Другим бы наверняка пришлось бы по вкусу отдыхать, пока отдыхается, а только выпустившаяся Милеанэль, как и любой новичок, с маниакальным стремлением будто собиралась выгореть с самого начала. Но Дева будто знала, что эту эльфку в поля пускать еще рано и миловала отряд грязной работой. Конец лета и начало осени выдавалось на редкость тихим. Все ренегаты словно затаились или серьезно раздумывали, стоит ли начинать эту сомнительную карьеру. Отряд мог отдохнуть, и отдыхал он, создавалось впечатление у врачеи, будто за несколько десятилетий. Она очень быстро научилась уворачиваться от несложных заклинаний наподобие охранных, а, скорее, охраняющих их создателей от попытки раньше положенного прервать сон. Но режим у отряда все еще существовал, а Милеанэль как совсем еще зеленая адептка в этот небольшой «отпуск» одна из немногих, кто ему неукоснительно следовала. Даже интересно было узнать, что на этот раз уготовит ей совсем еще не проснувшийся и не смирившийся с необходимостью вставать боевой товарищ. Неизменно половина поднималась с гудящей головой, сразу создавая Милеанне работу.

И тем удивительнее, что ее в комнате одного из самых опрятных чародеев отряда встретил сущий бардак. Милеанэль вновь опозорила свои острые уши, не проявив ни малейшей грации и споткнувшись на валявшемся на полу полотенце, и чудом не растянулась перед кроватью с наваленными на нее одеялами. Она недоверчиво скривилась, пытаясь разобрать, сколько там тел и кому они принадлежат, но голос расставил все на свои места. С тембром Айреникуса он не имел ничего общего, но и принадлежал единственному, к кому у Милеанны вопросов не возникло, в отличие от хозяина комнаты.

- Ведерко… Ирвин, arse, поделись местом, где ты такое находишь… - вздохнула эльфка и послушно подставила магу ночной горшок. Она деликатно дождалась, пока из товарища выйдет все, что находиться в его желудке решительно отказывалось, и занялась, в первую очередь, разыгравшейся вовсю мигренью. Она мешала Ирвину связно говорить, а к нему у Милеанэль все-таки возник один вопрос: а что он вообще забыл в чужой комнате, когда имеет прекрасную удобную кровать в своей? Перепутать двери в большом штабе, конечно, можно, но не когда на каждой стоит по уникальному отпечатку десятков сотворенных на нем заклинаний. И когда банально на двери выцарапана первая буква владельца комнаты.

Когда Ирвин смог говорить, он огорошил Милеанну так, что у нее у самой пропал дар речи. В случае с не очень разговорчивой и многословной эльфкой ее изумление очень легко было пропустить. Она разве что округлила глаза и тихо переспросила мага, что он сказал, чтобы убедиться, что слух ее не подвел.

Лучше бы подвел…

Эльфка через несколько минут уже стучалась в дверь командирского кабинета. Ирвина она оставила наедине с горшком, чтобы он утолял печали сильно перебравшего чародея вместо врачеи; надо сказать, у горшка это получалось явно лучше, чем у Милеанэль. Когда она услышала разрешение войти, то постаралась как можно спокойнее сесть на стул напротив командира, вдохнула запах горького дыма и после мысленного: «Лучше бы я не выпускалась тогда…», - сообщила:

- Ирвин Айреникуса потерял, командир.

И выглядела Милеанэль при этом, как ребенок, ведь только дитя могло сказать такую глупую вещь с очень серьезным лицом. Как можно было потерять взрослого человека, да еще и чародея, - вопрос, который остается неразрешенным. Честно говоря, Милеанне не очень нравилась перспектива разбираться в довольно бессвязной речи еще не отошедшего от явно яркой ночи иллюзиониста. Но главное она поняла: Ирвин по какой-то неведомой причине перепутал комнаты, а хозяин его не погнал, потому что… потерялся.

Милеанэль как можно быстрее пожала плечами, потому что уже предвкушала как минимум озадаченный взгляд и логичный вопрос: «Чего-чего?». А она сама не знает, чего. И только предстоит узнать, как, когда, где и каким же, мать его, образом.