Копыта жеребца неторопливо ступали по ещё влажной от утренней росы зелени. Всадница покачивалась в седле в такт движениямживотного, преодолевая сопровождавшую её на протяжении всей дороги дремоту. Склонив голову к груди, она всё же время от времени позволяла себе прикрыть глаза, но при этом с ещё большим вниманием и настороженностью прислушивалась к окружающему миру.
Война, может быть, и закончилась, что не означало, что на дорогах теперь стало безопасно. Сейчас солдаты начнут разбредаться по домам, по пути празднуя свою победу в каждой стоявшей у них на пути деревне, в каждом кабаке. Будут выпивать, горланить песни, плясать и расцеловывать девиц, и задираться с каждым, кто косо на них посмотрит или скверно о них скажет. Так что мирному люду, который только-только пережил одно бедствие, предстояло пережить новое.
Также никто не отменял патрули, разъезжавшие по трактам и наиболее крупным и известным тропам. В лесах по-прежнему орудовали скоя’таэли, по-прежнему под личиной управлявшего повозкой бакалейщика или одинокого всадника был велик шанс обнаружить вражеского шпиона, и разъезды северян упорно с этим боролись. 
Поэтому Ильтис отправилась в путь спозаранку и с большака свернула на узкую, едва различимую тропку, то петлявшую по окраине леса, то уводившую путников несколько вглубь.
Для неё война продолжалась. Её собственная, маленькая и невидимая, однако не менее опасная. Хоть и было подписано мирное соглашение, эльфка ясно отдавала себе отчёт в том, что с нильфгаардскими шпионами, попадись им такие в руки, северяне церемониться не станут. Именно из-за угрозы быть рассекреченной со всеми вытекающими из этого последствиями, девушка соблюдала максимум осторожности: избегала любой встречи с солдатами Северных королевств, не разговаривала с кем попало, не носила при себе каких-либо вещей, способных выдать в ней агента Нильфгаарда. Именно поэтому встреча со связным была назначена вблизи глухой каэдвенской деревушки.
Тропинка во второй раз нырнула меж деревьев, в зеленеющую гущу можжевельника и бузины. Жеребец потряс своей светлой гривой, пару раз с явным неудовольствием фыркнул, но, получив лёгкий нагоняй от хозяйки, начал двигаться бодрее. Ильтис понимала: неприятно бродить между задевающих и царапающих тебя веток и колючек, но могла лишь в знак благодарности за то терпение, которое он проявляет, погладить жеребца по шее.
Извиваясь между устремлявшихся ввысь стволов бука, проскальзывая через заросли кустарников, тропа зазывала всё дальше в лес. Куда она тебя приведет спустя несколько десятков шагов, предугадать было трудно, но лес, по которому пробегала эта маленькая дорожка, не был лесом глухим и дремучим, в котором ничего не стоит заблудиться. Развернувшись, Ильтис ясно могла увидеть, откуда пришла.
Однако, чем чаще и выше становились деревья вокруг, тем беспокойней становилось девушке. Давящее чувство уныния сгущалось в ней по мере того, как лес терял все краски жизни, выставляя напоказ ещё голые ветви, корявые и острые, потрескавшуюся, полумёртвую кору. Но намного тревожней эльфке стало в тот момент, когда её резко посетило ощущение чьего-то присутствия. Словно кто-то наблюдал за ней со стороны. Или со всех сторон сразу?
Ильтис мысленно осадила себя: конечно за ней наблюдают. В лесу наверняка полно живности, которая с опаской смотрит на незваного гостя.
Спокойствия ради девушка натянула поводья и осмотрелась вокруг. Лес как лес. Да, вид у него печальный, но вскоре весна наведёт здесь порядок, и заиграет он красками молодой зелени.
Когда тропинка вынырнула обратно на опушку, укрывавшая землю трава уже высохла, а солнце пронизывало своими ослепительными лучами частые грузные облака.
В пару милях впереди в небо поднимались белесые струйки дыма. Вот, судя по всему, и та самая деревенька.
Предвкушая горячую еду и тепло очага, эльфка пришпорила коня.

Отредактировано Ильтис (15.12.19 16:48)

Ильтис остановилась в полумили от деревеньки. Приподнявшись в седле и прищурив глаза, окинула открывшийся взору вид, выискивая взглядом чего интересного да примечательного.
С виду маленькая деревенька, избушек так на десять, с невысоким забором из обструганных веток. А вот там, откуда вверх поднимался дым более чёрный и плотный, нежели от других домиков, вероятно, была кузница. Лесок, из которого совсем недавно выехала эльфка, тянулся на добрых две версты по левую её руку и в одном месте заворачивал так, что дальше он прорастал параллельно человеческим жилищам. В другой стороне, глянув вправо, эльфка увидела, как деревца становятся всё реже и ниже, пока вовсе не исчезают в засеянных пшеницей полях. До её заострённых ушей не доносилось ни единого звука, кроме скрежета и шелеста оставшегося позади леса, что Ильтис приняла за добрый знак. Значит, в деревне должно быть спокойно.
Она пришпорила коня.
Жеребчик, чуя близость человеческого жилища, которое означало поилку с водой и кормушку, наполненную овсом, бодро двинулся к деревеньке. Однако ж не успел он сделать и десяти шагов, как хозяйка остановила его.
Это ещё что за встреча?
Эльфка вгляделась в фигуру, что шла ей навстречу. Человеческое дитя! Девочка. Ох и хотела бы Ильтис взглянуть на ту нерадивую мать, которая отпускает своё дитя в столь неспокойное время одного гулять. Кругом-то полно опасностей, даже вблизи человеческого жилища. Нет-нет, да и выйдут из соседнего леса на охоту волки.
Или страшные чудища.
Или простые люди, разбойничками именуемые.
Могут даже эльфы объявится, хитрые и жестокие, которые человеческий род изводят из-за одной лишь своей слепой ненависти.
Ильтис ни в коем разе не хотела напугать девочку. Чтобы та развернулась и побежала обратно в деревню, своим криком оповещая кметов об остроухой гостье? Ну уж нет, такая преждевременная известность нильфгаардскому агенту ни к чему.
Она неторопливо слезла с жеребца, оказавшись на земле, отряхнула со штанов дорожную пыль, одной рукой взяла поводья и так и направилась дальше. Кинжал, что висел у неё на поясе, Ильтис прикрыла плащом.
- Здравствуй, - пытаясь быть более приветливой, эльфка улыбнулась дитю человеческому.
Между ними оставалось не менее десяти шагов, когда Ильтис остановилась. Как ей казалось, достаточно для того, чтобы у девочки не возникло никаких опасений по поводу дурных намерений незнакомки.
- Ты из этой деревни? Скажи, как тебя зовут?
Проклятый акцент. Его тяжело было пропустить мимо ушей. Даже самой Ильтис он резал слух. Сразу становилось понятно, что девушка не из местных краёв, даже не из одного из Северных королевств.
Но разве обратит на это внимание ребёнок?
Заинтересованным взглядом Ильтис посматривала на дитя. Для кметской девчушки та обладала очень даже симпатичной наружностью. Молодая стройная берёзка со светлыми прядями, так Ильтис кратко обрисовала для себя человеческую девочку. А глаза! Словно два золотых блюдца. Просто чудо!
- Далеко собралась? Я впервые в вашей деревне, ничего не знаю, и мне бы ой как пригодилась помощь, - она подмигнула ребёнку, но в тот же миг настороженно глянула за спину девчушке. – А ты, видимо, не одна?
Ильтис кивнула в сторону нескольких фигур, что приближались к ним со стороны деревни.
Уж слишком большую делегацию здешний староста выделил для встречи одной гостьи.
И ни у кого в руках она что-то не заметила ни хлеба, ни соли.

Подоспевшая из деревни компашка выглядела как наивероятнейший источник проблем. Трое мужиков, каждый из которых мордой своей наверняка пугал местных детишек. Только вот если двое из них смотрели на девушек глумливо и задиристо, то третий мужик вид имел угрюмый, тяжёлый взгляд его наверняка заставлял людей шарахаться от него в стороны, лишь бы не оказаться у него на пути.
Ильтис была готова к тому, что эта троица просто так не оставит в покое её и девчушку, что возникнут проблемы. По долгу службы она частенько сталкивалась с различного рода дилеммами и препятствиями, и воспринимала их как неотъемлемую часть своей работы.
Однако то, какой оборот приняли дальнейшие события, ввёл эльфку в ступор.
Всё происходило быстро. Для кого-то слишком быстро, чтобы он успел хоть как-то среагировать и тем самым спасти себе жизнь.
Один из мужиков резко дёрнулся всем телом вперёд. Можно было подумать, что ему в спину ударил сильный порыв ветра. Настолько сильный, что пробил его насквозь, оставив истекавшую алым дырку в груди.
Нужно было действовать. Не раздумывая, резко, поскольку счёт шёл на секунды, и от этих секунд зависела жизнь эльфки. И не только её. Девочку тоже нужно было спасать – такой вывод возник в голове Ильтис сам собой, в один миг.
Эльфка рванула девчушку к себе и ухватила её обеими руками за талию. То ли дитя человеческое весило столь мало, то ли экстремальная ситуация пробудила в Ильтис дополнительные силы, так или иначе девчушка и пискнуть не успела, а уже оказалась верхом на игреневом жеребце. Юрко забравшись на коня, Ильтис развернула животное мордой в сторону леса и с силой вдарила ему по бокам сапогами. Тревожно заржав, жеребец стремительно рванул по дороге.
Своим телом она прижала девочку к шее животного, не позволяя ей выпасть или, чего хуже, не стать жертвой меткого выстрела.
Сейчас лишь одно имело значение. Как можно дальше убраться отсюда, от опасного человека, что несёт смерть. Остальное потом.
Внезапно животное под ними издало дикий пронзительный звук. Ильтис не подняла головы и не обернулась. Она догадывалась, что произошло. Однако пока жеребец во всю мочь нёсся в лес, всё было не так уж плохо.

***

Он злобно выругался про себя. Чёрт бы его побрал! Как он мог промахнуться?! Лошадь шла по прямой, ветра не было, а расстояние от него до цели не превышало и двух сотен метров. Он точно прицелился и мягко нажал на рычаг, как делал многие сотни раз до этого. Болт должен был попасть точно в цель – в длинноухую девку, но вместо неё поразил коня.
Ничего, далеко им не уйти. Вскоре животина истощится, им придётся идти пешком. По лесу, который они не знают. А он знает. Как свой родной дом знает. Нет, лучше. В этом лесу он бывал чаще, чем взаперти четырёх деревянных стен. Так даже интересней. Выследить добычу, загнать её и разделаться с ней – вот от чего получает удовольствие настоящий охотник, именно так он отводит душу. Проявляет собственное мастерство. Удовлетворяет жажду.
Из оврага раздался стон, исполненный боли.
Охотник повесил арбалет на плечо, достал из-за пояса нож. Добротный инструмент: длинный, остро наточенный, с рукояткой из грушевого дерева, никогда он не подводил своего хозяина и всегда служил ему отличным помощником.
Особенно хорошо у этого ножа получалось резать плоть.
- Агнар, ты чего? Мы же договорились, ты что творишь? – мужик попытался встать, но застрявший в ноге чуть выше колена болт свёл его попытку на нет. Увидев, что сжимает левая рука охотника, бедолага попятился по грязи.
«Милостивые боги, неужели это волосы?» - с ужасом подумал кмет и принялся отчаянно молиться всем богам, которых знал.
Однако боги его не услышали. Не пришли на помощь, не помешали охотнику нанести один точный удар, избавивший несчастного от мук бренной жизни, и даже не забрали его дух в свои чертоги.
Из оврага охотник выбрался с двумя окровавленными скальпами. С охоты нужно возвращаться с добычей – такого правила придерживался Агнар. И вскоре его коллекция пополнится новыми трофеями.
У эльфки он заберёт её длинные уши. А у девочки… эти прекрасные волосы цвета пшеницы.

***

В какой-то момент девушка поняла, что силы животного на исходе. Она остановила взмыленного, утомлённо хрипевшего жеребца, осмотрелась по сторонам.
Далековато их занесло. Она пыталась править жеребцом, но тот напрочь отказывался ей подчиняться и летел куда глаза глядят. И где они теперь? В грёбаном лесу. Том самом, через который Ильтис недавно проезжала, да только здесь, в самой его глубине, он выглядел иначе. Деревья, что их окружали, проросли немыслимыми и наводящими смятение формами. Изуродованные вредителями стволы извивались, скручивались, и при взгляде воображение рисовало устрашающие образы. Высокие кустарники срастались в сплошные заграждения из лозы, колючек и листьев. Одно радовало – они попали сюда не вечером и не ночью. Солнце пробивалось через лысые кроны, пронизывая лес полосками света. Можно было подумать, что свет яркими гобеленами свисает с веток, словно в огромном замке таинственного лесного повелителя. 
- Ты как? – эльфка обеспокоенно посмотрела на девочку. Бедное дитя. Увидеть такой ужас. Она, должно быть, совсем перепугалась. - Мы в безопасности, можешь не бояться. Он остался далеко позади.
  Ильтис осмотрела жеребца.
«Да чтоб тебя!..» - рассерженно подумала девушка, найдя на задней левой ноге животного кровоточащую рану. Снаряд прошёл навылет, не очень глубоко, но это не отменяло того обстоятельства, что конь терял кровь.
- Рыска, - обратилась к девчушке Ильтис, - я же правильно говорю? Могу я тебя попросить слезть? Ему надо немного отдохнуть. А как он отдышится, мы сразу отправимся в путь.
«Врёшь ребёнку, разве так можно? – это внутренний голос взывал к её совести. – Ты же прекрасно понимаешь, что он не протянет долго. Придётся его оставить. Да и куда вы пойдёте? На север, на юг? А ты знаешь, где север, где юг?».
Ну уж нет. Она не собирается бродить в этих дебрях долго. Выйдет из треклятого леса сама и выведет с собой девчушку и своего жеребчика.

А девчушка ведь оказалась не из робкого десятка. Иной ребёнок впал бы в панику, замкнулся, чего хуже – взялся бы без умолку реветь и пускать сопли. Невыносимое зрелище. Рыска же проявила отнюдь не детскую смелость и сдержанность, свойственную человеку взрослому, умеющему собственные чувства под контролем держать, отчего эльфка прониклась к девочке долей симпатии. 
Ильтис изумлённо наблюдала за тем, как девочка, не чураясь крови, обрабатывала рану. Делала она это, стоит отметить, со знанием дела. Отойдя в сторонку, дабы над душой у травницы не стоять и с процесса ту не сбивать, эльфка лишь удивлённо наблюдала за ней. Надо же! Всё-таки будет жить её жеребчик. Спасёт его деревенская девчушка. И тем самым их спасёт. Верно она говорила: жеребец пойдёт в деревню, а там, завидев одинокое животное, люди хватятся с вопросом «Где же всадник?». Мысленно она одобрила и то, что Рыска  измазала сбрую кровью. Какое сообразительное дитя! Умом старше своего возраста, сразу видно.
Осталось сделать кое-что ещё, прежде чем отпускать коня.
Девушка открыла седельную сумку и достала из неё самострел с болтами и свою записную книжку. В надобности первого никаких сомнений не было, а вот книжку следовало достать на тот случай, если среди деревенских найдётся человек, умеющий читать. Кметы – народ бессовестно-любопытный, в сумку заглянут без всякого стеснения, как будто это их сумка, и вещи внутри тоже их лежат. А о чём в той книжечке написано, им знать не положено. Иначе возникнут у людей каверзные вопросы к хозяйке жеребчика.
Вот теперь она могла себе позволить попрощаться со своим верным спутником.
- Я за тобой приду, - эльфка ткнулась лбом в морду животного и заглянула в его большие тёмные глаза. – Обязательно приду. Ты только выберись отсюда.
Она отступила, отошла в сторону.
- Давай. Иди.
Конь переминался с ноги на ногу. Осознавал, что они с хозяйкой могут больше не встретиться или попросту не понимал, чего от него хотят?
Ильтис не могла залезть в его мысли и прочитать, о чём он думает, доходят ли до него её слова.
- Иди же, - она дёрнула поводья, - уходи отсюда.
Возмущённо фыркнув, жеребец зашагал вперёд. Эльфка смотрела, как он медленно удаляется от неё. На сердце у девушки кошки скребли острыми когтями. Жалела она игреневого жеребчика, который с самого начала работы Ильтис на нильфгаардскую разведку преданно ей служил, беспокоилась она за него. Вдруг не выберется? Заблудится? Попадёт в капкан? Нарвётся на хищников?
Вдруг тот спятивший охотник на него выйдет и пристрелит?
Не хотелось ей о том думать. Она развернулась к девочке, и приободряющим голосом произнесла:
- Ты здесь ни при чём. Похоже, у того мужика с головой не всё в порядке.
Другое объяснение действиям охотника Ильтис дать затруднялась. Застрелил людей, которых сам с собой и привёл. Пытался убить двух девушек и сделает всё, чтобы исправить допущенную ошибку – в этом сомневаться не стоило. Что двигало охотником, какую конечную цель он преследовал, для эльфки являлось загадкой. Лишь о том, что намерения у него злые и жестокие, девушка могла заявить с твёрдой уверенностью.
- И глаза у тебя очень красивые. Просто большинство людей глупые и суеверные. Привыкли жить надуманными нормами, а всякое отклонение от неё принять не способны, - нильфгаардка поправила свои светлые волосы, из которых торчали длинные, острые к концу ушки.
Можно было понять, как тяжко порой приходится Рыске. Народ, в деревнях живущий, существует в собственных маленьких замкнутых мирках, тёмных и закостенелых, где обычаи, отношения и понимание окружающего мира вращается колесом поколений. Они привыкли жить прошлым, поверьями своих дедов и сказками прабабок, предрассудками реагируя на всё то, с чем раньше им сталкиваться не приходилось, что для них является новым и незнакомым.
Эльфка сталкивалась с подобным и в нильфгаардских сёлах, и на хуторах Цинтры, и в деревнях Темерии и Каэдвена. Помнила те настороженные взгляды, когда она, остроухая, странно для женщины разодетая, так вдобавок расположившись в седле подобно мужчине, проезжала мимо кметских дворов, в открытую рассматривая тамошних жителей. Она давно перестала принимать близко к сердцу негативную реакцию на её появление со стороны грязных и неотёсанных крестьян.
- Ильтис, - девушка потуже затянула ремешки самострела на правой руке, колчан с болтами пристегнула к коричневому кожаному ремешку, опоясывавшему бедра. – В деревне я должна была встретиться с одним моим другом. Только мы договаривались встретиться вечером.
До этого времени связной затаился где-то в районе деревеньки. В книжке имелась запись, где его искать на тот случай, если возникнут непредвиденные обстоятельства, срывающие назначенное свидание.
Пролистывая страницы, она бегло прочитывала их содержимое. Вот, нашла. «Четыреста семьдесят два шага строго на северо-восток от села. До прогалины с тремя валунами. На самом маленьком будет указатель».
Ильтис захлопнула книжку и спрятала её за пазуху. Отлично. Просто великолепно. Дело за малым: определить стороны света. Без карт, без каких-либо приборов. Даже не зная, в каком положении находится солнце. Она удручённо вздохнула. В голове прокручивались все возможные варианты, как выбраться из леса. Жеребец нёс их в том направлении, откуда девушка и приехала, то есть с запада. Они часто петляли, сворачивали, но, как предполагала Ильтис, не слишком отклонились от западного направления.
«Значит, север должен быть там», - пыталась убедить саму себя эльфка, двигаясь в направлении предполагаемого севера.
- Часто ты одна отправляешься гулять в лес? – поинтересовалась девушка, наблюдая за тем, как уверенно Рыска ступала рядом с норовившими уцепиться за одежду зарослями. – Как к этому вообще относится твоя мать?
Говорила эльфка тихо, опасаясь выдать их местонахождение охотнику. Кто знает, не крадётся ли он сейчас где-то совсем недалеко от девушек, держа на изготовке своё смертельное оружие.

Свежие следы конских копыт. Кровь на земле и листьях бересклета. Сломанные ветки кустарников и деревьев. Добыча оставила очень много следов, и охотник шёл по ним без малейшей боязни ошибиться.
Всё его естество напряглось в ожидании того момента, когда жертва окажется перед ним, он наведёт на неё своё грозное оружие, сделает выстрел. Одним таким моментом и живёт истинный охотник – человек, который выслеживает добычу и убивает её не ради мяса или рогов, а ради самого процесса и ради этого самого последнего момента, когда твоё мастерство достигает своей наивысшей точки и оказывается сильнее чужого стремления выжить. Ни ласки женских рук, ни сладкая выпивка не доставляли ему столько удовольствия.
Он не был безумцем, не был садистом, получающим удовольствие от убийства – так он себе говорил. Он предпочитал другое слово. Хищник. Да, да, так лучше. Нечто первородное, звериное поселилось в нём с тех пор, как… или наоборот, из него вытравили его человеческую природу? И осталась лишь та часть, которая объединяет людей с животными, которая имелась в каждом из них с момента их появления на свет, но со временем люди приручили её, как приручили собаку или лошадь. В этом кроется секрет его страсти?
Агнар не мог дать себе вразумительного ответа на этот вопрос.
Зато он мог с неопровержимой уверенностью сказать, что добыча рядом. Он их слышал. Пускай и говорили они тихо, его слух уловил девичьи голоса.
Охотник ступал по земле осторожно, мягко. Занял удобную для стрельбы позицию. Великий соблазн выстрелить в одну из девушек загорелся в душе охотника. Он наводил арбалет на желтоглазую, затем на эльфку, опять на желтоглазую. Убей он одну сейчас, другая сбежит. Придётся либо догонять её, либо задержаться и забрать вожделенный трофей, пока дикое зверьё не утащило тело.
Вот если побегут обе, получится весёлая забава.
С этой мыслью он надавил на рычаг арбалета.

***

Сердце эльфки едва не вырвалось из грудной клетки, когда в одно из тех деревьев, мимо которых совсем близко проходили девушки, попала стрела. Она на миг замешкалась, бросив взгляд через плечо, и тут же кинулась следом за Рыской.
Ей не требовалось дважды объяснять, как лучше убегать от охотника. Вся прыткость и скорость, которую Ильтис переняла от своих предков, враз пробудилась в ней, помогая спастись от смерти. Мимо отдельными картинками мелькали деревья. Похожие на худые лапы страшных чудовищ ветки тянулись, казалось, отовсюду, цеплялись за одежду, за волосы, так и норовили полоснуть по лицу. Одной это удалось.
Левая щека загорелась резкой болью. Ильтис чертыхнулась, в мыслях проклиная себя, этот лес и того спятившего охотника. Они так беззаботно себя вели, словно ничего не случилось, никто не пытался их убить, а в лес они забрели так, прогуляться. Из-за своего легкомысленного поведения они сейчас находились на волоске от гибели. Костлявая так и жаждала этот волосок обрубить. Взяв широкий размах, страшно улыбнулась, да рубанула своим грозным оружием.
Мимо.
Рассекая воздух с щекотавшим душу свистом, следующий снаряд пролетел над головами девушек. Для охотника их губитель не очень-то и метко стрелял.
Ильтис подобный факт не остановил. Хватало тех стрел, что пролетали мимо, чтобы Ильтис неслась во всю свою эльфскую прыть. Она держалась позади девчушки, опасаясь, как бы та не споткнулась и не упала, готовая в любой момент поднять её. Но Рыска казалась куда проворнее нильфгаардки. Ни разу она не замедлилась, ни разу не зацепилась за торчавшие из земли корни или камни.
Спасутся ли они благодаря собственной резвости?
Охотник мог продолжать, пока у него в колчане имелись снаряды. А жизни девушек напрямую зависели от того, как долго они смогут бежать.
Они достигли неторопливого извилистого ручья, всего четыре шага в ширину. Рыхлый берег возвышался над слабеньким потоком воды на два метра с каждой стороны. Преодолеть его представлялось девушке решаемой задачей. Она сумеет перепрыгнуть. Необходимо лишь взять разгон и посильнее оттолкнуться ногами от земли – и она на противоположном берегу.
Сразу после Рыски. Прежде чем прыгать самой, Ильтис решила помочь девочке перебраться на тот берег. Нильфгаардка не понимала, откуда взялась эта внезапная ответственность за северную деревенскую девчушку, но чувствовала, что, если Рыска сорвётся вниз или с ней случится иная беда, совесть измучает её эльфскую душу.
- Я тебя подтолкну, - девушка встала на краю берега, - не бойся, у тебя получится.
Ровно в тот момент, когда травница ухватилась за её руку, пространство между ними разрезала стрела. Лети она чуть правее или чуть левее, и они обе оказались бы внизу, в воде.
Обратив беспокойный взор в сторону склона, нильфгаардка увидела его.
Охотник припал на одно колено, перезаряжая арбалет. Неотрывно он смотрел на своих жертв, в то время как руки его чёткими, возведёнными в статус привычки движениями готовили оружие к новому выстрелу. Казалось, он никуда не спешит. Словно знал наверняка, что следующий выстрел попадёт точно в цель.
Настала её очередь. Эльфка отошла от берега и тут же резко бросилась к краю. Полёт длинною в несколько ударов сердца. Ноги твёрдо ступили на землю на противоположной стороне берега.
- Не останавливайся.
Смерть дышала девушкам в спину, подгоняла их. Малейшее промедление могло стоить им жизни, а Ильтис очень её ценила. Свою – больше остальных, однако сей факт не делал из нильфгаардки законченную эгоистку, беспокоившуюся лишь об одной себе и ни во что не ставившую жизнь других. Будь оно так, Ильтис бросила бы девочку на въезде в деревню, оставив ту на милость охотника, тем самым выиграв время для себя.
Теперь можно было понадеяться лишь на собственные ноги, которые, к слову, начали устало ныть.
В проблесках меж деревьев замаячили очертания какой-то постройки. Маленький домик с деревянными стенами и низкой соломенной крышей. Вот их спасение! Хозяин дома защитит девушек от охотника и покажет им дорогу из леса.
Воодушевлённые скорым спасением, они живо добрались до укрытия. Ильтис забарабанила кулаками в дверь. Какое же горькое предчувствие она ощутила внутри себя, когда поняла: дверь открыта. Она прошмыгнула внутрь вслед за травницей, опустила тяжёлый засов и припала спиной к двери, переводя дух.
Каждая новая деталь, которую улавливал взгляд эльфки, подпитывала её разрастающуюся тревогу. Массивный стол с большим бурым пятном посредине, прибитые к балке крюки, на которых висели шкурки, хвосты и нечто такое, что девушка не рассмотрела во мраке комнаты. Мысль о том, кому принадлежало всё это добро, не понравилась Ильтис.
Они оказались внутри охотничьей хижины.

Дрожащий огонёк отпугнул тени, кое-как освещая комнату. Тёплое оранжевое мерцание отблескивало в тщательно начищенных лезвиях ножей, вырывало из объятий мрака часть охотничьего жилища на секунду-другую, которая затем вновь возвращалась в лоно темноты. Ильтис прищурила глаза, силясь понять, показалось ей или нет. Пламя колыхнулось и обрело силу, открыв взору новые детали комнаты.
К горлу подступил горький комок. Девушка прикрыла ладонью рот, ощущая, как желудок скручивается в тугой узел. Казалось, вот-вот случится малоприятное происшествие. Не найдя в себе силы смотреть в ту сторону, эльфка отвернулась, её тело согнулось пополам, подрагивающие руки упёрлись в коленки. Ртом она жадно втянула духоту помещения, в которой смешались запахи освежёванных туш, сушившихся шкур и крови.
Жестокий мерзавец. Чудовище, скрывающееся в людском обличье. Кровожадное, бессердечное, отвратительное. Страшное. Страшное вдвойне, потому что имеет человеческое лицо. Насколько должна быть извращена душа, сколько зла в ней должно скопиться, чтобы человек оказался способен на такие бесчинства?
Собраться, взять себя в руки. Для того, чтобы выжить, требуется ясная голова, нельзя позволить чувствам вмешиваться.
Нильфгаардка выпрямилась, подошла к открытой крышке погреба.
У охотника имелся запасной выход из хижины. Подлец боялся, что о его злодеяниях станет известно и с ним захотят поквитаться, и приготовил себе путь к бегству! Этот мерзавец беспокоился за свою шкуру! За свою поганую, ничегошеньки не стоящую жизнь.
- Подай-ка мне это, - указала на лучину эльфка, ступив одной ногой на лестницу.
Осветив себе спуск, девушка зажгла факел в железном кольце, вбитом в стену погреба. Темнота отскочила вглубь узкого тоннеля на несколько метров, позволив Ильтис убедиться, что внизу их не подстерегает опасность. Её лица коснулась приятная прохлада.
На другом конце тоннеля должен быть выход.
Судьба подарила им возможность спастись. Нужно было ею воспользоваться.
- Спускайся, там безопасно.
Поднявшись наверх, девушка вновь посмотрела на бросавшие в дрожь охотничьи трофеи. На сей раз смотрела она смело, не отводя взгляда. Злобное желание вспыхнуло в ней при виде многочисленных свидетельств удачной охоты. Обладатель всего этого добра должен гордиться собой и своей коллекцией. Сомневаться не стоило: он проявил горячее рвение, добывая трофеи, показательное мастерство, усиленное нечеловеческим хладнокровием и отсутствием малейшей капли милосердия, что позволило ему оборвать десятки чужих жизней ради собственного удовольствия. Переводя взгляд с острых ушей на скальпы, свисавшие с крючьев словно товар в лавке какого-то дикарского торгаша с островов Скеллиге, Ильтис гадала, как высоко ценит их с Рыской преследователь заполученную добычу. Глаза её остановились на горевшей лучине, завороженные пламенем.
Сжечь треклятую хижину и вместе с ней обратить в пепел, уничтожить безобразные напоминания о жертвах охотника, от которых бросало в холодный пот. Таким образом она очистит землю от очередной обители зла и жестокости, да к тому же выиграет для себя и травницы хорошую фору. У охотника не получится последовать за своими жертвами по тоннелю, ему придётся идти по поверхности. Нет сомнений в том, что преследователь знает, где заканчивается подземный ход, но девушки получат преимущество перед ним. У них будет время уйти как можно дальше, прежде чем этот безумец доберётся до противоположной оконечности тоннеля.
При том условии, что на другой стороне тайного лаза имеется выход.
В противном случае они окажутся в ловушке.
Твёрдая решительность толкнула Ильтис к действию. Эльфка подошла к лучине, взглянула на слабый огонёк, про себя сказав: «Так будет правильно».
Пламя потухло от её дыхания.
Эльфка поспешила вслед за Рыской, закрыла за собой люк, а когда оказалась внизу, опустила лестницу.
- Как ты, смелая травница? – Ильтис мягко улыбнулась девочке. – Готова прогуляться по подземному тоннелю?
Горевший факел освещал им путь. Тоннель оказался в полтора шага шириной и такой высоты, что девушки могли идти в полный рост. Деревянные балки были надёжно вбиты в землю с определённой периодичностью, поддерживая стенки прохода. С трудом нильфгаардка представляла себе, как один человек смог подготовить такой лаз. Вероятно, охотник задумался о нём в тот момент, когда решился на первое убийство жертвы из числа себе подобных.
Ни звука, ни малейшего шороха, лишь их собственные тихие шаги отдавались в их ушах. Тайный ход сворачивал влево, дальше виднелся новый поворот. Ильтис шла очень осторожно, можно сказать кралась, всматриваюсь себе под ноги в поисках ловушек, которые мог оставить охотник. Когда они преодолели изгибы тоннеля, эльфка остановилась, замерла, глядя на факел. Обжигающие язычки пламени колыхались, извивались, внушая надежду на спасение. Ильтис вгляделась в темноту, но не увидела там и малейшего проблеска света. Они продолжили пробираться через холодный мрак.
- Смотри, - остановившись, нильфгаардка указала Рыске на углубление в правой стене. Свет представил их взору что-то вроде пьедестала, высеченного в земной породе, на котором располагалась деревянная статуэтка. Ильтис вгляделась в её очертания. То была женщина. Искусно выполненная, без единой острой или небрежной детали, правильной формы деревянная статуэтка женщины, руки она бережно прижимала к сердцу, а голову склонила вниз. Перед ней лежали пару веточек с бледно-фиолетовыми цветками, явно не вчера сорванные. Ильтис казалось, будто ситуация с охотником понемногу начинает проясняться.
Одинокий уголок во тьме, спрятанный ото всех под слоем земли, хранил память. О ком-то очень дорогом, очень близком, кого уже не было рядом. Скромный храм скорби, куда человек приходит примириться со своей искалеченной душой, предаваясь согревающим воспоминаниям, принося подношения той, кто в его глазах имел образ божества.
Подношения. Добыча, трофеи. Всё для неё.
- Пошли дальше, - Ильтис подхватила девочку под руку, более резко и напористо, чем хотела. – Боюсь предположить, кому посвящена та статуэтка. Ради кого вообще всё это.
Тоннель вновь делал поворот. Девушка едва сдержалась, чтобы не вскрикнуть от радости.
Впереди, обещая спасение, мелькал дневной свет.

Свежий лесной воздух оказался слаще любого вина. Как и любое вино, воздух подарил лёгкое чувство опьянения. Приятно вскружил голову. Ещё один удар сердца – и это благостное дуновение жизни улетучилось.
Остался невзрачный, местами жалкий, местами наводивший тоску, а кое-где и нагонявший испуг лес. Абсолютно незнакомый и безоговорочно опасный, покуда среди деревьев продолжал промышлять своим кровавым ремеслом охотник.
«Как долго будут длиться его злодеяния? До тех пор, пока он не насытит свою страшную жажду? Пока не изведёт всех нелюдей с окрестных земель и тех, кто мало-мальски отличается от обычного человека? Таких как она, - эльфка посмотрела на Рыску. Взгляд её выражал беспокойство за девочку. – Не бывать этому. Сегодня его охота закончится».
Ильтис твёрдо решила положить конец ужасным бесчинствам охотника. Как только они доберутся до деревни, она направится к старосте и поведает ему о преступнике, что скрывается среди них. Внушит, какую опасность он представляет для каждого из жителей деревни. Если потребуется, проведёт крестьян к охотничьей хижине, чтобы они самостоятельно убедились в чудовищной натуре охотника, воспылали к нему ненавистью.
Всё, что произойдёт далее, эльфку касаться не будет.
Вполне возможно крестьяне, возжелав праведной мести за убиенных и поддавшись общему гневу, изловят негодяя и устроят над ним самосуд. Закидают до смерти камнями, забьют палками, подвесят где-нибудь на окраине деревни, оставив преступника без еды и воды. В подобный исход Ильтис мало верила.
Более вероятно, что охотник сбежит, когда поймёт, какая угроза нависла над ним. Тем самым потайным ходом или иным запасным путём. Покинет эту деревню, обживётся в другом крае, где и продолжит своё кошмарное дело. В таком случае никакого толка в её действиях не будет. Она отведёт беду от одной деревни и обречёт другую на эту же самую беду.
«Дорогая, с каких пор тебя стала волновать судьба северных кметов? – неприязненно прозвучал внутренний голос. – Половина из них умрёт от послевоенного голода, другую половину выкосят болезни, кого-то пожрут чудовища. Нет ничего страшного в том, что несколько крестьян умрёт от руки беснующегося охотника. Тем паче, это ведь грязные неотёсанные нордлинги! Враги империи, а значит и твои враги тоже. Тебе, как верной подданной Нильфгаарда, не престало переживать за их жизни».
Торопливо двигаясь рядом с Рыской, нильфгаардка краем глаза взглянула на травницу.
Была ли девочка для неё врагом?
Нет.
За то время, что они вместе пытались спастись от желавшего их смерти супостата, у Ильтис сложилось впечатление, будто девочка переживает за эльфку не меньше, чем эльфка переживает за неё. Не могла она испытывать к Рыске неприятельских чувств.
А вот к охотнику могла. Не просто неприятельские, а самые гневные, на которые только была способна.
С её языка слетело несколько слов, услыхав которые раскраснелся бы любой деревенский мужик.
- Тише, тише, - ласково произнесла эльфка, приобняв Рыску за плечи. – В этом нет твоей вины.
Нильфгаардка не торопила девочку. Ей нужно было выплакать всё, что накопилось за сегодняшний день. Накопилось слишком много для одного ребёнка. Отважного, смелого, но всё же ребёнка.
Ещё одна жизнь оборвалась ради чужого удовольствия. Висевший на железном крюке эльф был предупреждением – охотник рядом. Опередил девушек, словил несчастного паренька и оставил его здесь умирать как знак для своих следующих жертв.
Он забавлялся с ними.
Ильтис была уверена, что мужчина наблюдает за ними. Обосновался неподалёку и смотрит, как они себя поведут, возьмутся ли снимать эльфа с дерева.
- Пошли. Я приведу сюда крестьян, чтобы они спустили его и похоронили как следует, - терпеливо дождавшись, когда плачь стихнет, Ильтис помогла травнице встать и некоторое время шла, положив свою ладонь на её хрупкое девичье плечо.
Неторопливое течение реки подсказывало путь. Они быстрым шагом двигались вдоль берега, периодически эльфка оглядывалась вокруг, проверяя, не затаился ли где-то в стороне грозный силуэт. И хотя такового нигде не было заметно, Ильтис не морочила себе голову ошибочными надеждами на то, что охотник оставил их в покое. Девушки были свидетельницами хладнокровных убийств, видели, какие страшные тайны скрывает его дом. Он не допустит, чтобы желтоглазая девчонка и эльфка достигли деревни и поведали обо всём крестьянам.
- Осталось совсем чуть-чуть, - сказала Ильтис, когда увидела возвышавшуюся над деревьями верхушку мельницы. – Уверена, там есть люди. Попросим их провести нас в деревню, а там расскажем всё старосте.
Они ускорились. Почти бежали.

***

Слух уловил шелест листвы под ногами. Под женскими ножками, что очень торопились в его сторону.
Охотник горячо жаждал вновь встретиться со своими жертвами лицом к лицу. Представлял себе тот страх, который отразится на их лицах, когда он предстанет перед ними во весь рост, с взведённым арбалетом в руках, нацеленным на одну из них. Если кто-то бросится наутёк, сразу же пристрелит, и на сей раз не промахнётся. Но Агнару искренне не хотелось, чтобы охота закончилась таким образом. Сперва жертвы должны помучаться.
Совсем близко, не больше тридцати шагов от мельницы. Долгожданный момент настал.
Его суровая, крепкая фигура возникла в дверном проёме. Лицо выражало холодную сосредоточенность. А в глазах искрилось торжество – охотник дал своим чувствам немного воли. Пальцы твёрдо сжимали смертоносное оружие, направленное в сторону девушек.
- Допрыгались, голубки. Заходите. Я уже всё для вас приготовил.
По петле на каждую, на самом верху мельницы.
Вот как должна была закончиться эта охота.

Отредактировано Ильтис (20.01.20 20:33)

С видом гордым и стойким эльфка проследовала внутрь мельницы, на входе остановившись, в упор заглянув в глаза охотника. Выдержала его тяжёлый неумолимый взгляд.
«Думаешь, Aen Seidhe будет умолять тебя о пощаде? – эльфка криво улыбнулась охотнику. – Не дождёшься. Ты ещё пожалеешь, что начал охоту именно на эту эльфку».
- Выбрось-ка свою игрушку, остроухая, - мужчина повёл арбалетом в сторону маленького самострела, - и остальные свои побрякушки. Не знаю, кто ты такая, но для обычной эльфки ты носишь при себе многовато оружия.
Она исполнила требование охотника без пререканий. Сложила на ближайший мешок самострел и болты к нему, вынув из-за пазухи кинжал, воткнула его в мешок. Каждое её движение было неторопливым, выверенным. А внутри, сокрытая от взора убийцы, в поисках спасения беспокойно трепетала душа. Нильфгаардка украдкой глянула на Рыску. Они поняли друг друга с одного взгляда.
- Весьма неосмотрительно – охотиться за тем, о ком ничего не знаешь. Вдруг я доверенное лицо короля? Или прибыла в эти края по поручению влиятельной чародейки? - Ильтис старалась, чтобы её голос звучал как можно более воодушевлённо. – Только представь те муки, которые тебе предстоит испытать, когда тебя найдут. Кто же будет носить цветы деревянной статуэтке под твоей хижиной?
На лице охотника дрогнули желваки. Он промолчал, но злоба, сверкнувшая в его глазах, подсказала эльфке, что ей удалось задеть сердце охотника за больную струну.
- Кстати, кто это? Твоя сестра? Жена?
Вывести охотника из себя – а именно этого она и добивалась – Ильтис казалось не такой-то сложной задачей. У неё имелся к этому определённый талант. И теперь она знала, куда следует надавить, чтобы мужчина потерял контроль над собой. Только бы не переусердствовать.
- Что с ней случилось? Болезнь? – нильфгаардка злобно осклабилась. – Или тебя не оказалось рядом, когда она нуждалась в тебе?
«Перегнула палку! Перегнула палку!» - девушка увидела, как к лицу убийцы хлынула краска, как раздулись его ноздри, жадно втянув воздух. Как сжались в тяжёлый кулак пальцы правой руки. Сжались так сильно, что костяшки стали белыми. Она ощутила предстоящую боль ещё до того, как рука мужчины достигла её лица.
В ушах оглушающе зазвенело. Мир пошатнулся, и вместе с ним качнулась в сторону эльфка. В поисках равновесия Ильтис опустилась на одно колено, прижала дрожащую ладонь к левой щеке, которая вся полыхала.
Охотник угрожающе возвышался над ней, источая ярость.
- Не смей так говорить! Подобные тебе забрали её у меня! Напали на беззащитных людей, не пожалели никого. И никому не было до этого дела. Все смирились с тем, что произошло. Все, кроме меня. Я поклялся убивать каждого нелюдя, который окажется в здешних краях, чтобы вы не натворили новой беды. И знаешь что? С тех пор наша деревня зажила совсем другой жизнью. Благодатной, спокойной. – Агнар сказал это с гордостью. С гордостью за себя, за тот нелёгкий труд, который он выполнял. – Помолись и за свою остроухую подругу тоже, дитя. Потому что скоро ей нечем будет обращаться к богам.
Рука его потянулась к поясу. Ильтис проследила за ней и вздрогнула, увидев блеснувшую сталь ножа.
С таким инструментом очень легко должно получаться резать плоть.

Перед глазами плыли тёмные пятна. Сквозь эти пятна Ильтис смутно различала приблизившееся к её лицу острое лезвие.
Если у Рыски был какой-то план действий, именно сейчас и не секундой позже травнице следовало его реализовать. Иначе обоих девушек ждала страшная и необратимая трагедия.
Эльфка моргнула, а когда вновь открыла глаза, обнаружила, что нож охотника уже не маячит у неё перед лицом. Сам изувер едва ли не приплясывал на месте, предпринимая отчаянные попытки избавиться от одежды. В этот же момент чужая рука ухватила нильфгаардку за запястье, потянула за собой, к спасению – Рыска направляла девушку, которая двигала ногами чисто интуитивно, слабо отдавая себе отчёт в том, куда именно они бегут. Оно и неважно, куда, главное – от кого. Охотник остался позади, в мельнице, до ушей Ильтис долетала его грязная вопящая ругань.
Мимо мелькали тонкие стволы деревьев. От такой бодрящей пробежки, наградой за которую была жизнь, в глазах и в голове у Ильтис прояснилось. Осталась тупая боль, пульсировавшая в районе левой скулы после удара. Смешная цена за то, что они живы. Пока ещё живы. Одна-единственная метко пущенная стрела могла всё изменить. 
- И вправду… голоса, - с хрипом вырвалось из эльфки.
Как бы ей сейчас пригодилось пресловутое второе дыхание, свежие силы, которые придадут ногам прыти. Не привыкла нильфгаардка так много бегать, тем более по лесу. Верхом на лошадке или сидя внутри кареты – вот так передвигаться Ильтис нравилось. Самая настоящая беда, что этот спятивший нордлинг подстрелил её жеребчика и животное пришлось отпустить. Будь у них жеребчик, они с Рыской давно бы проскочили лес и вернулись в деревню.
От долгожданного спасения их отделяли какие-то несчастные полверсты. Последний рывок, рывок на пределе сил, и они в безопасности. Уже виднелись в разрывах меж деревьев соломенные крыши домов, отчётливо слышались отдельные звуки деревенской жизни: кузнец с грозной силой опустил молот на наковальню, потерявшая своё чадо из виду мать визгливым голосом звала ребёнка, залаяли на прохожего забулдыгу собаки.
Новая стрела прорезала воздух рядом с девушками, намекая, что даже когда они достигнут крестьянских домов, расслабляться не стоит. Охотник последует за ними, так или иначе попытается заполучить свою добычу.
В деревне воцарился сумасшедший беспорядок и суматоха.
- Здесь человека убили! – вопил один крестьянин, хотя мужчина, которому не посчастливилось поймать своим телом арбалетный снаряд, был жив и имел все шансы выкарабкаться из плачевного состояния.
- Люди! Убивают! Лекаря мне! – разошёлся другой крестьянин, округлившимися глазами рассматривая кровь на своей рубахе, хотя то была не его кровь, а его кума, который корчился перед ним на земле в тяжких муках.
- Марко! Сынок! Ты где?! Беги ко мне! – срывающимся от волнения, но тем же визгливым голосом продолжала звать своего ребёнка нерадивая мать, и вот ей как раз было о чём беспокоиться.
На запыхавшихся, с покрасневшими лицами и растрёпанными волосами девушек не обратили никакого внимания. Однако то дело поправимое.
- Он там! Охотник, это его рук дело, - эльфка остановилась недалеко от мужиков, столпившихся вокруг раненого, активно указывая кметам на приближавшегося со стороны леса убийцу. – Он убил троих из деревни и хочет убить нас.
Мужики загалдели, рассвирепели. Кто-то бросился к своей хате за ножом или топором, другие, засучив рукава, вооружились сложенными у ближайшей ограды мотыгами, вилами и лопатами. Даже тот кмет, который изображал из себя пострадавшего, умолк, помог своему куму подняться и потащил его к дому.
Их преследователь не должен был взять верх в предстоящей схватке. Он успеет сделать один-два выстрела, кого-то прирежет ножом. Потом на него навалятся всей толпой, изобьют до полусмерти.
Так ему и надо, этому грёбаному садисту.
- Живо к постоялому двору.
Ильтис казалось, что безопаснее места в деревне не найти. Там она вместе с Рыской намеревалась дождаться, когда их жизням перестанет угрожать сбрендивший охотник.

Живы. Живы и невредимы.
Ильтис на всякий случай ощупала себя по бокам. Точно цела. Потрёпанная одежда, мелкие царапины от кустов и веток да красный след на лице от удара охотника – сущие пустяки.
С ног до головы придирчивым взглядом осмотрела Рыску. Такая же история, как и в случае с ней самой. Разве что…
- Давай-ка мы это исправим, - эльфка указала на узкую ранку, протянувшуюся по правой щеке девочки. – Парень, принеси воды.
Она подсела к Рыске поближе. Храброй девчонкой всё-таки оказалась травница, и храбростью своей вселяла она на всём протяжении этого злосчастного дня уверенность в агента нильфгаардской разведки. Успела, видать, разные беды вытерпеть за свою недолгую жизнь, научилась стойко встречать превратности судьбы.
Ильтис хотелось, чтобы те беды, которые сегодня на них обрушились, не сильно отразились на ребёнке. Чтобы со временем стёрлись из памяти те пугающие картины, которые они увидели в охотничьей хижине, моменты погони, когда их жизни могли оборваться в любую секунду, все те жертвы, которых злодей убил, пока преследовал девушек, и сам охотник, его лицо, образ.
- Они с ним справятся, не сомневайся. Сколько мужиков побежало его остановить! Такая толпа и быка голыми руками завалит. А хижина… это успеется. Обязательно расскажу о ней местным, - нильфгаардка легонько коснулась детского плеча.
Работающий на хозяина постоялого двора мальчишка принёс деревянную миску с водой. Он остался стоять возле стола, за которым сидели две девушки. В изодранных запачканных одеждах, с взъерошенными волосами, с такими уставшими, тревожными лицами. С ними явно что-то произошло. Интересное, напряжённое, волнующее событие. История, о которой ты обязательно хочешь услышать – тем более из первых уст! – но участником которой никогда не пожелаешь стать. Мальчишка просто сгорал от любопытства. Выжидал, когда одна из них поймёт, почему он не уходит, и поведает ему о той передряге, которая с ними приключилась.
- Свободен, - прозвучало вместо увлекательного рассказа.
Паренёк поёжился от недоброго взгляда остроухой девицы и поспешил к одному из дальних столов. Там мужики, когда вскакивали со своих мест и бежали к выходу, опрокинули кружки с пивом, следовало прибрать за ними.
Достав из кармана штанов аккуратно сложенный белый платок, Ильтис развернула его, смочила одну часть водой.
- Не вздумай противиться.
Она смыла подсохшую кровь с лица травницы, протёрла рану сухой стороной платка.
- Так намного лучше.
В уголках губ эльфки возникла улыбка. Обессиленная, но тёплая и искренняя.
- Не боятся только дураки. Страх – самое обыкновенное чувство, его не нужно стыдится. Мне, признаюсь честно, тоже было страшно. Но стоило взглянуть на тебя, как я сразу говорила себе: покуда рядом со мной такая отважная девчонка, мне нечего бояться.
Её ладонь мягко легла на плечо девочки.
Их опасное приключение в самом деле подошло к концу.
Можно было спокойно выдохнуть. Расслабиться, сидя за столом и вдыхая запах ароматного напитка, не опасаясь жестокого, охочего до насилия изувера. Когда они с Рыской выбрались из потайного хода, который начинался под хижиной охотника, Ильтис в мыслях пообещала, что сегодняшняя охота станет для него последней. Так оно и произошло.

***

Агнар сопротивлялся долго. Пристрелил ещё одного кмета, исполосовал троих, прежде чем ему лопатой переломили руку с ножом. Брыкался, кусался и бил ногами и здоровой рукой, когда его повалили на землю. На каждый удар охотника приходилось больше десятка ударов в ответ от местных мужиков. Били, вернее, избивали, ногами и черенками инструментов – селянина, который сел злодею на грудь и занёс кулак над его лицом, охотник дёрнул к себе и откусил бедняге ухо.
Выместив весь свой гнев и ярость, мужики отступили от сжавшегося в землю человека. На теле его не имелось ни одного живого места, лицо являло собой одну большую кровоточащую гематому. Из груди вырывалось редкое хриплое дыхание. А глаза, которые и разглядеть-то было трудно из-за тех синяков, в которые превратились веки, по-прежнему смотрели с грозной суровостью.
Спокойствия ради охотника связали и кинули в яму на окраине деревни, предназначавшуюся для нарушителей общественного спокойствия. Эльфку, поинтересовавшейся о дальнейшей судьбе убийцы, староста заверил, что в деревне дождутся высокопоставленное лицо из города, которое и будет решать, какое наказание заслужил преступник. То, как звучал голос старосты во время их разговора, наводило на мысль, будто он не исключает преждевременной кончины охотника. От полученных увечий или от руки кого-то из селян, удумавших самостоятельно вершить правосудие. В любом случае никто горевать по убивцу не станет.
Хижину решили сжечь. Чересчур много в ней хранилось ужасных напоминаний о злодеяниях Агнара, много злой силы в ней заключалось, которая могла стать для деревни причиной кошмаров и иных бедствий. Вход в секретный лаз привалило обгоревшей балкой и присыпало золой. Говорить о нём кметам Ильтис не стала – нильфгаардке вдруг стало жаль статуэтку, что там хранилась, и которую селяне сожгли бы, посчитав находку частью богомерзкого культа. Образ, перед которым преклонялся охотник, воплощённый в дереве крик оставшейся в одиночестве души, остался в темноте подземного тоннеля.

***

Прохлада раннего утра бодрила. Серое небо постепенно приобретало синеватую окраску, тонкие рваные облака уходили за горизонт.
В примыкавшем к постоялому двору стойле кроме них никого не наблюдалось: эльфка, вся в новеньком, чистом и целом наряде, и жеребчик игреневой масти.
Ильтис вывела жеребчика на улицу, проверила, как держится седло, не слишком ли туго затянута упряжь. Животинка поправилась, бодро цокала копытами на месте, поспешая отправиться в дорогу. 
Встреча со связным состоялась пару дней назад. Агенты обменялись между собой тайными бумагами, девушка поведала коллеге приключившуюся с ней историю. Связной понимающе кивнул в конце повествования, пожелал эльфке удачи. На том они расстались.
Она выполнила свою работу в здешних краях. Пришло время покинуть эту несчастную деревеньку, пережившую смертельную беду. Ильтис ожидали новые дела во благо Нильфгаардской империи.