Никому бы Милеанэль не пожелала, чтобы у этого абстрактного «кого-то» переспрашивали такие вещи. Она повернула голову, встретившись взглядом с Илларэном, и неловко улыбнулась, стараясь держать лицо. Мяться и тупить взгляд, мол, я не я и лошадь не моя, - выглядеть эльфка будет глупо. Покорно повторять, что она конкретное делает, - то же самое: эффект уже совсем не тот. У нее еще наверняка голос от волнения совсем сорвется, еще чего, покажется, что Милеанна, на самом деле, ничего подобного не желает, а ведь все совсем наоборот… Эльфка, как ни трудилась, не могла вспомнить момента, когда ее настолько выворачивало от нетерпения. Эль’Итлитиэн еще, как назло, ответил не сразу. Милеанэль поджала губы; ей ничего не оставалось делать, кроме как ждать вердикта и чувствовать собственные эманации через его теплое плечо. Да, волноваться можно по-разному, и похожее у нее было разве что один раз, в Беллетэйн, когда она подарила ему тот камень. Наверное, эта вещь, что помогла Милеанне найти Илларэна и отбить из костлявых объятий смерти, даже не сохранилась у него…

Хорошо, что Эль’Итлитиэн все-таки не стал затягивать свое решение и не выбрал третью, не менее страшную опцию: «Мне нужно подумать». То, как сравнительно быстро он согласился, без тени сомнения в голосе, заставила Милеанэль расплыться в широкой улыбке. Она вообще редко улыбалась так откровенно и открыто, но тут, очевидно, у нее был более чем весомый повод. У нее все на лице было написано. Эльфка до конца не была уверена, откажется Илларэн или согласится.

Хотелось бы спросить: «А что, это изначально не было понятно?..», - но Милеанна не стала. Наверное, это и впрямь было не очевидно… Она прикусила губу, заставляя себя перестать улыбаться так широко. Лицо не привыкло к счастливой мимике. Вернее, оно здорово отвыкло от нее за последний десяток лет. Эльфка одернула себя от мгновенно возникшего желания переспросить: «Правда?», - а то вдруг еще скажет, что пошутил, - и прикосновением левой ладони нашла его свободную руку. Она не могла никак перестать эманировать так, чтобы Илларэну не приходилось жаловаться, но только сейчас стала это чувствовать и как, оказывается, горит от краски лицо.

- Я только… ничего не подготовила. Кольца вот нет, так что…

Милеанэль одной рукой попыталась обмотать соломинку, которую до этого смогла вытащить из своих волос, но та, хоть и хорошо гнулась, была неподвластна пальцам всего одной руки. Другой эльфка помочь себе не могла.

- И я, честно говоря, не знаю, что принято дальше делать, - призналась она, погладив Эль’Итлитиэна подушечками пальцев по тыльной стороне ладони. Это была правда: Милеанэль в свои детские и отроческие годы в Синих Горах как-то ни разу не умудрилась побывать на свадьбе, а позже… Илларэн все знает сам. Людские церемонии, свидетельницей которых ей доводилось становиться, Милеанна не воспринимала совершенно. Вроде как половина украдена у Aen Seidhe - у кого же еще красть? - но это все не то. Да и ей почему-то казалось, что, несмотря на аристократическое происхождение, раз Илларэн везде «бывший», то и сам не захочет ничего подобного. Им бы до завтра дожить. Вот и вся наука.

Первый порыв, которому Милеанэль была не в силах противиться, - это приоткрыть в удивлении рот и как завороженная смотреть на давным-давно подаренный ему на один из дней рождения камень. Илларэн дал ей совсем немного времени, чтобы молча вглядываться в уже расплывшиеся в памяти неровности на самодельном амулете, над которым Милеанна провела не одну бессонную ночь. Зачарование она практиковала в жизни всего пару раз, и одним из этих случаев как раз и был ее подарок. Изменять природу любой вещи, даже незначительно, крайне сложно, а здесь нужно было работать с очень тонкой материей. Как хорошо, что ей когда-то пришло в голову именно это. Иначе кто знает, нашла бы она его или нет полуживого в деревне, которую ныне уже сравняли с землей? Но долго Милеанэль думать об этом не пришлось, и за прервавший мелькнувшую тяжелую мысль поцелуй эльфка была очень благодарна.

- Ты его сохранил… - вздохнула она и, воспользовавшись тем, что Илларэн отнял руку, чтобы обнять ее, скользнула ладонью по его груди и подцепила пальцем цепочку. Камень оторвался от кожи и потерял синий цвет, снова став желто-зеленым. Милеанне он таким нравился больше. Она позволила камню лечь к ней на насовсем испорченную ожогом ладонь; на ее отзвук амулет не реагировал попросту потому, что был на него не настроен. Он так и оставался желто-зеленым, пока эльфка не отпустила цепочку и камешек не ударился о мужскую грудь, снова наливаясь глубоким синим цветом.

Она действительно грешила последние несколько дней, что Илларэн его давно уже куда-нибудь дел. Выбросил или просто запрятал в самый дальний ящик, какой смог найти. Если ушел, то уходил он с концами, единственный раз явившись в канун Танеддского бунта и, как тогда казалось Милеанэль, поставив жирную точку в их совместной истории. Поражало, как успела за годы жизни среди dh’oine очеловечиться врачея, всегда четко разделявшая людей и эльфов в неизменную пользу Aen Seidhe. Сейчас ей было за эти мысли стыдно. Она беззвучно подвигала губами и ничего не сказала, позволив тишине все сделать самой. Да, пожалуй, подойдет вместо кольца. У нее-то больше и нет ничего, кроме пары рук-ног и дурной головы, по чьей вине они оба ввязываются в неприятные истории уже который год подряд.

Улыбка у нее с лица практически не сходила, но стала чуть ехиднее, стоило Илларэну обмолвиться о том, что принято было в его семье делать дальше. Эльфка подняла на бывшего командира взгляд, наконец, оторвавшись им от цепочки с камнем, и мягко заключила:

- Ну, тогда женихом ты побудешь ровно до того момента, как я попрошу благословения у… - Она вдруг замялась, потому что, честно говоря, совершенно не представляла, у кого его просить. Оказии расспросить Илларэна о том, остался ли у него кто-то из семьи, у Милеанэль не представлялось: или она просто предпочитала не замечать ее, оставляя эльфу место для секретов. Не нужно быть Aen Saevherne, чтобы увидеть, что Милеанна заметно погрустнела: одного глаза будет достаточно. Но его большие и теплые ладони на талии приносили ей странное успокоение и в меру наплевательское - в хорошем смысле - отношение к тому, что скажут. Может быть, оно сохранится насовсем, что маловероятно, или рассеется, стоит ей забыться сном и потом от него очнуться. С целью мертвой хваткой вцепиться в это ощущение умиротворения и облегчения эльфка вывела руку и скользнула пальцами в его распущенные волосы.

- Разберусь… наверное, - сказала она то ли Илларэну, то ли сама себе. Взгляд у Милеанэль был очень рассеянный и как будто расплывшийся. У нее такой бывал, когда она не особенно желала о чем-то долго раздумывать. Зная, что, когда Милеанна начинает заниматься крамольной вещью под названием «размышлять», у нее возникают в большинстве своем идеи разрушительные для себя самой, это было хорошо. Не оставив себе такой роскоши, эльфка притянула Илларэна к себе и поцеловала мягко и нежно. Удивительно, что пахло от него так же, как больше, чем двадцать лет назад: тем же домом, какой она нашла в своем бывшем командире.

Лошадь, на которой ехала по пути в это село Милеанэль, фыркнула, явно устав от компании двух эльфов. Еще бы: у нее здесь были еда и еще один прожорливый рот, а Илларэн и Милеанна, оба довольно крупные, занимали непозволительно много места. Эльфка нехотя отстранилась и потерлась носом о его нос. Arse, и в чертах лица аристократ. Если родня у него такая же или, не приведи Дева, еще большая знать, чем он сейчас, то у нее назревают очень, очень большие проблемы… А ее называет elaine: из них двоих ему всегда больше подходил этот эпитет. На нее оборачивались разве что низкорослые dh’oine. Ну Томас, сама бы тебе рожу раскроила, был бы шанс все повернуть обратно…

- Ты весь день на ногах. Отдохни, ma feainne. Тебе нужны силы, а нам скоро ехать. Я посижу посторожу, а ты поспи. Двоих эта хлипкая штуковина вряд ли выдержит.

Ветхая кровать мятежно поскрипывала, когда даже сравнительно легкая теперь Милеанна пыталась устроиться удобнее: чего говорить, что от движений Илларэна она вообще угрожала наплевать на все чародейские примочки и подчиниться силе гравитации. К счастью, аэромант из бывшего командира и впрямь был превосходный. Да и не только аэромант. Эльфка поежилась под его рубахой, которую приспособила себе вместо покрывала - то, что в хате было, никуда не годилось, и снова пожалела, что, пока курит, у нее занята рабочая рука и она не может касаться Илларэна ничем, кроме разве что бедра. Какое-то время назад эманации нестерпимо горячо и приятно сквозили по коже, а сейчас вели себя как присмиревшие собаки, узнавшие хозяина. Она отправила щелчком пальцев докуренную самокрутку за ставни и снова устроилась на пригретом уже месте под эльфским боком. Жутко удобно, что болт угодил именно в правое плечо. Иначе было бы ужасно неудобно барахтаться то направо, то налево, рискуя потревожить или ключицу, или глубокие царапины на боку.

- Ой, молчи, amadan… - Она вздохнула и прикрыла глаза, чувствуя прикосновение пальцев на своей спине. Скорее рефлекторно Милеанэль распознала руну Старшей Речи и странно улыбнулась. Наверное, понять, что это именно улыбка, только Илларэн и мог: он знал ее лучше любого другого и иногда лучше самой Милеанны. Если когда-то она походила на кошку, которой оторвали хвост, то сейчас эту кошку, наконец, от души нагладили и теперь чесали ей подбородок. Кошка мурлычет и щурится, тянется к руке, которую знает и любит. Нехотя и с небольшим трудом эльфка приподнялась на локте, с сожалением отрывая щеку от мужской груди, и подперла голову ладонью.

- Нет подходящего времени. Я это теперь понимаю. Хочешь - делай. Я так много отложила на завтра, на потом. Не хочу больше, надоело. Ну и что, что я… Это плохо, что ли?..

Много еще можно было бы сказать. Что если бы сукин сын два дня назад не промахнулся, Илларэн бы уже похоронил Милеанну. И сколько раз им так везло? Сколько ему, от начала и до конца его службы, особенно в шестидесятом году? Сколько ей, уже позже: в шестьдесят седьмом, восьмом, девятом, в семьдесят первом и втором?.. Странно так. Хоть бы единожды все сложилось по-другому, и этого бы вечера не было. Не было бы кружащей голову эйфории и безусловной любви во взгляде, его пальца, скользящего по ее обнаженной спине, и горького дыма, который ему так нравился. Эльфка говорить ничего из этого не стала. Она, напротив, немного помолчала, задумчиво глядя на игру светотени на ключице Илларэна, и вдруг подняла на него удивленный взгляд.

- Все время думал?

Правдивее было бы спросить: «А ты вообще об этом думал?..», - но это уже было бы слишком прямолинейно. Она хмыкнула, необычно грациозно для своего положения выскользнула из его руки, снова опустилась на кровать спиной, заслышала ожидаемый жалобный скрип и отыскала запястье Илларэна. Переплести пальцы ей удалось не сразу, но, в конце концов, они послушались хозяйку. У Милеанэль на каждой фаланге белело по одному-двум старым шрамам. Они были и тогда, когда она увидела Илларэна в первый раз. Да, шансы подхватить заразу и вообще никогда не встретиться с бывшим командиром были тогда очень высоки.

- Я, честно говоря, готовилась, что ты откажешь, Рэн, - тихо сказала она, разглядывая его ладонь и пальцы. - И… я очень счастлива, что ты у меня есть.

Она ответила не сразу: смаковала имя прабабки эльфа, откладывая его в памяти. Аэриэнна… так, понятно, в честь кого назвали самого Эль’Итлитиэна. Или кто его назвал: в эти тонкости Милеанэль предпочитала не вдаваться. У нее имя было гораздо сложнее, чем простое и звучное командирское, - удивительно для простой безродной эльфки. С другой стороны, не было фамилии… но это тоже детали, не особенно важные для seidhe ее положения. А теперь, получается, если ей дадут разрешение, она будет… Эльфка внутренне содрогнулась, представив, как будет тогда полностью звучать ее имя.

- Ну… - она снова поежилась: еще недавно было жарко, а сейчас страсть улеглась, и Милеанну немного морозило. Эльфка крепче сжала кисть Илларэна, надеясь почувствовать больше ладонью, но это, к сожалению, был дохлый номер. Уколы эманаций по-прежнему те же самые: слабые, плохо ощутимые. Мертвая кожа их просто не может принять. Зато спина чувствовала жесткую кровать, которая обещала благодаря чарам бывшего командира все-таки не провалиться под совместным весом.

Ну да, не чета той односпальной, которая напора не выдержала. Чтобы не вызвать подозрений, эльфка быстро одевалась, пока Илларэн искал, чем бы ему обмотаться, и приводил себя в порядок, а стоило ему выйти за дверь, сиганула в окно. Она была аэроманткой в разы хуже, чем командир, но смогла приземлиться без потерь и подняться на второй этаж с первого, отворив не запертую входную дверь. Ее растрепанный вид тогда, к счастью, вопросов не вызвал: мало ли, тоже подскочила с кровати или просто за день волосы выбились из привычной прически. В темноте было плохо видно, что эльфка явно вспотевшая и вся пошла красными пятнами. Вот тогда и списали все на случайность. Иначе пришлось бы объясняться отдельно, почему даже крепко спящие маги мигом поднялись с постелей, а совунья-Милеанна, не ложащаяся в такой час, прохлопала возможную опасность для командира. Неловкие паузы были уже потом, когда новый глава отряда Герхард удивлялся, зачем его предшественнику была нужна двуспальная кровать. Мрачный вид Милеанэль он совершенно не принял во внимание… а может, деликатно решил не допрашивать. Мало ли, какие у эльфов бывают причуды.

- Я думала: ты скажешь, что не то время, - наконец, нашла она правильные слова. Милеанна притянула их ладони к своим губам и коснулась ими костяшек Илларэна. Ну да. Это было бы справедливо. Она столько раз отказывала ему, намеренно отодвигая возможное счастье, и прошляпила не только его, но и здоровье Эль’Итлитиэна. Ее снова больно укололо чувство вины. Рэн просил: не надо, это ошибки их обоих, и им с этим теперь жить. А она не могла просто так отринуть свое чувство вины. За его глаз и колено. Милеанэль снова поднялась, вынужденно отпуская руку, снова перебросила ногу и снова села поверх эльфа, пытливо глядя на его повязку. Ей отчего-то было стыдно за то, что Илларэн кажется ей не менее красивым, чем раньше. Даже с этой сетью шрамов, останавливающихся почти под самой бровью.

Вдруг эльфка поняла, что повязка с груди у нее тоже упала, пока Илларэн помогал ей стаскивать неудобное платье, - и вместе с тем осознала, что не хочет больше скрывать эти уродливые точки-шрамы на груди, где иглы вгоняли с завидным садизмом и желанием скорее причинить страдание, чем выпытать хоть что-нибудь ценное о единственном эльфе, которого Милеанэль любила за всю свою долгую жизнь. Нашлась еще одна причина, по которой ей могут с порога дать от ворот поворот. Зачем ему, даже пусть хромому и одноглазому, такая подранная судьбой женщина? Как дворовая кошка, ей-Дева. Она сморгнула невидящий взгляд и мягко улыбнулась.

- Дело совсем не в решительности, feainne ma. Мы были не готовы.

Эльфка неопределенно повела здоровым плечом, будто собиралась пожать им, и поморщилась от несильного укола боли там, где чернела прижженная дыра от болта.

- Получается, надо и моей матери сказать… Дева, я не видела ее с того дня, когда покинула Синие Горы. Как стыдно… Интересно, помнит ли она меня?.. И жива ли вообще…

- Хм… не знаю, - честно ответила Милеанна, вложив в тон голоса безмерную благодарность за то, что Илларэн был так к ней внимателен.

Этого у бывшего командира не отнять. Тем, кто его не знал, Эль’Итлитиэн всегда казался отстраненным; эльфом, кому чуждо было все, требующее маломальского эмоционального отклика. В работе Илларэн и впрямь придерживался именно такой линии. Наверное, поэтому в том числе Капитул не лез в дела Aeksinan aenye, пока у штурвала был он: такое обычно себе дороже. С Илларэном не вышло бы надавить на жалость, на стыд, воззвать к чувству долга. Aen Seidhe, даже тем, кто служит под протекцией людей, нет никакого дела до чувств dh’oine, до их стремлений и чаяний. Да что Капитул: он и с ней был порой очень отстранен. Привык быть один и тащить все на себе. Милеанэль бы очень хотела снять с него часть груза ответственности, но, в свою очередь, умела только не сопротивляться бурному течению судьбы. Куда оно, туда и эльфка. И куда это их занесло…

А сейчас Рэн был другим. Неизвестно, почему: потому что встретил ее такой или потому что Милеанна за одну неделю умудрилась поймать болт, почти сломать кость и намучаться от имени Адама Сфорци. Или, может, потому что за последние пять лет что-то изменилось не только в мире, но и в нем самом. Может, этого и для Илларэна оказалось достаточно. Эльфка не стесняясь грелась от тепла его тела, закрывала глаза и только кожей чувствовала, где сейчас его ладони, и невольно подавалась вперед, чтобы соприкоснуться с ним как можно теснее. Она упивалась этими касаниями, которых прежде было просто преступно мало.

- Мне было с ней… холодно, - наконец, нашла эльфка правильные слова. Она говорила тихо, в паузах между словами хватая близкое мужское дыхание и мягко гладя какой-то из шрамов на спине Илларэна. - У меня мама очень строгая. Тебя вот обидел подзатыльник, а она мне их раздавала часто и покрепче. Но за дело. - У Милеанэль это «за дело» обычно заключалось в том, что она, будучи подростком, не сразу могла понять, как это: управлять Силой. Теории, как в Аретузе, никто ее не учил. Только суровая практика. И не менее суровая материнская ладонь. - А потом я уехала. Ты же знаешь, зачем я даже при тебе постоянно ходила к dh’oine подрабатывать. И куда все отсылала, тоже знаешь. Но… arse. Я не хотела снова видеть это…

Милеанэль запнулась. Она хорошо понимала, какое слово хочет произнести, но, видимо, здесь нужно было набраться достаточно смелости. Слово такое простое, но почему-то очень горькое: «разочарование». Что может быть хуже, чем быть такой для своей матери?

Она всегда говорила, что руки - ее важнейший инструмент. Не голова даже, дурная и непутевая, ведь Милеанэль еще в детстве постоянно ввязывалась в неприятности, а ее пальцы, ловкость, владение, ощущения. Мать учила ее тому, что умела сама в совершенстве, а целительная магия, как успел понять за эти дни бывший командир, совсем другая. Она о наитии, о чувстве чужой энергии, о тонком балансе. Вмешаться, но не вплести себя в своего пациента. И за руки Милеанэль отвечала так, будто девица из благородной семьи за свою невинность. Но эльфка ухитрилась не удержать простую истину в первое же десятилетие. Тот ублюдок, наверное, уже давно умер от каких-нибудь совершенно бесхитростных причин вроде возраста, а подарил ей страх на всю жизнь. Милеанэль поморщилась. Она тогда осталась одна: ее наставница-двимвеандра отлучилась на день-другой и наказала ей просто менять повязки. А тут понадобилось снять шов, и неопытная рука дернулась. А он дотерпел до конца, злобно сверкая своими темными глазами, и, когда эльфка закончила перевязку, сдерживаться перестал. Кривые руки у тебя, девка остроухая, мол, поправим мы их… Переплавим в нормальные. Кузнец, чтоб его. Хорошо, что ей пришло в голову сильно растопырить пальцы и вытянуть их вверх, чтобы огонь лизал только ладонь. Запах паленой кожи, жуткая боль - как ей повезло, что он на этом закончил. Оставил ее баюкать еще немного, и обуглившуюся бы ладонь и хлопнул дверью. Наставница смогла сформировать шрам такой, чтобы ладонь выглядела… нормально? Но прежнюю чувствительность вернуть она была не в силах. И вот, пожалуйста, - даже свеча, и та настоящий кошмар. Как после этого найти в себе силы показаться на глаза матери, которая ей вдалбливала денно и нощно, что ее руки - единственное, чем она ценна? Для нее тоже. Наверняка мама ее не простила. Милеанэль чувствовала это в каждом ее слове. Если бы не тяжелая беременность, ее мать смогла бы излечить отца, а из-за Милеанны в утробе ей просто не хватило сил. Сколь бы родительница будущей врачеи ни была неправа, она не могла найти в себе желания принять, что Милеанэль не виновата, и любить ее в той мере, в какой сильно нуждается одинокий, без друзей и части семьи, ребенок. Дочь наверняка напоминала ей о муже. Все, кроме дара и цвета глаз, Милеанна взяла от него. И не по-женски широкие плечи, и высокий рост, и цвет волос, и черты лица, и даже манеру говорить, хотя никогда она и не слышала голоса отца.

- …разочарование, - все-таки договорила она. Ища поддержки и находя ее, эльфка потерлась носом о нос Илларэна и коротко поцеловала его губы. Но если мать жива, то надо найти в себе силы увидеть ее лицо. Наверняка такое же холодное и строгое, каким она привыкла видеть лицо бывшего командира в минуты, когда они были на службе. Такие же насыщенно-синие, как у нее самой, глаза, в которых, правда, плескался совсем другой взгляд: ледяной, во много раз более пытливый и внимательный.

Милеанэль коснулась рукой волос Илларэна, не стянутых привычной лентой, не глядя пропустила их через пальцы. Они чувствовали, ладонь, конечно, нет. Снова бегло прильнув к его губам, эльфка подумала, что не хочет быть разочарованием и для Эль’Итлитиэна. Его бабки будет достаточно. Хоть Илларэн и не повторил путь Aen Saevherne, он по-прежнему был, хоть и опосредованно, но ее частью. А внутри закрытой касты Знающих сильно не приветствуются чужаки со стороны. Она, конечно, не dh’oine, но вряд ли многим лучше, чем человек. Милеанна бы не удивилась, если бы и Маргаритка из Долин оказалась не самой блестящей партией.

- Я думаю, тебе нужно только захотеть ее найти, - заметила она, найдя пальцами узел, держащий на голове Илларэна повязку, и медленно, но верно распутывая его. - Расскажи мне, что можно, о ней. - Милеанэль скользнула губами по гладкой щеке бывшего командира, поцеловала скулу, тянущийся ото лба до середины щеки глубокий, ее усилиями получившийся аккуратным шрам. - И как себя вести. Только не очень очевидное. Что у вас, аристократов, при знакомстве принято…

Узел на повязке, наконец, поддался, и закрывавшая пустую глазницу Илларэна полоса кожи оказалась в пока только вспоминающей, как это - снова брать на себя ношу ведущей руки, - ладони Милеанэль. Она, не отрывая губ и не глядя, позволила повязке упасть на постель где-то рядом, на расстоянии вытянутой руки. Почти сразу эльфка немного отклонилась назад, поежилась: пальцы бывшего командира щекотали кожу, и этому не протестовал даже синяк, оставленный тычком Мирта пару дней назад, - и дернула уголком губ в короткой усмешке. Милеанна будто и не замечала, что у Илларэна нет глаза: она настолько естественно перескакивала взглядом то на здоровый глаз, то на пустую глазницу, как прежде, еще до того, как наступил тот сентябрь.

Наверное, он и сам даже не представлял, что это для нее значит. У эльфки в ее жизни было очень мало тех, о ком она могла быть уверена: не оставят, несмотря ни на что. У нее был один друг, но он тоже ушел, не выдержав нового бытия в отряде. И был любимый, которого она оттолкнула сама, не проведя потом ни единого дня без того, чтобы думать, что она своими же руками разломала. Милеанэль надеялась, что друг еще жив. А о любимом теперь знала, что те времена, когда они шли на поводу гордости и обиды, уже прошли. Не оставит, даже если его семья смерит ее презрительным взглядом и спросит, кого он вообще приволок в их дом. И даже если ее мать плюнет дочери под ноги и скажет, что не хочет ни видеть ее лицо, ни слышать ее голос, ни знать, что она до сих пор еще топчет землю. Останется с ней… Неужели это наконец-то правда? Милеанна улыбнулась настолько невпопад, что и дураку будет ясно: она вдохновенно пропустила мимо ушей все, что Илларэн ей рассказал о своей прабабке. У нее, конечно, что-то отложилось в памяти, но очень поверхностно.

- Поступим, значит, - тихо ответила Милеанэль, скользнув грубой ладонью по мужской шее. Она опустила взгляд, вперилась им в след от недавно пойманного Илларэном болта и снова улыбнулась.

- Твоя бабка знала, чему тебя учить, да?..

Эльфка снова взглянула на бывшего командира; у нее в глазах мелькнуло что-то сродни той же хитрой ухмылке, какую умел показывать Илларэн. Да, его несостоявшаяся наставница воистину что-то подозревала с самого начала, еще задолго до того, как родители Милеанэль вообще встретились. Научила бы хотя бы Аарду, учитывая, насколько выдающийся из Илларэна в будущем вышел аэромант. А нет: в первую же более-менее осмысленную встречу захотела показать ему именно огненный знак. Милеанэль очень по-девичьи хихикнула, даже не узнав свой голос, и легко толкнула Илларэна ладонью в грудь, заставляя завалиться назад.

- Кажется, я теперь понимаю, в кого ты пошел.

Она склонилась над ним, чувствуя, что хочет закурить снова. С самокруткой в зубах размышлять, так уж повелось, было гораздо проще. Милеанэль подумала, что, получается, ей нужно выглядеть не так, как обычно. Прилично, черт бы побрал это слово. Последний раз она четко соответствовала статусу типичной чародейки, еще обучаясь в Аретузе, когда заставляли держать себя в идеальном порядке, носить платья, укладывать волосы. Милеанна, как внутренне ни противилась этим правилам, вынуждена была им следовать. Наверное, по приезде в дом аристократов будет что-то похожее… Она на мгновение помрачнела, снова вспомнив, как обычно выглядит в платьях: не в старом кметском наряде, а в красивых, достойных официальных приемов нарядах. Корова на льду, не иначе.

- В Аретузе много чему учили, - уклончиво заметила Милеанэль, мягко опуская тот факт, что этикет она больше прогуливала, чем посещала. Закрыла дисциплину, наверное, исключительно на помощи сокурсниц. - Только совсем, представь себе, не уделяли внимания знакомству с семьей избранника. Представь меня как-нибудь… просто? Иначе ты задашь мне высокую планку, а я боюсь ее не потянуть. Я же, ну…

Из простой семьи, да, хоть и отягощенная знаниями, полученными в лучшей школе для чародеек. Эльфка вдруг задумалась, как бы представить Илларэна своей матери, если она вообще пустит дочь на порог. Учитывая, как ее родительница терпеть не может аристократию, это будет неожиданно сложной задачей.

Ну да, его и впрямь не запутаешь: Илларэн запутает кого угодно сам. Эльфка с удовольствием пустилась бы в размышления по этому поводу, чтобы не зацикливаться на скорых знакомствах, которых никто не просил, но вот они, здесь, как тонко взвизгнула от неожиданного прикосновения. Эманации воровато обожгли кожу, и Милеанне ничего не мешало завалиться вперед, на теплое мужское тело. Удивительно, как ловко Илларэн умудрился коснуться так, чтобы не заставить дернуться, и притянуть, не растревожив ни освобождающееся от повязки плечо, ни ровные буквы на боку.

Он когда-то сказал, в Боклере, что прежде не видел ее такой, а какой, эльфка уже достроила сама: возможно, то был единственный из случаев, когда она сделала это без ошибки. Так уж выходило, что с их жизнью возможность быть немного по-детски озорной и наивной - непозволительная роскошь. Даже сейчас, казалось, это неуместно: с этой поездкой и со всем, что ей предшествовало. Но будто одновременно… не находилось лучшего времени. Завтра, может, придется снова зубами цепляться за жизнь. Значит, пусть будет хотя бы несколько минут, в которые это будет позволительно.

Милеанэль успела только коротко улыбнуться, но поспорить - уже нет. Новые прикосновения и поцелуй заставили ее очень быстро обо всем позабыть. И впрямь не было места ни для слов, ни для мыслей, ни для стеснения своими увечьями.

* * *

Следующий день был так похож на рутину обычной сельской жизни, что становилось даже не по себе. Будто нет враждебного внешнего мира и возможной погони, и будто не было болта в плече и больного лихорадочного бреда. Эльфка к середине дня поняла, что повязка больше мешает, чем помогает, и проще держать руку просто в покое. К сожалению, восстановление полностью исключало любые нагрузки, поэтому Милеанэль могла разве что держать в руках оголовье, пока Илларэн седлал лошадей. Ее животина притом очень не хотела покидать убежище и вероломно раздувала живот еще до того, как высокий эльф подступился к ней с седлом. Тут пригодилась эльфка, которая, пока Илларэн тянул подпруги, пихала кобылу коленкой в брюхо и уговаривала сдуться до размеров приличной верховой скотины.

Пришлось принимать и помощь, поскольку без одной руки и в ставшем страшной проблемой платье Милеанне было очень сложно сесть в седло. По-дамски ее ездить никогда не учили, да и амуниция совершенно не подходила для такой посадки. Бедра эльфка растерла за первые же полчаса езды. А до Бан Глеана еще было неблизко. Она старалась сосредоточиться на дороге, чтобы не пропустить нужный поворот, а на Илларэна с легкой душой возложила ответственность следить, чтобы никакого внезапного рейда по их острые уши не возникло прямо за спиной.

Когда в поле зрения оказались стены Бан Глеана, Милеанэль была готова уже променять дурацкий наряд на что угодно. Она придержала лошадь, чтобы держаться чуть позади бывшего командира, и постаралась поставить правую руку так, чтобы она не выглядела больной. Удачно, что ткань скрывала все остальное… и что ее инквизитору не пришло в голову вырезать те же самые слова где-нибудь на лбу.

В Бан Глеан их пропустили без проблем: видимо, до города пока не дошло никаких известий. А может, городская стража не особенно желала потакать цепным псам реданского короля. Что так, что так, эльфам это приходилось очень кстати. Уже в городе, остановившись у прилично выглядящей корчмы, Милеанна натянула поводья и наклонилась вперед, опершись локтем о переднюю луку седла.

- Я продам их, - задумчиво предложила она, быстро скользнув взглядом по вывеске, - а ты найдешь, где пересидеть?

«Постарайся не брать самую просторную комнату с ужинами и бадьями», - ласково подумала эльфка, зная, что Илларэн все равно поступит так, как посчитает нужным. Она с видимым трудом перекинула ногу и как-то беспомощно взглянула на бывшего командира. Вслух просить помочь ей спуститься было выше даже ее достоинства.

Продавать лошадей, которые норовят оборвать друг другу уши и нервничают от резких запахов города, - та еще задача. Милеанэль пыталась лавировать между потоком людей, который хотя бы был не настолько бурным, но у нее получалось через раз. Ее несколько раз толкнули в плечо, заставляя эльфку скрипеть зубами, а в довершение симфонии абсурда обе лошади по очереди отдавили ей правую и левую ступню. Милеанна хромала теперь еще хуже Илларэна и в целом очень походила на простушку, которую будет очень легко обдурить с ценой.

На рынке она здорово сцепилась с местными торгашами, которые не очень хотели терпеть новую конкурентку на их прикормленном поле, но Милеанэль довольно долго жила в Новиграде, чтобы отступаться просто так. И не таких раскатывали скалкой аргументов в ровный блинчик. В конце концов, дотошную эльфку, которая, к тому же, умудрялась сыпать такими сложными терминами, что уши в трубочку сворачиваются, оставили в покое. Она с горем пополам смогла спихнуть лошадей первому попавшемуся человеку, которому как раз нужны были не норовистые флегматичные кобылки. Выручила за них Милеанэль всего-ничего: какие-то восемьдесят монет, практически как во Вроницах. Она грустно взвесила мешочек в руке и попрощалась с лошадьми, к которым успела немного привязаться. Незнакомый мужик увел кобылок, а эльфка недолго смотрела им вслед и было собралась опечалиться, но неудачно наступила на отдавленную ногу и быстро растеряла всю сентиментальность. Продираться обратно к постоялому двору пришлось не так ретиво, как на рынок. Милеанэль, благо, умудрилась не потеряться, хотя была очень к этому близка. Несмотря на то, что Бан Глеан архитектурой и устройством городского пространства был очень близок ей как Aen Seidhe, люди ухитрились изменить его так, что тут даже эльф без труда заплутает.

Знакомая вывеска стала для Милеанны настоящим маяком. Она ускорила шаг, постоянно путаясь в подоле платья, к которому не привыкла и привыкнет еще нескоро. В Аретузе, конечно, приходилось ходить только в таких нарядах, но когда это было-то... Она удачно обогнула пьяницу, ошивавшегося около постоялого двора, толкнула дверь и на мгновение замерла. За этот миг у Милеанэль заработал мозг так, как, наверное, еще никогда не работал, просчитывая все возможные исходы и сценарии. Зато разнообразие. Не все же ей быть дамой в беде. Еще, как назло, почти никого не было. Только корчмарь, явно привыкший к таким гостям и распрям в дверях, меланхолично натирал кружки и косил из-за стойки одним глазом.

- Ого, мальчики, дайте пройти даме! Столпились, понимаешь ли...

И снова помог опыт проживания в Новиграде. Эльфка насмотрелась достаточно на уличных проституток, чтобы идеально скопировать манеру речи. Жеманный голос ей самой был неприятен, но что поделать, если надо как-то спасать положение? Милеанна втиснулась между мужиками и положила левую ладонь на плечо одному из них. Тот было дернулся, чтобы сбросить руку, но разглядел, о чудо, в Милеанэль женщину и мерзко улыбнулся. Ей пришлось сдержать вздох боли, когда человек притянул ее поближе за бок, на котором бугрилось клеймо Охотника за колдуньями.

- Ля, на ловца и зверь бежит, - неожиданно высокопарно выразился крайний левый. Ему явно было завидно, что женщина подошла к его товарищу, а не к нему. Эльфка бегло скользнула взглядом по тесаку и удовлетворенно отметила, что руку с него мужик убрал.

- Погоди, девка, решим дельце...

- Сколько стоишь? - резко спросил тот, кто требовал у Илларэна финансовой поддержки страждущих.

- Я? - Милеанэль улыбнулась, скрыв так рвотный позыв от настолько несвежего дыхания, что им можно было бы убивать даже ведьмаков, - не потянешь...

Пальцы у нее, конечно, были неокрепшие, но хватку свою врачея не потеряла. Ей не составило труда скользящим движением, смахивающим больше на ласку, найти уязвимую точку на довольно худощавой шее человека, который приобнимал ее, и нажать на нее так, что тот скрючился от боли. Эльфка расторопно дернула ногой и очень удачно попала другому мужику в пах. Она, правда, сразу же запуталась в подоле и завалилась вперед, не найдя опоры лучше, чем ее первая жертва. Хватка пальцев усилилась, и бедняга аж взвыл, не в силах ни подняться, ни выхватить тесак. А может, ему просто было не с руки устраивать поножовщину при свидетелях и перспективе угодить тепленьким в руки городской стражи. Бывалый корчмарь полез под стойку, элегантно самоустраняясь до момента, пока не определится победитель, с которым нужно будет договариваться.

- В порядке... - прокряхтела эльфка, поднявшись с помощью Илларэна на ноги, - дурного от меня набрался, - пробурчала она уже себе под нос, потому как бывший командир уже разбирался с корчмарем. У того явно была хорошо выраженная предпринимательская жилка: если не можешь справиться с местным контингентом, начни с ним сотрудничать. Остатки бан глеанской интеллигенции держались кто за что. Кто - за сломанный нос, глотая кровавые сопли, кто - за пах, уже и забыв, что у него в распоряжении где-то под рукой все еще остается тесак или хотя бы заточка. Когда шакалы нападают на крупную добычу, окружают толпой. Стоит дать отпор, и вот тебе пожалуйста, скулят, поджав хвосты, но обиду наверняка затаят. Лучше бы им здесь не задерживаться, заключила про себя Милеанна. Еще и корчмарь разошелся, стоило ему отойти от оцепенения. Он в армии не служил, поэтому жесткое илларэновское "отставить" понял не совсем правильно.

- Позвольте, милсдарь! Им бы с лекарем рассчитаться, вы посмотрите...

Смотреть там было на что. Опытная врачея, не отпуская локтя Илларэна, бегло взглянула на того, у кого сломан нос, и, как бы ни хотелось, была вынуждена согласиться с хозяином постоялого двора. Тут правда парой медяков не обойдется.

- ...вы мне стулья переломали! - в конце концов, хлопнул ладонью по стойке корчмарь. Эльфка странным прискоком - отдавленные лошадьми ноги снова дали о себе знать - выглянула из-за спины Илларэна, за которым уже начинала привыкать прятаться, и неловко улыбнулась. Будь на ее месте какая угодно другая женщина, сердце видавшего всякий мордобой корчмаря могло бы смягчиться, но Милеанэль выглядела как Милеанэль. Так получалось, что самой прекрасной эльфкой на свете ее считал, наверное, только Илларэн.

- Сколько стоит, дорогой человек?

- Сорок дукатов, - быстро ответил корчмарь. Милеанэль внутренне застонала: она выручила за лошадей всего-то восемьдесят. Привыкнуть к тому, что у нее есть мужчина, который может позволить себе и хорошую комнату, и сытный ужин, эльфка еще не успела. За последние пять лет она приспособилась уже считать гроши. От приобретенных, а еще вернее, хорошо забытых привычек избавляются явно не за одну неделю.

- Добрый хозяин, а давайте двадцать, а эти молодцы - остальные двадцать? Они же первые начали...

- Что за ясли?! - было собирался начать надрывать горло корчмарь, но потом он скользнул взглядом по Илларэну, который выглядел уже больше как человек, с кем договориться будет гораздо тяжелее, чем с простодушной бабой, и махнул рукой. - Ладно. Это пополам.

- И не сообщаете страже, - быстро вставила эльфка. Корчмарь сощурился, но спорить уже не стал. Милеанэль разжала пальцы на локте Илларэна и педантично отсчитала из вырученных за лошадей монет двадцать золотых дукатов. Хозяин постоялого двора пересчитал их еще раз под мрачным взглядом Милеанны и, наконец, кивнул. - Добро.

- Спасибо, - торопливо поблагодарила его эльфка и чуть ли не силком потащила Илларэна наверх, в комнату, которую он снял. Такого медведя, конечно, без его желания никуда не отведешь, но очень хорошо, что здесь у них намерения временно совпадали.

- Прекрасно... мы только приехали, и уже драка, - вздохнула она, скользнув в комнату, когда командир снял охранную печать. - Нет, Рэн, ну его к черту, я лучше буду с завязками мучиться, чем в этом ходить. Где мои штаны? Прямо сейчас же их и надену.

Минусов платья - только успевай пересчитывать. Подол путается - раз. Ноги трет в седле - два. Выглядит она в нем, как переодетый мужик или, на худой конец, очень дешевая проститутка - три. Эльфка было собиралась начать искать место, куда Илларэн положил сумку, но совершила страшную ошибку: сначала села на кровать. И ноги, и бок, который буквально минут пять назад стискивала чужая рука, и плечо разом дали о себе знать. Милеанэль перекривилась и завалилась на спину.

- Я просила без роскоши, - пробурчала она, уже успев определить, что комната явно не самая дешевая.

- Это ты у меня спрашиваешь, ma feainne?..

В любом другом случае получилось бы сказать это вкрадчиво, но Милеанэль за день слишком устала и набралась достаточно впечатлений, чтобы не язвить. Она неопределенно качнула ногой, стукнулась пяткой о кровать и протяжно что-то проворчала. Из смеси звуков, откуда вычленить что-то однозначно было совершенно невозможно, заключить, однако, получалось, что Милеанна дла деньги, потому что могла и потому что конфликт иначе было не решить, и резко осуждает растрату денег на роскошь, которая им не так сильно нужна. Здесь снова вылезала на свет Девы разница, в которой оба эльфа провели последние годы. У Илларэна была теплая постель, крыша над головой и стабильность, какую позволить себе мог не каждый. Он заслужил, определенно, все, что имел и от чего с каждым днем все вернее отказывался. У Милеанэль последние пять лет, за исключением новиградских месяцев, крыша почти каждый день - небо голубое, стены - деревья, а бадья - река или озеро, в котором не живет какая-нибудь страховидла. Но, видимо, тут лучше уступать и надеяться, что состоятельными постояльцами не заинтересуются местные блюстители закона. Вряд ли в Каэдвене так дружелюбно относятся к Охотникам за колдуньями, но может быть разное. Стража покупается так же, как и картопля на рынке; возможно, у них даже один курс.

- Положил бы его - мы бы точно спали в сарае, - резонно подытожила эльфка, ставя не очень жирную, но точку в вопросе, кто там был в деле, а кто - нет. Главное, что пока все кончилось хорошо. Она с трудом села, чувствуя, что еще немного, и вообще размякнет и не сможет подняться, еще раз придирчиво оглядела комнату, коротко посмотрела на костяшки Илларэна и вздохнула. Что-то говорить было бессмысленно. Поступает, как считает нужным. Но разве не это в нем Милеанне всегда нравилось?

В дверь постучали. Эльфка неожиданно расторопно подскочила и сама открыла дверь, заставив себя не растворять ее до маленькой щелочки, а отворить хотя бы наполовину. В коридоре оказалась раздобревшая работница постоялого двора, которая притащила для бадьи воду. Удивляясь женской силе, Милеанэль посторонилась и позволила девушке залить оба ведра в бадью. Когда работница ушла, эльфка потрогала пальцем воду и удовлетворенно хмыкнула. Холодная, самое то. Жаль только, что черта с два она сможет как следует помыться из-за относительно свежих швов. Ну, хотя бы как-нибудь. А потом содрать эти тряпки и натянуть любимые, хоть и жутко неудобные из-за завязок, штаны.

- Постарайся больше никому тут не набить морду, - мягко попросила Милеанна, с нездоровым остервенением, которое сдерживало только плечо и бок, освобождаясь от осточертевшего платья и неизбежно путаясь в совершенно непостижимом для привыкшей к мужской одежде наряде. Она бросила на Илларэна ехидный взгляд, будто говоря, что он старым был еще двадцать лет назад, а сейчас с появившейся сединой и вовсе одной ногой в том возрасте, когда уже начинают называть «дедой».

В дверь постучали еще раз и возвестили, что ужин уже готов. Не желающая одеваться обратно эльфка, стараясь не запутаться в подоле, отступила назад, чтобы ее не было видно из-за открывшейся двери.

«Хочу и смотрю», - подумала эльфка вместо того, чтобы по обыкновению пожать плечами: от своего излюбленного жеста пришлось временно отказаться. Она, наконец, высвободилась из очень неудобного ей наряда и распутала повязку на боку, чтобы оценить, как выглядит рана. Швы немного болели: недавно на них довольно неделикатно надавливали чужие пальцы, и Милеанна раздосадовано поморщилась, осторожно трогая кожу рядом с выцарапанными буквами. Могло бы быть паршивее, заключила эльфка. Придется снимать чуть позже. Она надеялась, что уже завтра избавится от ниток и будет не так скована в движениях, но все опять отложилось. Надо было выбрать для себя другую роль. Или вообще не пускать пыль в глаза, а сразу зарядить ладонью по шее так же, как почти тридцать лет назад в Соичьем лесу и много раз после того случая.

- Что? Нет, зачем?

Милеанэль удивленно взглянула на Илларэна. Странный вопрос для эльфа, который хорошо знает, какую воду она предпочитает. Любовь к распаренной коже и растекающейся после горячей бадьи по телу неге была ей чужда. Так получилось, что привычка взбодриться с помощью почти ледяной воды, еще лучше - телепортированной из какой-нибудь горной реки, была для Милеанны гораздо дороже. Может быть, стояла рядом с привычкой Илларэна набивать себе трубку. Это все-таки сложнее, чем курить заранее подготовленные самокрутки. Целый процесс, наверняка умиротворяющий. У Милеанэль, наверное, не хватало бы на него терпения, несмотря на ее довольно флегматичный характер.

Она уселась на край бадьи и опустила ноги в воду. Мыться ей приходилось очень педантично и скупо, чтобы вода не попала на швы. Эльфка ладонью здоровой руки, которая из-за кожи на ладони заменяла ей сразу и мочалку, сперва осторожно обмыла правое плечо и шею, края запеченной раны. А потом, не тратя даже сил и старания на торс, принялась за ноги. Они гудели после долгих переходов и, как ни банально, от тяжести наступавших на них лошадиных копыт. Милеанэль поджала губы и поочередно потрогала стопы. Да, теплая вода только хуже бы сделала.

- Нас, наверное, так легко будет найти по запаху табака, - заметила она, подняв голову на забивавшего трубку командира. Короткая улыбка тронула ее губы, а сама эльфка осталась сидеть на краю бадьи, меланхолично водя правой ногой туда-сюда и чувствуя, как раз за разом кожу обжигает приятная прохлада. - Сам бы помылся. А то второй раз будто только для меня ты берешь бадью. Я что, такая грязная, что ли?

Другая бы, наверное, даже оскорбилась, приняв заботу за намек, но Милеанэль слишком хорошо знала Илларэна. Она кивнула на воду, мол, я даже не буду против, если ты подогреешь ее для себя, ведь все равно держу внутри только ноги. И трубку подержу, чтобы тебе ничего не мешало. Или помогу тебе, чтобы ты не выпускал ее из рук.

Глазеть на Илларэна эльфка не стала, потому что иначе выглядела бы как пытливая кошка, ожидающая, что хозяин разгадает ее намерения. Он так и не сказал, где оставил сумку, и хорошо, что Милеанна нашарила ее взглядом сама, сделав для себя пометку: вот там-то мои штаны и лежат. Возвращаться обратно в платье, лежащее на полу печальной тряпкой, эльфка была решительно не согласна. По сложности в носке оно не уступает той груде из обмундирования, которую Илларэн педантично сложил в самом углу комнаты. Как ему вообще удается это носить?.. Еще во время службы в Aeksinan aenye эльфка не терпела ничего тяжелее наручей. Милеанна подметила, что ведьмаки, разрабатывая для себя чертежи, явно вдохновлялись эльфской работой, хоть и изменили много элементов под себя. То, что носили Ламберт, Даррен, Кельдар и Эскель, должно было не только защищать, но и сохранять почти кошачью подвижность. А вот Кристоф, напротив, выглядел так, будто таскал на себе доспех еще тяжелее, чем тот, какой предпочитал Илларэн.

- Мы надолго здесь?

Если да, надо сходить на рынок: найти портного. Найти штаны без такого количества шнурков.

Эльфка коротко улыбнулась, будто говоря: «Я и не собиралась уходить», - и вместо ответа протянула Илларэну трубку, чтобы он ее раскурил. Даже скромные, не способные в умелых руках навредить заклинания огня были ей просто не по силам. Огнива по более чем понятным причинам под рукой у врачеи не оказалось. Она подождала, пока командир раскурит трубку, и деловито забрала ее из его рук. Вкус его табака совершенно не напоминал, даже отдаленно, ее самокрутки, состав которых эльфка подбирала с невероятной педантичностью. И, честно говоря, ей нравилась горечь, оседавшая на горле и губах. Она по ней скучала, но гораздо больше – по теплой ладони, гревшей ее кожу.

Милеанэль подумала, что давным-давно не отдыхали они так. Наверное, в последний раз – еще до тех событий, которые оставили Илларэна калекой и поставили на ее сравнительно спокойной жизни жирный крест. До того, как все покатилось в тартарары, и то – не так. Ей казалось, что никогда еще прежде они не были так близки, как сейчас, когда, казалось, уже приспособились к существованию друг без друга.

Вся жизнь Милеанны выглядела как бесконечная попытка от себя убежать. От бесцельного существования в Синих горах, своего страха, от забвения среди людей, от необходимости выбирать, от суровой реальности после неосторожно сделанного шага – из основополагающего, образующего ее бытие. От строгих аретузских порядков, сурового взгляда наставницы, дурацкого имиджа чародеек – из совсем незначимого, но казавшегося в свое время краеугольным камнем.

Она зажала мундштук зубами и взяла в свои руки свободную кисть эльфа, пробежалась пальцами по костяшкам. Царапины пустяковые, но заметные: если залечить, будет видно и очень подозрительно. Им и так хватит привлекать к себе внимание. Милеанна беззвучно вздохнула и положила его ладонь себе на колено, перехватила трубку левой рукой и выдохнула дым. Она почему-то перестала думать о том, что им следует сидеть тише воды ниже травы и дожидаться, пока их след окончательно затеряется среди вереницы других. Видно, что ее подсознание решило дать эльфке долгожданную передышку и занялось типичным делом: подбрасывало такие стыдливые воспоминания, что Милеанна зарделась и постаралась скрыть смущение густым клубом дыма.

- Я это больше не надену, - хмыкнула она, зная, что, скорее всего, придется, поскольку женщина в мужской одежде вызывает больше вопросов, чем баба в платье. Это, надо сказать, по сравнению с ее выпускным очень, очень скромное.

* * *

Студентки Аретузы стараются друг друга поддерживать, и особенно – в вечер, после окончания которого им предстоит разлететься по разным уголкам Севера в поисках большого будущего. У Милеанны, однако, подруг особенно не образовалось, да и она сама, справедливости ради, их не искала и ни с кем не обменивалась любезностями. Тем не менее, и у нее были благожелательницы. После прошлогодней истории ее имя явно останется на памяти минимум еще на год как пример, как делать не надо, а галерея Клариссы де Винтер еще нескоро увидит настолько внимательную уборщицу. Портной, справедливости ради, пытался сделать все возможное, и ему это почти удалось: в платье ее плечи не казались по-мужски широкими, и крой удачно подчеркивал в остальном исключительно эльфскую фигуру. Но Милеанне не нравилось. Она кисло глядела на себя в кресло и то и дело пыталась подтянуть декольте, казавшееся ей слишком глубоким. Чтобы скрыть широкие плечи, вырез портной сделал треугольным и длинным, который Милеанэль видела с каждой минутой все больше и больше.

Ее уверили, что это – единственно возможный выход для дурочки, которая отказалась делать коррекцию внешности. Почему, эльфка и сама не знала. Просто не хотела. Ей подумалось, что это неправильно.

После исключительно торжественной части, которая нужна была только преподавательницам, все отправились на банкет. Естественно, размах у него был совсем не такой, какой бывает на собраниях Капитула, но и тут даже граф истекал бы слюной от обилия яств. Милеанна паслась исключительно около столов, но при этом не особенно ела и пила: скорее, держалась как можно дальше от центра зала и пыталась спрятаться. Удивительно, но у нее получалось, поскольку в этот вечер выпускницам дозволили надеть каблуки, и теперь макушка эльфки не возвышалась над головами остальных. Милеанэль предпочитала быть даже не наблюдательницей, а, скорее, безмолвной участницей, которая боролась с желанием обнять себя руками, скрестив их на груди, и держала их сцепленными у бедер. Ее радовало, что портной учел просьбу выпускницы и пошил длинные рукава, которые закрывали не только большой шрам на ладони, но и множественные, старые, белесые порезы на пальцах. Она меланхолично слушала щебетание однокурсниц, которые обсуждали, кто из чародеев мужского пола сегодня присутствует на торжественном вечере и с кем бы хотелось потанцевать, провести светскую беседу и потом уединиться в одной из комнат: ведь сегодня можно, ну, почти все. Эльфка была почти вся в мыслях о том, чтобы поскорее уже закончился этот кошмар и можно было готовиться к отъезду. В конце концов, ждет Горс Велен, штаб, в котором она еще ни разу не побывала, и работа, которой Милеанэль была готова посвятить всю себя. Да, насколько же это было правдиво и лживо одновременно.

Главной задачей Милеанны на этом вечере было единственное намерение: оставаться тише воды ниже травы. Лишнее внимание эльфке было не только неинтересно, но и неприятно. Она чувствовала себя придворным шутом в непривычной одежде и до сих пор побаивалась, что в какой-то момент ей припомнят скользкую историю с вызовом гения. Поэтому, когда у нее над ухом раздался голос, Милеанэль вздрогнула и развернулась слишком резко для идеально владеющей манерами выпускницы Аретузы. Она от неожиданности не успела понять, что тембр знакомый, и узнала Илларэна только тогда, когда недоуменно подняла взгляд. Действительно, на Континенте было мало мужчин, которым высокой эльфке приходилось смотреть в глаза снизу вверх. Она сдержанно улыбнулась, затылком почувствовав, что на нее мигом устремилось несколько заинтересованных взглядов однокурсниц.

- Cead, Illaren, - растерянно поприветствовала Милеанэль своего будущего командира. Впервые, наверное, и в единственный раз за свою жизнь она не пожалела о том, что сдалась на уговоры и не стала отказываться от макияжа, разве что попросив сделать его совсем уж легким и естественным. Благодаря ему эльфка выглядела пусть и скромнее, и менее красивой, и свежей, чем другие выпускницы, но уже не такой мертвенно бледной, как обычно. Благодаря ему же она не залилась румянцем слишком очевидно, пусть щеки стали чуть более розовыми, чем мгновение назад. Глупо было бы скрывать, что Милеанна рада видеть Илларэна этим вечером, но, будь у нее возможность, она предпочла бы встретиться с эльфом в каких-нибудь тряпках, чем в кажущемся ей слишком откровенным черном платье.

- Я не пью, - пробормотала она, но взяла бокал с игристым вином, чтобы Илларэн не выглядел глупо. Теперь глупо выглядела сама Милеанна. Она будто не знала, куда себя деть, хоть и готовилась к выпускному вечеру несколько недель подряд. Тщательно репетируя разнообразные дурацкие ситуации, в которые эльфка могла бы попасть, ей удалось быть настолько недальновидной, чтобы исключить исход, при котором ее приедет поздравить командир. Милеанэль показалось, что это вряд ли случится. В конце концов, разве у Илларэна мало дел? Он прежде никогда не посещал выпускных вечеров, насколько Милеанна могла судить, слыша обрывки обсуждений каждый год. Ну да, как будто у него не было ни единой причины. И ведь можно было быть такой дурочкой…

- Позволяю, - все-таки сдалась она, отсалютовав фужером и мысленно закончив: «Пожалуй, это можно считать настоящим чудом». Бокалы издали негромкий звон, соприкоснувшись друг о друга. Эльфка пригубила напиток и почувствовала, что игристое вино слишком крепкое и очень быстро ударит в голову, если она допьет весь бокал. Она обернулась, чтобы поставить его на стол, и взглядом зацепилась за стайку держащихся рядом однокурсниц. Неожиданностью для Милеанэль было увидеть в них что-то сродни зависти и непониманию. Действительно, с чего бы это?

- Выглядишь отлично. - Ее даже внутренне покоробило, настолько показался комплимент эльфке неловким и странным. Командир выглядел как обычно, но Милеанна, тем не менее, не врала. О себе она не могла сказать того же самого. Вид эльфки, несмотря на все старания портного, был таким, будто на медведя нацепили мантию. - Честно говоря, я бы хотела, чтобы этот вечер уже побыстрее кончился. Смогу вернуться. Если ты меня еще ждешь.

- Я уже подумала, - почти сразу ответила эльфка, серьезно взглянув на Илларэна, будто и не было только что пригубленного бокала вина и не появилось на бледных щеках робкое подобие румянца. Справедливости ради, Милеанэль совершенно не лукавила. Она и впрямь уже давно все решила: задолго до того, как поступила в Аретузу, как начала постигать здесь настоящее магическое искусство и сложила представление о том, чем предстоит заниматься позже. В конце концов, решение госпожи де Врие не отправлять ее в выпускницы раньше положенного в сорок четвертом году после того инцидента (за что отдельную благодарность следует выделить госпоже Ло-Антиль) – оно и вовсе стало для Милеанэль судьбоносным подтверждением. Если не для этого, то для чего же еще она училась в Аретузе тогда? – И с удовольствием бы его заняла.

- Погоди, еще небось конкурс на него будет. – Милеанэль узнала голос Марти Содергрен и заранее сделала уважительный качок головой одной из своих главных наставниц. Рыжеволосая чародейка, выглядящая даже моложе самой эльфки, вынырнула из-за спины Милеанны с широкой улыбкой, которая сваливала с ног стрелами купидона даже самые холодные сердца. Одета лучшая из целительниц была в струящееся шифоновое платье, все блестящее при свете канделябров и выглядящее как очень тонкая грань между выходным образом и ночнушкой. Даже красавицы выпускного курса завидовали Марти в ее фигуре, хоть и уступающей точеным формам госпожи Ло-Антиль, но столь удачно подчеркнувшей все достоинства, что, даже если с лупой искать, не найдешь ни единого изъяна. А их в Марти и не было. Рядом с изящной чародейкой Милеанэль закономерно потерялась. Взгляды однокурсниц были немедленно обращены к Содергрен, которая приветствовала Илларэна в своей естественной манере: легко поднялась на носочки и оставила след карминовой помады на идеально гладкой эльфской щеке.

— Вот чего не отнять у эльфов: никакой щетины. Милеанэль, тебя в коридоре ждет ужасно запыхавшаяся девочка, которой кое-что передал один ужасно запыхавшийся мальчишка. Как по мне, до утра это не может ждать. – Марти, не заслышав принятого: «Да, госпожа Содергрен», - удивленно обернулась и увидела, что эльфка смотрит на нее исподлобья, но, как и всегда, сверху вниз. Огненно-рыжая красавица недовольно скривила бровь и два раза дернула ей: - Еще натанцуешься. Вечер же только начинается.

Милеанна смиренно склонила голову, поскольку уже поняла: Марти хочет поговорить с Илларэном. А если Марти чего-то хочет, она в любом случае этого добьется; к тому же, негоже перечить наставнице. Подобрав юбки, эльфка постаралась не запутаться в них и, насколько это возможно, плавно заскользить между гостями и виновницами торжества. Судя по недовольному шипению где-то в толпе, кому-то она ногу все же отдавила.

- Илларэн, после стольких лет и посетить наше скромное торжество, - на губах у Марти была улыбка. В отличие от многих чародеек, рыжая чародейка была проще, чем казалась. У нее, как ни странно, не было ни единого потаенного намека. Действительно просто поговорить выцепила она Илларэна, а не поязвить или поиграть на нервах. – В конце концов, пригласишь ты меня на танец или нет? Я знаю, что даже с этой штукой ты великолепно двигаешься.

Ничуть не смущаясь тяжелого гвихира и умело избегая с ним столкновения, Марти, не дожидаясь ответа, перехватила эльфа за руку и увлекла ближе к центру зала, чтобы Эль’Итлитиэну было сбежать сложнее в несколько раз. Их очень быстро окружили другие гости под звуки квартета из зачарованных инструментов и голоса бардов, затянувших свою очередную балладу, под которую впору пускать слезу.

- Это ты Милеана?

- Угу… - пробубнила эльфка в ответ действительно запыхавшейся девочке, которая от перебитого дыхания так старалась спастись, что даже проглотила одну букву имени Милеанэль и еще несколько звуков в придачу после.

- Долго… - еле пропыхтела девочка и сунула выпускнице кусок пергамента, уже отсыревшего от длившегося явно не один день путешествия и местами потемневшего.

- Это что? – недоуменно спросила Милеанэль, не решаясь проверить, есть ли печать. Однако тонкие и ловкие пальцы врача уже пробежались по пергаменту и убедились, что какие-либо печати на нем отсутствуют. Девочка, которой передали нелегкую ношу посланника, пожала плечами; она уже потеряла к эльфке интерес. Гораздо больше ее влекла зала, откуда доносились звуки музыки, женский смех и звон бокалов. Решив, что проще посмотреть самой, Милеанэль оставила посланницу самостоятельно выбирать между добром и злом и, молясь Деве, чтобы не упасть и не покатиться вниз по ступенькам, спустилась на пару пролетов вниз, где никого еще не было.

Такие уголки всегда были приютом для тех, кто хотел посекретничать или пообниматься, если вообще удавалась такая оказия. Эльфка села на ступень, расправила юбку, чтобы та не мешалась под ногами, и напряженно вгляделась в пергамент. Тяжело было прочитать хоть что-то в развернутом ею письме без света факела или свечи, но разве Милеанэль смогла находиться бы к огню настолько близко? Ей проще гораздо стало напрягать зрение и всматриваться в почерк, который она узнала с первой секунды, но не очень хотела верить, что не ошиблась. Напротив, предпочла бы, если бы так и было.