"Только бы не увязнуть..."

Эта мысль преследовала Хойта - провались он сейчас в сугроб глубже обычного, подняться уже не сможет. День пути супротив метели через лес выбил из сил, а с каждым пройденным метром его и без того тонкие сапоги становились тяжелее от набранного снега. Ветер трепал плащ с капюшоном и натянутый на заросшую физиономию шарф. Не будь на нём меховой куртки на пару размеров больше нужного, то уже давно бы слёг под деревом от холода.

- Надо же было с дороги сбиться! - Прошипел сквозь зубы под свист ветра Хойт, щурясь от летящего снега, и огляделся по сторонам, сжимая покрепче арбалет.

Он понял, что не один, ещё несколько часов назад, когда меж деревьев то и дело начала показываться тёмная фигура. Подумал бы Хойт, что это животное какой, да только животное это на двух ногах было и с человека ростом. Что бы это ни было, но Хойт понимал, что при прямом контакте с нечто шансов уцелеть у него немного: одним выстрелом такое вряд ли не остановишь, а сил в руках не хватило бы даже на то, чтобы вынуть меч. Но с оружием было немного спокойнее.

"Выживу - уберусь на юга" - Хойт продолжил путь, поднимая замёрзшие ноги, которые уже стягивало тупой болью.

Пройдя ещё шагов сорок, он услышал то, от чего бьющий в лицо ветер перестал быть хоть какой-то проблемой: хруст веток где-то за спиной. Хойт затылком ощутил взгляд, холод от которого прошёлся мурашками вдоль хребта. Он замер, не то от парализующего страха, не то от нежелания спровоцировать нечто.

"Приплыли..."

Хойт на мгновение зажмурился с досады от такого бесславного конца, и ресницы его слиплись. Но как позади под шагом проскрипел снег, так резко обернулся, вскидывая арбалет, чтобы успеть только заметить краем глаза скрывшийся за стволами деревьев силуэт. Словно поплыл он сквозь деревья, то и дело растворяясь в белой завесе метели. Один силуэт - и вот их уже два. Слева дрогнула укрытая снегом ветка и показалось третье существо, раздался рык. Вот в его-то сторону Хойт и выстрелил - даже у самых крепких нервов есть предел. Выбросил арбалет и рванул бандит прочь, взвыв от боли в окоченевших ногах.

Хойт бежал, огибая деревья, ослеплённый метелью. Сорвал с лица шарф, скинул с плеч мешок. И слышал, как за ним хрустят ветки, до этого хлеставшие мужчину по лицу, как приближается множественный рык. Когда ноги мужчины заплелись, и он рухнул плашмя в снег, то тогда и заметил укрытую снежной шапкой хижину. Из последних сил поднялся и побежал в её сторону, то и дело падая на четвереньки. Хойт уже не слышал приближение за собой. Он ничего не слышал - в голове был только стук готового остановиться сердце. Не замедляясь, он навалился плечом в крепкую дверь.

Отредактировано Фридлейв (20.09.21 19:26)

Первыми учителями Калибана на пути в большой мир контрабанды были люди. Те самые круглоухие dh’oine, которые обнаружили в себе неожиданную широту взглядов и делили других не по расовым признакам, но по профессиональным. И первый урок был суров — если ситуация решительно стремится в направлении сраки, озаботься иметь при себе лист лопуха. Потому как в противном случае его неприглядная роль достанется тебе лично. И в это непростое зимнее время не было у Калибана ни лопуха, ни хотя бы подорожника.
“Да обоссы меня Дана Меадбх”, — эльф мысленно выругался и беспомощно взглянул на кобылу, которая уверенно лежала в снегу и показывать признаки жизни решительно отказывалась. Было обидно — Калибан давно слез с бедного животного и вел его под вожжи, чтобы не нагружать сверх меры. Животное, однако, стараний не оценило и отправилось в конюшни Ледяной королевы. Но эльфа беспокоила даже не потеря лошади. Куда сильнее его волновали перевязи с низкопробными мечами, которые придется теперь тащить на собственном горбу. Кстати, достойная тема для второго урока постигающим контрабандное ремесло. За работу — только монеты, иначе никакой сделки.
“Яругу я перешел, потом шел западом. По этой звезде я пойду севером и скоро уже выйду к поселениям”, — увязая в стену, Калибан тащился с частью своего бесценного груза, то и дело поглядывая на небо. Погода стремительно портилась и даже звезды теперь можно было различить едва-едва. Но эльф уже успел проложить мысленной линией маршрут по блеклым картам, которые надежно хранились в памяти. Чтобы хоть как-то спастись от метели, контрабандист решил идти лесом и надеяться, что восточные горы хоть как-то сдержат свирепую стихию.
— Но я такой, какой я сть, и это гордость, это честь…, — отбивая чечетку зубами, Калибан напевал одну из старых песенок, которые он горланил еще в рядах доблестных белок. Песня, как оно известно, всегда помогает в дороге. Хотя бы не заснуть, когда силы на исходе, а вьюга так страшна, что того и гляди, охотники призрачной кавалькады выйдут из-за деревьев. Калибана передернуло. Естественным путем мысли обратились в сторону неоспоримой пользы самогона в дальних переходах.
Несмотря на лес кругом, ночная темнота и липкий снег взяли свое — контрабандист едва ли видел что-то дальше пяти саженей. Ветер завывал, деревья протестующе скрипели и совсем скоро эльф погрузился в блаженное состояние, с которым знакомы лишь представители Старшего Народа. Будто целый мир открыт только ему. Будто сама природа желает с ним слиться. Будто…
— Сука!, — слишком сильно уцепившись за сладостные размышления о своем месте в мироздании, Калибан не заметил предательски торчащий корень и поцеловал обжигающе холодную снежную гладь. Поднимаясь, ругаясь и отплевываясь, эльф понял — в этом лесу он не один. И речь не о резвящихся в уютных сугробах волках или рыскающих в поисках скупой снеди белках. Нет, это было что-то другое. И контрабандист сиськами эльфской королевы был готов поклясться, что еще мгновение назад это самое другое смотрело на него горящими глазами, низко посаженными на чем-то смутно напоминающем человеческую фигуру. Эльф облизал обледенелые губы. Привидится же такое. Второй раз пришлось пожалеть об отсутствии алкоголя. Сугрева нет, а не загадочные видения — пожалуйста.
“Надо торопиться. Что-то лес совсем не рад меня видеть. Холера, а вдруг волколак или еще чудь какая-то? Ох, надо было у Кагена зимовать”, — эльфу всюду мерещились глаза. Неестественные фигуры. Перебирая в мыслях все известные виды страховидл и матерные выражения dh’oine напополом с краснолюдскими, Калибан двигался дальше, стараясь не обращать внимания на мерцающие во вьюге видения, что казалось плотным кольцом смыкались вокруг. Наконец, показалось спасение — одинокая избушка. Кажется, пустая. На крыше которой сидела какая-то голая тварь с иронично длинными руками. Калибан мотнул головой. На крыше была разве что солидная шапка снега.
Контрабандист повел плечами и сильнее натянул ремни перевязей со скромным барахлом. Зима затрахала. Вьюга затрахала. Тащиться невесть где с грузом сомнительной ценности затрахало. Видения страховидл пока не трахали, но Калибан был уверен, что их стандарты достаточно низки, чтобы броситься на него и не спросить питает ли он к ним взаимность. Если уж и помирать, так почему бы не в худой избушке в центре ледяной бездны? Эльф с силой толкнул дверь ногой.
— Ceádmil, д-друзья. А Боски н-не дома?
Избушку, в которую поспешил войти эльф, уже облюбовали. Контрабандист мигом сориентировался и дрожащим голосом поинтересовался у незнакомцев о наличии некого Боски. Да, дела. Этот угрюмый хер ему точно не дружочек. Увидеть эльфку было приятно, но это обманчивое впечатление — остроухая хериня тоже вряд ли будет ему рада. Что и говорить, даже выдуманный Боски, и тот вряд ли признал бы другом Калибана, пусть обледенелое воображение последнего и создало его.
С грохотом и металлическим звоном контрабандист скинул перевязи. Только бы не драка. Он-то в своих предпочтениях уже разобрался — в такую погоду дружков не выбирают.

Отредактировано Анселми (11.11.21 09:09)