После недавних событий Милеанэль закрылась надолго. Она старалась не попадаться Илларэну на глаза, а он большую часть времени и так проводил, запершись в кабинете и обложившись кучей карт и артефактов, выуженных со склада. Конечно, его шаги часто раздавались и в коридорах, а в тренировочном зале ежедневно стоял грохот, пока командир разбирался с накопленным за годы его отсутствия хламом и чихал от поднимающейся пыли. Эльфка же старалась заниматься своими делами и изнывала от необходимости беречь правую руку. Ей хотелось поскорее восстановиться, чтобы снова свободно двигаться, насколько это возможно. Вместо этого приходилось быть обузой.

Она все больше околачивалась в лаборатории, где готовила новые смеси из тех трав, которые успела собрать до нападения отряда Охотников за Колдуньями. Их хватило на один пузырек кровоостанавливающего состава и два – ядовитых. Эльфка разозлилась, когда поняла, что вся эта авантюра не принесла ни толики пользы, и от нервов едва не переломала себе пальцы и на левой руке. Дурацкая привычка дергать свои фаланги иногда срабатывала быстрее, чем в дело подключались мозг и критическое мышление.

Штаб ее давил, каждым сантиметром стен напоминая, что она сейчас такая бесполезная и, чего хуже, опасная компаньонка. Лучше бы Илларэн завел себе собаку: команд слушается, можно погладить, черта с два заинтересует бешеных инквизиторов Менге. От пса было бы больше пользы и гораздо меньше проблем. Милеанэль, конечно, тоже слушала команды, а со всем остальным у нее оказывались непреодолимые трудности.

Швы она снимала сама, корячась перед зеркалом, в которое смотреть было противно. Зажил новый шрам, образовавшийся уточнением старого, будто уже имеющийся рисунок обновили, добротно. Он обещал не разойтись от нескольких тычков крепкой кметской пятки и поберечь эльфку от очередного валяния в кровати ближайшую неделю. Но пальцы не были к ней так снисходительны и по-прежнему слушались через раз. О сложных заклинаниях не могло быть и речи. Как Милеанна ни старалась, Сила не желала ложиться в искалеченный инструмент и постоянно ускользала. Один раз эльфка не выдержала и подскочила от злости, опрокинула ведро с водой и потом долго вытирала полы, пока в комнате не поселилась мерзкая сырость.

Глупо же ждать, что жизнь вернется на круги своя сама собой.

* * *

Удивительно, что спустя столько лет отсутствия у Илларэна получился настолько точный портал. Будь на его месте Милеанна, она бы при всей равной подготовке вошла бы в дерево и осталась бы на родной земле на ближайшие десятилетия, пока не раскрошится до состояния пыли. Она пошатнулась с непривычки – от порталов быстро отвыкаешь – и стояла рядом с командиром ровно столько, сколько требовалось. Торопить Илларэна Милеанна не пыталась, поскольку даже лучше, чем он, понимала, что на подобный шаг требуется очень много сил. А вот когда Эль’Итлитиэн подал голос и, таким образом, разрешил эльфке говорить и самой, она окинула широким взглядом всю местность, которая открывалась ей с ее ракурса, и неожиданно прошептала:

- Ебанешься…

Можно выехать из деревни, но деревня не выедет из тебя.

Другого подходящего слова и не нашлось бы. А еще прибеднялся, мол, ничего такого, мы просто съездим там, благословения попросим… Милеанэль почувствовала себя глупо в ту же секунду, потому что, сколь бы ни было это поместье роскошным, сейчас оно выглядит заброшенным. Она поправила перчатку на левой руке и осторожно подвигала правым плечом. Оно удивительно хорошо выдержало портал и даже не ныло. Не зная, куда себя деть, эльфка пнула носком сапога маленький камешек, так некстати попавшийся ей на глаза.

Словно в укор этому «ебанешься», одна из створок окон странно хлопнула, будто ее либо открыли, либо закрыли в порыве раздражения. Эльфка вскинула голову и прищурилась, ища взглядом признаки того, что тут, может быть, все-таки кто-то бывал. Ей казалось, что что-то не так, и ответ, что именно, пришел, когда Милеанэль сделала шаг следом за Илларэном. Буквально физически, кожей она почувствовала, что ее сюда не пропустят.

- Тут охранка, - констатировала целительница, отступив на шаг назад и скрестив руки на груди. У нее это получалось пока что неуклюже, потому как Милеанна боялась причинить себе лишнюю боль. Она критично взглянула на Илларэна: мол, чего-то такого и приходилось ожидать. Пропустит только кого-то из семьи или тех, на кого настроен отзвук, а посторонним, как говорится, от ворот поворот в самом буквальном смысле.

«Если бы я видела все это сто лет назад, меня бы уже откачивали», - хмыкнула врачея про себя, озадаченно глядя на Илларэна. Иронизировать и удивляться она умела одновременно, поэтому лицо у эльфки выражало именно эту странную смесь эмоций.

Милеанэль не нравилось, когда у нее на руке не было перчатки. Тем не менее, Илларэн входил в число тех редких живых, кому она дозволяла ее стащить и перед кем могла находиться без своего защитного оберега. Всегда было грустно, что эманации чувствуются не так сильно, как правой рукой, даже покалеченной. Правда, эльфка искренне не понимала, на кой черт командиру понадобилась ее уродливая ладонь, пока не увидела слабый проблеск металла у него в свободной руке. Милеанна даже не заметила, как ее правая бровь изогнулась в такую дугу, какую она не повторила бы в здравом уме и трезвой памяти ни за что, сколько ни тренируйся перед зеркалом. Пожалуй, ожидала эльфка чего угодно, хоть метки, похожей на иллюзию на руке двимвеандры много лет назад, которая развеется позже, когда перестанет быть нужна, но только не ответного подарка спустя чуть меньше лет, чем прошло от первого случая.

Эльфка подняла руку на уровень глаз, рассматривая больше не само кольцо, а руны на нем. Критичный и внимательный взгляд врача не нашел между ними и знаками на колоннах ни единого различия. Удивительно: значит, кроме изучения карт, Илларэн еще и это успел подготовить? Где он только умудрился откопать кольцо, когда нашел время на гравировку и настройку на сложное заклинание, которое наложить не то же самое, что сморкнуться в кусты. Это тонкая работа. Очень кропотливая и требующая много времени, сил и внимания. Когда кольцо оказалось на пальце, охранной магии будто не стало. На самом деле, конечно, она просто стала присмиревшей собакой, которой сказали «нельзя, свои». «Своей» в доску охранка, конечно, Милеанну еще не считала, но броситься теперь не посмеет.

- Посмотрим, - улыбнулась эльфка, как будто не было и недавнего разлада, который был посерьезнее трещины в кости. Она по-детски шмыгнула носом и подалась вперед, обняв Илларэна; для этого пришлось приподняться на носках, иначе вместо плеча ее подбородок ткнулся бы куда-то в район груди. Биться о доспех, даже легкий, не очень приятно. – А то ты бы так не готовился, - пошутила Милеанэль и боднула его носом в висок. От этого движения она покачнулась и не оступилась только потому, что обнимала командира, несмотря на стянутость всей правой стороны тела.

Она-то, кстати, не готовилась. Посчитав, что пускать пыль в глаза – дело дрянное, если все-таки удастся отыскать родных Илларэна и иметь честь с ними познакомиться, эльфка оделась как обычно. Без доспеха, без защиты и не по-женски, а еще – не совсем по погоде. Осень была уже не ранняя, и эльфка в окрестностях Гвиндефа медленно начинала мерзнуть в своей легкой рубахе, которая когда-то была белоснежной, а теперь отдавала желтизной, и старых штанах, протерших не одну подушку седла.

- Ну, веди. В худшем случае, покажешь, где тебя учили ведьмачьим Знакам.

Эльфка отстранилась и про себя закончила: «А в отвратительном – согласуешь со мной место для могилки. Никаких традиционных сожжений на костре». Она забрала у Илларэна перчатку не терпящим возражений жестом и натянула ее на полагающуюся ладонь. Кольцо под перчаткой держалось как влитое. Он еще и с размером угадал. Рановато было для «ебанешься», пожалуй. Вот теперь идеально подходит. Милеанна сжала и разжала пальцы, проверяя, свободно ли у нее это получается. Никаких сложностей.

- В лучшем, познакомишь с той, кто учил.

- Нет, не знаю, господин Илларэн, - саркастичный был ответ от эльфки, которая умудрилась уже ускакать вперед и заинтересованно рассматривать узор, который на старой дорожке вывела сама природа, - куда мне? Слушаю Вас исключительно внимательно. Только не записываю, Вы уж меня извините.

Следом за Илларэном Милеанна легко перешла на Старшую Речь, и, даже отягощенная исключительно человеческими конструкциями, она звучала удивительно органично. Скорее всего, на то влияло место, где так сильно ощущались культура и наследие их народа. В частности, конкретной фамилии, носитель которой любезно согласился связать свою жизнь с простой девчонкой из безымянного села. Каждый раз, когда Милеанна вспоминала его уверенное «я согласен», она невольно боролась с желанием себя ущипнуть. В конце концов, тогда ее только что выдернуло из горячки, чего гляди, и приснился этот разговор и его ответ. А сейчас она стояла во дворе одного из самых красивых, хоть и в упадке, поместий и ощущала на пальце кольцо под кожей перчатки. А он вел ее вдоль пруда к самому дому и, кажется, был счастлив и умиротворен.

Ровно до того момента, как приблизился ко входу и остановился, не решаясь зайти.

Милеанэль понимала это чувство. Она предполагала, что, заявившись в свой отчий дом, наверняка стояла бы так же, ища в себе силы постучать или дернуть дверную ручку. Тут, конечно, обстановка совершенно иная, но трепет ровно тот же. Эльфка отвлеклась от беспечного лицезрения окрестностей, которым забивала собственное волнение, и оперлась спиной на стену дома рядом с дверным косяком. Она снова скрестила руки на груди и подняла ногу, стукнув каблуком по камню. Так будет проще быстро оттолкнуться и увернуться от охранного заклинания или от тяжелой руки родственников, если им Милеанна с первого взгляда не понравится.

- Если не осталось, найдем другой путь, - ответила эльфка, глядя Илларэну больше в переносицу, чем в глаз. Глаза у нее и впрямь скользили бездумно и будто невидяще, словно Милеанэль видела что-то свое вместо лица суженого. После того как она сморгнула, взгляд снова обрек осознанность. То ли врачея нашла слова, которые нужно было сказать, то ли просто пришла в себя и дала себе ментальный подзатыльник, мол, «соберись, еще и тебе раскиснуть не хватало!».

- Любой другой повод был бы менее приятным, - резонно заметила она, склонив голову набок. Тяжелая коса, которую эльфка по-прежнему яростно желала срезать, перекатилась вместе с этим движением на ее плечо, которое все еще она бинтовала наравне с грудью и животом. Из-за рубахи стыдливо выглядывала желтая повязка, пропитанная пахучим заживляющим составом. – Не сомневайся. Где, если не здесь, Рэн.

Имя командира Милеанна выговорила, случайно растянув первую букву, из-за чего казалось, будто она зазря рычит на Илларэна. Эльфка хмыкнула, отметив эту неловкость, и качнула головой, в такт движению указав на дверь взглядом. Как ни странно, она не пыталась сократить дистанцию, держать командира за руку или стоять рядом с ним. Напротив, дала ему достаточно пространства, чтобы принимать решение самостоятельно, и не выказывала своего беспокойства, которое немедленно передастся вместе с волной эманаций от прикосновений. Касание выведет их на первый план и сотрет всю уверенность и поддержку, которая играла у нее во взгляде и в легкой улыбке. Словно она говорила им «ты сможешь, и я в тебя верю».

Одновременно с тем, как ручка двери повернулась, Милеанэль оттолкнулась ногой и корпусом от стены и встала чуть позади, но так, чтобы ее не закрывало широкое плечо командира.

Бывают секунды, минуты, часы, когда лучше просто помолчать. Эльфка эти мгновения очень хорошо отличала от других, когда, напротив, нужно говорить. Она остро почувствовала, что Илларэну лучше не мешать, и понимала, что он бы точно так же, как и Милеанна сейчас, молчаливой тенью скользил за ней и становился немым свидетелем единения с домом. Милеанэль позволяла себе задерживаться у перил винтовой лестницы и пробовать их на ощупь оголенными пальцами, разглядывать корешки наполовину истлевших томов и незнакомые и одновременно знакомые черты лиц на старых картинах. В изображениях родителей Илларэна она больше видела, конечно, его и удивлялась, как можно быть так похожим с теми, кто дал тебе жизнь. Своего-то отца, чьей точной копией вышла взрослая Милеанэль, она никогда не видела. В их захолустье дай Боже купец заедет, какие там художники.

Она сощурила глаза, заметив на руке рыжеволосой женщины знакомое кольцо. Ничего не сказала и погладила пальцами правой руки бугорок под перчаткой, где теперь уже почти не чувствовалось подстроившееся под тепло кожи подаренное украшение. Идиот... Разве можно отдавать такие вещи ей? Милеанэль завела руки за спину и дернула уголком губ, не заметив даже, что Илларэна уже рядом нет. Обычно тяжелая его поступь совершенно ускользнула от чуткого слуха эльфки, которая застыла перед двумя гравюрами и не могла двинуться дальше. Размышляла она о чем-то своем, и не сказать точно, грустном или светлом. Просто позволяла себе думать, и тому потворствовала тишина и умиротворение, царившее в покинутом поместье.

Когда находиться в одиночестве в чужом жилище, хоть и заброшенном, стало неприлично, Милеанэль направилась на поиски командира. Толкнув очередную дверь и предварительно чуть не заблудившись в извилистых коридорах, она оказалась в крупной зале и приоткрыла рот, в удивлении разглядывая просто гигантскую гравюру. Это сколько времени потрачено было, чтобы воссоздать воистину впечатляющее древо семьи со всеми его побочными ветками. Эльфы – народ не самый плодовитый, но и он в свое время мог похвастаться большой семьей, пускающей корни во все части света, пока не случился Исход. От точки упадка каждое дерево стало вянуть.

И вот они здесь, две тупиковые ветви своей крови, два пустоцвета, у которых будущего нет.

Эльфка скользнула к Илларэну и встала за его спиной, из-за нее разглядывая выбитые имена на стене. Шла взглядом от самых корней туда, где появлялись хотя бы отдаленно знакомые имена. Дошла до имени Илларэна, мельком посмотрела на еще одну ветку, равную его имени, и удивилась вслух:

- У тебя и сестра есть.

Удивительная редкость для эльфов их возраста. Милеанэль, поняв, что наверняка сморозила уже что-то за гранью добра и зла, прикусила язык и смущенно дернула палец левой руки у себя за спиной.

Красивая все-таки у фамилии может быть история. Ее дерево, наверное, больше бы смахивало на кустарник, а она в нем – чуждая семье ветка, которую бы отрезать, чтобы не позорилась и не выглядывала облезлой палкой из постепенно увядающей зелени.
Милеанэль положила правую ладонь на левое плечо Илларэна, почувствовала холод и жесткость металла доспеха. Так, кстати, подумала она, и эманации не пропустятся, что не может не радовать. Ему нужно пережить свое волнение и не отвлекаться на чужое.

- Я понимаю сейчас, почему ты не хотел ехать тогда. – «Тогда» - почти двадцать лет назад, когда уже эльфка навещала давно забытые поминальные камни и оставалась на праздник, ставший наполовину чужим за годы, проведенные среди людей.

Едва не сказав: «Почему ошибка? Вроде все правильно написано, буквы не пропущены», - эльфка поняла, что дело тут в другом. Она терпеливо дождалась объяснений, которые вышли еще путанее, чем причина беспокойства. Ну и как же нет сестры, если, как говорят канцеляристы в Новиграде, «в документике все прописано»? Милеанэль глупо моргнула, на всякий случай проверяя, все ли у нее в порядке со зрением: в конце концов, Илларэну можно было бы простить, если бы ему привиделось. Но нет; на настенном древе по-прежнему чернело два имени из ветви, на которой заканчивался род. Эльфка подвигала губами, как лошадь прядает ушами, то в одну сторону, то в другую, и зажевала нижнюю губу. Будь Илларэн человеком, ничего удивительного в быстро состряпанной родне не было бы. Тут дело совсем другое.

Ну и, конечно, вряд ли кто-то стал бы так шутить. Может быть, долгие годы над древом кто-то поддерживал иллюзию, а теперь ее не стало вместе со смыслом следить за постепенно уходившим в землю некогда роскошным домом? Эльфка убрала руку, позволила Илларэну отойти к окну. Он напоминал ей привезенного в приют взрослого пса, слабо понимавшего, почему все так резко изменилось и рухнула прежняя картина мира. Очень знакомое ей чувство. Свой опыт Милеанэль навязывать командиру не спешила и привычно скрестила руки на груди. Ему нужно было время подумать и дать себе немного прийти в себя. Она благодарно слушала Илларэна и не перебивала его, не делилась своими подозрениями и, тем более, не лезла раздавать советы. Нашлась, погляди, самая умная и умудренная опытом.

Все равно ни одно из «может быть» не имеет смысла, если командир никогда не встретит свою родственницу. Он же ни разу ее не видел, а она, наверное, его. И все-таки Милеанна на его бы месте страшно жаждала бы посмотреть на родную кровь. Как-никак, если это прямая линия к уже ушедшим родителям, то встреча становится не просто праздным желанием и любопытством, а острой нуждой, подобно воздуху или воде. Наверное, поймут только те, кто долго был в разлуке с семьей и по-прежнему по ней скучает.

- Иди, - прошелестела эльфка вслед командиру, но следом за ним не пошла. Она поняла – знала, куда он идет. Как и Илларэн в свое время ей, дала ему время наедине с собой. Милеанэль оперлась на подоконник, который ей так любезно расчистил наследник заброшенного особняка, и постучала ногтем по трещине в стекле. То отозвалось еле слышным хрустом, словно обещало прямо сейчас вывалиться, но черта с два эльфка повелась бы на этот блеф. На худой конец, сил вставить его обратно, наверное, хватило бы.

Она снова коснулась пальцем кольца, словно подбадривала себя и убеждала: «Успокойся. И тебе тоже можно быть здесь».

* * *

Эльфка затушила очередную самокрутку, которыми дымила, не переставая, с момента, как Илларэн скрылся среди очередного поворота по пути к небольшому кладбищу. Она не стала наступать ему на пятки там, но терпеливо ждала командира и поприветствовала его кивком головы. От Милеанны пока укрывалось до сих пор понимание, зачем все-таки Илларэну заглядывать в каждое здание, которое он помнит или замечает на пути, но почему-то понимала, что сейчас это нужно и лучше не мешать, а пользоваться случаем и впитывать информацию. Где еще, как не здесь, узнаешь как можно больше об эльфе, которому предложила взять себя в жены? Учитывая, что Илларэн знал о ней все, а она о нем – немного больше, чем ничего, за каждую такую возможность Милеанэль с удовольствием хваталась. Чтобы чуть меньше нервничать и не заваливать Илларэна, которому это было явно не нужно, лишними вопросами, эльфка снова запалила очередную самокрутку точным и быстрым для ее положения ударом огнива и затянулась. Стоящая впереди башня – это, конечно, отдельный экспонат. Она засмотрелась на величественное здание и втемяшилась в спину Илларэна, которого пропустила вперед как ведущего и полноправного хозяина, лбом, едва не проглотив самокрутку. Отскочила, потерла ладонью лоб и закашлялась, подавившись дымом, краем глаза заметила, как Илларэн куда-то неотрывно смотрит, и, как овца, повернула взгляд туда же. Едва не проглотила самокрутку уже намеренно, но, быстро поразмыслив, поняла, что смысла притворяться тут никакого, и смиренно затянулась и выдохнула дым.

Раньше в беседке никого не сидело, а случайного посетителя исключала охранная магия. Значит, этот посетитель явно не случайный.

Хотелось бы спросить у Илларэна что-то вроде: «Посмотри-ка, синяка нет?», - но тут уже деваться некуда. Позже будет, и то – явно менее яркий, чем те, что у Милеанны под глазами.

Она ткнула эльфа здоровым плечом в плечо, мол, столбом-то не стой. Твоя бабка, а не моя, если это действительно она, а не сложный мираж или коллективная галлюцинация.

Эльфка чуть менее опытнее Милеанны наверняка бы подумала: «Вот бы мне когда-нибудь стать такой же». Милеанэль не была совсем дурой и хорошо понимала, что и на толику не приблизилась бы к величественности и грации, которой обладала прабабка командира, не говоря уже о властности, явно подкрепленной чем-то посерьезнее слухов и домыслов. Как назло, еще и не хватало воздуха из-за только что выкуренной самокрутки. Проклиная собственную жадность и нервозность, эльфка, как горная коза, шустро вскочила на террасу вслед за Илларэном и, руководствуясь исключительно великим и могучим подглядыванием, повторила все за ним. Милеанэль уже давно не была в обществе не просто эльфов, а аристократов и Знающих. Это «давно» справедливее было бы назвать «ни разу в своей осознанной жизни». Откуда ей знать, как себя вести? Милеанна, правда, не давала себе в связи с этим обстоятельством ни единой поблажки. Времени узнать, как надо, было предостаточно.

Эльфка едва не прыснула, когда Илларэна в первый раз поправили. Потом был еще второй и третий, но к ним Милеанэль уже была готова. А вот в первый пришлось закусить губу и представить что-нибудь безмерно грустное, чтобы удержаться в поклоне. Грустных эпизодов на памяти эльфки нашлось так много, что она растерялась в выборе и, кажется, только это спасло ее от окончательного позора. В грязь лицом падать, конечно, не впервой, однако не хотелось бы выглядеть деревенщиной с порога. Но то Знающие… их не проведешь.

Удивительно, но касание руки превратилось не в подзатыльник, а в помощь. Милеанна даже немного расстроилась, поскольку не ожидала, что ее боль будет настолько очевидна и заметна. Она с помощью неожиданно сильной ладони распрямилась и еле заметно поморщилась, потому что бок действительно протестовал любому поклону, а такому глубокому – и подавно. Не ожидав увидеть, что прабабка Илларэна еще выше нее, эльфка проглотила собственное имя так быстро, что и не успела его назвать. Примерный план, который она успела себе построить, пока совместно с Илларэном преодолевала расстояние до беседки, посыпался как карточный домик. К счастью, Аэриэнна и без сопливых прекрасно во всем разобралась. Она даже тонко поняла, когда Милеанэль боролась с желанием выдернуть руку из-за нелюбви к чужим касаниям, и сама отпустила ее ладонь. Взгляд Знающей выдержать эльфка могла, но не стала из уважения и потупила взгляд. К своему стыду, она поняла, что на ее мертвецкого цвета лице проступает румянец. Хотелось было запротестовать, что-де на перчатку оно бы уже не налезло и нечего мучить украшение, но разговор уже плавно перетек в другое русло.

От того, как уверенно прозвучал ее статус из уст даже не Илларэна, а его прабабки, эльфка покраснела еще больше. Не зная, куда себя деть, она воспользовалась паузой и потерла бок, как разбуянившуюся собаку. Тот касания оценил мало и только отозвался неприятным уколом. Милеанэль оставила себя в покое и снова сдержалась от смешка. Вот тут Аэриэнне можно позавидовать белой завистью. Насколько легко она затыкала правнука за пояс, вызывало удивление. Прежде и ей бы пригодилось такое умение.

Покорно опустившись немного поодаль от величественной Знающей на лавку, Милеанэль не удержалась от соблазна и скользнула по ней коротким, но очень внимательным взглядом. Его было достаточно, чтобы про себя заключить, что тут, конечно, и сравнивать нечего: рядом с этой женщиной она кажется помойной кошкой. У Аэриэнны здоровый цвет лица, утонченные черты лица и очень женский склад тела. Ни за что не повернется язык сказать, что Знающая – эльфка возрастная; ее красоте позавидует любая юная девица. Милеанэль успокоила легкий тремор в руках тем, что сложила их на коленях в плотный замок. Она подумала, что, наверное, рядом с ней тяжело сидеть, потому как волосы у эльфки пропахли дымом. Это подмечал еще Рахим, который ни разу не видел Милеанну с самокруткой в руках. Эльфка глубоко вздохнула в малоуспешной попытке усмирить свое волнение. Не каждый все-таки день знакомишься с семьей аристократа. Она коротко взглянула на Илларэна; ей почему-то показалось, что он испытывает нечто похожее, но по немного другим причинам.

- Почему? – вдруг вырвался у нее вопрос еще быстрее, чем эльфка успела отдать себе отчет. В наказание своему порыву любопытства Милеанэль укусила себя за щеку, но не стала опускать взгляд, чтобы не сойти за провинившуюся служанку. Что тут строить из себя не пойми что; деревня, так не стесняйся хотя бы своих корней.

Теперь все понятно, кому Илларэн обязан своей манерой отвечать так загадочно, что в итоге ты пытаешься вспомнить, что вообще спрашивала. Милеанэль не стала делать вид, что поняла хоть слово, но честно задумалась над ответом. Тем паче, что ее участие в разговоре стремилось по уровню важности к минус бесконечности. Когда начинаются исключительно внутрисемейные разборки, самое лучшее решение – посидеть в сторонке и язык за забор зубов не выпускать. Частью семьи себя эльфка не считала более чем справедливо, поэтому в диалог Знающей и командира не вмешивалась. В вопросах, кто кому сестра, брат, сват, просто товарищ или какой-то мужик с улицы, Милеанэль разбиралась еще хуже, чем в пространных намеках умудренных опытом ведуний.

Захотелось, честно говоря, присоединиться к квакающим лягушкам, которых все эти перипетии семейных уз не шибко волновали. Казалось, что только эти беспечные земноводные могут позволить себе перебить госпожу Аэриэнну. Она раз за разом демонстрировала такие навыки управления гневом и негодованием Илларэна, что Милеанэль хотелось сначала закурить, а потом попросить у прабабки командира пару частных уроков. Где он был со своей родней десять лет назад, хотелось уточнить у Эль’Итлитиэна, покорно замолкавшего каждый раз, когда Аэриэнна награждала его мягким щелчком по лбу? Может быть, тогда всей чехарды событий удалось бы избежать без потерь глаза, подвижности, отряда, доверия и времени.

Словно угадав – или знав наперед, куда эльфку заведут ее мысли, Аэриэнна поднялась с лавки и вырвала Милеанэль из вороха воспоминаний, который теперь уже она маниакально перебирала, будто кидала вещи в спешно собираемый походный мешок. Растерявшая большую часть манер Милеанна все-таки что-то помнила и подскочила следом за Знающей: менее грациозно, более порывисто, но с толикой плавности, которой была обязана только своим острым ушам. Нельзя сидеть, когда старшие встают. Так даже в их захолустье было принято.

Несмотря на все еще сидевшую холодной гадюкой в груди тревогу, что ее быстро отметут как товар невалидный, Милеанэль ощущала еще и надежду. В конце концов, совершенно безнадежную кандидатуру не станут называть ребенком наравне с родным правнуком. Это безусловное «дети» удивляло ее даже больше, чем легкость, с которой Аэриэнна открыла портал. Почему-то это для Милеанны не стало сюрпризом. О силе, подвластной Знающим, можно слагать легенды. Кажется, это вообще первая Aen Saevherne, которую врачее довелось встретить на своем жизненном пути. То явно одна из редких встреч, способных по праву называться исключительной.

Эльфка почти сразу одернула себя неприятной мыслью:

«Мама бы не гордилась. Она бы, наверное, спросила, за какие заслуги».

За те, что в тридцатых годах мордашка у тебя была посмазливее, зачем-то уколола Милеанэль сама себя. Больше по привычке, чем искренне веря в то, что думает; она даже подумала голосом матери, который помнила, скорее, интуитивно, чем на самом деле. Они не виделись полвека. Куда там действительно вспомнить, как он звучит.

И все-таки покидать это место оказалось грустнее, чем могла предположить Милеанна. Она провела в нем всего ничего, но за такой короткий срок получила больше, чем отдала. Пусть и не ее родное гнездо, но здесь все дышало старым наследием, о котором так легко забываешь в душных людских городах. Эйфория от фисштеха ни на толику не приблизится к светлой грусти, которую чувствует Aen Seidhe, коснувшийся памяти своего народа.

Фамилия здесь роли не играет, как и статус. Что аристократ, что деревенщина, - в широком смысле, они все одной крови.

Может быть, поэтому Милеанэль, несмотря на сомнения в том, что ее действительно, по-настоящему могут принять как спутницу Илларэна, почувствовала себя немного увереннее. Ненадолго, но на короткий миг, и этого хватило, чтобы даже вперед командира шагнуть в открытый портал.

Шаг в ничто, несколько длинных секунд ожидания и ощущения, что еще немного, и закончится воздух. А потом давящая тишина и пустота сменяются поначалу неестественно яркой картинкой. Милеанэль не успела оценить ее по достоинству и скрипнула зубами, пока хваталась за руку в попытке удержаться на ногах. Вестибулярный аппарат к порталам привыкший, а вот свежим шрамам еще только предстоит смириться с тем, что маги высшего разряда редко передвигаются верхом. С облегчением она поняла, что под пальцами холодеет доспех.

Весит Милеанна немного, но перспектива опрокинуть Знающую остается непривлекательной.

Мудрецы поговаривают, что у любой эмоции есть предел. Грусть рано или поздно сменится разочарованием или злостью. Злость и разочарование тоже проходят, уступая место смирению. Радость быстротечна, страх мимолетен или, напротив, укореняется глубоко в сознании, то появляясь, то исчезая и давая нужную психике передышку. Отвращение пронзает нутро и отступает. Горе можно отгоревать и жить дальше.

В противовес всему этому, было одно «но». Удивление Милеанны пока не узнало своего предела и заставляло эльфку не только невольно замирать перед красотой, открывшейся взгляду тогда, когда он стал осознанным, но и выдавать столь нетипичные ей:

- Е-е-еба-а-ать…

Ее никогда еще не удивляло ничего на земле так сильно, как место, в которое привел открытый госпожой Аэриэнной портал. Ни величественные башни Аретузы, ни огромный дуб Нины Фиораванти, выкорчеванный не без скромного участия одной остроухой студентки, ни даже блестящие шпили Гвиндефа. Ничего и рядом не стояло с этими простыми, но изящными и дышащими наследием Aen Seidhe постройками, шумом срывающейся вниз с высоты воды и шелеста золотой листвы: и той, что осталась на ветвях и ласкается касаниями ветра, и той, что шуршит под ногами.

Она давно не видела столько же таких, как она, и одновременно совсем на нее не похожих эльфов. Следом за эйфорией пришло стойкое ощущение чуждости. Оно не сместило удивление и желание запечатлеть эту картину на сетчатке глаз, чтобы закрывать их и видеть так же четко, как сейчас, но изрядно его подточило. Милеанэль даже отступила на шаг назад, невольно стараясь скрыться за спиной командира и стать меньше; последнее свое намерение эльфка с треском провалила. Она все равно выглядывала из-за плеча Илларэна, которое боялась отпустить. Будто маленький ребенок, отчаянно цепляющийся за руку отца на шумном базаре, Милеанна выглядела больше даже как запуганный котенок. Она еще умудрилась только сейчас понять, что за тихое восклицание вырвалось у нее изо рта, и от неловкости уже не краснела, а белела. Словно ее лицом опустили в муку, а вытереть его потом забыли.

Но даже так от ее по-прежнему внимательного ввиду профессии взгляда не укрылась одна фигура, которая, в отличие от остальных эльфов, не направилась по своим делам после положенного поклона Знающей. Если черноволосые Aen Seidhe встречались сплошь и рядом, то вот рыжина волос – явление редкое и по-своему элегантное. Природа целует солнцем самых красивых.

У нее действительно были черты лица, очень похожие на те, что Милеанэль видела на старой гравюре какой-то час назад или даже меньше: она, к своему стыду, совершенно потеряла счет времени. Не зная, нужна она Илларэну или нет, эльфка не спешила отпускать его руку, но чуть расслабила хватку, чтобы он мог без труда отпустить ее ладонь и открыть объятия другой женщине, родной по крови. Наверное, не так Илларэн представлял себе эту встречу, подумала Милеанна. Она бы не хотела узнать о живом члене семьи вот так, спустя много лет.

В конце концов, командир аристократ, а они бывшими не бывают. Дело здесь не в гордости или даже гордыне, которая часто поражает высокородных, а в чем-то другом, что эльфке, родившейся в захолустье без названия, не дано понять.

Ощущение, что, сколько ни учи этикет, ни держи спину прямо и ни будь родной душой аристократу, даже на толику приблизиться к нему и его семье она не сможет, заставило Милеанэль закусить губу и окончательно затеряться на фоне командира. Она прокляла свою внимательность, когда словила недоумевающий взгляд одного из эльфов, подстригающего живую изгородь. Aen Seidhe быстро отвернулся и сделал вид, что Милеанна его совершенно не интересует, но врачее этого оказалось достаточно.

Она выглядит, как охотница за фисштехом, из-за своих кругов под глазами, и как бродяжка из-за вынужденного завала на правую сторону, который ее тело выдает само собой. Эльфка инстинктивно завела свободную правую руку за спину, хоть и знала, что это не сможет излечить ее искалеченные пальцы.

У Милеанэль просто на лице было написано: «Может, я тут сбоку постою, посижу… Буду молчать, честное эльфское…», - но кто бы ее слушал. Касание Знающей было столь же безапелляционным, сколь обманчиво ненавязчивым, а кивок Илларэна вообще поставил точку в так и не начавшемся споре. Но ему тоже нужно пространство. И так уже заставила эльфа краснеть. Хочешь позориться - позорься сама и не тяни командира за собой.

Похожей или хотя бы близкой по уюту обстановки Милеанэль не знала давно. Настолько же выражающей, что здесь живет знатный род, - не знала никогда. Ей были в новинку служанки, готовые помочь не потому, что она заплатила здесь и сейчас, а поскольку в этом доме им дают кров, пищу и работу. Если попробовать представить, что это корчма, а служанки - просто шинкарки, было бы проще, но Милеанна еще не настолько потеряла связь с реальностью. Тем не менее, просто позволить девушке, которая, похоже, была приставлена к ней на короткое время, быть обслугой эльфка оказалась не готова. Она не чувствовала себя, по меньшей мере, достойной таких привилегий. Еще и в одиночестве; рядом с Илларэном Милеанэль хотя бы могла подглядывать и делать так же или угадывать, что нужно сделать. А тут она оказалась предоставлена сама себе.

Замечание хозяйки сделало Милеанну уже не белой, а серой. Знающая точно знала - что за каламбур? - о том, как эльфка успела себя заклевать за несдержанность, и на лице у нее была улыбка. Любую другую женщину это бы немного расслабило, а Милеанэль - до смерти напугало. Она не смогла даже выдавить простое: «Девы ради, простите», - а просто потупила взгляд в пол, словно ребенок. Тут и не поспоришь.

Повисло неловкое молчание. Служанка не выдержала первой; эльфка взглянула на нее и, хоть ее режь, не понимала, что делать.

- Нет… Эдра?.. - уточнила она. Служанка кивнула. Милеанэль потерла глаза и переносицу пальцами и поправила ее: - я не госпожа. Пожалуйста, не называй меня так. И не «выкай». Ладно?

- Как скажете… Как скажешь, - быстро исправилась Эдра. Врачея поморщилась, потому что четко уловила в интонации голоса, что такая же темноволосая эльфка, как и она, «тыкнула» только потому, что ей так указали.

Она опустилась на односпальную кровать и погладила правой ладонью покрывало. Мягкое и воздушное, оно даже пахло по-особенному, словно что-то добавляли в воду. Лавандовое масло? Эльфка странно принюхалась, как ищейка, но не смогла понять, что за запах. Она поняла, что все это время Эдра стоит у двери и переминается с ноги на ногу. Ждет.

- Ты чего-то ждешь?

- Указаний, го…

Милеанэль подавила грустный вздох. Чудесная госпожа. Видимо, решила дать фору конюшему в изобретательности употребления разнообразных словесных оборотов. Не хватает только написать работу о разных значениях матерных слов на всеобщем языке в зависимости от контекста, интонации и настроения.

- Мне ничего не нужно, правда. Спасибо.

Эдра улыбнулась, но с места не сдвинулась. Милеанна подумала, что она похожа на увидевшую добрую душу собаку. Пока не прикрикнешь или замахнешься, не отстанет.

- Иди. Я хочу… одна побыть. Ничего?

- Конечно. Устраивайте… ся.

Эдра коротко присела, скорее, по привычке, и ускользнула из комнаты так же неуловимо, как и зашла в нее. Эльфка даже моргнуть не успела, а за служанкой уже закрылась дверь. Милеанэль, наконец, позволила себе вздохнуть и провела ладонью по лицу. По носу щелкнуло кольцо, будто в легкий укор.

Решив, что тратить время попусту - дело отвратительное, Милеанна решила занять одиночество тем, что стала переделывать повязки. Они за время ходьбы ослабли, а та, что была на боку, разболталась и неприятно терла бугры на коже.

Эльфка, не зная, зачем, нажала на одну из букв, что вышла толще остальных. Вот тут она дернулась. Скальпель слетел. Милеанна снова скрипнула зубами, вспомнив все до мельчайших подробностей.

Она вдруг разозлилась на саму себя: неужели нельзя хотя бы минуту не думать об этом? В странном порыве наказать себя эльфка нажала на дурацкую литеру сильнее и поморщилась.

Недоразумение, а не женщина.

Одна надежда на то, что у Илларэна дела идут… лучше.

Дверь вдруг открылась. Милеанэль только размотала повязку и никак не ожидала, что ее снова почтут визитом. Она подскочила, успев с ужасом подумать, что это вернулась Знающая, чтобы застать ее в таком ужасном виде, но из-за двери показалась Эдра. Всего лишь Эдра, которая хотела уточнить, что эльфка предпочитает есть. Милеанна неловко попыталась прикрыть шрам рукой и самой повязкой, но уже проследила траекторию взгляда и поняла, что дело пропащее.

- Г… ты ранена? – шепнула Эдра, прикрыв рот рукой. Эльфка покачала головой и отвернулась, заметив на лице служанки жалость, смешанную с ужасом и отвращением. Эти эмоции наблюдать ей было противно и неприятно. Кажется, что Эдра поняла свою «негоспожу» без слов и плотно прикрыла за собой дверь. Милеанэль взглянула на нее, подходящую к ней осторожно и достаточно медленно, чтобы эльфка успела сказать «поди прочь», и вдруг позволила ей приблизиться коротким кивком. Эдра опустилась рядом с врачеей на край кровати и протянула руку: - Могу я?..

Сама не ожидав от себя, Милеанна кивнула.

Руки у Эдры были очень аккуратные и нежные. Служанка явно не имела опыта врачевания, но хорошо умела завязывать узлы и, видимо, раньше бинтовала чьи-то раны. Мало ли у кого какой опыт; Милеанэль просто отметила его и не задавала вопросов. Она позволила Эдре хорошо затянуть повязки и сменить, помимо той, что была на боку, и другие: на груди и плече. Эдра как будто только рада была помочь Милеанне. Эльфка почувствовала странный укол совести. Она пришла в чужой дом и устанавливает в нем свои порядки. Здесь принято по-другому, а значит, надо следовать правилам.

- Позволите спросить?..

Врачея коротко вздохнула, но не стала поправлять служанку. Это стоило ей усилия, но гораздо большего – кивнуть в ответ на вопрос. Она уже поняла, о чем ее спросит Эдра.

- Конечно.

- Кто такой Адам Сфорци?

Было так отчетливо слышно, как Милеанэль скрипнула зубами, что служанка вздрогнула, испугавшись. Когда врачея все-таки ответила, Эдра почувствовала, что у нее все внутри похолодело:

- Он очень хотел узнать о правнуке госпожи Аэриэнны.

- Он… узнал?

Милеанэль хмыкнула и взглянула на Эдру. Она ожидала, что служанка так хотела ее уколоть, но с удивлением обнаружила, что в ее глазах застыли волнение и страх за семью, которой она рада быть полезной.

Эльфка покачала головой, и Эдра облегченно вздохнула. Она снова посмотрела на повязки на боку гостьи, на груди, заметила шрамы в подмышках. Скользнула взглядом по искалеченным пальцам правой руки, которые, хоть и восстанавливались, все еще выдавали опухшими суставами недавние переломы.

- Мне очень жаль, госпожа.

- Не стоит. – Милеанэль устало опустила голову. Тяжелая коса почему-то стала весить, по ощущениям, не меньше тонны и тянула ее вниз. На языке вертелось: «Я виновата сама». Вместо этого эльфка спросила: - А что ты хотела?

- Что вы предпочитаете есть.

- Я… мне все равно.

- А пить?

- Воду. Ничего больше не нужно.

- Вино?..

- Нет, я не пью.

- Хорошо, госпожа.

- Угу.

Эдра поднялась на ноги и сложила руки у бедер в замочек. Эльфка поймала себя на мысли, что делает так же.

- Может, все-таки приготовить вам бадью?

- От меня что, несет? – со смехом, но уже начиная раздражаться, спросила Милеанэль в ответ. По лицу Эдры она заключила, что не совсем, но дым с волос лучше смыть. Эльфка устало махнула рукой. – Ладно. Если это так нужно.

- Я поменяю вам повязки после на новые. Из одежды могу предложить…

- Одежду новую не надо. Мне хватит моей.

- Вы уверены? У нас найдется платье под вашу фигуру, а если нужно, то сможем его ушить.

- Нет, Эдра, - уже жестко пресекла служанку врачея. Она так прежде разговаривала с ассистентами, которые либо плохо ее слушали, либо лезли с расспросами или ненужной инициативой под руку. – Не нужно. Я уверена.

- Хорошо. Тогда я приготовлю воду.

- Холодную, пожалуйста.

- Конечно.

Упрямство Милеанны нередко играло с ней злую шутку. Что сложного было сразу согласиться на купание, если все равно в итоге она к этому пришла? Милеанэль коротко улыбнулась Эдре, когда она вместе с двумя мужчинами-эльфами вернулась к ней в комнату; мужчины тащили бадью, куда позже натаскали чистейшей и не просто холодной, а почти ледяной воды. На гостью поглядывали с тщательно укрываемым интересом, сразу отводя взгляд, стоило только Милеанэль повернуть голову в их сторону.

- Вам помочь раздеться? – услужливо предложила Эдра и увидела, что у врачеи лицо скривилось так, будто ей предложили тухлятину на обед.

- Я не калека, - неожиданно резко обрезала она все возможные предложения. Эдра немного порозовела и кивнула.

- Вы помоетесь сами?

Эльфка устало вздохнула и кивнула. К такому вниманию она не привыкла и не собиралась привыкать; в конце концов, они с Илларэном здесь не на всю жизнь. Нечего приучать себя к тому, что кто-нибудь сделает всю работу за тебя. Так, гляди, недолго и забыть, как это самой мыть себе волосы.

Когда Эдра вышла, Милеанэль с толикой сожаления распутала сделанные ею повязки, разделась и залезла в бадью. Издала короткое «ух»: холодно. Она позволила себе расслабиться и просто лечь, опершись затылком о край бадьи. Кажется, что тело только и ждало этой возможности. Эльфка даже умудрилась задремать; ее через несколько минут вырвало обратно в реальность звуком открывающейся двери. Милеанна вздрогнула и вдруг дернулась, как будто уже была готова либо бить, либо бежать. Но это была всего лишь знакомая Эдра, застывшая на пороге с чем-то в руках. Служанка явно металась между тем, чтобы испугаться или удивиться.

Милеанэль почувствовала, что челюсть у нее напряжена настолько, что еще немного, и треснут зубы. Она усилием расслабила мышцы и потерла затылок мокрой ладонью.

- Ты напугала меня…

- Простите, - извинилась служанка, которая явно испугалась не меньше Милеанны. – Я принесла одежду…

- Я же говорила, что мне не нужно.

- Простите, госпожа, - мягко, но настойчиво повторила Эдра, - ваша одежда пропахла дорогой. Госпожа Аэриэнна велела одеть вас…

«Подобающе? Достойно?».

- …в новую, а вашу постирают.

- Что поделать.

Иначе было бы слишком просто. Эльфка заставила себя смириться с тем, что придется потерпеть дискомфорт, потому что иначе рискует проявить неуважение. Что может быть хуже при первом визите в дом семьи своего жениха? Наверное, дважды выматериться на людском языке перед Знающей, по ужасному совпадению приходящейся жениху прабабушкой.

- Я оставлю ее для вас на кровати. Выбирайте, что захотите, а если нужно будет, я передам подшить. Вернусь к вам, когда нужна будет перевязка, так?

- Все так.

Эльфка устало провела рукой по лицу. Холодная вода помогла успокоиться. Здесь же безопасно. Почему ее так пугает даже открывающаяся дверь? Не потому ли, что за меньше, чем месяц она так привыкла находиться рядом с Илларэном, что его отсутствие вызывает у Милеанэль тревогу такую, будто он больше не вернется?

После ванны Эдра заменила уже пожелтевшие повязки на свежие, только недавно подготовленные, из ткани в разы мягче, чем могла найти в запасах штаба Милеанна. Она терпеливо ждала, пока гостья сделает сложный выбор: два платья, брюки и две рубахи на выбор. Милеанэль не понимала, что этим хотела сказать Знающая, но и не надеялась понять. Она и намеки Илларэна расшифровывала с трудом, а госпожа Аэриэнна – орешек еще крепче.

- Вам идет. Я ослаблю шнуровку.

- Нет. Лучше подтяни.

- Вам может быть больно.

- Лучше подтяни, - механически повторила Милеанэль, поправляя рукава платья. Она чувствовала себя в нем жалкой подделкой Aen Seidhe; похожую, но сильно уступающую роскошь ей приходилось носить только на выпускном вечере. Это платье было в разы скромнее и закрыло все, что Милеанна хотела бы скрыть. Эльфка втянула воздух, пока Эдра затягивала шнуровку на спине. Больно действительно было, но не так сильно, как предполагала Милеанэль. Теперь хотя бы платье не болталось на исхудавшей фигуре бесформенной тряпкой, а походило на выходной наряд, в котором не стыдно сесть за обеденный стол. Неожиданно эльфке нравился черный цвет ткани, контрастировавший с алебастровой кожей, черными волосами и темными кругами, которые Эдра сначала попыталась скрыть пудрой, но быстро поняла, что сделает только хуже.

- Чье это платье?

- Госпожи Амариэ, - ответила Эдра, расчесывающая Милеанэль волосы костяным гребнем. Еще влажные, их легче было собрать в косу и не думать о прическе еще несколько дней; служанка чутко угадала желание своей подопечной и стала разбирать пряди.

- Госпожа Амариэ не будет против?

- Нет, госпожа. Она…

- Не очень его любит? – предположила эльфка и поняла по молчанию, что угадала. Милеанэль беззлобно хмыкнула: гораздо хуже было бы, если бы ей подали что-то из любимого Амариэ.

Узкий подол мешал Милеанне делать привычные широкие шаги. Привыкая к нему, она пошаталась по комнате туда-сюда, когда Эдра ушла за слугами, чтобы те убрали из покоев бадью. Эльфка подхватила с кровати оставленную перед купанием перчатку и осторожно, придерживая кольцо, натянула ее обратно на ладонь. Истрепавшаяся перчатка без пальцев явно выделялась на фоне наряда, но без нее Милеанэль ни за что не покинула бы комнату.

- Госпожа, вас ждут внизу.

- Спасибо, Эдра, - отозвалась она на голос из-за двери и, надеясь, что не споткнется и не прибавит себе по пути к обеденному столу десяток синяков, выскользнула из комнаты.

Ничего страшного в обеде с другими эльфами, на первый взгляд, не было. Проблемы начались, когда Милеанэль разглядела количество приборов, которыми предлагалось пробовать блюда. Последний раз такое обилие вилок ей приходилось видеть, без преувеличения, ни разу со времен уроков этикета в Аретузе. Так как эльфка голубыми кровями похвастаться могла только фигурально благодаря синим, если не синюшным, венам, она не считала науку о том, как прилично себя вести, крайне необходимой. Напротив: какая разница, каким ножом разделать устрицу, если твоя единственная задача - вовремя врачевать и крутить руки за спиной двимеритовыми кандалами?

В общем, с этикетом у Милеанны не заладилось. К своему стыду, она даже не удосужилась свои знания освежить перед телепортом в Синие Горы. Расшаркиваться в извинениях уже поздно, а потому остается последняя надежда: ударить в грязь не всем лицом, а хотя бы одной стороной.

Хоть ни единого намека ни от Аэриэнны, ни от Амариэ о том, что ее вышвырнут из-за стола за неверно выбранную ложку, не было, Милеанэль все равно успела себе все придумать, представить и смириться.

Сжимая в пальцах кубок с водой так, будто это была урна с прахом Лары Доррен - то есть, крайне бережно, - эльфка старалась краем глаза следить за Илларэном. Когда это стало слишком очевидно, Милеанэль внутренне плюнула и стала выбирать приборы сама. Она наделала страшные ошибки, за которые госпожа де Врие заставила бы ее вылизать восточную галерею несколько раз подряд от и до, но будто… ничего? Всем словно все равно, наплевать. Разве что эльфы, выполнявшие роль подавальщиков и явно получавшие от этого определенное удовольствие, пару раз неодобрительно смотрели на эльфку, явно прибывшую из какого-то села.

А еще придется привыкать к своеобразной манере аристократов фамилии Эль’Итлитиэн говорить. Ранее эльфка если и замечала за Илларэном странности навроде витиеватого построения предложений, то не придавала этому особого значения. А сейчас, окруженная таким стилем общения, невольно втягивала голову в плечи. Так все сложно и непривычно…

- Илларэн сначала не поверил, что был не единственным любимчиком, - пробурчала Милеанна. Она пыталась подцепить вилкой кусок мяса и заодно пользовалась этим, чтобы не поймать случайно взгляд Знающей или ее внучки. - Очень приятно познакомиться, госпожа Амариэ. У вас… отличный вкус. На платья. На одежду. В одежде.

«Ох блять, лучше бы молчала…». Милеанэль прикусила язык, справедливо рассудив, что светские беседы - это не ее стезя. В отряде у каждого была своя роль, и играть приятную собеседницу ей ни разу не выпадало. По этой части больше справлялся весельчак Ирвин, с которым эльфка была как толстый и тонкий, только болтливый и молчунья. Теперь болтливого не было, молчуньей оставаться неприлично, а навыка говорить обо всем и одновременно ни о чем у Милеанэль никогда и не было.

А общих тем, к великому несчастью, у Милеанны и аристократического рода очень мало. Единственное пересечение сейчас сидит по левую руку от нее, совершенно не похожее на себя, и так идеально вписывается в эту картину, что аж… стыдно тут быть.

Еще и кусок в горло снова не лез, а тело, напротив, протестовало нервам: лошадка устала везти этот непоседливый дух, ей нужно подкрепиться. Милеанэль клала куски еды в рот и вообще не чувствовала вкуса. Мысли были и здесь, за столом, и нигде одновременно.

- Мы хотели, - правильнее было бы сказать «он хотел, а я не смею спорить», но было бы и лукаво тоже: Милеанне было интересно узнать семью своего командира больше, чем по его скудным рассказам, - попросить благословения у вас, госпожа Аэриэнна.

Вообще поставить в известность, вынырнуть из «ничего», в которое ухнул Илларэн с головой давным-давно и откуда бы и не возвращался, если бы не череда удачных совпадений и одного большого «но»… Милеанэль опустила руки на колени и сжала ткань платья, словно на холке у крупной собаки сминала шерсть.

- Тебе идет черный цвет.

- Что?..

- Черный цвет. Больше, чем мне.

- …спасибо.

- Н-не надо, - быстрее приличного отозвалась Милеанэль, которую одна мысль о том, что к ней будут обращаться не на «ты», приводила в состояние ужаса. Для этого пришлось даже сглотнуть застрявшее в горле «чего-чего видела, и кто тебе… показал…». Честно говоря, эльфке было не по себе не от того, что ее жизнь могли разглядывать под микроскопом, а оттого, что в ней было многовато для воображения девушки, редко покидавшей сей чудесный уголок земли. Если не подготовлена к разного рода иллюстрациям того, как мир dh’oine может встречать Aen Seidhe, то рискуешь плохо спать по ночам ближайшие месяцы. Плохо было бы начинать знакомство с таких… конфузов.

Однако пришлось удержаться, чтобы не пнуть Илларэна под столом. Откровенность и желание поделиться воспоминаниями – это прекрасно, но не сразу всеми… даже мельком.

От слов Аэриэнны и без того робкий аппетит у эльфки иссяк окончательно. Она осторожно, чтобы не стукнуть приборами о тарелку, отложила вилку и нож, который в правой руке лежал откровенно плохо и дрожал, как осиновый лист на осеннем ветру. Пришлось собрать все мышцы лица в невидимый кулак, чтобы оно не поплыло в очень хорошо закрепившееся на Милеанэль грустное выражение. Неужели так видно, что ей сильно это все непривычно и страшно, да так, что хочется забраться под стол или на дерево, как бездомная кошка, бегущая от сторожевых собак? Страшно притом потому, что ее могут отвергнуть или посчитать… неподходящей? В том, что она неподходящая по большей части параметров, которые у аристократов считаются основными, Милеанна и так сама себя прекрасно убедила. Оказаться отвергнутой еще и по другим причинам было для нее гораздо большим страхом. Она от этого страха бежала и в итоге сталкивалась с ним лицом к лицу. И потому как Милеанэль была благодарна командиру, когда тот быстро сориентировался и перехватил инициативу разговора в свои руки.

Пользуясь передышкой, которую ей подарил Илларэн, эльфка смочила пересохшее почему-то горло водой. Непривычно пить не из деревянных чашей или собственных ладоней, а из посуды, сделанной много лет назад и не потерявшей ни капли от своего прежнего лоска. И как-то совсем стыдно, словно она воровка. Придется поработать над своим умением брать, что дают, заключила Милеанэль в очередной раз. Как будто впервой ей убеждать себя, что это все взялось не на пустом месте и…

Да какая разница. Будто любовь нужно заслужить.

Эльфка терпеливо дала Илларэну время, чтобы объяснить сестре, чем занимался Aeksinan aenye. Ей показалось, что если она будет расписывать Амариэ суть охоты на ренегатов, то только больше запутает или, чего хуже, напугает. Дождавшись, когда Илларэн вернется к основной ветви, Милеанэль коротко вставила в образовавшуюся паузу после исторической справки:

- Я работала в Оксенфурте и вылечила иллюзиониста, который служил под началом Илларэна. А он предложил мне заработать. У нас совпали ценности, и Илларэн дал мне попробовать.

Она деликатно опустила и подробности, чем Ирвин предложил заработать, чтобы не будоражить разум Амариэ, и какие именно ценности у нее с Илларэном совпали, и после чего Илларэн дал ей «попробовать». Чем занималась до работы в Оксенфурте – тоже, почему решила согласиться на предложение Ирвина – опустила. Сейчас эти детали казались Милеанэль такой пылью, что она и не подумала даже, почему решила о них не рассказывать.

Справедливости ради, эльфка была больше немногословна, отдавая право поведать все, как есть, самому Илларэну. В том числе и потому, что ей было интересно. И потому, что иначе не удержалась бы от того, чтобы припомнить ему, что «он мог бы и к Марти телепортироваться».

Любовь любовью, а слова выбирать командир умел всегда, да так, что она эту отповедь запомнила на долгие годы: сорок лет прошло, а будто вчера он был пьян и хлопал ладонью по столу, угрожая его переломить ко всем чертям одним ударом.

Незаметно пролетело время за воспоминаниями о былом. Эльфка слушала и только изредка вставляла в рассказ Илларэна что-то от себя: только тогда, когда он делал более-менее длинную паузу, чтобы смочить горло или перевести дыхание. Ей всегда нравилось больше слушать его, чем занимать внимание своей болтовней; благо, Милеанэль болтливой-то никогда и не была. Она пользовалась возможностью внимательнее разглядывать статную Знающую, умело возвращавшую нить рассказа в нужное русло, и ее внучку, хорошо сдерживавшуюся от желания узнать как можно больше за один раз. Милеанне она напомнила губку, жадно впитывавшую в себя влагу: так сильно Амариэ, казалось, цепляется за каждую крупицу знаний о том мире, в котором ей не доводилось быть.

Там хорошо, где нас нет, заключила Милеанэль в самом конце рассказа Илларэна. Насколько Амариэ хотелось бы хотя бы одним глазком – каламбур какой… - увидеть этот загадочный мир по ту сторону от охранных барьеров, настолько же врачее – его не знать.

- Вы мне ничего не должны, госпожа Аэриэнна, - ответила эльфка, взглянув не в глаза Знающей, а куда-то в район шеи.

Она замолчала, верно уловив, что ее очень очевидный посыл был понят быстро и правильно. Если бы Милеанэль смотрела на лицо Аэриэнны, наверняка заметила бы коротко скользнувшую во взгляде Знающей озорную улыбку, уже знакомую врачее.

Что-то так и осталось нетронутым на обеденном столе, что-то оказалось изрядно подъеденным. Остывшую пищу эльфы-подавальщики быстро убрали, а от подачи десертов было решено отказаться. Гостям Знающей дали перевести дух, в том числе – и друг от друга. Аэриэнна очень чутко уловила – или знала наперед, что было бы для Милеанэль неудивительно, - что спутнице ее внука так некомфортно порознь от него, что именно это ей и требуется.

Именно поэтому Илларэна Знающая пригласила с собой в неизвестном для эльфки направлении, а она осталась с рыжеволосой красавицей, которая могла стать ей, если все сложится благополучно, золовкой.

Амариэ предложила жестом пройтись. Они смотрелись очень забавно рядом: похожие и сильно разные одновременно. С какой грацией двигалась сестра Илларэна, можно было только позавидовать. Не привыкшая к женским нарядам Милеанэль и завидовала, но по-белому; просто ей не дано было никогда, вот и все. Эльфская кровь помогала врачее не выглядеть совсем гадким утенком и давала легкость движениям, но пережитые невзгоды неумолимо наложили на каждый шаг эльфки свой отпечаток.

Неожиданно Амариэ предложила ей руку, чтобы опереться и идти рядом в сцепке, как подругам. Милеанэль поняла, что снова розовеет от смущения и своего вечного «да чем только я это заслуживаю…», но постаралась наступить на горло своему сомнению. Эманации обожгли кожу даже сквозь ткань платья. Эльфка не удержалась и удивленно ухнула, не ожидав такой вибрации Силы. Она была похожа на командирскую; ничего в этом странного нет.

- Что ты видела? – вдруг спросила Милеанэль. Она делала шаги небольшие, чтобы не запутаться в подоле, а Амариэ плыла рядом, обжигая ладонью предплечье гостьи.

- В твоей линии? – уточнила рыжеволосая эльфка. Милеанна кивнула. Амариэ посмотрела на небо, словно надеялась найти на нем подходящие слова, но на самом деле взгляд у нее был, скорее, задумчивый. Она вспоминала. – Такой, какой ее запомнил мой брат.

- У него хорошая память, - хмыкнула врачея, но Амариэ продолжила серьезно, да таким голосом, что Милеанэль убедилась в известном выражении «кровь не водица» пуще прежнего:

- Это так. Без ведущей руки легко заблудиться в деталях. Но воспоминания – не вся правда, я думаю.

- Зачем ты об этом говоришь?

- Потому что у тебя дрожит рука. Ты боишься, что прабабушка Аэриэнна откажет тебе? Или что я сочту тебя не ровней себе?

Милеанэль даже остановилась, а Амариэ замерла одновременно с ней, словно ожидала этого. Или потому, что реакция у рыжеволосой эльфки была отменная. Или потому, что перед резкой остановкой врачея почувствовала всплеск уже своей энергии, отозвавшейся на сильный укол страха. Это же правда. Боюсь, что не ровня, - подумала эльфка, - а еще что…

- Я боюсь, Амариэ, что те, кто мы есть, - моя вина. То, какой он помнит меня, - это не вся правда, все так.

- Ты считаешь, что…

- Я знаю.

- Знает только прабабушка Аэриэнна, - улыбнулась Амариэ, - а мы только предполагаем. Пойдем. Я покажу тебе кое-что.