Как бы ни клокотали сложные переплетения злости и обиды, как бы ни была глубока эта трещина и какими бы тяжелыми не были пороки обоих эльфов, сейчас для беглой чародейки время остановилось. Она не пыталась поднять голову или помогать себе руками: просто ткнулась и просто плакала, заливая его рубаху солеными слезами. Честно говоря, не вслушивалась в то, что он говорит. Милеанэль было достаточно теплого дыхания, кажущегося вовсе горячим из-за влажности волос, и его не очень крепких, по большей части осторожных объятий. Поэтому, когда в ее расслабленное сознание, не способное в эту минуту что-то решать, что-то думать и, тем более, путешествовать в чужое, ворвалась пустота, эльфка наяву тоже покачнулась. Незримой рукой Илларэн взял ее за руку и повел мимо уходящих в бесконечность самых разных, ускользающих от мысленного взора картин. И показал то, что хотел показать. Милеанна вдруг поняла, что он не придумывает. Она не слышала слов, но различила тон. Впрямь виноватый. Искренний.

Монета… монета… Что же с ней было?.. Милеанэль четко помнила тот день: как впервые назвала его эгоистом, как он повел себя в точности как эгоист, так он бил рукой по столу и как всячески пытался показать, что не потерпит от нее той заботы, которую Милеанна, естественно, никуда не смогла отодвинуть. Если тогда, в самом начале их пути, она не могла, то чего он ждал спустя годы, когда тщательно выстраиваемые баррикады начинали медленно падать? Теперь они на прежнем же месте, возведенные их же руками, с обеих сторон. Были. Илларэн смог переступить через себя и вытащить из глухой стены первый камень. Если бы только Милеанэль слышала, что сказал бывший командир…

Но эта монета… Эльфка, наконец, вспомнила и даже в этом несуществующем пространстве задохнулась от негодования. И ее выдернуло из сознания Илларэна, вернув обратно в комнату в корчме. Обратно в его объятия… Вместе с множеством вопросов к нему. Зачем? Если он все решил, зачем испытывал? Если все-таки отобрал выбор у Предназначения, то… как можно было потом заставлять ее решать? Несколько раз, когда надо было спрашивать только с себя. Arse…

Она отстранилась, продолжая всхлипывать как маленькая девочка, и снова утерла раскрасневшиеся щеки рукавом. Губы у Милеанны подрагивали. По эльфке было невооруженным взглядом видно, как она потеряна. Может, еще тому виной спонтанное путешествие по чужой памяти. Оно и так не всегда дается легко, даже с проводником, но в ее состоянии - тем более. Милеанэль нетвердо переступила с ноги на ногу и выпустила из своей хватки его плечи.

- Ты неисправим… Всегда таким был. Никогда не отказывался от проверки. Они у тебя каждый раз были новые. Мне нравилось их думать над ними… нравилось проходить…

Эльфка сжала губы в тонкую линию. От давления на свежую ранку снова во рту крепко поселился металл. Он уверенно вытеснил горечь табака и тяжелого дыма и дразнил Милеанэль, напоминая о вкусе ее же крови в этом проклятом Ивало. Когда Ференс разбил ей нос, слишком резко распахнув дверь и приоткрыв ее взгляду пьяного командира, к которому не решился идти никто, кроме Милеанны.

- Рэн, это слишком…

Раскрасневшаяся от слез эльфка снова шмыгнула носом и посмотрела Илларэну в единственный его глаз с нескрываемой обидой. Хотела что-то сказать, но ее вдруг повело в правую сторону. Не подготовленный к нырку разум очень легко истощить. Боль присоединилась к нему, закружила голову, и Милеанэль пришлось ухватиться правой рукой за спинку стула, чтобы устоять. Как назло, именно этой рукой. Тремор уже вовсе жил свою жизнь и ни о чем не советовался с хозяйкой пальцев.

- Значит, не было… - пробормотала она себе под нос, - а ты заставлял… меня его делать… Знаешь, что…

Милеанна снова нашарила взглядом его трость. Сморгнула, будто увидев не то, что было на самом деле. Подняла лицо на Илларэна и выпалила, как плюнула:

- Виноват, да… Хлопнула бы по столу… Или руку бы тебе заломила… Если бы могла. Я уже ненавижу это слово… Выбор.

После стольких раз, когда ей приходилось долбиться в глухую стену без шанса на ответ, эльфка не ожидала увидеть у Илларэна во взгляде что-то, кроме того, что знала прекрасно. Обычно у него в зрачках… зрачке танцевали подозрение, ирония, жажда докопаться до правды. А застывало в них всегда безразличие. Сейчас, когда он поднял голову, у Милеанэль перехватило дыхание. Она знала его больше тридцати лет и никогда не видела, чтобы он смотрел вот так. Ей вдруг стало стыдно за свой порыв. Ведь, в сущности… она разве жаловалась? Разве не было рядом с ним у нее счастья?

Милеанна подковыляла к кровати и неуклюже опустилась на колени рядом с его ногами. Больно, но уже как будто отошло на второй план. Не так остро. А под рубахой и вовсе не видно, порозовела ли ткань повязки или нет. Милеанэль будто забыла об этом. Она слепо нашарила его руку своей левой ладонью, на которую так и не надела перчатку. Уродливый шрам от ожога мог бы щекотать и царапать, но кожа у Илларэна на руках была огрубевшая, вряд ли чувствующая неровности ее ладони. Честно говоря, у него все было написано на лице и все можно было, при желании, посмотреть и на расстоянии, но не в ее состоянии. И не сейчас, когда полутонам больше не место. Кажется, все зашло дальше, чем только можно было себе представить. Это воспоминание вытащило на свет то, что он давно скрывал и что сейчас причиняло ему нешуточное страдание.

- Я помню, кто, - прошелестела Милеанна, скользнув пальцами по его запястью по венам. Ей почему-то было гораздо проще именно так, слушая краем уха его спокойное сердцебиение.

«Это я, - внезапно поняла она, снова и снова пересматривая этот миг его глазами и с нескрываемым отвращением глядя на себя: какая Милеанэль со стороны… глупая, — вот почему мне так… мерзко выбирать. Судьба надо мной посмеялась. Импульсивная дура… Думала, что меня тогда задели, не знала, как на самом деле бывает… Как может быть еще больнее».

Еще и еще раз слышать свой голос, противный какой-то, будто ножом по сердцу. Рэн ли виноват? Да, он не раз топтался на одних граблях, никак не понимая, почему на лбу вскакивает шишка… А она чем оказалась лучше? Не Милеанэль ли подала ему дурной пример? Эльфка поморщилась, невольно передав Илларэну через установившуюся тонкую связь горячий укол чувства вины и досады.

«Не надо было бросать монетку… нет… погоди…».

Память выцепила одну деталь. Эта рекомендация в Аретузу. И его жалованье чуть ли не за весь год, которое Илларэн отдал ей просто так и никогда обратно не попросил.

Она напомнила ему. Настойчиво привлекла внимание к этой бумаге, написанной его рукой: твердой, не дрожащей из-за пьяного тумана перед глазами рукой. Той, какую она держала таким хватом, будто пожимала ее за предплечье, вена к вене.

- Ты заранее знал, что сделаешь. Не было разницы, что выберешь… примешь или нет мое пари.

Милеанэль не стала обрубать этот канал и оставила и свое сознание открытым тоже, осторожно выскользнув из головы Илларэна. Но разве там есть нужда что-то смотреть? Всегда есть риск вместо того, что сейчас важно, наткнуться на совсем другие картины. Мерзкие и жуткие, способные вызвать только большее чувство вины. Ладонь, приникшая к предплечью бывшего командира, необыкновенно сухая и горячая. Общаться мысленно легче, чем вслух, хоть и требует сил. Не нужно перебарывать разбитое стекло, рассыпанное на гортани.

- Ты просил меня не жить прошлым… а сам помнишь о ней до сих пор? Об этой дурацкой монете? Ты думаешь, я предпочла бы пост советницы месту рядом с тобой, если бы не твой трюк? И если бы она упала на аверс…

Она положила поверх его когда-то раздробленного колена свои искалеченные пальцы.

- Я поставила. Теперь я вижу…

Еле сжала их. Старалась не дрожать от усталости от долгих путешествий по глубинам памяти.

- Посмотри на меня и скажи, что ты жалеешь о том, что сделал.

Насколько она не хотела, чтобы Илларэн чувствовал вину, настолько же не хотела ему это не показать. Он ведь должен знать, за что она злится. Почему ей так тяжело. Пусть увидит фигуру человека, которого она в бреду боли приняла в первую секунду за своего бывшего командира. Пусть почувствует животный страх, смешанный в равной пропорции с презрением и желанием, чтобы эта пытка закончилась для нее смертью. С каким благословением она принимала потерю сознания от боли. Как приходила в себя и не понимала, где находится, - особенно в последние дни. Как с каждым часом в темнице или на пыточном столе Милеанэль чувствовала, что теряет все больше и больше себя. Как ломают и корежат ее личность. Какой она была побитой собакой. Как сильно отличалась от искалеченного, но внутренне не изменившегося - напротив, только ожесточившегося - Илларэна.

Хуже было видеть, как он не может сдержать свои слезы. Милеанна подалась вперед и стерла большим пальцем левой руки горячую каплю с щеки Илларэна. Будто молча пыталась ему сказать, что это уже позади. Но разве обманешь мага, который путешествует сейчас по муравейнику твоих мыслей? Он сразу поймет, что это не так. Ничего не позади. Начинается самое интересное. Чуть ли не решающая схватка со своими новыми страхами и поиск ответа на вопрос: ей когда-нибудь удастся через это переступить? С этими-то напоминаниями о каждой минуте в застенках? А если не получится? Сможет ли она тогда быть подле него, как прежде?

- Mo folieann leede. - Милеанэль подняла руку выше и нежно провела своей уродливой ладонью по мужскому виску, стирая ею выступивший пот. У нее в голосе не было той горечи, обиды или страха. Большая, сосущая усталость. Бесконечная нежность, какая звучала от нее реже, чем Илларэн заслуживал. Он был прав. Глупые слепые котята. Чувствовали, где тепло и свет, и упорно тыкались совершенно не туда. Играли с Предназначением и думали, что будут умнее него, хоть и не понимали, что делают. Танцевали друг вокруг друга и строили глухие стены с каждым новым пируэтом. С усилием Милеанна подняла соединяющий их разумы мост. Илларэн видел достаточно. Он видел больше, чем мог сейчас выдержать. Бывшая отрядная целительница всегда стремилась облегчить его ношу, как могла, а теперь положила ему на хребет еще один тяжелый валун. Его вина… Наверное, нет.

- Mo caerme. Mo deireadh shed peor’t. Te aen me eigean nios eaken da minne.

Слова на Старшей Речи звучат как завораживающая песнь. В этом их язык. В его звуке - больше, чем может вместить в себя любой другой. Они часто говорили на языке людей, но Милеанэль чувствовала, что сейчас для нее возможна только родная речь. Чистая, не испорченная жизнью среди людей. На такой говорят там, откуда они оба родом. На такой объясняются в самом важном.

- M’essea irranna gan te. M’essea vitanna aen fuarat loin.

С видимым трудом эльфка распрямила плечи, осторожно погладила его колено. Они восстанавливали его вместе. Вот, Илларэн справится. Может, он сделает то же самое для нее. Милеанэль не просила и не хотела даже думать об этом. Позже, наверное. Сейчас, после выброшенных в лицо признаний и долгих блужданий по лабиринтам мыслей друг друга, в груди образовалась странная пустота. Она отличалась от той, что жила под ребрами прежде. Уже не пытается засосать в черноту. Просто пустое место, в котором робко теплится что-то живое, очень еще слабое, способное умереть от неосторожного движения, но и стать сильнее. И крепче. Что уже просто так не выдернуть с корнем.

- N’aen aedwiim, - снова повторила Милеанна свою горячую мольбу, - neenathain.

Может, это и есть тот выбор: самый главный, к которому она шла почти тридцать лет. Не те, которые приходилось делать прежде. Неправильные. Глупые. Основанные на заблуждении и самом худшем, что было в Милеанэль. Но этот она просто не могла упустить еще раз.

- М? - нехотя отозвалась Милеанна, немедленно подняв голову и увидев перед собой трубку. Чего-чего, а курить хотелось. Илларэн чувствовал это и щедро делился с ней. Чтобы забрать трубку, Милеанне пришлось убрать руку с его груди и сесть. Немного неудобно, что эльфка лежала справа от Илларэна, в его слепой зоне, но необходимо: правый бок лучше не беспокоить. Там свежие швы, и не для того совершенно не привыкший лечить бывший командир их накладывал, чтобы они разошлись. И так их потревожили более чем достаточно за этот долгий день.

Вопрос застал врасплох, пусть его и сгладило нежное касание плеча. Странное чувство: ведьмак делал так же, но ощущалось это совершенно иначе. Милеанна зажевала мундштук и вдохнула горький дым. Она уже привыкла к его вкусу и больше не закашливалась, хоть и морщилась, мол, невкусно, но хочется. Эльфка уже успела немного подремать, но парадоксально, что синяки под глазами от коротких передышек обычно становились только больше. Еще немного, и точно займут все лицо. Будет как в углях измазавшаяся.

- Угу… - ответила Милеанэль, вместе с коротким звуком выпуская изо рта дым. В Бан Ард ему возвращаться нельзя, никак. Не дай Дева кто-нибудь разузнает, что он ее нашел. Милеанна слишком сильно наследила, совершив непростительную для бывшей охотницы ошибку. Прежде она умела оставаться незаметной, но за последний год совершила целую серию просчетов. Чего удивляться, что они привели ее на виселицу? Эльфка невесело хмыкнула и положила трубку на низкую прикроватную тумбу, чтобы не запачкать постель.

Открытое окно пускало в комнату холодный воздух. Давно снявшая рубаху Милеанэль поежилась, провела рукой по повязке на груди и подумала, что это хлипкое одеяло вряд ли способно согреть. Да и, по-хорошему, здесь нельзя оставаться слишком долго. Вдруг за ней шли по пятам? Даже в Велене неспокойно… Стоит ли говорить, что сейчас Милеанна переживала вовсе не о себе?

- Нельзя.

Вместе с этим заверением эльфка, сохранявшая еще остатки грациозности, несмотря на свежий шов, с некоторым трудом перевалилась через Илларэна и села на него, уперев ладони по обе стороны плеч, но прежде убрала за спину распущенные, еще влажные у корней волосы. Милеанэль внимательно посмотрела в единственный глаз бывшего командира и поджала губы.

- Тебя ищут. Откуда ты знаешь, что им не пришло, наконец, в голову вызнать что-нибудь в Бан Арде? Я не для того хотела найти тебя, чтобы ты… это что такое?

Она подняла правую руку и прошлась мелко подрагивающим пальцем по краю явно свежей раны. Илларэн ее, конечно, подлечил, затянул края, но опытной врачее совсем не составит труда понять, чем это его так. Арбалетный болт, да и еще совсем недавно. Милеанэль как-то грустно взглянула на любимого эльфа и покачала головой.

- Во что ты вляпался? Откуда это?

Нет, тут точно не могло быть ошибки. Распознать, свежее или нет, - с этим и самоучка справится. А у Милеанэль и вовсе было преимущество. Она наизусть знала, до сих пор помнила, где, когда и что исцеляла на его теле. Для бывшей отрядной целительницы его кожа - хорошо знакомая книга, какую она перечитывала много раз. Не отрывая взгляд от его лица, эльфка совсем бессознательно провела ладонью по мужской груди. Вот тут, например, ниже, с левой стороны был ожог. Она его перевязывала в самую их первую встречу. Он тогда еще с самого порога устроил ей первую в их долгом пути проверку. Вел себя как придурок с самого начала. Обзавелся с момента их последнего расставания еще несколькими отметинами. Милеанэль почему-то почувствовала странный укол ревности.

- Ты что, с ума сошел?..

Казалось, бледнее, чем Милеанэль, быть уже невозможно, но и тут совершенству не нашлось предела. Синяки на фоне побелевшей кожи лица и впрямь теперь выглядели как два неаккуратных мазка черной краски. Сунулся в Новиград… amadan, есть столько других способов найти другого человека, но он выбрал свой, командирский, следопытский. Как ему только пришло в голову поехать в вольный город, где только ленивый еще не обсудил раскинутую магическую блокаду? Она поселилась в Новиграде, когда ее еще не было, когда Охотники еще не набрали силы. А он полез в самое пекло, и, видит Дева, болт в плече - это он еще легко отделался, тем более - с Тесаком, которому вообще ничего не стоит поцапаться с незнакомцем на несколько голов выше него. Даже с боевым чародеем.

- Ничего не сказал, сукин сын, я бегала от него не помню даже сколько… и охрана у него бестолковая, - невольно вспомнила Милеанна. Бедру прикосновение эльфских пальцев отозвалось легкой щекоткой: когда долго соприкасаешься кожей, эманации становятся будто более незаметными, совсем естественными. Милеанэль сокрушенно покачала головой. Надо же было выдумать, Илларэн… В ее сознании на короткий миг поселился отзвук неодобрения. Потерял из виду и полез, значит, искать следы. Конечно, очень быстро нашел. Она снова коснулась затянутой раны на его плече. Будет шрам, наверное. Еще один.

- Ты пошел сложным путем… Обо мне только ленивый языком не потер. Мне рассказывали.

Громко, конечно, сказано. Ламберт обычно не рассказывал, а так, вскользь упоминал. Оставалось только ловить моменты, когда ведьмаку хотелось чем-то поделиться, и пытаться восстановить события месяца, который Милеанна провела в темнице.

Эльфка снова покачала головой. С одной стороны, ей хотелось узнать, каким Илларэн нашел Новиград и как вышел на ее след, коли Тесак ему и слова не молвил. С другой, Бан Ард был важнее, чем собственное эго. Милеанэль наклонилась вперед; вместе с ней по плечам рассыпались буйной черной волной ее длинные волосы, укрывшие обоих эльфов подобно балдахину.

- Хочешь - возвращайся, у меня нет права держать тебя, даже если тебе мой пример - не пример. Но мне туда нельзя.

Руки у нее немного подрагивали: левой эльфка опиралась на постель, правой - на грудь Илларэна. Вот кому-кому, а ей прежних тренировок, когда Эль’Итлитиэн гонял их по плацу как проклятых, явно не хватало. Или, может, свою роль сыграла усталость, накопившаяся за долгое время в дороге.

Мысленно она передала Илларэну свою идею. Мол, коль хочешь так в свой Бан Ард, Дева тебе судья, хоть я и резко против этого выбора. Но, если поедешь, я на месте сидеть не буду. Искать нужно было не только тебя, хоть ты и был на первом месте, в самой большой опасности. А как же Ирвин, Клаус? Я могу начать их поиски, пока ты будешь в Бан Арде. Могу успеть их предупредить… или, может, даже…

- Ты так говоришь, будто у тебя там гарем остался, - немедленно был колкий, но совсем не ревнивый ответ. Милеанэль попыталась скрыть за мысленной иронией осознание: у нас проблема, ma feainne, и большая. Она не может ехать в Бан Ард, потому что навлечет на их головы крупные неприятности. Он не хочет оставлять ее одну даже на несколько часов: телепортация туда и обратно, с его-то концентратором энергии, пустяковое почти дело - теперь-то неудивительно, но, получается, раньше было можно… Милеанна, не противясь его рукам, покорно легла на грудь бывшего командира и стала слушать, как бьется сердце. Степенно, неспешно, твердо, внушая спокойствие. Но вот только тут спокойствием и не пахло…

Милеанэль почти не слушала мысли Илларэна. Эльфка очень ценила его поистине широкий жест; обычно у Эль’Итлитиэна не голова, а прозрачная стена, через которую ничего не видно и какую черта с два пробьешь. А тут он оставил для нее дверь открытой. У Милеанны не было привычки злоупотреблять доверием. Она изредка касалась самой кромки бездонного океана мыслей бывшего командира, и не больше. Глубоко не лезла. Уважала его тайны и места, которые он, наверное, не хотел бы показывать даже ей.

- Ты думаешь, там безопасно? - спросила Милеанна, ожидаемо подняв голову и встретившись с Илларэном взглядами. - А если они нагонят туда чародеев? Как с новиградской блокадой.

С другой стороны, там можно, в случае чего, держать оборону… И куда еще идти? На юг - Нильфгаард и его армии, партизаны и разбойничьи ганзы, и то же самое с западом и востоком. На север? Через Новиград, толпы людей, бегущих от Катрионы, и саму красную смерть? Нет, плохая идея… Просить помощи у ведьмаков? Это уже просто смешно. Скеллиге Милеанна даже пока не рассматривала. Остается и правда штаб… и его желательно избавить от архивных записей. Полностью уничтожить все следы.

Может, телепортировать ее в Горс Велен, пока он будет решать дела в Бан Арде? Слишком далеко. Если с Илларэном что-то случится и его действительно вычислят Охотники, то… Милеанэль на секунду зажмурилась, прогоняя пугающие мысли и невольно резонируя короткой волной страха.

- Похоже, мы тут лбами с тобой снова столкнемся, командир…

Она запечатлела короткий грустный поцелуй на его ключице и снова села, морщась от неприятной тягучей боли в боку. Лучше б о его новиградских приключениях полюбопытствовала, ей-Богу… Милеанэль и хотела: уж больно было интересно, за кем еще Илларэну пришлось поноситься и видел ли он тех, кто помогал Милеанне и кому, надеялась, помогла она. Пришлась ли кстати ее опасная вылазка в Оксенфурт? Принесла ли пользу?.. Интересно, Илларэн там тоже был? Или он сразу понял, что ее искать нужно в самом опасном для чародеев Севера месте?

- Нужен компромисс. Могли бы бросить монетку, но…

Она неловко скривила уголок губ в совсем девичьей улыбке и вдруг протянула руку и одним движением сняла с его лица закрывающую пустую глазницу повязку. Подумала, что за такое их ребячество Предназначение взяло много, но могло бы еще больше. Одиночество, обиды, глаз, колено и подвижность, пальцы рук и мелкая моторика, профессия и тонкая работа с Силой… и могло бы быть еще что-нибудь.

Герхард в свое время много в чем не разобрался… Не разобрался, как найти подход к старому коллективу и растерял его за оставшиеся семь лет управления Aeksinan aenye, кроме терпеливой и отдающей себя работе целительницы. Не разобрался с охранными чарами, которые Илларэн в свое время обошел как нечего делать. Не разобрался, что на Танедд действительно лучше не соваться, и, похоже, на нем и остался… Много в чем не разобрался. За то и поплатился. Но Милеанна не была так уверена, как бывший командир, в полной безопасности этого выхода. Блокаду тоже тяжело растянуть, чтобы она держалась долгие месяцы и гасила потенциал находящихся внутри нее чародеев. У Капитула на это хватило ресурсов, так почему может недоставать их с их совсем маленькой, по сравнению с Новиградом, штаб-квартирой? Пара лазеек, говоришь, Рэн… Может быть. Но вдвоем штаб все равно не удержать. Им нужны остальные. Если до них еще не добралась рука Охотников или скользкие щупальца третьего конфликта Юга и Севера.

На крайний случай, совсем крайний, есть Ковир или Скеллиге…

От невольных размышлений ее отвлек легкий укол укоризны. Милеанэль сморгнула, потому как смотрела, пока думала, будто сквозь Илларэна, и увидела его взгляд. Следуя за его эмоцией, почувствовала, что ей немного стыдно. Командиром он ей и правда давно не был, но командовал все так же, как и раньше. Эльфка дернула уголком губ, еле улыбнувшись. Вырвалось. Старая привычка.

- Кгхм, любимый командир… Считай, это твое прозвище.

Эти эманации были сильнее обычных прикосновений. Милеанна судорожно вздохнула, когда его теплое дыхание обожгло ей шею. Обычные люди, не обладающие Силой, тоже чувствуют что-то подобное, но у магов все гораздо острее, особенно у тех, у кого в жилах течет кровь эльфов, чистая, не испорченная генами людей. Было сложно этому не поддаться, но ведь это важный же разговор! Его нельзя так прерывать… Но кому будет хуже от того, что он отложится где-нибудь на четверть или полчаса?..

- Рэн, ты не можешь так… Я не договорила…

Его повязка как-то сама вывалилась из не желающих ее держать пальцев. Кого тут обманешь, если у нее все на лице написано, не говоря уже о стремительно затуманивающемся сознании, которое вторит более чем однозначному велению сердца и тела?

Пришлось ему ненадолго сдаться. Только эта дурацкая ткань на груди уже слезает от долгого ношения, не хочет держаться так же крепко, как раньше.

- Дай я хотя бы поменяю повязку…

- Чего?.. Это не я! - неподдельно удивилась Милеанэль, до этого безо всякой цели теребившая свежую повязку на груди. По телу разлилась пьянящая нега, хоть в сон ее, естественно, не клонило. Без своих трав эльфке было тяжело засыпать. Да и было в этом что-то завораживающее. Будто снова вернулась в то счастливое десятилетие, когда не нужно было думать о темном будущем и о том, как в нем выживать. Милеанна оскорбленно шмыгнула носом, уперлась острым подбородком в плечо Илларэна и пробурчала: - Гоэтия… Ты же знаешь, что мне это противно. Так было надо. У меня был долг, его надо было вернуть…

В конце концов, любопытство едва не стоило ей жизни, и она сейчас совсем не об Оксенфурте. На спокойной до этого глади сознания прошла рябь тревоги и будто даже страха. Едва не ослепла, когда ее наградили таким пинком, какого даже Клаус, лучший псионик из тех, кого знала Милеанэль, не смог бы выписать. Что-то очень сильное, способное выжечь разум одним коротким импульсом. Она надеялась, что Рахиму помогли ее находки. Иначе зачем это все было?

- А комендант этот тоже козел тот еще… У него валялся живой парнишка в сарае, а он полчаса потратил на рассказы о порванных сраках… - вставила эльфка задиристо.

Обычно Милеанна не ругалась, и Илларэну ли не знать. От нее матерного слова даже в пылу схватки, когда только они, помимо магических формул, на ум и приходят, было трудно дождаться. А тут - «срака». Явно цитата, которая запомнилась только от большого возмущения. Сколько же он, оказывается, знает… Может, даже больше, чем ему стоит. Но скрывать что-либо от бывшего командира Милеанэль не видела смысла. От близких тайн быть не может.

- Я не знала… Что так будет. Когда я переехала в Новиград, там было тихо. А потом началась вся эта возня с Вечным Огнем, все как-то зашевелилось, нужны были деньги, и… Не всем же в Бан Арде преподавать, Рэн, м? И я ведь, получается, теперь снова ренегатка.

М-да, с чего начинала, к тому и пришла… Осталось только вернуться в Синие Горы и лечить скот. Милеанэль, вторя Илларэну, тоже закрыла глаза, точно кошка, которой чешут за ухом, когда он поцеловал ее руку. В галантности Рэну не откажешь. Он несмотря на то, что совершенно не походил на типичного Aen Seidhe, всегда являл собой образ идеально воспитанного и элегантного мужчины. Должно быть, поэтому на него всегда заглядывались и чародейки, и обычные людские женщины. Любую, наверное, кроме Милеанны, вечно грызла бы злобная ревность. Милеанэль могла ревновать только к другим врачам.

- Надеюсь, ты с Саулем хорошо обошелся, да?

Она подняла взгляд на Илларэна, у которого на лице все было написано. Ох, бедный де Наваретт…

- Рэн, ты зря так с ним. Он не виноват, что так все обошлось. Видел бы ты его, когда…

Эльфка осеклась и, решив, что пока это все не к месту, с явным сожалением поднялась с кровати. Всего несколько минут назад она вовсе не замечала холода, а сейчас он чуть ли не пробирал еще разгоряченную кожу. Предупреждающе погрозив пальцем, мол, даже не думай использовать телекинез, Милеанэль сама подошла к окну и закрыла ставни, сначала воровато выглянув на улицу. Никого. Если какая-то публика и была, то случайная и уже разошлась.

- Но мы не закончили… Тебе правда так нужно ехать в Бан Ард?

Милеанна захватила с собой штаны и нырнула вместе с ними обратно под хлипкое одеяло под теплый бок: греться. Шрам немного болел, но и не такое приходилось терпеть.

- И если так, то ты же не поедешь один, да?

- Я слышала потом, что на меня повесили какого-то dh’oine… Но это не я. Я видела, как он вылетел из окна выше. Я только… украла.

Милеанэль ткнулась лбом в плечо Илларэна, помялась и все-таки сказала:

- Было надо. Очень надо.

«Но ты только не спрашивай, - подумала она, - я не могу рассказать». Рэн хорошо знал, что есть вещи в запрещенных искусствах, о которых лучше даже не слышать никогда. Нетрудно догадаться, что Милеанна вляпалась именно в такую, о какой уже успела пожалеть несколько сотен раз. Она неопределенно дернула уголком губ не то в улыбке, не то в оскале, и помяла штаны, которые по-прежнему зачем-то сжимала в руках. Помедлив, эльфка отложила их в сторону, почти сразу потеряв где-то под одеялом. Стоило закрыть окно, и стало намного теплее. Сквозняк ушел, а воздух еще не успел совсем остынуть.

- Тебя не напугайся, попробуй, особенно когда тебе что-то надо. Крутил небось как меня в тридцать девятом, amadan. Сила есть, ума не надо, - с легкой укоризной отчитала Милеанэль, немного беспокоившаяся за Сауля. Ну хоть не покалечил скупщика ее эльф, и на том спасибо… после смены Гудрун на Рахима у него появился шанс начать все с чистого листа. Сауль, несмотря на свою изворотливость, изощренность и хитрость, был обычным человеком, со своими пороками и чем-то хорошим глубоко внутри. Имел право на хорошее отношение. Рахим был тем, кто способен его подарить. - Он по-прежнему там? У Рахима? Рахим хороший человек.

Не заслуживал он участи зверя.

- Штаб мы проверим. И если Кардуин оставил там оповещающие чары, то сразу же наследим и, может, даже не заметим. Тогда ты уедешь в Бан Ард, и меня немедленно накроют. Прекрасный план, ma feainne, если я правильно понимаю, надежный…

Милеанэль хмыкнула и перехватила его руку, в которую Илларэн снова взял повязку. Движения эльфки были не такими быстрыми, как у бывшего командира. Когда-то он так молниеносно ловил ее пальцы в свою ладонь, что у Милеанны перехватывало дыхание. Да и сейчас тоже перехватывало. От знакомых эманаций, от вида родного лица, которое изгладилось даже в ее цепкой памяти. Эльфка так давно не видела Илларэна. Забыла уже, как красиво его тонкое, аристократических черт лицо, совершенно не испорченное ни шрамами, ни пустой глазницей.

- Тогда поеду с тобой, что делать…

Она мягко высвободила из мужских пальцев повязку на глаз, отложила ее туда же, к потерянным под одеялом штанам, и провела грубой от шрама ладонью по груди снизу вверх, к шее.

- Ну ее к псам, Рэн, утром наденешь. Было бы что скрывать.

- Да нет, не пытаюсь, - как-то самозабвенно отозвалась бывшая целительница. Если бы могла, пожала плечами бы в своем излюбленном жесте, но удержалась, - мне это даже немного понравилось.

«Ты был так близко и касался меня, а это тогда, ты не представляешь, какой выдавался подарок», - не сорвалось с ее губ, когда эльфка хмыкнула еще раз и пропустила мимо ушей его укол. Со всем, не со всем… кажется, кстати, не со всем криминалом, не так важно. Из вольного города пришлось бежать, и сейчас там ей мало кто будет рад. Даже тот же Рахим, и тот наверняка разразится в негодующей тираде. Мол, уши-листья, зачем спасать тебя, если снова твой задница в Новиград прискакать? Был бы прав… Милеанэль так и не поблагодарила офирца лично. Сделать это представится возможность, только если по каким-то причинам у Рахима появятся дела вне Новиграда. Может, отправится в Оксенфурт, к этому профессору, чье имя Милеанне по счастливой случайности удалось выцепить среди огромного вороха бесполезных бумажонок?..

И в Бан Ард страшно не хотелось. Просто, как это уже ни звучало бы комично, выбора не остается. В штабе одной Милеанэль оставаться не хотела. Будет невыносимо отпустить его в треклятый Бан Ард и думать, в порядке ли он или все-таки дотянулись до мужской академии щупальца Охотников, пока Илларэн был в дороге? Но Милеанне все равно туда нельзя… Ох, придется столкнуться лбами на подъезде в город. Может, у нее получится подождать Илларэна в предгорье, у которого лежит Бан Ард. Но, зная его, разве бывший командир оставит ее так далеко? Попытка не пытка, однако.

Хотелось спросить: «Почему не по себе?». Милеанэль хорошо почувствовала этот укол, отпустила его из своих некрепких, совсем не медвежьих объятий и покосилась на свою ладонь. Если так подумать, она тоже довольно долго не снимала при нем прежде перчатки… Вспомни, как ты не хотела оголять это треклятое имя. Как ты даже сейчас не в силах показать ему, насколько изощренной может быть пытка? Но он видел это и так, ведь ты открыла ему чертог памяти без утайки… Милеанна поморщилась и перевернулась на спину, повыше подтянув одеяло. Повязка на груди неприятно царапала новые шрамы. Вопрос откладывался.

- Штаб - пока единственная идея, я не спорю, - нехотя начала эльфка, невольно себе противореча; она давно не строила таких планов и, чего греха таить, ужасно боялась будущего. - Просто… Я там не останусь без тебя. Я знаю, что ты не будешь бегать. И мне от этого страшно.

Милеанэль слышимо скрипнула зубами. Помимо боли, которую Илларэн разделил вместе с ней, она чувствовала гнев и презрение тоже. Передала их ему? Может, это вовсе отголоски ее чувств? Или он действительно хотел отплатить той же монетой? Милеанна покосилась на широкую спину бывшего командира. Он никогда не бегал от боя.

- Рэн, я была готова, что меня рано или поздно найдут. Но к этому нельзя… как оказалось, быть действительно готовой. В тебя бросят двимеритовую бомбу, а ты ее даже не сможешь отразить. Ты знаешь, как эта пыль раздирает легкие? Они не ходят в одиночку. Они знают, что с нами делать.

Как мы когда-то знали, как обращаться с ренегатами, невольно подумалось эльфке.

- Пока мы на Севере и пока мы только вдвоем, нам придется бегать, мы не перебьем их. Ты видел, что у меня с…

«Bloede». Милеанна осеклась, так и не договорив эту мысль, зато быстро перекинувшись на следующую:

- Нам нужны те, в ком мы оба уверены. Если они еще тоже живы. И нам бы всем убраться отсюда подальше, пока это все не закончится.

Это и впрямь было резко. Милеанэль невольно поджала губы и подумала, что язык людей действительно приносит им одни беды. Снова поссорятся, как пить дать. В воздухе уже витает скорая словесная потасовка. Эльфка пожала плечами, мол, да и пожалуйста, и отвернулась. Молча слушала, как Рэн заканчивает набивать трубку и раскуривает ее, песья кровь, совсем не огнивом. От того, что не видно, вовсе не легче. Но это все казалось Милеанне маловажным. Хуже то, что он уже себе придумал. Ей не нужно было лезть бывшему командиру в голову, чтобы это понять.

Снова пришлось сесть, чтобы получить из его рук трубку. К горечи дыма Милеанэль начинала привыкать. Она была ей знакома по вкусу губ Илларэна. Острее, еще ярче, но знакома. Эльфка тяжело затянулась, едва не закашлявшись. Мысли были заняты другим.

- Рэн, мы поссоримся… - как-то обреченно предсказала Милеанна. Ее тоже не нужно было читать, чтобы понять, как бывшая целительница устала от столкновений с ним. Она всего несколько часов как увидела его, наконец, спустя пять лет разлуки, еле вырвавшись из цепких объятий смерти, чтобы что? Снова разругаться во время прыжка на те же самые грабли?

Она затянулась еще. И еще. Пыталась взвешивать слова, прежде чем позволять им сорваться с губ. Но Илларэн, чтоб его, будто специально выудил наружу старую рану и стал самозабвенно ковыряться в ней. По сознанию эльфки пошла явная рябь.

- Пожалуйста, не надо… Не говори об этом.

Милеанэль скривилась, будто ее и впрямь тыкали в свежие швы грубыми пальцами, и передала Илларэну трубку. Она помяла край одеяла, который никак не могла выпустить, поочередно правой и левой рукой.

Не укрывать тебя от опасностей, amadan… это как? Предлагаешь сложа руки наблюдать, как ты несешься навстречу тому, чего не понимаешь? Не ты ли сам не в силах оставить ее одну даже на день где-то, помимо старого штаба, и это вовсе не из-за данного обещания? Не их стычка… попали под жернова, но еще не поздно больше не повторять ошибок.

- Это не нам заканчивать, feainne ma, не нам… Все, что надо, - выжить. Найти Клауса, Ирвина и переждать… или бежать, мне все равно. Лучше поздно, чем никогда, я не хочу, чтобы это все случилось еще, arse, один раз!

Что? Ее путешествие в застенки? Нет, она совсем не об этом. Все тоже случилось в сентябре, двенадцать лет назад. И по-прежнему свербело в груди, как застрявший арбалетный болт. Милеанна прочистила горло, не ожидав от себя такого откровения. Ей почему-то захотелось провалиться сквозь землю.

- Рэн, я…

Как у него это получается? Как получается всегда, каждый, arse, раз видеть то, чего не видит она? Быть правым, даже будучи таким редкостным придурком? Милеанэль очень хотелось бы этому научиться, но это, видимо, командирское. Ей командиром никогда было не стать, поэтому приходилось просто признавать превосходство Илларэна. Да и не находила эльфка в этом ничего дурного. Она всегда считала Эль’Итлитиэна умнее себя. И каждое его касание было таким мудрым, проницательным, что Милеанне оказалось очень сложно не оторвать взгляд. У нее получилось остановить его на единственном глазу бывшего командира, но смотрела Милеанэль как-то… сквозь.

Она, конечно, совсем не подумала о том, что Клаус и Ирвин - люди. Если они с Илларэном без труда справятся и без декокта, оставаясь такими же молодыми, то с псиоником и иллюзионистом все не так. Они рано или поздно начнут стареть, когда закончится накопительный эффект консервации. Кто знает, когда закончится эта истерия? Закончится ли? Может, Милеанэль и Илларэн тоже состарятся и умрут, а Вечный Огонь будет так же жечь чародеев? А может, они умрут гораздо раньше и не увидят однозначно ни победы, ни поражения. Жизнь - это вечная борьба; Илларэн был свеж и готов к ней, в нем пылал справедливый гнев. А Милеанна? Она… готова?

Верно ли было убегать, вторя Илларэну, спрашивала себя эльфка? Нет, никогда… никогда убегать в ее жизни не было верным решением. Ей много раз нужно было остаться рядом с ним. Переступить через гордыню, через понимание «так будет лучше» в своей довольно изощренной интерпретации, через, в конце концов, обиду и злость. Она старалась анализировать, мол, не станет ли это тогда больной привязанностью к ее командиру, которому нужен не хвостик, а самостоятельная, зрелая партнерка рядом? Наверное, не стало бы… Теперь подле него не-самостоятельная, не-зрелая женщина, у которой в голове поселился еще один кошмар. Он был такой силы, что, стой Милеанна на ногах, у нее земля бы из-под них ушла от того, что говорил ей Илларэн.

Милеанэль не улыбнулась ему в ответ, но у нее на мгновение сильно потеплел взгляд. Ей было приятно видеть любимого мужчину таким. Он прежде совсем иначе делал… наверное, все. Повзрослел? Поумнел (куда больше?)? Погрустнел? Открыл глаза, как и она? Все вместе, подумала эльфка.

«Ты же не собираешься создавать партизанское движение чародеев?.. Или какой-нибудь приют? О, Рэн… кажется, именно это и собираешься… Я не узнаю тебя… Не могу сказать, что мне это не нравится. Это тебе… идет…».

Не от похожей ли участи он убегал? Работа по поимке ренегатов ни за что не сравнится с полноценным сопротивлением Вечному Огню, но в этом было нечто схожее. Милеанна слегка приоткрыла рот, жадно глядя в его почти кошачий глаз: только зрачок обыкновенный, а не такой жутковатый, как у vatt’ghern’a. Когда-то она взывала к ответственности, а ему было наплевать на остальной мир: он видел только их и не хотел больше ни о чем думать. А теперь… будто они поменялись ролями. Теперь Илларэн горит, а Милеанэль - страшно боится за него.

И все эти размышления заняли какие-то несколько секунд паузы между тем, как Милеанэль коротко выдохнула имя бывшего командира, и тем, как она закончила, доверчиво и обреченно ткнувшись лбом ему в плечо:

- …я боюсь, это так … Я не та, что раньше была…

Хоть их и разделяло целое одеяло и свежая повязка, сердце у Милеанны, обычно бьющееся не так быстро, стучало так, будто готово было проломить грудину, продраться сквозь мясо и кожу и выскочить в окно. От нее буквально било первобытным страхом снова столкнуться с тем же самым, который был смешан с тем же ужасом, который Илларэну был хорошо знаком. Потерять его еще раз. Какой это будет по счету? Четвертый? Больше? Только сей раз может быть уже последним.

Но при этом у Милеанэль была и обреченность. Она же все равно пойдет за ним. Илларэн никогда не усидит на месте, и отговаривать его, конечно, бессмысленно… Можно только направить. Вовремя остановить от поспешных решений. Не дать лезть на рожон, и теперь есть столько возможностей осадить, остудить пыл, что выбирай не хочу. И снова… ты этого сама хотела. Просто спустя двенадцать лет все немного изменилось.

- Кому я могу дать надежду, ma feainne… Побитая псина. Чародейка без пальцев…

Едва не закончила: «Если бы тот ублюдок вдруг не исчез, ты бы нашел меня без нескольких частей… Он хотел, угрожал…», - но не стала. Потерлась лбом о его теплое плечо, ища опоры и поддержки. Находила ее в искорках эманаций, которые мягко щекотали губы, которыми Милеанэль снова прижалась к его свежему шраму от болта. Не хотела, чтобы он поддерживал ее во вред себе, но так остро нуждалась в нем: в его мудрых словах, в его нежных руках и мягких, со вкусом горечи табака губах, в тепле его тела и слегка хриплом, ласкающем слух голосе, какой эльфка узнала из тысячи в самом начале этого длинного дня.

Что ж, с ним можно было спорить. Сказать: «Это не то же самое», - и быть правой. Спасать жизнь - ее работа, от которой так просто не откажешься. А то, о чем он просил, - совсем другое… Он просил вспомнить, как это: не чувствовать себя добычей. Как это: стоять против тех, кто хочет причинить боль таким, как ты. Как это: не поворачиваться к страху спиной, а держаться на ногах твердо и высоко и гордо поднимать вверх горделивый подбородок. Могла ли Милеанэль снова быть такой же бесстрашной, как прежде? Когда она, не думая ни секунды о себе, беспрекословно подчинялась приказам сначала Илларэна, потом - его преемника? Когда сама, даже не нуждаясь в указании или просьбе, лезла вперед, наперерез неприятностям, а не бежала от них?

Руки бывшего командира были крепкие и мягкие одновременно, голос - как тревожащаяся ветром молодая листва на буйно цветущем дереве. Милеанэль, наверное, гораздо позже Илларэна подумала, как была неправа в свое время. Сколько раз твердила ему о том, что есть что-то выше них, обижалась и отворачивалась, предпочитая грызть себя за свои и чужие ошибки. Не понимала, что Aeksinan aenye был ей домом только с ним, а когда он ушел, дом опустел… Как она вообще все это время обходилась без его умеющих быть внимательными рук? Без его редких шуток, без ядовитой иронии, без больных уколов бьющих точно в цель слов… Хм, последнее можно было бы вычеркнуть, но без этого то уже не Эль’Итлитиэн. Пока что. Она таким его знала мало. Командир, сколько Милеанэль его помнила, всегда был подозрительным и испытывающим болезненную слабость вот к таким порой очень грубым методам урезонить или проверить другого. А таким внимательным, тактичным, мягким Милеанна видела его так мало… Наверное, в этом есть ее влияние.

Ему и правда не было смысла об этом говорить: о том, что левую руку можно приспособить заново, о том, что ей совсем не сложно научить Илларэна тому, чем эльфка занималась всю свою осознанную жизнь. Она знала сама. Не это сейчас ей было необходимо. То, что нужно, он почувствовал безошибочно. Милеанэль тихо и коротко засмеялась, последовала примеру бывшего командира и тоже обняла его, скользнув пальцами по знакомым следам от атакующих заклятий и чужих клинков на эльфской спине.

- Угу… заявочка… Вот Ирвин со смеху кататься будет… Я уже вижу его лицо.

Надо бороться. С собой бороться и с этим миром бороться, пока он тебя не сожрал. Милеанэль по-прежнему было страшно, и она понимала, что этот ужас еще долго будет жить в ней, если не навсегда уже засел глубоко под кожей. Но сейчас ей стало теплее, пусть эльфка и не во всем была безоговорочно согласна с Илларэном. И… пусть подавятся. Она не позволит себе снова его потерять.

- Caemm a me, - вдруг прошептала Милеанэль ему на ухо и потянула на себя, как когда-то совсем давно, в самый-самый первый раз. Так же жадно и с тем же желанием понять, что это все не редкий для эльфки сон и она сейчас от него не очнется. С тем же пылом и стремлением забыться в нем снова, чтобы это поганое, липкое ощущение собственной никчемности, раздробленности, ненужности немедленно пошло прочь, изгнанное его касаниями. Не терпела отказа. Вдруг завтра уже не наступит, как тогда, в проклятом шестидесятом году? И пока они еще не в дороге, пока не столкнулись с тем, что им еще приготовила шутница-судьба, пусть будет только эта комната, этот разогретый их дыханием воздух и его руки: внимательные, крепкие, мягкие, - не отпускающие.

* * *

Наверное, впервые за долгие годы Милеанэль спала сама. Без знака Сомн, без своих самокруток и необычно долго - часа четыре-пять. Привычку вставать рано, однако, не отнимешь, поэтому она рывком проснулась, когда еще даже не занялась заря. Первое, что эльфка сделала, - проверила, все ли так… не приснилось ли. Даже сама не поняла, что ее губы растянулись в широкой улыбке, когда взгляд нашел его широкую спину.

- Почему не разбудил…

Милеанна встала слишком быстро, из-за чего свежий шов отозвался коротким тягучим уколом. Она поморщилась, умылась водой из уже давным-давно остывшей бадьи и начала поспешно одеваться.

- Зараза… - запыхтела она над завязками на рубахе, с которыми было тяжело справляться еще плохо работающими пальцами правой руки. - Надо было ночью еще уехать. Скажи, что у тебя есть лошадь… У меня тут кобыла осталась, ее нельзя оставлять.

- А потом ты спрашиваешь, какой ты мне командир… «Вами не командуй, вы вытворять начинаете»… - беззлобно хмыкнула эльфка. От этого Илларэна отвыкнуть было невозможно. Она его таким запомнила, он таким же и оставался. Лукавство будет говорить, что Милеанэль это не нравилось. Командовать Илларэн умел по-особенному завораживающе. Она было собиралась извернуться, сказать, мол, и не думай, что я ничего тогда не слышала, как в руку лег легкий гребень. Забавно, эльфка в бесконечном побеге даже позабыла о таком… По ней это и было видно. Волосы Милеанэль просто не расплетала в месяцы после побега из Новиграда, оттого и не задумывалась о том, что их, вообще-то, расчесывать надо.

- Но…

Ага, попробуй с ним поспорить. За Илларэном уже закрылась дверь. Милеанэль посмотрела на нее немного, а потом опустила взгляд на гребень, который почему-то она сжимала так, будто он норовил выскользнуть из ладони.

- Сама решу, что мне не лишнее, - почему-то в пустоту, а не самому бывшему командиру, пробурчала Милеанна и начала разбирать страшно спутавшиеся за ночь волосы. Они таких ошибок эльфке не прощали. Когда Илларэн вернулся с едой, она только близилась к тому, чтобы, наконец, разобраться с последними колтунами.

- Ты правда… arse, - резко вздохнула Милеанэль, неосторожно дернув рукой: один из зубьев гребня неудачно зацепился за волосы. - Слушай, я не свинья на убой, что ты так прямо…

Но яичница пахла вкусно, а Милеанна не ела, не считая вчерашнего супа, обычную еду пару дней, так точно. Питалась остатками запасов, которыми поделился с ней Ламберт, и то ведьмаку эльфка сунула большую часть. А что у них могло там быть? Свежей еды, не способной долго храниться, особенно не водилось. Она подтолкнула к Илларэну гребень, заставив его проехать по столу несколько сантиметров к эльфу, села на стул и стала разбирать волосы, чтобы снова заплести их в привычную косу. Это занятие долгое, но то лучше, чем есть с гнездом вороны на голове. В том, что Илларэн и с места не двинется, пока эльфка не поест, Милеанэль и не сомневалась.

- Arse… она старенькая, тебя точно не выдержит…

Жаль ее будет… Считай, последнее, что от Миколы осталось. Милеанна подумала, что очень было бы хорошо, если купец выжил. Что в том лагере реданцев оказался хороший врач, способный помочь поймавшему болт торговцу. Да и что скрывать: последнее, что приземленно, материально связывало ее с ведьмаком. Он тоже заслуживал хорошей жизни, а видел только плохую. Оттого и язва такая, чтоб его… Милеанэль так же, как и vatt’ghern, чувствовала, что его будет не хватать.

- Тогда вот как… Сейчас вот пойду и продам ее. Ты здесь оставил уже совсем неприличные суммы, ma feainne, а они нам могут понадобиться… Нет, ты со мной не пойдешь. У тебя вид такой…

Милеанэль запнулась. Подрагивающие пальцы гораздо тяжелее справлялись с плетением косы.

- …угрожающий.