Ночь выдалась темной и по-осеннему промозглой. Брошенный в могилу Гайнан сперва пытался подняться на ноги, выкарабкаться из могилы и как-нибудь распутаться, перетерев веревки об острые камни, однако, постепенно оставил попытки, примирившись с незавидной участью промокнуть насквозь и, наверняка, подхватить лихорадку. Сидя в луже, он, не верящий в возмездие, думал, что все, что нужно, это дожить до рассвета и велеть явившимся на кладбище кметам освободить себя. Избавившись от изгвазданного и переехавшего парика, бывший управляющий герцогского поместья воображал, что станет говорить спасителям и на кого перевалит вину, но, стоило ему размечтаться, сомнительную ночную тишину разорвал чавкающий звук приближающихся шагов.
«Опомнились. Неужто опомнились?!» - Гайнан поерзал и, вытянув шею, постарался разглядеть человека, что подошел к могиле, - «Вспомнили, как верно я служил герцогу. За верность-то положено орден давать, а не бросать в дождевую яму, точно какого-то супостата. Одумались. Одумались! Или нет? Неужто бродячий пес явился на запах крови?» Уходи! Пошел! Пошел вон отсюда!
Стремясь показаться внушительным, управляющий поерзал и погремел привязанными к ногам камнями, однако, стоило ночному гостю заговорить, вжался в земляную стенку «своей тюрьмы» и во весь голос завопил.
- Ааааа! Ааааа! Ааааа! Помогите! Убивают! Караул!
На зов ожидаемо никто не откликнулся. Если кметы и слышали крик, то предпочли помолиться Великому Солнцу да поскорее вернуться в постели, покуда проклятый упырь не добрался и до них. Стражники же, что патрулировали дороги или следили за порядком в герцогских землях, еще несколько часов назад получили приказ не заходить на кладбище до рассвета, что бы им не почудилось. Столь странное волеизъявление, правда, показалось им странным, однако, припомнив слухи об упыре, рыцари Рована предпочли не спорить с приказами и поступать так, как велено.
Очень скоро Гайнан осознал, что подмога к нему не придет. Сглотнув ком, подступивший к горлу, и перестав голосить, мужчина нехотя поднял глаза на покойника, что решил подобраться ближе и наклониться над некогда своей могилой. «Чур меня! Чур! О, Великое Солнце! Сохрани и помилуй! Сохрани и помилуй!» Не будь бывший управляющий связан, он непременно рухнул бы на колени и взмолился о снисхождении, но веревки держали крепко, а жидкая грязь не давала ловко перевернуться и хоть как-то изобразить смирение. Поняв, что жесты ему не помогут, Гайнан попытался передать мольбу голосом.
- Ваше Сиятельство... Да как можно? Как же оно может быть такое? Все нелюди окаянные! Я говорил Его Светлости, что то ренегат поганый! Скоренько его и отыщем. Вы только меня отпустите, Ваше Сиятельство. Я все, все, все для Вас сделаю. Вот, что скажете, то и сделаю!
Управляющий изобразил на лице собачью преданность и для верности даже подергал усами, точно стремился сдержать текущие из глаз слезы. Для Эиринна подобное поведение стало бы поводом вынести смертный приговор, однако, сегодня судьбу Гайнана решал Юдард, и у него были на счет бывшего слуги совершенно иные планы.
- В столице, Ваше Сиятельство! Их Светлость с полгода как отбыли в Город Золотых Башен, и назад не ворочались. Сына вместо себя послали, да где ему, юнцу, рассудить, как поступать-то надобно. А так-то мы рады. Ужасно рады. Уж Вы позвольте мне написать Его Светлости, Ваше Сиятельство! Уж то-то он обрадуется! А уж коли изволите, так сам же помчусь к Его Светлости!
На этом Гайнан прервался. Жажда жить подталкивала его и дальше говорить о своей полезности, однако, управляющий был человеком неглупым и знал, что любое слово может вдруг обернуться против него. Да и не знал простой смертный, как такое возможно: воочию говорить с мертвецом.

Отредактировано Эиринн вар Фаолан (08.08.22 17:58)

Страх обуял Гайнана. Как бы он ни старался припомнить что-нибудь важное, как бы ни пытался проявить себе человеком до крайности услужливым и полезным, все было без толку. Мертвец, что поднялся из земли, не хотел слушать причитания поместного слуги, но желал знать то, чего управляющий и ведать не ведал. «Ну вот и все...» - сказал он себе, - «тут для меня все и кончится. В этой сырой могиле, у которой и имени-то нет. Дурак! Старый набитый дурак!» Гайнан покачал головой и отвернулся, не желая смотреть на мертвеца, но тут... покойник вдруг сменил гнев на милость. Враз осмелев, бывший управляющий переменился в лице и ретиво закивал головой.
- Все отдам! – взвился он, - Все, что есть, все отдам! Все, все отдам! До последнего самого гроша! В кармане у меня ключик... Маленький такой ключик. Он открывает сундучок в комнате для слуг. Такой небольшой деревянный сундучок. В нем все-все мои сбережения! Я копил усердно! Там на все хватит. А Их Светлость Ваш брат, да что об нем сказывать...?
Гайнан шмыгнул носом и призадумался. «Как узнал, как узнал... Узнал вот! Догадливый! Дьявол его дери!»
- Ничего с ним после того, как Вы, ну... того... и не было. Схоронили. Он тем же днем уехал назад в столицу. Даже на поминальный обед не остался. Об чем-то они говорили с Их Сиятельством герцогом в кабинете, и Их Сиятельство герцог вышел оттуда красный, точно переспелая рябина. А уж как Их Сиятельство Ваш брат вышел да уехал, я и не видывал. Мне было велено слугам другим помогать. Потом... Что у нас потом было? А... Он потом очень быстро вернулся. Поди с пол пути, и до столицы-то доехать не успел. А может и успел. Словом, Их Светлость герцог Рагнол назад его вызвал, когда у нас тут бесовщина начала твориться. Ну Вы это-то, поди, знаете... Вот он приехал... Походил тут, что-то поделал да вроде бы как ничего не нашел. А Их Светлость Рагнол, стало быть, тридцатого числа октября минувшего года уехал, и с тех пор тут и не был. Брат Ваш после тоже уехал. Что уж там было в столице я и не знаю. По весне вернулся, напали тут на него. Как поправился, сразу отбыл. Прибыл вот как раз днем минувшим. Я ему рассказал, о чем кметы толкуют, что вот мол, упырь по кладбищу шастает. Он мне наказал разузнать о том поподробнее. Погода была, хороший хозяин собаку не выгонит, струхнул я, решил по утру заняться, да не успел и глаза продрать, как Их Сиятельство меня к себе потребовал. Да не в кабинет, а прямиком в склеп. Сказал, что тела Вашего, Ваше Сиятельство, в саркофаге не отыскал. Велел мне узнать, как оно так-то вышло. Как выглядел? – Да по нему поди догадайся, что у него на уме, да в каком Их Сиятельство настроении. Да и мне, признаться, не до того было. Струхнул я, что правда-то выплывет... Вот она и выплыла. За то меня Их Сиятельство и велел в яму кинуть. Сказал, что служил я верно, и что судьбу мою решать будет не он, а Вы, Ваше Сиятельство. Я же ж и не поверил! Думал и правда упырь здесь шастает, а вышло-то вон оно как...

«Не густо,» - вздохнул покойник и от вздоха этого по спине пробежались мурашки. Не живое это было дыхание. Ненормальное.
- Ключик значит... опиши-ка мне место, где сундучок лежит так, чтобы я долго не искал.
«Ладно. Если смогу зайти в дом, то деньги у меня будут, уже хорошо иначе пришлось бы думать, где их добыть. Да и возможность войти в дом может мне пригодиться… Но это не раньше, чем брат уедет. Пересекаться с ним мне никак нельзя. Не сейчас по крайней мере.»
Выслушав объяснения управляющего Юдард поднялся и обнажил клинок, лезвие которого холодно сияло в лунном свете.
Он обещал отпустить Гайнана, если тот окажется полезным, но на деле никак не мог этого сделать. Сами вопросы, которые ему пришлось задать посвящали бывшего управляющего в план, о котором никто из живых ничего знать не должен был. Но проливать кровь в своей могиле заложеный не хотел. Это была только его могила. Ничья больше.
- Знаешь, Гайнан, как мне было тяжело выбираться из могилы, в которой ты сейчас лежишь? – поинтересовался он. – Знаешь, как мне было обидно обнаружить себя в яме, а не в фамильном склепе. Не могиле даже, а яме – криво выкопанной, заваленной всяким мусором, без подписи и имени, точно я собака какая. Да даже любимой собаке оказывают больше почести при погребении. А что я? Я любимым не был, вот и всё… Я чувствую себя мусором, который выгребли из дома и бросили на помойку. Отцу было противно даже просто моё тело. Похорони он меня как следует, может я бы и не восстал, и лежал там, возле остальных вар Фаоланов. И не было бы всей этой истории… Скажи, Гайнан… Ты знал, что он задумал сделать на охоте?... И помни что я сказал – я узнаю, если ты мне солжёшь. Говори лучше правду, а то я разгневаюсь и тебе это не понравится…

И снова мечты Гайнана рассыпались в прах. Не успел он и понадеяться на скорое избавление, как покойник вдруг отстранился и извлек из ножен стальной клинок. «О! Великое Солнце!» - взмолился управляющий, - «Защити и спаси раба твоего! Жил я по чести, служил верно, так за что же мне от руки мертвеца помирать?!» Задохнувшись от страха, жалости к себе и обиды, Гайнан, как мог, вжался в глинистый склон могилы.
- Н-нет, н-не знаю... – пролепетал он, начав заикаться, - если бы я мог... Да разве же б я позволил... Чтоб как с собакой... Да разве ж я б допустил? Но что я... Человек подневольный. Много ли мог я сделать?
А разум предательски нашептывал, что мог, да еще как мог. Мог бы если уж не ослушаться господина, то потом известить наследника, что так, мол, итак, а еще лучше прикопал бы, а после тихонько бы перенес обратно. «Не захотел, собака... Позлорадствовал, что не одним подневольным вот так вот в землю сыру ложиться без имени да без почестей, что и господам перепало господских же милостей... Дурак! Набитый старый дурак...»
- А что сундучок, так он среди всех вещей моих и прикопан. В тряпице неприглядной. Между рубашками да штанами. В комоде возле окна. Там он один, комод-то.
- Угу… помню я этот комод, - безучастно кивнул Юдард. - Видел. Это я тебе в девстве туда мышей подкидывал…
Сделав шаг, мертвец очутился в могиле. Тяжёлые грязные ботинки с чавканьем глубоко впились во влажную землю. Коротко размахнувшись он подрубил верёвки, что связывали бывшего управляющего с камнями.
- Выбирайся. Какое бы оно ни было – это теперь моё место… - сообщил он перерубая верёвки окончательно.
Полюбовавшись на то, как управляющий взбирается по влажной и скользкой земле вверх мертвец ощутил раздражение. Ему не хотелось, чтобы его могилу беспокоили. Но ещё больше ему не хотелось, чтобы здесь лежал и гнил Гайнан. Ему не хотелось видеть здесь даже капли посторонней крови. Потому он терпел.
А затем в одно быстрое и по-кошачьи гибкое движение выбрался сам.
- И, к слову, я проводил здесь много времени. Стоял и смотрел на эту дыру в земле. Сам не знаю, чем она меня так привлекает, но тянет меня сюда. И вот пока я стоял и смотрел я всё думал, какая она неаккуратная, какая она паршивая, эта яма. Всё думал – был бы я хоть немного дорог тем, кто меня закапывал – а это явно не мой отец самолично делал – они бы хоть могилу мне прямую вырыли, паскуды. Глубокую. Закапали нормально… Да, Гайнан? Это-то ты мог бы мне обеспечить?... Что ты вообще знал? Стало быть, ты просто получил распоряжение от моего отца, чтобы меня вынесли из склепа и выкинули? Скажи мне, как именно он выразился? Мне интересно. А кроме тебя, похоже, этого никто не слышал.

Признание про мышей Гайнан пропустил мимо ушей – не до того ему сейчас было. Ожидающий скорой смерти, он и думать не хотел об ушедших днях, о скопленном кое-как состоянии, о господах, что сделали его лжесвидетелем и мародером. Все, чего управляющий теперь жаждал – это чтобы смерть пришла к нему поскорее да не терзала бы тело, не вытягивала бы душу. Государыня, однако, к человеку была равнодушна. Кружась рядом в облике статного молодого мужчины, она не спешила нанести заветного решающего удара.
- Прошу... Умоляю... – простонал Гайнан, извиваясь подобно гигантскому червю, - пощадите, Ваше Сиятельство... Или добейте уже меня, окаянного...
Мертвец спрыгнул. Забыв о недавнем запрете, бывший управляющий заголосил во всю глотку, а, едва клинок устремился к нему навстречу, крепко-крепко зажмурил глаза и, не удержавшись, обделался. Последнего, правда, Юдард увидеть не мог – перепачканные и промокшие одежды слуги надежно скрывали от глаз покойного господина его позор.
- Я что, жив? – не веря своим ушам, бывший управляющий осовело уселся и, разведя руки в стороны безумно разулыбался, - Жив! Жив! Жив! Ваше Сиятельство! Ваше Сиятельство! Снизойдет на Вас милость Великого Солнца! Сейчас, сейчас! Я сейчас мигом!
Все еще не веря такому чуду, Гайнан кое-как вскарабкался наверх и, отползя от проклятой ямы в сторону, принялся хлопать себя по карманам.
- Вот он, заветный ключик! Вот он, родимый. Все, как есть... Все-все отдам! Вот-вот, возьмите, Ваше Сиятельство!
Не удосужившись подняться на ноги, бывший слуга вар Фаоланов так и пополз к покойнику на четвереньках, однако, стоило тому продолжить свой невеселый рассказ, остановился и торопливо попятился.
- Да разве же я знал? - снова запричитал Гайнан, - Кабы я знал, так неужто бы я позволил?! Все истинно говорите, Ваше Сиятельство! Все в точности так и было! Их Светлость мне повелел найти ребят покрепче, вырыть могилу да и сбросить туда Ваше тело. Сказал... Как же он бишь сказал... А! А! Вспомнил! Сказал, что нечего проклятому выродку с достойными людьми рядом делать. Сказал, вытащите и выбросьте куда-нибудь с глаз подальше... А что с могилой, так это уж я, я придумал. Решил, что негоже так-то тело бросать. Я и мешок нашел подходящий, чтобы никто Ваше Сиятельство-то не опознал. А потом... Потом нашел мужиков в деревне да наказал им яму на кладбище вырыть... Они и выкопали. А уж тело-то туда сам я привез. Сам и закапывал. Темно было, я и не глянул, как яму-то раскопали. Сделали да и ладно. Ну, закопал, да уехал. А Их Светлость больше и слова не спрашивали. И проверять не ходили.

10 октября 1269. Утро.
Рован. Поместье вар Фаоланов.
Утро следующего дня началось для Эиринна довольно поздно. Отправив бывшего управляющего в настоящую могилу Юдарда, маркиз Рована пол ночи простоял у открытого окна, вглядываясь во мрак своих владений и вслушиваясь в ночные звуки. Среди стрекота цикад и пения поздних птиц, он надеялся различить человеческие голоса, однако, ветер, бушевавший минувшей ночью, сменил направление, и теперь дул в противоположную сторону, унося крик Гайнана в лесную чащу. Как ни старался вар-Фаолан хоть что-нибудь различить, все было тщетно. Наконец, утомленный бдением и раздосадованный неудачей, он отправился в постель. Вот только и там, к наследнику герцога не пришел покой. Сложив руки за головой, Эиринн почти до рассвета просмотрел в потолок, вспоминая ушедшие дни и размышляя над тем, за что же отец так сильно возненавидел старшего своего сына, что осмелился лишить его не только жизни, но и заслуженных проводов.
Вар Фаолан не помнил, как заснул. Ему казалось, что он лишь на пару мгновений закрыл глаза, однако, когда открыл их, то понял, что солнце стоит уже высоко, а поместье живет своей собственной жизнью, напоенное голосами слуг, шелестом торопливых шагов и ароматом выпечки. Маркиз закинул подушку за спину и, прислонившись к ней, принял сидячее положение. «Интересно, что же ты выбрал, Юдард?» - спросил он самого себя, одновременно шаря глазами по прикроватной тумбе, - «Какую смерть ты принес Гайнану? И принес ли вообще? Будет занятно, если, вернувшись, я обнаружу управляющего хоть и обделавшимся, но живым. Тогда выносить ему приговор придется мне, а у меня нет ни единого доказательства его причастности и вины. Да и вины-то, если подумать, нет. Вина ли безропотно слушаться господина?»
Эмиссар Верховного Трибунала покосился на колокольчик, коим обычно призывал слуг и, рассудив, что с этим еще успеет, торопливо поднялся с постели. Спустя несколько минут, он, одетый по форме, с рапирой у бедра и со всеми регалиями маркиза Рована, уже был внизу и отдавал распоряжения пойманному возле крыльца слуге.
- Найди Адиля и передай ему, что я желаю видеть у себя поместного казначея, а, вместе с ним, и духовного наставника моего отца. Если я вернусь позднее, чем эти двое прибудут, отведите их в приемную. Ах, да, и приставьте к ним стражу.
Приняв вежливый поклон слуги, Эиринн торопливо сошел по ступеням, а затем пересек внутренний двор поместья, и оказался возле конюшен, где уже вовсю трудились конюхи и юные их помощники. Завидев господина, они было принялись кланяться, но маркиз остановил их коротким повелевающим жестом.
- Я сам заседлаю своего коня, - бросил он подоспевшему мальчишке.
Не прошло и получаса, как вар Фаолан-младший добрался до кметского кладбища. Зловещее ночью, днем оно выглядело несколько не ухоженно. Тут и там валялись сорванные недавним ураганом ветви деревьев, несколько дорожек просело, а пара памятников и вовсе провалилась в размытую ливнем землю. Маркиз спешился и, оставив коня возле входа, устремился к могиле брата.
Минувшим днем он этого не заметил, но теперь вдруг увидел у чужого памятника, на земле, несколько одуванчиков. Сорванные недавно, они, совершенно точно, не могли лежать на дорожке, а потому Эиринн наклонился и, бережно подняв их, поднес поближе. Немая мука исказила лицо эмиссара Верховного Трибунала в этот момент, однако, ни вдруг заточившихся черт, ни потемневших глаз, ни поджатых губ никто из живых не увидел. Если кто и взирал теперь на наследника Рована, так это покойники, лежащие кто под плитами, кто под аккуратными земляными холмиками, а кто и просто в земле, как бывший маркиз, носящий фамилию вар Фаолан.
Немного постояв в нерешительности, Эиринн подошел к могиле Юдарда и остановился возле нее. Уродливая и перекошенная она могла встретить властителя здешних земель изувеченным трупом или мольбами о помощи, однако, встретила пустотой. Приглядевшись, эмиссар Верховного Трибунала заметил следы рук и ног, ведущие вверх по склону, а затем, присев, обнаружил и перерезанные точеным клинком веревки.
- Значит, ты все же выбрался, - проговорил он вслух, - вернее, тебе помогли выбраться и, судя по всему, это были не кметы. Окажись это кто-то из местных жителей, тебе не пришлось бы карабкаться самому. Значит... Юдард решил тебя пощадить. Или... все-таки нет?
Выпрямившись и оглядевшись по сторонам, маркиз заметил примятую траву в паре шагов от могилы и цепочку следов, уходящую прочь. Пройдя по ней, вар Фаолан убедился, что управляющий, по всей видимости, решил углубиться в лесную чащу.
- «И очень вероятно, что не один. Значит, где-то там твое логово и твой новый дом. Что же...» - Эиринн тихо хмыкнул, - «Я мог бы пойти за тобой или остаться здесь до заката, но... делать этого я не стану. По крайней мере, сейчас. Как бы я не хотел снова встретиться с тобой, брат, сейчас не время потакать своим слабостям. Я вернусь, когда буду готов к нашей встрече. А пока... Развлекайся с моим подарком и верши свое правосудие. Не много потерь с пары-тройки убитых кметов. Да и станешь ли ты для них приговором? Ты ведь тогда явился за мной, не так ли?»
Маркиз горько ухмыльнулся и, отвернувшись от леса, вернулся к могиле брата, возле которой и положил те самые одуванчики, что подобрал с дорожки.
- Мы еще встретимся с тобой, Юдард, но встретимся не сегодня. Какой бы не оказалась сила, поднявшая тебя из могилы, я найду способ с ней совладать, и начну с того, что восстановлю справедливость. Как видишь, дорогой брат, я уже начал.
С этими словами Эиринн выпрямился и направился прочь с деревенского кладбища.

Отредактировано Эиринн вар Фаолан (17.08.22 17:59)

10 октября 1269. Полдень.
Рован. Заброшенная усадьба.
Геката ждала возвращения Юдарда. Наблюдая за ним и его шагами издалека, она наслаждалась увиденным зрелищем, однако, убийство слуги, совершенное дикими зверьми, казалось ей делом незначительным и ничтожно малым. Не ради Гайнана Ведьма из Назаира подняла любимого сына из земляной могилы, не ради него же питала проклятой силой холодное неживое тело.
- Этого мало, - сухо, резко и строго произнесла покойница, материализовавшись в паре шагов от покосившегося старого дивана, - смерть управляющего не принесет тебе ни желанного покоя, ни освобождения. Чтобы вернуться в ту дыру в земле, тебе нужно убить Рагнола и Эиринна, и ты только что упустил замечательный шанс. Это было бы просто – скинуть маркиза в твою могилу и похоронить его навсегда. Он был так близко... Протяни руку – и победа твоя, но нет, ты предпочел затаиться и отступить. Твое сострадание и человечность не сделают тебе пользы. Ты так и будешь метаться между жизнью и настоящей смертью. Я начинаю думать, что ты и вовсе не подходишь для этой цели. Быть может, я сильно ошиблась в тебе? Впрочем, тебя выбирала не я.
Белая Леди сложила руки на груди и, смерив сына равнодушным холодным взглядом, перелетела к окну, когда-то давно забитому досками. Сквозь широкие щели был хорошо виден и одичавший сад, и поросшая бурьяном подъездная дорога. Сейчас, несмотря на хорошую погоду и время города, она оставалась тиха, заброшена и позабыта. «Хорошее место», - мысленно рассудила Геката, - «Много лучше нынешнего поместья. Ничтожные нильфгаардцы испугались неведомой силы...» Покойница усмехнулась и повернула голову к сыну.
- Я помогу тебе, - произнесла она, - но это будет последнее, что я сделаю за тебя. Если же ты и дальше продолжишь бороться с Предназначением, я изберу для мести кого-то другого, а ты так и останешься заложным мертвецом до конца времен. Помни об этом, Юдард.
Ведьма из Назаира смерила сына ледяным взглядом и растворилась в воздухе. Больше любящей матерью она не была. Натура, всегда жившая в дикарке из далеких земель, наконец-то вырвалась на свободу, явив Юдарду то, что долгие годы земной жизни было сокрыто от посторонних глаз.

10 октября 1269. Полдень.
Рован. Поместье вар Фаоланов.
Когда Эиринн вернулся в поместье, и казначей, и духовный наставник герцога вар Фаолана уже ждали его в приемной. Сопровождаемые стражей, они беспокойно переглядывались, изредка перекидываясь короткими фразами, а священник и вовсе мерил шагами просторную светлую комнату. Руки его были сложены за спиной, точно у заключенного, однако, маркиза он встретил не безропотным вежливым поклоном, но пронзительным взглядом и едким тоном.
- Потрудитесь объяснить, что все это значит? – потребовал гость, - Да будет Вам известно, Вы отвлекаете меня от службы, тогда как прихожане нуждаются в наставлении как никогда. Мы переживаем беспокойные времена...
- Мне это известно, - отстраненно возразил Эиринн, - Очень скоро Вы оба получите объяснения. Прошу.
Коротким жестом вар Фаолан пригласил гостей в кабинет и, когда те устроились, занял место за письменным столом.
- Вы верно служили моему отцу, - привычно вежливо и бесстрастно начал он, - однако, более в Ваших услугах моя семья не нуждается. Господин де Шэрвин, будьте любезны, сдайте печать и все надлежащие документы. Полагаю, Вы дали себе труд прихватить их с собой. Если же нет, я заберу их сразу же после этого разговора. Я советую Вам отойти от дел, вернуться домой и заняться приготовлением рябиновых настоек. Полагаю, спокойный ритм жизни пойдет Вам на пользу. Что же касается Вас, аэп Сыбыр, Вы прямо сейчас отправитесь под стражу за пособничество преступлению и сокрытие информации о нем. Вы, кажется, должны соблюдать тайну исповеди, однако, гражданский долг в Империи стоит много выше религиозного. Стража!
Священник побагровел и, вскочив со стула, попятился от поместных стражников.
- Как Вы смеете? – гневно пророкотал он, - Великое Солнце Вас покарает! Вы, гнусный лжец и безбожник!
- Пусть так, - Эиринн согласно кивнул, - Вы имеете право отстаивать свою невиновность, в том числе, и поливая меня угрозами и оскорблениями, однако, смею Вас заверить, в качестве свидетельств подобные заявления рассмотрены не будут. Что же касается Вашей вины... Не в Ваших интересах публичное заявление о ней. Впрочем, решать Вам. Я представляю Закон и буду действовать в его рамках, если Вы меня вынудите. Стража, отведите господина аэп Сыбыра в поместную камеру и ждите моих указаний.
- Вы пожалеете... Ваш отец...
- Моего отца здесь нет, святой Отец.
Маркиз проводил духовного наставника герцога пустым, ничего не выражающим взглядом и вернул внимание казначею.
- Могу я полюбопытствовать? По какому праву?
- Можете, но отвечать я не стану. Я дам Вам один совет, Арет, никогда не спрашивайте о том, чего не хотите знать. Некоторые знания имеют очень высокую цену, и часть из них не сможет покрыть даже смерть. Воспользуйтесь моим предложением.
- Безусловно, Ваша Светлость, безусловно, но... кто тогда будет заниматься финансами? Его Светлость герцог никогда не доверял расчеты кому-либо, кроме меня. Кроме того, это большой труд, который требует внимательности, скрупулезности и умения мастерски обращаться с цифрами. Бумаги, разумеется, в полном порядке, но разве у Вашей Светлости достанет времени заниматься еще и этим.
Эиринн покачал головой.
- Нет, не хватит. Но я и не намерен заниматься этим вопросом.
- Тогда позвольте... Чем я не угодил Вам? Вы подозреваете меня в воровстве и бесчестии?
- Нет.
- В безответственности? В медлительности?
- Нет.
- Тогда я решительно не понимаю.
Маркиз тяжело вздохнул.
- Очень скоро здесь все изменится, - коротко пояснил он, - и на место одних придут другие. Новый управляющий, что в скором времени прибудет в Рован, будет заниматься всеми делами поместья. В том числе, и финансами.
- Погодите-погодите... Вы хотите сказать, что и услуги Гайнана Вам более не требуются?
- Господин де Шэрвин... Не спрашивайте о том, чего не хотите знать. Поезжайте домой. Займитесь садом, прогулками, внуками, наконец. Вы, как и прежде, будете получать некоторое жалование в память о Вашей преданной службе, однако, моя семья более в Вас не нуждается. Если Вас это утешит, то и не только в Вас.
- Воистину... Молодежь склонна к решительным переменам. Будьте осторожны, Ваша Светлость. Крайне опрометчиво доверять все дела одному человеку. Ваш отец следовал принципу разделения обязанностей и, тем самым, не давал себя обдурить.
- Я не мой отец, Арет, и, если что-то не придется мне по душе, я волен обратиться к опыту герцога. Печать и документы...
- Да, да. Конечно.
Покопавшись в сумке, казначей достал печать и несколько папок с бумагами и положил их на стол.
- Все здесь, Ваша Светлость. Я как чувствовал, что все это мне пригодится. Удачи, Эиринн, и храни Вас Великое Солнце.
- Спасибо за службу. Вы свободны.
Маркиз поднялся, чтобы проводить теперь уже бывшего казначея, но, стоило ему оказаться за дверью, занялся изучением оставленных бумаг.

10 октября 1269. Поздний вечер.
Рован. Заброшенная усадьба.
Геката сдержала данное Юдарду слово. Едва сгустились сумерки, она объявилась возле поместья вар Фаоланов и замерла в ожидании. Будучи бестелесной, покойная ведьма долгое время оставалась незримой для людских глаз, однако, стоило появиться на крыльце дочери местной прачки, позволила себе проявиться.
- Постой, дитя, - мягко, почти любя, попросила она, - не бойся и не кричи. В тебе сокрыта великая сила, и только ты можешь мне помочь. Видишь ли, дитя, я очень несчастна, и я хочу обрести покой, но я... не могу. Одна вещь не дает мне вернуться. Прошу тебя, дитя, помоги мне. Помоги мне...
Ведьма из Назаира было метнулась к девочке в стремлении пасть на колени, но остановилась на расстоянии руки от нее.
- Прошу тебя... Умоляю.
- А что мне делать?
Малышка поставила таз с бельем возле крыльца и подступила ближе.
- Принеси мне... Принеси мне маленький сундучок из комнаты управляющего. Он прячет его среди вещей...
- Мне туда заходить не велено. Тятька побьет меня...
Девочка испуганно замотала головой.
- Не бойся, милая. Я защищу тебя. Он не узнает... Мы ему не расскажем. Умоляю. Лишь ты одна можешь мне помочь.
Дочка прачки еще какое-то время постояла на крыльце, но после решительно кивнула и устремилась в дом. Вернулась она с небольшим сундучком в руках.
- Этот? – спросила девочка.
- Да, дитя. Именно этот. Идем со мной. Я покажу тебе, где нужно его оставить. Здесь совсем близко.
- Тятька точно меня накажет.
- Нет, дитя, не накажет. Здесь совсем близко. Идем. Идем...
Белая Леди добродушно улыбнулась и поманила девочку за собой за ворота и дальше в сторону заброшенной усадьбы. Остановилась же она среди деревьев чуть в стороне от дороги.
- Мы пришли, - произнесла покойница, - спасибо, дитя. А теперь спи, и сон твой будет вечен. Я обещала: отец тебя не накажет.
Малышка попятилась, испуганно распахнув глаза, но было поздно – ледяная сила Гекаты прошла сквозь нее, заменив Жизнь на Смерть. Тело девочки безвольно рухнуло на землю, но глаза ее так и остались распахнуты, а пальчики продолжили сжимать сундучок с богатствами почившего управляющего.
Ведьма вернулась к Юдарду.
- Сокровища ждут тебя в перелеске возле дороги, - сказала она ему, - ты без труда найдешь это место, если пойдешь сейчас. Никто тебе не помешает – твой брат уехал из поместья еще днем и, кажется, не собирается возвращаться.