Гонимый страшной правдой о себе самом, Майнхард бежал всё дальше от родного дома. Если честно, он сам едва понимал, куда направляется. Сложно будет отыскать края, где никогда в жизни не появятся рыцари его ордена, сам ведь изъездил с ними практически весь Север. Но даже если такие отыщутся, что потом? Фортрейн не знал, что ему делать. Он будто до сих пор не мог поверить и прийти в себя после слов друга, который сообщил Майнхарду о проклятии, хотя по десять раз на дню замечал признаки своей исказившейся природы. В людских поселениях, особенно крупных, от обилия запахов начинала болеть голова, поэтому молодой человек старался в них не задерживаться. Особенно дело было плохо с запахом сырого мяса и крови, что доносился из большинства домов, когда хозяйки брались готовить обед - голодное нутро зверя, поселившегося внутри, тут же напоминало о себе, и это было невыносимо. Не оставлял голод и во снах, рисуя молодому оборотню кровавые ночные кошмары, после которых он просыпался совершенно разбитым. За прошедший месяц Майно превратился из благодушного и приятно выглядящего молодого рыцаря в бледную тень самого себя: растерянный, отчаявшийся; с заострившимися, словно от тяжёлой болезни, чертами лица; больше похожий на разбойника из-за шрамов и мрачного вида, нежели на благородного во всех смыслах человека. А луна, тем временем, прибывала с каждой ночью, её свет становился всё ярче, и зверь внутри предвкушал, как вырвется на свободу, не сдерживаемый разумом человека.
Майнхард ещё раз глянул на небо и, прикусив нижнюю губу, зашагал быстрее. Пару часов назад он вышел за околицу деревни, где оставил лошадь и часть вещей, и удалился в лес, стремясь в эту особенную ночь оказаться как можно дальше от человеческого жилья, чтобы не случилось беды. Под подошвами сапог хрустели опавшие сосновые иголки и сухие веточки, но вряд ли кто-то из людей услышит шаги и поймёт, что не один он сегодня в этом глухом лесу. Звери же узнали всё раньше - достаточно было принесённого ветром запаха. Луна ещё не взошла, но от накатывающего волнами страха бывшего рыцаря то и дело начинала бить дрожь. Если в обычные дни ему удавалось худо-бедно держать себя в руках и зверь не мог найти лазейку, подавшись за какой-нибудь особенно сильной эмоцией, то сегодня Фортрейн будет перед ним бессилен - луна не оставит ему шансов. Забравшись достаточно далеко, чуть ли не в чащу, молодой человек выбрал подходящее место для схрона, сложил туда свои немногочисленные пожитки, которые побоялся оставить в деревне, а после принялся раздеваться. Пусть одежда у него была небогатая и совсем не под стать той, что он привык носить, но разбрасываться вещами ему было не с руки, да и как потом возвращаться в изорванных тряпках, только лишнее внимание к себе привлекать.
Ночной воздух холодил кожу, усиливая озноб. Майно обхватил руками плечи и весь инстинктивно сжался, хрипло дыша. Он уже был осведомлён о том, что обращение пройдёт легче, если не препятствовать зверю, приняв, наконец, свою судьбу, но ему было страшно. Страшно остаться таким навсегда, ведь, по его мнению, почуявший свободу зверь уже никогда не вернётся в человеческий облик, разбив поддавшийся разум на множество мелких осколков. Впрочем, если такое случится, то Майнхард вряд ли поймёт, что произошло. Он зажмурился и едва не разрыдался от отчаяния, когда услышал тихий, но требовательный зов медленно восходящей над горизонтом полной луны. В мертвенно-белом свете она звала его в свои ласковые объятья, суля так много, и сопротивляться было невозможно от раздирающей изнутри боли. И Майно не сопротивлялся - его крик оборвался, когда измученное тело скрутило ломающей кости судорогой, и на свет вновь появился зверь.
Зверь знал, что делать - перво-наперво нужно заглушить голод, который принесла боль, и уже потом петь Луне. Она поймёт, как мудрая мать, и держать зла не будет. Чудовище, живущее только ради того, чтобы выслеживать и убивать добычу, быстро добилось своего, и его клыки окрасились кровью жертвы. Пусть пиршество было недолгим, но голод чуть стих и алая пелена перед глазами спала, открывая оборотню весь остальной мир, не ограниченный теперь одной лишь потребностью набить брюхо. Сначала он почуял запах, сложный и незнакомый. В этот запах тонкой лентой вплетался манящий аромат свежей крови и волколак двинулся вслед за этой красной нитью. Затем он услышал песню. Он не понимал слов, но, должно быть, Луне было приятно такое слышать. Оборотень шёл за песней, вновь пробуя на вкус запах, очень сильный, многогранный, но всё такой же незнакомый. А после затаился и выглянул из своего укрытия. Он ещё никогда раньше не встречал таких существ.
Наверное, её можно было бы назвать красивой девушкой, но оценка чужой привлекательности не была заботой чудовища, а оглушённый болью человеческий разум ничего не мог ему подсказать. Она бы выглядела как человек, если бы не чуждый запах, и это настораживало волколака, заставляя принюхиваться снова, пытаться сопоставить запах с чем-то уже знакомым. Но аромат недавно пролитой крови то и дело сбивал с толку, перетягивая внимание на себя. Вот кровь, как раз таки, была человеческой.
Девушка, тем временем, заметила его и что-то сказала. Смысла зверь не уловил, но в этих словах не было ни капли того страха, который обычно бывает перед опасными хищниками. Кто же перед ним? Он мог бы уйти, скрыться в тени, когда увидел, что его присутствие раскрыто, но... Ведомый любопытством и подстёгиваемый запахом крови, волколак вышел из лесного мрака на поляну. Его тело было напряжено, шерсть на загривке стояла дыбом, морда - оскалена. Вся поза чудовища демонстрировала его преимущество и выражала силу. Как всякий хищник, оборотень был подвластен иерархии, и инстинкты делали своё дело. Сейчас он хотел выяснить, так уж ли равна ему по положению девушка, небрежно бросившая в его сторону горсть неизвестных слов.
[icon]https://i.ibb.co/7Cr4XT7/21.png[/icon][ageah]Возраст: 29 лет[/ageah][actah]Деятельность: бродяга[/actah][raceah]Раса: волколак[/raceah]
Отредактировано Майнхард (03.01.20 09:30)
