Aen Hanse. Мир ведьмака |
|
|
Приветствуем вас на ролевой игре "Aen Hanse. Мир ведьмака"!
Рейтинг игры 18+ Осень 1272. У Хиппиры развернулось одно из самых масштабных сражений Третьей Северной войны. Несмотря на то, что обе стороны не собирались уступать, главнокомандующие обеих армий приняли решение трубить отступление и сесть за стол переговоров, итогом которых стало объявленное перемирие. Вспышка болезни сделала военные действия невозможными. Нильфгаарду и Северным Королевствам пришлось срочно отводить войска. Не сразу, но короли пришли к соглашению по поводу деления территорий.
Поддержите нас на ТОПах! Будем рады увидеть ваши отзывы.
Наша цель — сделать этот проект активным, живым и уютным, чтоб даже через много лет от него оставались приятные воспоминания. Нам нужны вы! Игроки, полные идей, любящие мир "Ведьмака" так же, как и мы. Приходите к нам и оставайтесь с нами! |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Aen Hanse. Мир ведьмака » Эхо минувших дней » [17 июня, 1268] — Над мертвым городом сон
Время: 17 июня 1268 года
Место: Деревня под Вызимой, Темерия
Участники: Майнхард, Януш, Льена
Предисловие: Война закончилась, но ее следы уродливыми рытвинами все еще иссекают север. И голод - не худшее из зол. Были бы руки - спасение найти сможешь. От чумы убежать сложнее.
Отредактировано Льена (03.01.20 15:23)
Война принесла с собой голод, разруху и непокой. Потянулись вереницы беженцев, разгорелись пожарища там, где раньше были урожайные поля да отменные пастбища. Кметы дома свои побросали да попрятались по теплым углам, а, кому пойти было некуда, так и поумирали в своих домах. Отцвели ярмарки, отыграли веселые летние деньки. Не стало работы охотнику. Не стало и платы, а, вместе с тем, и жизни. Зверье-то в лесах, конечно, не вымерло разом, вот только покупать шкурки сделалось некому, и так и болтались они у Радомира в заплечном мешке, ожидая своего часа. От безысходности думал мужчина отправиться в другие страны и поискать места, где не так хорошо война да смерть разгулялась, да до тех краев путь был не близкий, а кому охота тащиться в дорогу дальнюю без отдыха, путной обуви да припасов? Волчья натура волчьей натурой, а идти-то, один ляд, человеку, и ему же свои пожитки тащить нехитрые. «А еще через границу как-то перебираться. И хорошо, если никто не спросит каких-нибудь подорожных или же проходных. А ведь наверняка спросят, и что тогда? Снова пускать в ход кулаки да хваленое красноречие? – Нет. Не те сейчас времена. Да и кому нужен урод в обносках?» Посмотрел Бирон на свои тряпки и башмаки, и так ему сделалось от себя смешно, что какое-то время он попросту хохотал, точно какой юродивый. Впрочем, как впереди крыши домов показались, так и затих.
Странное место было. Тихое. Мертвое. Висело над ним знойное марево, а вокруг ни коров, ни курей, ни коз. И, вроде бы, ничего странного, да вот только волчье чутье упорно о чем-то страшном твердило. Насторожился Зверь, поднялся на лапы, прижал уши и зарычал утробно. Не понравились ему запахи, и мушиные рои, кружащиеся над улицами, пришлись не по сердцу. «Не бывает в таких местах ничего хорошего», - рассудил Радомир, останавливаясь да поправляя мешок, - «не иначе, как ждет меня гора трупов, и чудо, коль все лежачие. Но кровью не пахнет, а пахнет… падалью». Остановился охотник, принюхался, а как уловил смрадный запах, так сразу зафыркал, закашлялся и дальше пошел лишь с поднятым воротом. Тот, конечно, спасал не особо, но все стало легче, чем с открытым-то носом. Впрочем, на первую пару шагов.
Как ближе волколак подобрался, так и пожалел, что не прихватил с собой какого платка или шарфа. Несло знатно и, казалось, из всех домов и щелей. Мертвецы же так и валялись посреди улицы. Изъеденные, изуродованные, исковерканные. Бирон многое на своем веку уже успел повидать, но тут не вытерпел. Сблевал в огород ближайший, перевалившись через плетень, а после вошел в первую избу, что с краю стояла, да так и застыл на пороге. Сидела на стуле баба, глядя пустыми глазницами, а на коленях ее труп младенца лежал, догнивал. Не помня себя, Радомир на улицу выскочил да в следующий дом заглянул. А за ним еще, еще и еще. Где-то встречала его пустота, а где-то покойники, но нигде, во всей деревеньке ни одного живого. «Вот же напасть! Не война, так чума!»
Слыхал охотник об этой хвори. Ему-то она ничем не грозила, а вот деревню взяла и выкосила, отобрав прошлое, настоящее, будущее. Только и остались от нее тела мертвые, и так картина эта полоснула по сердцу, что не придумал Бирон ничего лучше, чем насобирать каких досок на погребальный костер и сжечь всех несчастных, нашедших свою судьбу. «Должен же кто-то это все-таки сделать», - так рассудил, - «а после… После будет видно. Посмотрим, найдется ли здесь для меня награда за последние проводы. Воры-то сюда, поди, постеснялись соваться!»
Осмотрелся Радомир да и шагнул обратно в темноту чужого дома, а, когда вышел на свет с тряпицами да кое-какими досками, приметил, как в противоположном конце деревни мужик какой-то шатается. Что делает? – Непонятно. Зачем явился? – Неведомо. Бирон было принюхался, но куда уж было учуять среди смрада запах собрата? Так и остался оборотень со своими догадками, что, признаться, приятностью не отдавали вовсе. Все мысли, пришедшие в голову, оказались одна паршивее другой, а потому потянулся охотник к луку да насторожился, готовясь держать оборону или, в худшем случае, уносить ноги.
Очередная светлая полоса в жизни Фортрейна продлилась куда меньше первой. За лесом в баронских угодьях присматривал около шестнадцати лет, а в Альдерсберге всего на четыре года удалось задержаться. Но и то хлеб. В этот раз его с обжитого места никто не сгонял, угрожая расправой, - сам ушёл. Армия "чёрных", сметая всё на своём пути, в считанные дни достигла города, в котором служил Майнхард. Войска Севера, вышедшие навстречу, были наголову разбиты - солдат и рыцарей было в два раза меньше, чем нильфов. Но Альдерсберг был спасён, а вот в столице Аэдирна, как оборотень потом слышал, "чёрные" устроили ад. Но Майно больше не мог там оставаться - в бою под стенами города он едва удержался от превращения. Хоть и старался оставаться хладнокровным, но инстинктивное желание перекинуться неумолимо накатывало волнами. Кровь, крики, стоны раненых - от всего, что раздражало звериную сущность, невозможно было отгородиться. Удалось уйти в последний момент, переждать в подлеске, пока зверь успокоится, а потом, пробравшись в дом, где снимал комнатушку, покидать немногочисленные пожитки в сумку и сбежать от войны под покровом ночи. Бывший рыцарь клял потом себя последними словами из-за того, что подверг соратников опасности. Но то было уже почти год назад.
* * *
Майнхард задрал голову, приставляя ладонь козырьком ко лбу, и тяжело выдохнул. Солнце висело в зените, немилосердно опаляя своими лучами всё, до чего только могло дотянуться. Сейчас бы бросить сумку под каким-нибудь раскидистым деревом, да самому растянуться в его тени, пережидая полуденный зной, но на лугу, через который шёл оборотень, как назло не было ни деревца, ни кустарника. Он облизнул пересохшие губы и, нахлобучив обратно сползший на плечи шарф, повязанный на манер капюшона, побрёл дальше. Кажется, впереди маячили крыши домов, и, не дай боги, это будет мираж!
Покоящийся в ножнах меч при каждом шаге стучал по бедру. Правая рука неподвижно лежала в перекинутой через голову перевязи, наскоро сделанной из того же отреза тёмной льняной ткани, что и импровизированный шарф. Широкая, как платок на голову, перевязь обхватывала раненую руку от запястья до локтя, позволяя той довольствоваться хоть каким-то комфортом. Не повезло около полутора месяцев назад столкнуться то ли с дезертирами, то ли чёрт знает с кем - Фортрейн ни слова не понял из нильфгаардской речи. Но отбился, выжил. Правда, чуть руку не потерял, как назло, ведущую правую. Рана была серьёзной и заживала плохо - потеряв возможность охотиться, Майнхард перебивался чем придётся, не брезгуя остатками пиршеств лесных зверей, люди тут ему помощниками практически не были. Один раз даже нагло отогнал простого волка от едва тронутой косули. Положения оборотня это существенно не поправило, но помогло протянуть ещё несколько дней. Окружающий пейзаж был до тошноты однообразен: разруха, сожжённые поля и спаленные избы, висельники, падальщики... Там, где когда-то кипела жизнь, стало убийственно тихо. И при этом Майно всё ещё смел надеяться на лучшее - слышал вести о победе под Бренной и о подписанном мире. После всего, что было, не хотелось вот так бесславно подохнуть.
Вблизи деревенька была даже больше похожа на зыбкий мираж. Отвратительно приторный запах гнили резанул по чувствительному нюху, заставив Майнхарда собрать в ладонь свисающую на грудь полу шарфа и закрыть нижнюю часть лица. После этого волколак решился осмотреть ближайшие к околице дома. Да уж, повезло так повезло. Кажется, здесь не было ни одной живой души, все от чумной хвори погибли. Нет уж, жару он переждёт в другом месте, хоть и едва волочит ноги, наверняка где-то рядом должен быть ручей или речка. А тут он, скорее, от вони сознание потеряет, чем от зноя или голода. Так и ушёл бы, если бы не расслышал среди гула насекомых потрескивание костра. Затем молодого человека приметил, замершего на пороге, и решил к нему направиться, чтобы перекинуться хоть парой слов. На солдата он был не похож, а его положение, кажется, было ещё более бедственным, чем у Майнхарда - тот совсем уж в обносках был, видно, давно война дом отняла.
- Один здесь? - спросил Фортрейн, щурясь от дыма и не отнимая ладони от лица, а сам украдкой рассматривал встречного. Красноречиво остановился взглядом на сжимаемом в руках охотничьем луке. Вроде не бандит - бандиты хватают, что не приколочено, и бегом бегут из таких деревень, а не костры погребальные жгут. А в том, что такой же пришлый, не было сомнений - был бы последним из выживших, костры бы уже давно отгорели.
[raceah]Раса: волколак[/raceah][ageah]Возраст: 51 год[/ageah][actah]Деятельность: бродяга[/actah]
Отредактировано Майнхард (04.01.20 18:41)
Поначалу волчица бежала. Быстро, будто с ветром посоревноваться пыталась. Не боялась на какого кмета наткнуться, который, при виде зверя огромного, тут же штаны перепачкает и шум поднимет. Даже за версту она чуяла...
Запах гнили и смерти. Знакомый. Резкий. Отвратительный. Заставляющий пасть наполняться солоноватой слюной - то ли от голода, то ли от тошноты. Прозрачная жидкость стекала по клыкам вниз, падала вниз, на землю, едва заметной прерывистой и неровной дорожкой отмечая путь. Выжженное пепелище, высохшее под летним солнцем, не хранило следов лап.
Деревню Льена давно приметила, но на шаг перешла лишь после того, как неясные силуэты превратились в приземистые деревянные избы. Одну заборчик неровный окружал, защищая комья темной земли, на которой ничего не росло. Остальные голыми стояли, беззащитными. Обычно в селениях, даже в то время, когда большинство жителей на полях трудились, жизнь кипеть продолжала. Козы бродили, куры. Детвора по улицам носилась - кто с поручениями разными, кто от безделья обычного. И пахло... потом, деревом, готовящейся к ужину снедью.
Жирный черный ворон сидел на подоконнике. Волчицу заметив, моргнул темным блестящим глазом, голову на бок склонил. Подумав, каркнул - и звук этот показался оглушительно громким на фоне общей тишины. Будто сказать хотел, мол, проваливай, серая, я первый пришел сюда, моя добыча. Льена зарычать попыталась в ответ - послать наглую птицу в места не слишком отдаленные. Из-за вещей, что в пасти удерживала, звук получился сдавленным, тусклым, блеклым. Он даже овцы бы не напугал, что уж говорить про прикормленного падальщика. Дернулась было выплюнуть сумку, да трепку задать грубияну... но осадила себя раньше. Не хотелось, чтобы вещи с землей, мертвецам отданной, соприкасались. Так и пошла охотница дальше, проиграв птице, а тот все в спину продолжал насмешливо плеваться.
Ступала волчица осторожно, тихо. Головой вертела, по сторонам поглядывая, а на каждый шум, будто то скрип двери, повисншей на петлях, хлопанье оконных ставен или просто порыв ветра, мгновенно ушами-лопухами дергала, приподнимала их, поворачивала чуть. Носу то доверять нельзя было - обманывал, путал. Шептал, будто рядом костер запалили... Только мертвецы не умели огонь разводить.
Льена фыркнула сдавленно, остановилась посреди улицы, а затем и вовсе села. Еще несколько капель упали на сухую землю. Тошнота пересиливать начала... мешалась с воспоминаниями, которые позади бы хотелось оставить. Волчица задней лапой за ухом драть начала, глаза жмуря - будто отогнать призрак прошлого пыталась, всю дурь из себя выбить. А как открыла, глянула вверх - дым увидела.
Видно, недооценила трупы.
Поднявшись на лапы, Красная осторожно пошла в ту сторону, где, по ее предположениям, костер должен был разгораться. Мимо домов разглядела два силуэта... Ближе подкралась, замерев у стены, не высовываясь из-за той почти - ветер в ее сторону дул, бил по носу смесью ароматов, но и позволял два знакомых почувствовать, - мужчин разглядела. Замерла вновь, а потом, головой дернув, пасть открыла, все-таки вещи выпуская. И, не пытаясь больше скрываться, на открытое пространство выскользнула, еще и рыком - теперь уже куда более внушительным, свое присутствие обозначая. Только головы не наклоняла, зубов не показывала и сама не жалась в намерении напасть... Наоборот, хвостом дружелюбно вильнула.
[icon]https://sun9-47.userapi.com/c855020/v855020740/b8c4e/DqqFD3yxA1o.jpg[/icon]
Отредактировано Льена (08.01.20 02:52)
Бежать, впрочем, и не понадобилось. Равно как и отпор давать. Если чужак и жаждал чего дурного, намерений своих подлых не выдавал и выглядел вполне себе миролюбиво и добродушно даже. Радомиру, во всяком случае, так подумалось. «Желал бы прикончить, не стал бы болтать-церемониться», - так рассудил, опуская лук да отправляя его обратно за спину, - «а может и хотел да раздумал. Увидел, что взять с меня нечего, кроме мешка заплечного. Да и тот, признаться, богатым не выглядит. Все, что есть, лук да меч, но уж их не отдам без боя. И не мечтай». Бирон фыркнул, опустил голову и отвернулся было, не желая время терять да думая поскорее с делом своим покончить, но чужак, как на зло, поволокся следом и так до самого костра и доплюхал, точно привязанный. Тут уж пришлось и охотнику остановиться, приглядеться, прислушаться.
- Один, - подтвердил он, не видя смысла скрывать то, что и так для любого мыслящего очевидно, - а ты что же? Тоже набрел случайно? Если так, то мне здесь помощь не помешает, но уж лучше уйди подобру-поздорову. Там, где смерть да хворь разгулялись, живым не место.
Волколак усмехнулся, подмечая, что вроде и сам пока на этом свете, а не на том, но добавлять ничего не стал, решив, что и сам путник поймет, что случилось в несчастной деревне. О чуме-то многие знали, а те, кто сначала не верил, теперь боялись, как бы до них не дошло. Это Зверю болезни были неведомы, а человечье тело родилось слабым да пред напастями беззащитным. Потому за себя Радомир не слишком-то беспокоился. Как огонь разгорелся поярче, подхватил тело, что поближе лежало, да отдал во власть пламени. Не мешало бы, конечно, и избы спалить, но уж это скверное дело баронский сынок на потом предпочел оставить. «Вам-то добро былое точно без надобности, а я, глядишь, и отыщу чего ценного. Повезет, так и сапоги, может, найдутся моих поновее». Прервался Бирон, искоса глянул на путника, что стоял пока безучастно, и еще пару бревен в костер подбросил. На том бы, пожалуй, и закончилась встреча, да вот только среди треска пламени да жужжанья мушиного вдруг послышался охотнику волчий рык. Замер он, остановился и палец вверх поднял упреждающе.
- Стой на месте! Не дергайся!
Так скомандовал, а затем снова лук свой достал и принялся осторожно оглядываться, по-охотничьи и по-звериному одновременно. Из-за дыма да марева волка толком не разглядеть было, но в одном Радомир точно не сомневался – видит их Зверь, а если не видит, то чует, и, раз выйти к деревне не побоялся, значит, больной, а раз больной, то и ждать хорошего не приходится. За себя-то Бирон, конечно, не переживал, не страшился, а вот человеку незваному незачем помирать было в клыкастой пасти бешеной твари.
- Отступай к дому, но медленно. И резких движений не делай. Обойдемся без героизма.
Зверь внутри вскинулся, заворчал, заурчал утробно. Умей охотник оборачиваться по собственной воле, сейчас предпочел бы не человеком остаться, а бестией и вот так разобраться с собратом бешеным, но увы, Волк хоть наружу и рвался, а никак не мог выбраться. Только и осталось, что верить инстинктам да полагаться на обретенные за годы охоты навыки. Шаг, другой, третий. Двигался Бирон неторопливо, а как из плена дыма выбрался, приметил, что зверь стоит смирно, да не просто стоит, а еще и хвостом виляет приветливо. А там уж приметил и вещи, на землю брошенные, и окрас знакомый, рыжий такой. Улыбнулся, да покачал головой, глазам собственным не желая верить. И лука не опустил, чтоб не пугать человека и не удивлять неожиданными явлениями. «Не скажешь ведь, что то не волчара, а собака моя. Да и для волка-то великовата ты». Радомир хмыкнул и, все также, жестом, наказав человеку стоять на месте, подступил еще ближе к давней знакомице. А уж там и заговорить с ней решился.
- Вот уж нашли место встретиться… И что делать думаешь? Я, как видишь, нашел себе непростое занятие и все бы ничего, да вон только, смотри, человек подобрался. Пристал, что репей к хвосту. Ты бы это… Ну ты поняла меня.
Волколак ухмыльнулся, радуясь встрече нежданной да знакомой морде в этом чужом краю, а потом вдруг обернулся на Чужака да принюхался. Трупно-дымный запах все остальные, конечно, перебивал, но почудилось Бирону вдруг что-то странное. А еще то чудным показалось, что Льена на мужика не скалилась.
Звук человеческой речи немного ободрил. Оборотень уже много дней кряду её не слышал, даже успел немного затосковать несмотря на то, что мог долгое время преспокойно обходиться без людей. Но он был сейчас не в том состоянии, чтобы справиться со своими проблемами без помощи извне. Вот только встреченному пареньку тоже нужна была помощь.
- Издалека дома увидел, - охотно ответил Майнхард, - Думал, пережду здесь зной да куплю плошку еды на обед, но, вижу, поздновато пришёл.
Он вздохнул, тут же поморщившись от смрада, которому и ткань шарфа не была преградой. После чего осторожно приподнял руку, что лежала в перевязи, привлекая внимание молодого человека.
- Боюсь, я мало чем смогу тебе помочь, - произнёс Фортрейн с сожалением. И это было правдой. Сил у него мало осталось, на ногах едва стоял, так что что-то тяжелее котомки вряд ли сможет потягать без последствий. Видимо, стоило попрощаться с парнем и дальше брести - любой здравомыслящий человек так и поступил бы, как только о чуме услышал. И нужно было поступать как человек, пока люди видят, иначе будет худо. Но, не успел Майнхард и шага сделать, как настиг его встревоженный голос молодого человека, предупреждающий об опасности. Волколак прислушался. И точно - где-то среди дыма, мертвецов и заброшенных изб раздался приглушённый звериный рык. Майно не протестовал, отступил назад, как его и просили, а сам думал, что дальше делать. Если принесла нелёгкая падальщиков, за истребление которых ведьмакам платят, тут уж точно придётся перекидываться. И себя защитить, и паренька, если того раньше не сожрут... Охотник исчез в дыму. Сквозь белёсую пелену только тёмный размытый силуэт был виден. Но и тот пропал, когда парень сделал ещё несколько шагов. Как же плохо без нюха! Если бы не дым этот и не вонь, уже бы точно знал, с кем столкнуться придётся.
Майнхард невольно нахмурился. Обычный человек с такого расстояния да за треском тлеющих головёшек вряд ли бы что-то услышал, но для волчьего уха каждое слово звучало ясно. Нет, с гулями таких разговоров точно не ведут. Да и гули вряд ли будут смирно сидеть и слушать. Оборотень всё-таки решился пренебречь указанием охотника, тоже поковылял через дым, ожидая узнать, к кому же была обращена речь парня.
Он остановился, не дойдя до охотника пары шагов, отнял шарф от лица, уже не скрывая своей улыбки. Дышалось здесь чуть свободнее - смрад не перебивал напрочь запах собратьев, позволял теперь различить знакомые нотки. Майнхард глянул на охотника и, теперь уже не таясь, принюхался.
- Лук можешь опустить. Прости, не признал в тебе сородича из-за этой проклятой вони, - а после, помолчав, ближе подошёл, - Здравствуй, Льена.
[raceah]Раса: волколак[/raceah][ageah]Возраст: 51 год[/ageah][actah]Деятельность: бродяга[/actah]
Отредактировано Майнхард (16.01.20 09:34)
Позади Януша остался полупрозрачный дым, от которого несло трупами.
Впереди таилась опасность - по край ней мере, он наверняка думал именно так.
Тонкие пальцы сжимали лук, а напряженное лицо выдавало не страх, но осторожность. Видно, понимал, что не выживет человек здесь. Болезнь режет всех без разбору - и мужчин, и женщин, и детей. Не важны ей ни статус, ни прошлое. Все, что она видит - это огоньки жизни, подергивающиеся из стороны в сторону. Стоит подойти ближе, дунуть - они поблекнут, прильнут к фитилям, а затем... потухнут. Быстро и неминуемо. Но то - люди. Монстры же лишь скаляться на любое прикосновение, да норовят руку откусить. Льена усмехнулась... оскалилась. Паренек оставался все таким же глупым волчонком, как и при их первой встрече. Ну кто, будучи в здравом уме, пойдет на тварь с луком? Да еще и без серебряных стрел...
Но вот пальцы детеныша ослабли, пускай тот и не выпускал своего "грозного" оружия. Усмехнулся. Волчица подступила чуть ближе, приподнялась на задних лапах, передние устраивая на широких плечах паренька, прошлась языком по его лицу, оставляя моркый противный след. А после, не дожидаясь возмущения на свою выходку, осткочила назад. Села, лениво начала задниец лапой драть себя за ухом, довольно жмуря при том один глаз. Всем своим видом выражая абсолютное равнодушие к новости о том, что совсем рядом находится человек.
Встретились два оборотня, да не упустили друг друга. Волчонку то простительно, но Мин-то! Уж от него сложно было ожидать подобной невнимательности. Хотя... хотя виною всему дым. Отравлял запахи, смешивал их, перебивал. А в человеческом облике так легко поддаться обману...
Льена ждала, когда же второй волк все-таки рискнет показаться. Даже подумала было, что тот не решится рискнуть, обращаться начнет. Если уж даже близко стоящего паренька с человеком спутал, то зверя, дымом спрятанного, точно различить не сможет. Но треск огня не разбавлял хруст ломающихся костей и скулеж на грани немоты. Только, немного запоздало, тихие шаги.
Он вышел. Лапа Льена зависла в воздухе, а потом волчица поднялась. Хотела уже было напрыгнуть, повалить как в старые добрые времена, когда заявлась к нему, еще неспособная обращаться по доброй воле, но уже умеющая контролировать дикие порывы. Облизать лицо, игнорируя все попытки отбиться, мольбы прекратить, чередующиеся со смехом. Но прежде взгляд ее скользнул ниже, замер на подвязанной руке.
Рык на несколько долгих секунд перекрыл звучание огня. Хотелось спросить Мина, какого хера он выглядит лишь немногим краше, чем трупы, раскинувшиеся вокруг, но волчья пасть плохо приспособлена для человеческой речи. Хотелось задать ему хорошую трепку, но казалось, что оборотень развалиться от любого неосторожного укуса. Хотелось перебить тех, кто был виновен в том, что рука оборотня бесполезным грузом лежит в объятиях ткани, но они уже должны были быть мертвы.
Льена отошла поближе к своим вещам, отворачиваясь при том от мучжин.
Хрустнули кости.
Обращение далось ей быстро. И почти не больно. Только скулеж на грани немоты.
Первый вдох, слишком глубокий для человеческих легких, рискующий вновь раздробить изнутри пока еще хрупкие ребра. Она, давно утратившая всякое стеснение перед собственной наготой, но не перед собственными шрамами, поднялась на ноги. Повернула голову, глядя на мужчин из-за плеча.
- Нет, не поняла, волчонок. Ты предлагал мне его сожрать? - усмехнулась Красная. После впиваясь глазами в Мина. - Пожалуй, стоило бы. Мин, какого хера ты выглядишь так, как будто вылезал из братской могилы?
Отредактировано Льена (18.01.20 13:58)
«Иронично вышло, ничего не скажешь». Лук все-таки пришлось опустить, а после и сунуть обратно за спину. Это при человеке надлежало прикидываться да плести небылицы, а вот при собрате и скрывать было нечего. И так ясно – тварь оборотневая под человечьей кожей скрывается, а раз так, то и оружие оному чудищу ни к чему. «Драться будем уж точно не на мечах». Фыркнул Радомир, вспоминая первую встречу с Льеной, отер лицо рукавом. Давно это было, и много раз после дороги пересекались да путались, а вот теперь – раз – и привели к ним третьего, да не просто какого-то, а такого, что Красная лично знала и, судя по всему, своим признавала. Мужчина хмыкнул, прикидывая, кто бы это мог быть. Не молод, но и не стар. На вид спокойный, не яростный. Значит, не Вальтер. Да и не перепутал бы Бирон странника с торгашом. От последнего-то конями несло бы, а не только запахом волчьим.
- Стало быть, Майнхард, - подумав предположил охотник, - ну что же… Вот и познакомились. Не было бы счастья, да несчастье помогло, правда, Льена? И нет. Я тебе предлагал отойти да выйти к нам человеком, но... зря похоже за тебя беспокоился.
Усмехнулся Радомир, повернулся было к подруге, но та уже и волком быть перестала. Оборотилась девицей, вынуждая очередной раз позавидовать выдержке. Сам-то волколак не многим был младше, а как не мог в первые месяцы примириться со Зверем, так и теперь не выучился. И каждый раз это было мучительно больно как в первый. И каждый раз человек умирал, перетекая в волка. Думал баронский сынок, что однажды пытки эти сведут его с ума, но пока держался, цепляясь то за привычки старые, то за осколки былой человечности. Пожалуй, не сохранись они, не задержался бы Бирон в деревне. Так и ушел бы прочь, по домам помародерствовав, а теперь… Вздохнул мужик да и отвернулся от нагой бабы, покуда чего не вышло.
- Меня, кстати, зовут Радомир, - так представился, рассматривая собрата, - не знаю, рассказывала обо мне Льена или еще не успела, но я о тебе вот точно наслышан. И кое-чего понимаю, так что… Поболтайте тут, пока я кметов местных в последний путь отправляю. Костер-то вечно гореть не будет, а новый ставить нет у меня никого желания. Если что, есть здесь пара домов пустых. От нас третий в левом ряду, четвертый в правом и в конце улочки еще два. В остальных занято, если можно вообще так сказать.
С этими словами развернулся Бирон на полукруг да и потопал прочь. Хотелось ему, конечно, послушать историю, какую собрат решит рассказать, но да это ждало вполне. «В конце концов, можно и снова спросить, а если важное что, то и сами потом расскажут». Так рассудив, подхватил охотник парочку трупов, что на улице ему на глаза попались, и потащил их к полыхающему костру. А там еще, еще и еще, покуда не кончились. В дома и те заглянул, всех до единого выволок, а, как покончил с делом своим, да попутно котомку набил вещами полезно-ценными, притащился в ту избу, что Льена с Мином облюбовали.
- Все. Дело сделано, - объявил с порога, вещи скинул свои, включая одежду верхнюю, да и растекся по лавке усталой лужицей. Даже глаза закрыл, да ладонью по лбу провел, - Куда путь держала, а, Льенка?
Поинтересовался, не повернув головы, а затем сделал над собой усилие да, потянувшись, стащил со стола кружку с каким-то пойлом. Принюхался, присмотрелся да и вернул обратно.
- Испортилась, сволочь! Интересно, колодец тоже протух или не нашлось умника, что перед смертью решил утопиться?
Впрочем, не спрашивал Радомир никого конкретного. Так, интересовался праздно, прикидывая, не пойти ли проверить.
Отредактировано Януш (20.01.20 17:35)
Волколак нахмурился в замешательстве, а потом вспомнил. Льена рассказывала, что хотела познакомить его с “волчонком”. К сожалению, ничего не вышло, так как вместо дома лесника оборотни увидели пепелище. Предназначение это или нет, чёрт его знает, но встреча, наконец, состоялась.
- Да, я… Ты правильно понял, - Майнхард кивнул и, замешкавшись, всё-таки протянул собрату левую руку, - Рад знакомству, Радомир. Знаю, оно должно было случиться раньше, но обстоятельства сложились против меня.
Знал также, что в тот день не посчастливилось ближайшей деревеньке принять на себя волколачий гнев, потому опустил голову, выдыхая, а после улыбнулся через силу. Получилось виновато. Не стоило последнего говорить. Но собрат уже спешил отойти, оставляя его наедине с Льеной.
- Спасибо, - тихо сказал Майно уже в спину охотнику, а потом перевёл взгляд на волчицу.
Майнхард едва заметно изменился в лице: совсем чуть-чуть приподнялись брови, губы дрогнули, стали тоньше, а взгляд как будто потускнел. Иногда он совсем не понимал Льену. Его брала оторопь, когда волчица злилась или раздражалась на него, а уж когда в ту встречу в Альдерсберге она бросилась на него с кулаками, он совсем растерялся. Может, это испуг? Льена боялась за своего старого друга, но это чувство ей было слишком невыносимо и она тут же хотела избавиться от него, делая это так, как умела? Но эта попытка добить, даже если она не всерьёз… То раздражение, которое лилось на него в её голосе и взгляде, вызывали у Майнхарда удивление и странное чувство вины. Он настолько ей неприятен, что выразить это можно было только причинённой болью? Ничего, до полнолуния осталось немного. Для волка в его состоянии оно, скорее всего, станет последним, надо только подождать. Слабакам здесь не место. У волков ведь так?
- Мне немного не повезло, - спокойно ответил он Льене, - Ты сердишься?
Волчица отвернула голову, глядя перед собой. По спине да затылку немного эмоций угадать можно было - только руки скользнули вверх, обхватывая ребра, будто прикрыться пыталась. Или удержать себя…
Плечи чуть дрогнули.
- Сержусь, Мин. Но не на тебя. На себя, - спустя недолгого томительного молчания сказала охотница. Казалось, не закончила, хотела еще что-то добавить, но так и не сделала этого. Вместо того снова на землю опустилась, начала в сумке рыться, одежду доставая.
Майнхард выждал паузу на случай, если волчица продолжит говорить. И, не дождавшись, едва слышно вздохнул.
- Почему? - поинтересовался он, невольно отводя взгляд в сторону.
Добравшись до рубахи, ту на себя сразу накинула, а с остальным уже после того возиться начала.
- Уже которую встречу подряд ты влипаешь в неприятности, и все - без меня, - натягивая сапог, произнесла волчица. Оглянулась на Мина вновь, улыбнулась чуть - как улыбалась, когда только познакомились. Неловко, осторожно… по-человечески. А потом выдохнула, также, как и он, взгляд в сторону отвела.
- И всякий раз, когда я чувствую твой запах, но еще не вижу, мне становится… Впрочем, забудь.
Волколак поджал губы, но, вернувшись взглядом к Льене, улыбнулся ей в ответ искренне и немного устало.
- Становится как? - всё-таки спросил он, не особенно надеясь на ответ.
- Ты, конечно, любишь приключения, но не думаю, что тебе бы понравилось, - Фортрейн пожал плечами, - Мне вот совсем не понравилось. Да и последствия не очень.
Он подошёл ближе и протянул волчице ладонь, желая взять её за руку.
- Пойдём в дом?
Льена глянула на него снизу вверх. Так и не ответив на вопрос, уцепила ремешок сумки, а после взяла мужчину за руку. Стараясь не тянуть его вниз, поднялась на ноги.
- Думаю, да. Но я все равно жажду услышать эту историю. Хотя, думаю, волчонку тоже будет интересно.
Девушка чуть подступила, хотела было обнять Мина, но не решилась - побоялась задеть раненую руку. А потому лишь кивнула.
- Пойдем, Мин.
- Это из-за "чёрных", - уклончиво ответил оборотень, памятуя, что Льена родом откуда-то с юга. Очень яркий акцент у неё был на то время, когда они только познакомились, сейчас вроде сгладился, или Майнхард уже просто привык к её манере разговора и не замечал.
Он подошёл к дому, что был самым ближним из тех, что упомянул Радомир, замер на крыльце, оглядев через открытую дверь единственную комнату, да прошёл внутрь. Уже и не понятно было, мерещится повсюду тяжёлый смрад или нет, но хотелось верить, что, в конечном счёте, в брошенном доме дела с этим обстоят получше, чем снаружи. Обстановка здесь была под стать дому: минимум мебели, которую нет смысла везти с собой; никаких личных вещей, которые создавали бы впечатление, что хозяева лишь вышли на минутку и скоро вернутся; пыль, из-за которой так и тянуло чихнуть.
Волколак развернулся к Льене, выпустил её ладонь из своих пальцев лишь затем, чтобы всё же обнять девушку за плечи. Не рассчитал движение, тут же болезненно шикнув и чертыхнувшись, но, зарывшись носом в её волосы и вдохнув родной волчий запах, притих.
[raceah]Раса: волколак[/raceah][ageah]Возраст: 51 год[/ageah][actah]Деятельность: бродяга[/actah]
Какого хера. Бледный, отощавший, с рукой на перевязи… Вот уж действительно хотелось его цапнуть. Зверь внутри заворчал было, дернулся, мелькнул за глазами серыми, что в Мина впивались.
- Зря. За меня беспокоиться - абсолютно неблагодарное занятие. Один уже побеспокоился, - хмыкнула тихо, недовольно, припоминая взрослому волку, как глупо тот под арбалетные болты сунулся, едва не подохнув от того. Тот, что первым вытащила, волчица до сих пор с собой носила - на память. Всяко лучше глупой статуэтки, которую забыть или потерять легко.
Волчонок удрать решил. И хотелось было попросить его остановиться, не уходить, не оставлять с Майнхардом наедине - ведь сдержать гнев сложно было. А не позволила себе. Понимала, как то выглядеть будет. Как шаги детеныша затихли, отвернулась, в дома перед собой уставившись, руками себя обхватывая - от взглядов призраков защищаясь. Вопрос в спину прилетел. Голос спокойный, тихий… тусклый. Безжизненный какой-то. Охотница прикрыла глаза. Глубоко вдохнула, наплевав на аромат смерти, что вокруг витал. Она сердилась, пускай и не имела никакого права на то - Майнхарду никто ведь. А если подумать, на него ли злилась? Или на себя - за то, что рядом не было, что не уберегла. Вот так отплатила за помощь с Сон-Травой, серебром жалящей - сбежала попросту. Снова.
А еще Льена бесилась от страха, что сжимал все внутри. Он приходил иногда надоедливой шавкой, путался под ногами. И рос, становился размером с волкодава всякий раз, когда она чувствовала запах Мина. Потому что никогда не знаешь, что увидишь там, впереди. Кровь. Раны. Зверя. Смерть.
Никогда не знаешь.
Но о том охотница не сказала. Отмахнулась, как обычно отмахивалась от слишком серьезных чувств, жалея, что их вовсе нельзя прогнать к чертям.
Мин протянул руку, и волчица приняла ее. Не позволяя помочь, но желая прикоснуться. Не рискуя обнять, но и не думая о том, чтобы сбежать. Понимая, что с такими темпами оборотень подохнет во время следующего же приключения.
Черные… это слово обожгло девку, заставив ее поморщиться. Нильфгаардка по происхождению, она давным-давно перебралась на север. Умерла для родных земель, где слишком сильно пахло рябиной и мандрагорой. Южная кровь, южный говор, северная душа… Которой было достаточно для того, чтобы самой пострадать от рук “черных”. Но не так сильно, как он. Хотя, если бы не друг детства, то ведь и не стояла бы здесь сейчас скорее всего. Охотница дернула головой, пытаясь отогнать режущие, болезненные воспоминания.
Мин будто почувствовал что-то. А может, просто соскучился. Прикоснулся к плечам, прижал к себе. Тихо ругнулся, глубоко вдохнул. Она уткнулась лицом в плечо мужчины. Осторожно, стараясь не потревожить рану, скользнула по бокам, приобняла,, сжимая пальцами ткань рубахи. Через запах застарелой крови, дороги, грязи, пробивался аромат дома. Родной, знакомый, любимый. От которого не хотелось уходить.
- Радомир вернется - схожу на охоту. Пока у меня в сумке есть вяленое мясо, - отстранилась немного, глянула на Мина. Фортрейн не пытался удержать, только улыбнулся вымученно. Боль слишком выматывала, ослабляла. Надоело. Здоровой рукой он снова нашел ее ладонь, легонько сжал пальцы девушки, желая быть рядом настолько, насколько был в состоянии.
- Я уже успел соскучиться по охоте, - Майнхард усмехнулся, но уже через секунду эту чуть диковатое, волчье выражение лица сменила мягкая улыбка. - А по тебе так ещё больше.
Льена прикусила изнутри нижнюю губу. Хотела ведь сказать, что соскучилась, но не рискнула. А Мин так легко выпалил это…
Мужчина недолго помолчал, подбирая ответ и по привычке хмурясь.
- Помощь мне и правда нужна. Я даже подумать не мог, что может стать настолько... - оборотень прервался и неопределённо пожал плечами, скривив губы, - Спасибо, Льена.
- Пока не за что, - волчица провела рукой по небритой щеке Мина, поглаживая мягко. Затем, все-таки отойдя от него, полезла в сумку. Достала из той завернутое в ткань мясо. И, высвободив то, сунула мужчине в руку. - Жуй давай.
Для себя же Льена нашла бурдюк с разбавленным вином, к которому приложилась тут же, делая несколько жадных глотков. Да осадила себя быстро. Надо будет пройтись по домам, поискать выпивку и еще чего полезного. Пускай и могильник, а все равно наверняка нашлись идиоты, вздумавшие поживиться чем полезным. От того пока стоило поберечь содержимое бурдюка.
- Давно тебя покоцали? - спросила, к окну выходя да на улицу глянув. Костер сильнее разгорался и трупами воняло. Волчонок зря времени не терял. - Серебром?
Волколак впился в кусок зубами и зажмурился от удовольствия, совершенно того не стесняясь. Будто никогда и не ел ничего вкуснее. Стоило бы его осадить, напомнить, что спешка лишь навредить может, но ей не хотелось. Наоборот, с удовольствием глядела, как дерет сухое соленое мясо.
- Чуть больше месяца назад, - ответил он, прожевав очередной кусок. - Нет, не серебром, но очень сильно. Хорошие солдаты были, умелые. От более лёгких ран только следы остались, а эта всё не заживает. Неудивительно, конечно: охотиться не могу, ем что придётся, чаще это было "ничего", потому что в этих землях голод.
Майнхард тяжело выдохнул и всё-таки уселся на лавку, чтобы головокружение не застигло врасплох. Запоздало подумал о том, что можно было и через Каэдвен пойти, но тогда бы Льену не встретил. Судьба, не иначе. Волчица же, слушая его, нахмурилась чуть. Слышать скупые рассказы о горестях, перенесенных собратом, тяжело было. Будь на его месте обычный кмет - так и не моргнула бы даже. Едой да водой поделилась бы, не из жалости, а из понимая, что так нужно сделать, но внутри ничего не колыхнулось бы. С Мином же иначе было. Не удавалось равнодушной оставаться. Впрочем, радовало, что сталь причиной стала. Подобные раны залечивать - дело нехитрое.
- Все не так плохо, как могло бы быть... - повернула голову, поглядела на него. А затем подошла, рядом села, боком к Мину прижавшись, да по бедру его погладив аккуратно.
- Как могло бы быть, если бы мы сегодня не встретились, - добавил он, заканчивая ее фразу. Льену. Также склонил голову в её сторону.
- Как могло бы быть, если бы это серебро оказалось. Одной едой не отделался бы ведь, а медик из меня никакой. Разве что зализать и могла бы, - она хихикнула чуть, целуя Мина в плечо. - А так просто откормить тебя надо будет. С этим и дурак справиться.
Уж она -то точно.
Вновь замолчали. Он ел, она не мешала. Но тишина эта, прерываемая потрескиванием пламени да возней Януша, не казались чем-то неуютным. Напротив, быть рядом с любимым и близким было комфортно даже без слов. Майнхард опомнился только тогда, когда в его руке остался совсем небольшой кусок мяса, буквально на пару-тройку укусов, как в супах, которые подавали в корчме.
- Тебе оставить? Подкрепиться перед охотой... - поинтересовался он.
А ведь можно было ему и труп предложить… все равно волка зараза никакая не возьмет. Льена, окажись на его месте, и отлежавшимся прогнившим мясом не побрезговала бы. Но то она… А Майнхард вряд ли через себя переступить смог бы. Даже под угрозой смерти.
- Ешь давай, - чуть мотнула волчица головой, да, повернувшись, в шею носом ему уткнулась. Пересела поудобнее, ногу под себя поджимая. Как Мин с мясом покончил, сунула ему в руки бурдюк.
Он глотнул вина, тут же привычно поморщившись. Вновь ощущать сытость было невыразимо приятно, даже не верилось.
- Скажи, что ты не всерьёз Радомиру предлагала меня сожрать? - вдруг спросил оборотень. Интонация вроде и шутливая была, а вроде и чувствовалось за ней что-то беспокойное, неясное.
- Ну пожалуйста! Не всерьёз же?
- Разумеется, не всерьез, - чуть кивнула Льена, усмехнувшись и глаза прищурив. - Я сама тебя сожру.
С этими словами волчица сильнее прижалась к Мину, нашла губами его ухо, а после чуть прикусила то с тихим рычанием. Слишком натуральным, чтобы его можно было спутать с человеческим, слишком игривым, чтобы всерьез начать опасаться за свою жизнь. Хотя, кто эту волчицу знает….
- Ну, я, значит, правильно подумал: вот и всё, ты снова меня спасла только лишь для того, чтобы самолично сожрать, - проговорил Фортрейн со скорбным лицом. Но потом не выдержал и сдавленно засмеялся, приобнимая Льену здоровой рукой. Легонько поцеловал в висок, покрепче прижимая волчицу к своему боку.
- Ага. Правда, пока что есть то нечего. Так, кости погрызть… - кивнула чуть Льена, жмуря один глаз и улыбаясь довольно. Странно, что можно было улыбаться в подобном месте и в подобное время… Когда рядом раненый… друг, а снаружи сын возится с чужими трупами. Странно и то, что при таких обстоятельствах в голову приходили неправильные желания. - Как думаешь, ночью тебя хватит на то, чтобы утолить волчий голод или лучше дать тебе отлежаться и отъестся подольше? - бровь чуть приподняла.
Майнхард скосил на неё глаза и точно так же приподнял левую бровь, улыбнувшись.
- Скорее всего, моих сил хватит только на то, чтобы похрапеть у тебя под боком. Боюсь, тебе не понравится, - ответил он с такой же весёлой интонацией, но потом выдохнул и выдержал паузу, рассеянно поглаживая девушку по плечу - Прости. Дай мне немного времени.
Он отвык чувствовать себя настолько ослабевшим. Ещё полчаса назад размышлял о том, под забором ему сдохнуть или в сторонку из приличия отойти, а тут… Надеялся, что волчица поймёт, почему ответ был таким.
- Тоже неплохо, - успокаивающе улыбнулась Льена. Снова короткий поцелуй в ухо. Не расстроилась, не разозлилась. Только зверь, чувствующий сородича, разочарованно рыкнул, когда ему давно заученное слово-приказ шепнула. Не сегодня. Не завтра. Может быть потом. А может быть и нет. Он то ведь всего лишь друг, и уж точно не последний мужчина в этом чертовом мире. Это раньше проблемы были, а сейчас, как сдерживаться научилась... Да разве твари, в душе воющей, объяснишь то? - Побудешь грелкой.
Стоило бы Янушу помочь, только вот не могла волчица Миньку одного оставить. Тем более, что тот действительно был теплым. Может быть даже слишком теплым. Она все-таки позволила себе еще несколько глотков вина, прежде чем вернуть сунуть пробку обратно в бурдюк.
Время до прихода волчонка коротали за разговорами. В основном о прошедших с их прошлой встречи событиях. Только про столкновение с нильфгаардцами Льена не спрашивала, предпочитая то оставить до появления Януша. Да о будущем не интересовалась. Им бы настоящее пережить…
Детеныш вернулся, на лавке разлегся усталый. Девка от Мина отстранилась слегка, высвобождаясь от объятий. Пускай даже Януш знал о том, какие отношения связывают охотницу и волколака, пускай видел то, во что она превратилась, когда думала, будто потеряла Лешего… а все равно лишний раз дразнить не хотела. Стыд испытывала, только понять не могла, перед кем из них.
И ведь обоим ничего не должна. Отчего же тогда совесть то грызет?
Волчица передала Радомиру вино.
- Про колодец не знаю. В домах может сохранилось что, - дернула плечом чуть, а затем на ноги поднялась. - Ладно. Я на охоту. Вернусь… - она глянула в окно, чуть глаза щуря. Потянула воздух носом. - Скоро вернусь. И советую дверь запереть поплотнее. Странно, что запах падальщиков до сих пор не привлек… и лучше не рисковать.
С теми словами волчица из избы вышла. Даже оружия с собой не взяла...
Отозвалась первой, конечно Льена. Да не просто отозвалась, а сунула в руку знакомый бурдюк, очередной кислятиной пахнущий. То, конечно, дрянь была – не пойло, но зато была, тогда как воду или что повкуснее следовало еще поискать и, вряд ли, в этой конкретной избе. «Больно нище!», - заметил Радомир, лениво водя глазами по сторонам, - «и укатили отсюда похоже еще до чумы. Не эпидемия этих людей прогнала. Бандиты, может, или еще чего. А может и Катриону на себе утащили. Ляд его разберет! Сжечь бы здесь все по-хорошему». Зевнул охотник, отфыркался, желая запах поганый из носа вычихать, а затем к бурдюку приник да сделал пару больших глотков, поморщился, подумал, еще один сделал да и вернул оборотнице ее добычу.
- Спасибо, Льенка, - так отозвался, прикрывая глаза устало, - не дашь помереть от жажды. И от голоду тоже не дашь. Я, как отдохну, пройдусь по домам еще раз, погляжу, где чего есть съестного. Что-то, может, с собой потом заберем, как уходить соберемся. А что падальщики… А что им здесь делать? Чай не одна такая деревня на всю округу. Тут же вон и погоста нет. Твари эти поближе к норам своим, поди, и засели. Но твоя правда! Леший их знает… Вот так зазеваешься, и останешься без головы да с одной ногой. Так что ты и сама держи ухо востро!
На том и затих Бирон. Сунул руки под голову, смежил веки, решив, что пустое то дело – в потолок грязный таращиться – однако, сон к нему все не шел. Ворочался Зверь внутри, рычал беспокойно, точно чуял беду какую, сопел недовольно, скалился. «Понять бы еще, на что или уж на кого…» Повернул голову Бирон, покосился на Майнхарда, принюхался. Пахло от старшего волком, кровью и еще чем-то этаким, непонятным. Да только ничем опасным, ужасающим или уж отвратительным. «Странное дело», - заметил охотник, - «не спится, что ли, на новом месте? Тоже новость! Казалось бы, лезь под бок и сопи в две дырки! То-то Льена удивится, как назад обернется!» Вздохнул Радомир, повозился на лавке да и уселся, спиной к стене привалившись.
- Повезло ей, Льене, - проговорил задумчиво, - когда захотела, тогда в волка и перекинулась. И пошла гоняться за зайцами или еще за кем. Да и в пути так гораздо быстрее и безопаснее. Знай себе, труси по лесу, рви дичь, что на зуб попадает, пей из ручья, мойся в речке, а я… Все от полнолуния к полнолунию. Вот, если права она, и принесет каких падальщиков, что мы делать-то будем: неумеха да раненый? А ведь точно права… До нашего появления тут смрадом несло да болезнью, а мы с собой притащили аромат крови и теплого мяса. Дым еще, поди, по всей округе разнесся. Если бродит кто рядом, точно на огонек пожалует. Вот зараза!
Нехотя Бирон поднялся да поволокся к своему луку да колчану, посчитать, сколько стрел осталось, да подобрать, которые попрочнее. Против гулей то, конечно, был комариный укус, но так принести-то могло и кого угодно. «А может быть и никого вовсе, если мы везучие».
- Ты, Майнхард, кстати, не чуешь здесь ничего? – поинтересовался сынок баронский, - А то мне не спокойно как-то, и, бес его разберет, что не так. Не нравится Зверю что-то в окрестностях. Спать не дает, мразь такая.
Фыркнул Радомир да и затих на этом.
Майнхард поднялся со своего места и, пройдя ко входу, привалился здоровым плечом к дверному косяку. Глянул через тесные сени на улицу - Льена уже скрылась, убежав на охоту, так что, осталось только смотреть на стелющийся дым, скрадывающий силуэты домов напротив, да прислушиваться, не затаилась ли в тенях за треском горящего дерева и тяжёлым запахом гнили какая страховидла, волколачьего духа не испугавшаяся. Фортрейн осмотрел засов на двери, прикидывая притом, не рассыплется ли дерево в труху от пары ударов, после чего заключил, что дом был слишком добротен для такого. Вон, даже задвижка на комнатной двери кованая была, с нехитрым узором. Жаль, что такая участь постигла человеческое жильё, жить бы ещё здесь да жить. Последовав совету Льены, оборотень заложил на двери засов, кое-как управившись одной рукой, после чего вернулся в комнату. Время двигалось к ночи.
В избе тихо было. Слышалось только, как ворочается на лавке младший собрат, не может заснуть, не чувствуя себя в безопасности. Самого Майнхарда от разливающегося в животе сытого тепла тоже тянуло в сон. Ленность такая в теле была, что голову к земле клонило, видно, надо было силы поберечь, не мешать ранам затягиваться. Только он боялся хоть на минуту глаза прикрыть, вдруг Льена вернётся, а он и не услышит, провалившись в глубокий сон. Майно уселся недалеко от Радомира, поглядывая на белёную печь. Запоздало пришла мысль, что было бы здорово разжечь очаг - встретить Льену с охоты нагретым местом у огня или гуля раскалённой кочергой, если тот быстрее волчицы нагрянет. Вот только для этого, наверное, помощник понадобится.
Волчонок заворочался, так и не уснув, и нарушил тишину. Майнхард же в свою очередь посчитал, что странно собратьям по разным углам сидеть, ближе подошёл, сев на лавку по другую от стола сторону. Первые фразы Радомира он выслушал молча, с мягкой улыбкой. Мог бы ответить, но предпочёл промолчать, чтобы не задевать сородича за живое.
- Странно, что падальщики раньше сюда не добрались, - ответил он, - А, может, добрались, да мы их спугнули.
"Или в соседних деревнях отожрались и в логово убрались, пока брюхо набито," - подумал Фортрейн, поглядывая на Радомира, снова схватившегося за лук. Конечно, стая гулей, разозлённая тем, что волколаки "увели у" них добычу, могла стать грозным противником из-за своей тупой силы. Но если они вдвоём могли, случись что, продержаться, укрывшись в избе, то как же Льена? Эта мысль теперь не давала ему покоя. Майнхард на мгновение прикрыл глаза, прислушиваясь в своим ощущениям. Что же такого почуял сородич? Страховидлу ли? Может, конкурента? Пусть раненого, ослабшего, но ведь тем и проще.
- Нет, не чую, - честно признался волколак, - Собрата в дыму не признал, куда уж до остального.
Но всё-таки поднялся и комнатную дверь на задвижку тоже закрыл, чтобы наверняка.
- Если кого и принесёт, до прихода Льены продержимся, - предположил Майнхард, - Главное, чтобы не разбойников каких. У них может не хватить ума на то, что соваться в погибшую от мора деревню не стоит.
Особенно если в ней один-единственный обитаемый дом - ничего хорошего в его обитателях для людей не будет. И тут с разбойников станется и дом подпалить. Если Радомир не умел перекидываться по собственной воле, то угроза гибели его подстегнёт, и Майно мог на это решиться, если иного выхода не будет. Главное, не помереть с этим делом.
В избе стало совсем темно. Глухо загрохотало вдали, как удары молота по железу. Где-то далеко началась гроза. Наверное, там дождь сейчас стеной - как раз то, чего не хватало иссушённой зноем земле.
Что-то ударило в окно. Затем, спустя мгновение, снова. И часто-часто застучало. Гроза дотянулась и сюда. Капли звонко отскакивали от ставней и из щелей пахнуло свежестью и запахом мокрой земли.
Оборотень поднялся и всё-таки прошёл к очагу. Проверил, исправно ли работает тяга, после чего стал возиться с дровами, которые были припасены в подпечье, и розжигом.
- Знаешь, везения тут мало, - всё-таки решился сказать Майнхард, глянув на волчонка, - И можешь звать меня Мин. Я уже отвык от того, как звучит моё полное имя.
Да и звучало оно теперь так, словно какому-то другому человеку принадлежало, если не погибшему, то давно пропавшему без вести.
[raceah]Раса: волколак[/raceah][ageah]Возраст: 51 год[/ageah][actah]Деятельность: бродяга[/actah]
Отредактировано Майнхард (02.02.20 11:55)
Дурное было место. Проклятое, скверное. Несло от него болезнью, смертью да смрадом, и ощущения этого не мог перебить ни стойкий запах собрата, ни привкус пыли, ни аромат начинающейся грозы. В другой деревеньке или, скажем, в лесу, Радомир запрокинул бы голову, подставляя лицо крупным могучим каплям, а потом, опосля всего, пробежался бы по сырой траве, дыша полной грудью, но теперь, если о чем и подумал, то лишь о том, что гром заглушит звуки, молнии испоганят видимость, а ливень остатки костра затушит. Оно, конечно, было и к лучшему, не разнесется вонь по ближайшей округе, но, с другой стороны, ежели падла какая подобралась, то не составит ей сложности в золе покопаться да растащить человеческие останки и кости. «И собирай потом! Будем надеяться, что повезет!» Бирон фыркнул, тряхнул волосами да, вернувшись к столу, поднял глаза на собрата.
- Да ничего странного, - так поделился, хмурясь да припоминая округу, по которой до проклятой обескровленной деревни тащился, - здесь окрест одно и тоже творится. Не успели еще слететься. Нажрались у соседей да и пока затихли. Как оголодали бы, так и сюда бы явились. Я, пока добирался, слыхал характерные звуки да чуял запахи падали. Ты, видно, с другой стороны явился. Если отсюда пойти на юг, наткнешься на пару селец. Так от них так несет, что даже я не рискнул забираться. Да и сюда бы не рискнул, кабы не оголодал в конец. Зверья – ни одной мразюшки на всю округу. Все растащили, все разогнали. Не представляю даже, чего там Льена поймает. Ну да она охотница знатная. Помню, в давнюю пору меня учила.
Хмыкнул сынок баронский, вдохнул глубоко, вспоминая дела минувшие. Неплохо им с волчицей дружилось, мысли о Красной теплом отзывались да нежностью. Будь не такой разборчивый Радомир, глядишь бы и вышло чего любопытное, но да сердце его биться чаще не стало, а сознание сопливым бредом не заплелось. Не влюбился охотник в Льену и ни в какую другую девицу тоже. Впрочем, других-то поблизости и не водилось после одного прескверного случая, о котором и вспоминать не хотелось. Да вот – поди ж ты – упомнилось. «Тепло, что ли, на меня так влияет? Али дождь меланхолию нагоняет? Вот только ее и не хватало еще!»
- Жаль, что не чуешь, - откликнулся оборотень, вновь отвлекаясь на Майнхарда да за тем наблюдая, как собрат дверь комнатную на засов запирает, - но оно и не удивительно. Я и сам-то не уверен, что именно чую. Так, неспокойно как-то, да на то десяток причин наберется. Взять хоть эту деревню. Жили себе кметы. Судя по всему, не больно паршиво даже, а пришла чума сраная, и никого не пощадила: ни молодых, ни старых. Все здесь и полегли. Тошно, знаешь. Как посмотришь на это все, так становится мерзко! Собственно потому я и двигаю прочь из Темерии. Куда – сам не знаю пока, но уж где-нибудь обретусь. Может даже в родной Каэдвен стопы свои направлю. Ты-то, кстати, откуда будешь? Льенка как-то мне про тебя говорила, но так, без подробностей. А нам с тобой делать, один ляд, нечего, так чего бы и не поболтать. И давай-ка я сам растопкой займусь. Ты сиди пока. Не свезет, силы твои еще пригодятся.
Отодвинул Бирон болезного да и принялся сам ковыряться, позволяя собрату сидеть спокойно да делиться умными мыслями. «В конце концов, должен же хоть кто из нас быть мудрее. Мы-то с Льенкой так, щенки бестолковые». Фыркнул оборотень, чихнул, потер нос пальцами да и снова к работе вернулся.
- Мин, значит Мин, - легко согласился он, - понимаю… Я и сам-то от своего отвык. Много лет уже зовусь Янушем. Льенка просто в ту пору меня повстречала, когда я еще только-только бестией обернулся. Так и сказал ей правду, ну и теперь особо не брезгую. Мало ли Радомиров на свете! Как минимум, еще один есть и вполне себе здравствует… А отчего, кстати, везения мало? Я, можно сказать, ей завидую. Проку в этом порядочно и никаких тебе кровавых провалов. Все помнишь, сам себе подчиняешься, а я… Семь лет уж прошло считай, а все туда же. Каждый раз как первый раз, разве что, не так больно. Памяти же как не было, так и нет. Там знаю, здесь не знаю, но так, по клочкам покойничков догадаться можно, а иной раз и вообще ничего в голове – сплошной белый лист. Устал я от этого, но… Это все так, сопли. Недаром льет, вот и меня прорвало похоже. А вы с Льеной, значит, давно знакомы? Сам ее всему научил? Или как дело-то было? Эх… Жалко Льенка вино с собой утащила. Под такие разговоры только и пить!
Усмехнулся Радомир сокрушенно, а там, огонь разведя, вернулся на лавку да устроил перед собой руки, слушая, как громыхает на улице и как стучат в стекла тяжелые дождевые капли.
Пришёл он сюда действительно с другой стороны, только в одну деревеньку по пути заглянув, но то много дней назад уже было. Всё людей сторонился, боясь, что снова кто-то увидит в нём лёгкую добычу и вздумает убить то ли ради тощей котомки, то ли ради меча, то ли просто так, чтобы не бродяжничал. Меч, кстати, хороший был, но всё одно помирать из-за того, что его оружие кому-то приглянулось, Майнхарду не хотелось. А в эту деревню заглянул уже когда понял, что если не попросит помощи, то всё может закончиться для него очень скоро и не самым лучшим образом. В этот раз боги или Предназначение были куда отзывчивее, одарив встречей с сородичами, которые уж точно не дадут пропасть. Может, они ещё и Льене на охоте помогут, и гулей отведут, если те вдруг решат попробовать волколаков на зуб.
Радомир рассуждал о разном, хорошем и не очень. Фортрейн слушал и не перебивал, возясь у печи. Дела шли с переменным успехом и, видимо, молодому собрату совсем тоскливо стало на это смотреть, так что отогнал его Радомир на стоящую рядом лавку и засыпал вопросами, чтобы не скучал.
- Я из Редании. У отца было поместье под Риндой. А потом я уже чуть ли не весь Север объездил, когда к рыцарскому ордену присоединился, - не особо охотно ответил Майно. Не то, чтобы он делал из своего прошлого какую-то великую тайну, Льене ведь смог рассказать... Но разговоры такие непросто давались даже по прошествии двадцати с лишним лет. О семье вспоминать было непросто. Радомир, вот, не боялся вернуться в родную страну, Фортрейн же старался держаться как можно дальше, опасаясь, что попадётся на глаза какому-нибудь старому знакомому. Лицо то приметное, так что искушать судьбу не хотелось. Она и так была щедра на неприятности. Так что волк был даже рад перевести тему.
- Льену я знаю почти восемь лет. Помог, когда наймиты её серебром ранили, - Майнхард невольно улыбнулся, вспоминая, конечно, не первые страшные дни, когда с тревогой прислушивался к дыханию волчицы, а то ощущение тепла, которое девушка принесла с собой в одинокую избушку посреди леса.
- Она была совсем ещё девчонкой, но я ничему её не мог научить. Она избрала свой путь, а меня, наверное, боялась, когда узнала, что я посмел принять Зверя частью себя, - оборотень подпёр голову здоровой рукой и уставился куда-то в сторону бесцельным взглядом, - Я ведь сначала тоже ничего не помнил из того, что в волчьей шкуре творил в полнолуния. Бежал от себя, в петлю даже лез, настолько невыносимо было, но ничего из того не вышло, страшно это. Потом помогли мне, сказав, что врага внутри искать не стоит, потому что ничем хорошим такое не закончится. Почти десять лет мне понадобилось, чтобы научиться управляться с собой.
Он недолго помолчал. На ум пришла та же самая фраза, которую он когда-то сказал Льене. Правда уже не помнил, восприняла ли её волчица всерьёз.
- Только от того, какой ты сам, всё зависит. Так что нет никакого везения.
Действительно жаль, что Льена унесла с собой вино.
- Знавал я одного Радомира, тоже из Каэдвена, так что явно немало таких, - вдруг произнёс Майно будто бы только для поддержания разговора. Но он правда был знаком с таким человеком, только вспоминать о тех событиях не особенно хотелось, так что мысль свою продолжать не стал. Да и показалось, что скрипнули ступени на крыльце, словно кто-то взошёл на них.
[raceah]Раса: волколак[/raceah][ageah]Возраст: 51 год[/ageah][actah]Деятельность: бродяга[/actah]
Ответы Радомир слушал внимательно. Не перебивал, не переспрашивал, уточняющих вопросов не задавал, так мотал на ус да обдумывал, есть ли что в словах интересного или так уж они болтают, покуда болтается, и покуда не вернулась с охоты Льена. В конце концов, заняться-то и впрямь было больше нечем. «На боковую и то не отправишься. Не спится, да и какой сон, когда не все дома?» Сверкнуло, озаряя окрестности, громыхнуло протяжно. Совсем близко гроза подошла. Висела аккурат над деревней, отпевала ушедших. Бирон, правда, не склонен был в подобные вещи верить, но отчего-то подумалось ему, что Боги приняли жертву, и что теперь усопшие и впрямь обретут покой. Впрочем, быть может, в это просто хотелось верить, потому как иное смотрелось и звучало слишком погано. Баронский сынок вот точно не хотел бы валяться падалью да кормить собой трупоедов, но да еще сильнее не желал бы оборотиться бесплотным духом и парить над землей. С того не много бы вышло радости. «Хотя и так-то ее не густо. Ой, ладно! К лешему!» Провел волколак по лицу ладонью, вздохнул протяжно, и тогда только в монолог сородича вклинился, когда речь зашла об обращении да прочих прелестях волчьей натуры.
- Да… У Льенки другая дорога, - поддержал Радомир, вспоминая рассказ подруги про аконит, - ей, видимо, проще так, а я как-то попробовал раз да на том и оставил, рассудил, что коли уж чем обратился, то так тому и бывать. Сила, ловкость, ощущения – все это не только во вред, но еще и во благо. Зверь – тварь живучая. Вешаться, к слову, тоже пытался, и закончилось то в волчьей шкуре среди растерзанных трупов. Не дает эта тварь с собой совладать, а принять, как не стараюсь – все без толку. Не могу я поверить, что Зверь и я сам – это одно и тоже, что нет никакого человека и подлунного чудища, а есть только лишь волколак. И разум у нас с ним один, и инстинкты с желаниями тоже. Не могу… Как подумаю, сколько эта мразь людей переубивала, так и становится тошно и мерзко, а да ведь все через это проходят. Кто-то смиряется, кто-то на клинки лезет, а кто-то просто из ума выживает. Вот ко мне аккурат последнее. Скоро, глядишь, начну сам с собой разговаривать да и заговариваться, однако, и этого не бери в голову, не твоя забота… Вот только скажи, это кто ж такой умный нашелся, что смог тебя с собой примирить? И чего такого этот кто-то сделал аль обронил? Только не рассказывай, что то любовь была неземная. Один ляд, не поверю. Не бывает такого чувства. Место ему на страницах легенд, а не в жизни.
Фыркнул Бирон, потянулся было к плошке, стоящей на столе, но вспомнив, что нет в доме этом съестного, отдернул руку да снова пальцы сцепил в замок, думая о том, что сказал да услышал. Вот вроде и не любил советы чужие принимать к сердцу, да речи Майнхарда показались уж больно умными, а тон ровным. Успокаивал он, усмиряя порывы души. Таким бы только проповеди читать, али какие молитвы, но сидел бывший рыцарь за столом с чудищем и болтал про звериную сущность. «Паскудство, не жизнь».
- Слушай, а как так случилось, что ты обратился зверем? – поинтересовался охотник, поворачиваясь к мужчине да ловя его взгляд, - Мы-то с Льенкой, вестимо, два дурака малолетних, но а ты-то как? Тоже по молодости и глупости? Погнался за славой, а нашел волколака? Вот уж не удивлюсь, коли так и было. Или ты из благородства какого клыки поймал? Так, пожалуй, тоже бывает. Глядишь, вернусь я в родной Белый Яр, а там и пара-другая героев отыщется. У барона-то еще трое сынков осталось… Вот интересно, хватит ли младшим ума и смелости судьбы старшего не повторить? То есть меня… Меня-то понесло за шкурой Кровавого Зверя. Ну вот и унесло… Так унесло, что до сих пор по лесам мытарюсь. А еще повезло не сдохнуть ни от ран, ни после при обращении. Говорят, не все доживают, а тут, стало быть, судьба. Вот уж судьба так судьба, ничего не скажешь!
На том и затих Радомир. Усмехнулся только пренебрежительно, горько, выдавая за злость да презрение собственные обиды с переживаниями, и хотел было еще кой-чего рассказать, про отца, например, и про то, что не больно его искали, но прервался, заслышав шум за дверью на улице. Напрягся, принюхался, насторожился.
- Не иначе, как у нас гости, - так обронил, прислушиваясь да воздух носом потягивая, - осталось только понять, званые или непрошенные. Ты сиди пока тихо, я посмотрю.
Поднялся да и пошлепал к окну, дождем залитому.
Взглянув на младшего собрата с пониманием, Майнхард тут же опустил взгляд, задумавшись. Что он такого мог сказать Радомиру, чтобы тому стало легче и спокойнее, чтобы перестал грызть себя? Хотя бы просто поддержать? Ничего в голову не шло, не ощущал себя Фортрейн мудрым наставником, как бы ему сейчас того ни хотелось. Вот у Веслава хорошо получалось, хоть он и прямо говорил, что учить прибившегося к нему несмышлёного волчонка не будет.
- Нет, какая там неземная любовь... - Майно сдержанно рассмеялся, - Это был такой же, как ты или я, волколак. Старик уже, весь седой, сгорбленный. Я шёл за смертью, а нашёл мудреца, который принял меня как сына, позволил жить в своём доме посреди леса, всегда был рядом в полнолуние и не давал совершать глупостей. Если бы не он, меня бы уже давно не было на свете. Не знаю, за какие заслуги судьба предоставила мне такой шанс. Может, совестно ей стало?
Что сейчас со старым волком, Майнхард не знал. Жив ли ещё? Или, может, старость взяла своё? В первый год он очень тосковал по Веславу, даже винил себя в том, что не додумался попроситься в путь вместе со стариком, а послушно остался на месте - стеречь баронский лес да быть хорошим лесничим, как старый волк и велел. Но потом пообвык: работа скучать не давала, затем в его жизни появилась Льена, а потом пришла война.
- Жаль только, что дом я не сумел сохранить. Знаю, ты тоже видел, что от него осталось. Но ладно. Не будем об этом, - оборотень только махнул рукой.
Следующий вопрос Радомира, в общем-то, был предсказуемым, ведь своё проклятье Майнхард получил почти в тридцать лет. К этому возрасту у людей, обычно, ума предостаточно, чтобы в погоне за славой не лезть с одним мечом в пасть монстру, которого только ведьмаку под силу победить. Если только защитить кого-то или защищаться самому, раз уж так вышло, что пришлось в ночь полнолуния куда-то брести, а не в трактире отсыпаться перед дневной дорогой.
- Если бы по глупости или из благородства, то, пожалуй, было бы не так обидно, - отозвался Фортрейн с невесёлой улыбкой, - Конечно, слышал я перед этим местные слухи, мол, завелась на погибель кметам в округе страховидла, но безрассудные подвиги в мои планы не входили. А обратила меня женщина. Очаровала песнями и красотой, а потом... Только помню, как клыки показала и в плечо впилась. Убивать не стала, да и ран тяжёлых не оставила, как обычно это бывает. То ли пожалела, то ли чёрт знает что.
Майнхард замолчал, не желая пускаться в тоскливые размышления о том, за что же судьба так прогневалась на него, что одним махом лишила его дома, семьи, верных соратников и друзей, оставив взамен только волчью шкуру. И так уж слишком много об этом думал в первые годы, но ответа так и не нашёл. То ли просто не повезло, то ли всё было куда сложнее, поди разбери это Предназначение. Мысль тут же оборвалась, едва оборотень услышал знакомое название.
Белый Яр?
Это местечко в Каэдвене было ему хорошо известно. И барон там был один-единственный, как раз Радомиром и звали. Выходит, об одном и том же человеке говорили. Правда, в тот момент, когда небольшой отряд рыцарей в том селе остановился, чтобы раны подлатать, никаких сыновей у барона не было, только красавица-невеста, вскоре ставшая женой. Майнхард и сам не заметил, как начал напряжённо всматриваться в лицо молодого оборотня, ища сходство с той женщиной и с самим бароном тоже, которых он помнил совсем молодыми.
- Наверное, Льена вернулась, - предположил Фортрейн, тоже невольно принюхиваясь. А из головы всё не шло одно воспоминание. Бесчестно поступил он с бароном.
[raceah]Раса: волколак[/raceah][ageah]Возраст: 51 год[/ageah][actah]Деятельность: бродяга[/actah]
Добычи в округе мало было - все чума проклятая пожрала. И людей, и зверей, никого не щадя... От того нож да лук были бесполезны в человеческих руках - сильных, быстрых, опытных. Запах смерти да дыма все остальные перебьет, от себя отведет. Потому оставила Льена оружие в доме с мужчинами, как и все остальные вещи. С собой лишь вино взяла. Ведь обращаться второй раз за день, разделяя то лишь коротким перерывом - очень сомнительное удовольствие. А кметы выпивкой боль частенько сглаживали. И она сглаживать стала...
Нашла какой-то сарай с сухой соломой, там разделась торопливо. Одежонку припрятала, скорее по привычке, чем из необходимости - кто ж в своем уме сунется в деревню, проклятую болезнью? Несколько глотков вина кислого сделала, поморщившись. Мотнула бурдюком, содержимое проверяя, выдохнула недовольно - немного осталось... Выпивку к одежонке припрятала, а после на улицу вышла - нагая, не испытывающая даже намека на стыд или смущение. Увидал бы кмет какой - как пить дать за ведьму принял бы. Только ведьмы ж способны в подобном виде, не опуская головы, не пытаясь прикрыться, не смущаясь и не краснея разгуливать по улицы. Ведьмы да волколачки. От дома, где мужчины остались, отошла подальше - к самой окраине деревни, где дома смотрелись особенно одиноко и дико...
Захрустели кости, ломаясь под действием проклятия. Прорывая натренированные мышцы и кожу, слишком светлую для южанки. В какой-то момент не выдержала Льена, на колени упала, обхватывая себя не руками - лапами, пока еще способными на это... Вскоре уже там не девка на коленях стояла - волчица. Крупная, с длинными тонкими лапами и светлой вздыбленной шерстью, покрытой грязью дороги, на которой валялась. Хищница мотнула головой, отгоняя отголоски пережитого обращения. Встала, полной грудью вдохнула... Воздух приобрел сотни новых оттенков, которые не желали поддаваться человеческому телу.
Льена облизнула морду, а затем направилась прочь от деревни.
***
Перекидываясь обратно, охотница не смогла удержаться от визгливого высокого скулежа. А после того, как все закончилось, она еще несколько минут лежала на соломе, жадно хватая ртом холодный свежий воздух. В иной день так и осталась бы в амбаре, но сейчас понимала, что за пеленой дождя, в чужом доме, ее ждут два собрата. Пришлось вставать. На полу остался мокрый след - дерево потемнело, принимая очертания раздувшегося человеческого тела. Чертов дождь... Маски смывает. Обнажает запах псины, бьющий по носу.
Вытираться Льена не стала - нечем было. Прямо так одежду натянула. Ткань липла к мокрой коже, перенимая влагу, прилипая к телу. Поднявшись на ноги - не с первой попытке, охотница сделала несколько шагов. Чтобы вспомнить, какого это - иметь две ноги, а не четыре лапы. После того закинула себе на плечи молодую тощую косулю и вышла из сарая. Обратно под дождь.
Мужчины, вняв предупреждениям, закрылись в доме. Пришлось несколько раз стукнуть ногой по двери, привлекая внимание.
- Парни, откройте. Тут мокро, - весело сказала и тут же пожалела о том, что молчала всю дорогу от амбара до дома. Слишком уж хриплым голос показался. Она кашлянула, отгоняя рычание, в груди поселившееся.
Скрипнул дверной засов, на пороге Януш показался... Волчица улыбнулась ему, всем своим видом стараясь показать, что чувствует себя лучше, чем то было на самом деле.
- Мин в порядке? - уточнила волчица, стряхивая косулю в руки молодого оборотня. В порядке - что с Майнхардом то станется? Много что на самом деле. Заходить волчица не стала. - Начинай разделывать. О шкуре можешь не беспокоиться. Я сейчас вернусь.
С этими словами Красная развернулась и скрылась в пелене дождя.
Одного взгляда на добычу было достаточно для того, чтобы понять, отчего охотница, обычно крайне щепетильно относившаяся к шкурам, позволила Янушу пренебрежение. На теле косули было много подпалин с редкой шерстью, выцветших участков. Вокруг застывших стеклянных глаз скопилась грязь, которую не смыл даже ливень. А бок оказался неаккуратно разворочен - видно, охотница старалась как можно быстрее разобраться со зверем, позабыв свою привычную аккуратность.
Вернулась Льена еще через полчаса, и вновь не с пустыми руками - с бочонком небольшим. Да и бурдюк отяжелел.
- Нашла в запасах одного из местных. Был еще самогон, но не думаю, что кто-то здесь оценил бы его, - заявила охотница, по-собачьи отряхиваясь, так что дрожь мелких капель рассыпалась вокруг. С сапог уже успело прилично натечь на пол, но вряд ли кто-то из присутствующих возмутиться тому.
Через муть стекла ничего было не разобрать. Хлестал косой ливень, заливал окно, лизал стены дома. Если кто и стоял на пороге, пелена фигуру полностью скрыла, а сквозь стену человеческим носом было и не учуять. Зверь и тот, пожалуй, не смог бы. Радомир фыркнул, от оконца отпрянул да и потащился в сени, отпирать дверь незваному или, напротив, долгожданному гостю. На нижней ступеньке остановился, принюхался, вслушался в звуки. Гремело, конечно, знатно, но никакого хруста, чавканья или еще чего подобного не слышно было. «Нет. Точно не трупоеды. Те бы шумели погромче грозы да и воняли бы так, что никаким бы дождем не смыло. А тут… Вроде бы тянет псиной. Вроде бы. Ну да делать нечего, раз уж спустился, так открывай».
Бирон было на пару мгновений замешкался, но тут уж подруга заговорила. Голос ее заслышав, мужчина заторопился и даже в сторону отошел, чтобы впустить волчицу в тепло да сухость. С нее, правда, лило, обещая вскоре и пол затопить изрядно, но это все мелочи были. Там, в комнате, осталась печь да кое-какие дровишки. «Обсохнешь. Не проклятые в такую погоду куда тащиться».
- С возвращением. Смотрю, задалась охота. Я уж было решил, что так ни с чем и вернешься, но, смотри-ка, повезло: не с пустыми брюхами засыпать. Да в порядке твой Мин, в порядке. Не сожрал я его. Так поболтали о всяком.
Приняв косулю из рук охотницы, Радомир было кивнул Льене, чтобы за ним пошла, но та уже обратно умчалась, скрываясь за пеленой дождя. Мужчине только и осталось, что наигранно равнодушно махнуть рукой да подняться к собрату старшему.
- Льена вернулась, - коротко пояснил он, бросая добычу на стол да принимаясь бесцеремонно ее разделывать, - да только снова куда-то умчалась. Сказала, что скоро придет. Может чего приметила по дороге. Кто ее, Льену, знает?
Фразу свою оборвав, оборотень пожал плечами да прошелся по дому, ища ножи подходящие. Когда же те в руках оказались, делом привычным занялся. Не впервой было баронскому сыну свежевать да разделывать тушу, а потому и дело спорилось быстро да ловко, обещая в скором времени подарить оголодавшим бестиям добротный, сытный и теплый ужин. От предвкушения у Радомира даже живот заурчал, но он никак на него не стал реагировать. Обернулся только через плечо, стоило сестрице вернуться да приволочь за собой бочонок с соблазнительной выпивкой. Могло, конечно, статься, что пойло в нем такое себе, но лучше уж что-то, чем ничего. «Все не спирт неразбавленный и не вода протухшая». Волколак улыбнулся, отодвигаясь в сторону и позволяя добытое разместить на столешнице.
- Это хорошо, что нашлось. На сухую-то и кусок в горло не полезет!
Ухмыльнулся, давая понять, что шутит. Полез бы, еще как бы полез. А уж если не ему, так Мину бы точно. Странное то было дело, но отчего-то не рождалось в Бироне духа соперничества. Казалось, не жить двум самцам на одной территории да еще и при единственной самке, однако, с бывшим рыцарем ни грызться, ни за Льену драться желания не возникало. Лидировать и то не хотелось. Как-то все само собой улеглось, точно именно так и было всю жизнь. Подивился тому Радомир, но вслух ничего говорить не стал. Когда же поспел поздний ужин, устроился за столом с собратьями да утянул себе аппетитное сочное ребрышко.
- И куда теперь? – так поинтересовался, нарушая повисшее было молчание, - Есть какие-нибудь мыслишки? Я вот стопы свои в Каэдвен направляю. Хочу посмотреть, что там сталось с родительским домом да родными землями. Времени, почитай, уже порядочно миновало. На себя прежнего я теперь не похож, на отца тоже как-то не очень, на сколько я его помню. Ха! Когда я родился – зимой дело было – местные поговаривали, будто я копия старый барон, а как вырос, все твердили, что один в один Бирон. А я вот смотрю, и не вижу ни одного сходства. Если уж и похож на кого, то на соседа! Ну да ляд с ним! Я не о том. В общем, думаю в Белый Яр пойти. Если хотите, можем вместе отсюда отправиться, а там уже разойдемся, коли друг другу набьем оскомину. А нет, так и нет. Тебя-то, Мин, Льенка точно теперь одного не отпустит. Да, Льенка?
Пихнув подругу в бок, подтащил Бирон к себе пустую кружку да и потянулся за выпивкой.
Отредактировано Януш (17.03.20 15:58)
Когда Льена вернулась в избу окончательно, Майнхард подтянул здоровой рукой лавку поближе к печи да скинул куртку, чтобы опустить её на плечи вымокшей волчице. Тут бы от одеяла какого больше проку было или отрез шерсти сгодился бы, но волк с самого побега из Адельсберга путешествовал налегке, так ничем и не разжившись за год. Сменные вещи давно ждали стирки. А в этой избе и не было ничего такого, всё хозяева увезли с собой.
- Садись, погрейся, - сказал он девушке и, положив ладонь ей на плечо, легонько сжал пальцы. После глянул на Радомира. Тот со своей работой справлялся отлично и помощь ему предлагать вроде бы и не нужно было. Да и знал Майнхард уже, как молодой сородич отреагирует: отмахнётся от "однорукого", мол, сам всё сделаю, сиди себе. Так что волк не стал мешать, только вполголоса поинтересовался у Льены, как прошла охота да поблагодарил за добычу, не попадались ли на пути какие-нибудь дрянные падальщики, которые могу доставить проблем в дальнейшем, и о других мелочах, чтобы было не скучно. Да и отвлечься хотелось. От своей тревоги, что водила мысли по кругу, и от щекотавшего ноздри запаха мяса, на который голодное брюхо отзывалось уже чуть ли не болью. Был бы один, так, наверное, и набросился бы на добычу, никак не готовя, а тут ждать пришлось. Благо сготовилось скоро.
Ел Фортрейн торопливо, хоть и старался себя одёргивать, чтобы худо не стало. Да и вина ему никакого было не надо, вот уж точно. В животе потеплело и словно бы раненой руке тут же лучше стало, пусть и дёргало её иногда неприятно.
А когда начал Радомир о себе говорить, так вновь тревога внутри подняла голову и оскалила острые зубы. Неспокойно Майнхарду было. Волчонку ведь не больше тридцати на вид, даже меньше. Снова оборотень вспомнил ту хмурую весну и тот день, когда наутро выветрился хмель из головы и от самого себя противно было. Нет, не может же совпасть вот так... То всё домыслы и чувство вины. Долго бы, наверное, Майно сидел над недоеденным куском, замерев с напряжённым взглядом, но, услышав своё имя, нервно вскинул голову, поглядев на сородичей. Глубоко вдохнул и медленно выдохнул, чтобы поскорее освободиться от мрачных мыслей и убрать с лица соответствующее выражение, совершенно неподходящее для мирного вечера в кругу волков.
- Скрывать не буду, мне нужна помощь, чтобы поскорее оправиться и снова начать охотиться. Так что от компании не откажусь, - Фортрейн едва заметно улыбнулся, приподняв уголки губ, - Сам я никуда особо не стремился, лишь бы от войны подальше.
Надеялся, конечно, на то, что Льена не бросит. И так был в долгу перед ней, а сейчас стал куда большим должником. Ну ничего, если выкарабкается, то уж как-нибудь расплатится. Вот только в Белый Яр Майнхарду совсем не хотелось наведываться. Чёрт его знает, что там за призраки прошлого водятся.
[raceah]Раса: волколак[/raceah][ageah]Возраст: 51 год[/ageah][actah]Деятельность: бродяга[/actah]
Заскрипела лавка, по полу безжалостно потянувшаяся за оборотнем. Льена хотела было на помощь броситься, но вовремя себя осадила. Для многих мужиков унизительно женскую помощь принимать было. И пускай даже Майнхард не из той породы, но за беспомощность потом себя кусал бы долго и безжалостно. Чтобы с искушением не бороться, Красная к Янушу подошла, глядеть начала на то, как детеныш с добычей возится.
В первую их встречу волчонок пускай и хвалился, что охотник великий, только с разделкой обращался больно уж неуклюже. Сразу понятно было, что дело это для него - развлечение всего лишь. Вот и терзал тушу по привычке как будто от скуки, много лакомых кусочков портя неумелыми руками. Сейчас же поменялось все. И шкуру не повредил почти - хотя, после клыков да когтей волчьих от нее не больно много и осталось, - и на части разбирал верно. Можно было бы погордиться даже, да только не Льенкина в том заслуга была. Ее ведь и рядом не было почти никогда... Так, всплывала рядом иногда - континент то не так уж велик, как кажется на первый взгляд. А все равно быстро дорожки расходились в стороны разные. Совсем негодная мать... даже для взрослого детеныша, пускай и кровного родства с никакого с ним не имеет.
- Хорошо справляешься, - похвалила Льена тихо, улыбнувшись чуть. Правда, в улыбке той немного радости было...
За спиной шаги раздались. На плечи легла тяжелая куртка, прижимая вымокшую насквозь рубаху к телу, заставляя волчицу поежиться от короткой вспышки холода. Она повернула голову, оглядываясь на Мина через плечо. Неловко улыбнулась ему.
- Спасибо, Мин.
Противиться предложению девка не стала - действительно, устала. Оборачиваясь туда-сюда, будто какой-нибудь умелый шут в королевском дворце, в одиночку разыгрывающий сценку с несколькими персонажами, каждому не только мимикой, но и голосом подражая, много сил потратила. Если бы не погрызла косулю, бок ей разворотив безжалостно, так вряд ли смогла бы человеческий облик принять. А все равно жрать хотелось нестерпимо. Как, наверное, и всякому, в этой избе оказавшемуся. Льена села на скамью. Чуть замешкавшись, все-таки прижалась к Мину боком. А вскоре и вовсе извернулась, спиной о него оперевшись. Так и просидела, на вопросы про охоту щедро отвечая, пока мясо не сготовилось. К тому моменту уже сама согреться успела. Подсохшие волосы, воняющие псиной, виться начали мелкими неопрятными волнами. Льена скинула мужскую куртку, к столу подсела. Себе кусок выбрала следом за Мином сразу.
- Вообще, думала подальше на север отправиться. В Темерии сейчас небезопасно, - сказав то, невольно покосилась на старшего волколака. - Да и работы особо нет. А хотелось бы все-таки до осени денег собрать... лошадь купить думать, - она чуть улыбнулась.
Прикусила кость, так что та едва не сломалась в зубах. После, выдохнув, отложила ее да за новой порцией потянулась. Заодно и Мину кусок повкуснее выбрала, заботливо пододвинув его к мужчине.
- Налей-ка и мне, попросила Льена вместо ответа. Только снова на Мина покосилась. А тот - мрачнее тучи... Пускай даже знала, что волка тяжелые мысли нередко гнетут - как и всякого из племени проклятых, - но не привыкла его видеть таким. Странно то было. Охотница носом воздух потянула, будто по запаху секрет разгадать пыталась, но тот друг с себя будто скинул плащ из печали, улыбнулся осторожно.
Облизнув руку, перепачканную в мясном соке, Льена за наполненную кружку взялась. Несколько глотков больших сделала - вино оказалось не самым дурным, пила частенько и похуже. После того вновь мужчин оглядела.
- Ну, в сторону Белого Яра так Белого Яра. Втроем получше будет в любом случае, - кивнула чуть, усмехнувшись.
Снова в компанию записалась, к которым так непривычна была. А только прав Януш - не бросит ведь Мина.
- Но это утром, если распогодится. Януш, у тебя все также проблемы с зверем? А ты, Мин? Оборачиваться можешь или с этим плохо все? - поинтересовалась, прикидывая по памяти путь в сторону Белого Яра. - Если на своих двоих идти, так времени очень уж много потратим...
Полилось винище рекой, заходили сильные челюсти, разнеслись по избе звуки грызни да чавканья и, покуда не насытились страховидлы, так и не стихли, мешая беседам да трезвым мыслям. Оголодали кровавые чудища, одичали за время дорог, кажущихся почти бесконечными. Не знал Радомир, что довелось пережить сородичам, однако, мыслил, что не выпало всем им хорошей доли. «Да и с чего бы вдруг? – Оглядись по сторонам… Кругом война, разор да болезни. Вот и были мирные деревеньки, а обратились неухоженными могильниками». Скорбно то было, паршиво, да только он, волколак, ничего изменить не мог, а раз так, то и нечего делать, кроме как двигаться дальше, уходя на Север и забираясь в самые дебри. Казалось, лучше-то и не придумать исхода, а потому и вспомнился родной Белый Яр, окруженный бескрайним лесом. Не сегодня, и не вчера, признаться. С месяц уже поди, а теперь просто попал на язык.
- Вместе лучше да безопаснее, - откликнулся Бирон, наконец ощущая сытость и пожевывая мясо уже не так жадно, как до того, - права Льенка. В Темерии нам не место. Нечего здесь искать. Не на что и надеяться. Денег не заработать, охотой не разжиться. Здесь и зверье-то точно повывелось!
Фыркнул охотник, ухмыльнулся недобро, вспоминая голодные дни. Будь он таким же, как сестра по несчастью, мог бы двигаться быстро да нападать ловчее, но не свезло. До полной луны ходил простым человеком, пытаясь охотиться да выслеживать. Иногда удавалось, однако, куда как чаще убегали пугливые звери, вынуждая переходить на подножный корм. Радость только, что лето было, да дни стояли не самые скверные. «Но то лето, а до осени хорошо бы добраться до знатной кормушки. Как снег ляжет, уже ничего не получишь, кроме верной гибели. Тут уж даже Зверь не спасет. Разве что, окончательно человека вытеснит». Вздохнул Радомир, помрачнел заметно да и, чтоб не сидеть за столом с гнусной рожей, уткнулся в кружку, тогда лишь выпивку оставляя, когда заговорила Льна про Зверя да путешествие. Скривился, прищурился злобно.
- А ты как думаешь? – спросил ядовито, насмешливо, сразу давая понять, что тема остра да болезненна, - Стал бы я по этому мертвому краю шататься да переходить от селения к селению, кабы не это блядство? – Как было, так все и остается! Не умею я по собственному желанию перекидываться и, если вдруг смогу волком сделаться, то уж человека точно назад не верну. Если вместе пойдем, придется на своих двоих добираться. Хорошо бы, конечно, телегу поймать, но, сама понимаешь, их в краю этом днем с огнем не сыскать.
Прервался, баронский сынок, задумался, прикидывая, как оно лучше будет, надежнее да вернее, а как вспомнил былые свои рассуждения, снова к беседе вернулся.
- Я сам думал дойти до Понтара, а дальше уж двинуться по реке. Там хоть рыбу можно поймать, коли настряпать сетей да удочек. К осени как раз до деревень доберемся. Устроимся да приладимся. В Белом Яру по осени много ярмарок, никто и не удивится пришлым. Заодно, если наловим зверья, сможем задорого продать шкуры и, заодно, лошаденку тебе сторгуем. Знаю я одного коневода. Коли он жив, пройдоха, то лучшего продавца тебе не сыскать. Дело свое хорошо знает и не дерет с три шкуры. Помнится, даже отец у него жеребят покупал. Из его была и первая моя кобылица. Красивая, крепкая, умная. Жаль, вместе со мной и сгинула. Хотя, может, и выжила, кто ее разберет. Я первое обращение совсем, почитай, не помню. Но да ладно! Хватит на том. Довольно соплей намазался. Слово я свое вам сказал: иду в Каэдвен, а вы думайте да решайте по пути нам али снова по разные стороны. С утра пообсудим да и отправимся. Незачем время терять напрасно.
На том мужчина речь свою оборвал и, поднявшись из-за стола, поволокся к ближайшей широкой лавке, для сна подходящей. Была в доме, конечно, и койка, да только ее Бирон для Мина оставил и Льенки. Им она явно была понужнее, а с него и на лавке поспать не убудет. Молодой еще, крепкий. Отоспится, если только уснуть сумеет.
- Ну… Доброй ночи всем, - сказал Бирон да и плюхнулся на лавку, на бок переворачиваясь, - пихните утром меня, коли решу разоспаться.
Майнхард был согласен с тем, что нужно уходить севернее, туда, где безопаснее и нет чумы. И сейчас, будучи зависимым от здоровых волков, он вряд ли мог сказать хоть слово против визита в каэдвенское село. Ведь для этого нужно будет худо-бедно объяснить причину, а лгать своим Фортрейн не хотел, как не хотел и склонять Льену на свою сторону, бросая волчонка одного. Что же, видно, так и придётся идти с сородичами до Белого Яра. Может и не произойдёт ничего страшного. Ну, или отстанет где по дороге, если к тому времени окрепнет, чтобы охотиться самостоятельно, но не сумеет справиться с тревогой перед встречей с прошлым.
Сородичи, тем временем, рассуждали о делах насущных: каким путём идти и чем на жизнь заработать. Льена вот сказала, что лошадь хочет купить. Нужная покупка для наёмника. Если бы у них сейчас хотя бы одна лошадь была, можно было бы не беспокоиться о том, как до Каэдвена добраться быстро. Конечно, тут нужна была лошадь привычная, которая стерпит рядом с собой волколаков - двоих в седле, а третьего бегущим рядом. А где такую найти, если только самому не растить?
- Не знаю, смогу ли перекинуться, проверю завтра, - ответил оборотень, сам толком не зная, как скоро сможет восстановиться, - Ужин был хорош, после такого, глядишь, и сил прибавится. Только, наверное, хромать буду. Ну, посмотрим, что утром будет.
Взглянул на огрызнувшегося Радомира, нахмурился. Льена ведь их встречу хотела устроить именно из-за этого - ради помощи волчонку. Но действительно ли Майнхард мог ему помочь? Его ведь самого, можно сказать, и не учил никто, только создал подходящие условия. Сработает ли здесь такой подход?
- Я могу попробовать помочь, если позволишь.
Может, что-то и получится. Нельзя было этого знать наверняка, а потому не стоило отвергать и попыток. Но об этом и правда лучше утром поговорить.
Усевшись на лежащий на постели тюфяк, набитый сеном, Майнхард снял с шеи повязанный платок. Надо было сменить повязки, а то эти уже задубели от сукровицы. Сменные, конечно, мало чем отличались от тряпки для мытья полов, порванной на ленты, но других не было. Осторожное движение отозвалось болью, но уже не такой резкой, как раньше.
Как услышал, что Радомир задремал, глянул на Льену. Поделиться хотелось своей тревогой, не таить её, беспокойно ворочающуюся, в себе, но это ж сколько всего придётся сначала рассказать. Да и предположением, ничем по сути не подкреплённым, не стоило делиться. О другом решил поговорить, о куда более важном, чем то, что произошло четверть века назад.
- Понесу его на себе. Так и вещи в зубах тащить не придётся, - вполголоса произнёс Фортрейн, едва заметно усмехнувшись. Он понятия не имел, насколько удобно ехать верхом на волке, но по незнанию казалось, что уж всяко лучше, чем тащиться на своих двоих.
[raceah]Раса: волколак[/raceah][ageah]Возраст: 51 год[/ageah][actah]Деятельность: бродяга[/actah]
Огрызается. Молоко не так давно на губах обсохло, заматереть еще толком не успел, а все равно норовит зубки показать. Льена усмехнулась, щуря глаза, да прикидывая планы на завтра, а заодно размышляя, не стоит ли братцу уши надрать, чтобы язык свой попридержал. Пускай уже не первый год в облике волчьем шляется, а все равно проскальзывают баронские привычки. Видно, слабовато жизнь мордой в дерьмо тыкала. Или беды все - что с гуся вода... Только все одно то пустые мысли были, угрозы в себе никакой не несущие, скорее весельем отдающие. Наверняка когда-то про нее точно также Риол думал. Песья дочка то в детстве совсем не подарком была. Да и сейчас не подарок...
- Даже если и встретим телегу, сложновато будет. Разве что дымом окуриться, так ведь выветривается, погань этакая...
Рассказ про коней да коневодов только грусть нагнал. Льена улыбнулась неловко, отводя взгляд. Со многим волчица свыкнуться могла в жизни своей. Только вот не хватало ей ласки звериной. Возможности погладить дворовую собаку, почувствовать ладонью теплое дыхание и прикосновение бархатистых губ какой-нибудь кобылки, ищущей угощение. Даже если травами с ног до головы обливалась, все равно сторониться приходилось - пробивался звериный запах через любой аромат, пугал скотину до одури.
- Не пойдет мне твой коневод, Януш. Конь то особенный должен быть, к нам подобным приученный, - она дернула плечом, будто отмахнулась от чего-то. Снова вина глотнула, побольше, в этот раз не поморщившись ничуть, хотя и кислило сильно. Только после того на Януша вновь посмотрела. - Да с этим проблем нет. В Темерии один коневод есть... Тоже волколак. Лошадей приручает так, что никаких тварей не боятся. Рассказывал, будто у него аж ведьмаки закупаются, только в это мне не особо верится - у них таких денег не водится обычно.
А если и водились, так тратились обычно на другие, более нужные, вещи. Это ей же приспичило лошадью обзавестись. Не первой - был у Льены уже конь, у того же мужичка и купленный. Славный зверь, быстрый, сильный, ее совсем не пугался. Да и вообще ничего не пугался... Дурень.
Мин к тому времени уже на постель ушел, да замолчал. С повязками возиться начал, пользуясь тем, что заняты волколаки беседами своими. Охотница на него поглядывала изредка украдкой, а только навязывать помощь не торопилась, ждала, знака или просьбы, а может осознания, что самому не удастся. Только Мин довольно скоро разбирался с тканями. Правда, почище что-то ему бы подыскать не помешало... Волчица глянула в окно. Снаружи все еще лил дождь. Нет, второй раз высовываться не хочется - только высохла ведь. Волосы влажные еще вились мелким бесом, да псиной настойчиво пахли. Она осторожно запустила в пряди пальцы, вниз дернула, разбирая их. Потом, вздохнув, сумку свою нашла, из нее гребешок достала, расчесываться начала.
- Доброй ночи, Януш...
Волчонок на лавку завалился.
- Посмотрим на рану твою завтра. Лучше не раздирать лишний раз, если вылечиться не сможешь. Если плохо будет, утром зашью - вроде у меня где-то игла с нитками завалялись, - задумчиво протянула охотница. Швеей то она была паршивой, но человека латать уже доводилось. Так и здесь справиться должна. Как пряди перестали путаться, в косу их сплела, ремешком перехватила, да гребень назад в сумку вернула. Поднялась, прошлась по избе, оглядывая ее. Уже задремавшего Януша нежно по голове погладила, плащом своим укрыла. Не теплом - уютом делясь.
- А тебя кто понесет? - тихо спросила, убирая волосы с лица пасынка. Усмехнулась на это заявление храброе, к Мину подошла и села рядом с ним. - Двоих вас точно не утяну, а если так идти, то действительно дорога долгой будет. Потому, если сможешь обратиться, уже неплохо будет.
Охотница голову на бок склонила, осторожно потерлась щекой о плечо Мина. А после того, скинув сапоги, забралась в постель, сразу сворачиваясь калачиком. Глаза прикрыла, но из-под опущенных ресниц на оборотня поглядывала, а еще в дыхание его и волчонка вслушивалась.
Чувство вины затихло, сменяясь чем-то странным, непривычным. Домашним уютом. Был Януш. Он был ее волчонком, чего бы там между ними не было раньше. Был Майнхард. Он был ее волком, чего бы там между ними не было раньше. И это было правильно.
Отредактировано Льена (14.04.20 13:32)
Майнхард улыбнулся и кивнул, не отрываясь от своего занятия. Рана, конечно, выглядела так себе, но месяц назад было куда хуже. Может и не не придётся зашивать. Но это уже к утру ясно будет.
- Ну, не завтра, так через пару дней, - отозвался он, затягивая на повязках узелок. В своём смелом утверждении оборотень и сам был не особо уверен, но наконец-то ушедшее чувство голода дало надежду на то, что скоро раны заживут, он встанет на ноги и всё закончится хорошо.
- Если вам будет так же везти на охоте, как тебе сегодня, то я быстро восстановлюсь. А до того дня можно и на своих двоих пройти, успеем ещё нагнать.
Он легонько коснулся губами виска Льены, когда та потёрлась щекой о его плечо, но улёгся спать не сразу. Всё глядел на волчонка, высматривая знакомые черты. Размышлял о том, что могло случиться, но не случилось. Наверное, даже хорошо, что его мать вышла замуж за Бирона, а не бросила всё и не умчалась за рыцарем, которого, по сути то, едва знала. Так у неё и Радомира была спокойная жизнь в достатке. Этого могло быть мало для счастья, но, с другой стороны, что мог дать им Фортрейн? Его жалования хватало только на то, чтобы прокормить себя и держать в порядке обмундирование и коня, а постоянные поездки грозили одиночеством. Какой бы сильной женщиной не была Ядвига, рано или поздно она поняла бы, что человек, в которого она влюбилась, разрушил её жизнь.
Майнхард тяжело выдохнул и, стянув сапоги, осторожно улёгся на постель. Сначала всё не мог устроиться, чтобы не тревожить разбитый локоть и ноющее от каждого движения плечо, но потом нашёл удобное положение, повернувшись на бок и подогнув руку.
- Добрых снов, - тихо сказал он волчице, так и не заметив, что та подглядывала за ним из-под ресниц. И ночь действительно была доброй, мирной и исцеляющей, несмотря на то, что провели её волки в покинутом богами людском селении.
[raceah]Раса: волколак[/raceah][ageah]Возраст: 51 год[/ageah][actah]Деятельность: бродяга[/actah]
Вы здесь » Aen Hanse. Мир ведьмака » Эхо минувших дней » [17 июня, 1268] — Над мертвым городом сон
