Она остановилась, покорно следуя немому приказу Илларэна, но, позволив ему договорить, сделала робкий шаг навстречу столу. Холодный взгляд Эль'Итлитиэна был Милеанэль хорошо знаком. Ей показалось, что ее окатили холодной водой из этого злосчастного ведра, которое эльфка принесла с собой. Последний месяц сильно изменил Илларэна. Вернее, отбросил его на лет двадцать назад, потому что он выглядел в точности так же, каким его запомнила Милеанэль в том темном лесу, неподалеку от Аретузы. Такой же злобный, непроницаемый и больше не уверенный, что ему не следует ждать удара в спину. Забавно, ведь именно Эль'Итлитиэн намеренно задевал ее за больное, из раза в раз, по кругу, постоянно.

- Я не знала, что теперь разговаривать по мегаскопу запрещено, - резонно заметила врачея, поставив ведро на пол рядом со столом командира. На пергамент, который он сворачивал в тубус, она даже не взглянула. - Ну, буду знать... Но это была моя идея, поэтому, как определишься с наказанием, пожалуйста, все мне. Айреникус не при чем.

Милеанэль намеренно отложила ответ, который уже вертелся у нее на языке. Справляться с нервозностью хорошо помогали простые, известные давным-давно процедуры. Казалось, эльфка может делать это с закрытыми глазами. Честно говоря, наполовину это было так, потому что она старательно отворачивалась от навязчивых огоньков, плясавших на зажженных свечах, пока набирала немного воды в ковш и нагревала ее простым заклинанием.

- И мне скрывать от тебя нечего. Да, я спросила. Нет, мне не нравится ни то, ни другое. И я не хотела об этом с тобой говорить. Это твое дело. Не мне судить.

Чародейка отжала чистую тряпку, смоченную в теплой воде, и уперлась рукой в край ведра. Сидеть на корточках было тяжеловато с корсетом, который она стала носить на постоянной основе не так давно, почувствовав, что сутулость выражается все ярче. Милеанна подняла взгляд и посмотрела на Илларэна снизу вверх. Кажется, она снова выбрала неудачный момент? Он будто дышал желанием поссориться еще раз. Желая смягчить его дурное настроение, эльфка коротко улыбнулась.

- Ну, я все равно очень рада, что ты все-таки вернулся. Мне... мне очень жаль. - Она коснулась ладонью его здорового колена, еле сжала пальцы, тактильно тоже прося прощения. Конечно, было гораздо больше вещей, за которые Милеанэль следовало бы извиняться. Но часть из них Илларэн забракует еще до того, как она произнесет первый звук, а другую часть можно даже не просить. Тут уже дело было не в эльфе, а в врачее. Если она-то себя не простит, какой смысл молить об этом другого? - Я повела себя глупо и неправильно. Кгхм... и пришла, вообще-то, на обработку. Но, если хочешь, я оставлю это тебе. Можешь сделать сам. Можешь не делать, у тебя все очень хорошо зажило, и хуже не должно быть... - вовремя поправилась Милеанэль, которой эта передача ответственности явно давалась с трудом. Правда, робкую попытку очень легко задушить на корню, не так ли?

- Помогу… Только ты осторожно, - все равно неосторожно ляпнула эльфка. Когда столько времени заботилась в одном ключе, сложно перестроиться на иной лад. Она честно пыталась, но получалось, конечно, так себе. Отдав Илларэну тряпку, Милеанэль было собралась подняться, но сделала это почти одновременно с командиром и оказалась чуть ли не прихлопнута тяжелой тростью. Впервые эльфке выпала возможность рассмотреть новый инструмент Эль’Итлитиэна поближе. Почему-то ей не очень понравилась эта вещь. Она выглядит непривычно дорого. Обычно Капитул не преподносит такие подарки. Мысль о том, что сильные мира сего заглаживают вину перед Илларэном или откупаются от него, показалась Милеанне вовсе абсурдной. Это было бы очень по-людски, но не по-чародейски. У них в профессиональном сообществе отсутствовало понятие искреннего раскаяния.

Милеанэль взяла трость и почувствовала, какая она тяжелая для ее руки, привыкшей держать скальпель. Толстая, массивная, добротно вытесанная из хорошего крепкого дерева. Навершие излучало слабые импульсы, которые эльфка не могла точно распознать, но этого было достаточно, чтобы Милеанна сделала правильный вывод: лучше не браться за верх.

- Да так, ничего серьезного. Старая становлюсь, - неловко пошутила она, аккуратно оперев трость на стол. Милеанэль выглядела странно, потому что постоянно косила глазом, следя за тем, как командир обрабатывает шрамы, оставшиеся после швов. Нет, все-таки зашили его хорошо, хоть шрамов могли оставить и гораздо меньше. Однако врачам было важнее собрать ногу, чем сделать ее эстетически радующей глаз. Кроме того, шрамы Илларэна не портят. Если Милеанна напряжется, то и вовсе вспомнит все следы на его теле. Часть из них она обрабатывала сама. - Просто начали болеть плечи. Мне нельзя портить осанку.

Когда Илларэн закончил протирать швы, Милеанэль подала ему мазь. Приготовленное по рецепту Марти снадобье позволит сделать шрамы немного глаже, чтобы они меньше выпирали над основной кожей. Как наносить его, эльфка не стала объяснять, потому что видела, что командир разберется сам. Пока он заканчивал с ногой, врачея сполоснула тряпку в холодной воде и снова опустила ее в горячую. Глаз по сравнению с его коленом - сущая ерунда. Милеанна встала и подошла к нему со слепой стороны, коротко коснувшись плеча: мол, я сейчас здесь и буду снимать тебе повязку. Она стянула кожаный ремень, обнажив пустую глазницу, и беззвучно вздохнула. Хорошо, что в прошлый раз ему не задело другой глаз. Иначе он бы сейчас не походил на пирата, а просто остался бы слепым.

Насколько же Илларэн мудрее нее. Там, где она скрещивает руки, он распахивает их для объятий. Там, где Милеанэль молчит, он пытается говорить: он, кому лишнее слово сказать - огромный подвиг. Где она бежит прочь, он идет навстречу. И тогда Илларэн все-таки был прав, хоть и пытается облегчить тяжелый, лежащий на ее плечах груз. Может, дело в субординации? Милеанна не могла списать со счетов его должность. Илларэн всегда был для нее важной фигурой в жизни не только потому, что эльфка любила его, а потому, что он - ее командир. Как можно стать ему просто Милеанэль, если он для нее просто Илларэном быть не может по определению? Как задавить в себе врача, если именно эту идентичность она взрастила в себе сызмальства? Если именно целительское ремесло всегда было определяющим ее суть? Милеанна подозревала, что большой вклад внесло и чародейство. Она ведь никогда не станет матерью. Зачем быть тогда просто любимой женщиной, если ничего из этого все равно не выйдет? Это значит только приближать неизбежное. Мысли об этом ввели ее в какого-то рода транс, из-за которого она не сразу стала осторожно оттирать его глазницу от остатков мази. Она хорошо заросла, привычно и как-то между делом отметила Милеанэль. Снова думает как врачея. Как обычно.

- Марти мне сказала, ты в лазарете не скучал, - будто невпопад, но без тени ревности или обиды произнесла она. - Говорили тебе, лежи и не дергайся, а ты в палате молниями бросался. Это очень по-твоему. Выйдет у Инги быть хорошей чародейкой?

Конечно, Милеанэль помнила эту двимвеандру, которая пришла ей на замену. Все чародейки и чародеи, которые выбрали себе стезю целительства, знали друг друга хотя бы в лицо. Она поступала сейчас, как Илларэн, потому как не смогла увернуться от влияния вездесущего командира, которое на нее неизбежно налипло. Ей было еще учиться и учиться: все-таки Эль’Итлитиэн умел оставаться в своей слежке незаметным. Инга подавала хорошие надежды как будущая целительница, но боевая магия ей мало давалась, как и мануальные процедуры. Не быть хирургом, но это знание требуется далеко не всем. Иначе не были бы чары целительниц так необходимы, когда обычный врач ничем не поможет. Хорошая девочка. Добрая. Может быть, слишком добрая для врачеи.

«Я знаю, больно. Но это еще ничего. Худшее не это, - думала эльфка, чувствуя, как еле морщится командир, скорее рефлекторно, чем в попытке подавить рычание или стон, - а то, как у тебя изменится зрение через месяца два, самое большее… Ты не сможешь оценивать расстояние до цели. Не сможешь с первого раза сесть не то, что на коня, но даже на стул. Или понять, полон твой стакан или пуст: просто не будешь видеть, сколько в нем воды. Тебе будет очень сложно защищать себя. Нужно будет привыкать к своему новому зрению. Я не знаю, сможешь ли ты привыкнуть. Не знаю, как быстро ты решишь, что стал бесполезен… Это ведь наш общий страх, правда, ma feainn? Но ты переживаешь его иначе. И справишься по-своему, я знаю. Ты сильнее и умнее меня».

- Она просто тоже тебя знает, - хмыкнула Милеанэль, стараясь заглушить заклинившую в ее голове шарманку. Ответ Илларэна эльфку более чем устроил. Она желала девочке только самого светлого будущего. Надеялась, что ей не придется столкнуться даже с половиной того, что пришлось перелопатить ей. С другой стороны, она человек. Ей не нужно привыкать к обществу людей. Она быстро освоится со своим новым статусом и сможет делать этот мир лучше; ладно, хотя бы здоровее, чем он есть сейчас. Но и горя ей все равно придется хлебнуть сполна. Милеанэль помнила, что происходит вокруг них. Знала, что именно в такие периоды хорошие врачи и целители - на вес золота. Инге тоже предстоит принять вызов. Дай ей Дева меньше жестоких испытаний. - Научил девочку дурному… Ничуть не удивительно.

Она ласково погладила Илларэна по волосам, в несколько легких и быстрых движений нанесла на глазницу мазь и стала споласкивать тряпку. Его взгляд Милеанэль чувствовала спиной как невидимый луч, дырявящий ее между лопаток. Неприятно - или нет? Сейчас, наверное, нет. Чем больше эльфка думала о том, что его еще ждет, тем с большим остервенением грызла себя за совершенные ошибки. Если так подумать, их было сделано как много! Можно, смакуя самые незначительные подробности и раздувая их до абсолюта, копаться в каждой их недомолвке, которая теперь сложилась в один огромный снежный ком. Милеанэль старалась смять его до размера маленького снежка, а он только становился больше и обжигал руки. Кажется, еще немного, и он покатится вниз, сметя и ее, и Илларэна, и все хорошее, что было на их памяти. Мысль о том, что было бы прекрасно не пилить сук, на котором сидишь, к врачее в голову даже не заглядывала. Она была слишком погружена в прошлое и даже не сразу услышала грохот позади себя. Илларэн и раньше не очень бесшумно передвигался, а теперь о его приближении могли бы узнать на том конце города.

Милеанэль и так знала, как ему тяжело стоять, но, когда командир перенес часть своего веса на ее плечо, - всего на какие-то мгновения - эльфка опасно завалилась в сторону. Ее перекосило еще и проклятое ведро, тяжелое, зараза, которое пришлось бухнуть о пол. Милеанна аккуратно придержала Илларэна за плечо, так, что это казалось обычным касанием, и коротко вздрогнула от полушепота, раздавшегося почти у самого уха. Или от слов, которые он ей говорил?

Глупо думать, что командир не понимает. Он видит больше даже с одним глазом, а она не может разглядеть что-то важное прямо под носом. Милеанэль двинула головой и потерлась щекой о его щеку, как кошка, оставляющая на своем человеке заметный только другим кошкам запах. Он надеется, что она умеет не жить прошлым, но знает ее еще лучше, чем сама эльфка знает себя. Она не умеет отпускать. Если бы он был для нее никем… да даже так. Милеанна до сих пор помнит всех тех, кому не смогла помочь. Не поименно, но черты лица, историю болезни, исход - до сих пор. И то были совершенно чужие ей dh’oine. Илларэн просит невозможного. Не сейчас и не для нее.

- Единственное мое страдание, - вздохнула она, - знать, что своими лишениями ты обязан мне. Не надо… спорить. Ладно? Просто… я хочу, чтобы ты понял. Я постараюсь, но… не могу обещать.

Эти слова дались ей с видимым трудом. Милеанэль в тщетной попытке смягчить их подняла руки и обняла его: мягко, осторожно, будто опасаясь, что Илларэн оттолкнет ее. Она бы оттолкнула. Но он ведь чувствует, что в ней нет жалости, которая была бы так неприятна командиру как мужчине, правда? Зато горечи через край. Будь здесь Клаус, у него бы заболела голова, так сильно фонила для опытного псионика своими же руками загубившая возможное будущее, у которого, наверное, все равно не было бы счастливого финала, Милеанэль.

- Minne te, Illaren. Squaess me, da’caenna.

Она коротко погладила его по щеке, отстранилась и снова подняла ведро, которое, казалось, стало еще тяжелее прежнего. С почти неслышным обещанием зайти позже Милеанна выскользнула за дверь. Исчезать она умела гораздо лучше, чем любить. Это точно.

Когда командир зовет к себе после захода солнца, это не сулит ничего хорошего. Если какой-нибудь год назад Милеанэль, напротив, обрадовалась бы, что он хочет провести время вместе и не занят какими-нибудь, очевидно, очень важными делами, то теперь у нее было дурное предчувствие. Намеренно оттягивая момент, она просидела в лаборатории до срока, когда приличное время ожидание уже вот-вот должно было истечь, и только тогда собрала себя в кулак и пошла к нему наверх. Напоследок эльфка бросила короткий взгляд на свой маленький тайник, но прикасаться к запретному порошку себе строго-настрого запретила. В прошлый раз это все плохо закончилось. В этот… Нет, нельзя. Ни сейчас, ни позже - нельзя.

Илларэн выглядел, как и обычно. Такой же спокойный и незыблемый. Однако, когда Милеанна опустилась на стул напротив него, она уже поняла, что сейчас опять им предстоит не самый легкий разговор. Командир молчал, пока брал в руки тубус и извлекал из него клочок бумаги. Милеанэль поежилась, положила сложенные замком руки и колени и рефлекторно начала дергать себя за пальцы. Нервозность в считанные секунды овладела эльфкой. Это молчание пугало ее. Как оказалось, совсем не зря.

Она бегло пробежалась взглядом по строкам, не веря в то, что читает. Милеанэль подняла голову, посмотрела на Илларэна так, будто он ее предает, снова опустила глаза на пергамент, даже поскребла ногтем печать одного из членов Высшего совета. Нет, он более чем реален. И это, к сожалению, совсем не дурной сон. Но разве ты не этого ожидала, Милеанна? Ты ведь знала, что так будет. Что Илларэн, несмотря на свойственную всем эльфам гордость, понимает, когда ему действительно пора уходить? Теперь, однако, это совсем не было похоже на их предыдущий разговор. В этот раз он собирается уйти не по собственному желанию. Так распорядились обстоятельства. А кто эти обстоятельства обеспечил, а, глупая ты врачея?

Одним быстрым движением, на которое, казалось, такая обычно равнодушная и спокойная эльфка была не способна, Милеанэль схватила пергамент, смяла его одной рукой и бросила куда-то к окну. Будь она посмелее, вовсе испепелила бы.

- Что это? - выдохнула она, как будто лишилась и зрения, и способности читать. Милеанна ожидала, что будет злиться, но, к ее вящему удивлению, гнева не было. Вместо него эльфка ощущала, что столкнулась с неизбежным и, как ни готовилась к нему, не знает, что ей делать. Это пугало ее. И во взгляде ее жил, в большей степени, страх. - Зачем? Я…

Она вдохнула и выдохнула несколько раз, чтобы успокоиться. У Милеанэль получилось; наверное, потому что внутренне она уже давно ожидала этого разговора.

- Тебе станет так легче? - задала она, наконец, единственно правильный вопрос, с которого и следовало бы начинать.

Он был прав. В каждом, arse, слове он был прав. В отличие от Милеанэль, Илларэн не прятал голову в песок. У него было достаточно смелости, чтобы признать, что в качестве командира ему больше нет в отряде места. Роль тренера, но гораздо больше - бюрократа Рэну не подходила. Более того, он не любил с этим возиться, но должен был. Ему это всегда претило. Потеря прежней подвижности и глаза поставила на его карьере крест. Милеанэль старалась хотя бы для себя самой его стирать, и у нее почти получалось, но ведь судьбу не обманешь. И Капитул тоже не обманешь. Рэн был прав. Они для них просто инструмент. И, в сущности, ничего в этом нет плохого… Капитул дает защищенность, возможности, справедливо требует что-то взамен: разве можно обвинять в этом Высший совет? И в том, что каждый его член поставил на прошении Илларэна свою подпись, не было ничего удивительного. Надо принять… Надо принять. Им ведь жить со своими ошибками.

Вот о чем он, на самом деле, говорил. Илларэн не глуп. Он знал гораздо раньше Милеанэль, в чем на самом деле состоит ее будущее испытание. И этот дурацкий пергамент, который он расстелил перед врачеей, будто усмехался ей в лицо. Она не могла различить букв, резко разучившись читать. Не хотела видеть, что в нем написано, но знала, что форма абсолютно одинаковая с тем документом, что эльфка только что смяла как мусор и отбросила, как ядовитую змею.

У нее больше нет способов оттянуть этот выбор. Значит, вот так. Не такого она хотела. Совсем не такого.

Была у Милеанэль одна черта, не раз спасавшая ее и, бывало, вредившая. Она совершенно не умела пускать слезу при ком-то. Слишком гордая, чтобы умолять его не поступать так ни с ней, ни с остальными. При этом Милеанна хорошо понимала, что за командиром точно уйдут все, кого она знала, потому что для них отряд - это Илларэн. Без него это уже не Aeksinan aenye, а его бледная тень. А она… Она шла к этому так долго. Обрела здесь так много. У эльфки в горле стоял ком, который было так тяжело проглотить. Повисла гнетущая пауза. Милеанэль смотрела на пергамент, пергамент - на нее. Илларэн ждал. Ей было чуть ли не физически больно от его теплой руки, накрывавшей ее ладонь. Эльфка знала, что так будет, но не могла даже близко представить, что это прощание окажется настолько разрушающим.

Она вдруг перегнулась через стол и неожиданно крепко обняла его, скользнула губами по виску и оставила на нем прощальный, видимо, поцелуй - последний. Опустилась обратно на стул и, больше не медля, отодвинула от себя пергамент.

— Значит, здесь наши пути расходятся. - Милеанэль подняла на Илларэна сухие глаза. Она ожидала, что с ее плеч тоже упадет груз, но он неожиданно стал еще тяжелее и, если бы был материален, раздавил бы эльфку и не оставил бы от нее и пятна. - Пусть твой принесет тебе свободу. Ты давно это заслужил.

«И так сильно хотел».

- Пожалуйста, иногда приезжай, если сможешь. Хотя бы похвастаться прогрессом?