- Удачи, ma feainne.

Милеанна обняла Илларэна на прощание, но почему-то была больше уверена в том, что у него все пройдет гладко. Доррегарай, конечно, тот еще тертый калач, но бывший командир умел ставить вопрос ребром, да так, что оказывался костью поперек горла. Принципиального любителя любых произведенных на этот свет Сопряжением Сфер или матерью-природой тварей можно было переубедить. Но тут, конечно, стоит настроиться либо на то, что ждать Рэна придется долго, либо на то, что вернется эльф в прескверном расположении духа. Как Илларэн умел заставлять даже в морозную погоду открывать окно, так и Доррегарай был своего рода мастером ставить других в очень неудобное положение. Однако когда Эль’Итлитиэна пугали такие испытания?..

До академии добираться было долго, собирать вещи и проводить аудиенцию с ректором - еще дольше, потому Милеанне некуда было торопиться. Она без спешки покоряла склоны близ дороги к Бан Арду, пытливо выискивала среди каменистой почвы и росших у самого подножья гор деревьев нужные ей стебли и листы. Сумка потихоньку наполнялась найденными травами. Солнце медленно входило в зенит, даря Каэдвену свой мало похожий на осенний жар. Лето еще не спешило уступать место новому сезону и словно нарочно замедляло свой бег.

Милеанэль склонилась за очередным соцветием, протянула руку и сорвала стебель. Но вдруг хрустнула ветка, заставив эльфку повернуть голову, и тут же правое плечо вспыхнуло болью, а Милеанну буквально опрокинуло на спину.

* * *

- Тут-то так не повеселишься, наверное… Что за отгул такой, курва мать?

- Ты, Гусак, совсем оборзел, я гляжу. Говорил же! На примете тут у меня бабы есть, не хуже пассифлорских, а берут меньше. И пиво тут не моча разбавленная.

- Угу. Больше ни ногой в «Осетр». Говно собачье, а не пиво.

Как ни странно, Охотники за колдуньями - тоже люди. У них тоже есть потребности, желания, иногда - совсем иррациональные, есть стремления и пороки. Последних, естественно, в огромном количестве было у человека по имени Мирт. Он свою жизнь любил, с удовольствием окунался с головой в похотливые приключения и не упускал возможности распробовать лагер или чего покрепче в местных корчмах. В Новиграде Мирт много что попробовал, а там, к сожалению, становилось все меньше и меньше магичек… Они не болеют, в отличие от шлюх «Пассифлоры», и, к тому же, совершенно бесплатны. Как хорошо, что Мирт работал хорошо, достойно, и сам Менге выписал их отряду небольшой отгул. Он, конечно, дал им задание, но не Мирту лично, а другому охотнику, какой уже давно уехал вперед остальных: на разведку. Что там за дело, «шарлей» совершенно не вникал. У него была своя, дополнительная увеселительная программа в Бан Арде, которой он уже поделился с братьями по оружию.

Отряд небольшой: всего пятеро, считая укатившего в город главного. Мирта он оставил за старшего, и, не будь он столь тяжел, наверное, конь уже давно донес бы охотника до его любимого местечка, где жила знакомая ему баба, никогда не отказывавшая заезжему бравому охотнику на чародейскую падаль. Она еще, поди, и новыми слухами поделится. Пока до Каэдвена не дотянулось пламя Вечного Огня в той мере, в какой оно пылает в Новиграде, но это же вопрос времени, разве не так? Короли договорятся. А эта мерзопакостная дрянь, носившая одно название вместе с близлежащим городом, тоже будет сожжена, как и Аретуза. С чародейками, правда, поинтереснее… Бабы, как ни крути.

Перед тем как въезжать в город, группа свернула с тракта к кромке леса, который плотно прилегал к подножью гор. Чтобы облегчиться, он подходил как-то больше, чем воды Ликсели, мерно текущие через Бан Ард и вниз, соединяясь с Понтаром. Лошади очень нуждались в отдыхе; оставалось совсем немного, чтобы уже привязать их у какой-нибудь корчмы да купить корма и внимания мальчонки-конюшего, но разве животному объяснишь? Пока кони жадно хватали куски травы, сколько мог уместить рот и даже больше, охотники рассредоточились вдоль стволов деревьев, каждый - по своим делам.

Один из них, кого все кликали Галчонком, ушел дальше остальных. И из-за кустов сначала услышал, как шуршит трава под чужими ногами, а потом увидел высокую фигуру, которая скрылась за кустарниками. Она его не заметила; зато Галчонок, как только приметил не скрытое прической заостренное ухо, быстро подтянул портки и гуськом попятился к своим: сообщать новости.

- Эльфка, гришь, - осклабился Мирт, - с гор спустилась или что? Ну так, парни, у нас получилась остановочка… Лошадки пусть отдохнут как раз, а?

Остальные согласно закивали, кроме Галчонка, который в силу возраста и неопытности не особенно участвовал в таких развлечениях. Их, справедливости ради, случалось не так уж и много: большинство чародеек нужны были целыми и невредимыми, нетронутыми, и потому отдавали «премию» чуть ли не недоучившимися адептками. Мерзко, конечно, да разве таких, как Мирт, это больно волновало?

Правда, веселье приобрело немного другие оттенки, когда Мирт, было собравшийся выходить из-за кустов и прямо сообщать эльфке, что, дескать, у нее появилось четыре кавалера, вдруг резко пригнулся и сделал знак, чтобы остальные тоже не высовывались. Он узнал эту женщину: по прическе, по синякам, по искривленным пальцам, какими она тянулась за очередным растением.

* * *

- Arse… - зашипела эльфка, пытаясь подняться на ноги. Она даже не думала трогать арбалетный болт: во-первых, вытаскивать его нет времени, а во-вторых, сейчас еще неясно, что задето. Кажется, рука не виснет плетнем, значит, страшного не случилось… Но выдергивать болт без подготовки значит рисковать задеть кровеносный сосуд, кость или нерв. Bloede, что это за такая жизнь?!

Внутри у нее все похолодело, когда из-за кустов к ней начала приближаться знакомая фигура. Милеанэль рефлекторно стала отползать, уже и позабыв о сумке, которую хотела сохранить, и о необходимости скорее подниматься на ноги и бежать. Только, arse, не ты. Было бы, наверное, еще хуже увидеть Сфорци. Тогда эльфка точно не смогла бы даже пошевелиться.

- Здорово, сучка. Вот так встреча, а?

У Мирта на лице расплылась улыбка. Милеанэль не сводила с него глаз, но периферийным зрением различила еще фигуры. Слух уловил звук перезарядки арбалета. Надо быстро, быстро думать… Кажется, у них на поясах есть типичное снаряжение. Еще не успели убрать перед въездом в город? Или Охотники стали искать добычу и за пределами Редании? Нет, это вряд ли… вероятнее первое.

- Парни, да у нас тут крупная рыбка. Тебя Сфорци больше не защитит. Только вы аккуратнее, она кусается… блять!

Мирт грузно рухнул на землю. Левая рука у Милеанэль не пострадала от зажимов Ианона и, хоть слушалась не так хорошо, как раньше, подчинялась простейшему адреналину. В его власти можно творить что угодно. И как Милеанне повезло, что у нее были годы практики и банальное желание выжить. Эльфка прокричала формулу, сложила пальцы в фигуру, и все получилось! Будь она чуть расторопнее и владей рукой лучше, от Мирта не осталось бы и мокрого места, но брошенная молния оказалась слабенькой, но достаточной, чтобы заставить Охотников растеряться и спасаться от неприятного разряда. Милеанна воспользовалась этим замешательством и смогла вскочить на ноги. В того, кто держал арбалет, она с душой запустила сумку. Та не отличалась тяжестью, но вынудила человека пошатнуться. А когда Мирт вскинул голову, а остальные убедились, что целы и невредимы, спина эльфки уже маячила между деревьев.

- Стреляй, идиот! - взревел Мирт. Бельт из наспех взведенного арбалета взрезал кору дерева немногим правее от головы эльфки. - Блять! Отменяется Бан Ард! Лес чесать, искать суку!

Поэтому на условленном месте встречи Милеанны вовремя не оказалось. Она забилась под раскидистые корни одного из деревьев, которое росло удачно прямо на склоне, в естественно образованный карман, и пыталась понять, насколько все плохо с болтом. Вот ведь вляпалась… Снова.

Как охота? Вопрос хороший. Галчонок едва ли мог бы на него ответить. Но чутье Илларэна точно не обманывало: в лесу было еще две живые души. Боль одной он чувствовал, другую ощущал смутно, потому как она была чужда эльфу. Но они обе были где-то совсем рядом друг с другом, но довольно далеко от боевого мага. А спустя какие-то несколько мгновений после того, как первая фаза боя была окончена полной капитуляцией маленького отряда Охотников за колдуньями, не привыкшими охотиться на по-настоящему крупных рыб, два сгустка энергий сцепились в один общий ком. Голову одного разрывало от боли и цепенеющего страха, другого - жаждой показать чародейке, где ее место.

* * *

Эльфка поняла, когда смогла уделить себе несколько драгоценных минут на диагностику, что дело дрянь. Адреналин утих, и боль смогла вступить в свои права. Бельт прошил мышцу и задел ключицу. Вырвать его у Милеанэль просто не хватило бы сил, да и положение крайне неудобное. Кость не ходила туда-сюда: хороший знак, но этого, к сожалению, было недостаточно. Влипла она по-крупному. Илларэн сможет залечить перелом, но главное, чтобы было, кому и кого латать. Немногим позже Милеанна слабо различила знакомые звуки. Дьявол… Не дай Дева он пострадает из-за нее еще раз. Эльфка попыталась встать, зашипела от боли и только тогда услышала, как хрустнула прямо над ней предательская ветка. И Милеанэль тут же поняла, что выдала себя, за секунду до того, как перед ней грузно плюхнулось с небольшой возвышенности над карманом плотное тело. А потом у нее, что называется, искры из глаз полетели. Камень Мирт подобрал достаточно тяжелый, чтобы оглушить чародейку и заставить все формулы разом вылететь из головы, но и в то же время такой, чтобы не убить ее. И бил со знанием дела. Как ни крути, поганый опыт помог.

Милеанна рухнула на землю на левый бок. Повезло, что даже в таком состоянии она помнила, как группироваться, и не сломала себе ключицу и с другой стороны, но уже поврежденная кость отозвалась яркой острой вспышкой боли. Куда тут пытаться встать? Да и ей не дали: Мирт тут же навалился сверху всей тяжестью своего тела, и эльфка захрипела. Неспроста она окрестила его про себя шарлеем: проклятый Охотник весил как молодой кит.

- Шлюха… Я тебя покажу, тварь…

Он без труда перевернул ее на живот. Наконечник болта, торчавший из раны, подарил Милеанне много незабываемых ощущений. Они доминировали до тех пор, пока эльфка не почувствовала, что ее штаны пытаются нагло сдернуть вниз. Никогда прежде она еще не испытывала такого оцепенения; исключением, пожалуй, была недавняя встреча с тем, кто сломал Милеанэль пальцы правой руки. Это было чем-то сравнимым. Ианон отнял у нее смысл существования - или попытался; а то, что хотел сделать озверевший и озлобившийся Мирт, стало для Милеанны настоящим потрясением. Она даже не сразу стала сопротивляться. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы вообще понять, что происходит. Хорошо, что эльфка похудела за последние месяцы донельзя и шнуровала завязки на совесть, так, чтобы штаны точно не спадали и с без того узких бедер. Мирта это злило еще больше.

До ножа не дотянуться: Охотник одной рукой крепко схватил оба ее запястья на манер кандалов, а другой пытался расправиться с одеждой. О том, чтобы сложить фигуру, не шло и речи. Плечо горело, и не дай Дева этот ублюдок сместит кость, и она повредит нервы… Эльфка забилась под тяжелым телом, но куда ей тягаться с тушей втрое больше нее самой? Но, видимо, Дева все-таки не совсем отвернулась от Милеанны. Один из толчков вынудил Мирта на мгновение ослабить хватку, чтобы ударить эльфку в спину, и она этим воспользовалась. Каким-то титаническим усилием вывернула левую руку, схватила первое, что попалось в пальцы: горсть земли - и швырнула назад наугад. Эффекта произвело мало, но он все-таки был. Охотник на секунду растерялся. Милеанэль попыталась выбраться, но тут же получила тот самый тычок в спину, какой и планировался. Перед тем как плюхнуться носом в взрыхленную борьбой землю, чародейка успела закричать.

Удивительно, с каким завидным постоянством Милеанна попадала в переплет и как ее всякий раз умудрялись из него вытаскивать мужчины. Последние полгода прямо-таки были полны неприятностей. Впору было уже бы сделаться классической дамой в беде, но эльфка совершенно непохожа на леди. Она отплевывалась от грязи и уже слабо слышала и сухой треск молнии, и хруст сломанных ребер, и вопль Охотника за колдуньями, зато хорошо чувствовала импульсы Силы и как, наконец, с ее хребта свалилась непосильная ноша. Хорошо, что Мирт не сломал и ей костей вдобавок к ключице. Только бы не сместилась.

С помощью Илларэна Милеанэль поднялась и здоровой рукой рефлекторно схватилась за место удара. Голова кружилась. У Мирта была тяжелая рука, и повезло еще, что не убило. Эльфка грузно привалилась к стволу дерева, морщась от боли, но все равно потянулась за прикосновениями пальцев и эманацией, которые они за собой несли. Прекрасный был бы момент, чтобы отчитать ее, это точно. Увязалась хвостиком и втянула их в очередной водоворот неприятностей. Что-то, видимо, не меняется. От привычной грызни себя за сделанные ошибки Милеанэль отвлекали горящие болью плечо и бок, плывущая перед глазами картинка, вкус земли во рту и непроходящее оцепенение. Она, казалось, даже не расслышала, что спросил Илларэн. Только жутко косила взглядом за его спину на бесчувственное тело. И чувствовала, как от самого Эль’Итлитиэна веет болью. Действительно, amadanna. Заставила его из-за своей шкуры носиться по лесу, с его-то коленом, на которое раньше он даже ступить не мог, которое собирали чуть ли не по крупицам. Будь у нее в целости пальцы, Милеанэль даже бы не подумала о себе и первым делом бросилась бы на помощь бывшему командиру, но она смогла только прохрипеть:

- Neen…

Эльфка только сейчас заметила, как у нее сильно сбилось дыхание и изменился голос. В нем сквозили страх и ненависть. Такая непритворная, яркая и сильная, что впору было бы удивиться: Милеанэль обычно не отличалась таким спектром чувств. Свою роль сыграло и то, что разумы уже привыкли виться друг вокруг друга, то и дело соприкасаясь, и то, что Милеанна не видела никакого смысла что-либо скрывать. Она знала этого человека. Любой другой Охотник за колдуньями, за двумя исключениями, не вызвал бы в ней столь мощного отклика.

- Me… me… me hel'cwelle a soith…

Милеанна сделала попытку подняться, но тело сказало твердое: «Нет». Правой рукой не подвигаешь без риска сместить кость и пережать себе нервы или повредить сосуд, куда тут еще кого-то прикончить… Эльфка, наконец, оторвала взгляд от Мирта и посмотрела на Илларэна, дыша тяжело и часто: то ли от боли, то ли от бурного потока мыслей, которые сдерживать удавалось с трудом.

Она все помнила. И то, как он тащил ее по коридорам, как не раз порывался внести свой вклад в усмирение строптивой, как окатывал ледяной водой, чтобы эльфка рывком просыпалась перед новым днем, полным испытаний, как приковывал к столу и затягивал на теле тугие путы. Как будто это все было вчера. Как это можно забыть?

- Что они здесь забыли… Надо… допросить… Это… это он, это, это, это… - Милеанэль очень быстро захлебнулась в том, что хотела сказать. У нее просто не выходило выдавить нужные слова. Правда, опытному телепату не составит труда разобраться, почему эльфка никак не может закончить свою мысль.

Стоило расстаться на долгий срок, чтобы, когда он пройдет, понимать друг друга без лишних слов. Наверное, еще никогда прежде Илларэн не считывал так быстро и точно, в чем Милеанна остро нуждается. Она и сама не понимала, чего хотела больше: забиться в угол и укрыться в невидимом коконе или ногтями разодрать чужое горло, вырвать трахею и упиваться болью и страхом, которые владеют, наконец, не ей. Сейчас, однако, Мирту было на все наплевать, а у Милеанэль, будто назло, появлялись новые раны: не иначе, Предназначение решило отыграться в 1272 году за все предыдущие шестьдесят лет жизни. Насколько Илларэн помог ей, он, наверное, даже не мог себе представить. Благодаря ему Милеанна смогла успокоиться достаточно, чтобы слышать его и понимать, о чем он просит.

- Мгхм… да, да… - запоздало ответила эльфка. В другой ситуации непременно бы закивала, но тут уже голова кружилась будь здоров и новых порывов прощать не хотела. Она медленно подняла левую руку и зубами стащила с себя перчатку: на это у Милеанэль ушло две попытки. С оголенной кожей ладони будет гораздо проще поймать нужный поток, даже с ее практически полной нечувствительностью. Эльфка подождала, пока Илларэн уберет у нее с плеча ткань с запасом - казалось, что кожу обдало ледяным дыханием, - и коснулась себя ниже чуть дыры, из которой торчал болт. Из-за боли и смешанных чувств простейшие ранее заклинания, занимавшие прежде не меньше мгновения, теперь приходилось даже шептать вслух. Надо себя отвлекать; так она поможет Илларэну и побыстрее сможет разобраться с жирным ублюдком… Почему-то эта мысль придала Милеанэль сил. Она искривила губы в короткой усмешке, которая выглядела, скорее, гримасой боли, и попросила: - Не забудь… Свяжи его, пожалуйста… И забери двимерит, весь. Чтобы не дотянулся. Оставь только одну бомбу, и все.

Зачем, Милеанна не объяснила. Она, умудрившаяся найти себе очень вескую причину не паниковать и попробовать вернуть себя в дни, когда на ней лежала ответственность за сохранность всех остальных членов команды, уже пыталась понять, насколько был верен ее первый прогноз и что изменилось после более близкого знакомства с кулаками Мирта.

- У меня есть две новости: хорошая и плохая, - сказала Милеанэль, когда Илларэн закончил связывать Мирту руки и ноги, - хорошая: в кости трещина, но она не разошлась. Ты сможешь ее залечить, расскажу, как. Потом придется с неделю подержать на перевязи, но это не страшно. Плохая: бельт может задеть подключичную или подмышечную артерию. Если так, я истеку кровью за несколько минут и, уж прости, объяснить тебе не смогу, что делать. Пока он меня тут валял, он сместился…

Чудо, что болт не прорвал сосуды во время борьбы. Не исчерпала, значит, весь свой запас удачи. Милеанэль опустила левую руку и прерывисто вздохнула. Объяснить будет тяжело, но куда деваться…

- Слушай внимательно. Первое - болт надо будет тянуть медленно, чтобы он не задел артерии и нервы. Я буду слушать, ты - тащить. Из стороны в сторону, не дергая. Когда вытащишь, пойдет кровь, ее, скорее всего, будет много: кровоостанавливающее ты знаешь. Я постараюсь поддержать, но ты на меня особенно не надейся. Потом вскрой бомбу, только, прошу, аккуратно, всыпешь в рану осколки и подожжешь. Лучшего способа я не вижу. Когда закончишь, сделаешь перевязку, да хоть бы из его рубахи. Кость залечим позже, когда вернемся. Но только есть одно «но», Рэн, - меня обезболивать нельзя. Иначе я не смогу вовремя понять, если вдруг что-то пойдет не так. А это, - она кивнула на склянки, которые эльф выудил из своего подсумка, - прими сейчас сам. Тебе нельзя будет отвлекаться на свою боль. Договорились?

* * *

Бельт выходил нехотя и дарил Милеанэль очень много незабываемых ощущений. Они не шли ни в какое сравнение с теми, кто ей доводилось испытывать в застенках, но все-таки боль была ощутимой. Милеанна держала руку под раной и контролировала движение болта: говорила, когда нужно приостановиться и потянуть в другую сторону, когда, напротив, продолжать и ни в коем случае не отпускать. Она старалась создать благоприятный фон и отвлекаться сама в допустимых пределах, развлекая Илларэна своими дурацкими историями из тех времен, когда занималась тем, чем привыкла, на войнах людей.

- …и у этого парня болт в легком застрял полностью. Его пришлось вскрывать. Наверное, это странно: наблюдать, как тебе разрезают грудину, а ты ничего не чувствуешь. Но там еще болт был зазубренный, мерзкий такой, едва вытащила… Я тогда в армии Единорога служила, а этот парень с нашивками аэдирнце-е-е-е… блять… погоди…

За время операции Милеанэль дважды едва не потеряла сознание. Сложно было болтать, не обращать внимание на боль и не отвлекаться от диагностики. Тем не менее, эльфка всегда отличалась многозадачностью. И когда она скомандовала вытащить сильным винтообразным движением многострадальный болт, он поддался без труда.

- Все… теперь засыпай… и поджигай…

Давным-давно Милеанэль уже испытывала что-то похожее, когда ее крепко держали за руку и совали в открытый огонь. Она, в сущности, что сделала? Неопытная еще, совсем зеленая, допустила небольшую ошибку, которая ни на что не повлияла, и сразу же усвоила жизненный урок: за ошибки неизбежно расплачиваются. Кто-то позже, кто-то, как ты, сейчас. Эту боль она запомнила на всю жизнь и могла бы без труда воскресить ее в памяти точно так же, как ощущение горячей крови на боку, когда на нем расцветали ненавистные литеры. И отголосок, безумно похожий на тот самый, вспыхнул в плече, которое Илларэн предусмотрительно накрыл рукой и рисковал обжечься сам. Эльф держал ее, но Милеанна все равно дернулась и издала очень странный звук: что-то между вскриком, визгом и плачем. Очень скоро пришло облегчение, подаренное обезболивающим заклинанием, и кому, как не Милеанэль, знать, насколько тяжело это дается и как сложно сочетать довольно энергозатратные целительные чары. Эльфка предпочла бы, чтобы болело: так лучше понимаешь, все ли в порядке, - но она уже успела понять, что делит каждый миг с Илларэном. От этого ей стало немного дурно. Amadan, он понимал, что рискует? Что мог бы сам не справиться с внезапным уколом и дернуться, а там… Милеанэль не стала читать Эль’Итлитиэну нотаций. Поступил, как поступил, и главное, что у него получилось.

- Молодец… - ослабевшим голосом похвалила бывшего командира эльфка. Она смотрела на него довольно осмысленно для женщины, из которого только что вытащили арбалетный болт, а рану - прижгли, и от Милеанэль не укрылась если не сама капля крови, то оставленный ею развод на фильтруме и части щеки. Эльфка снова скривила гримасу в попытке улыбнуться и ничего не сказала вслух. Подумала, конечно, что мог бы и не пытаться скрыть. У нее поначалу постоянно текла кровь из носа, если случалось перенапрячься, и тянуло низ живота так, что, казалось, органы просятся наружу. Это нормально даже для целителей, не то, что для боевых чародеев, которые Силу используют совсем по-другому.

«Чья бы корова мычала, ma feainne…» - подумала Милеанэль, накрыв его ладонь левой рукой. Вот спадут чары, и плечо будет страшно болеть. С другой стороны, какой еще был способ предупредить сепсис? Рану, конечно, можно закрыть, но кто знает, где бывал этот болт? Он вряд ли оказался в пазах стерильным. А запечатать грязь внутри означало бы вынести себе отсроченный приговор, поэтому пришлось потерпеть. Илларэн будет способным учеником. Не без погрешностей, но опыт все-таки у него огромный. Видимо, и ему не увернуться от знаний, которые сейчас оказываются совсем не лишними…

Эльфка невольно ткнулась носом в шею Илларэна и жадно вдохнула его запах. Arse, как она раньше могла без этого обходиться? Насколько с ним было спокойнее и увереннее, чем без него. Руки у командира были цепкие и умели держать так, что даже не дернешься: не далее, чем несколько минут назад Милеанна в этом убеждалась заново, - и одновременно умудрялись касаться настолько заботливо и бережно.

Она на всякий случай рассказала, как лучше наложить повязку, чтобы закрыть рану и не сделать кости еще хуже, и помогла соорудить перевязь для руки. Подняться для Милеанэль оказалось неожиданно сложной задачей, и без опоры на плечо Илларэна у нее и не получилось бы. Пока чары действовали, плечо не беспокоило, но голова все еще кружилась. Милеанна неуклюже переступила с ноги на ногу и постояла так немного, цепляясь левой рукой за командира и привыкая удерживать равновесие. Когда ей стало легче, эльфка отпустила мужское плечо и, наконец, снова нашарила взглядом без сознания лежащего Охотника за колдуньями.

Дать Илларэну самому с ним разобраться? Быть рядом? Она даже не задумывалась: если не сама, так хоть посмотрит.

- Он меня не ждал. Не знал, что я здесь, - хрипло произнесла Милеанэль, - и тебя тоже не ждал… Это хорошо.

- Я знаю, - коротко ответила она, когда Илларэн уже ушел. Сама себе, и без того зная, что бывший командир абсолютно прав.

Что она получит, если сама прикончит его? Милеанэль сначала осторожно опустилась на колени и села на землю рядом с бесчувственным телом. В каком-то жутком оцепенении она смотрела в знакомые черты лица и не могла понять, что ощущает. Ненависть? Гнев? Страх? Непонимание? Удивление? Они столько у нее отняли, и можно ли это простить? Эльфка поджала губы. Спрашивать у него: «Зачем? За что»? Так же глупо, как и пытаться понять эту бесконечную жестокость и озлобленность. Если бы не Рахим и Ламберт, ее бы здесь не было. Если бы не защита - о Дева, она не верит, что думает об этом вот так, - Адама Сфорци, Мирт бы сделал ее пребывание в застенках еще хуже. Почему… почему она начинает оправдывать их?.. Бок болит… напоминает, подначивает. Внутренний голос шепчет: «Зачем тебе его слушать? Что ты хочешь узнать? Всади ему нож в артерию, и дело с концом. Он даже, может, не проснется и не узнает, кто его убил. Или ты хочешь, чтобы он видел? Ну, давай, разберись. Решайся». Милеанэль скрипнула зубами, преисполненная ненависти к своей нерешительности, и коснулась бока целой рукой. Удивительно, но он более-менее цел. Илларэн хорошо постарался.

Эльф нашел ее все в том же положении. Милеанна сидела, скрестив ноги, и гипнотизировала Мирта взглядом, будто стоило его отвести, и Охотник тут же вскочит и пустится наутек. Она не обернулась, даже расслышав две пары ног: походку командира ни с чем не перепутаешь. Спокойная, уверенная, хоть и немного хромающая. Больно ему; Милеанэль даже не нужно было прислушиваться. Она и так догадывалась. Эльфка коротко вздрогнула, когда рядом с Миртом бухнулось еще одно тело. Это в сознании. Галчонок жутко застонал и сплюнул сгусток крови. Милеанна со знанием дела отметила, что лучше бы, конечно, так не харкать. Удивительно, как сильно могут кровоточить лунки.

И она с тем же оцепенением наблюдала, как Мирт постепенно приходит в себя. Заклинание его больше не держало. Первый звук, который издал Охотник, - это грязно выругался и взвыл, запоздало ощутив, как горит от боли рука. Повернул голову в одну сторону и увидел Галчонка. Повернул в другую и зарычал. Милеанэль внутренне содрогнулась, поймав этот страшный взгляд. Испугалась того, как, оказывается, сильно это ее держит. Ощутила, как ее начинает подташнивать.

- Сука… - Стон у Мирта вышел шепелявый: сказывалось недавнее прощание с несколькими зубами. Он попытался двинуть рукой, которая не болела, но та оказалась крепко связана с первой.

Милеанэль подняла взгляд на Илларэна. Она выглядела очень потерянной и напуганной. Казалось, тут бояться ведь совсем нечего: они уже ничего ей не сделают. Лежат себе, плюются кровью и ноют от пронзающей все тело боли. А рука-то левая нервно елозит по рыхлой земле, забивающейся под ногти, и никак не может найти себе места.

Да, Эль’Итлитиэн прав. Это лучше оставить ему. Времена, когда допросы Илларэн доверял Милеанэль, прошли уже давно. Это не насмерть напуганная двимвеандра.

Есть такие вещи, к которым либо привыкаешь, либо нет. Нет в них полутонов и серости; они не терпят непостоянства. Допросы, пожалуй, одна из таких вещей и есть. Милеанэль никогда в них не участвовала; тот эксперимент с двимвеандрой был не больше, чем еще одной командирской проверкой. Ее роль в отряде состояла совсем в других вещах. Она не умела ни калечить, как Илларэн, ни зондировать, как Клаус, ни искусно внушать и так допытываться до истины, как Ирвин. В сущности, что вообще эльфка умела… Больше, чем все они вместе взятые, когда дело касалось врачевания.

Она за столько лет так и не смогла окончательно смириться, а значит, не привыкла. Если была возможность, никогда не присутствовала при допросах. Илларэн был прав, когда-то давно обвиняя ее: она не представляет даже на толику, в чем действительно состояла их работа. Бывший командир позволил бывшей врачее не участвовать и не смотреть, но какой в этом смысл? У нее все еще есть уши. И она все еще просто не может уйти. Ее держит здесь, рядом с Миртом, подобно тем ремням, которые он же и затягивал на теле пленницы.

Эльфка присела рядом с подсумком и даже не заметила, как повторила за Илларэном: тоже окружила себя непроницаемой завесой, конечно, во много раз слабее той, которую мог себе позволить боевой чародей. Милеанне так было проще. Она поняла, что отгородилась, несколько минут спустя, и даже могла себе объяснить, зачем. Да, зачем ему этот лишний фон? И… почему так стыдно? За себя, что не может смотреть и не может справиться сама. За свою неосмотрительность, без которой этой встречи бы не случилось. Нужно было оставаться в штабе. Нужно было не ехать в Новиград. А еще нужно было соглашаться в шестьдесят седьмом. Или в шестидесятом: нет разницы, в каком месяце. Просто согласиться и не строить для себя крепость оправданий. Милеанэль совершенно невидящим взглядом уставилась на книгу, которая попалась ей под руку. Пространственное расширение, иначе как бы сюда все уместилось… Она старалась думать о чем угодно, лишь бы ничего не слышать. Но голова сама производила ненужные мысли, которые налипали ей на виски мерзкими медузами.

Почему ей так страшно? Почему ей так больно от этих криков? Почему она боится не только этих людей, которые не причинят ей вреда, но и самого Илларэна? Почему ей становится по-настоящему жутко от того, что он способен сделать с случайно попавшимися под руку Охотниками на колдуний? Эти были особенными, и обстоятельства только к этому и располагали, но… зачем так жестоко? О, она чувствовала, что для Мирта можно было бы остановиться на сломанных пальцах. И доломать его труда бы не составило ни малейшего. Милеанэль вдруг подумала, что подозревает, зачем Эль’Итлитиэн выстроил эту жесткую стену. Не потому ли, чтобы она не подумала, что ему это все вдруг стало в удовольствие?..

Галчонок говорил сбивчиво, полностью оправдывая свое птичье прозвище. Он был молод и совершенно не хотел повторять судьбы Мирта. Хотел было сказать эльфу, что, дескать, ему никогда, никогда в жизни не нравилось ничего из того, что было так любо другим, прожженным борцам с ересью, но ввернуть это к месту не получилось. Из его слов вытянуть удалось немного. Что было-то их всего пятеро: молодой Охотник даже не додумался соврать, к своему же счастью, - что за старшего назначили Мирта, упокой Вечный Огонь его душу, а главный умчался в Бан Ард. Что за поручение, от кого, на кой ляд, история умалчивала. Галчонок не знал. И он честно в этом признался. Во взгляде у юного мальчонки, у которого даже еще не росло бороды, было, помимо страха, спокойствие человека, который знал, что рассказал только что чистую правду.

Он стоял на коленях и смотрел на высокого эльфа снизу вверх, не зная, чего ожидать: пощады или участи своего старшего товарища. Галчонок старался не коситься на вывернутую под страшным углом челюсть, на изуродованные пальцы, на взмокшую от нечистот, крови, рвоты и слюны землю. И Галчонок понял, что плачет. Как у него по щеке бежит горячая слеза, такая же невинная и чистая, как он себя видел сам. И каким, на самом деле, был. Галчонка не брали на допросы, не брали на серьезные задания. Его роль была что-то между писарем и вечным дежурным. Ни одной чародейки на счету. Потому его и взял себе под крыло Мирт: хотел обучить, да вот только не получилось.

Только тот, кто когда-то был под пытками, поймет другого. У Илларэна уже был похожий опыт, но это все-таки не то. Томас имел свои причины: глупые, очень человеческие, но причины. У него был личный мотив. Они были знакомы очень много лет. У Милеанэль и Галчонка было кое-что общее: они оба не понимали, что же такого сделали, чтобы с ними вот так поступить. И теперь сам Илларэн становился кем-то вроде Томаса. Тоже мстил, как умел, а жестоким быть у эльфа получалось без труда. Если он любимой женщине не чурался втыкать один за другим острые ножи слов в самое сердце, как иглы вонзают в ритуальную куклу или обычную подушечку, то что труда-то - причинить страдания ее возможным мучителям? Но Галчонок был не при чем. Она не помнила его лица.

Милеанэль встала, крепко сжала и разжала пальцы левой руки. В ладони покоился маленький нож для бумаг. В руке Илларэна он вовсе казался бы совсем игрушечным и служил ему явно не по назначению: он выпал из одной из книг и, видимо, был в ней закладкой. Расстояние их разделяло небольшое. То-то эльфка под конец мучений Мирта уже стала глохнуть от жутких криков. Она узнавала в них себя. Сочувствовала? Вспоминала этот мрачный месяц, который мог бы стать последним? Хотела… помочь? Прекратить его мучение? Да, Милеанна желала убить, отдать долг, но… так ли его следовало возвращать? Неужели это единственный путь к тому, чтобы все, кого она знала, кто ей дорог, пережили эти времена? Становиться такими же? Снова опускаться в это озеро пролитой крови, от которой вовек не отмыться? Милеанэль вдруг явственно ощутила, как болит ладонь. Она поняла, что сжала нож слишком сильно и его острый кончик пропорол эльфке кожу. Кажется, вот сюда показывала эмпатка… Здесь терла пальцем, будто пыталась стереть линию с ладони.

Она хотела бы закончить это быстро, но, к сожалению, головокружение ее подводило. У Милеанэль не вышло стремительно приблизиться. Эльфка обогнала Илларэна, чудом не поскользнувшись в новых мерзко пахнущих лужах, приблизилась к Галчонку. Он смотрел на женщину, которую сам же Мирту и сдал. Он не знал, что так получится… Или знал, но не хотел признать?

Это было уже неважно. Милеанэль была врачеей и знала, куда и как бить. Маленькое лезвие вошло в сонную артерию, задело яремную вену. Эльфка оставила его в ране, позволила Галчонку пытаться выдернуть оружие и проклясть это решение. Кровь не била фонтаном и текла обманчиво медленно. Но нож повредил достаточно кровеносных сосудов, чтобы здесь не помогла даже целительница.

Милеанна не взглянула даже на тело Мирта и сразу же повернулась спиной к заваливающемуся на бок Галчонку. И на Илларэна она тоже не смотрела. Как выглядела потерянной, такой и оставалась. И необыкновенно молчаливой. Придерживая повязку, она подняла склянки, которые доставал Илларэн перед операцией, и вернула их в его подсумок.

Теперь надо убираться отсюда, пока не поздно. Взять их лошадей - не пришли же они пешком? - и ехать прочь. Телепорт сейчас исключен. Илларэн устал, потратил много сил, а Милеанэль не выдержит скачка через пространство, по крайней мере, до тех пор, пока немного не подлатает руку. А еще нужен привал, чтобы как раз и ускорить лечение кости… Столько всего противоречивого друг другу нужно сделать одновременно.

А как смотреть ему в глаза? Как объяснить, почему она не хочет открывать свой рассудок? Почему не хочет стучаться в его голову? Почему простое: «Пожалуйста, поехали домой», - застряло в горле мертвым грузом?

И забрать сумку с травами… не забыть. Должна быть недалеко от их лошадей, если они пришли со стороны своего привала. Там она, кажется, ее бросила…

Милеанэль, казалось, даже не расслышала вопрос. Она полностью была поглощена дорогой между ушей коня, как будто от того, отвлечется ли эльфка, зависит, по меньшей мере, найдут лекарство от Катрионы или нет. Но причина была в том, что Милеанна делала то же, что и всегда: она пыталась убежать от того, о чем не хочет ни говорить, ни думать. Она больше не делала подобного ни с кем. С Илларэном это превращалось в дурную, пахнущую неприятностями закономерность.

Мысли окончательно спутались, когда висело это долгое молчание. Пока они спешно собирались, не перебросившись друг с другом ни единым словом, пока искали и ловили лошадей, пока подгоняли под свой рост стремена и пока воровато выезжали из леса близ города, убеждаясь, что крики Охотников не привлекли нежелательную публику. Им обоим хватало мастерства молчать. Милеанне, потому что она раньше всегда больше отстранялась, чем говорила, Илларэну - потому что он всегда был немногословным, сколько эльфка его помнила. Но это молчание тянулось, тянулось, тянулось, пока не достигло той степени, когда ехать в тишине попросту неприлично. Милеанэль чувствовала редкие стуки в свой ментальный щит, но не открывала двери. Она ощущала, что это будет преждевременно. И, честно говоря, не горела желанием делиться. Не хотела разговаривать. Как и раньше, думала, что если хорошенько притвориться, что ничего не случилось, то и впрямь ничего и не было. Но так не работало раньше, с чего бы получилось сейчас?

Ей было дурно. Она никак не могла выкинуть из головы эти жуткие крики и память о том, что чувствовала в эти минуты. Не могла разобраться в самой себе, но хорошо понимала, что не выдержит. Илларэн всегда стремился туда, где было горячо, а ей, надломленной и растоптанной, было нужно совсем другое. И теперь Милеанну разрывало в две диаметрально противоположные стороны. Она не понимала, в какую ей нужно дернуться; как будет правильно.

И еще ей было дурно потому, что обезболивающие чары начинали слабеть. Они и так продержались очень долго для Илларэна, который не был целителем и опыта, сравнимого с Милеанэль, не имел. Плечо и бок ныли, эльфка начинала чувствовать, как ей становится тяжело ехать рысью. Лошадь у нее была довольно плавная в аллюре, удобная и трясла мало, но даже этого было недостаточно. Переводить ее в кентер Милеанна не решалась. Если ненароком свалится, будет еще хуже. Но и качаться вверх-вниз, пропуская под собой толчки лошадиной спины, ей становилось все тяжелее.

Молчание снова неприлично затянулось. Эльфка долго не могла решиться, а когда смогла, то резко натянула поводья. Лошадь покорно остановилась и сразу же потянулась мордой вниз, к пока еще зеленой и выглядящей более чем съедобной траве у самого тракта. Милеанэль не мешала ей. Честно говоря, она очень хотела бы поменяться с животным местами. Бывшая отрядная целительница подняла взгляд на Илларэна, который по инерции проехал чуть дальше и только потом остановил коня, и покачала головой. Могла бы, так пожала бы плечами, но уж что есть. Как будет привал, нужно будет начать сращивать кость. И хорошо бы это сделать до Бан Глеана.

Сказать ему: «Я ничего не хочу говорить»? Да кого это обманет? Милеанэль снова опустила голову и погладила горячую конскую шею, не выпуская поводьев. Странно так. Вот она живая. И ей все равно, что будет завтра. Ей наплевать, кто ее седок. Она безусловно доверяет. И Милеанна живая. У нее все, зараза, становится все слишком сложно.

- Vatt’ghern сказал мне: «С возвращением на этот блядский свет», - когда вытащил меня. Ты понимаешь, что это значит. Ты тоже… возвращался. И когда я вернулась, то меньше всего хотела все это вспоминать.

Она коротко вздохнула и уставилась на линию роста гривы, будто надеясь, что на лошади будет написано, что лучше сказать. К сожалению, такой роскоши жизнь ей не предоставила.

- Ты прежде не был жесток без причины. - Слова ворочались как каменные глыбы, и Милеанэль явно находила их с трудом. Она потерла влажный глаз рукой, оставив у его уголка темный след от конского пота. - Я не хочу, чтобы ты стал таким же, видеть Адама, Ианона, Мирта в тебе. Я не хочу встречаться с ними в тебе. Не хочу искать их, чтобы отплатить. И не просила я мести за себя. Я не. Хочу.

Прости… Сказать: «Прощаю»? Нет, это не так. Она не держала на Илларэна зла. То, что чувствовала Милеанэль, было гораздо сложнее, чем просто обида. Как она ни силилась, никак не могла понять, что это такое. Эльфка столько лет принимала его любым. Знала, на что он способен, видела, как он ломает чужое сознание вместе с рассудком, когда Клаус по каким-то причинам не мог прозондировать сам. Это не менялось. Она по-прежнему готова была мириться с тем, каким Илларэн был. Сложность заключалась в том, что сама Милеанна не чувствовала себя той, что раньше.

Эльфка, будто ища поддержки у своей лошади, почесала ей шею. Животное никак не отозвалось: знала себе, что жевала громадные пучки травы, которые уже торчали у нее изо рта с двух сторон, и еще тянулась за добавкой, стремясь сорвать как можно больше за один раз. Как все просто… Лошадь переступила с ноги на ногу; Милеанэль покачнулась и, не сдержавшись, поморщилась. Плечу становилось хуже. Она вдруг подумала, что вряд ли сможет выдержать весь путь до Бан Глеана без единой остановки. А задерживаться нельзя: лучше гнать, как только можно, и надеяться, что обойдется без других приключений. Но это Милеанна так хотела. Хотел ли бывший командир? Ответа на этот вопрос эльфка боялась искать. Не знала, чего теперь ждать. И делала, как привыкла, как умела, хоть и пыталась стать совсем другой. Должно быть, старую суку новым трюкам не научишь.

- Maith, - наконец, отозвалась Милеанэль. Практически тем же тоном, что и много лет назад, когда поверила ему. Верила и в этот раз: слепо, ведомо. У нее попросту не оставалось сил ни спорить, ни доказывать. Была причина? Может быть, но эльфка ее не видит. С Миртом не вышло бы иначе? Может быть, но может, и нет. Надо было разговорить? Действительно, она и сама просила об этом, но… не так. Можно было полегче? Определенно… И не было сил у Милеанны на прозрачные, твердые экраны, какими она окружила свой разум. Снять их было облегчением, но эльфку это явно стесняло. Она не желала, чтобы Илларэн видел, что ей в действительности довелось пережить, пока он допрашивал Охотников. И еще больше не хотела, чтобы он добрался до вопроса чуть ли не жизненной важности, который Милеанэль малодушно задвинула так глубоко, как могла.

«Я не могу так больше жить: в борьбе, в погоне, в страхе потерять тебя. Я не хочу. Но я боюсь, что ты по-другому не можешь».

- Нечего стоять… Поехали, - обронила она, с видимым усилием подняв лошади голову и еле выведя ее от травы обратно на тракт. Все, как всегда, как они привыкли. Обрывать, недоговаривать, избегать. Вернее, как сама Милеанэль привыкла. А Илларэн… он просто немного от нее нахватался.

* * *

Милеанна опасалась, что она не доедет до Бан Глеана, и, к сожалению, ее страхам было суждено подтвердиться. Переезд от Бан Арда быстрым ходом занял бы не больше дня, но чем ближе был вечер, тем хуже эльфка держалась в седле. Ее видимо кренило вправо; она пыталась держать равновесие, но это получалось совсем дурно. Клонящееся к закату солнце било в глаза, а Милеанэль не могла даже прикрыть их козырьком ладони, вынужденная держать поводья. Лошади тоже уставали. Та, которая была под Милеанной, - потому что явно была слабее и не привыкла к таким переездам за день. Та, что под Илларэном, - от его веса, превышавшего обычный. Надо было ему брать коня Мирта, но тот удрал, а ловить просто не было времени.

По счастью, и привал тоже нашелся. Левее от главного тракта обнаружилась заброшенная деревня из всего-то четырех хат. Видимо, ее жители бежали от Нильфгаарда подальше на север, или другие напасти приключились с кметами за последний год. Неважно, главное - пустая. Будет и крыша над головой, и место для лошадей, и возможность переждать горячку не под открытым небом. Милеанэль, уже сращивавшая кости, знала, что такие заклятия дурно влияют не только на целителя, особенно неопытного. Ей тоже придется несладко.

Лошадей поставили в сарае. Пришлось телепортировать им немного фуража, чтобы животные поели и были готовы к пути утром. Может быть, даже не этого дня: кто знает, сколько времени Милеанне понадобится, чтобы встать на ноги. Она оставила важную миссию расседлывать и разнуздывать Илларэну, а сама пошла в ту из хат, которая казалась лучше всего сохранившейся. Прохудилась немного крыша, прохладно: все-таки осень, - но терпимо. Эльфка тяжело опустилась на кровать. Она отозвалась тихим скрипом. Обрывки, которые когда-то называли постельным бельем, уже давно отсырели.

- Их можно будет порвать на новую повязку, - сказала она, когда Илларэн переступил порог хаты, и кивком указала на древнее покрывало, а потом - на свою же рубаху. - Ты знаешь, как сращивать? Я объясню…

Эльфка действительно объяснила. Дотошно, неторопливо, медленно и с трудом показывая нужные фигуры пальцами левой руки. Самой было бы намного быстрее и проще, но надо было раньше думать, что творишь. И с лечением, даже с самым успешным, рука уже точно не станет, какой была раньше.

- …и, возможно, меня свалит лихорадка. Это нормально, - закончив объяснять Илларэну, чем он может отделаться, обронила Милеанна, - даже если буду бредить. Можешь облегчать, если не встану за два дня или если стану совсем горячая. Те травы, что я собрала, тоже можно пустить в ход. Заварить и давать.  И помоги снять, пожалуйста, рубаху…

Ключица стала огромной проблемой. Милеанэль в какой-то момент поняла, что даже в кусты не может присесть: одной рукой распутывать завязки, стаскивать и натягивать обратно штаны, потом снова бороться со шнурками было той еще задачей со звездочкой. Она жалела, что не носит платьев, а у Илларэна вряд ли завалялось хотя бы одно в его сумке.

Старая кровать скрипнула, когда Милеанэль покорно опустилась на нее. Плечо ныло все больше, но обезболивать его сейчас значит, первое, не понять, что происходит, а второе - тратить силы Илларэна на второстепенные задачи. Он наверняка не хуже нее понимал, что одна ошибка, и дело из «терпимо» может в мгновение ока превратиться в «дрянь». Его ладонь казалась почти горячей на ее холодной коже. Милеанэль коротко угукнула и постаралась ободряюще улыбнуться. Ты, главное, не волнуйся, подумала она, и все получится.

Правда, несмотря на существование магии в этом пропитанном Силой мире, чудеса не случаются сплошь и рядом. Илларэн не был целителем и, хоть и отличался хорошей обучаемостью, глубокими теоретическими знаниями, кровью Aen Saevherne, в конце концов, не мог сделать то, что в последний раз вспоминал много лет назад, с первого раза. Зато сделать хуже - это запросто. Хватило одной-единственной, профессиональному целителю кажущейся детской ошибки, а не практикующему врачевание магу - очень сложной заковыркой. Милеанэль не могла его за это осуждать и не собиралась. Она только сжала зубы до скрипа, будто еще немного, и они вовсе раскрошатся друг о друга, и впилась свободной левой рукой в край кровати. Боль в плече не просто усилилась: она стала граничить с нестерпимой. Эльфка, кажется, даже слышала, как еле заметно хрустнула ключица, и поняла, что эта ошибка может сыграть очень значимую и страшную роль. Трещина стала больше. Еще одна такая, кость может сломаться окончательно. Еще одна - разойтись осколками, а дальше и Милеанна в свое лучшее время не смогла бы себе помочь. Но бывшая врачея, несмотря на стиснутые челюсти и побелевшие костяшки пальцев, которыми она вцепилась в деревянный поддон, старалась выглядеть бодро. У нее даже получалось: с трудом, но Милеанэль смогла выдавить:

- У тебя мизинец дернулся. На конце второй связки. Чуть плавнее, ma feainne… - Она снова улыбнулась. Хотела показать, что находится в сознании, что все в порядке и сейчас ему главное - не зациклиться на неудаче. - Попробуй закрыть глаза. Поверь мне, будет проще. Ты застрял на точном повторе движений. Почувствуй, куда идет поток, и следуй за ним.

Очень хотелось его поддержать. Илларэн привык ломать чужие хребты, а не сращивать их. Сейчас он частично находился в ее шкуре: понимал, как страшно лечить тех, кто тебе дорог. Как ей было немыслимо даже допустить, что она может сделать ошибку, когда отряд нашел его в Клыках, одной ногой на том свете. У нее тоже дрожали руки. Она боялась неправильно понять его поток. Смотрела в его единственный глаз и думала, что, если позволит ему уйти, сама проживет недолго, потому что будет искать любую возможность последовать за ним и так искупить свою ошибку. Хорошо, что Илларэн умнее нее и вряд ли допускает такие мысли. И хорошо, что сейчас у нее почти пустая голова: от боли и попыток концентрироваться исключительно на том, что происходит. В жесте поддержки Милеанэль опустила левую ладонь на его колено, специально на больное, и пообещала себе, что черта с два она будет сжимать руки.

Надо сказать, такие обещания эльфка держать умела. Ее постепенно утягивало в то, к чему она готовилась, - в горячий делириум. Милеанна сместила руку выше, к бедру, насколько могла дотянуться, и пыталась оставаться в сознании как можно дольше. Но тут уже ничего не поделаешь: у чар всегда есть своя плата. Для Илларэна - в слабости, крови из носа, тяжести в висках и неспособности сотворить в ближайшие несколько часов заклинания сложнее тех, что для зеленых новичков: целительные чары, особенно у неподготовленных, забирают очень много сил. Для нее - в особенно сильной лихорадке, к которой ее организм не то, что не привык: он ее никогда и не знал.

Но эта плата хотя бы будет выдана не просто так. Со второго раза сложное заклинание поддалось умеющей лучше всего калечить и убивать руке. Боль не ушла, но немного ослабла. Правда, Милеанэль не особенно чувствовала, что изменилось. Она прекратила ощущать даже знакомые уколы эманаций и собственную ладонь. Меркло и любимое лицо, и худая крыша, и сумеречная марь. Эльфка провалилась в небытие, в котором ей суждено было оставаться больше суток.

Она бредила, и бредила много. Почему-то обращалась в делириуме не в застенки, а в события, произошедшие гораздо раньше. Почему-то много ругалась, и в основном - исключительно на себя. Даже математик из Оксенфурта уже сбился бы со счета, сколько раз Милеанна в бреду пожелала себе сдохнуть. В этом была странная закономерность, если бы эльфка умела разбираться в себе, а не путаться еще больше. Не для того ли она поехала сначала на одну войну, потом - на вторую? Намеренно искала себе неприятностей, ввязывалась в опасные компании, водилась с волколаками и ренегатами, а потом и вовсе поехала в Новиград, где разгулялась на всю широту своей души. Синдикат, проклятый человек, демон, клыки и крик альпа, гравейр и нечто в Финдетанне, снова Новиград и потом только - застенки. А до них: предупреждения. Уезжай, тебе здесь не место. Уезжай, они рано или поздно придут. Они знали? Милеанэль не хотела слушать. Может быть, и сама понимала, что ей не укрыться, как бы она ни старалась. Подвергла опасности других, кто спасал ее дрянную шкуру. Зачем? Чтобы дали второй шанс? Дали осознать, что есть еще что терять? Что хватит избегать, прятаться за своей гордыней, обидой, злостью? Что ты видела смертей близких и дорогих достаточно, чтобы стремиться пополнить их ряды? В этой канители из бреда запутался бы даже ученый. Запуталась бы и Милеанэль, будь она в сознании. Но она горела и бормотала без конца; самое смешное, что это нельзя было прекращать даже сонным заклинанием. Эльфка перегружена, перекачана магией. Еще одни чары могут, наконец, поставить точку в ее несуразной, полной глупых решений и напрасных потерь истории.

Вечер, ночь, утро и следующий день для Милеанны прошли одинаково. Она их не запомнила и совершенно не замечала. Бредовые видения, которые были доступны только эльфке и только с большим трудом могли бы быть сложены в единый пазл из бормотания, иногда прерывались короткими вспышками. Она на несколько секунд ухватывала взглядом дырявый потолок и снова проваливалась в никуда.

Еще не было полуночи, когда Милеанэль еле разлепила веки и поняла, что обратно ее уже не утягивает. Она несколько раз глубоко вздохнула, ощутила, что ей ужасно холодно, но притом правая рука, ладонью вниз лежащая на животе, была гораздо теплее обычного, а спина - вся мокрая от пота. К ней, кажется, даже прилипли остатки постельного белья… ощущалось мерзко. Прежде Милеанну никогда не лихорадило, и все это было в новинку. В теории можно разбираться сколько угодно и облегчать чужие страдания много раз подряд, но когда попадаешь в делириум сам, то понимаешь, что это на самом деле такое. Но эльфка почему-то была уверена в том, что несколько часов назад наверняка ей было хуже: она просто не помнит. Она уже не горячая. Так… теплее, чем должна быть.

В очаге тихо потрескивало пламя. Милеанэль не видела его напрямую: только отблески и причудливые тени на потолке. Честно говоря, она не совсем привыкла еще к тому, как у нее работало зрение. Прежде эльфка на него никогда не жаловалась, а сейчас ей приходилось прикладывать усилие, чтобы что-то различить. Но, видимо, это дело времени. Шли минуты, которые для Милеанны были лениво-медленными, как улитки, и тело вспоминало, как двигаться, глаза - как видеть, голова - как думать. Последнее наверняка самое провокационное… Милеанэль уже многими поступками доказала и другим, и себе, что думать не умеет.

Когда эльфка почувствовала в себе достаточно сил, она подтянула левый локоть и приподнялась на нем. Милеанэль пыталась сесть, и это давалось ей с явным трудом. Однако она была упорной и смогла полусидеть. Зараза, как сильно хочется пить…

Плечо ныло, но уже по-другому. Прежняя боль, особенно та, которую Милеанна запомнила, как последнюю, была довольно сильной. Эльфка недоверчиво дотронулась ладонью до места выше и правее места, куда вошел болт, осторожно прощупала кость и поморщилась. Да, оно почти полностью затянулось. Понадобится еще время, чтобы прийти в себя и разработать руку, но одним заклинанием Илларэн помог Милеанне перескочить через несколько недель неприятного восстановления. Хорошо, что не закрыл прижженную рану, а только перевязал: если что и осталось в ней, то выйдет самостоятельно, и о заражении можно будет не думать.

Эльфка облизала пересохшие губы и попыталась найти Илларэна взглядом, но его в хате не было. Вышел, наверное, раз горит огонь, разведенный так далеко от кровати: он бы его не оставил без присмотра. Милеанэль коротко, как могла, проверила повязку на боку, на груди: держатся, а ту, что закрывает имя, эльф явно менял. Чему-то научила, улыбнулась Милеанна сама себе, раз он не стал укутывать ее во все, что смог бы отыскать. И смог зарастить кость… Она очень гордится им.

Милеанэль понадобилось несколько минут, чтобы сначала собраться с духом, а потом - предпринять попытки сесть полностью и опустить ноги на пол. Чем больше она была в сознании, тем ей было легче, несмотря на головокружение - очевидно, из-за температуры, - и боль в плече. Тут же, на полу у кровати, обнаружился видавший виды деревянный стакан с водой, из которой Милеанэль немедленно отпила. Она привыкла к новому положению, прислушалась к телу и, поняв, что может больше, тяжело поднялась на ноги. Ее повело в сторону, и эльфке пришлось схватиться за изголовье кровати, чтобы устоять. Цепляясь за стену, она медленно продвинулась к выходу из хаты, борясь с дрожью, и открыла дверь. Та оглушительно скрипнула, а в лицо Милеанэль ударил холодный воздух.

- Эй… - позвала она Илларэна, чью спину разглядела у сарая с лошадьми. Может, кормил их. Может, отошел по другим делам. Может, что-то забыл в седельной сумке… Может, просто выходил покурить и размять ноги. Милеанна махнула бы рукой, но держалась ей за ручку двери. Ей будто хотелось показать, что уже все хорошо и можно ехать, или похвалить, или поддержать. Правда, именно из-за нее они и теряют несколько дней. Зараза. Эльфка словно поняла это только сейчас и сильно помрачнела. Не увяжись она за ним, то не повстречалась бы с Охотниками, и Илларэн бы вернулся без приключений. Милеанэль получила новый повод себя поклевать. Она потупила взгляд, зажевала губу, что со стороны выглядело совершенно неэстетично и попросту отвратительно. - Сколько времени прошло, я… не понимаю…

«Мне никто не запрещал», - подумала она, доверчиво отпустив ручку двери и опершись на мужское плечо. Не горячая, но ладонь у Илларэна все-таки прохладнее. Милеанэль недоверчиво нахмурилась: она представляла, что ее будет лихорадить, но, честно говоря, называла срок скорее близкий к невозможному… А тут провалялась бревном столько времени. Сильно задержала. Наверняка заставила за себя поволноваться, а Илларэну это вообще не нужно: с ее-то набором…

Милеанна мерзла и так и видимо подрагивала. К тому же, после каждой из целительных манипуляций ее рубаха таяла на глазах. Остатки пошли на тряпки и на будущие повязки, и теперь у эльфки осталась только две полосы из тканей: на груди и боку. Она покорно опустилась на жалобно скрипнувшую кровать и взяла кружку с горячим отваром. Левая рука подрагивала, но Милеанэль умудрилась приспособиться и держать ее ровно. Она не понимала, от чего пальцы дрожат больше: от холода, от недавней лихорадки или от эманаций Илларэна, которые после бессознательных полутора суток ощущались ярче. Честно говоря, очень не хотела, чтобы эльф отнимал ладонь, но ее новое положение устроило Милеанну. Подув на горячий отвар, она попробовала его отпить и обожгла губы. Фыркнула, как недовольная кошка, и поморщилась. Да уж, насколько может стать легче после полуторасуточного бреда… Милеанэль постаралась повести правым плечом, но, почувствовав неприятный укол, оставила эту идею. Не стоит требовать от своего тела невозможного. Пока рановато.

- Что ты сделал? - Милеанна улыбнулась. Могло показаться тому, кто плохо знал эльфку, что она не поверила в слова Илларэна, но он-то понимал, почему она переспрашивает. Хочет услышать это еще раз, не переставать видеть его таким домашним и простым. Но хоть на губах у нее играла усталая улыбка, во взгляде у нее промелькнула прежняя печаль, к которой Эль’Итлитиэн наверняка успел привыкнуть. Лучше всего ее прежде было видно двенадцать лет назад - скоро будет ровно этот срок. Он тогда очень хорошо смог подобрать слова и, казалось, сам тому удивился. Многое изменилось в тот злосчастный месяц, в тот злосчастный год. Одно только постоянно: ее вина - за отнятое здоровье и потерянную жизнь для них обоих. Может, они доживали бы свой век — вот так. Вдалеке от людей, от Капитула и политических интриг. Неожиданно Милеанэль мотнула головой. Она и сама не заметила, как начала уходить в очень знакомую для себя трясину. - Ты только не ругайся, но я пока не хочу… Лучше с тобой вместе поем.

Эльфка зажала кружку между бедер и накрыла ладонь Илларэна своей. Она слабо чувствовала его эманации из-за толстого шрама; может, хоть ради этого стоило согласиться на коррекцию по выпуску из Аретузы. Милеанэль поежилась, чувствуя, что даже в теплой хате из-за прохудившейся крыши и господствующих сквозняков ей холодно.

- Я допью и поищу что-нибудь из одежды, ладно? Иначе вовсе голой в Бан Глеан заеду.

Она, стараясь не торопиться, допила отвар и еще немного посидела на кровати, собираясь с силами. Потом она встала и непривычно вежливо отказалась от помощи, не шикая и не огрызаясь. В заброшенной хате толком ничего не осталось, и единственный сундук, который удалось отыскать, был полон скорее тряпьем, чем целой одеждой.

- Рэн… ты прости, что отвлекаю, но… ты можешь зачаровать иглу?

Милеанна по-прежнему двигалась больше по стенке, удачно держась подальше от очага. Чем больше она находилась на ногах, тем лучше себя чувствовала. Кость и рана все еще причиняли ей боль, но, Дева, насколько она была слабее. Небось он в этот отвар подмешал обезболивающее или украдкой наколдовал его… черт одноглазый. Эльфка же выглядела на удивление несуразно: со смятым жутким образом и подсунутым подмышку старым девичьим платьем и маленькой коробкой, где она нашла покрытые ржавчиной иголки и остатки ниток.

- Ой, нет… - вяло запротестовала Милеанна, положив платье на кровать и давая игле сделать свою работу. Чего греха таить, она и прежде не стала бы заниматься ушиванием самостоятельно и тоже воспользовалась бы магией, но вот только пальцы этому явно бы воспротивились. В Аретузе многому учат. Например, тому, как не погрязнуть в бытовухе. Но сейчас все, от чего Милеанэль не могла увернуться в детстве в Синих Горах, а потом - в Новиграде, связанная необходимостью не использовать магию постоянно, требовалось здесь и сейчас. Она, как могла, помогла Илларэну сварганить простенький поздний обед - вернее сказать, полуночный ужин.

Кроли вышли на удивление неплохи. Признавая явное превосходство кулинарных навыков эльфа над своими - этому тоже, надо сказать, Милеанэль не особенно хотела учиться, - она не чувствовала, что голодна. Хотелось отдать большую часть своей плошки Илларэну. Ему нужнее силы, чем ей. На его плечи ложится довольно непростая миссия: защищать их обоих. К сожалению, теперь есть, от чего. Эта стычка близ Бан Арда с Охотниками за колдуньями наверняка не останется незамеченной. Тот человек, за которым ни Илларэн, ни Милеанна не последовали в город, должен забить тревогу. И должен запросить подкрепление и погоню. Не развязали ли они конфликт посерьезнее, чем можно себе представить?.. Да уж, еще одна задача со звездочкой. Как будто их за последние месяцы ставилось слишком мало. Но Илларэн выглядел так, будто, если она отдаст ему свою порцию, покормит насильно, поэтому Милеанэль смиренно доела все до конца.

После ужина эльфка неуклюже переоделась. Повязка на руке жутко мешала, и пришлось просить Илларэна помочь ей справляться со шнурками и продевать руку в дырку для рукава. Благо, для этого наряда самих рукавов не шло: о том, что их можно привязать, свидетельствовали замызганные завязки, болтающиеся теперь вокруг покоящейся в повязке руки. Но Милеанне уже было лучше; она рассчитывала, что еще немного, и ее можно будет вовсе снимать.

Уже было совсем поздно, но ей, конечно, не спалось. Дела у лошадей, как известно, образуются быстро, а Милеанэль и рада была увязаться за эльфом в сарай. Животные хотели есть, но еще больше хотели внимания. Они явно привыкли к тому, что к ним их прежние хозяева относились… по-человечески? Лучше, чем к пойманным ведьмам и магам.

Милеанэль сидела на старом верстаке и почесывала свободной левой рукой шею опустившей голову лошади. Та выискивала остатки фуража на полу и норовила подлезть под ладонь эльфки. Она любила животных; те, не сказать, что больно отвечали Милеанне взаимностью, но порой складывали с ней удачный тандем. Сейчас лошади было скучно, а Милеанэль - некуда себя деть. Эта остановка по ее вине затягивалась. И юбка дурацкая мешается.

- Рэн, ziheal… - наконец, нарушила она молчание. По звуку, даже не глядя, эльфка определила, что Эль’Итлитиэн не обернулся на нее, а чуть повернул голову, чтобы лучше слышать. - Squaess me, мне не надо было лететь за тобой. Мне жаль, что ты опять попадаешь в переплет из-за меня.

Лошадь подсунула огромную морду ей под здоровый локоть и захлопала губами, оставляя на юбке зеленовато-желтые росчерки засохшей слюны и остатков сена. Милеанэль почему-то не стала ее отпихивать и, напротив, наполовину спряталась за широкой конской шеей.

- Я, в общем, много думала, ну… пока мы драили штаб, - эльфка вытащила и убрала из гривы еще одну соломинку, - ну, что… мы с тобой очень разные, и ты рос совсем не так, как я. Sinn h’han stemn, но я так и не узнала тебя так хорошо, как da wett. Arse, это все совсем по-другому звучало у меня в голове, и я представляла себе это вообще не так, - честно призналась Милеанна. Лошадь возмущенно прядала ушами, чувствуя, что ее перестали чесать, и едва не спихнула эльфку с верстака. Она ответила ей тычком в бок и вынудила животное подвинуться.

- И это вообще не то, что я хотела сказать, - обреченно закончила Милеанэль, уже почувствовав, что потеряла первоначальный импульс и, как следствие, свою возможность.

Удивительно, как гармонично в Милеанне сочеталось умение остервенело грызть себя за любую ошибку, которая повлияла не только на нее, со свойственными ей уравновешенностью и спокойствием. Ей далеко не всегда требовалось утешение: она, порой, и сама могла, переступая через свое «не могу», подставить плечо другому. Сейчас эльфке, скорее, нужно было, чтобы Илларэн ее слышал и слушал. Он так и делал, словно чувствуя, что она просит его без слов. Обронил всего пару фраз, которых Милеанне хватило с лихвой. Эльфка молчала, слушая, как шумно дышит лошадь. Животному на месте совершенно не стоялось, и оно само чуть отодвинулось в сторону, когда тяжелая поступь боевого чародея раздалась совсем рядом. Другая лошадь сунула морду к своей товарке и получила предупреждающий «клац» зубами рядом с ухом. Милеанэль, опасаясь, что такие игрища ее опрокинут окончательно, ногой в сапоге оттолкнула околачивающуюся рядом с собой скотину. Под давлением она бочком отступила, причем так нарочито медленно, будто ее не отодвигают в сторону, а толкают с горы.

- Me tearth, я покажу еще хуже, чем скажу, - улыбнулась Милеанэль, чувствуя, что улыбка у нее выходит неловкая и виноватая. Здоровая - называть ее так, конечно, можно было только с большой натяжкой, - ладонь скользнула по предложенному Илларэном предплечью. Рука у Милеанны была грязная, потемневшая от почесываний конской шкуры. Она старалась касаться чужой руки больше пальцами, чем кожей ладони, поглощавшей слишком много приятных уколов. Несмотря на то, что у эльфки все фаланги пальцев имели хотя бы по одному белесому шраму, тянущемуся через бледную кожу толстой линией, они чувствовали гораздо лучше. - И честно, n’ess ifit, как…

Тут все было гораздо проще, чем кажется. Милеанэль сжала пальцы на предплечье Илларэна, на мгновение даже подумав, что еще бы чуть посильнее, и была бы ее прежняя хватка врачеи, которая только так и умеет. Она остывала, уже даже с трудом вспоминая, что такое жар, а бывший командир - он всегда был теплым. Невольно в мыслях у эльфки птицей пронесся образ этого злосчастного и одновременно прекрасного Соичьего леса, походного костра, которого Милеанна старательно избегала, и ощущение его теплого плеча. Да… за два дня до монеты.

Так вот, все было гораздо проще. Эльфка действительно даже не представляла себе, как можно показать то, что она пыталась произнести. От ее эманаций веяло искренностью и растерянностью одновременно. Не меньше: неуверенностью и страхом - совсем не таким, как у Бан Арда или в комнате корчмы, когда Илларэн попросил ее снять повязку с живота.

- T’caen aeteipe. Без обид, все будет как раньше, m’geall, - эльфка погладила большим пальцем предплечье Илларэна и подняла на него взгляд. - Вот… Я постараюсь объяснить.

Милеанэль подвинулась поближе к эльфу на угрожающе пошатывавшемся верстаке. Весила она скромно для своей комплекции, и так, причем, было всегда, но все равно рисковала опрокинуть его и полететь вместе с ним на землю, в конский навоз и рассыпанные сено и солому.

- Я всегда хотела быть нужной. У меня не получилось стать полезной для seidhe. Это folie, и по мне, может, n’diccete, но мне хотелось быть fas’s с кем-нибудь. Aeksinan aenye - я так сильно за него зацепилась. Но мне нужно было aemor shed aevita, чтобы понять, fath. И… - Милеанэль несколько раз прокашлялась, - я помню, что m’essea aelaedde, когда увидела тебя живым вот… сейчас, - сколько дней прошло, эльфка из-за недавнего бреда еще не успела подсчитать; она поняла, что неизбежно на этом спотыкнется, и не стала пускаться в числа. Милеанна неопределенно двинула рукой на перевязи, еле поморщившись. - Ну и эти еще… on’hierd… В общем, я подумала, что у меня больше не может быть такой teip, чтобы спросить. Может… ну…

Она немного ослабила хватку пальцев на предплечье и опустила на свою руку взгляд, будто пыталась найти им что-то новое. Справедливости ради, получилось: в перекинутой вперед косе равно, как и в лошадиной гриве, тоже застряло несколько соломинок. Милеанэль набралась достаточно смелости и выпалила чуть ли не скороговоркой, стараясь держаться на всеобщем языке, но сорвавшись на Hen Llinge в последний момент:

- Понимаю, что я тебе не по статусу… d’yaebl, ты можешь сказать «нет», я больше никогда тебя об этом не спрошу; все будет как nios luath.