Темнело.
В потоках теней, сползающих на высокие склоны горной долины, среди ветвистых крон, колеблющихся под дуновениями летнего, но летнего по-Ковирски, с прохладными нотами ветра, спускалась не только ночная мгла. Нечто гудело в шпиле башни, чуть позвягивали витражи от сильных задуваний. Где-то на улице тихонько, но приторно, с неприятной настойчивостью поскрипывала дверца пристройки. Там прятался гибрид, сотканный темной магией Амилианы.
Он был не слишком разумен, и мог скрываться лишь в меру заклятий, направляющих его примитивные инстинкты. Но и овеянный туманом, мороком, в гордо расправленной стойке находился не монстр. Не его прятали потоки теней.
Меж двух красноватых штор, средь пары же изумрудных глаз крылась тайна. Тайна для других и самой себя. Единственный горящий канделябр оттенял её платье так, что посередине оно будто расчерчивалось треугольником. Лицо пребывало во мраке, как и видения.
Видения прошлого.
"Ты заигралась с Вильгефорцем. Теперь же,  — конечная точка твоей игры."
Красноватые от помады уста раскрывались в который раз, дабы эта фраза сначала огласила, а затем утонула в пустоте комнаты. Даже когда протяжно скрипела дверь и могла явиться Иветт, - Корнелия не отказывала себе в удовольствии повторения той.
"Ты заигралась.."
- Хватит!
Шторы, что были изготовлены из дорогой, - невесть для бывшей  деревенской ведьмы какой ткани, затряслись, заколебались, будто воздушный поток её дыхания был великим Ветром Перемен. Отчасти так и являлось, но отчасти, прозаичность была обусловлена всполохом неукротимой силы.
Наручи нагрелись. Запястья зажгло нестерпимым пламенем; металл стал впиваться в кожу и руны, магические замки заколебались, словно игривая девица заморгали. Потухли раз, загорелись иной, - Корнелия обратила на них внимание.
Руны загорелись. Корнелия обратила..
Руны потухли. Воспламенились её глаза, - полные усталости, но и раздражения. Полные потерянности, но и решимости.
Запястье жгло. Руны не проявлялись. Руны не справлялись.
Скрипнула дверь, ведомая сквозняком она повела тем же потоком штору; что-то прогудело среди роскошной люстры. Затряслись руки. Послышался треск.
- Хва..
С уст бывшей ведьмы, гоэтки, должна была сорваться определенная фраза. А наручи стали бы жертвой её усталости и раздражения. Не стали.
Те растянуло, разорвало, искорежило. Полоски металла неглубоко, но исцарапали её кожу. Руны не горели, их разорвало в клочья.
- Полумеры. Так заканчиваются все полумеры.
Лицо недоучки более не казалось усталым. Что-то бряцнуло о ковер.
Руки были свободны.
Огонь души, облаченный магией, вырвался.
И Сила, - сила:
Была на воле. Момент сколь долгожданный, но столь же и оттягиваемый.
Его следовало посмаковать.
- Теперь нет пути назад, - проговорила Корнелия холодно, безразлично. И все же, что-то в глубине её души радовалось этой вести.
От привнесенных ещё в детстве, матерью ограничений, она, наконец, радикальным образом освободилась. Тянуло, не по-чародейски, но вполне по деревенски пнуть измученные остатки артефакта. Согнуть и выгнуть то, что когда-то являлось темницей и замками на части её..
Магичка наклонилась, будто и сама зачем не ведая. Прошлась взглядом, дабы получше изучить конструкцию.
Дорого и сложно. Слишком сложно, - деревенская ведьма ограничилась бы куском двимерита.
Если бы и на то тямы хватило.
Почему она не отдала и не продала её? Откуда эти наручи?
Корнелия насупилась. Хотелось рыкнуть. В веренице бесконечности, - ещё одним вопросом больше.
Нужно призвать фантом матери. Нужно..
"Поздно. Я отпустила их навеки."
Колдунья лишь обреченно вздохнула.
Среди множества загадок, кажется, лишь волнующие её не имели и намека на разрешение. А на улице, среди далеких далей, все так же спускалась ночь. Слегка, под сквозняком, потрескивала свеча. На все вопросы она получит ответы. Это неизбежно.
- Как закат, и как восход Солнца каждый день, - прорезался тоненький голосок. Голосок совсем, как для такой персоны, не представительный.
Она не стала его менять обратно, больно соловьиная песня того красивую арию возносила крушению чужих, лихих ей мечтаний. Корнелии не было в радость наблюдать падение в бездну других; в ней присутствовала лишь взаимность, вкупе с однобокими представлениями о справедливости.
Безусловно, все её поступки заслуживали прощения. Никакой в отношении неё не мог такового, напротив, снискать. Гадкое, дрянное качество, - понимала даже она сама. Как и обрывки сновидений, подшучивающие над нею. Как и...
- Чтоб вас всех. Хорошо, если я узнаю что было в этом чертовом сне, так уж и быть. Так уж и быть прощу увиденных. Слышите?
К высоким ли елям, к хладным ли горам, или бескрайнему небу она взывала, - не знала и сама Вселенная.
- Я прощу. Только узнаю, - протянула недоучка, - только узнаю, кто был там. И что там было.
Так и сказала Корнелия пред тем как, наконец, направиться проведать Иветт.
Благо, Солнце уже совсем зашло. А вечер был долгим и томным.

Отредактировано Корнелия (18.08.22 20:05)

Покуда Корнелия собиралась проведать Иветт, последняя сократила, скажем, полагающуюся дистанцию, - и явилась первой, заставив бывшую деревенскую ведьму нервно поежиться. Не то что бы ей была неприятна компания спасенной, - скорее, напротив; но показывать свою склонность к беспорядку, помимо и так не слишком опрятно выглядящего первого яруса башни было бы неблагоразумно.
Тем не менее, случилось, что случилось, и беспорядок стал третьим участником их своеобразной игры в "гляделки".
- Не обычное, - поспешила оправдаться Корнелия. Она как-то неаккуратно, небрежно вскинула голову, будто пытаясь стряхнуть волосы с плеч, - Тот кошмар, что ты можешь наблюдать чуть ниже, был побочным эффектом необходимости. Здесь, же, - указала та на разорванные наручи, - Некоторые вопросы слишком сильно занимают меня.
- Например...
Бывшая деревенская ведьма и гоэтка в собственной персоне оглядела Иветт с ног до головы; будто выискивая не иначе как в той ответы на собственные вопросы:
- Ты проницательна, Иветт, - призналась хозяйка башни, - Раз мы уж секретничаем, то правда твоя, - в Каэдвэне я была с целью найти вопросы, поставленные собственной силой. Формально, - продолжила было она, но на какие-то пару мгновений перевела тему разговора, предлагая собеседнице хотя бы присесть, располагаться поудобнее жестом, - Я дочка деревенской ведьмы из Богами забытой деревни. Тебе ли не знать, насколько забавна природа? Насколько, - Корнелия обернулась, и закатив глаза через окно оглядела небо, - Этот мир странный и удивительный.
- Я должна стучать кулаком в живот и набивать себе и своей силе цену, но я ведь даже не знаю, почему я? Чем я особенная? Шутка ли природы это такая.
- Или Предназначение?
"На эти вопросы едва ли хоть кто-то в этом мире ответит", подумала она себе.
- Не имею желания нагружать тебя всей чудесной историей собственной жизни, скажу лишь, никому не удалось укротить мою силу. Ни наставнице, да и поездка в Каэдвэн оказалась тщетной тратой времени. Если мы, конечно, оставим за скобками нашу встречу.
- Как минимум, для одной из нас судьбоносную. Как минимум...
Как-то слегка небрежно, магичка уселась в ближайшее кресло. сложив ладони пред лицом.
- Вопрос же, озвученный в трактире, наверняка является ответом на загадку собственной силы. Мне снятся сны, Иветт, - обратилась Корнелия, - будто меня убивают за то, что я сотрудничала с Вильгефорцем. Думаю, ты вполне способна поверить в искренность заявления, что Вильгефорца я никогда даже не видела. И уж тем более не помню пускай и единого момента, где могла бы с ним сотрудничать. Мои сны бывают безумными; порой и откровенно бредовыми. Но этот сон отличается от них.
- В нем чувствуется некая материальная основа, что это, - не просто фальшивка. Меня убивают, и я умираю. Убивает знакомый, будто, человек. Как видишь, пред тобою я живее всех живых.
- Не то что бы я стремилась изменить это положение дел, - улыбнулась Корнелия, - Я потеряла очень многое. Свой дом, спокойствие, спутника, видимо, тоже потеряла. Наставница меня бросила и предала, - Но жизнь продолжается. И стоит того, чтобы за неё сражаться. Если ты позволишь, я бы отвлеклась на пару моментов от разговоров обо мне.
Колдунья привстала с явной ленцой, словно жалея импульсивному решению присесть ранее. Садиться было ленно, а вставать, - так тем более. Но не корить же себя за лишние движения?
- У меня тут есть, - аккуратно отодвинула она носиком туфель разломанные наручи в сторонку, - Вино. Нет, не то, что у Оделлы залежалось, - скромно проговорила она, - Составишь компанию?
Назвать себя старухой язык никак не поворачивался, но спина после светопреставления изрядно побаливала у бывшей деревенской ведьмы, - и все же, как ни в чем ни бывало, она перерыла все тумбочки, пошла не нашла искомое. Давить ей не хотелось, - потому бокалы были пока отставлены далеко в сторонке.
Корнелия, в принципе, имела лишь весьма смутные представления о том, как вести себя с другими чародейками, - будь они хоть спасенными, хоть гостям.
- Я не люблю зацикливаться на долгах. От благодарности не откажусь, - признала недоучка, - но отношения "купи-продай" весьма далеки от моих мечтаний. Хотелось бы спросить тебя об ином, - как тебе у меня? Обживаешься? Здесь страшенный беспорядок, а лоск, видишь, навести не успела.

Пусть и медленно, но Корнелия все более склонна была признать, что Иветт не настолько тяжелая персона, как ей показалось сходу. Обстоятельства их знакомства были далекими от высоких мечтаний, хоть и в меру романтичными, и все же, чародейка казалась очень отстраненной, холодной, безразличной. Это заблуждение, если таковым и было, оказалось весьма приятно рассеять: в тепле и безопасности стали проявляться её лучшие качества.
Словно бы радуясь моменту, что в конце-концов с ней оказался рядом более чем сносный собеседник, бывшая ведьма расслабилась. Редко, ускользающе редко она позволяла себе такую роскошь, - и, тем не менее, сейчас она сидела и попивала винишко, внимательно прислушиваясь к фигурам речи собеседницы.
В конце-концов, Корнелия не была беззубой, едва грамотной деревенской ведьмой, - ей катастрофически не хватало знаний, но интеллект и умение подать себя могли поспорить со многими чародейками, десяток лет мучавшимися в стенах Аретузы
Взгляду представал остров Танедд. Величественные стены, и башня..
Магичка поспешила встряхнуть головой, - опять-таки, откуда она только это видела и знала? Миражи? Мороки? Фантазии?
- В неприхотливости мы явно схожи, - призналась Корнелия, - Да и странно, проведя 40 лет в деревенской доме, было бы целыми днями измышлять о королевских хоромах. Не знаю, насчет большой, широкой кровати, - кротко улыбнувшись, поспешила отшутиться она, - Разве что если тебя интересует мое спальное место, насчет же остального смею заверить.
Чуть более пары мгновений колдунья прокручивала в голове моменты дня Солнцестояния.
- В общем, один разок сюда Капитул уже заявился. Едва ли у них есть ещё один лишний отряд, дабы нарушить твой покой. Библиотека здесь, конечно, не чета Оксенфурту, да и в застенках Аретузы, наверняка, были не только бульварные женские романчики, но на первое время должно хватить. Остается вопрос компании, - хохотнула хозяйка башни.
- Если тебя интересуют лучшие рецепты переработки редьки, или, может, вспахивания полей, то ты попала явно не туда. Однако, - чуть пройдясь вперед-назад, осматривая ведьму взглядом, тихо проговорила её собеседница, - Что-то ты не похожа на большую любительницу кметской романтики. Не чувствуется в тебе духа полей и покосившихся изб. Словом, если оставить за рамками нашу общую беду неразговорчивости, характерами сойдемся.
"Уж благо видно, что жизнью мы обе не особо облагодетельствованы".
- Твоя история в чем-то сорезонирует моей, - не то что бы Корнелия спешила утруждать Иветт собственными воспоминаниями, но краткое введение в курс дела бы не помешало, - Все как ты говоришь, "ранний брак с нелюбимым человеком, хозяйство, бесчисленные роды, воспитание детей и, наконец, смерть, например, от лихорадки или брюшного тифа.", - процитировала она, - ожидало и мою персону. И нет, Иветт, не послышалось и не показалось, когда я заявляла, что являюсь дочкой деревенской ведьмы. Видишь ли, в нашем роду была традиция обучать делу лишь первую. В конечном счете мне пришлось позаботиться, дабы конкурентка прекратила свое существование.
Корнелия обвела чародейку взглядом, не без интереса выглядывая, как та отнесется к подобным вспоминаниям. Ведь одно дело во её спасение перебить безызвестных кметов, другое дело - собственную сестру.
- Не горжусь этим. Но беспокоило меня, во многом, то же что и тебя. Трансы, выпадения, странные сны. Эти наручи, - а с их останками уже всякий вошедший в комнату мог познакомиться, - на мне с самого детства. Такая подстраховка, дабы не разнесла всю округу в самый неподходящий момент. Как и к тебе, моя персона заинтересовала чародеев. Но моя матушка каким-то образом умудрилась их отвадить. Теперь мне это кажется странным, - где деревенская ведьма, и где даже средненький чародей? Впрочем, довольно о детских годах.
Вспоминать их бывшая гоэтка не особо любила.
- Онейромантия редкий дар, настолько редкий, что я о нем первый раз слышу. Даже об истоках, и тех, что-то можно почерпнуть из книг. По большей части небылицы, конечно, ведь выборка для исследований такого рода слишком мала и незначительна. В каком-то смысле, мы нашли друг-друга, - чуть более раскованная улыбка растеклась по лицу рыжеволосой. Она оттставила в сторонку опустошенный, теперь уже, бокал, и все свое внимание направила на Иветт, располагаясь напротив той на диванчике.
- Магия переживает самые тяжелые времена. Чародеи всегда были высокомерны и самолюбивы, а теперь их единственный шанс выжить, - хоть как-то забыть старые обиды и держаться вместе. Ещё и Тиссая не обошла наш род своими стараниями. Точнее, меня, понятное дело, обошла. Ценные магические гены в остальных, в свою очередь, были абсолютно бездарно пресечены. Не то чтобы я это собиралась исправлять свои примерном, впрочем, - поспешила уточнить она, - Магия могла и выбрать нас, но её выбор ограничен нашей свободой воли. Мы люди, а не какие-то бездушные инструменты малопонятной системы. Потому я не совсем понимаю, когда говорят, что магия и есть для кого-то смысл жизни. Я живу, в меру пытаюсь радоваться миру. В нем множество печали, но есть и прекрасное. Именно то, что серые тучи проблем так упорно хотят от нас закрыть.
- Пусть даже не напрягаются. Правда победит, и, возможно, это случится даже в самое ближайшее время. Нашими с тобой глазами.
Я хочу, Иветт, - оперевшись о подлокотья, Корнелия привстала и не нависла, но продефилировала пред окном.
Было темно. Слышались стуки дождя по кровле и как ветер гудел в высоких, зеленоватых кронах.
- Я хочу узнать, имел ли увиденный мною сон материальное воплощение, и если таковое имеется, то хочу знать что там происходило. Каким события наяву отражает это видение. От начала и до конца, Иветт. От начала и до конца.
Довершив монолог,  недоучка подала руку гостье, дабы направиться в спальню.

Рассказ о бесславной кончине сестры не сильно занял чародейку, и было это, по большому счету, Корнелии к счастью. Иногда сама сама себя ругала за, порой, излишнюю откровенность, - качества, быть может, и полезные когда-то, в каких-то случаях, но явно не в чародейском обществе. Не среди настоящих акул и змей, способных перегрызть вену и глотку, стоит лишь немного отвлечься. Сама бывшая ведьма была не без недостатков, ей терзала и развращала гордыня, излишняя самонадеянность и самоуверенность. Невнимание, зачастую, полнейшее, к чужим проблемам, и все же, она обладала достаточной степенью порядочности.
Качество во время перемен самое, что ни на есть, редкое.
- Моя мать умерла от Катрионы. Ни я, ни она ничего не смогли сделать, мне же удалось избежать заболевания, - вполне себе хладнокровно, словно о ничего не значащем факте, вспомнила Корнелия.
Ей, обоснованно или нет, показалось, что Иветт оказалась довольно высокого мнения о талантах её матери, и отчасти это даже могло льстить, но, к сожалению, правдой являлось лишь в малой мере.
Бывшая деревенская ведьма тихо, спокойно продолжила:
- Вся история моей жизни шита белыми нитками. Мать едва была грамотной, по большей части, запоминая заклинания на слух, держа их в голове. И все же, мы не были обделены магической литературой; а наручи представляли из себя настолько сложный механизм, что, подозреваю, не каждому чародею было бы под силу его воспроизвести. Возможно, ты права, и она была связана с друидами, но мне не известны подобные факты; а теперь уже едва ли когда и удастся узнать всю правду.
Свой монолог Корнелия продолжила уже на пути в спальню:
- Только мне и не нужна вся правда, Иветт. Я хочу знать, что означает этот сон. Полагаю, что как только мы разгадаем его загадку, очень многие детали моей биографии станут яснее.
Пожалуй, спальня была единственной комнатой в башне, пребывавшей в полном порядке, - двухместная кровать была убрана и аккуратно укрыта, стулья, практически идеальным полукругом, располагались вокруг небольшого столика. Шторы были наглажены и заправлены в подвязки, даже на вазах, и тех,  не было ни единой пылинки.
Дождь прекратился. Не шумел ветер. Не звучало и толики былого гула в кровле крыши, - лишь настойчивый, ритмичный стук.
Он был единственным, что нарушало идеальную тишину, - его отбивало сердце Корнелии. Её бледноватое лицо всячески скрывало, прятало от себя и от Иветт волнение, но даже так, в железной хватке бывшей гоэтки предательские нотки неконтролируемых эмоций расползались, вызывая гнетущее ощущение. Тревогу.
Оно не воодушевляло никого, - ни Корнелию, ни, наверняка, чародейку. Оттого, первая спешила. Её душа мучалась в догадках, одна другой страшнее, а тело делало.
Молчаливо свою работу.
Глухо ударился о тумбу флакон, содержимое которого чуть поредело. Гадкое, дурманом пахнущее зелье, - но сейчас, лишь бы разрешить терзающую проблему, недоучка была готова выпить что угодно, лишь, пожалуй, не яд. Не всякий яд.
Ещё некоторое время она ждала, прохаживаясь по помещению, нервничая от того, что снадобье никак не подействует. Не могла придумать себе достойного занятия, пока не была прервана любезным напоминанием о необходимости найти хоть что-то, способное пригодиться в сновидении.
В кромешной тьме сна она не видела ничего, что было бы ей знакомо, словно помимо её и неизвестного в темном мире грез не существовало ничего, ни пространства, ни времени, ни единой вещи.
Лишь жгучий, настойчивый импульс интуиции подбивал, подзуживал расчехлить кинжал. Словно в нем, холодном орудии былых времен, скрывались ответы: этому желанию Корнелия поддалась.
Рационально она не имела ни малейшего понятия зачем, вплоть до того, как не перекрестились их, с Иветт, руки;
А вечернее, унизанное далекими звездами небо не скрылось во тьме сна, иллюзий воображения, бесчисленных миражей и кривых зеркал, коими было смощено подсознание. Мгновенно она, бывшая гоэтка, гроза окрестных деревень, недоучка и несостоявшаяся чародейка провалилась в сновидения.
В мир, где была лишь она, Корнелия, где брела её спутница, Иветт, и сиял фиолетовым светом кинжал. Утопал во тьме, стремящейся поглотить вторгнувшихся и не раскрыть им не единой загадки, обволакивающей магическое оружие, дабы то не стало путеводной звездой, - а издевательский, непрекращающийся стук сердца так и звенел трелью, безо всякой надежды встретить свою причину.
Но и без кинжала, у парочки были свои планы. Кромешная тьма не могла с ловкостью мошенника обмануть онейромантку, преодолевая волнение, среди бездны медленно, но брела и сама Корнелия.
Кинжал же, не был послушен. Не лежал в руке, не висел в подсумке, - подобно фамильяру, витиеватыми тропинками вел к цели.
Не давал оступиться, пасть с обрыва, тем самым грубо и быстро выпасть из сновидения.
Он не спешил, будто испытывая терпение Корнелии и концентрацию Иветт, -  на деле же, напротив, истощал, изматывал, ждал, пока паровой котел нервов вспыхнет, оставив позади лишь спокойствие и безразличие.
И в один момент, так оно и случилось. Гоэтка устала, - устала ждать, устала нервничать. Устала переживать и бояться. Устала бегать и прятаться, устала ни от чего конкретного, но от всего вместе и одновременно.
Тогда ей и открылась правда.
Ей душа сталась практически спокойной, сердце не отстукивало более так страшно и стремительно, что вот-вот могло вырваться из грудной клетки; - то же что предстало её и Иветт очам, глазам, скрытым в проекции ночи, отчасти оказалось слишком спокойным.
Отчасти исключительно беспокойным.
В темном платье, с обильным вырезом, плохо прикрытыми бедрами, высоченным воротником лежало обильно обагренное кровью, мертвое тело. Чуть выше Корнелии ростом.
На груди его, тела изящного, женского, с идеальной, было, кожей и фигурой, зияла крупная рана, был вспорот живот, а телесные покровы давно побледнели.
Глаза, - бездонные, изумрудные глаза пребывали в гримасе ужаса, чего нельзя сказать об ином, остальном лице. Страшный химический ожог расчерчивал его, лишая всяческих эмоций, лужа кислоты, стекшая на каменистый пол, все ещё тихо шипела вокруг разбитого флакона, пузырька, будто поманивая очередного несчастного стать жертвой жуткой картины.
А сбоку лежал кинжал. Где-то в стороне, потеряв в виде один из отколов кристалл, небрежно взгромоздилась диадема, - её, Корнелии, кинжал.
Её диадема.
Платье казалось ужасно знакомым.
Лицо представлялось до самого леденящего, от которого стынут жилы в венах кошмара похожим. Но рост?
Рост был иным.
Мир замер, словно и после увиденного могло что-то явить большее напряжение и потрясение.
Словно, это был не конец..
Скрипнула дверь.
Послышались шаги.
Высокая, темная женская фигура прошмыгнула к бездыханному телу, взгромоздилась над ним, дабы истошный вопль ярости сотряс стены. Дабы её злоба и ненависть сотрясла все округу, весь план сна. Все мироздание.
"Я опоздала".
- Я опоздала! - только и проревела женщина. Адель, - её Корнелия узнала с легкостью,
- Опоздала. А ритуал..
- Не сработал.
Так звучала вся горечь Предназначения, всей жизни и смерти в устах одной, - слишком истошная, чтобы быть свойственной человеку, слишком тяжелая, дабы быть оказаться очередным бессмысленным кошмаром, фантомом и миражом.
Игрой разума.
Но она не сдавалась, - как никогда не сдалась.
Послышались шаги. Кинжал оказался в подсумке, диадема - в набедренном кармане, а мертвое тело, прибрав кислоту, она понесла.
Поближе к свету.

Отредактировано Корнелия (26.08.22 23:20)

Как.. это вообще возможно? И возможно ли?
И про себя, и вслух Корнелия произнесла одну и ту же фразу. Увиденного и услышанного было достаточно, чтобы сочинить самые изысканные, самые безумные теории заговора, домыслы, пересуды; но гоэтка, очнувшись от сна, либо громко выдохнула.
- Бред, Иветт. Это какой-то бред.
Лицо её выглядело не то раздраженным, не то даже возмущенным. Как можно подсунуть настолько возмутительную, безумную фальшивку?? Ещё и Адель туда притянуть!
Корнелия была, определенно, зла. Но не на Иветт. Ведь такую глупую шутку она не могла разыграть над своей спасительницей, да и не успела бы. Хотя бы потому, что подобный сон снился до встречи с нею..
Определенно, это был Артемий. Кто ещё мог так разыграть её!
Бывшая ведьма, недоучка, с одной-этой мыслью не встала, а вскочила с кровати.
- Возмутительно. Я им что, игрушка? Или это все, - мое воспаленное воображение?
Она чуть прошлась, чуть продефилировала около витража, прежде чем продолжить, посматривая то на небо, то на Иветт:
- Это что получается, меня, видимо, убили, - ведь Адель уже мертва, а значит, - речь не может идти о прошлом? И как же, скажите мне на милость, я этими ножками хожу по этому свету?
Прозвучал странноватый, скорее нервный смешок; но он быстро перешел в полное спокойствие.
- Нет, Артемию нет смысла играть в настолько глупые игры. Скорее всего, эти сны, - не более чем некий сумбурный продукт моих переживаний. Несколько старых видений слились воедино, и вышла какая-то околесица.
Однако, факт оставался фактом как минимум в том, что Иветт явно придерживалась иного мнения..
Корнелия парировала:
- Да брось ты. Только зря время потратила твое, - проговорила она в ответ на недоумения и возмущения, - Адель, да, была моей возлюбленной. Мы познакомились в не самом романтичном месте, - на кладбище, но этот кинжал, кинжал, который она во сне забрала с "моего" трупа, на деле был ею подарен мне. Кстати там же, на погосте. Потому, видимо, труп и видим, - подумала себе бывшая ведьма.
- Диадема.. Мне кажется, кто-то ею заплатил за магическую работу. Могла бы тебе соврать, но уже не помню, - оправдалась Корнелия, складывая руки в замок на груди, - Или, может, вообще, этот сон, - некий вариант того, что случилось, если  Адель не смогла защитить меня? Кстати..
- Про Вильгефорца ни слова ни сказано, - уже чуть более насторожилась хозяйка башни,  - И пол. Не такой пол был у меня в деревне. Вот так действительно странно.
Она как-то ещё более странновато, нервно забарабанила кончиками пальцев по прикроватной тумбе, проскользив прежде к той от открывающегся на всю горную долину вида.
- Рост не совпадает. Платье, - будто знакомое, но такого в гардеробе никогда не имела. Постой.. Я, кажется, понимаю...
Корнелия подорвалась с места, вскоре плюхнулась вновь на кровать, устремляя взгляд прямо в очи чародейки:
- Это параллельная реальность. Как-то раньше мне такое доводилось видеть, - как раз, после сильного эмоционального потрясения. А история в деревне, сама понимаешь, та ещё взбучка.
- Тебе нет особо смысла тратить больше времени на подобную ерунду, - с некой опасливостью попыталась уговорить спасенную недоучка.
Ещё бы Иветт её слушала..
Корнелией были озвучены многие и многие аргументы вслед, весь, можно сказать, их арсенал, - но чародейка была неугомонна.

* * *

Бывшая гоэтка, ведьма из Богом забытой деревни не стала лезть под руку Иветт в этот раз, - и онейромантка осталась одна, наедине с миражом, или, скорее "видением", - пусть и Корнелия не имела и толики веры, во всяком случае, не желала её иметь, - в правдивость увиденного. Взгляду представал все тот же интерьер, - нехитро, но изящно украшенный. Здесь виднелся ковер, и не откуда-то, а из далекой Зеррикании. И плитка была уложена под явным и неустанным контролем неизвестного перфекциониста, - вероятнее, перфекционистки.
В помещении было тихо; даже, пожалуй, слишком; но затишье это если как и ощущалось, то таковым перед бурей. Духи дома, призванные и заклятые на его охрану гоэтией, уже вовсю неистовствовали, искушали, сводили с ума кого-то неизвестного, доселе здесь неведомого, подальше от этой залы. Этого не видела сновидица, - но оно чувствовалось и ощущалось как непреложный факт.
Этот некто, прорвался сквозь их, завесу, - завесу темных духов и демонов, и вскочил в залу. С ведмачьим мечом наперевес, он, наконец, встретился с хозяйкой этого дома.
Её уже и Иветт, и Корнелия видели.
Увещевания были недолгими, неразборчивыми, но безуспешными; гоэтка была старой и опытной. Могучей и известной, - вся же ирония ситуации заключалась в том, что именно против ведьмака её оружие было практически бессильным.
Недолог был бой. Она лежала на полу, он зависал над ней.
Она кричала от боли, и каким-то одной себе ведомым телепатическим пассом вырвала его, прямо в себе меч, - и мир рухнул. Ослепительная вспышка сотрясла просторы и своды сна; и не было больше здесь никаких ответов.
Женщина, похожая на Корнелию.
Неизвестный ведьмак, её сразивший.

* * *
Стоило ли это все огромных затраченных усилий?
Иветт все ещё лежала. Корнелия прохаживалась по комнате, - пытаясь понять, сложить во едино значение увиденного.
Некий ведьмак убил женщину, поразительно похожую на неё, - убил хладнокровно и жестко, так, что вся её предсмертная тоска и боль обрушились на него самого сокрушительным ударом. И как белый день было ясно, что по почившей лила слезы Адель, - сожалея о неудаче некоего ритуала, сожалея..
Корнелия устало покачала головой, решив не отказывать себе в удовольствии избежать очередной догадки.
- Знаешь, Иветт, - не вспыльчиво, как бы следовало в подобной ситуации, но совершенно тихо проговорила она, - Мы узнали больше. Жаль только, ни единого ответа это не добавило.  Все так же имеем мужчину, все так же, - смерть некой похожей женщины от его рук и меча. Из нового, - присутствие Адели.
Бывшая гоэтка откинулась на спинку кресла, пытаясь расслабиться пред раздумьями:
- Но это, - всего лишь параллельная реальность, - повторилась она, - Мираж из иных времен.