Времена изменились.
Их шестеренки, словно бы безжалостно вращающихся во неведомых кузнях Вселенной, меняли не только ситуации и направления, достающиеся каждому в одном большом пути под названием "жизнь". Они меняли и определяли само Предназначение, а оттого, - и подходы к нему.
Как ни в чем ни бывало, пред высоким витражом от пола, до самого потолка Шеала де Тансервилль поправляла эннен. В ней, стеклянной преграде, затуманенным тусклым отбликом от высоких крон, отражался её статный вид. За витражом более не сияли снежные сугробы, напротив, с весной пробивались все новые и новые ростки.
Отшельница из Ковира, казалось, никак не реагировала на это оживление. Подобно восковой статуе, кою все более когда-то напоминала её бывшая наставница, чей портрет красовался в комнате, Тиссае де Врие, - а ныне, Шеала её. В действительности же, за хладным образом и спокойным глазами пряталась настоящая буря, суета сует, кое-как заарканенная выдержкой и внутренней статью.
Времена менялись, - тянула, кажется, мысленно чародейка. И в действительности оно было так: как иначе объяснишь тот невероятный факт, что она собирается на встречу с самой Мораной ван дер Аэтель? В ситуации, когда дорога каждая минута?
Воровкой, лгуньей и лудоманкой? Де Тансервилль не могла точно знать, какие детали её биографии являются правдой, а какие, - выдумкой. Ведь если верить её, уже Шеалы, коллегам, исследовательница ненавидит мужчин с пылкостью, известной разве что "роману" Радовида и Филиппы. А ещё она же имеет виды на короля, его Величества Танкреда Тиссена..
Противоречивость и абсурдность слухов никогда не смущала их распространителей, и едва ли дер Аэтель была исключением из установленных правил игры.
Но в одном консенсус казался очевиден, - её бы, дражайшего бывшего профессора Аретузы, следовало бы пригласить в Ложу Чародеек, будь..
Бывшая королевская советница, Шеала де Тансервилль резко развернулась. Поправила темное боа, спадающее с плеч, и заключила, - определенно, она бы позвала Морану в Ложу, будь сама нильфгаардской разведчицей. Диверсанткой. Ведь трудно придумать более изящный способ саботировать всю тайную организацию.
Её бывшие участницы, Сабрина Глевиссиг, Трисс Меригольд, Филиппа Эйльхарт и прочие, обладали некоторыми качествами, делавшими каждое мероприятие по-своему уникальным. Но будь среди них Морана, им определенно пришлось бы расступиться.
Зритель бы и критик констатировали, - каков напор!
Так и закрылся занавес.
Сейчас же Де Тансервилль спешила к той на встречу. Ответ на вопрос причины был прост, - "Времена изменились". Даже столь причудливые союзники...
Могли послужить делу спасения магии и утопающих в общем лице, к коему, благо, принадлежали и сами.

* * *

Редко кому удавалось объявить де Тансервилль в непунктуальности, и на этот раз та не опоздала, - хотя и Морана здесь оказалось первее. У камня, среди огромной долины, обуреваемой весенним ветерком. Гудящим в ушах с порывистыми дуновениями, и угрожающим вот-вот сорвать головной убор, - дабы и без того насмешливой однокурснице подать очередной повод к удовольствию. Кажется, целая вечность прошла с момента их выпуска, и с тех пор Шеала нечасто, скажем, имела несчастье сталкиваться с дер Аэтель. Сейчас, вспоминая недавний разговор по мегаскопу, про себя констатировала поспешность столь сокрушительных оценок бывшего профессора.
В конце-концов, она имела неудовольствие беседовать с Меригольд. Так и, покидая своды сияющего портала, да посматривая на Морану, Шеала де Тансервилль, бывшая королевская советница заключила, - хуже помянутого ранее уже точно не будет.
- Морана ван дер Аэтель, - как-то даже слишком приветливо процедила чародейка, вскидывая рукой в приветственном жесте. Она осмотрелась быстрым, ястребиным взглядом по округе, проверяя, нет ли здесь заодно и засады, а быть может, и ещё какого фокуса?
В последнее время слухи о сотрудничестве дер Аэтель и нильфгаардской разведки перешли из разряда инсинуаций в едва ли не заслуживающую доверия гипотезу. Но де Тансервилль все ещё не удавалось найти ни единого доказательства.. пусть и будь таковое сотрудничество, его хоть малейшей продуктивности.
В конце-концов, дабы насолить Северу нильфгаардцам следовало бы просить и молить Морану им, северянам, помогать. Со всем присущим рвением и пылом.
- Вижу, ты старомодна, Морана.
Чародейка, бывшая королевская советница, подошла чуть поближе, а затем уселась на ближайшем к ней, бывшей однокурснице, камне.
- Не считаешь двимеритовые кандалы модным аксессуаром в этом сезоне. А болота, отличной альтернативой отдыху у моря. Здесь же, - горный воздух, - с иронией проговорила Шеала, вскидывая руками к небу.
- Говорят, проясняет ум. Может быть, пусть и не имею на то особой надежды, хоть так ты, дражайшая Морана, пояснишь предмет.
- Этого сборища.

Отредактировано Шеала де Тансервилль (02.06.22 03:13)

Шеала де Тансервилль, "бывшая" королевская советница, ныне же, формально, никто и звать никак, смотрела на свою собеседницу со всей сосредоточенностью и внимательностью. Словно какой-то винодел, с пусть и немного, но потерянного и нерасторопного лица Мораны, невидимой сеткой скепсиса и прозорливости она сцеживала многочисленные примеси, - лести и наигранности. Преувеличения и лукавства.
Исследовательница сцеживала их со всем упорством и внимательностью, лишь для того, чтобы понять, что дер Аэтель никаких "примесей" и не имела. Де Тансервилль редко жаловалась на плохую память, - все же, непозволительная роскошь для чародейки её ранга. Тем более, для бывающей при королевском дворе, где, как минимум, требуется помнить все слухи и пересуды о своей персоне, дабы своевременно их опровергать, а то и не всегда беззлобно подшучивать над их распространителями.
Чтобы те, не медля ни минуты, навсегда прекратили свои инсинуации.
В свое неудовольствие она, однако, могла подметить, что имеет проблему, а именно, - запамятовала, что из себя представляла Морана в давние годы. Шеала де Тансервилль приподняла свой сосредоточенный взгляд, и красновато-карие глаза в чем-то даже страшновато блеснули на тусклом отблике небесных лучей. Она оглянула дер Аэтель, стараясь вкладывать в выражение как можно меньше эмоций,  и все же, толика любопытства предательски отражалась на её губах и скулах.
- Две тысячи крон? - переспросила Шеала - Я слышала мельком о твоих похождениях. Классика: неудачная любовная история. Не буду  расспрашивать о её подробностях, Эстель, - обратилась та уже по новому имени, - Наверняка весьма смущающих. Да и собрались мы здесь, полагаю, не для обмена пересудами и светскими россказнями.
Де Тансервилль чуть наклонила голову назад, как будто с горделивым удовольствием стремясь задрать подбородок.
- Знаешь, за мою голову тоже назначена какая-то награда. Могли бы обменяться ими и подзаработать, дражайшая, - хохотнула бывшая королевская советница.
- Я все ещё не уверена, что правильно понимаю, но имею некоторые основания полагать, - собрались мы здесь, все-таки, по делу. А значит,  - предположила отшельница из Ковира, - головы нам ещё пригодятся.
Она не спешила продолжать диалог, нехарактерным для себя образом поймав ритм местной неспешности и размеренности. Природа, окружающая их на бесчисленные мили, кажется, менялась уже целую вечность.
Спешка, в отличии от сумасшедшего ритма Лан Эксетера, казалось здесь кощунственной.
Слова дер Аэтель касательно "кошмаров" не стали для де Тансервилль большим откровением, - в конце-то концов, она сама имела неудовольствие их наблюдать даже слишком подробно. Дни были достаточно напряженными, чтобы терпеть любого рода переживания; и во сне, их бурности и безумию красок старая чародейка давно предпочитала пустоту черного небытия.
Кошмары не играли по её правилами.  Были те не только навязчивыми, но и осознанными. В какой-то момент они заставили бывшую наставницу короля всерьез обеспокоиться о собственных перспективах жизни, - и лишь прорицание упорно свидетельствовало не о неизбежности, а о миновавшей судьбе.
Наконец, после в чем-то даже нелепой, диковинной паузы, Шеала заговорила. Глаза её были широко распахнуты и не в пример спокойны.
- Не ты одна, Мо.. Эстель, - осеклась де Тансервилль, - Имела сомнительную честь лицезреть сие зрелище. Лицезреть, - поймала чародейка её глубинные коннотации, - И не сильно расстроиться.
Приступы жестокости дер Аэтель, в конечном счете, мало для кого являлись секретом.
- Сны могут отражать пути Предназначения. Не только те, которые неизбежны, но и иные. Как говорят, на роду написаны. Подобные тому, что успешно удалось миновать.
Исследовательница присмотрелась к лицу своей собеседницы, пытаясь понять, что та вкладывает в дальнейшие изречения. Хаос, снежный ком, скатавший всю почву с покрова горной долины, откуда срывался. Обрывки эмоций и чувства...
Безумные, разрозненные, неакцентированные. Как и была издавна, во всяком случае, так казалось, дер Аэтель.
- Не смотри на меня так, будто я тебе волшебница из какого-то выдуманного мира, дорогая. Бегство становится мудростью, вместо трусости, когда заключается в отступлении. Им является. В Лок-Муинне многое пошло вопреки задуманному. Но это не означает, что я прибыла в Ковир и Повисс, дабы как мои, выразился его Величество, "сотоварки", прятаться по углам, рассчитывая переждать и сохранить хотя бы свою жизнь, - проговорила леденящим голосом чародейка.
- Я вынуждена была отступить, но дабы сохранить возможность сражаться дальше.
Кажется, именно в этот момент, чем-то напоминавший не увещевания, но оправдания, на ветру заколебались волосы Мораны. А де Тансервилль, будто бы в знак какой-то странной солидарности, пальцами обеих рук перехватила эннен и стащила его. Её волосы, прежде длинные, теперь были несколько короче.
Отшельница из Ковира уложила свой эннен на камень, с особой бережливостью оттряхнув тот, дабы ни одна пылинка не запачкала дорогостоящую ткань.
Она поднялась, и стащила с правой руки перчатку, благо, покуда перстни не увенчивали пальцы, делом это не было сложным.
На поверхности той легкой синевой проступали вены; но было и кое-что ещё: пусть и малозаметные, но многочисленные, выбивающиеся из тона кожи линии. Длинная, явно многажды обработанная, но все ещё не до конца сгенерировавшаяся борозда от попадания какого-то заклинания.
Так выглядели шрамы, - многочисленные шрамы, залеченные, но, однако, требующие ещё длительной работы магией.
- Ты спрашиваешь, Эстель, дам ли я Северу сгореть? - в вопросительном жесте, выставила вперед травмированную руку Шеала, - Не спрашиваешь. Потому что знаешь верный ответ. На вопрос, в котором я пойду до конца.
- Моей смерти хотели и хотят многие. Твоей, кстати, тоже. И раз ты проявила подобную инициативу, - перекинула на сторону собеседницы "мячик" исследовательница, - То замечу. У нас очень мало общего, но главное не то что разъединяет.
- Главное, что нас делает едиными, - магия. Не скрою скепсиса к твоей персоне, Эстель, - призналась чародейка, прикусывая губу.
- Можешь поведать о своем кошмаре, но знай, - если ты найдешь в себе силы переодолеть собственные .. сиюминутные импульсы, угрожающие общему делу, то, вопреки прошлым историям, твоя помощь была бы весьма кстати нам всем.
Наконец, Шеала де Тансервилль глубоко и тяжело выдохнула, - все-таки, высокопарные разговоры о высоких материях были прерогативой Филиппы, а не её.
Однако, в Час Презрения и эти маски оказались сброшены. Оставалось вопросом, справедливо ли то и для дер Аэтель, или же..?
В конце-концов, в её безнадежности бывшая наставница Танкреда не спешила заключиться.

Отредактировано Шеала де Тансервилль (03.06.22 19:52)

От начала и до конца, де Тансервилль, словно завороженная, выслушала монолог Мораны без единой ответной реплики. То, как изливались из неё восхищения и негодования, печаль и надежда. Как истукан, наблюдала исследовательница и за причудливым, если не сказать пугающим перевоплощением, наблюдала...
И, кажется, даже бровью не повела на своем спокойном и хладном лице, скрывающем бурный океан, бьющийся где-то в глубине рассудка. То, что церковники столь любили именовать "душой" и порождением неких высоких, божественных материй, сейчас ни одной из маленьких, бесчисленных струнок не было ввергнуто в беспокойное состояние сверх уже имевшегося; Шеала де Тансервилль прекрасно знала, что представляет собой дер Аэтель без мощнейшей магической маскировки.
Следовало сказать, что по сравнению с Лидией ван Бредевоорт зрелище было более чем безобидным.
Гложет её иное, - накатывающий девятый вал событий и связанных с ними перемен. И то, как будто совершенно ничего не значащая встреча открыла невидимую створку на пути этой бури.
Ведь маски сбрасываются лишь тогда, когда и сжигаются за собой мосты.
Над этой мыслью чародейка помышляла ещё недолго, прежде чем, наконец, протянуть:
- Никого так называемые "охотники" не могу унизить сколь сильно, как самих себя собственным невежеством и дикостью, Эстель. Все это, - очередной чудовищный рудимент прошлых времен. Когда люди жили в резервациях и боялись высунуть из них носа пред лицом реликтов времен Сопряжения Сфер.
Вновь ненадолго де Тансервилль замолкла, дабы оглядеть горную долину. Рассказ про кошмарный сон Мораны её собеседницу явно не сильно занимал; отвечала на него та без единой эмоции на лице, будто бы пытали в нем и не её, а кого-то другого.
- Когда они жили в страхе, и этот страх заставлял их пожирать самих себя. Не знаю как ты, Эстель, - обратилась та к бывшей сокурснице,
- Но я этот уродливый гнойник собираюсь прижечь, пока весь Север не покрылся фурункулами. Если они полагают, что мне в пору бояться их, - цокнув губами, наставница Танкреда резко развернулась к собеседнице.
- То разочарования с их стороны не избежать. Эти травмы, - чуть склонила де Тансервилль голову, указывая на руку, - Кажется, многому меня научили. В Лок-Муинне многое пошло не так, - повторилась та.
С приподнятыми глазами она по часовой стрелке описала небосклон, будто ища в том ответы. Говорила чародейка тихо, и даже отстраненно.
- Мне пришлось вступить в бой с преследователями. И в определенный момент, - сверкнула та глазами, выдержив риторическую паузу, - Щиты не выдержали. Это были люди не то Кардуина, не то Радовида. Если, конечно, не считать что сказанное ранее едино.
Искоса исследовательница оглядела безжизненные глаза Мораны, нынче ставшей Эстель. Если что и было общего в их зрачках, - ощущение утраты чего-то.
Но де Тансервилль вместо этого "чего-то" уже давно было найдено новое. Ведь речь, в конце-концов, шла не о воздушных замках, но о целях и смыслах в жизни.
- Адская боль и слабость, Эстель. Отчаяние и ощущение собственного бессилия. И вот, кажется, занавес.
Как будто неожиданно для самой себя, Шеала подошла поближе к собеседнице.
- А затем, - я увидела то же, что и ты в кошмарах. Судьбу, которая ждет меня.
- Чуть позднее и ожидающее всех нас. Магию и магов. Не только, чародеев, Морана, - ненарочно ошиблась та именем, - Но и каких-нибудь деревенских ведьм, над которыми все потешались ещё с младших курсов Аретузы. Даже старух-повитух. Tedd Deireadh, Час Конца. Для магии, - наклонилась бывшая королевская советница, давая ветру своим дуновением развевать волосы.
- Возможно, таков был мираж. Иллюзия. Раздутое мнение о собственной значимости, воплощенное в видении. Но как разъярённый, пускай и раненный медведь, я сжала зубы, дорогая. Я встала и продолжила сражаться, как бы не болело тело и не ныло сердце по поводу  всего произошедшего.
Словно опасаясь реакции собеседницы, де Тансервилль покосилась куда-то вбок, спрятала глаза.
- Я была серьезно ранена, но мне удалось выйти победительницей. Кое-как, позднее, зализать.. раны - повторилась она.
- До Ковира я добиралась не один месяц.
Голос Шеалы был уже не столь в себе уверенным, а отчасти и даже сбивчивым. Но не было в ней упадка духа, скорее, взбитые наверх разговором старые переживания напомнили о былом, за которое кому-то ещё предстоит расплатиться. И что важнее, - исправить то.
- Капитула больше нет, Эстель. Нету и Риссберга. Мы жили бесконечными склоками, подозрениями и пересудами. Годами копили гнев, дабы обличить его в жалящую стрелу подлости и смерти. Это не то, на чем строится будущее. Но чем оно разрушается до основания.
Наконец, Шеала де Тансервилль, хладнокровная и давно прослывшая своей безэмоциональностью "Отшельница из Ковира" обернулась. Она с заговорщическим лицом посмотрела на дер Аэтель, от самых её пят до макушки осмотрела чародейку, прослывшую сомнительной репутацией.
Осмотрела, и ничего не говоря, подошла вплотную. Крепко обняв ту, будто самое дорогое, что есть в её жизни.
- Бояться нужно не прошлого - под ухо прошептала она, - А его повторения, Эстель. Филиппа Эйльхарт уже искала себе слуг, и невидимые струны этого мира рассчитались с нею сполна. Те кого она ненавидела и презирала, ни во что не ставила, - возымели над нею власть. Может ли быть ирония Предназначения более страшной? Ты не хочешь мне служить, - и последнее чего бы я желала, - обратного. Нам все следует научиться уважать и ценить друг-друга, а не пытаться из них сделать инструмент собственных мелочных чаяний.
Лишь ещё минутой позднее, чародейка отринула от своей бывшей сокурсницы и кротко улыбнулась ей.
- Воссоздадим, Эстель, - согласилась она, - Я доверяю тебе, а ты постарайся не подвести нас всех.
Ещё немного та, исследовательница, полюбовалась своей собеседницей. И эта "молодая старуха", как могли бы её назвать другие, показалась куда более прекрасной, чем бесчисленные иные чародеи и чародейки. Ведь как в Шеале де Тансервилль, после долгих лет дремоты и забвения, наконец стало просыпаться человеческое, так и в других она стала ценить не фальшь и искусственные оболочки, сочетающие в себе прекрасное, и зловещее, а искренность и неподдельность.

Отредактировано Шеала де Тансервилль (04.06.22 16:36)

Что-то странное таилось в Моране. Что-то, что в иной раз могло бы заставить Шеалу проявить излишнюю, а то и параноидальную осторожность. Будто неведомая щупальца, тянущаяся с глубин океана, невидимым жгутом она тянулась ко всему, кто посмеет приблизиться к ней, едва ли не самой диковинной чародейке старого пошиба.
Это был не деловитый, роковой флер Филиппы. Не разбитной характер Меригольд. Не глубина Иды.
Не эльфское, и не человеческое. Потустороннее.
Эта неведомая сила, кажется, только и намеревалась, как бы запугать, отпугнуть неудачливого собеседника от своей хозяйки и, а может и или, жертвы.
Ввести в краску, - но вовсе не радости и счастья, но ужаса. Страха, проносящегося по..
Шеала де Тансервилль, известная исследовательница, по себе ощутила, как мурашки пробегаются на спине. Она не смутилась; не испугалась. Подкрадывающееся беспокойство, словно опытный мечник, та отбросила щитом назад.
Чародейка сконцентрировалась, её взгляд стал отсутствующим; разум рыскал в темных ниточках оставшегося от щупальцы постэффекта. Здесь, в незримом человеческом глазом царстве, не было приторной, жутковатой сладости демонологии. Не было и демонов, но и грязные, темные делишки гоэтии помельче, уровня едва ли не деревенских бабок, она так же не ощущала. Красноватые глаза бывшей королевской советницы, кажется, ныне совсем потухли. Внутренним зрением она всмотрелась в это нечто, в эту тьму. Попыталась понять, что же кроется за таинственным жгутом? Куда, наконец, тот ведет?
Ответ нашелся совсем вскоре. Тьма ей откликнулась; будто врата, ограждающая её стена распахнулась, дабы явить неописуемо темную, глубокую бездну.
Де Тансервилль не была новичком в магии, несложно ей оказалось и сообразить:
Здесь кроется нечто похуже иного демона.
Оно рвануло к ней, и паническая атака, неестественная, наведенная охватила всю спину. Её направление, однако, не оставляло особых поводов обманываться и сомневаться.
На мгновение чародейка распахнула глаза: там была Морана. В ушах прозвенели её оправдания, сбивчивые, немногочисленные слова, - про больную голову.
Шеала де Тансервилль не ответила ничего. Щупальце упорно лезло к  ней, заставляло её скрутиться в одышке, - но Отшельница из Ковира не шелохнулась.
Как очередной блик взыграл  на небосклоне, она слинзировала его на щупальце. На неведомую дрянь, тянущуюся к ней. Столь навязчивую, но все ещё тонкую. Все ещё слабую.
Момент тишины сменился резким звоном в ушах; тьма переменилась туманом.
Наконец, что-то рвануло позади.
Жгут исчез, пропала и паника. Не пропали, однако, вопросы.
Чародейка устало, будто и нехотя встряхнула голову, пытаясь поймать взгляд дер Аэтель. Ей удалось это не сразу, но та довольствовалась другим трофеем.
Пусть и не слишком небрежно, но довольно резко схватила собеседницу за руку. Она не могла нависнуть на той, как скала, подобно Моррин ан Димун, но всею сосредоточенностью и серьезностью взгляда давала понять, что ответить лучше честно.
- Я доверяю тебе, Эстель, - повторила де Тансервилль, - И прошу оказать и мне доверие. На кого ты работаешь? Я хочу знать ответ.
Она слегка встряхнула головой, жестом показывая, что её не интересует ответ вроде "Нильфгаарда" или какой иной ерунды тому подобной. Наставница короля спрашивала об ином, и оттого неприятнее мог оказаться вопрос.
Глаза дер Аэтель были красными, словно та не спала множество дней. На них, казалось, полопалось множество мелких сосудов, - и все было бы ничего, окажись они таковыми минутами ранее. Настолько Отшельницу из Ковира память не подводила.
Она лишь уверилась, что происходящее, - не плод одной лишь фантазии. Не морок, но, возможно, страшная правда, сокрытая уже долгие годы.
Сегодня им всем нужна была правда, и де Тансервилль исключением не являлась, - и все же, что было сил, она постаралась сделать понимающее лицо. Ей, железной леди, это удалось даже неплохо, словно день озарений не спешил заканчиваться.
- У всех и всего есть Tedd Deireadh, Эстель, - наконец, задумчиво, даже отстранено продолжила её бывшая сокурсница, вновь обращаясь по новому имени.
Она уловила, что профессоршу, отчасти, смутили слова про Филиппу, но цепляться в них стороны не  стали.
- У магии. У глупости. У нерасторопности. Есть и у нас с тобой, дорогая. Если куда я и спешу, то его отсрочить. В этом пути, Эстель, - странновато улыбнулась чародейка, - Нам придется многому научиться. Так что, будем учиться доверять друг-другу?
Шеала не была уверена, стоило ли, благоразумно ли было так акцентировать внимание на одном вопросе. Но прежде чем её  новоявленная сотоварка доставит им, стоило заметить, обоим множеством хлопот, расставить точки над "i" было если не необходимым, то как минимум полезным мероприятием.
Де Тансервилль выдержала порядочную паузу, прежде чем попытаться довершить свой монолог:
- Сегодня мы начинаем новую эру, - огласила та, отпуская руку собеседницы, и даже будто виновато потупив глаза. Впрочем, взгляд в таком положении советница держала недолго, поспешив перевести его на горизонт горной долины.
- И у нас нет времени на пустяки, вроде моих ран. Собирай, Морана ван дер Аэтель, Эстель то и тех, кого знаешь и доверяешь.
- Пора оставить презрение и старые обиды в прошлом. Пора, - чуть протянула Шеала, - браться за дело.

В предверии прибытия гостей, которого Шеала столь быстро не особо ожидала, чародейка не довершала великих приготовлений; не были судьбы мира в её руках и не лежала та даже на пульсе будущего Ковира и Повисса.
Тихонько стрекотал огонь в камине; разливаясь светом по широкому залу; в остальных комнатах крылись черные тени, и только одинокая свеча горела в канделябре у входа. Не ждала де Тансервилль гостей; провидение ли, интуиция стали инициатором этого маленького штриха.
Сама бывшая королевская советница сидела в роскошном кресле пред огромным недочерченным сигилом; были у его полотнища выгравированы многие цифры и руны, невесть что в данном контексте обозначающие. Она, хозяйка дома, читала какую-то книгу; не бульварный романчик, Шеала будто никогда не могла отвлечься и даже сейчас это был научный трактат по теории порталов.
Тихонько шелестели страницы; пока поутих ветер за витражами, помимо камина был то единственный источник шума.
- Раффар Белый, - безэмоционально засвидетельствовала она сама себе, поглядывая на схему,- Запрещено всеми магическими конвенциями.
Уже в голове формировала она мысль; но прежде чем успела довершить её, словно в назидание начало вибрировать само пространство, на границе видимости почувствовалась чревоточина портала, - в такое-то время, гости?
Чародейка как ни в чем ни бывало довершила мысль:
- Это нам и нужно.
Она была одета в простую, но элегантную блузу из щёлка и юбку ниже колена. Темные волосы украшала простая, в меру, заколка, а на лице не прослеживалось и следа макияжа. Впрочем, брови и ресницы её были черны и без всяких угольков и прочих премудростей.
Книга была отложена в сторону, как слишком для ситуации неспеша, - закладка на нужной странице, место не где-то, но аккуратно на столике у кресла.
Де Тансервилль вставала, прислушиваясь к собственным ощущениям; не было ли опасности? Карие глаза расчертили витраж у входа. Отражение от портала в нем давно остыло, но энергетический фантом давал о себе знать, - работа в меру изящная.
Работа женская. Не Кардуин со своими палачами. Но несколько грузное;
Филиппа?
Отшельница из Ковира невольно покачала головой, - не тот разговор, который сейчас был нужен, но которого больно хотелось избежать. Она приноровилась ещё, - все-таки, гостья была не одна. Вероятнее, кто-то иной, - все же без угрозы. Без явной враждебности.
Чародейка медленно, словно с подчеркнутым уважением к самой себе продефилировала ко входу. Не взяла она ни алхимической гранаты, ни жезла, ни даже кинжала.
Когда дверь отворилась, хозяйка дома предстала со сложенными в замок руками пред поясом. Их, и правда, было двое.
Здесь не было Филиппы, но присутствовала фигура в чем-то даже более чем та акулья, чьи зубы были не столь скользкими, сколь острыми, а взгляд выражал, во воспоминаниях Шеалы не суетливость, а то и крохоборство, но целеустремленность и не по-женски отточенную расчетливость.
- Моррин ан Димун, - проговорила бывшая королевская советница спокойно, осмотрев старую знакомую с ног до головы; пусть и украдкой.
- Морана ван дер Аэтель, - обратилась теперь она ко второй, странновато кивая.
Обе гостьи выглядели так, как едва ли не выряжались на собрание Ложи, в королевских дворцах или на пиршества в Танедд. Шеала де Тансервилль на их фоне выглядела слишком просто и даже скромно.
Она, это, безусловно заметила. И слабо улыбнулась, со всем достоинством продолжив:
- Похвально, госпожи чародейки. Не на собрание Капитула, не к королю вы вырядились так, что сама Эйльхарт бы теперь сделала кислую мину.
Шеала давно не видела Моррин, и будто пытаясь ту вспомнить, подошла поближе, встала пред нею, оценивая разницу в росте. Она задрала голову с улыбочкой, которую не видели, кажется, с последних курсов академии.
- Все ещё во всей красе. Я рада тебя видеть, Моррин, - без толики лести призналась хозяйка дома, - И тебя, Морана.
Чародейка уже догадывалась, что это не в полной мере взаимно; кислая мина лица дер Аэтель даже небрежно не была сокрыта. Не была и ледяной глыбой ныне та, которая беседовала с гостьями. Ещё более в ней, бывшей королевской советнице, тронулся незримый лед, как если бы только это и могло пробудить её ото векового сна.
- Пойдемте, дорогие леди, - пригласила она, наконец, в дом, сама наперед отправившись искать достойное казуса вино. Пока гостьи имели возможность занять места в зале поудобнее.

Отредактировано Шеала де Тансервилль (08.12.22 02:49)

Кажется, у Шеалы вместе со счётом в банке Вивальди - отвалилось и чувство юмора. Прискорбно, ибо как не злой иронией мироздания можно было объяснить тот факт, что те, кто не состоял в Ложе - теперь за редким исключением находятся в положении лучшем, чем её уже бывшие участницы.
- Ты забыла ещё упомянуть Францеску, что изначально работала на Эмгыра. Её подручную - Иду, Йеннифер с её ведьмаком, который уже всем поперёк глотки и Кейру Мец. - любезно дополнила список участник Ложи Моррин. Не столько из вредности, сколько точности для. - Однако, логика говорит мне, что ты явно хотела поговорить не о них, пусть к ним и пришло...
Шеала предлагала сделать дело. Под делом, разумеется, подразумевалось пресловутое благо магии, хотя в сложившейся ситуации...
Тут не о благе, тут о выживании магии - впору было бедовать.
  - Переходя к главному: какое из дел ты предлагаешь делать первым, Шеала? - настроившись на серьёзный лад, поинтересовалась у хозяйки жилища Моррин, подойдя поближе и присев на подлокотник массивного кресла. - У нас династический кризис в оккупированной Темерии и, фактически - гражданская война в Аэдирне. Конунг Скеллиге - вот-вот уйдет по Радужному Мосту к Высоким, а Мэва и Танкред - заигрывают с Эмгыром. Сомнительной адекватности король Редании, вечно-потерянная княжна Цинтры - вишенки на торте, а поверх - куча нильфгаардцев, облепившие сие кондитерское изделие со всех сторон, как тараканы и главный архитаракан в лице Эмгыра. Хотелось бы, хотя бы примерного плана работ. Для начала - даже просто конкретного мнения о ситуации в целом, без частностей.
[nick]Моррин'ан ан Димун[/nick][status]En Siarca den yrre[/status][sign]" — Людей едят все рыбы, но обвиняют в этом только акул." (с)[/sign][raceah]Раса: Человек, чародейка[/raceah][ageah]Возраст: 99 лет[/ageah][actah]Деятельность: Айзек Ариман на полставки[/actah][fnameah]Моррин'ан "Шарка" Эйриксдоттир ан Димун[/fnameah][icon]https://i.imgur.com/mJwsbGK.jpg[/icon]