С самых древних времён рассвета человеческой расы, - до прибытия Кораблей Изгнанников, ведомых Ианом Беккером, к берегам континента, что ныне является их домом, - у человечества всегда существовали лидеры. Они были настолько же разные, насколько разным всегда было само человечество:
Избранные по слепой воле жаждущей изменений толпы, с молчаливого согласия преследующих свои цели элит.
Избранные по воле богов, что якобы доверили им право властвовать над обычными, простыми людьми.
Получившие власть мирно, или вырвавшие короны и скипетры из мёртвых рук их прежних хозяев.
Милосердные и жестокие.
Алчные и щедрые.
Их числу никогда не было предела, - даже генеалогия самой королевской династии, наследником которой был сам Радовид, была невероятно огромна, и корнями уходила в королям дремучей древности времён первых колонистов, - ко времени, когда мир был ещё юн, и ещё не потерял своей невинности. Но даже тогда предводители человечества понимали, - что король без верных ему людей в лучшем случае становится управляемой куклой, а в худшем – смертником с отложенным до неизвестной даты приговором.
Даже не зная особенностей и тонкостей политики отдельных северных стран, можно было с точностью до каждого отдельного события предсказать развитие событий. Вокруг нового правителя, - получи он власть по наследству, или в результате переворота, - тут же возникала орда подхалимов, из которых тот бережно выбирал самых достойных, которым он мог бы доверять, - а те несчастные, которым не повезло попасть в опалу или последовательно бежали из страны, или же лишались жизни.
Так было заведено – так правили великие короли некогда могучего Севера.
Кажется, Радовид был первым, кто поступил иначе. Он первый не стал устраивать последовательных и целенаправленных чисток в государственном аппарате. Первый не стал бережно выбирать из толпы прислуг, армейцев, аристократии верных и лояльных ему лично фаворитов, - привычка, которой не брезговал даже сам Эмгыр вар Эмрейс, - и вместо того поступил иначе.
Медленно, методично, и совершенно целенаправленно Радовид начал сеять ещё больший хаос. Тот, кто быстро заслужил прозвище «Свирепый» методично разрушал установившуюся за последнее столетие политическую систему. Его чистки казались хаотичными, непоследовательными, спонтанными, - основанными на прихотях и приказах жестокого правителя – садиста, который получал удовольствие от пыток над собственными подчинёнными. Никого не обходил топор палача: ни тех, кто упорно помогал королю добраться до реальной власти, надеясь на собственные преференции, титулы, и земли, - ни тех, кто просто наблюдал за всем со стороны, сохраняя мнимый нейтралитет и верность своим собственным интересам.
Кровь лилась месяцами, и месяцами из королевского двора один за другим выходили указы о казнях, пытках, арестах, конфискациях…
Казалось, этому не будет конца.
Но потом, пыль утихла.
И чистки завершились.
А Радовид получил в свои руки политическую систему, в которой практически не существовало угрозы для его власти. Действительно, его стало ненавидеть слишком много людей, - но ещё больше чем они ненавидели его, они ненавидели друг – друга, - настолько, что даже мысль о смене текущей власти не приходила в их головы.
Противоречия, что царили ныне при реданском дворе, и который когда-то едва не довели государство до полной феодальной раздробленности, ныне стали компенсировать друг – друга, - и над всем этим водоворотом из имён, титулов, амбиций, и чужих страхов возвышался он.
Тот, кого больше никто на свете не посмеет назвать молчаливым и послушным проводником воли Эйльхарт.
Тот, кто больше ни у кого и никогда не будет вызывать снисходительную, презрительную улыбку.
Тот, кого будут боятся больше, чем когда-либо боялись Нильфгаарда и Эмгыра вместе взятых.
***
Радовид прекрасно помнил ту науку, которую когда-то преподавала ему чародейка, - ту, которую она сослужила ему своими уроками, и ту, которую она сослужила ему своим примером, - своим предательством. Для молодого правители в значительной степени откровением, сколь и открытием, стала одна простая, на первый взгляд, истина: каждый человек может ошибаться.
Человеческая природа была в равной степени сколь предсказуема, столь и хаотична. А потому – и те, кто при первой же возможности вонзит нож тебе в спину, - и те, кто безоговорочно верен, могут быть полезны при правильных манипуляциях и правильном подходе.
Кому-то было достаточно его, Радовида, мнимой благосклонности. Кто-то охотился за влиянием, признанием, славой. Кто-то искал выхода своим жестоким, садистским наклонностям. Кем-то двигали эмоции, - будь то ненависть, жадность, похоть…
К каждому можно было найти подход. И каждым можно было управлять – если понимать границы собственных способностей, и границы способностей своего собеседника.
Но всё-таки с некоторыми людьми всё никогда не было так просто.
Кто-то рано или поздно, но оказывался вне его власти, вне границ его способностей к убеждению и манипуляции, - и от таких людей Радовид стремительно избавлялся.
Но она…
С ней всё было иначе.
Конечно, Катарина Фон Эбергейд тоже попала под его чистки. – легкой росписью его пера она лишилась того, к чему шла долгие годы, - своей драгоценной должности, которую получила во времена регентства, - но сохранила свой титул, своё имение, свою честь…
И свою жизнь.
Ведь Фон Эбергейды были не просто очередной династией.
Фон Эбергейды были известны как род спасителей королевской династии.
Когда-то давным-давно, их предок – простолюдин, егерь в королевских угодьях, - спас Визимира от верной смерти. В благодарность, Гериберт Сварливый даровал ему титул. Нетрудно было представить реакцию благочестивой аристократии, - и нетрудно было представить, с какой силой их пытались выжать из королевского двора. И казалось бы, представители влиятельных домов и династий получили то, что хотели, - Катарина, первая высокопоставленная женщина в разведке, была отправлена вон.
Но на самом же деле…
На самом же деле, как когда-то Визимир был обязан жизнью Стефану, Радовид был обязан своим положением Катарине. И сейчас, она, - его глаза, его уши, молчаливый проводник его воли, - стояла перед ним, и ждала реакции.
Реакции, которая никак не могла проявится на бесстрастном, пустом лице короля.
***
В какой-то момент государь понял, что перестал следить за течением времени. Лицо его застыло, приобрело потерянное, дезориентированное выражение, - и смотрел он не на документы, но прямо в глаза, - прямо в эти два карих, бездонных озера, - и будто бы впитывал в себя всё её внимание.
Её эмоции, её переживания, её мысли…
Он будто пытался считать с них что-то, что было ведомо лишь ему одному.
Мелкие движения мимики…
Ритм её дыхания…
Не только как она выглядит – но как она чувствуется.
- Ты не боишься, так ведь?
На лице его вновь проявилась улыбка, - беглая, неровная, нестабильная.
- Каждый из нас чего-то жаждет, Катарина. Ты получишь своё – но не сегодня.
Ответ его был столь же внезапен, сколь был скуп и сух. Голос звучал буднично, - будто он не смотрел ей в глаза долгие несколько минут, будто заворожённый.
- Когда-нибудь ты придёшь домой, и поймёшь что в мире есть вещи помимо службы. Когда-нибудь, ты поймёшь, что хочешь жить, - и что не хочешь умирать… но не сегодня. Не сегодня.
Он тяжело выдохнул, - и будто отмер. Глаза его вновь приобрели былую яркость, а руки стремительно потянулись к документам, разворачивая их и вглядываясь в каждую букву.
В его действиях не читалось и намёка на то, что происходило с ним минутой ранее.
***
Король внимательно следил картой, сопоставляя увиденное с прочитанным. Как и прежде в подобных ситуациях, его сознание в этот момент просто переставало существовать, - весь фокус его внимания, всё его существо направлялось на решение поставленных перед ним задач. Он хотел бы комментировать увиденное, услышанное. – но дыхание спирало, будто бы ему не хватало сил.
Кажется, в какой-то момент Радовид и вовсе забывал дышать, - настолько сильно он погружался в процесс.
Переплетение чётких, прямых, и извилистых линий…
Возможные осложнения при резкой переброске войск на такие большие дистанции…
Поправки на погодные условия, вероятные проценты потерь ещё до пересечения Пустульских Гор…
Этого могло хватить. Этого могло быть достаточно.
Но «Могло» было мало.
- Мало.
Он разжал пальцы, выпустив бумагу из рук. Доклад, что доселе держался им в руке, упал к кипе таких же документов на столе.
- Слишком… мало.
Откинувшись на стуле, Радовид упёрся руками в виски, принявшись напряжённо их массировать, - так, будто бы боролся с внезапно нахлынувшей головной болью.
А головная боль действительно была – пускай и иного характера.
Мероприятие, которое он затеял… было невероятно опасным. Оно могло погубить их всех, - и Реданию, и Каэдвен, и даже формально независимый Ковир, - его самонадеянность, его амбиции могли погубить их всех, - но если…
Если план удастся, если всё получится…
То Север получит то, чем доселе никогда не обладал ни разу на протяжении всей своей истории.
Единство.
Надежду.
Но для этого…
Для этого нужно было что-то большее, чем армии. Больше, чем просто фактора неожиданности и подавляющего количества войск, которые безо всякого предупреждения ударят прямо по тылам своего же собственного союзника.
Всего этого – солдат, планов, предполагаемой стратегии, даже досконального знания сильных и слабых сторон его невольного союзника – было мало.
Он хотел бы всё это передать Катарине – хотел бы объяснить, - но не мог найти слов.
Вновь открыв глаза, Радовид впервые за всё время проведения «Совещания» отставил кресло в сторону и поднялся на ноги, - и ещё раз внимательно обвёл взглядом карту Севера, с отмеченными фронтами, соединениями войск, и предполагаемыми маршрутами пересечения главной преграды между Каэдвеном и Реданией.
- Всего вот этого…
Он обвёл руками карту.
-… может быть недостаточно. И ты прекрасно знаешь, почему, Катарина, - потому что он доверяет мне в той же степени, в которой я доверяю ему, - то есть, никак. Единорог слишком проницателен и коварен для того, чтобы его провести, - и слишком амбициозен и нагл, чтобы с ним сотрудничать. Но у него есть свои слабости, - он вспыльчив и горделив, а это неизменно ведёт к самонадеянности. Если бы не достославный ведьмак, то Король Хенсельт уже давным-давно был бы хладным трупом. Можно было бы опасаться, что это покушение ему чего-то научило, но нет, - судя по тому, что он отчаянно пытается удержать Аэдирн, урок прошёл впустую.
Закончив свою долгую тираду, государь медленно перевёл взгляд на собеседницу.
- Вот этим и надлежит воспользоваться, Катарина. Успех не должен быть предполагаем, - он должен быть нам гарантирован, иначе мы упустим наш шанс и потеряем всё. А для того, чтобы он был гарантирован… нам нужны не только армии. Не только маршруты и стратегия продвижения вплоть до столицы. Всё это он ценой огромных потерь и жертв, но может нивелировать. Но чего он не может предполагать и что не сможет нейтрализовать – так это того, что… хм, как бы он это назвал? Пожалуй, «Нечестной игрой», или чем-то вроде того.
Он сделал короткую паузу, будто выискивая в глазах разведчицы догадку.
- Нам нужны союзники, Катарина. Союзники, благодаря которым наши войска не будут встречать сопротивления. Союзники, которые откроют нам ворота Ард Каррайга. Найти их сложно – но… не невозможно. Тем более, что я не поручу тебе это просто так.
На лице Радовида вновь появилась ухмылка.
- Я получил вести из Ковира. Он через третьи лица выдаёт Новиграду кредит. То есть… твоё финансирование существенно расширено. Понимаешь, о чём я?
Помедлив, он плавно вернулся обратно в своё кресло.
- Но всё-таки я вижу, что у тебя есть кое-что ещё. Твои глаза… знакомое выражение. Давай, выкладывай.
