но что-то мне подсказывает, что при необходимости маги и из-под земли достанут того, кто им нужен, - южанин невольно рассмеялся и тут же скривился; затылок все еще ломило. Он неспешно крутанулся на пятках и собрался уходить, но остановился, нахмурив брови.
   «Геральт из Ривии».
Мысль небрежно была отброшена в сторону, нечего портить ни себе настроения воспоминаниями о дурных приключениях, ни другому человеку. Кто старое помянет — тому глаз долой.
   - Я рассчитываю, что наше сотрудничество возымеет успех, госпожа Меригольд. Если что, то можете рассчитывать на меня, и… не бойтесь, что я вас выдам. Мне мое имя дороже, чем подачи со стороны охотников, - стоя к ней спиной, он кивнул, сдобрив этот знак словосочетанием «до встречи», после чего вышел на улицу и направился к тому месту, откуда началось это короткое приключение.
Рэйнольд сунул руки в карманы и насвистывал мотив какой-то известной и крайне пошлой моряцкой песенки, которую услышал в таверне возле порта. Когда? Да бес его знает, может она вообще ему почудилась после добротного удара по голове. Рука все еще ныла, но, видать, магика ее чем-то намазала да подлечила — перелома не было. Южанин достал ее из кармана и покрутил, ощущая, как мышцы играют, напрягаются и слаженно работают, да только глухо пульсируют при каждом движении.
   Он тяжело выдохнул. Придется отложить то громкое дело, которое он замышлял, пока окончательно не придет в норму. А он придет, а как же.
   Тепло и вкус губ чародейки все еще слегка ощущались на его тонких и дерзких губах, которые при воспоминании об этом вздергивались в плутоватой ухмылке, обнажая ровный ряд зубов цвета слоновой кости. Не каждый смертный мог похвастаться своим достижением, думал Рэйнольд, глядя перед собой и перемещаясь по улицам Новиграда в полуденный час, уверенно лавируя между толпами местных жителей, что спешили по своим делам.
   Приключение закончилось, такое короткое, но такое насыщенное, а сколько их еще впереди — никто не знает, да и думать об этом не хотелось. Единственное, что беспокоила сейчас нильфгаардца, так это получил ли Имре его сообщение? Вот он и узнает через пару дней, а пока — заслуженный отдых.