Три дня назад в лагерь у Хиппиры прибыл гонец из Вызимы. Сначала гонец посетил шатер маршала Моэхоэна, а уже потом пришел к полковнику вар Альбе. Пришел как раз тогда, когда полковник стоял над картой и напряженно думал, как бы переломить ситуацию и сбросить нордлингов в Понтар. Обе армии оказались сильно потрепаны после битвы и выходило, что без серьезных подкреплений одержать верх было никак нельзя. Бойцы "Мертвой головы" понесли меньше потерь, а потому сейчас составляли основной костяк нильфгаардских сил у Хиппиры. За минувшие два дня произошло несколько стычек, между разведотрядами обоих противников, которые так же не привнесли ни ясности ситуации, ни преимущества в возможном продолжении битвы. Единственное, что уяснил Карл за эти два дня, так это то, что противник сумел закрепиться на берегу и, если верить сведеньям тех разведчиков, которые сумели-таки увидеть вражеский лагерь, зализывал раны.
Появление же гонца отвлекло старого полковника от тяжких дум. Получив письмо, Карл прочел его, распорядился накормить гонца и дать ему отдохнуть, а затем, уже неспеша, прочел еще раз. Судя по письму, вести о неуспехе нильфгаардских войск дошли до Вызимы и теперь император требовал отчета. Маршал Маэхоэн, по всей видимости, решил убрать свою голову с плахи, великодушно положив на нее голову вар Альбы. Карл этому нисколько не удивился. Перечитав письмо в третий раз, он приказал денщику собирать вещи, выдал распоряжения своему действующему заместителю и морально приготовился к путешествию в Вызиму.
Дорога в бывшую столицу Темерии заняла три дня. Вар Альба приехал бы и быстрее, если бы не раскисшие после дождей дороги. В предместьях Вызимы командир 99-ой приказал своему эскорту остановиться и организовать лагерь, чтобы вычистить коней, одежду и доспехи. А заодно убрать подальше свежие "трофеи", которые его бойцы насобирали после битвы. Спешка спешкой, но предстать перед императором в ржавом панцире и грязной одежде Карлу очень не хотелось.
Во дворец он явился к полудню. Во дворе его уже ждали. Полковник вар Альба спешился, снял с головы шлем и, сунув его подмышку, последовал за камердинером (или еще каким слугой, наименование должности которого он не знал). За его спиной спешивался его эскорт, а перед ним, подобно пасти голодного чудовища, раскрылись двери во дворец. Лязгая доспехами, звеня шпорами и грохоча сабатонами, полковник поднялся по ступеням и шагнул навстречу своей судьбе.
Вопреки ожиданиям Карла, слуга провел его мимо тронного зала вглубь дворца, по широким и узким, темным и светлым коридорам до двери, обитой железом, возле которой стояли двое гвардейцев. Слуга открыл дверь и громко объявил о прибытии полковника, после чего поклонился, как подобает придворному этикету и дал место Карлу. Вар Альба вошел и впервые в своей жизни увидел императора; до этого момента он никогда не видел даже издали, ради кого идет на смерть. При дворе он тоже оказался впервые. Он остановился и поприветствовал своего командующего как умел, - по-военному, после чего замер, вытянувшись по стойке, которую ему еще в отрочестве вбила капральская палка.
Сейчас он больше всего напоминал старого пса. Не дворнягу, о нет. Старого боевого пса, одного из огромной своры. И пусть бегал он не так быстро как остальные, пусть зубы у него затупились от старости, пусть его "морда" была в шрамах и один глаз не видел, он был достаточно опытным псом, чтобы быстро и безошибочно впиться в горло того, на кого его натравят. И подобно такому псу, Карл не боялся. Вернее боялся, но это был не тот раболепный страх, который испытывает слуга в присутствии своего грозного господина. Это был тот страх, который он испытывал каждый раз, когда вел своих людей на штурм стен очередного города. Как и в подобных случаях, сейчас Карл свой страх никак не показывал, хотя знал по письму, что следовало бы. Гораздо сильнее он испытывал смущение и неловкость оттого, что не знаком с придворным этикетом, что он не аристократ, а простолюдин, который долго был солдатом и лишь по случайности стал офицером, который еще и умудрился подняться вверх по карьерной лестнице; что его полковничье жалование не позволяет ему купить парадные доспехи, которые бы соответствовали его статусу, а потому он стоит перед императором в боевой броне на которой, несмотря на все усилия дивизионных кузнецов и его денщика, видны царапины от стрел и выправленные вмятины от вражеских ударов; что даже просто его лицо больше подходит головорезу, а не офицеру нильфгаардской армии.

Императору не пристало приветствовать своих офицеров, особенно в разговорах наедине. И особенно, делая офицерам выволочку. В любом случае, первые же слова императора застали Карла врасплох: не то похвала, не то ругань, не то просто мысль вслух. Император - на то и император, чтобы удивлять простой народ своими причудами. Впрочем, Белое Пламя не дал полковнику оправиться от удивления, тут же жестом приказал подойти и велел показать да объяснить. Что именно показать и рассказать, император не уточнил. Карл миг помедлил, но затем подошел к столу с картой, чеканя шаг, как на занятиях по строевой подготовке, посмотрел на карту. Будь Карл генералом, он бы стал метаться в догадках, но он был только полковником, а потому догадаться, чего от него хочет император, было нетрудно: ему нужен был отчет о недавней битве. Командир 99-ой еще немного помедлил, думая с чего начать, какие слова подобрать и на чем лучше акцентировать внимание.
- У нас и у нордлингов численность солдат была примерно одинаковая, Ваше Императорское Величество. Разница была только в том, что у нас было больше тяжелой пехоты. Не знаю, кто командовал флангами нордлингов, но центр, как я слышал, возглавлял этот сукин кот Бленкерт... кхм. Мы же расположили большую часть тяжелой кавалерии здесь, справа, в лесу, - Карл ткнул пальцем в карту. - Большую часть пехоты расположили в центре вместе с несколькими эскадронами легкой кавалерии. Полк пехоты, полк тяжелой кавалерии и несколько полков легкой кавалерии расположили здесь, на берегу Эмблы, думали проломить ряды нордлингов и взять их в клещи, - полковник смотрел на карту, но его взор был обращен куда-то далеко, в тот день, когда произошла битва. Его палец замер у берега злосчастной реки.
- Но все как всегда пошло не по плану, - произнес он задумчиво. - Мало того, что войскам пришлось идти в бой сразу после ночного перехода, так еще и начался сильный ливень. Настолько сильный, что ничего не было видно за двадцать шагов. Песок и вспаханное поле тут же превратились в болото, наступление развивалось медленно. В этом отношении в лесу на левом фланге ситуация была лучше, поэтому сначала с противником сошелся именно он. Нордлинги бросили в центр почти всю свою тяжелую кавалерию, насколько я знаю, так что против наших тяжелых всадников бились их легкие. По словам Адама Коегоорна, нордлинги бились отчаянно, но ему все равно удалось продавить их фланг. А вот наш центр стал пятиться, потому туда пришлось перебросить значительную часть резерва с правого фланга, которым командовал я. Напротив меня была тяжелая пехота нордлингов... трудный противник даже в хорошую погоду... Возможно из-за ливня связь с другими участками была плохой и я, исходя из худшего, отправил несколько эскадронов к Коегоорну в помощь через стык между их левым флангом и центром, вот здесь, чтобы добить противника и он смог ударить по их центру с фланга, но нордлинги держались там до последнего, и он, в итоге, не успел. К тому моменту наша пехота в центре начала теснить нордлингов и маршал Моэхоэн дал мне мне приказ атаковать, что я и сделал. Видимо, северяне надеялись перебросить резервы со своего левого фланга, но мне удалось сковать их боем и начать теснить. Вот только центр, несмотря на посланные резервы, не сумел развить успех и снова начал пятиться, хотя нордлингам это наступление давалось очень тяжело. И тогда поступил приказ об общем отступлении. Смею заметить, нордлинги тоже начали отступать, так как потеряли солдат не меньше нас. Таков был общий ход битвы с моей точки зрения. Три дня назад, по донесениям разведки, нордлинги укрепляли свой лагерь, вот здесь, на берегу Понтара. По всей видимости, они ждут подкреплений, как и мы. Если нам удастся их опередить, мы сможем сбросить их в реку и тогда они вряд ли решатся форсировать ее снова. Путь на Горс Велен и Цидарис будет открыт, но даже если нет... кавалерийский рейд может заставить Цидарисцев ослабить фронт и дать возможность нашей группировке в Вердэне прорвать их оборону...
Карл очнулся от своих мыслей и наконец оторвал взгляд от карты, посмотрел на императора, думая, рассказать о слухе или нет. Наконец, он решился:
- Также солдаты и офицеры одного из отрядов арьергарда говорили о нападении партизан на наш тыл, которое они отбили. Утверждают, что это были эльфы. Возможно, это только слух, Ваше Императорское Величество, - тел я не видел, - но если это правда, тогда это могут быть бывшие бойцы бригады "Врихедд", только у них хватило бы наглости и мотивации напасть на нас.
Карл замолчал, ожидая реакции Эмгыра.

Отредактировано Шрёдингер (27.08.22 22:04)

То, что император был в ярости, Карл не сомневался, тут и к гадалке ходить не надо было. Несмотря на то, что Эмгыр вар Эмрейс прекрасно владел лицом, на его месте командир 99-ой рвал бы и метал. Поведение Моэхоэна тоже Карлу вар Альбе было понятно: с одной стороны, переложив вину на полковника, он прикрывал свой зад; с другой стороны, вина действительно была на Карле. И пусть его атака была удачной и своевременной, но все равно запоздалой. Тем не менее, полковник смотрел на ситуацию более оптимистично.
Однако присутствие императора его немного смущало, а потому на поставленный вопрос он ответил не сразу. Он нахмурился, выпрямился, напряженно размышляя. Факторов, не дающие Империи сломить и победить северян было много: тут и плохое снабжение, и малый опыт солдат, и усталость от войны, и банальная неудача, которая преследовала нильфгаардцев уже не первый раз. Но все эти факторы фигурировали от случая к случаю и не могли помочь вывести закономерность. И была еще парочка, с виду незначительных, но не менее важных.
- Никак нет, не дурак, - произнес вар Альба. - У нас лучшая армия и отличные офицеры, Ваше Императорское Величество. Сейчас мы терпим поражения оттого, что нордлинги нас изучили, они нас уже не боятся. Они знают, что могут победить, только объединившись в одну большую и единую армию. В первую кампанию они победили благодаря своим чародеям и усилиям всех королевств. Кроме этого, нордлинги... идут в бой, потому что считают эту землю своей, потому что за их спинами их родной край и их семьи, и поэтому их солдаты готовы рвать нас зубами, лишь бы не пустить дальше, в то время как наши солдаты воюют на чужой для них земле, вдали от своих семей, только выполняя приказы. Во вторую кампанию они нас победили благодаря этому. И поэтому сейчас, при Хиппире, Коегоорну не удалось быстро уничтожить их фланг, а мне не удалось быстро оттеснить нордлингов на своем и ударить остатками своих сил по их центру.
Карл замолчал, внимательно глядя на Императора, на его реакцию. Дрогнет ли хоть мускул на его лице? Дернется ли глаз? Станет ли живой командир 99-ой мертвым к закату?
- Сейчас нашим войскам остро недостает понимания того, ради чего они сражаются. Быть может мне и другим офицерам достаточно того, что мы бьемся за Ваше Императорское Величество, но какому-нибудь пареньку из глухой деревни в Гесо этого явно недостаточно. Этот паренек может и будет драться, пока рядом стоит его офицер, но он тут же побежит, когда офицера убьют, а его самого начнут окружать враги.
Карл немного слукавил, говоря это. По своему опыту он знал, что политика, лозунги, семья и родная земля мгновенно забываются, когда на тебя несется лавина тяжелой конницы. Некоторые даже забывают сжать свою жопу. Важным остаются лишь твой товарищ слева и твой товарищ справа, и оружие в твоих руках. Вместе с тем, Карл так же знал, что даже если солдат не думает в бою о политике, лозунгах, семье и родной земле, он все равно будет лучше сражаться, если знает, зачем он это делает, если в нем есть уверенность в том, что его дело правое.
- Кроме того, - продолжил полковник. - Солдатам недостает боевого опыта. Большинство ветеранов сейчас лежат или здесь, в Темерии, или в Вердэне, или в Лирии. Основной костяк нашей армии составляют парни по шестнадцать-двадцать лет, которые впервые оказались на войне. Без серьезной мотивации и боевого опыта, они не в состоянии проявлять ту же стойкость, которую демонстрируют нордлинги.

Отредактировано Шрёдингер (28.08.22 10:19)

Преступник... в лицо Карла так мог назвать только император, остальные же предпочитали шептаться за спиной. Впрочем вар Альбу это не обижало и никак не задевало. Преступником он стал еще во времена Узурпатора, отказавшись вести свою десятку на бессмысленный лобовой штурм одной из крепостей, стоящей там, где теперь располагалась очередная имперская провинция. И если бы не обстановка в стране и не волнение в полку, Карл был бы тут же повешен. Вместо этого его арестовали и отправили в тюрьму, ждать трибунала. Лишь своевременное восшествие Эмгыра на престол и последующая массовая амнистия, позволили Карлу остаться в живых и даже продолжить службу. В некотором роде, старый полковник был обязан императору Нильфгаарда жизнью.
А вот известие о "подкреплении" в виде агитаторов, Карла не очень обрадовала: тыловых крыс в его дивизии хватало с избытком.
- Ваше Императорское Величество, - решился на возражения Карл, прекрасно понимая, что начинает закапывать себя в могилу. Впрочем, он был слишком стар для того, что бы волноваться об этом. Его куда больше беспокоила армия в целом и его дивизия в частности. - Как Вы знаете, моя дивизия комплектуется из военных и гражданских преступников. Мои солдаты сражаются, надеясь на Ваше прощение. Тех, кто не сражается, - я казню. Поэтому перед ними стоит простой выбор: или получить шанс быстро умереть в сражении, или медленно умереть на виселице или колу. Кроме того, это отребье обожает убивает и их боевой дух моментально растет, стоит мне и моим офицерам им напомнить, что нордлинги носят сапоги разных размеров. Поэтому я вынужден спросить: эти двести человек должны будут действовать только в рамках моей дивизии или в другим подразделениях тоже?
Взгляд Карла, строгий и даже требовательный, как и выражение его лица, не изменились и сейчас, в присутствии императора. И хотя полковник испытывал другие эмоции, со своей бедной мимикой он поделать ничего не мог. И даже последующий вопрос вар Эмрейса, хоть и застал полковника врасплох, не заставил его лица измениться. Разве что взгляд единственного глаза стал чуть более задумчивым.
- Возможно потому, что юнцы из Редании и Каэдвена старше и не такие уж юнцы. Эти две страны не так сильно задействовали свои армии, по сравнению с Темерией, Вердэном, Аэдирном и Лирией с Ривией. К тому же, их базы снабжения находятся тут же, за Понтаром, в то время как наши коммуникации сильно растянуты, а обозы, помимо того, что медленно двигаются по суше, регулярно подвергаются атакам местных партизан. Вдобавок минувшая зима тяжело далась нашим войскам, особенно на переднем крае: телеги и фургоны оказались не в состоянии преодолеть сугробы, саней не хватало, даже с учетом реквизиции у местного населения. Регулярное и полноценное снабжение было только у тех частей, которые располагались вблизи наезженных трактов или имеющие высокий приоритет снабжения, вроде гвардейских частей и тяжелой кавалерии, остальным приходилось рассчитывать только на удачу и на то, что у местного населения удалось отобрать не все. В то время как нордлинги зимовали в своих гарнизонах и ни в чем не имели недостатка. Это тоже не могло не отразиться ни на боевом духе солдат, ни на их боеспособности. Сейчас, летом, когда можно воспользоваться некоторыми реками для транспортировки грузов, снабжение восстановилось, но до следующих сугробов не так много времени, Ваше Императорское Величество. Солдат, - человек в быту неприхотливый, но если его живот пуст уже несколько дней, сапоги прохудились, а оружие нечем почистить: никакая речь не заставит его твердо держать позицию в бою. Исключением могут послужить, разве что, привыкшие ко всему ветераны да мое отребье.