Мало кто из аристократов мог бы представить, что пережила в неволе Фрингилья. Обычно, изменников не держали столь долго в живых и вскоре после поимки приговор приводили в исполнение. Конечно, условия были почти сказочными для арестанта, на фоне тех, что применялись к другим коллегам по цеху. Она была наслышана о пытках, издевательствах, надругательстве, увечьях и ужасной, кровавой и мучительной смерти магов. Стражи позаботились о том, чтобы каждый дежуривший у двери пересказывал ужасы тех событий снова и снова. По всеобщей версии, император изучал и выстраивал такую пытку, чтобы это стало громким назиданием всем последователям Виго. Каждого будет ждать жуткая расправа за содеянное. Девушка измучилась догадками, что же происходит снаружи, почему порядок в отношении неё был изменен и где кончается запас терпения императора. Их короткие встречи были отмечены необычайной резкостью чародейки, которую ранее она бы себе не позволила. Сейчас же, чародейке требовались ответы и ясность в вопросах, касательно собственной жизнь. Надежда разобраться в происходящем ускользала день ото дня, что та проводила взаперти. Ведь, кроме пустых страхов её ничем не могли «порадовать». Но, и у них не было обоснования. Месяц, возможно больше, она уже находилась на содержании империи и казалось, эти каникулы не прекратятся никогда. Украшения, в которые черноволосая была закована вытягивали из неё силы, лишали здоровья и нормального существования. Головные боли, синяки на руках, рвота, несварение желудка — обыденность, с которой нильфгаардка смирилась. Знает ли о ней Анна-Генриетта? А её семья? Радовало одно: родители не дожили до этого дня и отошли в мир иной со спокойной душой.

***

Когда стража вошла, зеленоглазая пленница сидела неподвижно, разглядывая растительность за окном. Кованная решетка на окне мешала бы ей выбросится, да и смогла бы она свести счеты? Сама Фрингилья в этом крайне сомневалась, она знала цену жизни. Ценила и любила ее слишком сильно, чтобы поступить таким образом. Но, одиночество и отчаяние делают с людьми странные вещи. — Поднимайся, император желает тебя видеть. — раздался скрипучий голос где-то совсем рядом. Девушка не успела среагировать, как её грубо встряхнули и одним движением поставили на ноги. — Да кто ты такая, собственно? Открывай уши, очищай ра... — свирепый взгляд туссентки заставил мужчину замолчать. Даже лишенная сил она умела вселять в людей некий проблеск страха. — А ведь знаешь, мои умения глубоки и многогранны. Я больше, чем просто «колдунья», как вы меня называете. Соизвольте вести себя прилично! — Виго зашагала слишком уверено, как для той, у кого мир перед глазами то мерк, то кружился с завидной скоростью. Она сохраняла грацию и держала спину прямо даже сейчас.

Большую часть дороги её бесцеремонно пихали, толкали и даже пытались ставить подножки. Вот потеха была бы, упади она хоть разок. Но, чародейка не доставит такого удовольствия палачам. Тем не менее, она внимательно слушала и подолгу смотрела. Запоминала. Имена, прозвища, события из жизни и обрывки новостей. О каждом могла что-то рассказать и в случае освобождения, без труда выследить. Эмгыр восседал за столом и следил без особого внимания за происходящим. Её грубо толкали, одергивали и обзывали, что по счастью, длилось не долго. В который раз удержавшись на ногах, Виго не обошла стороной формальности и как того велит протокол присела в изящном реверансе. Выдержка, спокойствие и пластичность помогли выкрутится из шаткого положения. За нарушение этикета стражники непременно прибегли бы к наказанию и были бы крайне рады такой возможности. Вот только, черноволосая редко совершала ошибки, а такого рода — никогда. Им было не к чему придраться или зацепиться. Выровнявшись и приняв удобную (если это возможно с кандалами) позу, Фрингилья не выражала никаких эмоций. Распознать её настроение или углубится в мысли не представлялось возможным. Только чрезмерная, болезненная бледность и исхудавший вид намекали на состояние здоровья.

— Ваше Императорское Величество, вы осветили мой день своим присутствием в нем. Приветствую. — бесцветным голосом размеренно проговорила госпожа. Он не выражал ничего, был отстраненным и нейтральным, словно она находилась не здесь. Будто бы все это происходило не с ней. Дурной сон, от которого бы пора проснутся. Величественный вид, безупречное одеяние и манеры. Её обучали, словно будущую княгиню, а ведь в нынешней ситуации это не казалось такой абсурдной идеей. В Туссенте правит княгиня, без наследника и мужа, а ведь Анариетта не молода и вскоре уже не сможет родить. Этот вопрос остро стоял при дворе и многие уговаривали её, наконец, выйти замуж снова. При воспоминаниях о родном крае в груди черноволосой запылал слабый огонек тепла и уюта. Так приятно было откинуть все, что угнетает тело и душу; с головой погрузится в далекие события, снова ходить по дворцу, слышать запах вина и цветов из сада.

— Наши встречи такие короткие. Вы лишаете меня счастья лицезреть вас чаще. — проговорила Фрингилья до конца играя свою роль. Девушка понимала всю тщетность своего положения и исход был известен заранее. Вопросы, которые император откладывал в долгий ящик, должно быть, вылезли на поверхность. Теперь уж не обойтись без допроса, расставив все точки над «и» — размышляла она. Были моменты, требующие пояснения и у Виго. Но кто она такая, что бы требовать их у Эмгыра? Едва ли букашка, что запуталась под ногами более сильного и высокого насекомого. Едва ли удачное сравнение, но таковое имеет место быть. Параллель, но никак не насмешка. Не смотря на всю злость и ярость, черноволосая продолжала уважать своего будущего убийцу. Это был по истине великий человек, хоть и жестокий, безжалостный и лишенный чувств. Вряд ли его когда-то мучала совесть или одолевали сомнения. С виду казалось, что он непоколебим, наперед знает все верные ходы и решения.

Выходя, ни один стражник не отвесил шутку и не попытался как-либо задеть пленницу. Авторитет, уважение заполнили все пространство в комнате, не оставляя места фривольному отношению. Все вдруг неожиданно собрались, стерли улыбки с лиц, стали вдруг такими важными и серьёзными. Для Виго ситуация выглядела очень забавной, как дерзкие головорезы превращаются чуть не в пушистых котиков, хотя, вернее будет сказать верных псов, не способных гавкать без команды. В душе она улыбалась и ликовала всем нутром. Маленькая насмешка, а как тепло стало. Радостей в последние месяцы ей недоставало. Снова зачесались запястья. Они не прекращая саднили и пекли, растертая до крови кожа не успевала заживать. От тяжесть кандалов боли в кистях слегка притуплялись только во время сна. Чародейка не кривилась, не вздыхала тяжело, в общем, никак не выдавала своего истинного самочувствия. Не потому даже, что была гордой, а потому, что не хотела слышать и принимать колкости на этот счет.

— Не думаю, что Ваше Величество жалеет об этом. Если конечно, мое мнение вас интересует. Я думаю, что вы даже не считаетесь с нашим родством, она ведь только по линии Цири к вам перешло. — монотонно проговаривала Виго. Император поманил её, и конечно, не подойти было бы очередной пыткой в комнате. Фрингилья наступала своей гордости на шею, чтобы упростить своё существование. Не было у нее таких принципов, из-за которых приходилось бы мириться с мучениями. Поэтому, она с легкостью опускала в себе те или иные качества, делая то, что от нее хотели. Неуверенно, слегка качнувшись она сделала несколько шагов вперед. Снова ловко удержавшись на ногах, она приняла царственную позу. Иногда, придворные замечали, что воспитание Фрингильи было почти идентичным воспитанию Анны-Генриетты, да и держались девушки одинаково величественно. Это же отменил и далекий от двора и знати Геральт, когда гостил в Туссенте. Сейчас же, черноволосая всем своим яством заставляла себя концентрироваться на мыслях о семье, сестре и доме, дабы не ударить в грязь лицом. Она снова поклонилась императору, как того велит обычай, и вслушивалась в слова.

— Казнь, Ваше Величество. — металлическим голосом отчеканила узница. Если он намеревался ужаснуть её, то чародейка напротив, была рада. Наконец, все разрешиться. Она собиралась попросить, чтобы её останки переправили в Туссент и погребли в семейном склепе, как того велит обычай. Любой приговоренный имел право на последнее желание. Но после, что-то щелкнуло в голове у магички. Темнота стала застилать глаза, желудок сжался до самых маленьких размеров. Она прикрыла глаза, хватаясь рукой за край стола, чтоб удержаться на ногах. — Воды — хрипло, слабым голосом проронила девушка.

«Оглупела — мягко сказано. Вы, Ваше превосходительство, даже не представляете насколько цепи способны всё изменить» — подобный ответ пролетел в голове Виго в то время, когда Эмгыр холодным тоном одёргивал пленницу. Нельзя сказать, что это как-то напугало или же взволновало её. Брань, ругань, оскорбления встречались и раньше, даже почти в том же количестве, что и в «тюрьме». Взять к примеру, как в прошлом император потребовал от чародейки и её товарища Альбрыха отыскать Цири в Северных королевствах. Ответ «невозможно» он принял как личное оскорбление и даже спустя несколько лет не упустил возможности напомнить о несовершенстве нильфгаардских волшебников. И это было сделано довольно в грубой форме. Дармоеды и лентяи — было бы крайне мягким и тактичным трактованием речи правителя. Итог с этого таков, что Фрингилья слишком привыкла к подобной манере общения, а вот Эмгыр впервые столкнулся с таким вольным поведением поданных. Недопустимым и возмутительным, против всех устоев. Жительница княжества и раньше дерзила, отстаивала свои права но никогда в присутствие вар Эмрейса, а уж тем более, не в личной беседе.

Конечно, этому было объяснение. Причина крылась не в якобы предательстве, не в неуважении и даже не в приказе взять её под стражу. Гордость и чувство собственного достоинства, которые чародейка засунула куда подальше, все же у неё имелись. Виго хотела прекратить это унижение, старалась всеми силами не терять контроль и даже в самых тяжелых ситуациях сохранять лицо. Но конце концов, у всего есть предел. Она к нему медленно приближалась, с вытянутыми впереди руками. Это был намеренно брошенный в лицо акт неповиновения. Фрингилья уверена продвигалась в своем стремлении добиться казни или хотя бы определенности в своей судьбе. И все шло так, как она для себя в голове выстроила. Слишком тесный переплет выдался с Эмгыром, она хорошо знала императора. Отчасти понимала, но не ставила себе целей проникнутся его идеологией, стремлениями. Все шло так, как должно было бы быть.

Вот только было одно «но», здоровье в последние недели резко ухудшалось. Виго стало дурно, снова она в дураках и снова утратила контроль над ситуацией. Глупо было просить воды, но просьба сама вырвалась. Еще до того, как мысли успели обработать запрос и дать ему оценку — он уже был озвучен. Упоминание Ассирэ было сродни холодной воды, которой её немногим позже окатили. Считай, дважды вернули в реальности и навели фокус. Подруга была убита самим послом, это пожалуй единственная честь, которую ей оказали. Тайно, её останки были вывезены и захоронены по всем традициям. Рана в груди разошлась по швам и засочилась. вар Анагыд была проводником для Фрингильи в мир магии, учителем, другом и даже немного больше. Их отношения были связаны узами, похожими на семейные. Это был большой удар и горькая утрата, даже со смертью нельзя перестать любить человека. Волшебница из Виковаро оставила свой след в истории и жизни туссентки. Её имя не должно было упоминаться душегубом, отнявшим жизнь, не сейчас, когда все шло так гладно.

Вдохнув побольше воздуха и снова выровнявшись, Виго метнула взгляд прямо в лицо подошедшему ближе императору. Он был открытым, дерзким и в тоже время, было заметно, что ей нелегко и больно от воспоминаний. Подавив в себе комок злости, чародейка промолчала и никак не ответила на вопросы. — Ваше Величество когда-то сказали мне, что долг должен стоять превыше семьи. В этом вопросе я полагалась на ваш опыт и советы, следуя своему долгу. Благодарю вас за возможность воссоединиться с моим большим семейством, я безмерно вам благодарна. Я желаю и вам воссоединиться с семейством, очень жаль, что я не смогу порадоваться и поздравить вас в этот знаменательный день. — бесцветно, хрипло произнесла Фрингилья.

Времени еще много. Его навалом.

Мы люди, никогда не подозреваем, что последний раз действительно может стать последним. Порой, несемся на встречу гибели, не задумываясь о цели самого путешествия и его трагичном конце. Выходя сегодня за порог своей, так называемой камеры, Фрингилья думала, что у неё есть шанс. У них с племянницей впереди ещё десятки лет вместе. Такая глупость, умереть вот так, на рассвете своего превосходства и молодости. Почти что вечность. Но это нет так.

Лицо императора с первых минут натолкнуло на мысль о запасном плане. Его Виго вынашивала последние пару недель, когда оптимизм окончательно исчез с горизонта надежд и мечтаний: выбраться отсюда без особых усилий. Самоубийство. Даже думать, не то что говорить о подобном было недостойно. Рассуждения даже в кругу близких нильфгаардских друзей по поводу такого омерзительного шага могли сотворить из молодой ведьмы отброса и изгоя. В империи это было постыдно, позорно и набрасывало тень на всю семью, а не только на мертвого нарушителя устоев и порядков.

В конце концов, их судили со всей злостью и ненавистью, считая недостойным мусором на окраинах империи. Только представить, молодая чародейка, прошедшая ни одно сражение, запятнавшая себя в крови, успевшая побывать участницей нескольких собраний величайшего межконтинентального союза магов и стать его членом — лишает себя жизни. Нет, ни один знающий туссентку человек в это бы не поверил. Она была волевая, непреклонная. Одна из немногих, кто выражал свои мысли открыто и не боялся последствий. Шла против устарелых стереотипов и глупых традиций. Была уважаема, сильна и преисполнена чувства собственной значимости.

И не смотря на все противоречия в этой истории, чародейка с первых минут диалога поняла, что сегодня последний шанс. В первую очередь нужно было оградить семью от опасности, после вывести и подвести императора к нужному решению и дождаться казни. Переступи она рубеж терпения и сдержанности Эмгыра, задеть его, властитель Нильфгаарда ни за что бы не спустил это с рук узнице. Приказ был бы отдан, а Фрингилья добилась бы своего. Меньше всего ей хотелось вот так уйти, закончить предателем и шпионом, который к тому же и скрывался. Но другого выхода из узкой камеры не существовало. Готовая произнести последнее желание: «пусть я уйду как безродная, дабы не запятнать семью позором. Позвольте написать письмо домой перед тем, как ваш приказ приведут в исполнение», она подняла голову и застыла от ужаса.

Их казнят, а она будет жить. Долго, безрадостно, в обществе стражников. Первое, что возникло перед глазами было милое, лишенное уродства и несовершенства, лицо Флоренс. Девочка смеялась и лепетала о том, как отвадила очередного жениха, а он до утра пел под окнами баллады. Второе, уже не такое четкое и размытое лицо со шрамами, ссадинами и многодневной щетиной. Его она решительно отбросила, вглядываясь дальше. Сестры, их мужья, племянники и племянницы, родители и друзья. До всех не добраться и это вызовет настоящий всплеск в Туссенте, казни он сразу всех. Но, Эмгыру это и не нужно. Только её будет достаточно.

Подумай же логически, он стратег, тактик. Ну кто при всей мудрости лишит империю истока? Мощного магического воина, который может значительно перевесить чашу весов в битвах, что еще предстоит пережить. А станет ли она сотрудничать и помогать, убей он единственно важного человека? Нет. Он может взбунтоваться и унести много жизней в потоке выброса энергии. Если убить семью Флоренс и подставить это под графу: «во всем виновата Фрингилья», девочка и тогда не перестанет её любить. Думай и анализируй, не впадай в крайность.

Виго продолжала держаться и стоически переносить головокружение и тошноту. В голове мысли хаотично сменялись, образовывая цепочку её будущей речи. Она слишком хорошо знала своего императора, когда-то, он подпускал её слишком близко, не опасаясь измены и предательства. Ведь, обычно он сторонился общества чародеев, передавал приказы через подручных и не давал аудиенций. Туссенская аристократка же бывала во дворце, лично видела и разговаривала с Эмгыром и всегда поражалась его неизменной усталости. Но никогда по-настоящему не задумывалась о причинах. Для всех, он был великим полководцем, белое пламя, пляшущее на курганах врагов. А когда все маски спадали и поле битвы оставалось далеко позади?

— Ваше Императорское Величество, я расскажу вам о долге, что я выполняла. — её голос был стальным, уверенным и твердым, — Я была одной из тех, кто взял Цинтру наряду с армией. Я была той, кто заливал улицы кровью и проступал по усеянному трупами камню. Там, на холме, выступив против чародеев севера я потеряла почти всех, кого знала и с кем была близка. Спешу вас заверить, что я не хочу превозносить себя над другими чародеями Нильфгаарда, я лишь иду коридорами моей памяти. Моя преданность империи была нерушимой. — на несколько секунд Виго прервалась, прочищая голос. Её плечи расправились, осанка выровнялась, взгляд стал пристальным, в глазах читалась сила.

— Ни один чародей не ждет награды за свои труды. Мои дела не были направлены на деятельность против империи и императора, вопреки кодексу, правилам и законам. Долг повелевает нам делать то, что справедливо и честно, и запрещает нам делать то, что несправедливо и нечестно. — туссентка смотрела с вызовом, ибо ни одно её слово не было ложью.

— Я знаю так же, Ваше Величество, что есть то, что для вас могу сделать только я. Вернуть домой законную наследницу и императрицу. — голос дрогнул и предал свою хозяйку в самый неподходящий момент. Говоря о Цири, она искренни переживала за дальнюю родственницу. но эта была единственная спасительная соломинка. У Эмгыра была империя и Цири, и если империю преподнести к ногам императора туссентка не могла, то оставалась одна нить надежды.

— Я желаю того же, что и вы. Быть рядом со своей дочерью, с моей Флоренс и только. Меня больше ничто не интересует.

Отредактировано Фрингилья Виго (25.10.21 10:10)

Сердце стучало в бешенном ритме, что нарастал с каждой новой репликой императора, а после эхом отдавал в виски. Пульсация действовала на нервы, как и то, что собеседник ни давал какого-либо намека на свои планы в отношении Фрингильи. Казалось, он наслаждался этой игрой и беспомощностью узницы. Получал удовольствие лишний раз поддергивая её при этом, продолжая держать на мушке. Свою позицию Эмгыр обозначил ясно и четко, а вот Виго приходилось танцевать в быстром темпе на горячих углям, балансируя между двумя гранями. В любой другой ситуации, она была бы не против сыграть в интеллектуальные игры на почве «жизнь или смерть», но не сейчас. Не в этом состоянии.

Нервно облизнув губы, чародейка старалась уловить хоть какой-то знак или подсказку в выражении лица, но император оставался не раскрытой книгой. Ясно было одно: заскучал. И ничего удивительного в этом нет, кому понравится наблюдать за немощной, больной женщиной не способной должным образом поддержать разговор. Хотя, был тут довольно любопытный вывод, что напрашивался сам собой. Стоило отдать Фрингилье должное, без магических манипуляций они в свои 42 выглядела ничуть не хуже своей юной и молодой племянницы. Болезненность не лишила её утончённости, грации и красоты.

Прикрыв глаза на несколько секунд, Виго сделала над собой огромное усилие, чтобы не закричать. Акцент в их разговоре был сделан на то, что чародейка являлась той, по ком не будут скучать. Не столь весомая она персона, чтобы хоть как-то переживать или беспокоится о последствиях казни туссентки. И тут волшебница не могла согласится с мнением Эмгыра. Семья Виго довольно почитаема в кругах аристократии, а уж благодаря замужеству четверых сестер — породнились с самыми влиятельными родами. Казнив её родню императору пришлось бы уничтожить пять древних и богатых семей, на которых держалось многое в вассальном княжестве. В магических кругах Фрингилью так же уважали и считались с ней не менее, чем когда-то с Арториусом.

Анна-Генриетта безусловно была барышней чувств и эмоций и несомненно бы, оплакала и отпустила близкую подругу. Но знал ли Эмгыр о беседах, что велись во дворце Боклера? Не мог не знать. Анна не имеет наследников и прямых родственников, помимо Сианна. По понятным причинам проклятая сестра не могла унаследовать право занять место княгини. Фрингилью предлагали на эту роль не единожды, но Анариетта каждый раз отодвигала подписание документа о наследнике в долгий ящик. Вся знать выступала за кандидатуру Виго, несмотря на то, что она чародейка. Теперь же, будучи предательницей империи она явно лишалась подобной милости но вместе с тем, не стиралась окончательно из списка. Скорее, встала в один ряд с Сианной. Но и тут предпочтение аристократии было очевидным.

К счастью или сожалению, в крае вечного праздника отношение к волшебникам хоть и стало ощутимо прохладным из-за гонений и преследований людей этого цеха, но вовсе не изменилось кардинально. Княгиня несомненно молода и мысль о такой глупости как смерть её слегка оскорбляла, хотя она и не отрицала необходимость составления такого документа. Но позже. Гораздо позже.

Мысли туссентки крутились вокруг заговора против Эмгыра, некогда затеянным шестью нильфгаардцами. Что было бы, не сдай их планы испугавшийся Беренгар Леуваарден? Свершилось бы затеянное или нет? Эмгыр не всесилен, это утверждение возникло из неоткуда, и вселило толику уверенности в Виго. Кто знает, какие козни строят за его спиной союзники в тайне и что из этого выльется. Император мог ошибаться и доверять не тем людям. Не они ли слепили из него того, кем он в конечном счете стал? Недоверчивым, требующим беспрекословного подчинения и лишающим всякой свободы. И все же, шанс на спасение был. В глазах правителя было сомнение, но он допускал это к рассмотрению.

Сейчас или никогда.

Эффект Цири, именно так Фрингилья про себя назвала то состояние, в котором пребывал император при упоминании его дочери. Смягчился, огорчился и разозлился. Богатый спектр эмоций отразился в таких простых и не особо значимых действиях. Она двигалась в правильном направлении.

Приблизившись к столу, Виго сохраняла положенную дистанцию и присев в поклоне застыла: — И все же, он ошибся, Ваше Величество. Мой долг нерушим и даже моя смерть не сможет разорвать связь с империей. Я принадлежу ей и мне, не сомневайтесь, очень хорошо известно место, отведенное чародеям. Была и остаюсь одной из тысячи опор, над которыми раскинулась вся империя, и которую нам следует поддерживать, не ожидая и не прося что либо в замен. Самый замысловатый и сложнейший механизм, потеряв один единственный винтик — не станет работать так же слажено и точно, как раньше. Есть детали, которые сложно заменить. Я не питаю иллюзий на свой счет, но обладаю тем, чему придется очень долго и упорно обучатся моим преемникам. Моя судьба в вашей власти и я полагаюсь на мудрость Его Величества. Моя преданность вам по-прежнему нерушима. Она была и есть.

Фрингилья подняла взгляд из под полу опущенных век и направила его в лицо собеседнику. Повисла короткая пауза, после чего тяжело выдохнув, она произнесла: — Я пришла к самому значимому лицу при дворе, одаренному вашей милостью, графине Лиддерталь. Это ли не сдаться с пови́нной, уповая на милость императора, Ваше Величество?

— Она уже здесь.

Внезапно все шумы стихли, лишь отдаленный свист нарастал в голове чародейки. Уже здесь. Флоренс. Она здесь. Прикрыв глаза и опустив голову вниз, Виго собрала остатки сил в кулак и попыталась заглянуть в мысли стражи. Пронзительная боль поразила все тело, а эпицентр её образовался во лбу. Сжав зубы, чтобы не закричать и не утратить все, что так старательно связывала воедино, Фрингилья утопала в немой волне животного страха. Постепенно, накаты стихли и сменились жуткой мигренью. Вспышки стояли перед глазами, не давая сфокусировать взгляд на подоле собственного платья.

Как далеко может зайти мать, ради своего ребенка? Туссентка почти утратила собственное сознание но смогла заполучить желаемое. Новак прибыла два дня назад. В замке. Император никогда не врет? Вдруг, этот вопрос стал таким значимым и она пыталась удержать его в голове. Волнение не поможет спасти племянницу. Нужно избегать этой ошибки.

Избегать всякой ошибки. Например, больше даже не пытаться навсегда лишится разума за единственную мысль о правдивости намеренно брошенных слов.

Пульсация то усиливалась, то спадала, а вот боль не покидала ни на секунду. Фрингилья считала её вполне заслуженной, а потому смирилась и отдалась ей. Это была плата за информацию.

Свой поступок она не назвала бы чем-то особенным. При том, не всякий чародей, что остался бы более чем на месяц закованный двимеритовыми кандалами смог бы дотянутся к былым способностям. И речь тут не про талант или силу магии, а про моральную точку зрения. Почти все, если они успевают прожить подобный срок перед казнью — ломались.

Сердце умирает медленно, сбрасывая надежду, как деревья листья по осени. Пока голые стволы не почернеют и не окоченеют от подступающего холода. К тому времени не остается ничего. Но, были вещи способные сотворить весну в самые холодные дни. Любовь.

Переступив порог комнаты, с единственной целью — уйти достойно, не запятнав семью, все вдруг резко переменилось. Все неотделимо перемешалось в котле под названием «Фрингилья». Жажда жить, любить, оберегать, быть рядом, дышать и творить, колдовать, путешествовать. Краски, потускневшие со временем, вновь обрели яркость. Только утратив смысл, Виго вновь обрела жизнь. Она догадалась, к чему все идет несколько минут назад, когда выступала с пламенной речью. Но, не стоило испытывать императора на прочность. Нельзя вечно быть подающим надежды, рано или поздно нужно их оправдывать.

Наконец-то, она выровнялась во весь рост и с опущенной головой концентрировала взгляд на руках, что грузом тянули вниз. Слишком много времени тяжесть метала давила на хрупкие, тонкие запястья чародейки. Уже с десяток минут они окончательно онемели и двигать ими становилось все сложнее. Она не упускала возможности спрятать ладони меж складок платья и разминать их: сгибать в кулак и выпрямлять. Чтобы хоть как-то снять отечность. Но и этого было недостаточно.

Император не спешил отвечать или подтверждать догадки, а лишь пристально разглядывал узницу. У Фрингильи усиливались боли и она невольно скривилась, отвернув голову в бок. Теперь она очень жалела, что не носит длинных волос, дабы прикрыть ими лицо. Меньше всего сейчас хотелось, чтобы оппонент видел её муки и был уверен в том, что все свои грехи предательница искупает сполна. И все это того стоило, если уговор вступит в силу.

Впервые, Виго решилась на столь короткую стрижку во времена своего преподавания. В знак протеста и борьбы со стереотипами, ведь исконно среди аристократии, да и не только, ценились длинные волосы у дам. Но, бунт против устоев затянулся, а короткие волосы и то, как они подчеркивали черты лица — полюбилось чародейке. Уникальность, нетипичность, удобство и комфорт. Это стало её визитной карточкой и в свое время всколыхнуло столичные гостиные. Теперь, туссентская магичка была узнаваема и не принималась во многих домах знати.

— Снимите с нее кандалы.

Узница резко подняла голову вверх, мутными от боли глазами ссилясь заглянуть в лицо императора. Не ослышалась ли она? Неужели, все осталось позади?

Несколько секунд промедления вылились в то, что с рук чуть не содрали кожу. Имперцы были ошарашены и явно не верили в происходящее, не более, чем сама виновница. Она интуитивно подняла руки вверх, превозмогая боль и давящую отечность. От резкого толчка чародейка стукнулась затылком о стену и чуть было не потеряла сознание. Вцепившись рукой в подоспевшего камергера, Виго в который раз проявила чудеса стойкости. Косо осмотрев освобождённую, он все же не решился сбросить руку узницы, понимая, что та рухнет на пол.

— Спасибо... за все... Ваше Величество. — Фрингилья попыталась согласно традиции сделать прощальный реверанс, но Эмгыр лишь поморщился от этого зрелища и Мерерид поспешил убрать чародейку с глаз императора, подозвав гвардейцев.

Конечно, они не привыкли обращаться с узниками как-то иначе, чем как с мешком картофеля, а потому подхватив под руки туссентку поспешили доставить в её комнаты.

***

Несколько раз засыпая в ванной, почти уходя под воду, Виго была разбужена молоденькой служанкой, что смотрела на неё то ли со страхом, то ли с отвращением.

— Госпожа моя, не отказывайтесь от помощи. Вы же засыпаете на ходу. Прошу вас, кровать я заслала по новой и в грелку угли подложила. Лягайте, а? Не то накажут меня — нотками отчаянья говорила девица.

Она уже не знала, как подступить к чародейке, ведь Фрингилья и слова ей не сказала. Все шептала заклинания, боясь, что многое позабыла за время своих каникул.

Вода зимой остывала в разы быстрее, а потому вскоре узнице пришлось закончить банные процедуры. Кожа смягчилась, будучи распаренной слегка порозовела и даже темные круги под глазами стали менее заметны.

Уже надев ночную рубашки и расчесав заметно отросшие волосы, Виго наблюдала, как служанка подбрасывает дрова в камин.

— Не нужно лекаря. Приготовь мне ступку и пестик, а так же достань травы, которые я скажу. Только не перепутай, все в точности принеси. Плоды берберки примерно с шесть штук, дюжина лепестков белого мирта...

***

Проходя знакомым коридором несколько часов спустя, Фрингилья обращала на себя уже иные взгляды гвардейцев. Ей было выдано самое простое платье из грубого сукна, выкрашенное в черный цвет и не смотря на это, она выглядела роскошно. Легкий макияж, подчеркивающий изумрудный оттенок глаз и придающий лицу отдохнувший, освещающий вид. Она была бледной, осунувшейся и очень исхудавшей. Пища по-прежнему не принималась организмом из долгого ношения двимеритовых браслетов. Синяки на руках были прикрыты шелковой рубашкой и не просвечивались через ткань. С помощью трав Виго удалось приготовить целебную мазь, но даже она не затянула бы жуткие, рубцованные раны за сутки.

— Госпожа, не разумно было оказываться от осмотра доктора. — мягко подметил Мерерид, размерено шагая впереди.

— Я сама вполне способный и опытный лекарь, господин камергер. Но, благодарю вас за беспокойство обо мне и моём здоровье. — вполне дружелюбно говорила чародейка и только близкий и хорошо знающий человек заметил бы желчь, с которой она произнесла последнюю фразу.

После напутственных слов, Фрингилья кивнула, словно соглашаясь со сказанным и улыбнулась на прощание сопровождающему её слуге императора. Комната тонула в изобилии черного цвета и казалось ещё более мрачной с наступлением сумерек. Свечи, расставленные по периметру комнаты служили лишь слабым источником света, не давая видеть дальше вытянутой руки. Медленно, Виго прошла к отведенному для неё месту и исполнила реверанс в качестве приветствия, пожелав императору здравствовать долгие годы, коротко и по делу осыпая его благодарностями, не уходя в приторность и излишнюю сладость в речах. Дождавшись знака, чародейка присела на краешек, держась слегка зажато напротив Эмгыра. Ей было до дрожи неприятно находится в этом кабинете.

— Как пожелает, Ваше Величество. — согласно кивнула туссентка.

— Все, что мне нужно, у меня есть. Свобода передвижений, средства и мои связи. Благодаря вашей милости, мне вернули мои вещи и сундуки, с которыми я прибыла к графине. У меня с собой письмо, которое прибыло в тот вечер. Я успела вскрыть его и прочитать. В нем Кантарелла упомянула о возможной встрече. Я собираюсь начать с этой маленькой зацепки. — немного поерзав на месте, Фрингилья исподлобья рассматривала стол и его оснащение. Почему-то, смотреть в глаза Эмгыру было сейчас чем-то за гранью возможностей.

— Возможно, мне потребуется связаться с некоторыми бывшими членами ложи, если Ваше Величество мне позволит. Первой из них станет Йеннифэр из Венгерберга. Несомненно, она под страхом жуткой смерти не выдаст ничего, что отдаленно связанно с Цири, но я пойму, если ей что-либо известно. — почти не выдавая испуга при упоминании Ложи, Виго стойко изображала холодность и напускное безразличие. Хотя по правде говоря, сейчас она ощущала себя узницей намного сильнее, чем утром.

Отредактировано Фрингилья Виго (08.11.21 23:38)

Всегда эта глупая неловкость. Фрингилье было не по себе, когда её одолевали неподвластные эмоции. Чувство стыда она считала одним из своих пороков, не единожды пытаясь избавиться от неуместного для мага качества. Сколько воды утекло, а Геральт и мысли о ведьмаке вогнали бы и сейчас Виго в краску, если бы не магический крем. Рассматривая сервировку, она лихорадочно прокручивала в голове их последнюю встречу с Йеннифэр и не верила, что повторит её по собственной воле. Конечно, туссентка осознавала, что нельзя при каждом отзвуке знакомых имен прятать голову в песок. Вот только, нелегко было следовать поставленному плану наперекор старым привычкам.

Внезапно, её окатила мысль, что демонстрировать свои чувства императору отнюдь дурно. Кто знает, как он их будет трактовать и читать, а вдруг воспримет не верно? Знал ли Ваттье де Ридо об этом эпизоде? Бывшая участница Ложи постаралась, чтоб никто помимо участников их магического конвента не узнал о странной главе в жизни аристократки и её короткой интрижки с Геральтом. Но, мало что ускользает от начальника военной разведки. Его интересы были полны и объемны: политические интриги, раскрытие заговоров и устранение заговорщиков, шпионов. Фрингилья знала, что Туссент был маленькой крепостью, все еще не нашпигованной агентами де Ридо, там еще веяло свободой.

Она эффектно подхватила кубок, зажав его тремя пальцами и отпила немного вина, смочив пересохшее горло. Туссентка привыкла к некой церемониальности и отдавала дань традициям своего края. Взглядом, она наконец задержалась на императоре, читая эмоции негодования и недовольства. Это было далеко не новостью для бывшей узницы и даже не вызывало толику опасений. Реакция правителя была ожидаема, он ждет, что после такой чести и снятия ареста — Виго активизирует весь свой ум, талант и навыки в нужном русле. Теперь, ошейник затянут так, чтобы время от времени на шее проступала красная полоса, дабы не забывать свое место.

— Как будет угодно Вашему Императорскому Величеству. — с вежливостью, но бегло подметила чародейка. — Каковы будут рекомендации в случае отказа Йеннифэр приехать ко двору? — покрутив в руке чашу с вином, Фрингилья прямо смотрела в глаза собеседнику.

Несомненно, теперь он не выпустит их с Флоренс из когтистых лап. Манипулировать самым близким человеком в его духе. Виго рассеянно оглядывала стол и снова возвращалась к лицу Эмгыра. Кто-то императора боялся, кто-то ненавидел. Были те, кто безгранично уважал и почитал правителя, имелись и те, кто служил согласно своим корыстным целям, пытаясь выудить пользу. Ближайшее окружение Эмгыра нельзя назвать безупречным и Виго не была уверена, что император подбирает людей крайне осмотрительно и тщательно. Скорее, его аура и молва должны были отсеивать тех, кто с дурными намерениями приблизился к Эмгыру. Но, уже факт того, что множество заговорщиков и предателей расхаживали в высоком статусе — навевало определенные мысли.

Фрингилья пришла к тому, что Белое Пламя давал шанс всем и каждому заслужить своими поступками «место под солнцем», а участь тех, кто этим даром пренебрегал была хуже смерти. Сколько казней видели маги? Сколько пыток проводилось в качестве назидания другим на открытых площадях? Делалось все, чтобы сломить волю и желание противиться устоям. И в то же время, чем бы пожертвовал сам вар Эмрейс? Пожертвовал бы он Цири ради блага Нильфгаарда? Допустил бы, скажем, её смерти? Она единственная имела для него хоть какое-то значение. Смог бы? Туссентка почти знала ответ на свой вопрос и ужаснулась глубине льда, которым обросло сердце властителя нильфов.

— Я сделаю все необходимое. Мне будет назначена встреча с Вашим Величеством перед тем, как я присоединюсь к Знающей? Или достаточно будет подробного отчета в письменном виде? — Виго просчитывала свои действия наперед, размышляя над последовательностью и вариацией исполнения. Плохих новостей быть не может.

Она слегка наклонилась вперед, поправляя складки платья и натягивая легкие перчатки. Встреча почти закончилась, туссентка это чувствовала слишком явно. Следовал завершающий аккорд, она сделает реверанс, поблагодарит императора и отправиться в комнату.

— У меня будет просьба, если Ваша Милость мне позволит. Я хочу увидеть Флоренс, прежде, чем присоединюсь к Иде. — Магичка говорила твердо, а взгляд впился в глаза напротив.