- Ну, щиплет же! Ай, хватит, хватит!

- Этик, угомонись, а то я попрошу кого-нибудь тебя держать, понятно?

- Осторожнее, пожалуйста… Больно! Ай!

- Я знаю, что больно, но кто тебя просил подставляться под этот разряд? Вот теперь терпи.

Юный маг оказался крепче, чем ожидала Милеанна. Он закрепился в отряде и рос с каждым новым заданием, набирался опыта и подавал большие надежды. Но как пациент Этик был просто непереносим. Чтобы уговорить его сидеть спокойно, требовалась, зачастую, грубая сила. Не чета совсем Альберту, например, который мог еще и болтать с Милеанэль, пока она оформляла ему новый шрам. Насколько можно было перекинуться парой словечек с обычно неразговорчивой эльфкой, разумеется. После того как от старого состава осталась только она, врачея даже не пыталась заводить среди новых сослуживцев друзей. Ограничивалась работой, что было самым лучшим решением. Ведь никто не заменит Айреникуса, Рольфа, Клауса, Ирвина. Илларэна тоже никто не заменит. Незаменимых нет? Брехня.

С новым командиром у нее не заладилось с самого начала, и вряд ли уже что-то поменяется. Он был явно скрытым расистом, потому что по настоящему имени Милеанэль называть даже не пытался, и сексистом, поскольку вечно смотрел на нее сверху вниз. Чего грех скрывать, за ней тоже бывали поступки, за которые Илларэн не моргнув глазом заставил бы ее отдраить штаб дочиста, чтобы с пола есть можно было, но не настолько же. Однако формального повода сорваться на эльфку и выкинуть ее из отряда у командира не было. Кроме того, целительницей она действительно была хорошей.

- Ну вот и все. Криков было, - пробормотала Милеанэль, вытирая руки от мерзко пахнущей мази. Этик подскочил как ужаленный и быстро принялся натягивать рубаху. - Не торопись, а то все смажешь, придется заново наносить.

Маг, устрашенный перспективой снова терпеть боль, покорно подчинился врачее. Она хмыкнула себе под нос, сполоснула ладони, вытерла левую руку о штаны и надела, наконец, свою неизменную перчатку. Кажется, эта была уже третья за год. То ли хуже портные стали, то ли кожа не та. Главное, чтобы всегда были монеты зайти на рынок и обновить такую нужную Милеанне вещь. Вслед за Этиком эльфка вышла из палатки, которую они поставили совсем недавно.

После того как ренегат из Ринды был сдан под белы ручки следующей инстанции, предстояло держать путь на Танедд. У их нового командира было там какое-то страшно важное дело, однако он, в отличие от их предыдущего лидера, предпочитал таскать за собой весь отряд. Никто не возражал, тем более что в прилегающем городке всегда можно было отдохнуть, набраться сил и после уже возвращаться в штаб, чтобы пахать, пахать, пахать. Даже Милеанэль не возражала: она сильно разлюбила это место с тех пор, как его оставил последний из прошлого состава. Ирвин продержался дольше всех, за исключением эльфки. Пытался смириться, но не смог. Его уход Милеанна восприняла как удар под дых, но не могла винить иллюзиониста. Ему было сложно жить прошлым. Пора искать себе новое место в жизни.

Почему не портал? Потому что новый командир не любил порталы, а еще потому, что с последнего задания нужно было восстановить силы. Конечно, в седле это сделать сравнительно сложнее, однако командир был честен и с собой, и с отрядом: пространственная магия забирает много энергии, а им ее лучше сохранять. Никому не станет лучше, если они вывалятся на Танедде совсем истощенные и не смогут пройти и пары шагов без костыля. Поэтому Aeksinan aenye добирался верхом. Кроме того, по пути можно отыскать подработки на стороне. Этик, например, очень хорошо вырезал по дереву и при удобной возможности сбагривал свои поделки на рынке. Милеанэль подрабатывала врачебным мастерством. Альберт умело обращался с лошадьми и объезжал их. Каждому находилась работа. Если отряд не находится в погоне, то и командир против побочных доходов своих подчиненных ничего не имел. Тем более, платил Капитул сейчас сравнительно меньше, чем в начале десятилетия.

- Покажи мне щеку, Альберт. Ох… Прости. Я думала, шрам будет меньше.

Она нашла напарника по последнему заданию, как обычно, у лошадей. Альберт только что закончил чистить свою кобылу и теперь спокойно стоял, пока эльфка осторожно поворачивала его голову к свету походного костра стороной, которую недавно зашивала.

- Да ничего. Девки-то важнее, да?

Милеанэль грустно вздохнула и пожала плечами. Врача из себя не вытравишь. Она не могла оставить эту женщину наедине с неизведанным. Первые роды всегда самые страшные.

- Ты же знаешь…

- Тихо! - вдруг прервал ее Альберт. Она отпустила подбородок мага, и тот резко обернулся в сторону дорожки из копыт, которую протоптали лошади. - Слышишь?

- Э… нет? - озадаченно отозвалась Милеанна, которой не нужно было выглядывать из-за спины чародея: она была выше него ростом.

- Стук копыт. Кто-то едет сюда.

Явился не запылился. Столько лет прошло, а он… ничуть не изменился. Только ходит гораздо легче, чем когда Милеанна видела его в прошлый раз. Она не изменилась в лице, только положила руку Альберту на плечо, намереваясь его успокоить. Однако маг и сам узнал чародея, вышедшего из темноты с поднятыми руками. Главным образом, по трости: здоровым Илларэна Альберт никогда не видел. Просто не выпадала такая возможность.

- Доброй ночи, мэтр Эль’Итлитиэн. Ждите здесь. Я сообщу командиру, что у нас гости. Милеанна, побудешь с гостем?

Врачея тихо угукнула. Меньше, чем оставаться с Илларэном наедине вот так, она хотела бы беседовать с лидером Aeksinan aenye. Их обоюдное раздражение друг другом не шла ни в какое сравнение с тем напряжением, какое было у Милеанэль с Илларэном в первые дни бок о бок. Если у двух эльфов получилось переступить антипатию и построить на ее месте что-то созидательное, то с новым командиром не было даже призрачного шанса не то, что подружиться, - просто ужиться вместе. Хотя, зачем они строили? Это все обречено было сгореть, разве не так?

Шаги Альберта затихли, а эльфка так и стояла напротив Илларэна и молчала. В тишине не было ничего тягостного; ей просто нечего было сказать Эль’Итлитиэну, который не счел нужным хотя бы единожды связаться с ней за долгие семь лет. Не то что лично притащить свою задницу в Горс Велен - даже мегаскоп оказался бы слишком дорогим для Милеанны подарком. Однако Милеанэль не злилась. Она отчасти понимала, почему бывший командир поступил именно так. Но принять его выбор? Еще хуже, сделать первый шаг самой? У эльфки не было никаких иллюзий: появление Илларэна ничего для лично нее не означает. Он наверняка приехал по делам, которые касаются только его и нынешнего командира. Раскатала губу; если он не нашел минуты увидеть или услышать ее раньше, то с чего бы ему являться самолично?

- Хорошо срослась, - сухо заметила Милеанэль, щуря глаза и глядя не на лицо Илларэна, а на его ногу. Удивительно. Ему почти не требуется трость. Осталась тяжесть в движениях, наверняка по-прежнему есть боли, но упражнения дали свои плоды. Она подобрала для него правильное лечение; конечно, под руководством Марти Содергрен. Старое чувство вины больно ужалило Милеанну. Легко говорить, что хорошо срослось, а, эльфка? Не хочешь вспомнить, из-за кого его нога вообще была сломана?

Где чертов Альберт и клятый командир? Почему они идут так долго?

Будто спасая эльфку, зазвучали шаги. Альберт держался позади нового лидера Aeksinan aenye, который, подойдя к гостю поближе, одарил позвавшего его мага раздраженным взглядом.

- И почему он ждет, Альберт? - рыкнул он недовольно и двинулся навстречу к Илларэну, на ходу протягивая эльфу ладонь для рукопожатия. - Доброй ночи. Пройдем в мою палатку. Обсудим, с чем ты на самом деле пришел.

Конечно, впереди много вопросов. Как Илларэн нашел их? Как умудрился остаться незамеченным охранными заклинаниями? С чем, наконец, он пожаловал, и разве можно пускаться в такой далекий путь верхом в его-то положении?

Милеанна вместе с Альбертом проводили командиров - нынешнего и бывшего - взглядом. Маг оставался у лошадей недолго: он быстро завершил дела и отправился к костру, немного перекусить из походного котелка и пропустить одну-две чарки. Милеанэль, однако, задержалась у коновязи. В сегодняшних реалиях она предпочитала общество зверей; как и много лет назад.

- Нет, ты видел? «Твоя заслуга», тьфу! - неразборчиво бормотала эльфка. Она так интенсивно гладила шею лошади, что та ненароком посчитала, что сделала либо что-то очень плохое, либо что-то очень хорошее. Надеясь на второй вариант, конь потянулся мягкими губами и стал шуршать и хлопать ими по предплечьям эльфки в поисках чего-то сладкого. Милеанэль оказалась без гостинца, поэтому интерес к ней был быстро утерян. Конь фыркнул и отвернул голову. - Ты прав… и вообще, почему я разговариваю с тобой?

Ошарашенная этим открытием эльфка похлопала коня по плечу, подняла ладонь выше и почесала линию роста гривы. Альберт хорошо вычистил животных: у нее под ногтями, считай, никакой грязи даже не осталось. Милеанна оглянулась на палатку командира, пытаясь рассмотреть в тенях силуэты Герхарда и Илларэна. Чего греха таить, гораздо больше охотилась за вторым.

- Это не ответ, Илларэн, - отчасти раздраженно, но больше с желанием разобраться, в чем дело, заметил Герхард. Он поставил на походный стол деревянную кружку и плеснул в нее мутную, резко пахнущую жидкость. - Во-первых, мне нужна бумага. Я не верю словам. Даже твоим, уж извини.

Видимо, подозрительность - общая у всех командиров Aeksinan aenye черта. Нынешний лидер отряда пожал плечами, мол, и ты бы так же на моем месте поступил. Он налил себе в другую кружку того же самогона из той же бутылки и, отсалютовав Илларэну, опрокинул ее в себя одним махом.

- Во-вторых, не обессудь, но немедленно никто никуда не поедет. У тебя есть время до утра достать, откуда хочешь, бумаги или что угодно.

На Герхарда можно надавить, но он, Илларэн должен был знать, - человек принципа. Если что-то сказал (и точно не успел забыть, ведь прошло меньше нескольких минут), то уцепится как клещ и ни за что не отступится от своих слов. Немного расслабится, почувствует себя в безопасности - дело в шляпе, можно работать. Конечно, всегда есть возможность надавить или залезть в голову, но это слишком рискованно и слишком открыто. Пусть Илларэна не положили лицом в землю при его появлении, вполне возможно, что в таком случае исключение никто не сделает.

- А в-третьих, спешка, я думаю, тут вовсе ни к чему. Поговорим утром, если это настолько важное дело. И потрудись принести с собой объяснения, как ты сюда попал и как обошел охранные чары. Ты пойми, так нельзя. Взволнуешь ребят.

На спокойствие ребят в этом ключе, правда, Герхарду было очевидно наплевать. Он, скорее, действительно беспокоился о собственном благополучии. Илларэн воспользовался своим прошлым положением, или охранная магия настолько устарела? Придется менять формулы, все перестраивать… это столько муторной и неприятной работы.

- Пожелал бы тебе вспомнить дела минувших дней, но, боюсь, тут никого из стоящих собеседников не осталось. Распоряжусь выделить тебе палатку. - Герхард поднял взгляд на Илларэна и покачал головой. Он, на удивление, говорил неприятные слова, но был довольно дружелюбным. - Можешь отказываться, но не поймут, если не уважим тебя. Можешь в ней не спать, мне все равно. Милеанна тебя проводит. Да?

- Да, - раздался недовольный голос где-то в нескольких метрах от палатки. При этом и Герхарду, и Илларэну было очевидно, что врачея не подслушивала. Это был тот случай, когда действительно «мимо проходила» и была безо всякой возможности увернуться поймана телепатической волной. Последнее предложение и приказ Герхарда Милеанэль очень хорошо слышала, просто внутри своей же головы.

- Ну вот и шевелись, - с вернувшимся в голос раздражением пробормотал Герхард. Снаружи раздалось тихое, но различимое фыркание. Нынешний командир, уже захмелевший, беззаветно спутал его с лошадиным и повторил: - Она тебя проводит. Доброй ночи.

«Она» была мрачнее тучи. Чуть-чуть меньше, чем готовить еду и иметь дело с разведением костра, Милеанэль не любила ставить палатки. Эту они сняли с седла, чтобы освободить лошади спину, и к полноценной раскладке никто готовым не оказался. Хорошо, что в глазах Герхарда у нее не накопилось столько косяков, чтобы ставить палатку голыми руками. Хватило нескольких пассов. Теперь разве что затащить и расстелить спальный мешок, поставить тазик с холодной водой на утро… настоящая палатка для именитого гостя. Как странно, что теперь Илларэн в их лагере - всего-то гость.

- Ты не мог решать с ним ваши охрененно важные дела в Гарштанге или в этом своем Бан Арде? - вдруг спросила она. В голове Милеанэль явно было слышно влияние законченной Аретузы. В академии для девушек выпускников Бан Арда считали сопляками. Как если бы студенты Оксенфуртской академии смотрели сверху вниз на учеников сельской школы, где дай Мелитэле научат считать до десяти. «Первый ребенок, второй ребенок…», и так далее. - И… и… покажи мне глаз.

Для него точно не было новостью, что Милеанэль не умеет так злиться на близких. Обижаться? Может быть. Но долго надуваться, как погибающий гнилец, или шипеть зажатой в угол кошкой? Нет, она к такому не привыкла. Стало гораздо больше не гневаться, когда Милеанна смирилась с мыслью о том, что приехал он не для того, чтобы посветить своим бесконечно родным лицом.

И вообще… лучше так заполнить неловкое молчание. А потом уйти, как обычно, чтобы опять ворочаться до самого утра.

- О, к сожалению, или к счастью, мне наплевать, - задиристо пробурчала Милеанэль. Ее вводило в ступор это «feainne ma». Но она слышала неприкрытую иронию в его голосе и тем только и успокаивалась. Неисправима… Кто бы говорил. Наверное, тот, кто в каждую удобную ему минуту кого-нибудь проверял? Еще немного, и Илларэн смог бы написать не то, что о каждом своем подчиненном, - о каждом знакомом в принципе подробнейшую биографию. Милеанна не понимала, почему так себя ведет. Она не злится, зачем тогда так? Чтобы защитить свое право быть с ним отстраненной? Получалось плохо, потому что даже так она не смогла переступить через себя и не взглянуть. Трость Илларэна Милеанэль перехватила так, будто они делали это каждый день последние лет пятьдесят: настолько оказалось выверенным и молниеносным движение. Эта вещь ее по-прежнему смущала. Напоминала, зачем она ему, еще больше, чем хромота ее бывшего командира. Милеанна поджала губы, критически рассматривая его пустую глазницу.

- Nios maith da caen ess, - меланхолично заявила она, сама не заметив, как привычно взяла его подбородок большим и указательным пальцем. Милеанэль даже не надавливала на кость, чтобы удерживать его, и не пыталась заставить Илларэна повернуть голову. Взялась и поняла, что сделала это, когда не защищенные перчаткой пальцы левой руки укололо знакомой эманацией. Эльфка давно не ощущала ее. Есть нечто непостижимое уму в Силе. Однажды почувствовав отзвук чародея, ты никогда его не забудешь, если у тебя достаточный интеллект. Было мало магов, чьи следы Милеанэль помнила, хотя этот ей было бы лучше забыть и не вспоминать больше никогда. Но ей и не приходило это в голову. Постоянно возвращаться к одному и тому же эпизоду своей жизни гораздо привычнее, чем переступить через него и дать и себе, и ему жить дальше. Илларэн наверняка видит, как она до сих пор привязана к нему. Но недостаточно, чтобы оставить дело, к которому шла всю осознанную жизнь.

Слова на Старшей Речи еще не истаяли, когда Милеанэль быстро, коротко, почти сразу отстранившись обняла его. Она по-прежнему держала в правой руке трость Илларэна и очень ловко умудрилась не задеть его краем деревяшки. После быстрого объятия, достаточного, чтобы продемонстрировать, что она ему рада несмотря на то, что он осел, и остаться незамеченным другими, Милеанна вернула командиру трость. Вдруг она пытливо втянула носом воздух, как ищейка, и закатила глаза на мгновение. В отличие от Илларэна, могла себе позволить.

- Ты что, с ним пил? Дева, Рэн… Может, хотя бы один раз в этом проклятом лесу без этого… - Слова больно ужалили ее в горло и так и не сорвались с губ. Эльфка скрестила руки на груди и посмотрела в сторону общего походного костра. Никто не смотрел в их сторону. Чтили личное пространство гостя отряда, коль скоро Герхард не выставил его вон и принял, и занимались своими делами. Этик при свете от огня стругал очередную игрушку. Альберт черпал из миски горячее рагу. Все своим чередом… и все такое чужое. Как будто Ирвин решил пошутить, сотворил удивительно правдоподобную иллюзию и забыл, как она развеивается. И Милеанэль теперь не может из нее выбраться.

- Если хочешь поесть, то сегодня вроде неплохо наварили. - По Милеанне несложно догадаться, что она сама еще не ела. Костер эльфка огибала по самой дальней траектории и была слишком горда, чтобы попросить кого-нибудь принести ей миску еды. Поэтому приходилось ей ходить голодной и подтачивать свой паек, чтобы потом в самый неподходящий момент обнаружить соответствующий карман в сумке пустым. С последней их встречи Милеанэль и правда осунулась и похудела. Но она была искренне рада, что Илларэн стал, напротив, выглядеть лучше. Несмотря на смену образа жизни, он совсем не обрюзг; да и разве эльф способен на такое? Он поправил здоровье, насколько мог, посвежел… охамел. – А я пока разложу тебе мешок. В Бан Арде застилают постели по-другому, но откуда мне знать, ведь меня не удостоили ни единой весточкой, - все-таки ядовито проворчала врачея, и правда наклоняясь за мешком.

«Мне все равно, - думала врачея, пока косилась на его удаляющуюся к костру фигуру, - мне все равно, мне все равно. Пусть пьет с кем хочет, пусть ездит, где хочет, пусть одергивает как хочет, мне все равно. Все равно, я сказала!».

У Милеанэль хорошо получалось показывать другим, что ей будто бы наплевать, но обмануть себя и Илларэна, который знал ее лучше нее самой, видит Дева, бессмысленно. Не все равно. Она скучала по нему. Хотела увидеть хотя бы раз или получить от него коротенькую записку, в которой рада была бы даже лаконичному и сухому: «У меня все хорошо». И еще хотела бы видеть, что выбранная им дорога принесла бывшему командиру облегчение. Что он чувствует себя в Бан Арде если не на своем месте, то хотя бы комфортно. Что ему не плюют под ноги, мол, эльф поганый, что его уважают и ценят. Скоя’таэли испортили ассимилировавшимся братьям и сестрам всю малину. Теперь ей было гораздо сложнее заходить в людские города. Она надеялась, что Илларэну не приходилось сталкиваться с этим. Arse, не было еще бессонной ночи, когда Милеанэль не думала о том, что сделала. Каждый раз все заканчивалось одинаково.

Когда он вернулся, эльфка уже расправила ему постель и успела наколдовать холодной воды в походную умывальню. Милеанэль обернулась на голос командира, не понимая, почему запах горячей еды стал гораздо сильнее, и в удивлении подняла бровь.

- Религию зовут Герхард из Третогора, и она карает грешников, - хмуро ответила она. Илларэн в свое время смирился с ее тотальным отрицанием, а нынешний командир выбрал совершенно другую тактику. Не можешь терпеть огонь? Учись! Когда жизнь была легкой? От страха можно бегать бесконечно, так возьми и встреться с ним лицом к лицу. В отличие от Илларэна, у Герхарда не было ни единой причины разбираться в ее прошлом и, тем более, понимать и принимать его. Что ж, ты не можешь справиться с собой? Значит, сегодня не ешь; нет, телекинезом нельзя, поскольку силы важно беречь, а не разбрасываться ими на такие мелочи. При этом в голосе Милеанэль не было ноток жалости к себе или попытки разжалобить Илларэна. Чего не хватало, чтобы эльф поговорил об этом с Герхардом. Она покосилась на спины нынешних товарищей, потом - на плавно приближающуюся миску. - Ты мне не папочка, Рэн, - «Правильнее сказать, не командир больше и приказывать не можешь…» - мысленно поправила себя Милеанна, - зачем?

Уместнее спросить: «Какое тебе дело?», - но ответ на этот вопрос слишком очевиден даже для ушедшей в отрицание Милеанэль. Дух, конечно, неутомим, но лошадка тела порядком подустала и требовала, чтобы в нее забросили хотя бы пару ложек. Желудок протестовал: не смей отказываться, дура, жри, пока дают! Эльфка снова бросила короткий взгляд в сторону походного костра, потом прислушалась, нет ли тревожных звуков со стороны командирской палатки, и покачала головой. Еще раз: кто из них неисправим?

- Только если, - все-таки сдалась она, усевшись на предназначенный Илларэну спальный мешок и скрестив ноги, - пополам.

Правда, Милеанна соврала и съела не половину, а треть, однако ей и этого хватило. Кусок как-то в горло не лез, и вкуса еды эльфка совсем не чуяла. Простеньким телекинезом она отправила остатки рагу в сторону бывшего командира и полезла в карман за самокруткой и огнивом. Чего-чего, а этого добра у нее всегда хватало. Милеанэль несколько раз вхолостую щелкнула огнивом и, наконец, задымила.

- Притащись ты на пару лет раньше, застал бы Ирвина. Жаль. Он был бы тебе рад, - проговорила она, держа самокрутку краем губ. С каждым словом изо рта эльфки вырывался не очень густой дым. Прежде начинка была лучше, но сейчас приходилось довольствоваться тем, что есть. Милеанэль избегала смотреть на лицо Илларэна, предпочитая буравить взглядом его грудь и плечи. Было в этом что-то бесконечно неловкое: ты сидишь напротив эльфа, которого любишь и который любит тебя, но не находишь нужных слов. Прелести встреч бывших любовников, разлученных обстоятельствами, а не ушедшими чувствами. Милеанна рада была бы воспринимать его как друга, но уже поняла, что врать себе не получится. Илларэн оставался для нее чем-то гораздо большим. Приходилось заполнять паузы так, как умелось, но воспоминания о прежних делах отряда явно были не лучшим решением. На душе будто кошки скребли.

- У тебя и раньше были замашки учителя, - заметила Милеанэль, вытащив самокрутку изо рта и выпустив в сторону накопленный дым, который вызвал бы у непривыкшего слезы из глаз, - но сейчас они в абсолюте. Как оно: преподавать? Тебе нравится?

«Ты тоже умеешь раздражать, - подумала эльфка, передавая Илларэну огниво, - еще как, сам знаешь». Невозможно было не коснуться его пальцев, не почувствовать знакомую, игриво выглядывающую из упрямо задвинутой на антресоли памяти эманацию, принадлежащую только ему. Она понимала, почему чувствует Илларэна сильнее, чем кого бы то ни было. Сколько в ее работе было касаний к голой коже, и они не могут даже близко сравниться с его пальцами и бьющими из них отзвуками Силы. Поэтому, забирая огниво, Милеанэль просто подставила ладонь, чтобы камень послушно упал ей в руку сам, уже без касания.

- У него просто другой стиль, - уклончиво ответила она, не глядя запихивая огниво обратно в карман.

Полуправда. Они действительно не смогли сработаться с новым командиром. Клаус не выдержал раньше прочих, потом ушли Айреникус и Рольф, совсем недавно отряд оставил Ирвин. Хотя бы у кого-то из них жизнь идет своим чередом, бурлит, как и прежде. Невольно Милеанэль позавидовала иллюзионисту. Он, в отличие от эльфки, смог переступить через прошлое. Не стал насиловать себя прежде нравящейся работой. Aeksinan aenye был не просто отрядом гончих псов. Это семья. Когда из семьи ушел ее глава, она распалась. Дело даже не в Томе и не в его предательстве. Для Милеанэль точно не секрет, что первые звоночки случились задолго до событий семилетней давности. Илларэн рано или поздно ушел бы: с ней или без нее. Так получилось, что без нее. Поздно уже жалеть о когда-то принятых решениях. Дважды, поправила себя внутренне Милеанна, зажевав край самокрутки.

Тем не менее, хаять нынешнего командира - не лучший выход. Это ничего не изменит, и худшее, что мог бы сделать Илларэн, - просить за отряд или, чего еще дурнее, вызвать Герхарда на серьезный разговор. Ей точно станет несладко, потому что проще всего выставить козлом отпущения меньшинство. Эльфка удачно подходила аж под два параметра: остроухая, да еще и женщина. Навскидку можно вспомнить несколько неудачных эпизодов из ее самостоятельной работы или вылазок в паре, - да хоть бы щеку Альберта - и дело в шляпе. Ей еще здесь работать. И ни к чему жаловаться Илларэну. Он ведь ей не папочка. Достаточно проблем в жизни Милеанэль бывший командир успел решить. Теперь пора разбираться самой.

- А в Бан Арде не учат приманивать себе стул? - спросила она. Милеанна видела, что ему до сих пор больно, а он все равно сел рядом с ней. Даже не касаясь плеча Илларэна своим, эльфка чувствовала его тепло. Двоякое чувство. Одновременно приятно и беспокойно. Не так должно быть. Ей должно быть на-пле-вать. А она все равно думала о том, чтобы их так никто не увидел. Хорошо, что вечером всем есть чем заняться после долгого и трудного дня. Но почему она по-прежнему думает о скрытности? Между ними уже того нет. Вряд ли будет. Не после того, что сделала Милеанэль. И что Илларэн сделал.

- Зачем же ты до сих пор там? Ты хотел уехать, жить для себя.

А зачем ты, идиотка, это спросила? У нее до сих пор иногда снова стояло в ушах: «…Домой, в Синие Горы. В Туссент». Но это же правда! Он устал служить людям, а вместо этого продолжает быть частью их жизни. Учит их детей, как управлять Силой, по-прежнему связан с утомившим его Капитулом. Остался на том же месте, хотя мог уже давно начать все заново. Сделать то, о чем мечтал, но не мог себе позволить. Он был свободен, но снова надел на себя ошейник. Милеанэль заблаговременно выбросила себя из этого уравнения. Ей как преданной своей работе и желающей ему ничего, кроме счастья, было это просто недоступно.

- Нет, забудь, ты этого не слышал, - сама себе обрубила возможный ответ эльфка и щелчком выбросила самокрутку за пределы палатки. Окурок стал медленно затухать на зеленой траве, не способный устроить пожар. Что-что, а это Милеанна всегда рассчитывала заранее. - Ты приехал верхом, разве не так? Я схожу за лошадью, а ты бы с дороги поспал. Завтра тебе перед ним объясняться.

Самое интересное начинается, когда неосторожный вопрос дергает за больную струну, и начинается какофония. Илларэн редко бывал действительно гневным, и такие случаи можно было пересчитать по пальцам. Мысленно Милеанэль загнула еще один и добавила себе достижение «вы разозлили командира».

Удивительно, но его срыв прибавил ей смелости. Она смогла поднять взгляд на его лицо, сощурилась в ответ, слушая и не перебивая. Отчасти была благодарна за тишину для остальных магов, чтобы те не стали свидетелями размолвки. Как таковых, ссор у них почти не бывало. Милеанэль умела их предупреждать по-своему: быстро уходила, пока не стало слишком поздно. Беготня всегда спасала ее, кроме одного раза, ставшего роковым, а потом второго, который только усугубил нанесенную ей собственными руками рану. Теперь что? Теперь-то и терять больше нечего. Если у них остались только старые воспоминания, которыми и поделиться можно, когда Илларэн снова решит приехать не к ней, зачем пытаться?

- Ты хотел жить для себя! - ядовито выплюнула Милеанна. Она не узнавала свой голос. Глаза неприятно щипало, а он не дрожал. Ее удивляло, как спокойно звучат срывающиеся на уродливом, подходящем для этой ссоры языке людей слова. - Ты для себя был на первом месте!

Милеанэль одним коротким порывом откинула мешающую ей косу за спину. Тяжелые сплетенные волосы неприятно хлестнули ее, будто кто-то огрел эльфку кнутом. Но это ее не остановило. Напротив, она будто набрала себе в легкие побольше воздуха и продолжила выплескивать то, что накопилось за долгие годы обоюдного молчания:

- Такие «мы» нужны были только тебе, да. Потому что у тебя есть имя, есть возможности, а у меня их нет. И ты эгоист, ясно тебе, и всегда им был! Куда мне надо было податься, по-твоему? Или, может, у дома грядки копать - все, что ты для меня хотел? Я выбрала эту работу, потому что это единственное, что я умею делать! Но я никогда не выбирала между работой и тобой! Не смей мне это шить, ты меня понял?

Зачем он приехал, Милеанэль пропустила мимо ушей. Ей это было совсем не важно: нужны ли еще доказательства, что между рабочими делами и даже делами магического сообщества отношения с ним всегда были первостепенны? Однако это все не просто так. И Илларэн, знавший ее жизненный путь до прихода в отряд наизусть, знал, почему эльфка так хотела стать кем-то полезной, кем-то нужной и кем-то важной. Не для политики и не для мира людей, иначе давно бы была отправлена какому-нибудь лояльному дворянину в советницы, - для этого мира. Такое благородное и такое глупое предназначение, которое Милеанна придумала себе сама, но которому с завидной неукоснительностью следовала. Пожертвовала тем, что у нее было… Но неужели здесь есть только одна неправая сторона? Милеанэль достаточно грызла себя за свой выбор, пусть и оставалась при своем.

А он всегда знал, как сделать ей еще больнее. Однако в этот раз винить Илларэна не в чем. Она начала первой.

Милеанэль рассчитывала, что, защищая себя впервые за все время, пока они знали друг друга, ей станет легче, а вышло только хуже. Смотреть на него вновь выходило невыполнимой задачей, и она поспешно отвернула голову в сторону. На глаза попалась опустевшая миска. Как это все… глупо. Милеанна едва остановила себя от вопроса: «Почему ты тогда со мной?». Вообще-то, это она задержалась в его палатке.

- Arse… - выдохнула эльфка себе под нос. Она с тяжелым вздохом закрыла глаза, уперла руки в боки, опустила голову и помотала ей, что-то отрицая. Снова ее начала наступать на пятки выученная манера поведения. «Ну, иди, беги. Снова уходи, снова ускользай, оставляй это все на завтра, которое может снова не случиться, а потом выдирай себе волосы и проклинай себя».

- Как, наверное, сейчас все радуются эльфам, да? - процедила Милеанна. Она было начала возвращать сама себя в позицию жертвы, которую занимать привыкла и чувствовала себя в ней более чем спокойно, но теперь уже была его очередь дергать расстроенные струны. Краем глаза Милеанэль увидела быстрый блеск коротко сверкнувшей маленькой молнии, но еще лучше - чувствовала плохо сдерживаемую Силу. Знакомые отзвуки, только совсем у них теперь другой характер. Самое ближайшее сравнение: с соседской собакой. Она вроде к тебе добра, позволяет себя гладить и играть с собой, но если ты нечаянно, даже в шутку замахнулся на ее хозяина, от прежней милой псины и следа не остается. Вот и отзвук Илларэна вмиг стал для нее такой вот собакой. Может, давно пора. Чтобы ни у кого из них не было иллюзий.

Он, вообще-то, во всем был прав... Хоть жалил больно, но в точку. Чего Милеанэль добилась после того, как все покинули отряд? Стала своей тенью? Растеряла всех друзей? Застряла в этом бесконечном круговороте, из которого выбраться не могла и не хотела? Браво, эльфка. И Милеанэль действительно была овцой с рогами, раз так. Она видела все, о чем ей толковал бывший командир, и была не против так жить. Она считала, что так правильно.

- И ты... - Милеанэль подняла голову, снова посмотрела в единственный глаз Илларэна, подумав, что он похож на колючий камень. Сама сделала ему крупный шаг навстречу, еще немного, и боднув бы его в подбородок лбом, - мне что-то говорил об ответственности. О принятии решений. Рэн, я ненавижу, когда ты так делаешь. Почему тебе так можно, а мне - нет? Ты думаешь, мне не было страшно каждый раз получить по частям тебя, amadan?! Почему я смогла принять, что такая у нас работа, а ты - нет? Я не перекладывала на тебя свой страх! Не просила тебя не возглавлять рейды, хотя ты мог погибнуть на каждом из них!

Как ни странно, с каждым словом голос у нее становился все тише. Илларэн его повышал, она - наоборот, будто даже сейчас уравновешивала его натуру.

- Не уходил бы, ясно? Не оставлял бы меня! А раз уходил, так уходи совсем! Зачем ты терзаешь меня этими полутонами? Зачем ты сюда приехал? Ты мог по-другому донести, что хотел, ты это умеешь...

Вот тут у нее чуть было не сорвался голос. Милеанэль пришлось прерваться, сделать очень глубокий вдох и выдох. Она уже почти шептала.

- Все. Хватит. Делай то, за чем приехал.

А все остальное эльфка оставила без ответа. Нечего ей было сказать на правду. Везде он попал в цель, везде оказался проницательнее нее, и со всем она была согласна. Но это была теперь ее жизнь. Он сам себя из нее вычеркнул, и кто она теперь такая, чтобы пытаться этому мешать. Одно только горько: что, казалось, возможность впервые раскрыть все карты, прокричаться вдоволь и, может, обнаружить что-то новое ускользает сквозь пальцы.

Убийцы. Они убийцы. Могли убивать не своими руками, а везти на суд Капитула, чей приговор был заранее ясен. Милеанэль щурилась и выглядела как подозрительный хорек. Она действительно никогда не задумывалась о том, что именно делали ренегаты, на которых им приходили ориентировки. В ней всегда играли неприязнь и презрение к запрещенным магическим искусствам. Гоэт? Некромант? Ты уже свое заслужил. Неважно, зачем это было сделано и почему. Неконвенциональная магия признана таковой не просто так. Правила пишутся чужой кровью. С два месяца назад они с Альбертом, хотя правильнее будет сказать: «Альберт», - поймали ренегата. Он не был похож на мага, который просто не понравился Капитулу. Классическая цель. Водили за нос?.. Что ж, пусть так. Милеанэль пыталась разобраться в себе и понимала, что для нее это почти ничего не изменило. Она целительница. Ее главная задача - держать остальных в рабочем состоянии, прикрывать спину. Клаусу приходилось несладко, Илларэну - тоже. Что она могла сказать? Ему не нужно сочувствие.

Ей еще было неведомо, что спустя какие-то пару лет она сама почувствует, что значит быть целью. Была охотницей, станет жертвой. Может быть, это была ее расплата. Прячешься за правилами? Молчишь? Когда придут за тобой, заступиться за тебя будет некому. Но эту цену Милеанэль еще не заплатила. Поэтому она смолчала и только когда Илларэн заговорил о Томасе, поморщилась, будто ее ударили, и покачала головой. Они никогда больше не говорили об этом с тех пор, когда повозка везла раненого Эль’Итлитиэна на Танедд, в руки заботливой и очень умелой Марти Содергрен. У Милеанэль просто не хватало духа. Избавиться от мерзкого чувства, что если бы она сказала раньше, то ничего бы не случилось, то Томасу можно было бы помочь, - не хватало сил. Так она и оставалась, застряв на одном месте и не имея возможности изменить хоть что-нибудь.

«Нет, только не снова…» - только и успела подумать Милеанна, когда почувствовала на своих плечах его руки. Сила, как покорная собака, почуяла, что хозяину ничего не грозит, и снова щекотала ее кожу знакомым покалыванием эманаций. Только не снова, думала эльфка, не заставляй меня повторять тебе то же самое. Уже слишком поздно что-то менять. Вес ошибок слишком велик, чтобы разом его сбросить. Как бы все ни было паршиво, она не может уйти… Не может уйти даже с ним. Видит Дева, сейчас это все, о чем она может только мечтать, но мечты на то и мечты, что они далеко не всегда соотносятся с тем, что на самом деле. Но как бы сильно Милеанэль ни была привязана к долгу, что взвалила на себя по доброй воле, она не могла не обнять его в ответ.

- Рэн… послушай меня, - прошептала она ему на ухо, - ты намного важнее меня. Со мной, - эльфка отстранилась и взяла его лицо в обе свои ладони, мягко, но уверенно удерживая и не давая отвернуться, - все будет в порядке. Я смогу о себе позаботиться.

Когда минутная ярость, овладевшая ей, спала, стало очень тяжело искать слова. Милеанэль подумала, что может стоять так час напролет, смотреть в его единственный глаз и снова, снова, снова искать на свою голову проклятие за то, что она сделала с ним. Он, как и врачея, не смог через это переступить. Справедливости ради, Илларэну было сложнее. Ему стоило просто посмотреть в зеркало или сделать один шаг, чтобы все вспомнить. Память у него была прекрасная. Это мешало им обоим.

- Я не смогу пойти с тобой, ты же и так знаешь, правда? - горько спросила эльфка. Она смотрела на бесконечно родное лицо прямо напротив ее лица и не могла сделать ничего, кроме как в очередной раз причинить ту же самую боль. - Мне нет места рядом с тобой. Мне нет места нигде, только здесь.

Милеанэль чувствовала, что он устает стоять, и с тихим вздохом сожаления опустила ладони на его плечи и задержалась на них, не зная, что ей делать. Она наивно думала, что невозможно ненавидеть себя больше, но, видимо, совершенству нет предела. Уже ничего не переиграешь. Страшно было уже вовсе говорить. Чтобы снова сказать что-то, что его ранит? Нет… хватит. Он страдал достаточно.