Гелибол до ужаса напоминал Новиград. Практически полностью он состоял из лабиринта узеньких улочек, что паутиной переплетались друг с другом, не оставляя ни крупицы свободного места и ни капли личного пространства. Этажи высоких зданий нависали над особенно многолюдными в это время года улицами, на которых толпились как мещане, так и заезжие кметы, что или бежали сюда в поисках лучшей жизни, или привозили что-то на местные рынки, прилавки которых полнились от различных товаров. Иногда, их повозки не могли разминуться в тесных переулках, и тогда хозяева выскакивали и начинали устраивать громкие скандалы, доходившие до потасовок.
Правда, в отличии от Вольного Города, у него имелось одно немаловажное, и весьма весомое преимущество: церковники Вечного Огня сюда пока не добрались. На улицах не проповедовали священники в свекольных рясах, по улицам не бродили толпы фанатиков, прилюдно каявшихся в собственных грехах.
Вести о войне, что шла на юге, доходили до сюда медленно, и чаще всего активно приукрашивались в пользу реданской армии при молчаливом одобрении власть имущих. Про печальные же последствия конфликта, в виде тысяч и тысяч беженцев, чумы, и катастрофических разрушений к югу от Понтара, предпочитали умалчивать, будто их не был вовсе. 
Одним словом, жизнь шла своим чередом. И если раньше Айдена это всё равно мало устраивало бы, то сейчас он практически не возмущался, находя в себе силы искать что-то хорошее даже в таких, ранее исключительно малоприятных для него, условиях. Даже к выпивке и азартным играм он, с некоторых пор, практически не притрагивался, - предпочитал лишний раз не испытывать судьбу и не травить себе и без того ослабленный организм и не портить нервы.
Тем более что, не смотря на относительно небольшой размер города, работы здесь и в округе было полным-полно. В пригородных ремесленных посадах и сёлах вечно гнездилась какая-нибудь живность, - да и обитатели местной канализации порой доставляли жителям города достаточно бед. Платили не сильно хорошо, - но уж к этому как раз-таки он давным-давно привык.
В таких условиях вести о посетившем город охотнике на чудовищ распространяются быстро, а потому через некоторое время его завалили различного рода просьбами, имевшими к его делу весьма посредственное отношение: нападения выдуманных монстров и призрачных существ, что при дальнейшей проверке оказывались или детскими проделками, или вполне обыкновенными природными явлениями. Пару раз ему даже осторожно намекали, что он мог бы вполне неплохо заработать, если по просьбе «Уважаемых людей» устранит кой-какую конкуренцию в городе, но подобные вопросы Кот давным-давно привык решать, отсылая посыльных обратно, откуда пришли «Аксием», с торжественной уверенностью в том, что на самом деле ведьмак никакой не ведьмак, а обыкновенный шарлатан с цепочкой, интереса не представляющий.
Однако порой к нему поступали просьбы, от которых отказаться он не мог, пускай напрямую к работе они отношения не имели.
И именно такую просьбу он выслушивал, сидя в одном из многоэтажных домов, чьи окна выходили на небольших размеров площадь с раскинувшимся внизу рынком.
Как и обыкновенно, Кот носил кожаную куртку со шнуровкой у горла и на рукавах, а за спиной таскал пару печей, - пускай сейчас это уже и не был вопрос паранойи, но банальной привычки. Волосы его были перехвачены в высокий хвост на затылке.
Напротив него за маленьким столиком сидела круглолицая, полная женщина в годах.
- Вы поймите, мастер, - она вымученно выдохнула и опустила взгляд, - кроме вас нам просто некого попросить. Денег у нас немного, но мы всё дадим, не поскупимся, даже займём, если нужно, - только верните нам нашу Лару.
Айден знал исход этого диалога. Знал, что не сможет отказать, - и что вопрос денег в конкретно данном случае стоял на последнем месте, но всё – равно, - сходу соглашаться было нельзя.
Слишком много было случаев, когда он превращался из «Мастера» в «Паршивого мутанта», едва ему стоило вернутся с плохими новостями.
А именно такие новости, скорее всего, ему и придётся принести этой семье.
- Вы же понимаете, что речь идёт о каналах?
Голос его был привычно тихий и спокойный. В таких условиях никак иначе говорить было нельзя, - чужое горе слишком легко оборачивалось злостью.
- Понимаем, мастер. Всё понимаем. И всё же – просим помочь.
Кошкоглазый отрицательно покачал головой, переводя взгляд с женщины на рынок, раскинувшийся внизу.
- Шансы на то, что я найду её живой – практически нулевые. Шансы на то, что я её найду погибшей – призрачны, но есть. Вероятность же того, что я вообще ничего не найду, пускай и прочешу всё тоннели под вашим домом… сами догадайтесь.
Он сел на стуле поудобнее, положив руки на стол.
- Я не набиваю себе цену. Просто хочу, чтобы вы понимали наиболее вероятный исход событий.
- Для нас нет иного выбора, пан ведьмак…
Хозяин хриплого мужского голоса сидел поодаль, на скамье. Он приходился мужем бьющейся в горе женщине, и по профессии был сапожником, - его лавка располагалась внизу.
-… Люба… не может иметь детей. Да и мы, понимаешь, уже не молодые. Лара – это всё, что у нас осталось. Знаем мы, и про шансы, и про то, что внизу дрянь всякая водится… но всё равно, охотник, ты послушай её – она, знаешь, редко ошибается. Женское сердце – оно такое.
Он задумчиво почесал затылок, потупив взгляд, - после чего, собравшись с решимостью, вновь поднял его на молодого монстроборца.
- Ну, сколько возьмёшь?
Ведьмак выдохнул, отрицательно покачав головой.
- Нисколько. Я сделаю всё бесплатно. Но за результаты – не ручаюсь.
***
Город наверху представлял из себя настоящий гудящий улей. Он бурлил, кипел жизнью, - и насколько оглушающим мог бы быть темп его жизни, настолько же сбивающим с толку была и тишина, которая царила тут, внизу.
Поначалу, эти бесконечные тоннели могли бы показаться абсолютно пустыми, - лишь извечный крысиный писк да шум воды, - но внешность была обманчивой, - это Кот знал лучше многих.
Если присмотреться, то на полу отчётливо читались следы.
Первые напоминали несколько пар сапог. Они тянулись от спуска вниз, в канализации, и шли к краю освещённого пространства, - и их хозяева успели изрядно натоптать, чем значительно осложняли и без того тяжёлое дело охотника.
Вторые представляли из себя следы неопределённого, явно нечеловеческого характера. Утопцы.
И, наконец, третья пара следов… детских ног в дешёвых сапожках. Даже с «Кошкой» их было сложно различить в месиве грязи и мусора, - но они были.
Конечно, кошкоглазый взялся за это дело не из соображений исключительно рыцарского благородства. Вот уже несколько дней хозяин местной корчмы просил его отчистить окрестные тоннели от засевших здесь, в катакомбах, утопцев. Его подвал каким-то хитроумным образом был соединён с канализацией, так что они доставляли ему много неудобств.
Кот объективно оценивал шансы девочки на выживание, - весьма и весьма минимальные. В постоянной темноте, среди тварей-падальщиков…
Единственным её шансом было забиться в какой-нибудь тесный угол и ждать помощи. Тогда - и только тогда, - она могла выжить среди всего этого кошмара.
Любой другой наверняка бы махнул на это рукой. Самый вероятный исход был очевиден, и наиболее логичен. Однако что-то, - то-ли извечное упорство, - то-ли желание доказать что-то самому себе, - а может, обычная порядочность, - вели его вперёд, не давая сидеть на месте. Что-то тянуло его вперёд, наполняло мышцы энергией, и фокусировало разум лучше любых эликсиров.
Айден поднялся на ноги и выдохнул, размяв шею.
Пора было приниматься за работу.

Отредактировано Айден (27.11.21 23:58)

В его ремесле было исключительно мало приятного. Оно было тяжёлое, опасное, и крайне неблагодарное. Чем старше Айден становился, чем большее количество испытаний проходил, тем меньше и меньше у него оставалось иллюзий о подлинной природе его работы.
Можно было бесконечно строить воздушные замки, оправдывая всё крайней степенью важности его дела, и пространно списывать всё на Путь, которому он должен следовать, будто какой-то рыцарь, давший обет прекрасной даме.
А можно было просто признать факт, который не изменить: они вымирали. И работа их, пускай и опасная, пускай и местами благородная, - не имеет совершенно никакого сакрального значения.
События последнего года, - и этого лета в особенности, - окончательно его в этом убедили. Его же собственный ранний образ мышления казался ему забавным, до ужаса наивным, - до такой степени, что он сам удивлялся, как смог прожить в таком темпе столь долгий срок.
Воистину, благословлен разум, достаточно малый для сомнений.
То, что раньше казалось риском, адреналином, стало просто работой. Кот, раньше бросавшийся в пламя не столько ради денег, сколько ради острых ощущений, ради эйфории, теперь был исключительно внимателен и очень аккуратен.
Иначе и быть не могло, - особенно после тех-самых событий.
Возвращаться к ним не хотелось. Обдумывать их повторно – тоже. Всё давным-давно было сделано и решено, а выводы – сколь жестокие, столь и необходимые, - сделаны.
И поэтому сейчас Айден медленно шагал по смеси мусора, грязи, и чужих испражнений, чувствуя, как эта какофония ароматов оглушительно, будто молотом, бьет в нос. Привыкнуть к этому было абсолютно невозможно, - но можно было научится терпеть, - и навострится отделять эти ощущения от иных, что были сейчас нужны для его дела.
Маленькие детские следы продолжали вести его вперёд по тоннелю. Иногда они терялись, порой – блуждали вокруг одних и тех же мест, - но в целом перспектива и картина становилась всё более и более понятной: девочка бежала сюда явно в страхе.
Поначалу, отпечатки были куда более глубокие и тяжёлые, - будто она бежала, - куда угодно, лишь бы подальше от поверхности, - а потом замедлилась, когда по-настоящему поняла, где оказалась.
Всё это сбивало с толку.
Что именно могло заставить ребёнка бежать сюда, в эти зловонные переплетения бесконечных катакомб и каменных коридоров? Её приёмные родители её били, заставляли делать что-то, что ей не нравилось? Отчего тогда она не бежала куда-то на улицу, не прибилась к другим беспризорникам?
Впрочем, ответ на последний вопрос он знал. Знал слишком хорошо, - потому что когда-то давно он касался и Айдена.
Она была полуэльфкой. Точно так же как много лет назад, далеко на юге, маленький Айден был квартероном, и более того – сыном уличной проститутки.
Такие как они не имели своего места среди людей.
Такие как они привлекали наверху слишком много внимания.
Он выдохнул, невольно покачав головой. После – замер, и внимательно прислушался.
И продолжил путь.
***
Чем дальше он шёл, тем больше и больше жизни было вокруг: в кучах то и дело ползали какие-то насекомые, оглушительно пищали вездесущие крысы, где-то рядом, буквально за коридором, - а потом ещё дальше, и ещё дальше, - постоянно капала вода, отбивая неровный ритм.
И лишь порой, - на грани слышимости, - так, что уловить этот шум мог лишь он, охотник на чудовищ, - слышалось чьё-то гулкое, тяжёлое, нетерпеливое дыхание. И явно не одно.
Ведьмак сплюнул на землю и мысленно выругался. Потянулся к ножнам за спиной, и вытащил серебряный меч, - без всякого сомнения, он скоро пригодится.
И двинулся дальше.
Шансов на выживание малютки становилось всё меньше и меньше. Следы вели прямо в логово утопцев, которое те соорудили себе в точке пересечения сразу нескольких коридоров, что тянулись в разные стороны.
Он слышал их зловонное дыхание. Чувствовал примитивную, звериную злобу и ненависть. Существа явно планировали заманить его в ловушку, - их примитивного разума не хватало на то, чтобы проанализировать противника, - но исключительной хитрости было достаточно, что бы понять: жертва куда менее боеспособна, если будет застигнута врасплох.
Не успел кошкоглазый пройти и нескольких десятков метров, как где-то рядом послышалось злобное шипение.
А после – ближайшая гора мусора ожила и кинулась к нему.
Охотник дёрнулся, инстинктивно уходя из-под удара, после чего молниеносно контратаковал, - одного точного взмаха меча хватило, дабы снести твари голову с плеч.
И тут-то всё и началось.
Мусорные кучи оживали одна за другой, окружая его, отрезая все пути к отступлению. Только сейчас, при тусклом свете откуда-то сверху, он смог рассмотреть их получше, - и пускай видел их далеко не первый раз, меньше отвращения вызывать утопцы не стали.
До ужаса бледные, с заплывшими глазами, - каждый из них напоминал оживший труп.
Если бы не покрытая чешуёй кожа, жабры, и массивные спинные плавники.
Как и подобает падальщикам, они напали все одновременно, - кто быстрее, кто медленнее. Природная скорость и проворность Айдена не имела совершенно никакого смысла в этой слизкой, мутной трясине из мусора и грязи, - а потому оставался лишь один вариант: знаки.
Мутант сжал руки от напряжения, подпуская тварей поближе. Один шаг, другой, и вот: твари уже были на расстоянии вытянутой руки…
Образ.
Жест.
Мыслеслово.
«Квен!»
Пространство вокруг заполнилось ярким, золотистым светом.
Медальон, что и без того сходил с ума, резко подпрыгнул и потянулся наверх, - и замер прямо на вытянутой цепочке.
Сразу несколько когтистых лап наткнулись на непреодолимое препятствие, - но даже и не думали сбавлять напор. Уже почуяв добычу, они бездумно и упорно лезли вперёд, не понимания ни причины, ни потенциальной опасности возникшей для них задержки. Лишь одно их сейчас интересовало: чужая плоть и кровь. А потому один удар следовал за другим, - но тут же поглощался жёлто-золотым полем, что поддерживалось жестом и концентрацией воли Айдена.
Он мог бы поддерживать поле ещё некоторое время, - его внутренних ресурсов и постоянного притока магии извне благодаря медальону хватило бы, дабы занять более удобную позицию…
Но на это не было ни времени, ни желания, ни терпения.
Охотник сконцентрировался, ослабевая хватку…
Вспышка!
По воздуху пробежали разряды парализующих молний, и щит взорвался, выпуская всю накопившуюся кинетическую и магическую энергию.
И вот, вместо ярости и злобы тоннели заполнились жалобным и испуганным воем, - заряд ударил по каждой твари, что находилась поблизости. Теперь они попадали в грязную воду, извиваясь от боли и уползая подальше, - но было слишком, слишком поздно.
Ведьмак занёс меч над головой, и началась резня.
***
Бой закончился так же быстро, как и начался. Будь противников больше, трюк наверняка бы не сработал: проделав что-то подобное, Кот тем самым измотал внутренние магические ресурсы, на восстановление которых требовалось время. Однако, вместе с тем, он знал: утопцы слишком глупы и слишком бесхитростны, что бы доставлять ему ещё больше сюрпризов. Никакой другой тактики, кроме слепой ярости и попыток загнать жертву в тупик они не знали.
А потому сейчас он, с чувством полностью выполненного долга, таскался от одного разрубленного тела к другому и обрезал их длинные, синюшные языки с помощью охотничьего ножа.
Это были трофеи: подтверждение выполненной работы.
Лишь когда он закончил, и позволил себе обратить внимание на само логово, начали возникать вопросы.
Вокруг было слишком много трупов, что бы дело ограничивалось исключительно водными падальщиками: в навозных и мусорных кучах Айден, преодолевая отвращение, накопал сразу несколько человеческих черепов.
В довесок к этому, в дальнем углу небольшого помещения лежал бережно уложенный на сухое пространство недоеденный труп собаки. А ещё дальше, лежало ничто иное, как полностью обглоданный скелет какого-то рогатого скота, - похоже, телёнка.
И как только это-то тут оказалось?
Кот знал наверняка: утопцы не заготавливают еду наперёд. Их мозги просто не способны до такого додуматься.
Значит здесь, в тоннелях, жило что-то похуже. Что-то, что сейчас оказалось не дома…
И более того – он нашёл кое-что ещё.
Детские следы. Те же самые дешёвые сапожки.
Он застыл прямо над ними, с руками мокрыми и грязными от грязи и чужой крови, и едва сдержался, дабы не схватится за голову от удивления.
Девочка, - Лара, - была жива, - и каким-то образом прошла прямо тут, мимо них.
Находясь на расстоянии всего нескольких метров от монстров, она проскользнула мимо них, и не вызвала у тех ни единого подозрения.
Как?
Инстинкт, - предчувствие чего-то нехорошего, - погнал его дальше.
Кошкоглазый упрямо и упорно проследовал дальше во тьму, и решимость его росла с каждым шагом.
Где бы она ни была – он её найдет. Если она правда до сих пор жива, - то может быть в смертельной опасности. Кто бы ни рыскал там, среди тоннелей, он был явно умнее своего окружения, - и весьма вероятно, что именно маленькая Лара увлекла тварь из своего логовища…

Человеческие города были возведены на руинах городов эльфских, - это было общеизвестным фактом. Предыдущие хозяева, - сбежавшие, вытесненные в ходе переселений, или просто убитые, - оставили после себя величественные дворцы, - которые достались своим новым хозяевам лишь для того, чтобы быть уничтоженными.
На месте дворцовых садов и фонтанов были выстроены покосившиеся многоэтажные дома и трактиры.
На месте величественных памятников и галерей возвели высокие стены с узкими бойницами.
Но кое-что из наследия остроухих выжило, - глубоко под землёй.
Тут, в подобного рода катакомбах, тесно переплеталось то, что было возведено людьми, - и то, что когда-то, давным-давно, принадлежало культуре несомненно более тонкой, нежели человеческая.
Место, в которое он забрёл, похоже, было именно таким. Сложно было сказать, каким оно было столетия назад, - соединённое с остальными канализациями, о своём былом величии оно напоминало лишь мелкими деталями, доступными лишь опытному глазу человека, знакомого с древней эльфской архитектурой, - широкие арки, богато украшенные переплетением вырезанных прямо на камне цветов и фигур из старой мифологии, - всё это, когда-то бывшее чем-то вроде бань или купален, теперь превращено в отхожие ямы, куда стекалась гниль и падаль со всего города, что жил наверху.
Воистину, место было до ужаса похоже на болото, - сложно было не то что передвигаться, - но даже стоять на месте. Казалось, что помои, по которым шагал кошкоглазый, буквально затягивали его, будто трясина где-нибудь в далёких веленских болотах.
Каждый же шаг стоил усилий – и каждый шаг извергал смертельную опасность.
Она таилась повсюду: в обильных мусорных кучах, которые до ужаса походили на те, из которых выбрались утопцы, - под землёй, куда ведьмак несколько раз едва не провалился по горло, когда не нащупал под ногами твёрдого камня, - а могла быть и вовсе вокруг, - ведь то, что покинуло своё логово, находилось где-то здесь.
Вместе с Ларой.
Полуэльфкой, отринутой и людьми, и своими остроухими предками.
Насколько иронично, что она пришла именно сюда, - в место, которое когда-то было возведено для совершенно иных целей.
Следы её терялись вскоре, как он прошёл в эту часть катакомб. Но странности на этом не кончались, - когда кажется, след был вовсе утерян, а девочка пропала с концами, он понял, что медальон его едва заметно вибрирует.
Сперва охотник принял это за сигнал об опасности, - но вокруг ничего не было, - окружение, не смотря на предельную мрачность, отвратительный запах и вездесущий противный крысиный писк, было спокойным.
А потому он медленно ринулся дальше, следуя на движения и вибрации цехового знака. И через некоторое время ощутил кое-что, что доселе не ощущал здесь: едва заметное покалывание кожи, которое по мере его блужданий то усиливалось, то ослабевало.
Какое-то время он пытался искать закономерность, всматривался в все доступные укромные уголки и дыры, куда мог бы протиснуться ребёнок, но безрезультатно.
Из всего этого напрашивался вывод: единственно возможный, пускай и невероятно абсурдный.
Девочка обладала магией.
Его собственные ощущения, - как будто перед глазами периодически проплывало что-то вроде облака, - и активная дрожь медальона, - были логичными указателями на это.
Дело принимало необычный оборот.
Застыв прямо посередине небольшой залы, он инстинктивно сжимал в руке меч, совершенно не представляя себе, что делать.
Кажется, даже воистину звериные инстинкты говорили о её присутствии, - о взгляде, направленном прямо в спину. О дыхании, которое слышалось то тут, то там в общей какофонии звуков и посторонних шумов.
Сознание его догадывалось, что выглядит он, мягко говоря, нелицеприятно, - два блестящих золотых глаза, на тёмной фигуре, что ощетинилась двумя мечами. Будь он ребёнком – он бы тоже не решился подойти.
- Знаешь…
Кошкоглазый заговорил неожиданно, - достаточно громко, что бы его было слышно, но недостаточно, что бы привлекать потенциально лишнее внимание.
-… когда я был ребёнком, я проводил в местах, похожих на это большую часть своего времени.
Он поморщился, поднимая взгляд наверх, - туда, где откуда-то из переплетений труб бил едва заметный свет с поверхности.
- Я до сих пор не знаю, действительно ли я искал ту тварь, что убила мою мать, - или просто прятался подальше от тех, с кем мне приходилось жить бок о бок. Даже запах, наверное, я готов был терпеть, - но вот их компанию… их присутствие… со временем я привык даже к утопцам. Научился их избегать, запомнил, где они живут и на что реагируют. Принимал все меры предосторожности, чтобы не подхватить какую-то гадость.
Айден неловко прокрутил рукоятку меча, перехватывая её поудобнее, краем глаза пытаясь заметить хоть что-то – почувствовать хоть какое-то движение рядом с собой.
- Но проблема в том, что мне всегда приходилось возвращаться наверх. Нельзя жить здесь, под землей. Как бы это не было соблазнительно, но… это же может и погубить. Рано или поздно. Никто из нас не застрахован от неожиданной ошибки, понимаешь? И здесь, и там… равнозначно. Просто надо научится с этим жить. В мире есть что-то, помимо унижений и боли, что причиняют те, с кем ты вынужденно живёшь рядом.
Его монолог звучал всё более и более спокойно. Он не имел ни малейшего представления, что именно говорит, - зачем говорит, - лишь делился тем, что, наверное, было важно для него.
Тем, что могло быть важно и для неё.
- Я не собираюсь тащить тебя к ним. Просто… ты жива. И ты одна. И я не могу это просто так оставить. Когда-то я был на твоём месте, и…
Где-то позади раздался шум. Медальон завибрировал сильнее, а потом ещё сильнее…
Кот услышал тихий шум воды, позади себя, и повернулся, ожидая увидеть то, что описали ему горе-родители: пепельные волосы, два разноцветных глаза, - и тощее от недоедания тело.
А увидел смолянистые волосы, больше похожие на водоросли, два внимательных, - таких же как у него, - жёлтых глаза, - и острые шипы, торчащие из-за загривка.
И понял, что было слишком поздно.
Он не успел среагировать, - не успел поднять меч, взмахнуть или увернуться. Достославная кошачья проворность не помогала в вязкой, болотистой массе мусора и чужих испражнений.
Тварь накинулась на него слишком молниеносно. А он был слишком неосторожен, и подпустил падаль к себе слишком близко.
Оттолкнувшись от земли своими мощными ногами, оно прыгнуло на него прямо из-под воды, и своим весом сбила его с ног, заставив выронить оружие.
Оно могло бы разделать его прямо там, - разодрать горло и вырвать трахею. И там бы всё и закончилось, - так, как закончилось у десятков охотников на чудовищ.
Но это был не утопец, не топляк и не болотник, что инстинктивно ставили эффективность убийства превыше всего.
Это была водная баба, - и она была крайне, крайне зла на монстроборца за то, что тот лишил её семейства.
А потому тварь полностью погрузила его прямо под полную гнилостных масс воду, - и прижала его всем своим весом, заставляя захлёбываться водой, блокируя руки и ноги, и внимательно наблюдая за его попытками освободиться.
Ей хотелось помучать ведьмака, прежде чем прикончить.

В балладах, баснях, и дешёвом бульварном чтиве очень любят писать про то, что перед смертью у человека проносится вся жизнь перед глазами, - самые яркие её моменты, будто ретроспектива, сияют в виде образов, - от самого момента до той участи, что привела его к гибели.
Всё это – полная ложь.
В голове у охотника, что захлёбывался грязной водой, лежа на дне отстойного канала, не было ни единой мысли о прошлом, - не вспоминал он ни детство, ни обучение в Школе, ни жизнь на Пути, - ни Марлену, и даже не Корнелию, - он вообще не думал ни о чём, - в голове его хаотично метались мысли, отчаянно пытались найти хоть какой-то шанс на спасение, - хоть мельчайший шанс на выживание.
Но он призрачно ускользал с каждой секундой, - и с каждой секундой вероятность его бесславной гибели тут, в этом паршивом месте, росла.
Отчасти, он даже с этим смирился. В каком-то смысле, он даже был к этому готов.
Силы начали уходить, - быстрее обычного. Сознание затуманилось, - и вместе с угасанием разума исчезала и дальнейшая, пускай и совершенно бесполезная, воля к сопротивлению.
Пока всё не закончилось так же резко, как и началось.
Сперва ослабела когтистая хватка. Острый, пронзающий взгляд белесо-жёлтых глаз исчез, а затем послышался резкий и громкий вопль, переходящий в визг.
Кошкоглазый рванулся вперёд, - разум всё ещё был затуманен, тело всё ещё не отошло от той агонии, которую испытывало секунду назад, - но рефлексы взяли своё, - действовал охотник исключительно на автоматизме.
Секунда, - и он уже выплёвывал остатки воды.
Другая – и мутант уже тянется за пояс, где покоился длинный и острый, с зазубринами, охотничий нож.
Третья, - и ведьмак хватает тварь за её волосы, что больше похожи на водоросли, тянет на себя и режет наотмашь, перерезая существу горло.
Четвёртая, - отпрыгивает, насколько есть мочи, назад, - и перехватывает оружие поудобнее, готовясь к дальнейшему бою…
Которого не последовало.
Визг твари, оборванный ударом оружия, переходит в жалкое, тщедушное бульканье. Любого человека подобная рана убила бы, - но тварь была крепче, быстрее, и куда более отчаяннее любого из них.
Он выждал ещё некоторое время, наблюдая как водная баба пытается бесполезно, бесцельно спасти себе жизнь. Её разумность, её жажда мести сгубила её, - и там, где она имела практически все шансы победить, она проиграла.
Урок был усвоен Айденом слишком, слишком хорошо. А потому шансов существу он не оставил, - и не стал ни тратить время на причитания, ни стал над ним глумится.
А потому тварь, захлёбываясь и истекая собственной кровью, панически заковыляла, убегая и спотыкаясь, в бездну тоннелей. В спине у неё торчал его, ведьмака, меч, - а в ноге заточка той, что спасла ему жизнь.
Охотник молчаливо выдохнул, опустив голову вниз, - только сейчас позволив себе отдышаться, перевести дух. Он догадывался, что выглядел ещё более паршиво, чем раньше. Весь в грязи, отвратительно пахнущий, со спутавшимися волосами и двумя горящими золотистым глазами, - пожалуй, на вид он мало чем отличался от той падали, которая пыталась его только что убить.
Кошкоглазый сплюнул, пытаясь избавится от известно какого привкуса, что чувствовался у него во рту.
Взгляд его наконец-то упал на ту, кто спасла ему жизнь, - хотя легче лёгкого могла бросить.
Тёмно-серые волосы.  Высокий, как для подростка, рост.
Один глаз был изумрудно-зелёный, отдающий тем же цветом, которым обладала нынешняя хозяйка башни, чьё письмо он бережно носил ближе к сердцу.
Другой не имел вовсе, кажется, никакого цвета, - будто зеркало, он отражал то, куда смотрела его хозяйка.
Ведьмак замер, не в силах произнести ни слова. Что можно было сказать?
«Спасибо»?
Невероятно наивно, невероятно глупо. Эта фраза не могла передать и половины того, что должен был бы выразить кошкоглазый.
Упрекнуть в том, что именно из-за её упорства, глупости, и нежелания идти на контакт он чуть не лишился жизни, хотя не желал ей зла?
Бесполезно. Да и сил злится не находилось, - как никто другой, охотник понимал, что девочка испугана, и явно дезориентирована. Совершить то, что совершила она – это подвиг.
А потому Кот лишь признательно кивнул, - без лишних церемоний и благодарственных речей, - так, как он поблагодарил бы любого собрата-охотника.
После, - неловко махнул острием ножа в сторону тоннеля, куда сбежала водная баба.
- Мы не закончили работу. Пойдём, нужно ещё трофей забрать. И мой меч.
Он уже было собрался первым сделать шаг, как остановился, бросив взгляд на Лару.
- Не переживай. У меня нет дурных намерений.
***
Тварь нашлась в нескольких десятках метрах от места схватки. Водная баба истекала кровью, и где-то на половине пути упала на колени. Всё, на что ей хватило сил, - это лишь ползти, отчаянно цепляясь за остатки того, что можно было бы назвать её жалким существованием.
Ведьмак даже не стал тратить время на то, что бы церемониться с существом, - просто-напросто добил её ударом в череп, - и вытащил из спины меч, крутанув им в воздухе и вернув обратно в ножны.
После – вновь обратил внимание на свою маленькую спутницу.
Мгновение размышлений, - и вот, он снимает с пояса ножны с охотничьим ножом, и протягивает их Ларе.
- Кажется, твоя заточка окончательно сломалась. Бери. Это скеллигская работа, они такие используют что бы добычу из моря свежевать.
После, охотник потянулся к ботинку, и достал оттуда второй нож, - поменьше и значительно поскромнее, служащий ему запасным. Примерившись, он точно вогнал его в шейные позвонки чудовища, принявшись отделять голову от тела.
- Раз уж так получилось, что мы встретились в этом чудесном месте… Может расскажешь, как, и по какой причине ты тут оказалась?

Отредактировано Айден (01.12.21 17:43)

В какой-то момент времени ведьмак полностью ушёл в себя, продолжая спокойно и методично отделять голову чудовища от туловища, - дело, отработанное десятилетиями практики. Мысли же его, однако, крутились вокруг девочки, что стояла напротив и внимательно, без всякого сомнения, опасливо, его изучала.
В ней всё обнаруживалось всё больше и больше странностей, - пожалуй, их копилась целая критическая масса. Её родители явным образом врали и преуменьшали и её конфликтный характер, и её необычные способности, - способности, которые она явно скрывает, и в наличии которых вряд ли признается.
Возможно, она сама не понимает до конца, что ими обладает?
Охотник мысленно прокрутил время назад, - к моменту, когда только-только спускался вниз, в канализации. Небольшая освещённая площадка перед люком была отмечена следами трёх пар сапог, - мужских, добротных.
Без сомнения, одна пара могла принадлежать самому сапожнику, приёмному родителю. А другие две пары? Друзья семейства? У тех, кто, по их собственным словам, ведёт одинокий и скромный образ жизни, в котором центр мироздания – вредный и капризный ребёнок, которого они подобрали с улицы?
Может быть. Может быть и друзья, - в конце концов, у сапожника вполне могли бы товарищи и приятели. Но…
Кот покачал головой в такт своим мыслям.
Что-то во всём этом не складывалось. Интуиция неизменно повторяла, - даже нет, кричала, - что на самом деле всё обстоит иначе.
Ответы на всё могла дать, впрочем, лишь она одна, - Лара.
Кошкоглазый ловил её осторожный интерес и порой поглядывал на неё в ответ исподлобья, - продолжал заниматься своим делом и одновременно внимательно её слушал и наблюдал, делая выводы.
Полуэльфка явно была спокойная. Уверенная в себе. Рассудительная, - и на удивление умная для своего возраста. Явно не принимала ни одного его слова на веру, очень тяжело шла на контакт, - скорее всего, с тяжёлым характером, и достаточно конфликтная в случае оказания на неё давление.
Айден обессиленно выдохнул. То, что он видел, ему не нравилось, - но всё равно было лучше, чем альтернатива.
Такие как она, если всё-таки вырастают, не идут работать в прислугу, не набиваются к кому-то в ученики и не идут работать в бордели из-за отчаяния. Наоборот, - ещё больше ожесточаются, - в конечном итоге оседают в трущобах вместе с такими же, как и они и сбиваются в банды, которые грабят и убивают до тех пор, пока какие-нибудь заезжие кнехты не вырезают их под корень за звонкую монету.
Если…
Если только не появится какая-то другая альтернатива.
И она у Лары была.
Её талант явно мог открыть ей дорогу в другую жизнь, - уж не поэтому ли заботливая семейка искала её?
Реакцией на символический жест выпрямления погнутой заточки кошкоглазый ответил лёгкой, добродушной улыбкой, - будто бы он блины пёк, а не расчленял тело твари, которая жрала людей несколько месяцев подряд.
В ответ же на ложь, - а то, что это была именно ложь, он не сомневался, - Кот сделал вид, что искренне поверил, решив не давить лишний раз на ту, которая и без того пережила слишком, слишком много.
Но всё-таки в недостоверности, пускай и явной изобретательности, её истории он не сомневался. Айден умел читать лица, - и не хуже умел распознавать вторичные признаки, что указывали на ложь, - то, что сам человек не контролирует, - в отличии от него самого: сердцебиение, потоотделение, реакция зрачков, учащённое или замедленное дыхание…
Плюс, «Родители» девочки уж точно постарались изложить ему достоверное её описание и даже указали на наличие медальона. И если бы у той была сестра, - явно бы это сказали.
Кошкоглазый задумчиво отвёл взгляд, - кажется, заботливая пара старичков только и делала, что следила за своей подопечной. Излишняя опека? Или они хотели от неё добиться от неё чего-то? Заставляли делать что-то?
Он чувствовал, как к конечностям подливает кровь, а сердце наполняется злобой.
Ох, если эти уроды пользовались ей как-то…
Что можно сделать с ребёнком, что бы она сбежала в канализацию, отказавшись от постели и еды?
- Вот что я тебе скажу…
Но, наконец, дело сделано. Голова была отделена от тела. Ведьмак символически извлёк откуда-то из внутренних карманов мешок из толстой ткани и забросил трофей внутрь, крепко перевязав.
Охотник отпихнул ботинком обезглавленное тело в канаву, после чего неловко опустился на одно колено, - так, чтобы девочке было легче на него смотреть, не подымая головы.
- Мне жаль твою сестру. Правда. Я догадываюсь, что для тебя это рутина и повседневность жизни здесь, в этих… каналах, но потеря близких, и полное одиночество - это всегда тяжело.
Кот говорил искренне. Знал, что та врала, - но в то же самое время вкладывал в свои слова такой смысл, который явно мог бы обойти ту стену защиты, которую девочка выстроила для себя.
Айден хотел донести ей одну мысль, - он ей не враг.
- Ты наверняка слышала, что я говорил там, перед боем. Я действительно пришёл за ней сюда. Не знал, что у неё сестра, - и не знал, что она сама погибла. И раз уж так, и я не смог помочь ей, то могу хотя бы попытаться разобраться в этом странном деле получше. Но… это не единственная причина, по которой я здесь. Ты же наверняка догадываешься, что я не благородный рыцарь, правильно?
Он снова скромно улыбнулся.
- Всё это - моя работа. Я убиваю чудовищ. И только что ты спасла мою жизнь, - за это я тебе благодарен. Именно поэтому этот трофей – твой.
Кот потряс перед её глазами мешком.
- Я выторгую у корчмаря за него достаточно денег. Думаю, крон пятьдесят за него он дать сможет. Их все я отдам тебе. Взамен я прошу от тебя лишь честных ответов на свои вопросы. Договорились?
Он поднялся на ноги, и покачал головой.
- Если я тебе надоем, если чем-то тебе не понравлюсь, или просто не захочешь со мной говорить – сможешь всегда уйти. Я тебя отпущу. И в качестве жеста доброй воли можешь меня спрашивать всё, что тебя интересует. Раз я прошу от тебя искренности, то и взамен могу предложить только её.
Охотник внимательно прислушался к окружению, - вокруг царила всё такая же тишина.
- Так что, пойдём?

Только лишь выбравшись на поверхность, Айден понял, насколько сильно он устал. Тело саднило, болела голова, а глаза резало до височных спазмов от нестерпимо яркого света, - это была «Кошка», - эффект которой не до конца выветрился.
Не желая торчать здесь неопределённое количество времени с закрытыми глазами, ожидая пока организм наконец-то не перестроится, ведьмак прошептал какое-то ругательство и потянулся к поясу, вытащив оттуда банку с мутно-белой жидкостью. Откупорив её, выдохнул, и опрокинул всю в себя разом.
Эффект наступил буквально через несколько минут. Спазм исчез, и резь в глазах медленно, но уверенно растворилась. Зрачки наконец-то смогли принять нормальный вид, - и пускай это не отменяло паршивого самочувствия и ввиду этого не менее паршивого настроения, - но уже было во всяком случае лучше, чем в катакомбах.
Покачав головой в такт своим мыслям, он принялся осматривать окрестности, дабы попытаться понять, где находится.
Покосившиеся дома, что перекрывали солнечный свет, развешенное над головой бельё…
Похоже, это был один из переулков, что отходил в сторону от основной дороги, окольцовывавшей весь город и смыкающийся в центре всего Гелибола, на торговой площади.
Кошкоглазый недовольно поморщился. Всё-таки после Новиграда он стал недолюбливать города ещё больше, чем раньше.
- Ну что, пойдём?
Лара ожидала его чуть поодаль. Сейчас, при свете солнца, она выглядела куда лучше, чем внизу, - кожа приобретала здоровый оттенок, волосы казались куда более воздушными, пушистыми, - а глаза горели от смеси азарта и любопытства.
Или Айдену так показалось. Во всяком случае, он знал, что контраст с ним точно будет разительный: неестественно-бледный, с такими же яркими зрачками, покрытый с головы до ног чем-то омерзительно пахнущим и в буквальном смысле сбивающим с ног, - он скорее напоминал одного из убитых утопцев, нежели человека.
Хотя по большому счёту, человеком он давным-давно не был.
- Корчма называется «Серый Кардинал». Где-то неподалёку отсюда. Ты наверняка лучше город знаешь, так что веди. Только…
Ведьмак недовольно выдохнул, будто признаваясь девочке в собственных слабостях.
-… только давай к заднему ходу. Корчмарь уж точно не будет меня рад видеть, если я покажусь ему в таком виде при постояльцах.
***
В конечном итоге, внешний вид и запах охотника на чудовищ сослужили ему хорошую службу, - люди, едва он показывался на горизонте, тупили взгляд куда-то в землю, зажимали нос, и поспешно удалялись. Те немногие, кто всё же осмеливался изучать диковинное чудище о двух мечах, расхаживающее между ними, в итоге всё равно отворачивались и уходили.
Пару раз он даже замечал, как впечатлительные горожане начинали молится Вечному Огню или Лебеде при его виде, - нормальная практика, пускай и бросающаяся в глаза.
Сам же Айден внимательно следил за Ларой, - но не столько из-за недоверия, - интуиция подсказывала ему, что та не обманет и не подведёт, - но столько из-за того, как та двигалась, как вела себя на людях. Её манеры напоминали ему самого себя, - в далёком, далёком детстве, которое он провёл на улицах Альдерсберга.
Похоже, привычку двигаться осторожно, по-кошачьи внимательно, едва слышимо, он выработал именно там, а не в Школе, - ведь полуэльфка двигалась ровно так же, как и он, - и при этом безо всякого обучения.
***
Через некоторое время пути путники оказались у заднего двора корчмы. Уже отсюда слышалось, что внутри многолюдно, - стоял шум и гам, и из-за толстых дубовых дверей отчётливо звучала какая-то бойкая и звонкая музыка, что наигрывалась на инструментах, - похоже, какой-то народный мотив.
Ведьмак постучал три раза, - отчётливо и громко.
Через какое-то время послышалась возня. Дубовая дверь распахнулась. За ней показалась миловидная девушка, - кажется, немногим старше самой Лары. Ударивший ей в нос аромат был так силён, что она растерялась и несколько инстинктивно попыталась захлопнуть дверь обратно, - но тут же замерла, когда поймала на себе внимательный взгляд кошачьих глаз.
- Ва… ва… вы…
Она так и не смогла озвучить свою мысль, - и замолчала, уставившись в собеседника мутным рыбьим взглядом.
- Ивара позови.
- Ми… минуточку.
Она было сорвалась с места, как вдруг застыла у дверей, не решаясь сдвинуться с места, - кажется, ожидая что в её отсутствие странная парочка из полуэльфки и страшного вонючего чудища что-нибудь похитит с кухни, - так что Айдену пришлось взять проблему в свои руки и тактично закрыть перед собой дверь.
Тут же послышались удаляющиеся шаги, - которые вскоре сменились приближающейся, уже более тяжёлой поступью.
Дверь снова распахнулась.
Перед взором Кота и Лары предстал человек, больше напоминающий медведя, - высокий и статный, - кажется, выше самого Айдена, - с массивной бородой и крепкими, как у какого-нибудь кулачного бойца, руками.
Это был самый нелюбимый тип заказчиков ведьмака, - слишком уверенные в себе, слишком знающие себе цену.
Но что поделать, приходилось работать и с такими.
- Сделал работу?
Голос Ивара звучал глухо и грубо. Спутницу охотника на чудовищ он заметил несколько позднее, и глаза приобрели его куда более хитрый вид.
- Что, девку себе нашёл?
Ведьмак не нашёл в себе ни силы, ни желания отвечать. Сняв с пояса связку синюшных языков, он протянул её собеседнику.
Трактирщик принял её с осторожностью и подозрением. Присмотрелся, принюхался, - как будто это могло ему чем-то помочь, - после чего с явным нежеланием потянулся во внутренний карман, откуда извлёк небольшой мешочек монет.
- Здесь двадцать. Как и договаривались. Благодарю за работу.
Он уже было собирался захлопнуть дверь перед лицом Айдена, как тот упёрся спиной в дверной косяк, блокируя любые попытки прервать дальнейший диалог.
Трактирщик недовольно поморщился, явно напрягаясь. Он сделал ещё один шаг вперёд, преодолевая собственное отвращение к запаху, - старательно демонстрируя, что его, ведьмака, не боится.
- Ну что ещё?
Айден потянул ему трофей.
- На это взгляни.
Ивар принял мешок с куда ещё большей опаской и недоверием, - и едва распахнул его, как тут же выпустил из рук и даже сплюнул от омерзения. Голова трупоеда выкатилась из мешка и бойко, с весёлым оскалом, укатилась куда-то за дверь, за пределы видимости.
Через несколько секунд послышался девчачий визг, шум побитой посуды и падающего без сознания тела. Музыка в корчме притихла, - но лишь что бы через секунду вновь заиграть.
Корчмарь явно напрягся ещё больше. Ведьмак знал, - не столько из-за испуга, а из-за понимания того, что увиденное для него значит.
- Это… что это, на хрен, такое?
- Это, дорогой мой друг, - лицо Айдена осветила сияющая улыбка, - водная баба. Та-самая, похоже, которая пробралась недавно в ваш подвал и сожрала твою предыдущую помощницу. За неё – отдельная плата. Пятьдесят.
Здоровяк сложил руки вместе, явно демонстрируя свою мускулатуру.
- Уговор был на двадцать. Ты сделал своё дело, ты деньги получил. Теперь проваливай, если проблем не хочешь, выродок.
Кот поморщился. Торговаться он не любил.
- Ты хочешь, чтобы я вернулся обратно в каналы и приманил к тебе что-нибудь похуже утопцев? Так я могу.
Ивар сделал ещё один шаг вперёд, намереваясь пихнуть ведьмака в бок.
Ошибка.
Айден перехватил руку на половине пути, и едва ли не играючи ударил по солнечному сплетению корчмаря. У того подкосились ноги и он упал на колени, - после чего Кот перехватил его за гриву, упёршись внимательным взглядом тому в глаза.
Образ.
Жест.
Мыслеслово.
«Аксий»
Глаза ведьмака вспыхнули ярким золотом.
- Ты заплатишь, Ивар.
- Заплачу.
- Пятьдесят крон.
- Пятьдесят крон.
- И подготовь банные принадлежности. Мне и моей знакомой надо привести себя в порядок.
- Банные… принадлежности…
Ведьмак небрежно отпихнул трактирщика в сторону, после чего зашёл вглубь кухни, - дабы убедится, что девчонка не расшибла себе голову при падении.
***
Через пару часов Кот сидел в дальнем углу трактира, - одетый в сменную одежду. За прошедшее время здесь стало ещё более многолюдно, - и пускай крупных сборищ людей кошкоглазый не любил, - но знал, что в таком столпотворении на странную парочку из мутанта-убийцы и беспризорницы никто внимания не обратит.
Где-то вдали, будто голем, расхаживал корчмарь, - постояльцы до сих пор не могли понять, что же с тем случилось, что некогда грозный и опасный Ивар стал ниже воды и тише травы.
- Итак… давай знакомится заново. Меня зовут Айден, из Альдерсберга. Я – ведьмак.
Будто в подтверждение своих слов, он приподнял на одном пальце медальон с оскаленной кошачьей мордой.
- Меня вот что беспокоит…
Охотник упёрся локтями в стол, задумчиво почесав затылок.
- Родители твоей сестры. Они странные. Смущают меня чем-то. Вроде заботливые, но… почему Лара решила от них сбежать? Что случилось?
Он не знал, почему это ему не даёт покоя. Будто в груди у него вертелась юла, которая никак не могла утихнуть, пока он не докопается до правды, не узнает всё, что нужно.

Soundtrack
Кошкоглазый нахмурился, и невольно потупил взгляд, устремив его куда-то на стол, - так, будто это могло помочь ему не заметить того, что девочка была вот-вот готова расплакаться. Поначалу, он даже не сомневался в том, что всё это – хорошо подготовленный рассказ, - такой, который способен вызвать симпатию даже у него, - охотника на чудовищ.
Сколько он видел таких же, как она?
Малолетние и такие, чья юность давным-давно прошла.
Кметы и мещане.
Уличные проститутки и благочестивые аристократы.
Все были готовы сымитировать для тебя любые, даже самые искренние эмоции, - выдумать любую историю, даже самую невероятную, - поверить в неё, и потом преподносить свою собственную ложь, как действительность.
С совершенно разными целями.
Дабы отвлечь внимание, и дать кому-то подкрасться сзади, - что бы обокрасть, или ударить чем-то тяжёлым по голове.
Или для того, чтобы запутать, скрыть что-то, что ему знать не следовало, - о чём не хотелось или нельзя было говорить.
Для того, чтобы вытребовать скидку, - или вовсе не платить за выполненную работу.
Или просто ради того, чтобы получить эмоции хоть от кого-то – пускай даже и от мутанта-убийцы, который, со слов многих, лишён человечности. Когда Айден был моложе, то верил, - искренне. Надеялся и помогал, доверял и старался, - поддерживал и утешал. Это было давно, - в те времена, когда Школа только-только была уничтожена, когда хотелось не просто выполнять свою работу, но и оставлять в жизни людей какой-то след, который имел бы значение.
Но в конечном итоге, всё заканчивалось одинаково, - уже много позже, - днями, неделями, а то и месяцами спустя, возвращаясь памятью в те события, Айден понимал – его просто-напросто обманули, как ребёнка.
Всё из-за того, что он дал слабость, - поверил, когда не нужно было.
И каждый раз, сидя без крыши над головой или без денег, чтобы просто-напросто пополнить запасы, он клялся себе, что не будет вестись на это следующий раз. Что когда наступит момент, и снова увидит эти распроклятые чужие слезы, не будет им верить, - а будет действовать так, делали все остальные: требовать деньги за услуги и уходить, получив положенную награду.
Бесчеловечно, - зато практично. Жестоко, - но справедливо.
В конечном итоге, правда, которую он отчаянно не хотел признавать, но о которой твердило всё вокруг, была проста: его работой никогда не должно было быть спасение и помощь, - но, наоборот.
Убийство.
Пожалуй, именно подойдя к этой черте, охотник начинал понимать, почему другие брались за грязную работу: ведь на самом-то деле разницы между тварью вроде утопца и человеком, - да хоть бы и этой девочкой, - не было никакой. Плоть разная, но суть – одна и та же. Рубани мечом, - и всё закончится как для одного, так и для другой. А ты получишь деньги, и пойдёшь дальше, оставив всё это за плечами.
Но даже не смотря на содеянное парой месяцев назад ранее, Айден не мог найти в себе силы переступить эту черту, - чувство вины тяжёлым грузом возвращалось раз за разом, а память услужливо подсовывала картины событий, которые ему хотелось бы забыть.
И именно поэтому логика и рассудок, громогласно гремели, подсказывая одно и то же, - что зря ты, Айден, ведьмак из Школы Кота, взялся за это дело. Зря следуешь непонятно чему, упорно и бесполезно пытаясь разговорить и добиться истины от той, кто даже не захотела называть собственное имя.
Ведь в конце концов, на их стороне был неопровержимый аргумент их правоты, - тот, которому не помогут ни убеждения, ни слова, ни слёзы.
Опыт.
Злосчастные жизненные уроки, - такие, которым нечего противопоставить, даже если очень и очень хочется.
И всё равно, - на другой стороне весов были слёзы той, что осталась совершенно одна в мире, - той, которая за искусственно подобранной ложью и слегка приукрашенной историей о погибшей сестре прятала свою собственную историю, отчаянно не желая раскрываться перед чужим собеседником, способным отнять жизнь так же легко, как и выдохнуть.
Сам не до конца веря в то, что делает, кошкоглазый медленно опустил руку на плечо Лары, - и заглянул в её диковинные, разноцветные глаза.
- Ты не одна. Больше нет. Во всяком случае сейчас, на этот момент…
Он выдохнул, преодолевая собственное упорство, гордость, и здравый смысл.
-… и, если ты говоришь правду, я не дам тебя в обиду.
Ведьмак было вернулся в свою прежнюю позу, скрестив руки на груди, - как спохватился, дабы не разрушить искусственно созданный девочкой барьер между собой и её историей.
- При условии, что они придут и за тобой тоже, конечно же.
У стола мелькнула девочка, - та-самая, что грохнулась в обморок при виде отрубленной головы водной бабы. На стол она опустила одну порцию чего-то вкусно пахнущего и обжигающе-горячего для Лары, - и горячий чай для Айдена.
Кошкоглазый упорно отказывался пить алкоголь – в этом, кажется, начиная самому себе казаться похожим на Ламберта. С единственной поправкой, - курить тоже не хотелось.
Не после того, как его едва оттащили от порога безумия.
Пользуясь несколькими минутами задержки на время еды, Кот погрузился в раздумья, - в историю, что поведала ему бродяжка.
«Лирит».
Или…
Лилит?
Мутант едва не поперхнулся чаем, когда до него дошло, что именно за молитвы практиковали те, кто представлялся как приемные родители Лары.
Сектанты.
Давно забытые и давным-давно считавшиеся мертвыми культы, - наследие стародавних племён, что жили в этих местах задолго до прибытия колонистов на кораблях. Таких племён, что приносили в жертву своих детей ради могущества древних богов, живущих по ту сторону Завесы.
Говорят, они до сих пор обитали где-то далеко в горах, - где нет цивилизации и организованных религий, - там, среди бесконечно высоких скал, среди горных перевалов порой можно было увидеть насаженные на пики человеческие и нелюдские скелеты, - а по ночам там доносились диковинные, вводящие в транс песнопения.
Но здесь… прямо в сердце Редании, когда с юга всё сильнее и сильнее подступает культ Вечного Огня?
А может, тем и обоснована спешка, и фразы про «Предназначение»?
Культисты готовились к чему-то?
Кот сделал ещё несколько глотков, допивая горячий чай, и вместе с ним стараясь выкинуть из головы неуместные рассуждения.
Хотя бы на какое-то время.
- Ну как каша, вкусная?
Он отставил кружку в сторону.
- Отвечая на твой вопрос, - да, ведьмак. Не чародей.
Монстроборец наклонился чуть поближе, не желая говорить об этом слишком громко.
- Видишь мои глаза? У чародеев таких нет. Меня забрали с улиц одного города к югу отсюда, ещё маленьким ребёнком, давным-давно… я был ещё младше тебя. И в Школе Кота, среди гор Ковира, я прошёл мутации. Меня учили убивать чудовищ и защищать людей. Помогать там, где я буду нужен больше всего.
Айден говорил, - и сам, кажется, удивлялся тому, что произносил. Ведь теперь, - когда он рассказывал всё это маленькой девочке, - всё казалось так легко и просто.
Ведь именно этому, - а не премудростям охоты, не навыкам алхимии и сбивания большей цены с толстых торговцев учил его Фалькмар.
- Что же касается моего маленького трюка… да. Я могу тебя этому научить. Но не сразу. Для этого требуется практика и навыки концентрации… ты ведь в курсе, что тоже обладаешь магией, Леандра?
На лице мелькнула добрая, непринуждённая улыбка.
- Тогда, в канализациях. Ты скрылась от моего взора. Я несколько раз проходил прямо рядом с тобой, и видел лишь голые стены… но чувствовал твоё присутствие. Твоё дыхание, сердцебиение… да, я могу чуять и это. Но видеть – нет. Даже следы твои просто пропали у меня из-под глаз. Понимаешь почему, Леандра?
Он склонил голову набок.
- Потому что ты так захотела. По-настоящему захотела. Всем сердцем и душой. У тебя часто такое бывает? Что ты чего-то хочешь, а это… сбывается?
За их столом воцарилась тишина, - которую Айден решился разрушить лишь спустя время.
- Твоя сестра была такая же, да? Именно поэтому эти люди приняли её у себя.

Ведьмак внимательно следил за реакцией девочки, не отводя взгляда, - и, кажется, не мигая. Его лицо не выражало ровным счётом ничего, - по нему нельзя было предсказать его реакцию на признание. Будет ли оно выражено в благодарности за проявленную честность? Или же наоборот, он лишь разочаруется глупости и наивности бродяжки?
Нельзя было сказать наверняка.
Наверное, Айден и сам не знал толком, - ибо не предполагал, что Лара признается, - во всяком случае, сейчас уж точно. Слишком хорошо знал, как ведут себя бездомные дети, - имел полное представление о том, что раз уж те начинали врать, то стояли на своём до самого последнего момента, не признаваясь ни в чём, пока их не прижмут к стенке.
Делать этого кошкоглазый, конечно же, не собирался, - в худшем бы случае просто сказал бы ей перед расставанием, что распознал её ложь, и принимал её, Лару, - такой, какая она есть, не пытаясь выдавить из неё честность.
Однако, она смогла его удивить. Девочка-полуэльфка доверилась ему.
Мутант снова опустил взгляд вниз, чувствуя, как окружающий шум и гам действует ему на нервы. От количества людей болела голова, - от гула, который они издавали, - она начинала раскалываться. Чай вряд ли бы помог, а потому оставалось только лишь молча терпеть, - и надеяться, что она пройдёт сама собой.
- Я знаю - ответил он после нескольких минут молчания, - я знаю, что Лара – это ты. История была хорошая, - даже было сомневался в своей уверенности поначалу, - но всё-таки…
Он отсел чуть назад, проведя холодными руками по лицу, - будто бы пытаясь смыть наваждение вместе с дискомфортным ощущением.
- А людей от самих себя в большинстве случаев, мышонок, могут спасти только они сами. Я могу помочь, повлиять, убедить, - но вмешиваться стоит лишь тогда, чтобы предотвратить самое худшее. В остальном… в остальном человечество предоставлено само себе. Оно такое, какое есть, и с этим ничего нельзя сделать, - только принять это. Пускай и сделать это сложно, понимаешь?
Лишь позже он заметил, как назвал её. Это получилось случайно, само собой, - меткое прозвище прицепилось случайно, само собой.
Осознав это, он рассмеялся.
- Не обижайся… я не специально. Просто это очень иронично, понимаешь? Ты маленькая, с серо-пепельными волосами... и поймал тебя Кот. Так что воистину – мышонок.
Впрочем, радость длилась недолго. Айден снова стал серьёзным, ибо беседовать им предстояло на весьма серьёзные темы. И пускай Лара наверняка была к ним не готова, - но внешние обстоятельства диктовали иначе.
- Люди, что тебя преследовали. Ты имела ввиду «Лилит», верно?
Он опустил руки на стол.
- Это древний культ. Старый. Они поклоняются существу с одноимённым названием… богине, демону, - называй как хочешь. Давно их не было видно… церковь Вечного Огня и другие религии вытеснили его, но его представители всё-таки порой встречаются здесь, среди нас… и тебе повезло напасть на одних из них.
Кошкоглазый осмотрелся, - а убедившись, что никто не слушает, продолжил.
- Лилит требует жертвоприношений. Человеческих жертвоприношений, мышонок.
Он покачал головой.
- Так что… я и не собирался отдавать тебя им.
Ведьмак махнул головой куда-то в сторону стены за собой, указывая туда, где должен был располагаться дом приёмных родителей Лары.
- Прижимать их к стенке, заставляя признаться в своей вере – бесполезно. Докладывать властям – тоже. У них могут быть свои люди среди стражи. Единственный выход… хм.
Он аккуратно указал пальцем на медальон, свисающий с её шеи.
- Я мог бы попытаться их сбить с пути. Отдать им твой медальон, сказать, что ты погибла от лап чудовищ. Но такого рода люди – не из числа тех, что оставляют дела недоделанными. Если ты настолько привлекла их внимание, что они наняли ведьмака, - то они всё равно продолжат поиски.
Айден прокрутил в голове различные варианты событий, - но ничего не мог придумать. Вывод напрашивал лишь один…
- Тебе надо уходить отсюда. Подальше от Гелибола. Туда, где они тебя не достанут.
Охотник снова нахмурился. Мысленно, он начал перебирать в голове всех своих знакомых, к которым мог бы попытаться пристроить полуэльфку, - так, чтобы та имела крышу над головой и могла честным, пускай и тяжёлым трудом, отрабатывать её.
Но никто не шёл в голову. Те, к кому он мог бы обратится, были слишком слабы, чтобы защитить беспризорницу от рук тех, в чьё существование уже практически никто не верит.
И ещё магические способности…
- Магия, - это большой дар, Лара, - голос ведьмака звучал тихо, даже несколько глухо, - он есть у немногих. И из этих «Немногих» единицы способны пустить его в правильное русло. Единицы применяют свои силы ответственно, не разбазаривая их на минутные желания и корыстные цели. Я мог бы тебе помочь… научить кое-чему, но я не чародей. Увы, или к счастью. Я обладаю магическим потенциалом, но способен лишь творить Знаки…
Он замялся.
- Это… самая простая, самая примитивная магия. Последствия мутаций, увы. Так что, если ты правда хочешь этим заниматься, тебе нужен кто-то, кто будет тебя обучать ей. В конце концов… сомневаюсь, что предел твоих мечтаний – это всю жизнь слоняться по каналам, верно?
При упоминании этой темы в голову приходили лишь несколько людей, - часть из которых были давным-давно мертвы, к другим же…
Те, кого он оставил в Новиграде, были так же отброшены. Кое-кого он не рискнул бы включать в этот вопрос, ибо не доверял, - в способностях других сомневался. Была одна – та, которая помогла ему в деле с спасением магов. Та, с которой его связывало, пожалуй, слишком многое. Но…
Он снова покачал головой в такт своим мыслям.
Нет. Он пообещал себе оставить её в покое.
Тем более, что везти ребёнка в город, в котором до сих пор проходят каждую ночь покаянные процессии огнепоклонников, было само по себе плохой идеей.
Оставался лишь два варианта. Корнелия, и Артемий.
Свою бывшую возлюбленную ведьмак в последнее время вспоминал всё чаще и чаще. С тех пор, как всё-таки решился прочитать письмо, он чувствовал себя полнейшим дураком, - и смел лишь надеяться, что она смогла понять его решение, и не держала на него обиды.
Тем более, что история с Амилианой закончилась совершенно не так, как он мог бы себе предполагать…
И Артемий. Лысый чародей-делец, искусный скульптор лиц, обладавший солидными связями и контактами по всему Северу. К нему Айден уже обращался, - через его контакты он узнал, что его бывшая спутница с огненными волосами всё ещё жива и всё ещё чувствует себя нормально, - а потому мог бы попросить его совета снова, - в этот раз не через посредников, а напрямую.
Однако, он не мог отделаться от чувства, что сделка с Артемией в любом случае будет похожа на сделку с чёртом из старых мужицких сказок. Всё-таки, девочке нужны были не только знания, но и женское влияние…
Айден выдохнул, не веря ходу своих мыслей.
Неужели?
Неужели придётся возвращаться туда? После всего этого времени, после всего пережитого? Неужели он всерьёз думает о том, что Корнелия, - та, которой материнский инстинкт и близко не был знаком, - сможет принять его и маленькую девочку?
И более того…
Неужели ему действительно настолько не всё равно?
Теперь сознание не просто предупреждало, - оно вопило всеми голосами сразу о том, что этот поступок - этот ход мыслей, - противоречит здравому смыслу, и логике.
Она была ему никто.
Она - брошенная полуэльфка, каких много.
Да, у неё есть таланты, и она ими умеет пользоваться, - и это правда исключение из правил, - но достаточное ли, что бы он, ведьмак, впутывался в это дело?
Голова шла кругом. С одной стороны, - он понимал, что скорее всего сам подписывает себе смертный приговор. Что настоящий охотник на чудовищ поступил бы иначе, - помог бы, чем мог, - и пошёл дальше. Жил бы своей жизнью. Но он...
С другой стороны, - ему сложно было держаться в стороне. Сложно было не вмешиваться в дела Корнелии, когда они только-только начали путешествовать вместе, - сложно было оставить чародеев умирать там, в Роггевене, - и сложно было смириться с тем, что он лишился своей спутницы едва-едва только в тьме их совместного будущего появился проблеск света.
Как и ранее, в этой ситуации Айден мало мог что-то с собой поделать, - его интуиция всегда была сильнее, а разуму оставалось только поспевать, - не смотря на то, что было бы хорошо оставить всё так, как есть. Ведь действительно, он ей ничем не обязан.
Разве что только…
- Предназначение…
Он повторил сказанную ранее фразу Лары тихо, будто сам для себя.
- Ты говорила что-то про Предназначение. Что-то, что упоминали культисты вслух. Что ты помнишь ещё об этом? Ты знаешь, что это вообще такое?

Отредактировано Айден (08.12.21 19:42)

Только сейчас, общаясь с ребёнком, до Айдена начала доходить одна простая, но всё-таки оттого не менее странная мысль, - которая вызывала дискомфорт, - если не сказать даже хуже, - тревогу.
«Меня боится ребёнок. Я не успел ещё ничего сделать, но она уже была готова схватится за нож.»
«Что же со мной произошло?»
«Во что я превратился?»
Беспокойство Лары не обошло его внимание. Он потерянно, даже несколько дезориентировано уставился на стол, искренне не понимая того, что же успел сделать. Логические аргументы, твердившие ему, что его вины тут нет, - а это просто реакция забитой и запуганной беспризорницы на нормальную реакцию, - не была аргументом.
Ведь он, Айден, всегда считал себя человечнее. Всегда думал, что его добрый характер, его попытки быть ближе к людям делают его менее чудовищным, менее чужим, нежели всех остальных.
То, что случилось с Ларианной, не было чем-то новым. Такую реакцию он видел и раньше. Но только все прошлые разы он или целенаправленно создавал такой образ, - или просто был безразличен. Здесь же…
Сейчас он искренне пытался быть лучше, - а у него всё равно ничего не выходило.
Казалось, любая попытка проявить хоть какую-то человечность, открытость, и заботу разбивалась о многотонные мысленные стены. Там, где должен был появится заботливый и ответственный взрослый, желающий помочь маленькому ребёнку, неизменно появлялся ведьмак, - который обо всём думал с позиции выгоды и пользы для самого себя.
И это казалось кошкоглазому настолько ироничным, что он не смог этого не отметить. Последствия своей глупости, своей наивности, своей жизни в иллюзиях на протяжении всех этих лет его начинали преследовать только сейчас, - когда он начинал всё анализировать.
Ведь действительно, он, - Айден, - всегда считал себя человечнее остальных. Более адекватным, более дружелюбным, - таким, который не видит мир исключительно в гранях серого, который способен на правильные поступки, - которому не всё равно на то, что происходит вокруг. Так сильно тянущийся к простой, человеческой жизни, и вместе с тем…
И вместе с тем постоянно оправдывающий свои неудачи абстрактной концепцией Пути. Прикрывающийся моральным кодексом давно умершего охотника на чудовищ, дабы не делать свои собственные выборы. Идеализирующий ведьмачью жизнь и оправдывающий собственное нежелание что-то менять исключительной важностью его дела.
И всё это только ради того, чтобы через несколько месяцев выплёвывать болотную тину, сидя по колено в какой-нибудь трясине, и проклинать всё вокруг на чём свет стоит.
Охотник сел поближе к столу, и устало провёл рукой по волосам. Злая ирония ситуации наконец-то подбиралась к нему – и в этот раз не для того, чтобы исчезнуть где-то в недрах памяти, стёртая очередной проблемой, - но что бы поселится окончательно и никогда более не уходить.
Ведь он, Айден, почти всё это время вёл себя как ребёнок.
Боги, ему почти пятьдесят лет, а сталкиваться с реальной жизнью, делать выводы, анализировать свои поступки он начал лишь тогда…
Лишь тогда, когда из-за его несдержанности пострадали другие люди.
Когда ситуация дошла до ручки.
Он перевёл внимание на полуэльфку. Та потянулась к шее, развязала верёвку, и опустила амулет на стол. Охотник посмотрел на него, - и оцепенел. Весь поток мыслей остановился, и реальность будто прекратила существовать.
Охотник смотрел на тот-самый амулет.
Тот-самый, который когда-то был у Корнелии, - ещё тогда, до Роггевена.
Медленно, бережно, - будто не веря, что это происходит на самом деле, - он подцепил его пальцем и взял.
- Откуда это у тебя?
Треугольная пластина, украшенная руническими символами, была тусклой. Померкшей от времени и от постоянного ношения и плохого ухода, - но это определённо была она.
Ведьмак перевёл внимание на девочку, когда та заговорила про предназначение. Разум его складывал диковинный паззл, - и чем больше он сходился, тем более невероятным казался.
Предназначение…
Три покушения… деревушка, город, и башня?
И амулет…
Неужели?
Айден потрусил головой, будто пытаясь сбить наваждение. Это казалось невероятно глупым, до ужаса нереальным, - всё вокруг резко начало выглядеть как сон.
Будто пытаясь доказать самому себе, что он не ошибается, - что всё это происходит на самом деле, он поднялся, сделал несколько шагов вперёд-назад. После, - вновь посмотрел на полуэльфку.
Повисло долгое, напряжённое молчание, - но решение всё-таки было принято.
Кошкоглазый вновь опустился на колени перед девочкой, и аккуратно, бережно, - насколько он это мог сделать, - взял её руку и крепко сжал.
- Не грусти о том, что отпускаешь, мышонок. Прошлое – это прошлое. Его не поменять, и уж точно не вернуть. Знаешь старую эльфскую поговорку?
Эльфская речь звучала тише и явно непривычнее их обыкновенного языка, - но у охотника вышло произнести фразу практически без акцента.
- Va'esse deireadh aep eigean, va'esse eigh faidh'ar.
Он улыбнулся.
- «Что-то кончается, что-то начинается.»
Поднявшись на ноги, монстроборец сунул руку во внутренний карман, вытащив оттуда кошель с кронами, и опустил его на стол.
- Здесь – все пятьдесят монет. Как я и обещал. Это большая сумма… достаточная, что бы ты долгое время могла себе ни в чём не отказывать. Но… это не всё.
Из кармана вынырнул ещё один предмет.
Маленький, скромный ключик, потёртый от многочисленного использования.
- Я уезжаю. Завтра же, ранним утром. Твои преследователи точно решат нанести мне визит, а даже если и нет, - то трактирщик окончательно прочухается и донесёт на меня. Тебе к тому времени тоже нужно исчезнуть.
Ведьмак немного замялся, будто не решаясь произносить это.
- Но… если хочешь, то можешь поехать со мной. Я отвезу тебя к той, кто тебе сможет позаботится. Возможно, так сложится, что и мне там доведётся остаться. На долгое время. А может – и навсегда.
Монстроборец отвёл взгляд, будто опасаясь Лары, - её негативной реакции.
- Здесь, на втором этаже, мне довелось снимать комнату. Самую дальнюю. Внутри ничего нет, кроме моих пожитков и нескольких книг… можешь ждать меня там. Если передумаешь – отдай ключ трактирщику. Или возьми оттуда, что хочешь… думаю, разницы теперь уж точно нет.
Айден так и замер, - сам не зная, ожидать ответа, или же дать девочке время на раздумья, а после вернулся сознанием к мыслям, что преследовали его парой минут назад.
Может быть… вот в этом всё дело?
Может хватит прикрываться, откладывать, и мечтать?
Рука скользнула к шее. Снимать амулет было непривычным, незнакомым – казалось, за всё это время он стал едва ли не частью его самого.
Тем диковиннее было ощущение, когда оскаленная кошачья морда покинула его вместе с цепочкой.
Краем сознания охотник не мог отделаться от мысли, что ныне всё больше и больше видел в этом предмете не цеховой знак, но свой ошейник – который, наконец-то, будто ярмо, - сбросил с собственных плеч.
На какую-то секунду даже воздух стал казаться другим, - более свежим, более лёгким, более насыщенным.
- Таких больше не делают. Один выдавался ведьмаку на всю жизнь. Это не просто бирюлька… он может обнаруживать магию. И предупреждать об опасности. У каждого медальона своя реакция… мой трясётся при угрозе, а когда чувствует применение магических сил – то подпрыгивает и крутится, указывая в направлении источника.
Он аккуратно застегнул медальон вокруг шеи беспризорницы.
- Это мой подарок тебе, Лара. Взамен старого. Мой цеховой знак…
Охотник замер ещё на какую-то секунду, и наконец-то развернулся.
Скрипнула дверь, и Лара осталась в одиночестве.

Отредактировано Айден (09.12.21 16:32)