Окрестности Бремервоорта
На первый взгляд он мог показаться статуей – из числа тех, что высекались из цельного куска камня и после долгой, кропотливой работы принимали человеческий облик. Его же нынешний внешний вид был далёк от человеческого: массивное, бесформенное тело в два человеческих роста с огромными руками и такими же гигантскими ногами, опутанный по рукам и ногам свитками и печатями с символами, что формировали прямо на камне магический контур, он больше напоминал труд очень старательного, но не очень умелого скульптора, - каковым, на самом деле, и являлся его хозяин. Фигуру довершала непропорционально маленькая голова с глубоко посаженными глазницами…
Глазницами, которые должны были бы быть пусты, - но которые ныне горели ярким алым пламенем.
И не только глазницы – но всё тело его будто сверкало изнутри, и свет этот отражался от тех печатей и свитков, что были прикреплены к его телу. Могущественная магическая энергия ярко пылала внутри искусственно созданного тела, побуждая перемещаться, мыслить…
И убивать.
Размахнувшись, оно обрушило очередной свой удар - но попало лишь в одну из колонн, что полукругом опутывали помещение.
Ведьмак едва успел увернутся. Не смотря на свои размеры, существо было на удивление проворным, - настолько, что его собственные скорость и рефлексы едва ли не граничили с его собственными.
Кажется, голем должен был бы реветь от ярости, от ненависти к своему противнику, - но тот молчал, лишь молча, бездумно выполнял ту работу, для которой и был создан, - даже если неосознанно сам же и лишил жизни своего создателя.
И драка эта, что разворачивалась в полном молчании, могла продолжаться, кажется, вечность, - охотник никак не мог нанести любого мало-мальски ощутимого урона громаде камня, а магически оживлённой статуе не хватало бдительности и скорости, чтобы достать Айдена.
Удар.
Ведьмак уходит из-под удара.
И ещё один удар.
И снова уворот.
По плитке, по стенам и потолку поползли ниточки трещин. Всё-таки время работало против охотника на чудовищ: ведь голем не устаёт, ему не нужно время для передышки или что бы собраться с силами, - он непрестанно будет выполнять свою работу до самого последнего момента, - даже если это и означает, что из-за причинённых им же разрушений он сам и его противник будут погребены под несколькими тоннами земли и камня.
Грубо выругавшись, ведьмак всё-таки решил рискнуть, ибо выбора у него теперь не оставалось: если он не попытается решить эту проблему сейчас, потом будет уже поздно. Подловив момент, кошкоглазый кувырком поднырнул под руку противника, оказавшись у того за спиной.
А потом…
Образ.
Жест.
Мыслеслово.
Игни.
Не просто вспышка пламени – но яркий, стремительный и неудержимый огненный поток вырвался вперёд, сбивая с толку ожившую статую и медленно, но неуклонно разрушая магический контур, что поддерживал его жизнь.
У большинства охотников на чудовищ не вышел бы такой трюк, - слишком много силы требовалось для этого, слишком много концентрации – но это всё-таки был Айден.
Его магический талант был до опасного велик.
Сопротивляясь своей стремительной гибели, существо медленно сделало шаг наперекор пламени, будто пытаясь предотвратить неизбежное.
Ведьмак замер на месте, все усилия своего разума и тела направляя на поддержание кипящего, ревущего, всепожирающего огня впереди себя.
Ещё шаг.
Подняв свои руки вверх, статуя было замахнулась, готовая обрушить довершающий удар на своего противника…
Но внезапно издала долгий, тяжёлый, протяжный гул, и наконец-то замерла.
Кот разжал пальцы, ослабляя концентрацию и освобождая разум.
Пламя исчезло, и лишь его остатки догорали на ныне обездвиженной и абсолютно безжизненной фигуре.
Всё было кончено.
Бремервоорт, «Король Этайн»
Ведьмак слышал о такого рода местах, - туда, куда пускали лишь избранных членов общества, - и самому ему приходилось их посещать лишь исключительно по профессиональной необходимости.
Ему хотелось бы это назвать элитным трактиром, дорогой корчмой, но язык не поворачивался, - слишком много разного тут располагалось. Отсюда, кажется, можно было вовсе никогда не выходить: в разных частях многоэтажного здания располагались и ресторан, откуда слышался запах дорогих блюд, и курительная комната с табаком из дальних стран, помещения для любителей азартных игр, обширная библиотека, куда он заглянул лишь мельком, - и, наконец, комната где они располагались сейчас: гостиная, представлявшая из себя на самом деле паутину помещений, где каждый из уважаемых господ мог найти тишину и покой, и где его никто бы не побеспокоил.
Поначалу ведьмака даже не собирались пускать на порог: предложили отдать трофей – каменную голову, что досталась от голема, - и подождать, пока ему вынесут награду, - однако охотник настоял.
А когда прислуга начала сопротивляться, он применил «Аксий».
И сейчас стоял напротив фигуры, что сидела к нему спиной, взирая на разворачивающуюся внизу суету из уютного кресла из кожи драконида. Где-то поодаль играли на инструментах какую-то мягкую, завораживающую мелодию, а в камине справа от него потрескивал огонь.
- Вы очень настойчивы, Айден из…
Голос был мягкий, но достаточно строгий. Вкрадчивый, но в тоже самое время – нейтральный. Такое чувство, будто он был знаком и не знаком одновременно, - будто его хозяин мог удивительным образом менять его по своему собственному желанию.
- Из Альдерсберга.
- Из Альдерсберга. Позвольте спросить, зачем нарушаете мой покой? Или вам принципиально получить оплату из рук в руки?
Кот опустил на землю верёвки, и легким движением ноги отправил голову катится к окну. Пустые, - теперь уже действительно пустые, - глазницы безмолвно посмотрели в лицо тому, кого кошкоглазый принимал за аристократа.
- Вы не предупредили о магических ловушках.
- Откуда мне о них было знать?
- Оттуда, что вы сами мне дали карту и предложили маршрут. Это был ваш, как вы говорили… близкий друг? Не делайте из меня идиота. Меня обманули.
Айден не видел этого, но был уверен до глубины души, что фигура осклабилась.
- Это недосмотр моих подчинённых. Признаю свою вину. Но ведь вас не извинения интересуют, верно же? Как на счёт того, что мы увеличим сумму… скажем, на четверть? Это исцелит уязвлённую гордость?
Это было куда больше, чем ведьмак рассчитывал. Куда больше, чем он мог даже надеяться.
Но отвечать не стал.
Впрочем, и без его прямого согласия всё было всем ясно.
Слуга, что непрестанно дежурил где-то поодаль, рядом со столом с алкогольными напитками, приблизился и принял у заказчика туго набитый кошель, - после чего с таким же равнодушным лицом передал его Айдену. Тот открыл его, - проверил, - и спрятал в недра своей куртки. Уже было развернувшись, он был остановлен тактичным кашлем неизвестного:
- Позвольте у вас спросить, Айден. Какие у вас дальнейшие планы?
Охотник остановился, тяжело вздохнув. Кажется, он слишком хорошо знал то, что последует дальше, и лишь гадал о том, что будет в этот раз: попытаются всучить какой-то контракт на человека? Работу телохранителем? Или, что ещё хуже, выбивать какие-нибудь долги или угрожать конкурентам?
Тем не менее, молча уйти было не просто невежливо, - но опасно. Ведьмак практически ничего не знал про человека, который предложил ему последнюю работу, - но знал, что он имел много друзей среди влиятельных кругов города. А наживать лишних противников из-за своей собственной гордости было не с руки.
- Нет никаких планов, - покачал головой Айден, - говорят, в Цинтре после войны много работы. Отправлюсь туда, скорее всего.
- Могу ли я попросить вас о дружеской услуге? Одна моя знакомая как раз ищет людей… вашего спектра услуг. Не просто для однократного заказа, но для длительного сотрудничества. Я уверяю вас, речь идёт исключительно о характерной вам работе…
Фигура выдохнула, - в этот раз, похоже, искренне. В голосе послышались нотки разочарования и усталости.
-…если бы я хотел кого-то отправить на тот свет, то не прибегал бы к услугам случайных людей.
Ведьмак нехотя покачал головой. Отказывать было невежливо, а деньги…
Что же, деньги никогда не бывают лишними.
- Где она находится, ваша знакомая?
- Доль Адалатте. Так как, мне говорить, где именно?
Фигура в кресле сухо щёлкнула в воздухе пальцами, и в его руках будто из неоткуда взялась курительная трубка, - из числа тех, что любят таскать моряки. Мягким, ненавязчивым движением руки он заправил внутрь табак и ещё раз щёлкнул пальцами, зажигая огонь. В воздухе начало пахнуть терпкими оттенками табака и чего-то экзотического, но кашлять, по какой-то причине, не хотелось.
- Говорите.
Доль Адалатте, близ Бремервоорда
Редкие места в мире оставались нетронутыми человеком. Он захватывает всё на своём пути, и меняет всё по собственному усмотрению: прокладывает дороги, строит города, вырубает леса, - и флора, и фауна в конечном итоге подчиняется его воле – или исчезает.
И в этом была его, человека, сила – сила, с которой не могли спорить ни возвышенные эльфы, ни могучие краснолюды, ни иные расы – непрестанное, прямолинейное, порой даже бездумное и губительное упорство. Оно могло восхищать – ведь всего добрые пять сотен лет назад те, кто сейчас являлись хозяевами от одной стороны мира к другой – были всего лишь поселенцами, - могло и раздражать – ведь человек уничтожал всё, что ему мешало, - но эта черта его характера была непреодолимым фактом.
Однако порой, чудеса случались. И внимание человека – и того «Прогресса», что он нёс за собой – обходило вот такие вот места.
Доль Адалатте была воистину укромным уголком чего-то неземного. Яркая, пестрая, буквально сияющая в это время года, она была усыпана цветами, чей аромат порой не просто бил в нос, но вводил в транс, - вызывал желание остановится, лечь, и забыться среди этих бесконечных на первый взгляд полей, лужаек, и лесов.
Поместье же было построено в редком, практически не популярном на Севере эльфском стиле – высокие, тонкие башенки, округлые очертания, отсутствие каких-либо высоких стен или ограды, - казалось, эта постройка буквально выросла здесь вместе с окрестными цветами и деревьями, - до того органично она выглядела.
Всё вокруг буквально кричало о безопасности, о умиротворении и спокойствии.
И именно поэтому уже оказавшись на границе долины, ведьмак несколько пожалел, что прибыл сюда. Это место заставляло его чувствовать себя расслабленно, заставляло терять хватку.
И что более важно, это место не прекращало ему напоминать о том, насколько он сам не вписывается в окружающую, несомненно чудную, картину.
Он приближался к поместью пешком, а навьюченную лошадь вёл под уздцы. Было тепло, однако кошкоглазый всё равно носил на себе тёмный плащ, под которым пряталась потёртая кожаная куртка со шнуровками у горла и на рукавах. Сам же охотник пускай и выглядел диковинно, - с длинными, распущенными волосами и неестественно бледным лицом, - но тем не менее, бедно.
Лишь несколько вещей в его распоряжении можно было бы назвать по-настоящему ценными, - его мечи, что он неизменно таскал с собой, будто опасаясь их потери, - и драгоценный сундучок где-то глубоко в седельных сумках, в котором были спрятаны столь необходимые в его работе эликсиры и бомбы.
Его появление не осталось незамеченным, - каким-то звериным, шестым чувством он уже чувствовал направленное на себя внимание – но осталось без реакции.
В любом другом месте к нему уже бежал бы добрый десяток охранников, спешащих уведомить его о нарушении границ какого-нибудь досточтимого господина или госпожи.
Тут, кажется, совершенно никто не волновался о нарушении границ.
Казалось, сама мысль о том, что кто-либо попытается покусится на такую красоту, в таком месте – была кощунственной.
Ведьмак сделал несколько неуверенных шагов вперёд, и тихо постучал.
Он почти был готов к тому, что сейчас произойдёт что-то необычайно страшное и опасное, - но дверь всего лишь открылась, а за ней появилась миловидная служанка с улыбкой на лице.
Она пригласила его в дом, а сама вызвалась провести Севера в конюшню, - тот, так же, как и гость, устал после долгой дороги.
Внутреннее убранство поместья многое говорило о хозяйке этого места, и было ровно такое же лёгкое и воздушное. Мягкие, приятные глазу тона, что не вызывали ни раздражения, ни особого восхищения.
Однако, что вызывало любопытство, так это предметы искусства, - ими зал просто полнился. Небольшие статуэтки и картины располагались в строго отведённых им местах, - в достаточном количестве, чтобы подчёркивать тонкую натуру хозяйки места, но в недостаточном, чтобы напыщенно кричать о любви к искусству, как этим страдали многие.
И всё-таки Кот позволил себе в некоторой степени расслабится, - позволил картинам и статуэткам увлечь себя достаточно, чтобы не заметить, как хозяйка – чародейка, как Айден уже знал, - появилась на лестнице, ведущей на второй этаж.
Он ещё не увидел её, - но уже слышал её.
Слышал приятный, но такой же тонкий, ненавязчивый аромат жасмина и магнолии.
Кошкоглазый ожидал очередное безвкусное, максимально открытое декольте - ведь именно это было сейчас популярно среди чародеек – но увидел лишь бежевого оттенка в меру строгие, однако лёгкие одеяния. Хозяйка же…
Серые глаза.
Пушистые, воздушные ресницы.
Светлая, белоснежная кожа и такие же белоснежные волосы, уложенные в подобие каре.
- Я не узнаю кисти художника, госпожа. Это Шаэрраведд, верно?
Ведьмак повернулся к картине, созерцанием которой он занимался. Она изображала руины древнего эльфского дворца, что утопал в зелёной растительности.
- Безвкусно и неправильно было бы украшать такое место работами безымянных художников. Вон ту, и вот эту работу я узнаю, - Кот поочерёдно указал в другие пейзажи, что висели в других частях помещения, - но эту нет.
Монстроборец повернулся и вновь взглянул на чародейку.
- Это ведь вы, верно? Художница, что нарисовала картину.

Отредактировано Айден (08.11.21 23:28)

Любой человек был склонен обживать, облагораживать пространство, в котором ему доводится жить, - будь то поместье или жалкая комнатушка где-нибудь в Новиграде. Опыт же подсказывал охотнику, что люди, не обделённые властью и влиянием, - и малой толикой свободного времени, - делают это в два раза более усиленно. Кажется, именно это было то, что один досточтимый учёный из Оксенфурта, с которым ведьмаку довелось общаться, называл «Пирамидой потребностей». За одной следует другая, и чем выше становится пирамида, тем всё более и более абстрактными становятся нужды человека, - и если на нижних уровнях пирамиды находится нужда в пропитании, то на высших стоит потребность в познавательной, эстетической самореализации.
Его имя было, кажется…
Маслоу?
Ведьмак пораскинул мозгами, упорно разглядывая картину эльфских руин, пока окончательно не вспомнил.
Да, точно. Маслоу. Именно его, кажется, прямо на глазах Кота сожрала речная жагница, когда они вместе с компанией других путешественников переправлялись через широкое русло реки.
При мысли о водном монстре охотник на чудовищ невольно усмехнулся, - вот уж кто точно реализует все свои потребности.
Хозяйка же этого места не была похожа ни на сгинувшего учёного, ни на одну из когда-либо виденных ведьмаком чародеек, - и уж тем более она не была похожа на жагницу.
Всё было в точности наоборот, - поэтические сравнения сами напрашивались сами собой, - ведь чего греха таить, она была просто великолепна. В ней определённо уживался магический талант с талантами иного рода и характера, - творческого, художественного. И дело было не только в картине, что принадлежала её кисти, - её окружение рассказало охотнику на чудовищ куда больше, чем смогла бы поведать ему сама чародейка.
Он мог поставить на кон свои мечи, - ведь был уверен, что имеет дело с достаточно уверенной в себе, - но осторожной женщиной. Женщиной, которая знает себе цену, но при этом не стремится демонстрировать её всем окружающим на осмотр, - как это любят делать иные, вывешивая прямо в прихожей предметы роскоши, - но что более важно…
Чародейка была свободолюбива.
И дело было отнюдь не в вольности выбирать свою собственную тюрьму, - чем, по мнению Айдена, страдало даже не подавляющее число, а все без исключения чародеи и чародейки, - но в настоящей, подлинной свободе.
Об этом в помещении буквально кричало всё, до чего только мог дотянутся глаз монстроборца, - диковинные для ведьмака статуэтки демонстрировали именно это, - жажду побега от тоскливой, тягучей реальности, от оков, которые на неё пытались набросить все окружающие. Эта жажда пространства и размаха весьма очевидно не присутствовала в самих скульптурах и картинах, но очень остро чувствовалась.
Похоже, у них действительно было что-то общее.
Ведь сам Кот именно желая забыть о рутинных делах и проблемах, с которыми каждый из его братии сталкивался на Пути, посещал и выставки, и различного рода поэтические вечера, - и всё, что только мог, лишь бы не скучать и не думать о необходимости вскоре лезть в какую-нибудь очередную дыру, где его без всякого сомнения попытается убить очередная гадина.
Кто бы знал, что всё это действительно могло бы когда-либо пригодится Айдену – но, похоже, пригодилось.
Но как часто это бывает, в потоке своих собственных мыслей он забыл о том, что происходит вокруг него, - а потому слегка запоздало, а потому неловко повернулся и ответил на рукопожатие с такой же мягкой улыбкой.
- Прошу прощения, я слегка увлёкся. Да, всё верно. Меня зовут Айден. Айден из Альдерсберга. Школа Кота. Приятно познакомиться.
А потом Марлена Анбель будто бы совершенно ненавязчиво подмигнула ему, - совершенно легко и неформально, чего он явно не ожидал, - и потому, слегка растерявшись, вновь перевёл внимание на полотно.
- Я не имел удовольствия созерцать оригинал картины. Но… но, впрочем, доводилось бывать в самом Шаэрраведде. Колонны и арки, залы и фонтаны, - всё, будто ниточками, переплетается растительностью, но не поглощается до конца. А в центре всего этого – Аэлирэнн, вечно юная, но печальная и молчаливая.
Он на долю секунды прикрыл глаза, будто погружаясь в воспоминания.
- Просто великолепное зрелище. Даже в разрушенном состоянии он поражает воображение своей красотой… мне сложно представить, как всё вот это, - он мягко указал ладонью на изображение, - могло выглядеть в зените своей славы. По слухам, красота дворца затмевала все иные на Континенте.
Будто просыпаясь ото сна, охотник покачал головой, и ни говоря ни слова, и медленно проследовал за госпожой Анбель дальше в зал.
Мечи он оставил при себе, впрочем.
От его внимания не ускользнула та прыть, с которой служанки бегали то тут, то там. Некоторые из них явно чувствовали себя не в своей тарелке, будто ожидая подвоха от всего царящего вокруг.
Ровно так же, как и сам Кот.
Который, тем временем, наконец-то позволил себе стащить и плащ, и кожаную куртку, оставшись лишь в простой, пусть и украшенной на цидарийский мотив холщовой рубахе, - которая пускай и не вызывала восторга, но была чистой и аккуратной, - всё-таки ведьмак знал, куда и к кому направляется.
Мечи же он предусмотрительно повесил буквально на тот же стул, куда сел и сам, - прямо напротив Марлены.
Он догадывался, что это могло бы быть воспринято как осторожность, неуважение, и даже излишняя подозрительность, - но он был готов снести это, лишь бы не дать драгоценному для него наследию Фалькмара попасть в чужие руки.
Хотя бы на минуту.
Ввиду необходимости – и из соображений собственного комфорта он закатал рукава, - хоть и знал, что отсутствие шрамов и ранений так же может быть воспринято за признак малого опыта.
- Признаться честно, я совершенно не этого ожидал, когда направлялся в долину. И она, и само поместье… место просто волшебное.
Он покачал головой.
- И не в прямом смысле этого слова, но… вы поняли о чём я, госпожа Анбель. Такое я видел разве что в Доль Блатанна… редкому месту удаётся сохранить такую красоту.
Конечно, недосказанной осталась так же ещё одна вещь: ведьмак не ожидал увидеть чародейку именно такой.
Такой… необычной. Непривычной. Опасно незнакомой.
Привычный к грубости, злости, высокомерию в свой адрес, - встретив дружелюбие, - пускай и без сомнения для него исключительно формальное, - он просто-напросто был растерян и дезориентирован.
Ведь Кот мог справится с практически любой угрозой, - и это была даже не самоуверенность, но банальный факт. Но тем больше охотник здесь находился, тем больше не мог уловить, где же именно тут подвох.
И именно этот факт никак не мог оставить Айдена в покое, - и тревожил его куда больше, чем если бы его встретило десяток вооружённых до зубов рубайл из Кринфилда и сама Филиппа Эйльхарт в придачу с учебником наперевес.
Острым, сверхчеловеческим чутьём он всё так же чувствовал тонкий, ненавязчивый запах жасмина и магнолии, - и он никак не мог выйти у него из головы.

Отредактировано Айден (10.11.21 03:01)

Не смотря на общую образованность, Айден всё-таки не был осведомлён о деталях этикета и правильных манерах поведения в подобных случаях, - да и вино, на самом деле, пил редко, предпочитая ему чего-нибудь куда покрепче.
А потому он поступил схематично так же, как и Марлена – лишь периодически отпивая из бокала, не особо наседая на выпивку, стараясь наслаждаться вином, - хоть ничего в нём и не понимал, ибо не мог даже сказать, какого оно сорта.
- Снимать с меня скульптуру – очень тяжёлое и неблагодарное дело, - отозвался ведьмак, в лёгком недоумении пожав плечами, - я и десяти минут не могу усидеть на одном месте. Разве что, если речь не идёт о работе. Тогда я исключительно терпелив и аккуратен. Но охота… это другое. Совершенно другое.
Кажется, он даже и не понял, что чародейка сделала ему комплимент. В его сознании это могло было бы быть чем угодно, но только не попыткой указать на его атлетическую фигуру и приятный внешний вид.
Где-то там, на границе разума и подсознания вновь зрела тревога, - будто адское колесо, этот механизм раскучивался всё сильнее и сильнее с каждой минутой, пытаясь поселить панику и подозрительность в сознании охотника. Ведь всё было хорошо. Всё было слишком хорошо.
В какой-то момент времени кошкоглазый поморщился, ощутив болезненный укол в затылок, - так, как если кто-то медленно загонял ему прямо в спинной мозг острую иглу.
Было очень неприятно нанести магичке оскорбление из-за своих собственных, неоправданных опасений, подкреплённых ложными угрозами лживого разума, что местами работал местами против него, - но с другой стороны…
С другой стороны, было бы смертельно не распознать угрозу, которая могла скрываться здесь. Ведь не бывает настолько хорошо. К нему никогда не относились как к равному.
Он – бездомный бродяга, убийца чудовищ и психопат. Его судьба – жить мечом и умереть от меча.
Айден искренне сомневался, что где-то тут в соседнем подвале сидит добрый десяток кнехтов с мечами в зубах, готовый напасть на него при первом же признаке слабости.
А если…
Нет, нет, нет.
Кот усилием воли разжал хватку паранойи над своим разумом.
Это стоило ему весомых усилий, - таких, какие редко кто способен приложить в адрес собственного поведения.
Был миллиард шансов испортить только-только завязавшееся знакомство. Миллиард шансов взвесить риски, оценить потери, искать угрозы.
И только один – вести себя прилично и ответить добром на добро той, которая приняла его с улыбкой на лице.
- Слишком многие в наши времена пытаются выставить всё таким образом, будто насилию нет места в мире, будто оно – порождение человеческого разума, тревожного и деформированного…
Голос ведьмака был несравненно тихим по сравнению с голосом чародейки. Глаза его, привычно жёлтые, мутные, нездоровые, внимательно следили за подчёркнутыми длинными и пушистыми ресничками серыми глазками.
-…но оно – часть природы. И часть нашей жизни. Не неизбежность, - но лишь что-то, что постоянно находится рядом. К чему всегда есть весомый соблазн прибегнуть, когда шансы настроены против тебя. Но этот путь… обманчив. И не приведёт ни к чему, кроме ещё большей ямы. Из которой, возможно, выбраться уже не получится.
Охотник аккуратно коснулся кошачьего амулета.
Он знал, о чём говорил.
И всё-таки, вино было приятным на вкус.
- Не уверен, что могу судить тех, кто окружает себя лоском и роскошью. Я вырос в Альдерсберге, в квартале нелюдей. Мать моя была полуэльфкой. Днями и ночами пропадала на улицах, в то время как меня оставляла в затхлой комнатушке с протекающим потолком. А потом, когда я стал ведьмаком, я большую часть жизни провёл в седле и в дороге.
Кот пригубил вино ещё раз. Он говорил о своём прошлом на удивление спокойно, может даже буднично.
- Бездумное потребление и чрезмерная демонстрация собственной состоятельности – это попытка побега от реальности. В этом я понимаю ваших коллег даже слишком хорошо.
Он наконец-то отставил бокал в сторону, и слегка откинулся на стуле, устраиваясь поудобнее.
Всё-таки надо было извлекать из нынешнего положения максимум.
- Мне здесь уютно здесь, - покачал он головой, всё-таки решил не особо сдерживать себя, - но дискомфортно. Непривычно. Всё это – Кот обвёл руками двор и дом, - мне чуждо. И это не попытка поэтически набить себе цену и показать себя суровым охотником, дабы вызвать у вас симпатию – лишь чистая правда. Нас, ведьмаков, не принимают как равных. Не ведут с нами светскую беседу. И не бывают с нами честным, ведь откровенничать с мутантом – это откровенничать с дьяволом, как известно.
Айден наконец-то выдохнул. Ему вроде бы полегчало.
- Не воспринимайте это как укор в ваш адрес. Вы образована, вежлива, и просто прекрасна… Но я гораздо увереннее себя чувствовал бы в компании какой-нибудь очередной стервы с глубоким декольте и комплексом неполноценности в душе. Их я знаю, их я понимаю. Вас…
Кошкоглазый улыбнулся.
- Вас я не понимаю.
Поднявшись, он снова положил руки на стол.
- Мне не докучает светская беседа. Я никуда не спешу. Но если мои рассуждения вас утомили, госпожа Анбель, - то можем перейти к делу. Всё-таки, я ради него и прибыл.

Отредактировано Айден (11.11.21 15:10)

- И детская смертность, и болезни действительно имеют место быть. Но все упорно забывают о том, что всего несколько сотен лет назад наши предки не спокойно разъезжали по миру и не вели кровопролитные войны друг с другом, а сидели за высокими стенами, каждую ночь уповая на милосердие богов. Сейчас человек – хозяин всего известного мира, но так было не всегда. Так что, я думаю, и с этими проблемами можно будет справиться, - если найдутся те, кто за них возьмётся.
Хоть их бокалы и были пусты, Айден не решался нарушать покой дамы и тянутся за бутылкой. По какой-то мало понятной для самого себя причине, ему не хотелось, чтобы его сочли слишком жадным до выпивки, - как и с практической стороны, - ведь Марлена была его потенциальной заказчицей, - так и…
С другой, исключительно личной.
Последнее охотник объяснить себе не мог.
Всё-таки было в этой беловолосой, хрупкой фигуре что-то необычное, - привлекательное, манящее, - но не вульгарное. Не беспокоящее разум и тело, - но наоборот, успокаивающее. Чем больше проходило времени, тем комфортнее ему рядом с ней становилось, - он переставал чувствовать себя чужим, прекращал ощущать себя чуждым, лишним в этом месте.
Наблюдать за ней было сродни наблюдению за дикой, грациозной ланью, - пускай и обстановка была вполне будничной. То, как она лениво раскидывалась по креслу, не решаясь совершать лишнего движения, - как поднималась, как улыбалась, как поправляла волосы, как блестели её глаза…
Охотник даже и не смел думать про себя и про какие-то попытки завязать дальнейшее знакомство, - это казалось слишком некорректным, слишком грубым. Сказать даже лишнее слово, кажется, означало уничтожить её магию и магию этого места, что вновь окутывала его медленно бьющееся, нечеловечески выносливое сердце.
Ему даже стало стыдно, - и не просто стыдно, но до ужаса обидно за самого себя. То, как она вела себя с ним всё-таки задело его, - но теперь уже, с другой стороны.
Ведь всего некоторое время назад он едва не накрутил себя, едва не спровоцировал себя на приступ. Конечно, это было и множество раз до этого – минутное помешательство, одно из многих что было, и явно не последнее, но…
Почему именно ему выпала такая участь?
Отчего он не может жить, как все нормальные люди?
Почему кто-то имеет доступ к банальным, человеческим радостям, к естественной красоте и счастью, которое может подарить этот мир, а кто-то вроде него обречён смотреть на всё это будто бы из-за мутного, запотевшего стекла?
Айден ощущал, что одновременно с симпатией, он испытывал глубокую, давящую горечь, что застревала в горле и мешала дышать.
Когда-то всё кончится. Кончаться и эти посиделки, закончится и это знакомство, - и он покинет это место, эту долину, - и мир вернётся на круги своя. Снова дорога, снова грязь, снова твари, которые пытаются тебя убить…
Снова отговорки про Путь. Снова бесконечная скачка в погоне за адреналином в попытках заглушить сомнения и усталость от всего этого.
Но это будет потом. А пока…
Когда рядом неожиданно появилась служанка и наполнила их бокалы, Кот благодарно кивнул ей, - не смотря на то, что это была её работа, он не мог не быть признателен, когда за ним ухаживают в таких мелочах, к которым он не привык.
- Иногда, что бы что-то начать ценить, порой надо это потерять. Мы привыкли воспринимать окружающий мир как данность, госпожа Анбель, - кошкоглазый снова пригубил вина, - так что человеку всегда будет казаться, что он имеет слишком мало. Будь он богат или беден, здоров или болен. Так он устроен. И не взирая на обратные утверждения, всё-таки человек исключительно сложен сам по себе. Простота… это высшее, чего он может достигнуть в жизни. Апофеоз его мыслительных, физических, и душевных усилий, если можно сказать таким образом.
Бюст, на который ему было указано ранее, явно не был закончен. Ему не хватало деталей, общей огранки, но всё-таки по нему можно было представить себе итоговый вариант работы, которую ещё предстояло завершить.
- Это – Тиссая де Врие? Что же… - Айден покачал головой, - я думал, что она только на гравюрах такая… без эмоциональная. Хотя она не одна такая. Я видел портреты Шеалы де Тансервилль, Филиппы Эйльхарт, и других чародеек… и по ним сразу было видно, какое учебное заведение они закончили.
Взгляд охотника снова вернулся на Марлену, и Кот вновь поддался случайному импульсу:
- Много слышал про Аретузу. И про обучение там. И по вам, госпожа Анбель, не похоже, что бы вы её заканчивали. То есть… - он слегка, даже несколько смущённо, запнулся, - там строгое обучение. Строгие нравы. Вы же… другая. Почему? Сомневаюсь, что вам делали исключение, и наставления и наказания мэтресс обошли вас стороной.
Айден, кажется, даже и не понимал, что подобное могло бы быть адресовано и в его сторону: кошкоглазый явно был далеко не типичным представителем своего цеха. Его тоже не обошли стороной жестокие тренировки, бесконечные проверки на силу, выносливость, и проворность…
Но всё-таки вот он, сидит в кресле напротив чародейки, непривычно для себя улыбается, и без единого заметного шрама на теле.
Он отставил наполовину пустой бокал в сторону, и сложил руки вместе.
- И само собой, вы мне ни коим образом не доставляете дискомфорт. Мне просто нужно время что бы…
Охотник задумался, вновь запнувшись на несколько секунд:
-… что бы привыкнуть. На самом деле, я ничуть не расстроюсь, если мы задержимся на несколько более долгий срок, нежели планировали.

- За знакомство, - отозвался Айден, вновь протягивая руку к бокалу, - пускай работа будет плодотворной.
Его неизменно радовал тот факт, что одна из служанок теперь неизменно следила за вином, постоянно его подливая, - этим она не только избавляла свою хозяйку от жажды и скуки, но и ведьмака от излишних проблем.
Несмотря на то, что вино ему подходило куда в меньше степени нежели то, что он привык пить обыкновенно, он всё-таки начинал получать от него какое-то удовольствие. В конце концов, тот факт, что оно стояло на столе в таком месте, явно означал что вино было хорошей выдержки и не менее хорошей цены.
Конечно, Айдена не покидало ощущение того, что его неизменно анализируют, - но если всё это действительно была проверка, то она являлась на редкость хитроумной и изобретательной, - ведь одно дело, когда он, охотник на чудовищ, находится в привычных для себя условиях… но настоящая натура и настоящий характер проявляет себя тогда, когда человек зажат в непривычные для него рамки.
А в какие же стрессовые условия можно поместить ведьмака, для которого риск для жизни – это рутина?
Известно вот в какие – вот в эти.
Он невольно улыбнулся этой мысли, - до него всё-таки дошло, пускай и не сразу. Осознание этого факта стало для него чем-то вроде поворотного пункта, после которого он окончательно свыкся с окружающей действительностью и более-менее расслабился.
Теперь-то всё было ясно, и теперь-то всё было на своих местах.
Конечно, это не перевернуло ситуацию с ног на голову, но теперь он во всяком случае мог понимать, на каких вещах ему стоило фокусироваться, а на каких – нет.
- Хотел полюбопытствовать ещё об одном моменте.
Он снова поставил пустой бокал на стол. Кажется, алкоголь на него вовсе не действовал.
- Аретуза и Бан Ард. Я не думаю, что раскрою большой секрет, если отмечу соперничество между этими магическими школами. Сам был свиделем этому несколько раз. Откуда растут ноги у этого конфликта?
История же с побегом была определённо любопытна. Конечно, каждая кто училась в том-самом заведении, была в чём-то особенной: кто-то более усерден, кто-то более склонен к трюкам и проделкам. Но в действительности же, он впервые слышал, что бы у кого-то не просто получилось сбежать, - такие примеры уже были в истории, и он о них слышал, - но вернутся, и не быть отчисленной.
Всё-таки ему действительно попалась очень необычная чародейка, и её нрав мог очевидным образом соперничать с необычностью её внешнего вида.
Кот некоторое время молчал, раздумывая над последующим ответом.
- Впервые слышу, что бы Тиссая де Врие кому-то что-то простила. Мне казалось, что она просто голем в плане характера и эмпатии.
Охотник вновь бросил взгляд на неоконченный бюст.
- Она явно не из того сорта чародеек, что склонны прощать себе неудачи. А ведь именно это, действительно, должно было бы быть основным источником раздражения от вашего побега. И это при всём доступном ей спектре средств и заклинаний… Так как у вас получилось усмирить её нрав? Неужели ваше очарование работает и на мэтресс Аретузы?
В последнем озвученном предположении, впрочем, он от чего-то даже не сомневался. Его не покидало исключительно инстинктивное ощущение, что сидящая перед ним чародейка могла бы даже офирца убедить купить песок.
- Но тем не менее, - продолжил Кот рассуждать вслух, - я вас понимаю. Обучение… оно всегда тяжелее, чем практика. В моём случае было точно так же.
Кот прикрыл глаза, на долю секунды возвращаясь в прошлое.
- Каэр Стормудь располагался далеко на севере Ковира. Чудесное место… густые, непроходимые леса, и Драконьи Горы – такие высокие, что их верхушки скрываются за облаками. Ни о каком побеге не могло бы быть и речи… Да я и никогда не хотел бежать, - никогда не противился своей судьбе. Хотел убивать чудовищ, спасать людей. Быть нужным, полагаю. Но даже в таком месте нет-нет, но всё равно чувствуешь себя в темнице. Бесконечные тренировки, одна за другой, год за годом… конца и края этому не было. Именно поэтому моим любимым местом была библиотека.
Он позволил себе скромно улыбнуться.
- Книги были окном в другой мир. Я запоем читал абсолютно всё, до чего мог дотянуться. И даже сейчас, всё равно порой не могу себя удержать от того, чтобы что-нибудь не прикупить. Ремесло – ремеслом, но мир вокруг слишком велик, чтобы фокусироваться исключительно на чудовищах и методах охоты на них.
Охотник не спеша обвёл взглядом комнату, в которой они находились. Тут же откуда-то со спины появилась служанка, которая поспешила обновить их бокалы, - но Айден всё равно к нему не притрагивался – пока решил, что с него будет достаточно.
- Собственно, именно любовь к чтению косвенным образом меня к вам и привела: работник книжной лавки в Бремервоорте посоветовал мне обратиться в этот странный… клуб, который находится там, рядом с торговой площадью. Достопочтенный маг, который предпочёл мне не называться, выдал мне сразу несколько долгосрочных контрактов. Пришлось трудится над ними какое-то время. А после этого он мягко, но настойчиво посоветовал заглянуть в долину... в это поместье.

И всё-таки она ему подыгрывала. Исключительно аккуратно, с исконно-женской хитростью и исключительной кошачьей грацией, - но всё-таки подыгрывала. Вполне вероятно, слова её действительно могли быть искренними – но всё-таки преподносились они таким образом, чтобы он, охотник на чудовищ, воспринял их наиболее приятно для себя.
Будь Айден восторженным дурачком или если бы соответствовал слухам про безумно охочих до женщин мутантов, то наверняка бы этого и не заметил, - но когда-то было нужно, Кот проявлял чудеса наблюдательность и тонко чувствовал, куда заводят их дебри этой ненавязчивой беседы.
С отношением к этому он так и не определился. Лишь отметил для себя этот факт, и предпочёл разговаривать дальше, - как и раньше, придерживаясь определённой дистанции. В пользу этого играла как и природная осторожность, так и банальное недоверие к чародейкам в целом.
Не смотря на последний факт, он всё-таки считал себя образованным человеком, прекрасно отдававшим себе отчёт в том, что далеко не все они были помешанные на увеличении своего благосостояния и влияния нимфоманки, какими их воспринимало общество.
Но тем не менее, поделать с собой он ничего не мог. И считал предельно глупым ослаблять свою бдительность, пускай и куда сильно сбавленную за счёт проявляемого им такта, вежливости, и искренней симпатии к той, что сидела напротив.
- К сожалению, - покачал Кот головой, - не могу раскрыть вам его личности, поскольку не осведомлён о ней. Знаю только, что у него не слишком богатая шевелюра и он больно любит курить дорогой табак. Иллюзорный, как и сама его трубка, - странно очень, если честно… но табак пах как такой, который родом, кажется…
Он задумался, вспоминая аромат.
- Из просторных плантаций Виковаро.
Ведьмак перевёл взгляд со своего бокала на бокал собеседницы. Это напоминало диковинное соревнование, - кто из них сдастся первый?
- Моя профессия, - медленно протянул он, возвращаясь к одному из предыдущих вопросов, - была когда-то важной. Сейчас она такая же, как и все остальные. Исключая непомерно неоправданный риск и исключительно малую оплату, конечно же. Но отвечая на ваш вопрос… Да. Я стал ведьмаком добровольно. Меня не связывало Предназначение, меня не отдавали в крепость, чтобы расплатиться за какие-то долги, как это принято в кметских байках рассказывать.
Охотник поморщился. Воспоминания были не слишком приятные.
- В один момент… кое-что случилось. Я лишился матери, а следом – и дома. Оказавшись на улице, я целый год потратил на то, чтобы выследить поганца… это не был ни человек, не какой-то нелюдь из банд, но фледер. Вампир. Тогда-то я этого не знал, и это чудище мне показалось просто воплощением зла…
Бокал с вином неприятно манил, - особенно, учитывая поднятую тему, - но Кот всё-таки держался.
- А потом появился ведьмак. Я пробрался к нему в комнату, в которой тот остановился, и выложил всё как на духу. Всё, что узнал за целый год, пока ползал по каналам. Он исчез, а утром вернулся с трофеем – и предложил поехать с ним. Предложил стать ведьмаком.
Он улыбнулся.
- Я и согласился. Я тогда не знал, что выживают при испытаниях лишь трое из десяти, не знал, что большая часть из выживших всё равно умирает при обучении или в первые года на Большаке… но Фалькмар почему-то в меня верил. Даже не сомневался никогда, что я справлюсь.
Последнее Айден произносил значительно тише и задумчиво, - кажется, куда больше для себя, нежели для Марлены.
А когда довершил, то безмолвно выдохнул, - так, будто пытался сбить какое-то наваждение.
И тут же переключился на другую тему, - ту, которая была всё-таки куда более приятная и куда больше подходила расслабленному тону беседы.
- Беседовать с объектом своей работы – это нормально. Всё-таки это творческий процесс, и в каждое произведение искусства вы вкладываете частичку себя… пусть даже не заметную для вас.
Кошкоглазый помялся.
- У каждого из нас тоже есть эта привычка, - озвучивать вслух свои мысли, я имею ввиду, - но по другим причинам. Так легче структурировать всё, что произносишь… легче представить цельную картину дела, над которым работаешь.
Взгляд охотника снова выловил пару серых глаз.
-  Мальчики просто имеют другой склад ума. И подход к обучению, как и к работе, у них несколько иной. Впрочем, если бы среди ведьмаков встречались женщины, то их бы недолюбливали ещё больше, нежели нас, обычных монстроборцев, как я предполагаю.
Параллельно с ходом беседы, Кот пытался предугадать реакцию и ответные фразы чародейки. Это стало чем-то вроде забавного отвлечения, тренировки для ума.
В конечном итоге… чего именно она хотела добиться, подыгрывая его словам?
Притупить его бдительность?
Просто вызвать симпатию?
Откуда такой интерес?
Ведь действительно, так себя вести в отношении наёмного персонала, - более того, расходного по всем параметрам материала было… не принято.
Единственной более-менее логической и не вызывавшей недовольства причиной было простое предположение, что чародейке нравится с ним забавляться, как с игрушкой. Ведь в конечном итоге, он действительно мог сойти за диковинное развлечение…
На которое можно обратить внимание, а потом выбросить, когда наскучит.
- А что вас привело на путь чародейки?
Он потянулся к бокалу, взяв его в руки, покрутив, - но не спешил отпивать из него.
- Вы несомненно прекрасна. Обаятельна. Исключительно творческая натура… я бы предположил, что речь шла о влиянии семьи, правда? Ведь для вас магия – это лишь очередное искусство, но не наука, и не лестничка к богатству и власти, как для многих…
Глаза охотника хитро блеснули на солнце.
- Именно этим вы и отличаетесь от всех, кого я когда-либо встречал.

Эти посиделки действительно могли затянутся до самого вечера, - и всё это время Айден так же внимательно следил бы за словами и движениями чародейки, пытаясь разгадать в них какой-то паттерн, смысл, - что-то, что та неизменно прятала за плавными движениями и за наглым блеском прекрасных серых глаз.
Если бы не последняя сказанная ей фраза, - фраза, которая практически в буквальном смысле выбила у ведьмака почву из-под ног и наконец-то открыла ему глаза на то, что лежало на поверхности, но на что Айден так упорно, усиленно не обращал внимания, не желая воспринимать эту опцию даже как вариант.
Никакого тайного смысла не было.
Ни проверки, ни попытки поставить его в неудобное положение, ни каких-либо иных хитростей.
Всё это – одна огромная, диковинная забава, - такая, которая удовлетворит аппетиты магички, но при этом не оставит и ведьмака в обиде.
И впервые за долгое, долгое время, Айден засмеялся, - полностью искренне и от всей души. Абсурд этой ситуации никак не мог покинуть его головы, - но всё-таки, раз Марлена не думала сбавлять оборотов, то и он отступать не будет. В конечном счёте, ведьмак он, или нет?
-  У каждого из нас есть свои позитивные и негативные стороны, - протянул Кот, упёршись руками в стол и в задумчивости потерев висок, - но всё-таки мне чрезвычайно сложно рассмотреть хоть что-нибудь мало-мальски отрицательное. Вы как…
Он поднял взгляд наверх.
-… Как облачко, что плывёт по небу. В нём, может, и есть что-то дурное – но по своей природе оно исключительно прекрасно.
«И пусть кто-нибудь попробует сказать, что я не мастер льстивых комплиментов».
Теперь, после совершённого открытия, охотник наконец-то смог рассмотреть то положение, в котором они находились, с определённой толикой объективности. Очевидным образом, чародейка уже некоторое время обходилась без гостей, - отсюда, как мог предполагать ведьмак, и интерес к живой человеческой беседе с кем-то, кто прибыл издалека и явно видел очень многое.
Однако…
Всё-таки, зачем кому-то вроде неё ведьмак?
Она явно не была похожа на тот сорт чародеек, которые днями напролёт сохнут в высоких башнях, в лабораториях, в попытке вывести на белый свет алхимическую формулу, отраву, или очередной генетический кошмар во плоти, - как те эскулапы из Риссберга.
Так почему же он здесь? Ей нужен телохранитель, охранник?
Вряд ли. За миловидным личиком пряталась хитрость и изворотливость, - и Кот был уверен, что в случае чрезвычайной ситуации у той всегда найдётся пара козырей в рукаве – таких, о которых никто ничего не знает, - даже он сам, обычно старающийся быть готовым буквально ко всему.
Следопыт?
Может быть. Но всё-таки тот чародей говорил о длительном сотрудничестве, а не о однократной работе.
Одним словом, вопросов явно было больше чем ответов, - и тем меньше было смысла гадать и предполагать то, о чём он в любом случае не догадается без прямой помощи.
Однако прежде чем переводить беседу на рабочее русло Айдену всё-таки хотелось, как минимум, закончить уже начатый разговор. А как максимум – поболтать ещё немного. В конечном итоге, он не был чрезвычайно замкнутым на себе невеждой, и мог получать удовольствие от приятной компании.
Но прежде чем продолжать, следовало отреагировать на утверждение, которое осталось без его внимания, - в разговоре, в котором следовало быть честным прежде всего самому с собой.
- Нет, - покачал головой Кот, пока лицо его приобретало задумчивый вид, - дело было не в мести.
Он напряг память, - так сильно, как мог.
В голове вспыхивали гасли картинки, - образы из прошлого, - и не просто из прошлого, а скорее из прошлой жизни, - той, где он был всего лишь одним из тысяч, тысяч обыкновенных детей, что жили в крупных городах Севера.
Вспомнилась комнатушка, где они жили. Она скорее походила на кладовую, - и скорее всего, ею же и была, - до момента, пока её из-за нужды не стали сдавать. Необычайно узкая, но широкая. Несколько уютная, но бедная, затхлая, с вечно протекающей крышей.
В ней практически не было никаких личных пожитков их крошечного семейства, - потому что ничего у них никогда и не было. Те деньги, что мать зарабатывала на улицах, тут же спускались на их нужды.
Она с ним практически не разговаривала. Айден мог бы злится на неё, обижаться – но даже тогда не мог выдавить из себя этой эмоции.
Знал, что она не говорила с ним, потому что стыдилась. Не его – но самой себя.
Вспомнил лицо её - мраморную маску, что вечно сохраняла далёкую, призрачную тень былой жизнерадостности и былой красоты, - красоты, растраченной на улицах.
Будущий ведьмак знал, чем она занимается. Знал, и поэтому не смотря на то что большую часть времени проводил на улицах, старался не заходить в те районы, где приходилось работать ей.
Вспомнил её тело. Растерзанное на части, брошенное в канаву с невероятной силой.
Вспомнил себя, стоящего над её тело и даже не рыдающего – но до глубины души растерянного.
- Нет, - повторил кошкоглазый снова, будто мантру, - дело было не в мести.
Голос его становился несколько твёрже, нежели обыкновенно.
- В её смерти была виновата одна-единственная тварь, и она умерла. Дело было в…
А в чём, если не в мести? В жажде справедливости? В благородном порыве, что бросила его вперёд, в неизвестность?
Нет.
Конечно, он хотел помогать. Хотел защищать. Мечтал быть тем, кто не будет допускать тех же катастроф, которые произошли в его жизни.
Но больше, чем помогать, он хотел вырваться из этих трущоб и каналов, из этих рынков, пропахших тухлятиной и дешевизной, и банд, что состоят из людей и нелюдей с пустыми, стеклянными от фисштеха глазами.
Он мечтал о чём-то большем. Мечтал возвысится над всеми ними, этими тщедушными червяками.
И когда увидел Фалькмара, то наконец-то увидел то, чего так сильно жаждал, - увидел силу, с которой все считаются. Увидел уважение и почти религиозный, сверхъестественный страх перед хозяином кошачьего медальона со стороны тех, кто всегда его унижал и попрекал за его слабость, за его тщедушность, за его происхождение и за его бедность.
Он увидел ведьмака и захотел стать таким же – любой ценой.
Даже если ради этого пришлось бы заплатить собственной человечностью.
Он, - когда-то маленький Айден, - больше всего на свете хотел быть сильным, злобным, и свирепым зверем, - тем самым, который рвал своих жертв на части, - и поэтому стал тем, кто за этими чудовищами охотится.
И по злой, диковинной иронии судьбы, именно этот ожесточённый и забытый ребёнок стал известен среди своих собратьев, как самый сдержанный, самый добрый, самый понимающий.
Как почти нормальный.
«Кот с замашками Грифона».
- Я… не знаю, - наконец-то признался ведьмак, покачав головой и потупив взгляд, - мне сложно… объяснить.
И замолчал. Потому что действительно не знал, как ей - этой чародейке с внешность магической принцессы, которая будто только что сошла с страниц старой сказки, - рассказать обо всём этом.
И более того – не знал, интересно ли ей это всё.
И в конце концов сможет ли она, для которой выбирали между Оксенфуртским Университетом и Аретузой, вообще вообразить себе что-то подобное?
- Но в одном мы с вами действительно сходимся, - мы оба делаем мир лучше. Я - благодаря своей работе. Вы - благодаря своему творчеству и своей магии. А так же благодаря тому, что просто в этом мире существуете и делаете его чуточку прекраснее.
На его лице вновь мелькнула добродушная, беззаботная улыбка.
- Так что мы оба благодарны Предназначению за то, кем мы стали.
«Я – куда больше, чем ты можешь себе представить.»

Отредактировано Айден (16.11.21 21:23)

Айден считал себя человеком достаточно безынтересным. Конечно, он явно не вписывался в уже избитый образ потрёпанного жизнью, но матёрого и сурового бродяги, - и всем своим видом скорее уж напоминал юного студента, которого зачем-то опечалили новостью о своей мутантской природе, вручили два меча и отправили слоняться по бездорожью, - но всё-таки, особенным и уж точно уникальным он себя явно не считал.
Тем более что старался быть относительно честным самим с собой, - и понимал, что, как и многие иные ведьмаки, он так же был склонен к рефлексии, самобичеванию, и пространным, долгим и диковинным размышлениям о своей собственной печальной судьбе и судьбах мира и ремесла, которое катится в тартарары.
И как никто другой знал, ка легко попасть в ловушку таких мыслей, - такого рода мышление напоминало ему вязкое, унылое болото, в которое было невероятно легко погрузится, и из которого было невероятно тяжело выйти самостоятельно.
Именно это чувство вынуждало его постоянно искать острых ощущений, постоянно рисковать и брать заказы, за которые платили порой сущие гроши. Когда адреналин попадал в кровь, мир имел смысл, - когда опасности, - такой ненавидимой, но такой желанной рядом не было, а в кошеле было пусто, это чувство, это болото возвращалось само собой. И ни алкоголь, ни женщины не могли его заглушить.
И именно это чувство, - эта тягучая, вязкая как кисель тоска медленно заполняла его сердце, - кажется, против его собственной воли, - пока тут же, внезапно и резко не пропала. Вместо водоворота, пожирающего всё хорошее и позитивное там, глубоко в грудной клетке, воцарился необыкновенный по своей природе и характеру штиль, - а от него…
Охотник удивлённо провёл по помещению взглядом, будто выискивая чего-то. Лицо его, до того бывшее вынужденно-спокойным, с значительной толикой грусти и печали на лице, приобрело задумчивый, даже несколько потерянный, сбитый с толку характер.
Желтые глаза, что до того были болезненными, будто мутными, сейчас кажется несколько прояснились, - и поблёскивая на солнце искрами золота, выхватили внимательный взгляд серых глаз чародейки.
Он не мог сказать наверняка, - такие вещи были вне его понимания, - но своей кожей, своим нутром он чувствовал нить, что буквально секунду назад повисла между ними, - будто навесной мост над бесконечной поступью. Будто тонкая вязь, связывающая два разных, совершенно чуждых друг другу сознание в одно целое.
Это могло быть что угодно, - могло быть просто его защитная реакция на чужое сочувствие, могла быть его мнительность, воображавшая ему всякое, чего не было на самом деле, а может быть…
А может быть, если отбросить все варианты, оставался единственный, что был достаточно логичным.
Всё это время она, Марлена Анбель, была в его голове. Она тонко – пускай, наверняка, и не полностью, - читала его, будто читают приоткрытую книгу глубокой ночью, при свете свечи, - и использовала увиденное как ключик к нему, - дабы понять его и дабы…
Подружиться?
Догадка была исключительно интуитивной, и пришла сама собой, как будто из неоткуда.
Такого с ним никогда не было, - и кошкоглазый мог бы удивится, мог бы возмутится, мог бы вспылить, проклясть её и всех чародеев разом за такое коварство…
Но делать этого он не стал, ибо не испытывал ни малейшего негативного порыва.
Наоборот – впервые за целую вечность, кажется, ему было хорошо. На душе царил необычайный покой и абсолютная гармония, которую не могло нарушить ничто и никто.
Это состояние, - призрачное, давно забытое, и такое манящее, - было самым ценным подарком от той, что сидела, напротив.
Он, ведьмак, мог лишь догадываться о том, что она сделала, - но вместе с этим понимал, чувствовал в её взгляде, в её движениях, в постановке её фраз и в её слегка сбитом дыхании, - она сделала это без злого умысла, но намеренно, - и с полным пониманием того, что её сейчас могут обнаружить.
Кошкоглазый не был уверен в том, сколько он времени провёл, будто находясь в прострации, наслаждаясь этим лёгким, воздушным состоянием. Сейчас ему хотелось лишь одного – что бы это продолжалось вечность.
- Когда занимаешься этим год за годом, - медленно протянул Кот, стараясь всё-таки вернутся в рабочее русло, - то неизбежно устаёшь. Начинаешь воспринимать это всё как… обыденность. Для тебя становятся безразличны и риск, и люди, что охвачены горем. И в этот момент очень легко… выгореть.
Он наконец-то взялся за бокал, - и недолго думая, вернулся к его распитию.
- Всё превращается рутину. Добрые и злые поступки размываются и становятся оттенками серого. И тогда… и тогда разница между человеком и монстром, порождением Сопряжения, теряется.
Кот едва заметно коснулся медальона, ясно давая понять, что знает о печальной, зловещей репутации его Школы.
- И по правде сказать, я не знаю, почему мне до сих пор не всё равно. Почему я забочусь этими вопросами, когда можно было много раз поставить на них точку. Но возможно, именно это…
Айден вновь поднял взгляд на Марлену, - зная, что та прекрасно должна была понимать, о чём он говорил.
- Именно… это… удерживает меня от пропасти. Хоть и доставляет боль. 
Осушив стакан и всё-таки начиная чувствовать лёгкий, ненавязчивый эффект алкоголя, кошкоглазый опустил бокал на стол.
- И в том числе из-за этого мне интересна суть предстоящей работы. Я знаю, чего могут ожидать люди от хозяина оскаленной кошачьей морды. Но я не беру заказов на людей… и не беру денег за их убийство. Даже за случайное, даже при самозащите. Если работа как-то касается вашей охраны, или сопровождения, я помогу… как другу. Но не как нанимателю. Денег я взять не смогу.
Некоторое время Кот молчал, думая над дальнейшей фразой. Она давалась ему нелегко, - будто произнеся её, он обнажит собственную слабость.
- Спасибо. Сами знаете за что.