29 октября 1268
Рован. Поместье вар Фаоланов
Вот уже несколько ночей в герцогском поместье не гасили на ночь свечей и не открывали тяжелых ставен. Несмотря на то, что осень в Роване выдалась теплой и душной, в комнатах первого этажа было невыносимо холодно, а на оконных стеклах проступали колючки инея – небывалое дело для этого времени года. В гостиной вовсю полыхал камин, в лампадках под потолком курилось какое-то благовоние, привезенное местными жрецами из храма Великого Солнца. На каменном полу, в двух шагах от камина, едва заметно проступали рунические символы, написанные на давно забытом и оставленном Империей языке.
Герцог Рована, Рагнол вар Фаолан, грузно сидел в своем любимом кресле и сжимал в ладонях набалдашник изящной трости. Его единственный живой сын и наследник стоял напротив, заложив руки за спину. Бесстрастное лицо и пустой взгляд привычно не выражали ни интереса, ни страха, ни сострадания.
- Вы верите в старые сказки, отец, - голос маркиза, прозвучавший неожиданно резко и низко, разорвал тишину, нарушая немую сцену, - Вы заперлись в имении от собственной паранойи. Вы приказали слугам не открывать окон даже днем и не гасить свечей в Ваших комнатах. Вы не засыпаете без специального снадобья, ни с кем не встречаетесь и не отрываете глаз от молитвенника. Вы заполонили весь особняк дымом на столько, что здесь уже нечем дышать. Всем этим Вы только кормите свои страхи, место которым в легендах.
Эиринн выдохнул и посмотрел на огонь, пляшущий в очаге. Герцог нехотя проследил за взглядом маркиза, но промолчал, предпочтя сперва обдумать и подобрать слова. Не для того он вызвал мальчишку в Рован, чтобы теперь тот вихрем умчался обратно, сочтя родителя выжившим из ума чудаком.
- Легенды не превращают разгар осени в раннюю зиму, - наконец проговорил он, поднимаясь с кресла и бросая в лампаду щепотку горькой полыни, смешанной с чем-то еще, что Эиринн не смог определить по одному лишь запаху, - не стучат в окна и не превращают молодые рябины в трухлявые деревья с болот. Выйди на улицу утром, и сам во всем убедишься.
Герцог проковылял через всю гостиную к двери, явно намереваясь уйти и оставить маркиза раздумывать над словами, но возле порога остановился и обернулся, ясно давая понять, что разговор еще не закончен, и что аргументы наследника не услышаны. Фаолан-младший развернулся на каблуках и последовал за отцом наверх, помогая мужчине преодолеть крутые ступени.
- Людям свойственно принимать за мистику то, что ей не является, - проговорил маркиз, не меняя холодного тона, - Я посмотрю, что произошло в поместье, но то, что Вы, отец, описали, очень похоже на последствия некротического ритуала. Если учесть, где именно мы с Вами находимся, это куда более вероятное объяснение. Было бы не лишним отправить слугу в Дарн Рован и убедиться, что никто из осужденных и приговоренных пленников не сбегал из темницы. Мы можем иметь дело с ренегатом, что куда опаснее некой старой легенды. С Вашего позволения, я отправлюсь в Дарн Рован с рассветом, и все узнаю. Вы мне позволите?
Герцог согласно кивнул, минуя последнюю из ступеней, но, стоило Эиринну вознамериться отправиться в спальню, остановил его, вложив в ладонь простенький оберег из рябиновых ягод и душистой ветви полыни.
- У меня есть еще, - пояснил Рагнол свои действия, - этот пусть останется у тебя. Если ты ошибаешься, это то немногое, что мы сейчас можем сделать.
Хозяин поместья затих и, развернувшись, медленно удалился к себе, плотно притворив дверь.
- Я не ошибаюсь, отец, - тихо ответил маркиз, прекрасно осознавая, что герцог его не услышит, - А вот Вы теряете хватку. Говорят, так бывает с теми, кого мучает чувство вины. Вы сами себя обрекли, и сами загнали себя в ловушку.
Вар Фаолан посмотрел на закрытую дверь и, положив оберег на перила лестницы, вернулся в собственную спальню, намереваясь как следует выспаться перед дорогой и тяжелыми разговорами. Вот только сон, опустившийся сразу же, едва голова Эиринна коснулась подушки, продлился совсем недолго.

Отредактировано Эиринн вар Фаолан (18.04.22 15:43)

Эиринну снился поместный сад. Ухоженный и светлый днем, в грезах он разительно отличался от себя настоящего: молодые рябины, высаженные вдоль аллей, покрылись мхом и кренились к земле, едва не касаясь тяжелыми ветвями поросших бурьяном и сорняками дорожек; цветы пожухли, точно по ним ударили заморозки; изящные белые беседки утонули в цепких лианах плюща и дикого винограда; почва под ногами с лихвой напиталась влагой, свойственной лишь затяжным дождям, и теперь противно чавкала при каждом шаге. Пахло прелой листвой, гнилью и стоячей водой. Вар Фаолан подумал, что так, вероятно, пахнет болотистый Север. Истинный нильфгаардец, уроженец знойного солнечного Юга, она никогда не бывал на болотах, но многое слышал о непроходимых топях на уроках военной подготовки в Академии. Учитель тогда рассказывал, что близость болота можно определить по запаху...
Маркиз вдруг остановился и обернулся. Ему показалось, точно кто-то посторонний наблюдает за ним из зарослей высохших розовых кустов, однако, среди переплетения ветвей не угадывалось человеческих фигур – лишь огромный ворон выпорхнул из кроны старого ясеня и с раздирающем душу криком улетел прочь. Эиринн облизал губы и снова пошел вперед, раздвигая руками ветви рябин. Во сне он не понимал, куда идет и зачем, но, когда остановился вновь, узнал старый пруд, засыпанный еще несколько лет назад. Герцог Рагнол отчего-то находил его зловещим, а потому запрещал детям крутиться возле. Разумеется, они с Юдардом не слушались наставлений и, тайком сбегая от менторов, частенько сидели на перекинутом через пруд мосту, свесив ноги с его края. Эиринн коротко улыбнулся воспоминаниям.
- Зачем я здесь? – спросил он себя, не надеясь найти ответ, - Что я здесь делаю? Почему я именно здесь?
Разведя в стороны заросли камыша, вар Фаолан спустился к воде и, присев на корточки, коснулся пальцами черной глади, затянутой бурой ряской. Спустя мгновение пруд вдруг очистился, и в нем не то отражением, не то видением возникло лицо покойного маркиза беспощадного Рована. Последнее, что запомнил Эиринн, это то, что брат распахнул глаза и в упор посмотрел на него.

Эмиссар Верховного Трибунала проснулся и резко сел на кровати. Какое-то время он не мог отделаться от сна – лицо Юдарда так и стояло перед глазами – однако постепенно видение рассеялось, оставив лишь смутное ощущение пережитого ужаса. Вар Фаолан провел по лицу ладонью и спустил ноги на пол. «Все это не больше, чем просто сон», - сказал он себе, - «нет никаких причин уподобляться отцу и верить в глупые сказки. Сны – отражения наших мыслей, и если я во сне вижу брата, то лишь потому, что все в этом доме напоминает о нем. Ведь именно поэтому я не хотел возвращаться. Я наперед знал, что так все и будет».
Эиринн прикрыл рот ладонью, подавляя зевок, и, поднявшись с постели, подошел к оставленному открытым окну. Смотрящее на подъездную дорогу, сейчас оно жадно ловило насыщенный лунный свет и, преломляя, распространяло по подоконнику, занавескам и полу. Маркиз дернул шпингалет и распахнул окно, нарушая ночную идиллию. В этот момент ему думалось, что спальня должна наполниться тонкими ароматами ночных цветов и прохлады, однако, вместо приятного аромата в комнату вплыл удушающе-ядовитый смрад, точно пришедший из сна. «Этого быть не может... Сон – это просто сон, а реальность – реальность. Мы не варвары, чтобы верить в глупые суеверия, и, если что-то нарушает законы природы, то суть у этого чего-то, как минимум, рукотворная».
Вар Фаолан подхватил камзол, висящий на стуле, перевязь с рапирой и, одеваясь на ходу, заторопился вниз, где бесцеремонно растолкал спящего капитана охраны.
- Соберите людей во дворе! – приказал он ему, - Немедленно! Я присоединюсь к Вам через пару минут. Мы должны осмотреть поместье. И будьте осторожны. Мы, весьма вероятно, имеем дело с опасным преступником, сбежавшим из тюрьмы и сведущим в некромантии. Будьте внимательны, капитан. Без моего приказа никаких действий не предпринимать!
Офицер поклонился господину и вышел за дверь. Проводив его глазами до двери, Эиринн поправил перстень, подаренный учителем, и на мгновение замер, думая, как поступить будет правильнее. Он четко ощущал магию, но пока не мог сказать, откуда она исходит, и почему кажется такой всеобъемлющей.

Рассуждал Эиринн недолго. Как бы он ни старался обнаружить угрозу одной лишь силой разума, как бы ни пытался определить, откуда она исходит, находясь за высокими стенами, сделать это было решительно невозможно. Из сумрачной залы, погруженной во мрак, было не видно, что за враг скрывается в саду, и с какой целью он выбрал именно некромантию. Смрад, ползущий из сада, могильный холод, тянущийся с улицы... Все это походило либо на порождение больного рассудка, либо на хорошо продуманную западню. Кто бы не решился использовать магию смерти, он, очевидно, наслаждался происходящим и терпеливо ждал ответа со стороны Рована, не страшась оказаться обнаруженным и казненным. «Во всяком случае, ничто и никто не мешает этому человеку сюда возвращаться. Каждую ночь. Вот уже энное время».
Вар Фаолан хмуро глянул на дверь, ведущую на улицу и, опустив руки, торопливо вышел во внутренний двор поместья, где его уже ждали капитан охраны и около десяти патрульных. Со стороны сада, впрочем, подходили еще. Их высокие факелы, горящие ярко-рыжим пламенем, выхватывали из темноты высокие стволы деревьев и придавали ветвям уродливые очертания. Будь маркиз хоть сколько-нибудь суеверным, он бы сейчас вспомнил забытые страшные сказки и рассказы местных простолюдинов, однако, благоразумие заставило его подумать об осторожности и внимательно, на сколько то позволяло обычное зрение, осмотреться.
- Все здесь? – Хорошо.
Последний из патрульных остановился и почтительно поклонился своему господину.
- Ваша задача оцепить поместье, - распорядился Эиринн, - капитан, разбейте людей на три группы. Первая заходит справа, вторая – слева. Четверо остаются со мной. Помните о том, что мы, вероятно, имеем дело с беглым преступником, чародеем и ренегатом. Не стоит напрасно геройствовать и забывать о подмоге. Заметите кого-то – подавайте сигнал. По возможности нужно взять его или их живыми. Вы, четверо, идете со мной. «Кажется, я что-то видел там, впереди».
Вар Фаолан не был уверен в том, что действительно видел кого-то, а не обманулся игрой тени и света, но все равно решил убедиться, опираясь на внутреннее чутье и тягучий флер магии, что сочился из глубины сада.

Белая Леди не стремилась скрыться от глаз посторонних, но и не пыталась спрятаться. Ее призрачные одежды легко летели между кустарников и оставляли тусклый, едва различимый, след. Она пришла не за тем, чтобы убить и принести возмездие. Она хотела лишь убедиться, что ее любимый сын сможет добраться до насильника и подонка, скрывающегося за высокими стенами. Она ощущала жгучую боль, растекавшуюся по телу Юдарда. Слышала его шаги в темноте. Ее мальчик уверенно подбирался к цели, но никак не мог дотянуться до горла своего палача. Он делал все правильно, однако, сейчас настала пора уходить, потому как во мрак бесконечной ночи ворвался тот единственный, кто мог помешать и отсрочить неизбежный конец герцога вар Фаолана.
Геката мягко подплыла к Юдарду и положила ладони ему на плечи.
- Тебе пора возвращаться, - прошептала она в голове у покойника, - в другой день ты закончишь начатое. Идем. Я покажу тебе путь, которым не ходят живые.
Покойница развернулась в воздухе и, подняв руку, заставила ветви деревьев зашевелиться и обнажить небольшую дверь, ведущую куда-то под землю.
- Открывай, - приказала Белая Леди, - и заходи. Ты выйдешь там, где тебя никто не достанет.
Женщина улыбнулась и, невесомо коснувшись холодной щеки мертвеца губами, растаяла в воздухе. Деревья вновь шевельнулись и спрятали дверь от посторонних глаз.

Эиринн резко остановился и обернулся. Чужеродная сила мурашками прошла по спине, и маркиз резко изменил направление, приказав солдатам следовать за ним. Спустя несколько минут их небольшой отряд оказался на залитой лунном светом поляне, в центре которой лежала мертвая девушка. Тело ее было безжалостно иссечено, рот приоткрыт, а голова завалена на бок. Глаза несчастной незряче смотрели в небо.
Вар Фаолан опустился возле нее на колено и, взяв у солдата факел, внимательно оглядел распростертое тело. «Странно», - наконец резюмировал он, - «убита оружием. Скорее всего, не кинжалом. Убийца нанес множество ранений, хотя было достаточно одного. Еще теплая. Кровавый след...» Эмиссар Верховного Трибунала оторвал взор от девушки и посмотрел вперед. «Кровавый след не заметен, хотя убийца явно топтался здесь. Он не смог бы не запачкаться».
- Расходитесь! Возвращайтесь на свои посты! – скомандовал маркиз, - Ты! Найди капитана и передай мой приказ до утра держать оцепление. Выполнять!
- Есть!
Эиринн выпрямился и, дождавшись, когда солдаты отойдут на достаточное расстояние, прочел короткое заклятие, породившее небольшой, но яркий магический шар.

Эиринн не часто пользовался собственным магическим даром. Приученный скрывать опасный талант, а не полагаться на него, он прибегал к помощи изученных чар лишь когда не видел иного выхода; когда меч, слово и подручные материалы не могли разрешить вопроса, а органы чувств подводили, норовя привести в западню. Эмиссар Верховного Трибунала несколько раз моргнул, позволяя глазам привыкнуть к яркому свету, и вновь присел возле изуродованного непрошеным гостем девичьего тела. «Уже лучше», - пространно заметил он, - «кровавый след все же есть, и отпечатки сапог уходят в глубину сада. К слову, мужских сапог с характерной тяжестью поступи». Вар Фаолан выпрямился и вновь огляделся по сторонам. Теперь, когда он остался один, преследовать преступника было довольно опасно, однако, тяжелые тучи, идущие с Запада и переливающиеся редкими всполохами молний, заставляли маркиза спешить и не упускать детали, что очень скоро могли уничтожиться непогодой и затяжным ненастьем.
Кровавый след привел вар Фаолана к старому ясеню, давно уже почерневшему и сбросившему листву. Еще несколько лет назад поместный садовод предлагал герцогу спилить дерево и выкорчевать пень, но тот каждый раз находил причину не делать этого. Еще тогда, после очередного отказа, Эиринн заподозрил что-то неладное, но теперь убедился – ясень «умер» не просто так. Его корни, уходящие глубоко в землю, повредила рука человека, и несчастный «покойник» служил памятью для живущих, если те вдруг забудут дорогу. «Впрочем, дорогу ли?»
Маркиз сделал несколько шагов вперед и остановился, заставляя себя погрузиться в колкие ощущения. Магия, что он ощутил десяток минут назад, исходила отсюда. Теперь она, казалось, истаяла, но ее невесомый флер все еще кружился между деревьями и утекал под землю. Туда же вели и мужские следы, что внезапно оборвались среди зарослей диких роз. «Как странно», - заметил вар Фаолан, - «сколько еще отвратительных тайн своей семьи мне предстоит разгадать? Что еще Вы, отец, постеснялись мне рассказать?»

30 октября 1268 года
Утро выдалось ненастным. Дождь, начавшийся ливнем, ближе к рассвету превратился в противную морось, и теперь лениво накрапывал, превращая солнечные осенние пейзажи в уныло-зимние туманные картины. Герцог Рагнол сидел за массивным обеденным столом, привычно откинувшись в принесенном специально для него кресле. В левой руке он сжимал набалдашник трости, а правой перебирал горошины гранатовых четок. Его сын и наследник стоял возле окна и бесстрастно созерцал унылый пейзаж. Утренняя беседа очевидно никак не вязалась. Во всяком случае, именно так думал Эиринн, проваливший уже не одну попытку узнать то, что с ночи занимало его беспокойный ищущий разум.
- Своим упорством Вы только вредите всем нам, отец, - как и прежде, маркиз нарушил молчание первым, - мне нужно знать, что находится под старым высохшим ясенем. Через этот лаз сюда, вероятно, и проник ренегат. Вы же вот уже битый час твердите о том, что никакого подземного хода нет. Вероятно, мне придется собрать солдат и проверить все самому. Доброго дня, отец.
Герцог лениво махнул рукой, отпустив, тем самым, наследника, однако, стоило тому выйти, подозвал к себе молоденькую служанку и велел ей немедленно отправиться за местным архивариусом, что хранил и берег тайны поместья вар Фаолан. Уже не раз он выручал своего господина и давнего друга, и теперь Рагнол вновь рассчитывал на его знания и умение находить то, что скрыто от посторонних глаз.

В саду гулко стучали топоры. Несмотря на холодный дождь, льющийся за воротники солдат и поместных слуг, работа спорилась, и заросли розовых кустов буквально таяли на глазах, оставляя размякшую землю, практически лишенную травы и слоя прелой листвы. Эиринн задумчиво наблюдал за процессом, покуда в монотонный стук топоров вдруг не врезался звон металла. Маркиз мигом стряхнул с себя оцепенение и приказал слугам остановиться.
- Разойдитесь! – скомандовал он, выходя вперед и останавливаясь возле массивной металлической решетки, что не имела ни замка, ни петель. Казалось, ее вкопали сюда еще сотню лет назад, а после забыли, однако, внизу, за решеткой, угадывался некий проход, уходящий под землю, - Нужен лом. Попробуем вырвать или хотя бы выломать прутья.
На это ушло все утро. Как ни старались поместные слуги и на какую хитрость не пускались, решетка не поддавалась. Тяжелые удары не оставляли на ней следов, а прутья точно растекались на многие мили. Факелы, что принесли солдаты, не могли разогнать царящий в туннеле мрак, и постепенно все, кто был с вар Фаоланом в саду, решили, что это не лаз, а старый колодец, заброшенный еще предками нынешнего герцога. Так же решил и Эиринн, однако, все время, что он был рядом, его не покидало ощущение близости источника колдовства и чужого леденящего душу взгляда.

Геката действительно наблюдала за живыми. Оставаясь невидимой за серой стеной дождя, Белая Леди ненавидяще взирала на своего младшего сына. Если бы только она могла, она с упоением оборвала бы его жизнь, передав оную любимому Юдарду, однако, в этом магия проклятия была бессильна. Злые чары калечили слабых и поднимали покойников из могил, но не могли вернуть ушедшим их человечьи жизни. Как бы не билась ведьма, она оставалась такой же заложницей своих слов, как и ее ребенок, что бродил бесцельно среди деревенских могил.
- «Это ты должен был быть на его месте!» - одними губами зло процедила Геката, - «Ты должен был умереть! Он должен был остаться!»

Маркиз услышал и обернулся. На мгновение его глаза столкнулись с глазами матери, однако, стоило эмиссару сделать пару шагов в пелену дождя, как Белая Леди исчезла, оставив после себя лишь ощутимо-вязкую дымку. Тронув оную пальцами, вар Фаолан поежился от пронзившего тело могильного холода и, тотчас же обернувшись, велел солдатам и слугам отойти от решетки.
- Возвращайтесь к делам, - приказал он им, - и немедленно отправляйтесь к лекарю, если почувствуете что-то необычное. «Мы имеем дело не просто с ренегатом. Мы имеем дело с призванными им же покойниками. Никто не знает, сколько их здесь, но... Мне придется узнать и это».
Эиринн более не сказал ни слова и торопливо зашагал в сторону поместья.

Геката вернулась к Юдарду. Как и прежде, она без труда отыскала его и, устроившись на гранитном памятнике местного старосты, запела колыбельную, слышать которую мог лишь мертвец и те немногие, что обладали талантом к магии.

Отредактировано Эиринн вар Фаолан (11.04.22 13:53)

Геката ничем не могла помочь своему ребенку. Его мучения она ощущала остро, точно свои собственные, но уже ничего не могла изменить и исправить. Слова, что сорвались с ее губ много лет назад, теперь оплетали и Палача и Жертву, сковывая всех причастных и виноватых в единую цепь. Все должно было закончиться именно так. Смерть за Смерть, Забвение за Забвение, Предательство за Предательство. Белая Леди хотела наслаждаться своим отмщением, однако, боль Юдарда лишала ее этого притягательного сладостного ощущения, пробуждая давно оставленный и позабытый материнский инстинкт.
Геката закончила песню и, слетев с памятника, опустилась на землю рядом с восставшим покойником. Заботливо положила руку ему на плечи, на сколько могла, прижала к себе, стремясь унять беспокойный разгоряченный разум.
- Все хорошо, мой мальчик, - мелодично протянула проклятая ведьма из дикого Назаира, - ты устал... Тебе нужен отдых. Возвращайся к земле. Позволь себе отдохнуть. Ты еще успеешь исполнить Предназначение. Я не спешу, так не спеши же и ты. Засыпай, Юдард вар Фаолан. Засыпай сном, которым не спят живые.
Белая Леди вздохнула и поцеловала покойника в лоб. Ее губы коснулись перемазанной в крови и земле кожи Юдарда и оставили на ней легкий, едва уловимый след, точно отпечаток самой государыни Смерти. Геката холодно улыбнулась.
- Все хорошо, мой мальчик, - повторила она, - я помогу тебе пройти этот путь. Иди за мной. Я отведу тебя туда, где тебя не найдут. Там ты сможешь уснуть, не боясь ослепнуть от яркого солнца. Я напою тебя живительной влагой... Совсем скоро ты станешь сильнее.
Ведьма поднялась и, гордо расправив плечи, поплыла между могил в сторону старой герцогской усадьбы, несколько веков лежавшей в руинах. Мало кто помнил, что с ней произошло, но это место все еще хранило забытую магию и, точно пламя, манило к себе всех тех, кто так и не отыскал покоя. Геката нашла усадьбу еще при жизни, в смерти сделала ее своим обиталищем, а теперь делилась секретом с Юдардом.
- Вот твой дом, - произнесла она, едва мертвец ступил за порог, - все мы нашли здесь пристанище, значит, найдешь и ты.
Белая Леди взглянула на сына и, отвернувшись, растаяла в воздухе.

Вернувшись в поместье, Эиринн не застал отца ни в столовой, ни в душной зале. Заглянув в людскую и остановив спешащего по делам слугу, он узнал, что герцог изволил запереться у себя в кабинете вместе с неким гостем и велел никого к нему не впускать.
- Так и сказали. Пускать не велено, - солдат, дежуривший у двери, виновато потупился, - Коли прикажете, я доложу.
- Нет, не нужно, - маркиз тяжело вздохнул и сокрушенно качнул головой, - Если Его Светлость будет спрашивать обо мне, передай, что я нахожусь в библиотеке, но к обеду непременно спущусь.
Постояв немного возле двери, вар Фаолан развернулся на каблуках и уверенно направился в «обитель знаний», что могла как подсказать, где искать ответа, так и запутать все еще больше. «Информация... Мне нужна информация о минувших годах. Она должна быть где-то в семейных архивах. Если мне повезет, она обнаружится здесь, а не среди бумаг у Вас в кабинете». Эиринн заправил за ухо прядь волос и приготовился к долгому и кропотливому изучению старинных, успевших покрыться пылью фолиантов.

В это время герцог Рагнол в своем кабинете беседовал с архивариусом. Как и прежде, он сидел в мягком кресле, опираясь на изящную трость, а его друг расхаживал возле массивного стола, заложив руки за спину. Вид у него был озадаченный, но тон оставался предельно спокойным.
- Я изучил бумаги, относящиеся к устройству Вашего поместья, множество раз, - неторопливо говорил он, четко произнося слова, - но нигде не встречал упоминания о некоем подземном ходе. Могу лишь предположить, что в давние времена, когда западное крыло еще не было перестроено, оно имело тайный черный ход, знали о котором лишь члены герцогской семьи. В проектах о том нет ни слова. Предположу, что речь, возможно, идет о некоем незаконченном варианте, который так и оставили незавершенным по каким-то причинам.
Архивариус остановился. Его внимательный взгляд скользнул по лицу герцога, но тот, казалось, и не заметил фривольности.
- Очень жаль, - откровенно признался он, - я, признаться, рассчитывал на твою помощь, но, раз нет, оставим все так, как есть. Я не верю, что этот ход может таить в себе какую-либо опасность. Самое страшное, что может случиться, так это то, что какой-нибудь олух провалится через решетку и переломает себе ноги.
Герцог презрительно фыркнул и тяжело поднялся.
- Ступай. Я дам знать, если ты мне понадобишься. Не копайся в этом вопросе. Слышишь? Я тебе запрещаю.
Архивариус кивнул и, почтительно поклонившись, вышел. Вар Фаолан – старший направился следом, но вместо того, чтобы спуститься вниз, отправился к себе в спальню.

С маркизом герцог встретился за обедом. Он помнил об утренней размолвке, но не спешил нарушать молчание, оставляя сыну возможность извиниться за свою дерзость и неуважение к старшим. Слуги, казалось, следовали тому же примеру, а потому трапеза какое-то время проходила в тишине, нарушаемая лишь звоном столовых приборов. Наконец, Рагнол не выдержал.
- Не желаешь ли ты объясниться? – спросил он, промокая губы салфеткой, - То, что я дал тебе право распоряжаться поместными людьми, не делает тебя герцогом и единоличным властителем этих земель. Вы, маркиз, позволяете себе непозволительно много и откровенно пользуетесь моим расположением.
Эиринн отложил приборы и поднял глаза на отца.
- Смею напомнить, что это Вы, отец, просили меня разобраться в делах поместья, - официально сухо произнес он, - и уверяли, будто в том замешана магия, когда же я обнаружил ее след, Вы решили более не проявлять участия в деле. Если у Вас появились иные решения касательно происходящего, я немедленно прекращу свои поиски и, с Вашего позволения, вернусь к государственным делам.
Маркиз покорно склонил голову. Впрочем, и сам он, и престарелый герцог прекрасно понимали, что за идеальной выдержкой и внешней податливостью кроется самоуверенность человека, привыкшего все делать по-своему. Вот и теперь эмиссар Верховного Трибунала на собирался отступаться от мрачных тайн с разрешением отца или без оного. Рагнол вздохнул и потянулся к кубку с недозрелым вином.
- Я отбываю в столицу, - признался он, - там я поговорю с твоим руководством и предупрежу их о причинах, которые вынуждают тебя задержаться в Роване. Ты останешься здесь и разберешься с нашим врагом, кем бы он ни оказался. Считаешь нужным отправиться в Дарн Рован – отправляйся, но я, будучи на твоем месте, не стал бы искать сбежавшего ренегата. Здесь, в Империи, подобных людей не бросают в тюрьмы, и если уж мы столкнулись с проклятой магией, то речь идет о ком-то, о ком не известно ни Короне, ни местным ищейкам. Это дело опаснее, чем ты думаешь, Эиринн, и ответы наверняка кроются не там, где ты думаешь их искать. Хорошего дня, маркиз.
Герцог положил салфетку на стол и, поднявшись, отправился в залу.
Этим же днем он отбыл в Город Золотых Башен, оставив наследника в Роване.
Спустя пару недель отбыл в столицу и Эиринн.

Отредактировано Эиринн вар Фаолан (18.04.22 15:51)

14 апреля 1269 года.
Рован. Поместье вар Фаоланов
Эиринн вернулся в родовое поместье весной. Памятуя о том, что оставил герцогские земли в руках пусть и опытного, но все же всего лишь управляющего, он намеревался приехать еще зимой, однако, некоторые обстоятельства, сложившиеся в Городе Золотых Башен, вынудили его задержаться по делам службы и отложить поездку до лучших времен. Герцог же, теперь деливший с маркизом имение в столице, и слышать ничего не хотел о возвращении в Рован. Еще осенью он надеялся получить от сына отчет о решении семейных проблем, однако, ренегат исчез также неожиданно, как и появился, стоило Рагнолу покинуть поместье и отправиться в Город Золотых Башен. Это совпадение сделало герцога еще более подозрительным и уверенным в своей правоте, и именно поэтому он предпочитал коротать свои дни и ночи в столице, под охраной надежных и верных людей. Признаться, вар Фаолан-старший предпочел бы оставить при себе и наследника, но тот уже достаточно вырос, чтобы не подчиняться воле родителя и поступать согласно обязанностям. К тому же, кто-то и правда должен был проверить, как обстоят дела в Роване, и не разорил ли управляющий своих господ. Что-что, а доверять людям Рагнол никогда не умел, воспринимая отсутствие дурных новостей как новости скверные.

Весна в Роване уже во всю вступила в свои права. Луга и пашни поражали многоцветьем; мандрагоровые плантации – зеленью, а рябиновые рощи – тонким ароматом соцветий. Эиринн с детства помнил этот запах и с детства его любил – рябины напоминали о родительском доме, мальчишеских играх и о чем-то давно ушедшем. Теперь, приезжая в Рован, эмиссар Верховного Трибунала больше не ощущал того восторга, что испытывал возвращаясь из Военной Академии на семейные праздники, но, вместе с тем, наслаждался теплом южного солнца и легким ветерком, что раздувал пряди свободных от какой-либо прически волос. Копыта жеребца тихо стучали по песчаной дороге. Солдаты, сопровождавшие маркиза, в пол голоса о чем-то переговаривались, не забывая наблюдать за окрестностями. Ничто, казалось, не помнило о событиях осени. Не было душного смрада, что плыл по поместью в конце октября, не было запаха гнили и могильного холода, не было уродливых следов, оставленных запрещенной магией. Миновав, осень будто забрала с собой ночные кошмары и незваных гостей, заявившихся в Рован. Весна не предвещала беды. Во всяком случае, в это очень хотелось верить.
Ловко спрыгнув с коня и передав его подоспевшему конюху, Эиринн направился к главному входу поместья. Управляющий, увидевший господина еще из окна кабинета, торопливо выкатился ему навстречу.
- Ваше Сиятельство, - официально и чинно поклонился он, - рад видеть Вас в здравии. Как дороги? Благополучно ли добрались?
- Спасибо. Не жалуюсь, - отозвался вар Фаолан, - я не намерен оставаться надолго, поэтому начинай докладывать прямо сейчас, если есть, о чем доложить. Все спокойно? Никаких новостей с рубежей?
Управляющий поправил накрахмаленный воротник и засеменил следом, подстраиваясь под быстрые и легкие шаги маркиза.
- Все спокойно, Ваше Сиятельство, - переводя дух доложил он, - Граф де Аэдрас покорно просит об аудиенции, если Вашему Сиятельству будет угодно... Так же получено несколько писем от барона аэп Свонна – они ждут Вас в кабинете. В остальном все идет согласно распорядку и планам. Весна в этом году в Роване выдалась ранняя – пашни давно засеяны, всходы крепкие. Паразиты...
- Достаточно, - Эиринн остановился возле двери отцовского кабинета и протянул руку, требуя от управляющего ключ. Немного повозившись, тот извлек из кармана сперва изящную медную цепь, а за ней и небольшой ключик со сложной резьбой, - Занеси мне учетные книги и с ними отчеты.
- Слушаюсь, Ваше Сиятельство.
Маркиз отвернулся и, потеряв интерес к собеседнику, вошел в кабинет.

Вар Фаолан просидел за бумагами до глубокой ночи. Увлекшись делами поместья, он не сразу заметил, как день закончился, а, обнаружив сей факт, недоуменно уставился за окно, из-за витражного стекла которого проглядывал тонкий серп месяца. Ночь сегодня выдалась ясной и теплой. Выйдя из-за стола, маркиз аккуратно разложил бумаги по полкам и ящикам и, потянувшись, направился в спальню.
Поместье спало. Слуги, и те, уже давно отошли ко сну, и лишь бдительные охранники прохаживались по погрузившимся в полумрак коридорам. Их горящие масляные лампы выхватывали очертания стен и порождали гротескные длинные тени. В одной из них эмиссар Верховного Трибунала вдруг узрел четкий профиль женщины с комелем и легко рассмеялся. «Мне определенно пора в постель», - сказал он себе, - «бессонные ночи уже начинают сказываться. Впрочем...» Эиринн остановился и, подойдя к распахнутому коридорному окну, высунулся наружу. В нос ударил тонкий аромат табака и шиповника. «Впрочем, почему бы мне не пройтись перед сном. Как говорят целители, прогулки перед сном благотворно сказываются на его качестве».
Улыбнувшись самому себе, маркиз накинул на плечи дорожный плащ и вышел в залитый лунным светом сад. По памяти свернул к беседкам и старому пруду, что часто видел во снах.

Отредактировано Эиринн вар Фаолан (18.04.22 15:48)

Юдард спал, но Геката не знала сна. Проклятие, навсегда связавшее ее и семью вар Фаолан, не позволяло Ведьме достичь покоя и утонуть в тишине и мраке. Бесплотным призраком она скользила над покинутым хозяевами поместьем; блуждала в полях; смотрелась в водную гладь широко раскинувшейся Альбы и... ждала. Ждала терпеливо, точно время совсем ничего для нее не значило. Наблюдая за тем, как любимый сын наливается силой и возвращается к прежнему облику, покойница улыбалась, предвкушая будущую победу. Она не сомневалась – теперь Юдард сможет убить Рагнола и Эиринна и оборвать проклятый и ненавистный матери род. Ее мальчик должен был поставить точку в истории этой семьи. Ради нее, Гекаты Эрдагаст. Ради себя, Юдарда де Аэдраса.
О возвращении маркиза Белая Леди узнала первой. Источник силы, таившийся в подвале разоренного имения, слабо завибрировал, когда молодой чародей пересек границу своих земель. Не зная о том, вар Фаолан-младший был связан с подземельем, в котором спал его брат, а потому его появление лишило восставшего мертвеца покоя и напитало воздух вокруг сладковато-горьким запахом свежей крови.
Геката «присела» на обломки давно сгнившего комода и любовно погладила Юдарда по спутанным и измазанным в крови и земле волосам.
- Просыпайся, - прошептала она, наклонившись над ухом своего верного Оружия, - время пришло. Теперь ты сможешь. Да, верно, ты должен увидеть отца.
Белая Леди подплыла к Юдарду ближе и было протянула руки, чтобы любовно стереть с его щеки прилипшие комья земли, но в последний миг осеклась и, опустив голову отступила во мрак поместья.
- Теперь ты сможешь, - произнесла покойница, - ты сможешь все. Я... тебе уже не нужна, но ты сможешь вернуться ко мне, если только захочешь. Я буду здесь.
Прикрыв глаза, Геката отвернулась и, пройдя сквозь стену, исчезла, оставив сына в замешательстве и одиночестве, которое, впрочем, длилось совсем недолго. Предназначение знало, куда привести того, кто жаждал отмщения и справедливости.

Воздух в саду был теплым. Напоенный ароматами ночных цветов, он струился над землей, и Эиринн дышал полной грудью, не отдавая себе отчета, куда идет, и зачем. Проклятие, легшее на семью вар Фаолан, манило его к месту встречи, чтобы заложный мертвец сумел достичь своей цели.
Мелкий гравий хрустел под ногами маркиза; в высокой траве стрекотали цикады. Кое-где нет-нет да и загорались светлячки. Лунный свет ломано падал под ноги и высвечивал кроны высоких деревьев. Ночь казалась тихой и умиротворенно-спокойной.
Вар Фаолан свернул с дорожки на невидимую тропинку, некогда ведшую к засыпанному пруду, но, не дойдя пары шагов до широкого каменного моста, застыл, словно статуя. Что-то было не так. Запоздало эмиссар Верховного Трибунала заметил, что больше не слышит ни стрекота насекомых, ни шелеста листьев, ни скрипа старых ветвей. Легкий воздух вдруг стал тяжелым, и в нем возникли ядовито-горькие нотки. Слишком знакомые с осени, чтобы не узнать их теперь. То, что блуждало вокруг поместья несколько месяцев назад, теперь вернулось и оказалось рядом. Могильный холод скользнул по спине Эиринна, кровь застучала в висках.
Маркиз обернулся лишь за мгновение до того, как сталь клинка сверкнула в неверном свете луны. Непозволительная оплошность непременно стоила бы вар Фаолану жизни, но он успел выставить вперед руку и сплести короткое защитное заклятие, что, сорвавшись с кончиков пальцев, на мгновение выхватило из мрака фигуру и лицо нападавшего. Впрочем, узнать его Эиринн не успел – меч все же коснулся плоти и распорол ее, сделав рану хоть и не смертельной, но весьма... неудобной. Проклятая кровь окропила землю и напитала клинок убийцы. Ему осталось лишь нанести второй и, вероятно, последний удар.

Отредактировано Эиринн вар Фаолан (05.05.22 16:22)

Слабый магический щит был практически бесполезен и почти ничего не стоил. Эиринн знал это, когда пытался сделать хоть что-то, и осознавал теперь, лежа на земле в луже собственной крови. Рана пульсировала, боль затмевала разум, голова кружилась, перед глазами все плыло. Маркиз еще видел, как убийца подходит ближе, и как замирает с мечом в руке, готовый нанести последний удар, но после... сознание покинуло его, оставив распростертое тело на земле в руках беспощадного палача. Голова вар Фаолана-младшего скатилась на бок и уперлась виском в булыжник. Ладонь скользнула по груди в нелепой попытке зажать рану и хоть как-то остановить кровь, и безвольно упала на землю. Эиринн больше не мог слышать, видеть и чувствовать. Не мог наблюдать за стражниками, примчавшимися на яркую вспышку. Не мог слышать шелест шагов мертвеца, уходящего в никуда. Он точно спал, но не видел снов, а когда, наконец, проснулся, обнаружил себя лежащим в постели на шелковых простынях, пахнущих цветочным мылом.
Вокруг было тихо. Из распахнутого настежь окна доносились голоса слуг, стук рабочих инструментов и цокот копыт, но все эти звуки казались далекими, будто принадлежали совершенно иной реальности. Маркиз застонал и, повернув голову к свету, кое-как разлепил глаза. Смотреть оказалось больно. После долгой ночи день ощущался как нечто постороннее и чужеродное. Вар Фаолан попытался сделать глубокий вдох. От неосторожного движения бинты, стянувшие грудную клетку, натянулись и буквально впились в незажившую рану. Эиринн мысленно выругался и отвернулся к стене. «Где я?» - спросил он самого себя, - «Какой сейчас день? И почему мне кажется, что я проспал, как минимум, десяток лет? Как я вообще оказался в постели? Что произошло со мной? Я помню...»
Эмиссар Верховного Трибунала болезненно поморщился. Вспоминать минувшее было сложно, и, тем не менее, необходимо. «Я помню ночь...» - все так же мысленно проговорил маркиз, - «помню, как вышел в сад, чтобы пройтись перед сном. Помню дорогу, тропинку и засыпанный пруд... Я хотел постоять на мосту и вернуться в спальню. Я хотел, но что-то мне помешало... Кто-то. Кто мог бы это быть? Мужчина... Я видел глаза мужчины, и они были... Неживыми? Это был взгляд мертвеца? Или мое собственное воображение играет со мной? Как же больно... Я, всего вероятнее, брежу». Поморщившись, вар Фаолан протянул руку и кое-как позвонил в колокольчик.
- Воды... – потребовал он у тотчас же появившейся в комнате служанки, - и... лекаря. Позже... Передайте ему, что я хочу с ним поговорить...
Девушка почтительно поклонилась господину и вышла, оставив того в одиночестве. Эиринн устало смежил веки и вновь провалился в сон.

18 апреля 1269 года.
Рован. Поместье вар Фаоланов
С проклятой ночи минуло несколько дней. Геката, не бывшая в поместье и не следившая за Юдардом, не могла сказать, что именно пошло не так, но, вместе с тем, не давила на сына и не пыталась расспросить его о деталях неудачи. Как и всякая мать, она заботливо кружила возле своего мальчика, пытаясь отдать ему всю любовь, что жила в ее сердце, и если и затевала беседы, то лишь затем, чтобы отвлечь заложного мертвеца от терзавших его мучений, кошмаров и страхов. Ведьма из Назаира была рядом и, вместе с тем, находилась немыслимо далеко от Юдарда. Она, породившая проклятие, уже ничего не могла изменить и исправить. Ее злость и ненависть лишили бастарда покоя, обрекая несчастного мальчика на бесконечные муки. Душа Гекаты разрывалась на части от этого зрелища, но что она могла сделать, чтобы все получилось иначе?
Покойница неторопливо прошлась между стройного ряда могил и вновь опустилась на мраморный постамент, установленный в паре шагов от ямы, в которую бросили тело ее любимого сына. Отчего-то Юдард вновь привел их обоих сюда: в место, что стало началом его нежизни.
Белая Леди подставила лицо луне и, откинувшись на руки, тихо заговорила, обращаясь к сыну.
- Ты сделал все, что мог. Такова твоя участь. Такова моя судьба. Мы на веки связаны с теми, от кого так хотели сбежать. Я пыталась разорвать проклятые узы, но они оказались сильнее. Древние клятвы, Юдард, все еще не утратили своего значения. Следуй за теми, кто позабыл о них. Время пришло, и все оно наше.

Отредактировано Эиринн вар Фаолан (17.05.22 16:32)

Ночь неизменно умиротворяла Гекату. Глядя на висящую в небе луну и на ярко-горящие звезды, покойница становилась спокойнее, расслабленнее, мертвее. Если Юдард ощущал силу и ярость, то его мать, породившая страшное проклятие, делалась холоднее, задумчивее и отстраненнее. Ночами она была Белой Леди, верной сестрой государыни Смерти, прядущей пути, незримые для живых. Сидя на памятнике Геката думала о своем и лишь изредка поглядывала на сына, решившего углубиться в вопросы, ответы на кои он, вполне вероятно, совершенно не желал знать и, вместе с тем, неустанно пытался искать.
Ведьма из Назаира прикрыла глаза и улыбнулась уголками губ.
- Ты не должен тревожиться об Эиринне, - тихо прошелестела она, не повернув головы, - Ты должен его ненавидеть. И это естественно – желать ему смерти. Желать забрать у него то, что по праву твое; то, что у тебя безжалостно отняли, чтобы отдать ему. Он отнял у тебя все, включая право на жизнь. Если бы он не родился, ты был бы жив. Ты был бы маркизом вар Фаоланом, любимцем отца и наследником этих земель. Ты имел бы власть, свободу и выбор. Из-за него у тебя теперь нет ничего. Но он умрет. Однажды. Пусть не сейчас. Время, Юдард, для нас не имеет значения. У Смерти нет срока давности.
Геката затихла. Скользнув взором по лунному лучу, она уставилась в темноту, воображая тот день, когда ее Оружие, наконец, преуспеет и оборвет две жизни. «Только тогда для нас все закончится», - подумала ведьма, - «только тогда ты вернешься к Смерти и обретешь покой. Я тебя у нее одолжила, и долг этот будет уплачен. Дважды. Две смерти за две загубленных жизни. Ровный и справедливый счет, но ты, верно, так не думаешь. Ты ужасаешься, не понимаешь и не пытаешься принимать. Ты все еще слишком... живой». Белая Леди устало моргнула и повернула голову, одарив Юдарда холодным бесчувственным взглядом.
- Твои желания естественны, - равнодушно произнесла она, - твои стремления очевидны. Ты можешь сделать все, что кажется тебе правильным. Можешь отрубить Эиринну голову, можешь вырвать и съесть его сердце, можешь наполнить чашу его кровью и умыться ею. Это не имеет значения, но это право только твое. Не важно, как именно эта жизнь оборвется. Важно, что она оборвется. Наслаждайся предвкушением. Наслаждайся агонией. Наслаждайся своей победой. Не думай о том, что некогда было важно. Не думай о милосердии и безумии. Думай о Смерти и об отмщении. Думай о том, что ты возвращаешь им то, что они когда-то безжалостно вручили тебе. Уничтожь их. Сотри саму память о них. Ты не станешь живым, но тебе станет легче... когда зароки исполнятся.
Геката скользнула на землю, легко проплыла над ней, остановилась возле сына и, положив призрачные ладони ему на плечи; заглянула в глаза мертвеца.
- Ты стал Правосудием, - тихо, но четко проговорила она, - ты стал Местью и самой Смертью. Не страшись этого. Стань клинком, что стремится к цели. Не заставляй Волю волочь тебя к Предназначению. Прими его, и тогда твои страхи иссякнут, а боль пройдет. Я зритель в этой мистерии, но ты – актер. Ты – Палач. И пусть эта роль кажется тебе незавидной, она – твоя. У каждого свое место. В Жизни и в Смерти. Наслаждайся тем, что не кормишь червей. Я подумаю, что можно сделать, чтобы дать тебе новое тело. Позднее. Когда все для семьи Фаолан будет кончено. Они не знают своего места. Они не помнят о клятвах.
Белая Леди отстранилась и вновь обернулась к Луне, точно та знала об обещаниях больше, точно там, на небе, вершились судьбы смертных. На мгновение ведьма подумала, что это было бы правильно, но сожаление так и не зародилось в ее душе. Минутная слабость лишь подкрепила ненависть.
- Древние клятвы, - жестко и холодно повторила покойница, - клятвы, сковавшие судьбы и связавшие души. Клятвы, что были даны, но не были исполнены. Мои клятвы. Я поклялась вернуться однажды. Я поклялась, что все они сдохнут. Я отдала свою Жизнь, чтобы превратить ее в Смерть. В Смерть неизбывную и неотвратимую. Они должны умереть. Они: герцог Рагнол вар Фаолан, и Эиринн – его драгоценный сын и наследник. Умирая, я прокляла их род и пустила по их следам саму Смерть. Последнее проклятие. Проклятие неизбежной погибели. Я начертала исход, но не предвидела, как он исполнится. Рагнол отнял твою жизнь, но Смерть протянула тебе свою руку. Возьми ее и исполни то, что тебе предначертано.
Геката затихла и широко улыбнулась. Она знала – рано или поздно все будет кончено.

Заслышав ответ Юдарда, Геката враз помрачнела. Ее призрачный облик задрожал и на мгновение исчез, однако, тотчас же материализовался вновь, сделавшись более насыщенным, густым и объемным.
- Нет, - коротко возразила ведьма, глядя на сломленного, но все еще верного ей, мертвеца, - Он никогда не был тебе братом. И другом не был. Он - порождение Рагнола. Его плоть, кровь и стать. Его наследник. Его надежда и вера. Рагнол не сделал его несчастным, но вытравил из него те черты, что были моими. Лишь раз Эиринн был моим сыном, когда отворил мне дверь и указал дорогу. Я не смогла бы вернуться, если бы он не ошибся, но даже это было мне предначертано моим же собственным Словом. Постепенно ты поймешь, как много значат слова, и как опасно их нарушать. Однажды ты сможешь сам выбирать себе цели, средства и методы, но, пока ты все еще слаб, слушай меня. Слушай, что я говорю тебе.
Белая Леди сложила руки на груди и, постояв немного, вернулась на чужой памятник. Она знала, Юдард услышит ее слова, где бы он ни был, и что бы не делал. Связанные одним проклятием, теперь они не могли его разорвать и прекратить мучения друг друга. Впрочем, Геката и не страдала, предпочитая отдаваться агонии и предвкушению возмездия. Если покойница о чем и жалела, так это о том, что ушла слишком рано, и что не успела оборвать жизни вар Фаоланов своей собственной рукой.
- Я не хотела... – тихо произнесла назаирка, - не хотела оставлять тебя одного. Я думала, что успею все сделать сама, но... я ошиблась с дозой. Я хотела вытравить ненавистный плод, но убила еще и себя. У меня не было других вариантов. Все, что мне тогда оставалось – это последнее проклятие. В тот момент, когда ведьма умирает, она становится особенно сильной, а ее чары направляет сама государыня Смерть. Я знала это. И сделала то, что считала нужным. Можешь винить меня за такое посмертие, но это не я отняла твою жизнь и предрекла исход. Смирись с тем, что тебе предначертано. Обратись в саму Месть и закончи то, что начала я. Терзания не спасут тебя от проклятия и не принесут покоя. Ты лишь напрасно расходуешь силы.
Белая Леди закончила монолог и затихла – сказать Юдарду ей было больше нечего. Дав сыну ответы, теперь она могла только ждать исхода и наблюдать за развитием событий, что отнюдь к нему не спешили. Какая-то сила будто оберегала вар Фаоланов, но ведьма не сомневалась – Смерть все равно соберет свою жатву. Так или иначе. Раньше или позже. С помощью Юдарда или без него.
Геката проводила тяжелым взглядом луну, спрятавшуюся за облаками, и, слетев с памятника, остановилась возле заложного мертвеца.
- Я твоя Справедливость, - возразила она, - и ты сам своя Справедливость. Мы не можем обернуть время вспять и изменить наше прошлое, но мы должны отплатить Смерти за заступничество и участие. Жизнь за жизнь. Смерть за смерть. Верни Государыне долг, и обретешь желанный покой. У тебя нет и не будет иного пути.
Покойница вновь замолчала. Стоя возле одной из безымянных могил, к метаниям сына она осталась безучастна: не проводила глазами удаляющуюся фигуру, не поприветствовала по возвращении, не попыталась обнять или развеять сомнения. Холодная и недоступная Ведьма из Назаира предпочла отпустить подавленного заложного мертвеца и позволить ему самому принимать решения.
- Всему свое время, - сухо и отстраненно проговорила она, - я уже все сказала тебе. Чем раньше ты примешь Предназначение, тем быстрее для нас все закончится. Хочешь продлить агонию – дело твое.
Геката хмыкнула и побрела прочь с кладбища. Юдард остался один. Наедине с могильными плитами и занимающимся рассветом.

Отредактировано Эиринн вар Фаолан (02.06.22 13:03)

Что бы ни было, брат,
Где бы ни был ты, брат,
Позови – я приду. (с)
С последних событий миновало полгода. Оправившись от ранения, Эиринн вскоре покинул родовое поместье и не возвращался в него до наступления осени. Находясь в фамильном особняке в Городе Золотых Башен он много думал о том, что случилось в апреле, однако, память сыграла с ним дурную шутку, подменив одни воспоминания другими. Если в первые дни после столкновения с незадачливым убийцей маркиз был уверен, что видел глаза мертвеца, то теперь незнакомец обратился в человека из плоти и крови с неопределенными чертами лица и размытой фигурой. Копаясь в древних фолиантах, вар Фаолан убедил себя, что покойник ему померещился, и что все произошедшее лишь показалось мистическим. «Это убийца», - рассуждал эмиссар Верховного Трибунала, перебирая бумаги в собственном кабинете и небрежно скользя по именам и фамилиям очередных приговоренных к заключению в Дарн Рован преступников, - «неумелый. Возможно неопытный. Подосланный кем-то или же преследующий собственные цели. У моей семьи всегда было много врагов, с чего бы им теперь вдруг уменьшиться? Это мог быть кто угодно, но все же... как странно, что он не попробовал вновь. Может быть, это и вовсе была оскорбленная женщина, овдовевшая по моей вине?»
Эиринн остановился и, так и не выпустив из рук бумаг, подошел к окну. Здесь, в столице, под защитой каменных стен, все казалось простым и понятным, но там, в Роване, даже очевидные вещи порой становились таинственными, неясными и непостижимыми. Маркиз тяжело вздохнул. «Я должен вернуться», - сказал он себе, - «вопреки пожеланиям отца и его же страхам. Нельзя вечно прятаться в Городе Золотых Башен и избегать родовое поместье. Кто-то из нас должен быть выше пустых суеверий. К тому же... Скоро минует год».
Нильфгаардец нахмурился и, швырнув бумаги на стол, отошел от окна – вспоминать минувшую осень он не любил. Ясная, одетая в багрянец и золото, урожайная и сытая, она слишком многое у него отняла, враз сделав по-настоящему одиноким. Похоронив Юдарда, вар Фаолан-младший, похоронил любовь к отцу и веру в людей. Какая-то очень важная его часть умерла в тот солнечный, по-летнему теплый день, и теперь шрам, оставшийся от нее на душе, неизменно болел и ныл, стоило мыслям вернуться в прошлое. Эиринн на мгновение прикрыл глаза и коснулся шрама, оставленного клинком убийцы.
- Я должен вернуться, - повторил он вслух, - В этот день я буду рядом, брат...

8 октября 1269 года.
Рован. Поместье вар Фаоланов.
Вопреки минувшему году, октябрь в Роване выдался пасмурным и холодным. Вернувшегося маркиза встретили низкое небо, морось и холодный шквалистый ветер, пробирающий до костей. Выскочивший на встречу господину слуга едва шел, противясь ураганным порывам, и придерживал шапку, норовящую слететь с головы. Рябины клонились к самой земле. Деревянные ставни стучали по каменным стенам. Управляющий, что имел обыкновение выходить на крыльцо, теперь предпочел остаться в гостиной и дождаться, когда властитель земель переступит порог отчего дома.
- В поместье все тихо, господин, - тотчас же отчитался он, - два дня назад приезжал Ваш приятель по Военной Академии. Господин аэп Сахи. Мы не предложили остаться – не знали, что Вы изволите приехать. Еще и в такую погоду! Храни Вас Великое Солнце!
Как и прежде, управляющий семенил позади молодого хозяина и безостановочно тараторил, перебирая все новости, что случились с весны, но Эиринн слушал его в пол уха, позволяя себе думать о вещах посторонних, однако, стоило слуге упомянуть, что поместные кметы видели на кладбище какого-то незнакомца, резко остановился и в упор посмотрел на своего собеседника.
- Что ты сказал? – глухо переспросил эмиссар Верховного Трибунала.
- Говорю, что мужики, живущие ближе к кладбищу, жаловались, будто кто-то ходит там по ночам. Посылали солдат – никого не нашли. Если уж кто и был, так, поди, какой гость столичный, решивший родню покойную навестить. Бормочут сами не знамо что.
- Может быть и так, - пространно проговорил маркиз, - «а, может быть, и нет. Скоро я это узнаю. Кто бы ты ни был, я приму твое приглашение и да поможет мне Великое Солнце, если самые страшные мои мысли вдруг окажутся правдой».
Вар Фаолан глубоко вдохнул и снова пошел вперед по направлению к собственной спальне.
- Пошли кого-нибудь расспросить мужиков, где именно видели незнакомца, когда, как часто и что он делал, - не глядя на управляющего приказал он, - Я хочу знать ответ уже к вечеру.
- Ваша Светлость, так ведь погода-то нынче нелетная... – попытался возразить управляющий. Однако маркиз смерил его таким жестким и твердым взглядом, что желание спорить или просить о милости тотчас исчезло, точно и не бывало.
- Погода меня не интересует, - произнес нильфгаардец.

Отредактировано Эиринн вар Фаолан (01.07.22 19:08)

Как только управляющий поклонился и вышел, притворив за собой дверь, Эиринн занялся сложенными в ровную стопку бумагами. Счета, учетные листы доходов и расходов, прошения от местных землевладельцев, приглашения на приемы и торжественные вечера, свернутые и перетянутые лентами или же бечевой письма – все они требовали внимания и времени; все ждали своего часа, и вот теперь этот час настал. Маркиз поднял один из свитков и, надломив сургучную печать, вчитался в ровные строки.
- Шестое августа. Герцогу вар Фаолану лично в руки. Какая неловкость, - эмиссар Верховного Трибунала откинулся на спинку массивного кресла и беззастенчиво вчитался в содержание письма, - давние обязательства и старые клятвы. Теперь понятно, почему лично в руки. Полагаю Вы, отец, будете рады не помнить о прошлых зароках.
Эиринн развернулся и отправил бумагу в огонь. Тот, жарко сияющий в тесноте камина, жадно лизнул ее и торопливо пополз по краям, превращая чье-то желание и чью-то боль в золу. Вар Фаолан усмехнулся, думая, как хрупки чужие мечты. «Мои были точно такими же», - напомнил он самому себе, - «Это правильно – ни о чем не мечтать и ничего не чувствовать. Палачом можно быть лишь не имея живого горячего сердца. Когда все потеряно, терять уже больше нечего. Так стоит ли страшиться неизбежного? Ради чего я живу?» Маркиз притянул к себе долговую расписку и, пробежавшись по ней глазами, поставил размашистую подпись. «И живу ли я в самом деле? Может быть, попросту существую? Забавно, что даже это меня не трогает».
- Да. Войдите.
Дверь отворилась, и в кабинет торопливо вошла служанка.
- Неугодно ли чего Вашей Светлости? Не прикажете ли подать Вам обед? Или же затворить ставни да поддать жару?
Эмиссар Верховного Трибунала на мгновение задумался. За своими мыслями и делами он позабыл о бушующей за окном непогоде, но теперь вдруг вспомнил и растерянно уставился во двор.
- Нет. Ничего не нужно, - добавил он после непродолжительной паузы, - разве что... Найди управляющего и передай ему, чтобы поторопился с докладом. Со ставнями я сам разберусь. Равно как и с дровами. Спасибо.
Эиринн мягко улыбнулся. Женщина, что осмелилась навестить сурового господина, прислуживала в их доме столько, сколько он себя помнил. Простоватая и во многом недалекая, она, однако, имела столько душевного тепла, что хватило бы на десяток сирот, а достался ей спокойный и тихий мальчишка, ставший затворником при живом отце. «Только ты, наставник и Юдард», - подумал вар Фаолан, - «Когда-то. Теперь только ты, но это уже не важно».
- Ступай к себе после, - посоветовал женщине молодой дворянин, - и как следует отдохни. Эта ночь будет скверной, а утро наверняка прибавит хлопот.
Маркиз отвернулся от окна и вновь уткнулся в бумаги.
Служанка присела в книксене и торопливо вышла, притворив за собой тяжелую дверь.
Эмиссар Верховного Трибунала остался один, и лишь тихие шаги, доносящиеся из коридора, напоминали о том, что поместье вполне обитаемо, а не отдано во власть проклятым чарам и древней воле.

За бумагами Эиринн просидел до вечера. Время от времени его уединение нарушали поместные слуги, однако, управляющий с докладом так и не появился. «Значит решил ослушаться», - заметил Вар Фаолан, - «Или посмели ослушаться не меня, а его. Что же. С этим я разберусь уже завтра. Что бы там ни было, эта история не исчезнет сама по себе, а, значит, вполне подождет до утра. У меня есть дела поважнее».
Маркиз поднялся и подошел к окну. Непогода, что днем только занималась, теперь разошлась во всю. Тяжелые дождевые потоки заливали оконное стекло и стучали по подоконнику. То и дело сверкали молнии, а раскаты грома разносились на всю округу. Было темно, точно ночь уже вступила в свои права, и на мили вокруг было практически ничего не видно, кроме стены воды, льющейся из разверзшихся небес. «Прекрасная поминальная песнь», - задумался вар Фаолан, - «Полночь... Оплачет холодной росою погибших в этом бою... Помнишь? Горел закат, мы стояли с тобою на самом краю... Пламя... Сотрёт слова и сказанья в узоре тонких страниц. Плавят... Ночное небо багровые сполохи дальних зарниц. На пороге беда, чёрный вестник в седле; мы найдём свою смерть и пристанище в этой земле...»
Эмиссар Верховного Трибунала отошел от окна, съехал по стене на пол и, вытянув одну ногу вперед, а другую согнув в колене, устало прикрыл глаза. Шум грозы, как это ни странно, баюкал его, но сон, однако, не шел. Сердце стучало в груди, мысли в голове беспорядочно сновали, перетекая из одного в другое. Не желая бороться с ними, Эиринн вдруг вскочил на ноги и, торопливо сбежав по ступеням, выскочил на крыльцо, залитое дождем. В простой домашней рубахе, тонких штанах и высоких сапогах для конной прогулки, вар Фаолан, казалось, должен был быть последним, кто решился бы выйти навстречу буре, однако, он один из всех жителей поместья ступил на гравиевую дорожку, ведущую к фамильному склепу, и неторопливо пошел к своей цели.

Спустя четверть часа насквозь промокший маркиз ступил на каменные ступени, ведущие наверх, в усыпальницу. Запалив висящие на стенах лампады, он бросил в них пару щепоток ладана и, подхватив канделябр, неторопливо пошел вдоль каменных гробов, на крышках которых были выбиты имена и даты. У первого, женского, вар Фаолан остановился и, постояв немного, положил на холодный камень две ветки снежно-белых лилий.
- Спи спокойно, мама, - искренне пожелал он, проведя по гробу кончиками пальцев, - прости, что я не приехал на твой день рождения. Впрочем, ты ведь никогда его не любила при жизни.
Эиринн тяжело вздохнул и, отойдя от последнего пристанища матери, пошел к могильной плите, под которой был похоронен Юдард.
- Здравствуй, брат, - глухо поздоровался он, укладывая поверх ненавистной даты веточки все тех же лилий, но, на этот раз, ярко желтых, - Как бы я хотел все исправить и поехать на ту охоту вместо тебя. Моя жизнь – не великая ценность. Но никто бы и не посмел нанести мне удара. Я ведь, как не крути, будущий герцог Рована. Сказать тебе, на чем я вертел этот гребаный титул?
Вар Фаолан горько усмехнулся и замолчал, подбирая слова.

Отредактировано Эиринн вар Фаолан (12.07.22 18:02)

Нужные слова отыскались не сразу. Привыкший скрывать свои эмоции и заживо хоронить чувства Эиринн никак не мог выразить боль и скорбь простым человеческим языком. В своей голове маркиз попытался даже перейти на эльфский диалект, но и тот оказался слишком пафосным и пустым. В словах могло быть сокрыто многое, однако, вар Фаолан не знал, как наполнить безликие буквы смыслом.
- Да к дьяволу! – выругался он, раздраженно хлопнув ладонью по крышке каменного саркофага, - Что бы я не сказал, этого все равно будет ничтожно мало... Что я могу сказать, чтобы вернуть ушедшие годы и все исправить?! – Ничего... Уже ничего. Думать об этом мне надлежало раньше... А теперь я могу лишь взирать на последствия собственной глупости и наивной веры. Почему?! Почему я был на столько слепым и наивным? Почему я искал благородство и сострадание в лживом ублюдке, говорившем на языке силы? – Ответь мне, Юдард! Ты же наверняка видел и понимал куда больше! Так какого дьявола ты молчал?! Вместе... мы могли бы не допустить твоей смерти.
Эмиссар Верховного Трибунала еще раз ударил ладонью по крышке проклятого саркофага и, закрыв лицо ладонью, отвернулся, воззрившись на дальний угол семейного склепа, сейчас лежащий во мраке.
- Почему? – глухо, в пол голоса повторил он, - Почему...? Впрочем, кому из нас станет легче от поисков правды? – Тебе не станет. Мне тоже. Груз вины – это не то, от чего выйдет так просто отделаться. Равно как и от ненависти. Знаешь... Он считает меня идеальным наследником и любящим верным сыном...
Эиринн недобро ухмыльнулся и вновь повернулся лицом к саркофагу.
- Прятаться за масками – вот, что действительно просто. Почтительно улыбаться при встрече, быть всегда вежливым и отрешенно-спокойным. Говорить ровно, отвечать сдержанно, держаться бесстрастно и строго. Из меня вышел бы непревзойденный убийца. И как забавно мне наблюдать за потенциальной жертвой, и знать, что от верного удара меня отделяет один лишь шаг и ровно одно непринятое решение. Как сладко знать, что чужая жизнь в твоей власти, и как смешно осознавать, что жертва твоя видит в тебе спасителя. Я часто думаю, что заставляет меня медлить. Это не любовь, не жалость и не сострадание. В моей голове нет ни единой мысли о том, что убить собственного отца, пожалуй, неправильно. Я не страшусь правосудия или возмездия. Единственное, что удерживает меня от удара – это осознание, что в смерти отец будет счастлив; что, умирая, он будет улыбаться от радости и гордиться мной, как своим наследником... Я же хочу, чтобы он страдал. Чтобы он видел, как его мечты рушатся, а фантазии о прекрасном будущем семьи вар Фаолан рассыпаются в прах. Я хочу, чтобы он созерцал крушение своих надежд, а, умирая, чувствовал лишь отчаяние и беспомощность. Эта мысль греет мне душу, и, пока я не придумаю, как все устроить, он будет жить... Но однажды я отомщу ему за все, что он сделал. И за тебя тоже. Это я тебе обещаю. Ты ведь этого хочешь, правда?
Маркиз холодно улыбнулся и повернулся лицом к незваному гостю. Из-за скудности освещения он не мог увидеть его лица и разобрать очертания фигуры, однако, мог чувствовать тягучий и липкий флер запрещенной магии, отчетливо смердящий смертью, гнилью и похоронными маслами. Запах этот вар Фаолан ощущал лишь раз, но отделить от всех прочих сумел безошибочно. «Ты», - мысленно проговорил он, - «это был ты. Тогда и теперь. Ты вернулся, чтобы закончить начатое. Но кто ты? И где твой хозяин? С моей стороны, кажется, будет глупо пытаться договориться с нежитью. Глупее только сражаться, значит... Самое время пойти ва-банк и посмотреть, что из этого выйдет. Если только я прав... Если только мои потаенные страхи правдивы... Если ты тот, в кого я отчаянно не желаю верить... Я знаю одно подходящее средство. Вот и проверим, не заигрался ли я с призраками ушедшего прошлого».
Эиринн развернулся к противнику всем корпусом и, достав из-за пояса тонкий нож, которым до того срезал в саду лилии, полоснул лезвием по венам левой руки. Горячая кровь, смешанная с дождевой водой, потекла по пальцам маркиза и устремилась на пол, образуя простой полукруг.
- Если я прав, через эту черту ты не переступишь, - отчетливо и уверенно промолвил вар Фаолан.

Ответа не было. Вглядываясь во мрак душного склепа с низким давящим потолком, Эиринн никак не мог различить, что именно делает мертвец, однако, нутром ощущал, что тот не подходит ближе. Смрад, ползущий от покойника во все стороны, заполнял собой все пространство, вызывая жгучие ощущения в кончиках пальцев мага. Он забирался под одежду, щекотал ноздри и неуловимо плыл мимо, постепенно истончаясь и растворяясь в воздухе, покуда не исчез вовсе. А маркиз все стоял, будучи не в силах сдвинуться с места.
Порыв ветра, ворвавшийся вслед за уходом незваного гостя, загасил свечи в канделябре, что вар Фаолан поставил на каменную крышку ближайшего саркофага, и растрепал мягкие светлые волосы. Эмиссар Верховного Трибунала вздрогнул от пронзившего его холода. «Ушел», - сказал он себе, - «Почему? Я все же не тот, кто тебе нужен? Или все дело в магии?» Эиринн опустил глаза и заметил слабое сияние, исходящее от кровавого следа. «Магия крови... Манящая и, одновременно, страшащая. Лишь некроманту достало бы таланта отогнать своей кровью нежить... Но я не некромант». Маркиз поджал губы и, бросив на выход из склепа последний взгляд, прижал к груди раненую руку. «Пора выбираться», - равнодушно заметил он, - «я вернусь сюда завтра».
Вар Фаолан тихо хмыкнул и неторопливо пошел вдоль стены – навстречу ненастью и чернильно-насыщенной ночи. Искать мертвеца он не стал.

Геката появилась из ниоткуда. Холодная и отрешенная, она совершенно не походила на обычную смертную женщину, примчавшуюся на помощь измученному ребенку. Не желая вмешиваться в истерику Юдарда, ведьма из Назаира молча и равнодушно наблюдала за тем, как он крушит в доме мебель, и как падает на колени, закрывая лицо руками. Столь глубокая боль и тоска Белой Леди была неведома. Вернувшись из Царства Теней, покойница будто бы позабыла о том, что такое жалость, милосердие и всепрощающая любовь. Живя жаждой отмщения, Геката не понимала, почему сын ее медлит и не пытается уничтожить того, кто все у него отнял. И, тем не менее, покойница все же откликнулась на надрывный зов и остановилась рядом с Юдардом, привычно зависнув в пространстве.
- Забудь, - посоветовала она ему, - отринь ненужные чувства. Они лишь мешают тебе идти к цели и оттягивают желанный покой. Чем дольше ты мечешься, тем дольше будешь существовать между жизнью и смертью. Он... Не знает, какого это быть не мертвым. Он не разделит с тобой эту боль и тяготы посмертия. Он должен умереть, и тогда тебе станет легче. Ты сам поймешь, что я была права, когда испытаешь это.
Белая Леди замолчала и повернулась лицом к окну. Казалось, бушующая за окнами буря занимает ее куда сильнее, чем метания Юдарда. На мгновение обернувшись на сына, ведьма подумала, что он утомил ее своими терзаниями и жалостью к проклятому семейству.
- Ты слаб, - раздраженно проговорила Геката, - слишком чувствителен и слишком мягок. Ты не умеешь и не желаешь приносить жертвы. Можешь и дальше противиться своему Предназначению. Хочешь или не хочешь, Магия сделает все за тебя. Ты убьешь обоих. Тебе решать, с кого начинать. Мне, как и Магии, это неважно.
Геката прикрыла глаза и растворилась в воздухе, оставив сыну на память лишь легкий молочно-белый след, который очень скоро исчез.

9 октября 1269 года. Утро.
Рован. Поместье вар Фаоланов.
Как и предполагал Эиринн, гроза оставила после себя разруху. Земля размякла и противно чавкала под ногами; по двору рассыпались многочисленные лужи; гравиевые дорожки, ведущие в сад, заметно осели; тут и там были разбросаны сорванные порывами ветра ветки; возле одной из старых беседок валялась унесенная с хозяйственного домика крыша.
Маркиз равнодушно посмотрел на слуг, что толпились возле нее и устало прикрыл глаза – минувшая ночь была для него бессонной. Вернувшись из склепа, он еще долго возился с порезом на руке, а после смотрел в окно, размышляя о том, что случилось. Все казалось таким очевидным, однако вар Фаолан по-прежнему не желал верить в доводы разума. С упрямством малыша, он упорно отталкивал от себя неприятные мысли и пытался найти иные логичные объяснения. Лишь к рассвету эмиссар Верховного Трибунала сумел примириться с омерзительной правдой, что вызывала только одно желание – напиться и обо всем забыть. Будь в поместье хотя бы одна куртизанка, Эиринн предпочел бы провести утро и день в ее обществе, однако, никого подходящего в фамильном имении не водилось. Разве что, пара-тройка хорошеньких служанок, интимная связь с которыми могла породить множество ненужных маркизу проблем.
Вар Фаолан разлепил глаза и поморщился. «Я должен это узнать», - напомнил он самому себе, - «должен во всем убедиться. Сколько не беги от правды, она все равно не изменится. Смешно и нелепо пытаться ее отрицать». Эиринн тяжело вздохнул и, сойдя по ступеням, направился к фамильному склепу.

Как и минувшей ночью, усыпальница встретила маркиза темнотой, тишиной и духотой. Оставленные зажженными ладанки успели прогореть и, прежде, чем продолжить свой путь, вар Фаолану пришлось остановиться возле каждой и вновь запалить их. Мягкий свет выдернул из полумрака оставшиеся грязные следы на ступенях. Следы, что принадлежали двоим.
- Мне не почудилось, - с горечью заметил аристократ, - Это наваждение действительно было здесь, и я был прав, когда думал, что мы непременно встретимся снова. Нелепое убеждение, оказавшееся правдой. Что ж... Остается проверить, прав ли я в остальном.
Эиринн прошел вдоль рядов саркофагов и остановился у нужного.
- Открой мне свою тайну, - потребовал он, смахивая желтые лилии на каменный пол.
Ответом стала пустота. Стоило магии просочиться внутрь саркофага и сдвинуть тяжелую крышку в сторону, маркиз увидел, что тела брата на месте нет. Оно, казалось, лежало там какое-то время и напитало нутро саркофага собственной кровью, но после исчезло, точно никогда и не лежало внутри. Вар Фаолан нахмурился и торопливо вышел на улицу. Грубо остановив первого попавшегося слугу, он потребовал:
- Отыщи управляющего и вели ему явиться сюда. Прямо сейчас. Если он вдруг чем-то занят, то напомни ему, что мне не составит труда отрубить ему голову. Иди. Живо!

Спустя четверть часа управляющий уже стоял возле входа в склеп и, запинаясь отчитывался перед своим господином.
- Ваша Светлость... Никак не могу знать... Да разве же я бы смолчал...? Да разве же я утаил бы...? Ваша Светлость... Позвольте мне во всем разобраться. Я непременно... Всенепременно выясню... Вот прямо сейчас и займусь... Ваша Светлость...
Эиринн остановил поток бессмысленных слов властным жестом.
- У тебя есть два часа, чтобы выяснить, как же так получилось, что тела бывшего маркиза вар Фаолан нет там, где ему положено быть. Ровно два. И, к слову, ты не выполнил мое вчерашнее поручение. На оба приказа у тебя ровно два часа.
Эмиссар Верховного Трибунала отпустил управляющего, что тут же умчался выполнять данный ему приказ, а после вернулся в склеп, желая осмотреть саркофаг уже более внимательно и придирчиво.