Aen Hanse. Мир ведьмака |
|
|
Приветствуем вас на ролевой игре "Aen Hanse. Мир ведьмака"!
Рейтинг игры 18+ Осень 1272. У Хиппиры развернулось одно из самых масштабных сражений Третьей Северной войны. Несмотря на то, что обе стороны не собирались уступать, главнокомандующие обеих армий приняли решение трубить отступление и сесть за стол переговоров, итогом которых стало объявленное перемирие. Вспышка болезни сделала военные действия невозможными. Нильфгаарду и Северным Королевствам пришлось срочно отводить войска. Не сразу, но короли пришли к соглашению по поводу деления территорий.
Поддержите нас на ТОПах! Будем рады увидеть ваши отзывы.
Наша цель — сделать этот проект активным, живым и уютным, чтоб даже через много лет от него оставались приятные воспоминания. Нам нужны вы! Игроки, полные идей, любящие мир "Ведьмака" так же, как и мы. Приходите к нам и оставайтесь с нами! |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Aen Hanse. Мир ведьмака » Здесь и сейчас » [23 мая, 1272] — Небольшая передышка
Значимость: личный
Статус набора: закрытый
Время: 23 мая 1272 года
Место: тракт на Новиград
Участники: Ламберт, Милеанэль аэп Альтспарр
Предисловие: Позади - вольный город, ставший для магов и мутантов слишком тесным. Впереди - дорога, еще не перетоптанная объединенной армией Северных Королевств. А за ней - неизвестность, куда направляются ведьмак и чародейка.
Отредактировано Милеанэль (11.09.21 02:53)
Как оказалось, к переездам на конском крупе Милеанэль была совсем не готова. Болели бедра от постоянного трения о лошадиную спину, которое дополнялось тряской, стоило животному перейти в любой аллюр быстрее шага. Ныл весь корпус - от груди до живота, из-за чего она даже не могла нормально держаться за спину Ламберта. Приходилось постоянно отклоняться, сутулиться, превозмогая сопротивление кожаного жилета, который все-таки жал даже без затянутых завязок, и кусать губы, сдерживая вздохи боли. Но разве обманешь ведьмака? Он, и без того сделавший для Милеанны слишком много, был к ее слабости безукоризненно чутким. Сбавлял шаг, придерживал за ногу, чтобы эльфка не съехала с крупа на землю, и странно поглядывал на изувеченную тисками правую руку.
На первом же привале Ламберт сломал ей каждый неверно срастающийся палец. Один за другим, пока Милеанэль зажимала любезно поданную тряпку зубами и сдавленно взвизгивала в такт неприятному хрусту.
Как врачея, она знала: это необходимо. Если пальцы заживут неправильно, ей придется навсегда попрощаться не только со скальпелем, который и так, по всей видимости, придется держать левой рукой, но и с бытовыми мелочами. Не сжать повод, не поднять ложку, не зашнуровать корсет или этот тесный ей жилет. Дрожь в пальцах будет усиливаться, пока Милеанэль окончательно не потеряет контроль над рукой. Будет ныть на погоду, как много раз сломанные кости Ламберта, методично ощупывавшего ее руку перед тем, как снова нанести прицельный удар.
Так нужно, постоянно прокручивала в голове одну мысль чародейка, невольно дергаясь от раздирающей пальцы боли. Ведьмаку, конечно, недоставало техники, но оба они хорошо понимали, что у Милеанэль не хватит на то, чтобы заново сломать зарастающие кости, ни сил, ни духу.
После того как Ламберт помог целительнице освободиться от двимеритовых кандалов, Сила стала возвращаться к ней. Милеанна тряслась позади ведьмака, держась за его плечо здоровой рукой, и беззвучно двигала губами, повторяя магическую формулу. Работать пальцами она не могла - правая рука не способна сложить даже простой знак, а левая цепляется за ведьмаковский жилет в опасной близости от цепочки медальона. Приходилось жертвовать результативностью в угоду ограничений, которые эльфка поставила сама себе своей неосмотрительностью. В минуты отдыха она раз за разом прокручивала сцену краткой борьбы с лекарем Охотников в своей сырой камере. Нужно было воткнуть скальпель в маску, понимала Милеанна. Раздробить стекло, заставить замяться, схватиться за лицо. Если бы повезло, осколки попали бы в глаза, и тогда разделаться с Ианоном не составило бы и труда. А она - дура! - промахнулась на добрые два локтя.
Но, по-хорошему, ей нужно было вовсе покинуть Новиград. Уехать подальше, когда только начала набирать обороты эта страшная одержимость последователей Вечного огня. Ей говорили: тебе не место здесь, Милеанэль. Уезжай, пока не поздно, куда глаза глядят, но беги! А она качала головой. Куда же я пойду, хмыкала тогда эльфка, мое место здесь, рядом с нуждающимися. А теперь нуждающаяся - сама Милеанна. И в няньки ей записался ведьмак, у которого наверняка есть дела поважнее, чем таскаться с калекой, которая ближайшую неделю будет висеть на нем мертвым грузом.
- Ну, родимая, што ж ты встала? Пошла, говорю, н-н-но!
Врачея выглянула из-за плеча Ламберта, сощурилась из-за бьющего в глаза солнечного света. На тракте в шагах двадцати от ведьмака и чародейки стояла телега, загородившая проезд, а кучер тщетно пытался сдвинуть с места упрямую и уже очень старую кобылу. Та идти не хотела ни в какую, не реагируя даже на свист хлыста. Бить животное, однако, хозяин еще не решился и просто вхолостую махал им в воздухе, создавая больше шума, чем дела.
- Эй, люди! Вы простите, что дорогу вам всю загородил! Не идет, мерзавка такая... - Кучер обернулся на всадника, помахал Ламберту рукой. По одежде и поклаже на телеге - в основном, провиант да пара мягких мешков, - Милеанэль сделала первый напрашивающийся на язык вывод: купец. Застрял он на совершенно не подходящей для этого дороге.
- А чего это вы вдвоем, да на одной лошадке? Хорошая-то животинка у вас, милсдарь ведьмак, добрая. По глазам вижу. Девка, слезай-ка, чего ты коня мучаешь? Ох! - запричитал он, когда Ламберт и Милеанэль поравнялись с телегой, - кожа да кости! Ты ей весь круп, кгхм, седалищем истыкаешь, суповой набор! А вы, милсдарь ведьмак, - неожиданно оживился он, - куда направляетесь? Потому как ежели по пути, то вы девку-то ко мне закинуть можете, и да поедем. Места-то недобрые...
Запряженная кобыла громко фыркнула. Купец ткнул пальцем в небо, будто лошадь была знаком, ниспосланным чуть ли не самой Мелитэле.
- Недобрые, верно говорю. А вместе и веселее, и спокойнее будет.
Спокойствие. Оно пришло почти сразу после того, как Ламберт помог спастись Милеанэль от мучительной смерти в петле. Почему-то, глядя на нее, у ведьмака возникала мысль, что долго бы ей пришлось болтаться перед тем, как последние жизненные силы покинули ее. Хотя, неизвестно что хуже, ее нынешнее состояние — изувеченное тело, покрытое сотней свежих шрамов, и отметок мытарств, или же смерть, где нет ни боли, ни мучений, ни болезненных последствий, после пыток.
Но они были живы. И Ламберт ощущал, что внутри него, наконец-то, возникло состояние стабильного уравновешения. Его не подмывало куда-то мчаться, сломя голову, озираться по сторонам в поисках невесть чего и обращаться ко внутреннему взору с вопросом: «да что же не так? Куда ты, сука, меня гонишь?» Он спокойно ехал верхом на лошади, изредка правя ее путь, дабы не сходила с тракта на обочину к свежей майской траве.
— Н-но, — ведьмак пнул гнедую в бока пятками, заставляя кобылу идти чуть быстрее, нежели та удумала, а сам одним глазом дремал, приспустив голову. Тепло эльфского тела позади давало ему четкое убеждение, что спасенная еще жива, так и мало того, никуда не пропала. Кошмары, мучившие Ламберта после столкновения с Эдмондом и пропажей его спутницы — почти прекратились. Лишь иногда он мог проснуться посреди ночи, распахнув глаза и потом долгий промежуток времени глядеть в небо.
Тяжело было только после того дня, как Ламберт ровнял пальцы врачеи. Он не мог объяснить себе, как это было связано, но той ночью его кошмарило сильно. То ли Милеанэль, бившаяся в легкой горячке из-за воспаления, эманировала сверх меры, заражая ведьмака, то ли просто в его папироски продавец подсыпал полыни.
Лес вокруг тракта только приоделся в свежевесенний наряд, пыша зеленью и радуя взор. Зверье, устав от холода и серости, выходило на дорогу, глядя на путников, как на незваных гостей, и шло дальше по своим звериным делам. Птицы щебетали, перелетая с ветки на ветку, украшая общий фон лесных звуков.
Из полудремы Ламберта вырвал голос мужчины, который не мог справиться с лошадью. Мутант поднял глаза, чуть щурясь от дневного света.
— Не от хорошей жизни, — ответил Ламберт на вопрос, почему они вдвоем да на одной лошади. Он спешился и помог слезть эльфке, после чего подошел к купцу, бегло оглядывая содержимое повозки. Провиант, сено, какие-то шкуры и лохмотья, и еще раз провиант.
— Едем на юг. Подальше от Новиграда, — сказал ведьмак. Купец понимающе покивал, еще раз дернув поводьями.
— Да, неспокойно сейчас там, особенно для таких, как вы, мастер ведьмак. И это хорошо, поскольку я тоже еду на юг! У меня в повозке хватит места для двоих, а вашу лошадку можно к моей запрячь, думаю, что они поладят. Да только вот, ехать моя окаянная не желает. Все ушами стрижет да копытом бьет, гром ее рази.
— Постой здесь, — обратился он к Милеанэль, а сам пошел вперед по тракту. Медальон на шее висел спокойно, не шелохнувшись ни на толщину волоса. В воздухе пахло свежестью, лошадиным муссом и древесиной. Был еще какой-то едва уловимый запах, который Ламберту был знаком, но он не мог сразу найти ответ. Он медленно шел вперед, вглядываясь в свежую траву, пытаясь разглядеть причину, по которой лошадь отказывалась идти. Но ничего. Ничего, кроме небольшого полоза, что замаскировался под ветку и лежал себе на огромном солнечном пятне.
Ламберт тяжело вздохнул, отмечая, что у купца не самое хорошее зрение, после чего снял клинок в ножнах с пояса, поддел змею под середину туловища и швырнул подальше от тракта.
— Змея, — коротко сказал ведьмак, возвращаясь к своей лошади и поправляя ножны на поясе.
— Ох, — купец прищурился. — А я и не знал, что моя скотина каких-то полозов боится. Они же даже не ядовитые.
— Сомневаюсь, что вам бы понравилось, если бы полоз вцепился вам в руку.
Купец ничего не ответил, но нервно сглотнул слюну, видимо, представляя ощущения.
— Ну, ладно, выкинули вы его, мастер ведьмак, и поделом! Давайте я вам помогу кобылку вашу приторочить к моей телеге, — он слез с козлов (довольно ловко, как успел отметить Ламберт) и подхватил поводья, подводя гнедую кобылу к своей.
— Я вот, мастер ведьмак, миссию выполняю. Провиант мне доставить сказали к близлежащей линии обороны. Вот и везу, получаецца, — говорил он, быстро и ловко орудуя руками. — Мне как сказали, что нашим бойцам подмога нужна, так я первым и вызвался. С детства я, мастер ведьмак, черную погань не любил, что по нашим землям топтались.
Ламберт учтиво кивнул и угукнул, дабы не выдавать, что ему абсолютно все равно на историю о войне. Сам он от нее держался подальше и вникать абсолютно не хотел.
— Залазь, — обратился он к эльфке, подавая ей руку и помогая заскочить в повозку с провиантом.
— … поэтому-то, мастер ведьмак, я и согласился. Много с тех времен воды утекло.
— Да, неплохая история, — соврал ведьмак, кивая головой.
— Меня Микола из Вергена зовут, — он протянул руку в знаке приветствия. Ламберт пожал в ответ. Я купец.
— Ламберт.
— Из? — поинтересовался купец.
— Из манды матери. Просто Ламберт. Ведьмак цеха Волка. А это моя спутница, — он обернулся полубоком и кивнул головой в сторону эльфки. — Миленна.
Купец кивнул, отпуская вполне приличный поклон.
— Рад знакомству, Ламберт и Миленна. Что ж, прошу в повозку, путь у нас неблизкий.
— Предлагаю везти по очереди, — обратился ведьмак к Миколе. — Как только почувствуете, что начинаете засыпать, — зовите меня. Повозкой править умею.
— Добро, — отозвался Микола. — Но пока почивайте. Вижу же, что устали.
Отредактировано Ламберт (19.09.21 10:27)
- Ишь, раскомандовался... - буркнула врачея себе под нос, но исполнила просьбу мутанта. Она было попыталась скрестить руки на груди, как еле слышно ойкнула от боли и оставила эту затею. Приходится теперь привыкать к такой беспомощности, хвала Деве, временной; сколько еще предстоит быть обузой, Милеанэль даже не пробовала предполагать. Пока Ламберт разбирался с причиной неожиданной остановки телеги, эльфка изучала взглядом спину купца и слушала их с ведьмаком беседу. Простой мужик: и по голосу слышно, и по тому, как он разговаривает со встречными путниками. Незнакомые они друг другу совершенно, да вот только торговец по-доброму к ним отнесся, будто семьями дружили много лет. Милеанна вдруг вспомнила о необходимой осторожности и, пока купец был всецело поглощен расследованием Ламберта, поправила волосы так, чтобы те полностью закрыли острые концы ушей. Ни к чему навлекать на себя беды, незачем провоцировать dh'oine на пару ласковых. И оставлять столь явный след за собой, толком не отъехав от Новиграда, тоже не следует. Охотники за колдуньями не ограничены только городскими стенами.
Она встретила Ламберта ехидной улыбкой, которая быстро появилась и так же быстро пропала с лица. Коротко поблагодарив ведьмака за помощь, Милеанэль вскарабкалась в повозку и мигом очутилась в совершенно новой для себя обстановке: среди сильно пахнущих пучков сена и торчащих из мешков морковок. Пока мужчины обменивались стандартными любезностями, эльфка одной более-менее работающей рукой расчистила ведьмаку и себе место, не желая соседствовать с тыкающейся в спину морковиной, и вскинула голову, когда услышала исковерканную - в очередной раз - версию своего имени. Только собиралась строго поправить Ламберта, но снова вспомнила, что в ошибке он был абсолютно прав.
- Взаимно, Микола, - коротко ответила чародейка. Она подвинулась, дав мутанту устроиться в повозке. Микола, не теряя больше времени, взобрался обратно на козлы и с энтузиазмом дернул поводьями.
- Ну, родимые, трогай-с!
Лошади затрясли повозку в умеренной рыси. Купец внимательно следил за дорогой, насколько ему позволяло зрение, и, не тревожа попутчиков, замурчал себе под нос какую-то патриотическую песенку. От того, чтобы горланить ее в полный голос, торговца останавливали уставшие незнакомцы, которым он выделил приличные места в своей телеге, да осторожность. Мало ли кого можно приманить, распевая что попало невесть где?
Милеанэль почти сразу укачало. Тело отзывалось укоряющей неразумную эльфку болью каждый раз, когда колесо повозки проваливалось в маленькую яму или подлетало на случайно попавшем на дорогу камне. Не зная, за что еще держаться, чародейка ухватилась за край телеги здоровой рукой, а спиной облокотилась на один из мало-мальски не бугристых мешков. От него пахло немного полежавшим луком.
- Так и не почитаешь ничего... - сама себе пробурчала она, скосив глаза на переломанные пальцы. - Микола, а не будет у тебя тряпок каких?
- А как же, Миленна, найдутся! - оживился купец. Не оборачиваясь, он ткнул пальцем в дальнюю часть телеги. - Там посмотри, где лохмотья всякие понапиханы. Им на тряпки самая дорога. Только ничего не возьму, даже не упрашивайте... Ох, хорошо пошли, мастер ведьмак. Поладили наши кобылки-то. Хорошо, что не жеребчик у вас...
Микола пустился в размышления, почему жеребцы-де для повозок неудобные и не любит он их, а кобыл - уважает и ценит. Милеанне был интересен ход мыслей купца примерно так же, как Ламберту - невероятная история помощи северным королевствам. Чародейка только вяло отметила, что война уже совсем близко, а значит, рано или поздно придется столкнуться с солдатами - Империи ли, Редании или Каэдвена. Для беглой эльфки-магички все было едино: нет у них защитников ни в одной из грызущихся меж собой сторон. Вместо того чтобы думать о войне, кобылах или о том, что она и так не собиралась что-то предлагать добродушному купцу взамен, Милеанэль по его совету продвинулась к дальней части телеги вдоль ее стенок.
- У тебя еще остались? - Она вытянула из мешка длинную тряпку, которая раньше явно была сорочкой, и сделала рукой характерный жест. Знал бы Ламберт, как эльфке тяжело без самокруток. Вот бы затянуться, глубоко-глубоко, и развалиться, будто на мягких подушках, на этих бугристых мешках. Смотреть в небо, ощущать горечь во рту и ни о чем не думать. Вместо этого Милеанне приходилось наскоро сооружать повязку для правой руки. Она подсела к Ламберту поближе, морщась от постоянной тряски, и коротко попросила: - Завяжи, будь любезен.
Бегло посмотрела на карманы его куртки, ища взглядом папиросы. Коротко вздохнула, понимая, что долгий путь в таких условиях будет не легче, чем путешествие на конском крупе. Лошади мерно бежали вперед, уже привыкнув друг к другу, и Микола, наконец, закончивший свою долгую и никому не интересную речь, продолжил мычать известный в узких кругах мотив. Хотя бы не донимает, и в том Милеанэль была купцу очень признательна.
- Ведьмаки не придумывают себе прозвища? - Эльфка поправила свежую повязку и уселась напротив спутника. Круги под глазами Милеанны были такие синие, что можно было принять их за синяки, полученные в обыкновенной потасовке. - Чтобы солиднее.
— Пф, — Ламберт фыркнул, закатив глаза. — Ты о прозвищах, которыми себя нарекают те мудаки в блестящих латах? Дункан из Цидариса, Яким из Третогора. Или о прозвищах, типа, Погибель Виверн, Уничтожитель Утопцев? — он смотрел на нее, вскинув бровь, словно она задала какой-то абсолютно идиотский вопрос, на который даже отвечать было чем-то низким и приземленным. Ламберт устроился поудобнее, перевязывая руку эльфки. — В старые времена, когда моего брата было, как собак нерезанных, ведьмаки брали себе прозвища для того, чтобы… да хер его, для чего. Весемир мне говорил, что так положено. Но, на его положено у меня давно положено. Чуть ли не с момента появления в Цеху.
Ведьмак выудил сверток, откуда достал папироску и прикурил при помощи Знака. Затянулся, делая глубокий вдох, ощущая как дым опускается до самого низа легких, после чего передал самокрутку эльфке.
— В нынешние времена ведьмаки продолжают носить своеобразные «титулы», типа Айден из Альдерсберга, Геральт из Ривии, Эскель из Лан Эксетера, Хуйкин из Нижних Залупок. Но… чаще всего прозвища возникают сами по себе: Белый Волк, Мясник из Блавикена, Кот из Йелло… — он усмехнулся уголками губ, вспоминая пребывание в Каэр Морхене в кругу близких друзей. — Ламберт-Хер-Моржовый. Как правило — эти титулы ничего не значат. Мы не рыцари. Я, — ведьмак делает акцент, выговаривая первое слово резко и делая паузу, — не рыцарь. И титулы мне эти с рыгалиями ни к чему.
Рука, обтянутая кожаной перчаткой, взяла самокрутку из рук врачеи и поднесла ее к губам. В чистом небе над головой стали появляться серые облачка, которые за следующие пару часов полностью затянули небосвод. Еще через несколько минут стал срываться дождь, который падал с небес на лицо ведьмака, приятно холодя кожу.
— Тпр-р-р, хорошие! Так не пойдет! — Микола соскочил с козлов и просеменил к повозке, где сидели ведьмак и эльфка, после чего подошел к правому борту и принялся расчищать и доставать какой-то огромный сверток. — Так не пойдет, мастер ведьмак Ламберт.
— Хм? —монстроборец поднялся на ноги и соскочил с телеги, подходя к купцу.
— Дождь начинается, а у меня такой продукт, что почить нельзя, сами понимаете, сырое сено и репа — хуже нету того свету. Гнить оно начнет, пока довезу, мастер ведьмак. Поможете мне натянуть вот эту вот штуковину? Я этому у одного знакомого научился: холщевая ткань, пропитанная жиром и воском. Берите вот эти четыре колышка высоких и ставьте их в углы повозки. Посмотрите там, мастер ведьмак, увидите такие дырки.
Ламберт взял длинные шесты, заостренные, словно самодельные пики на концах, и стал подходить к карете, как ему велели. Действительно, в углах повозки были кованные отверстия, в которые он с легкостью вставил клинья. Опасность, что они выпадут оттуда была минимальной, поэтому ведьмак спокойно подошел к Миколе, который протянул ему ткань и попросит залезть внутрь повозки, чтобы распределить равномерно по периметру. К тому моменту сам же Микола уже натянул дугообразные деревянные элементы конструкции на те колья, что установил ведьмак, делая верхушку конструкции покатой, дабы вода не застаивалась.
Накинув на деревянные дужки полотно, Ламберт подал его к козлам, опустил вниз и закрепил при помощи тесемок в отверстиях. Микола же бегал вокруг повозки и крепил края к торцам. И пока два мужчины занимались обустройством телеги, чтобы спасти провиант от влаги — дождь усиливался с каждой минутой. Не сказать, что он перерос в ливень, но в настойчивую непрекращающуюся и досаждающую морось так точно.
Обмокший, Ламберт забрался в обновленную повозку и, усевшись, взял кусок какой-то ткани, чтобы обтереть голову и кожаный жилет.
— Ох, сука, заболеть еще не хватало, — пробубнил он с наигранным раздражением. Хотя бы по той причине, что ведьмаки не болеют.
Она видимо дернулась, когда ведьмак поджег папиросу Знаком. Давно уже прошли времена, когда командир в шутку пугал ее: "Вот будешь выпендриваться, Милеанна, Игни покажу". Он таким был редко, еще до того, как потерял глаз и навсегда остался хромым, но был. Очень давно. Эльфка делала Ламберту скидку: он не знал, не спрашивал, а она и не рассказывала, предпочитая отмалчиваться и делать такое же кислое, какое у мутанта, лицо. Милеанэль наклонилась вперед, перехватила подпаленную папиросу и жадно, как ребенок - грудь матери, потащила ее себе в рот. Затянулась глубоко, чуть не закашлявшись после долгого перерыва. Табак горчил, дым тяжелел в легких, а чародейка оттягивала момент, когда придется вернуть папиросу обратно.
- Не сведуща в зоологии, но тот, кто у вас эти прозвища придумывал, - она сощурилась и улыбнулась, покорно передав Ламберту самокрутку, - ужасно тебе польстил.
Милеанэль хмыкнула, как девчонка, и откинулась назад, глядя в небо. Воздух мелко подрагивает; импульсы предвещают скорый дождь. Эльфка подумала, что только его и не хватало: повозка-то открытая, а им сейчас до нитки вымокнуть будет очень некстати. Ну ничего: время еще есть, и может, они успеют заехать под какой-нибудь естественный навес, чтобы там переждать грозу. Следующие пара часов прошла для Милеанны в молчании. Они оба отдыхали, как и советовал Микола, который и сам себе был неплохой собеседник.
Кажется, она даже умудрилась задремать, что для страдающей бессонницей чародейки стало настоящим подарком судьбы. Сон у нее был чуткий, и потому, когда купец остановил телегу и привычная тряска сошла на нет, Милеанэль сразу же проснулась. Она с трудом разлепила глаза, чтобы немедленно получить в один из них каплю дождя. Эльфка раздраженно пробурчала очень деликатное ругательство себе под нос и выпрямилась, пока спрыгнувший с повозки Ламберт разбирался с торговцем. Ей оставалось играть роль несведущей женщины, хлопать ресницами и сваливать всю тяжелую работу на мужчин.
- Ох, Миленна, чево это ты? Ударилась, я вез паршиво? - запричитал купец, суетившийся у края, где сидела врачея. Та, не желая тревожить плечи, неопределенно мотнула головой.
- Нет, это давнее. Э-э-э... - Она замаялась, а Микола ее и не торопил, поправляя будущий навес. Милеанна пододвинула к себе мешки с чем-то легким и сухим, маскируя неловкую паузу какой-никакой деятельностью. - Ламберта лошадь цапнула. Давно, просто повязки не из чего смастерить было. Пройдет.
- Ух, бешеная у тебя кобылка, мастер ведьмак, - хохотнул купец, удовольствовавшийся ответом эльфки. Та еле вздохнула с не видимым стороннему глазу облегчением. Придется приложить много усилий, чтобы сохранить в тайне эту мутную историю. Мало ли, куда заведет Охотников след беглой чародейки и спасшего ее ведьмака.
Наконец, мокрый Ламберт завалился обратно в телегу. Дождь монотонно барабанил по накрытому настилу. У эльфки, которая в силу сломанных пальцев мало что могла делать одной рукой и потому просто сидела в повозке, тоже вымокли волосы и подаренный ведьмаком плащ. Микола еще суетился снаружи, убеждаясь, что ткань не слетит на первой же ухабине.
- Я могу подсушить, - тихо предложила чародейка, размяв пальцы левой руки. Столько лет она не чувствовала ладонь, столько лет не использовала ранее сильное запястье при творении заклинаний, а значит, все могло пойти не так. Но практика может сотворить чудеса, а Милеанна, прожившая много месяцев подряд в опасном для магов Новиграде, умела рисковать. Так заигралась, что чуть не задохнулась на виселице, если бы не Ламберт и Рахим. - Если хочешь.
Телега медленно тронулась. Лошади фыркали от капель воды, попадающих в раздувающиеся ноздри, и дружно тянули повозку вперед. Милеанэль подумала, что им нужно будет спрыгнуть недалеко от поста, куда везет припасы Микола, от греха подальше. Неизвестно, какие дремучие расисты будут ждать их на том конце пути, а влипать в неприятности ой как не хочется.
Тряслись они по дороге еще где-то с полчаса. Натянутый Ламбертом и Миколой настил крепко держал удар стихии, не съезжал, не раздувался от шальных порывов ветра. Дождь закосил, полил под углом, заливая поясницу эльфки через щели, где ткань не доставала до самого края бортов повозки. Милеанна сдвинулась ближе к центру, потеряла опору для спины и было приготовилась проситься под бок к Ламберту, до которого капли не доставали, как вдруг услышала странный звук.
Гиканье. Испуганный вздох Миколы и свист кнута, рассекшего воздух. Отдаленный и почти незаметный через шум дождя "треньк".
Лошади ускорились почти вполовину. Повозка затряслась на дороге так, что эльфку бросило набок, и та неловко упала, ударившись плечом и зашипев от вспыхнувшей в теле боли. Гиканье где-то за навесом повторилось, и к общему фону прибавился громкий стук копыт.
- D’yaebl! - не удержалась Милеанэль и оперлась на левую руку, пытаясь встать. - Что это?
- Не знаю! - крикнул Микола, хлестнувший лошадей еще раз. Те прибавили шагу; колеса телеги оглушительно застучали, рискуя не выдержать заданного темпа.
Ну только этого не хватало. Неужели они их нагнали? Вычислили, нашли по тем редким следам, которые ведьмак и чародейка оставляли на недолгих привалах? У Милеанэль все внутри оборвалось, но она вдруг поняла: если бы то были Охотники, купец бы не стал загонять кобыл в попытке оторваться от преследования. Значит, все гораздо проще.
Она, цепляясь здоровой рукой за край повозки, попыталась выглянуть через щель в ткани и отшатнулась назад. Там, где только что торчала часть эльфской головы, просвистел арбалетный болт.
Топот копыт тяжело было различить в льющем дожде: шум листвы, бурлящая вода, скрипящая телега, храпящий конь. Медальон на шее мирно висел, ниспадая на грудь, и не подавал признаков жизни. Только в тот момент, когда кто-то стал гикать и свистеть, до ведьмака дошло, что за ними мчатся галопом.
— Погоня, вот что это, — рыкнул Ламберт, выхватывая клинок из ножен. Он уже стоя на ногах, уверенно перенося вес с одной ноги на вторую. Балансируя, словно кот на заборе. Адреналин тут же вырос в его крови, а воспоминания на мгновение перенесли его в прошлое, где он совсем юный упражняется на «Маятнике», уворачиваясь от механического противника на подвижных платформах. Эти тренировки не прошли зря. Ни одна из них, какой бы болезненной не была.
Треньк. Ламберт прикрыл веки, вслушиваясь в пространство. Он слышал свист. Слышал, как он приближался, и с каждым мгновением несся в их сторону, и именно поэтому ведьмак старался отсеять все лишние шумы, которые его окружали, чтобы четко рассчитать момент.
Милеанэль дернулась в сторону. Резкий взмах обоих рук и лязг металла. В холщевой ткани в потолке образовалось отверстие, а отбитый болт улетел куда-то наружу.
— С-сука, — ведьмак крутанул восьмерку, ощущая, как в кисти возникло неприятное жжение. — У него там баллиста, что ли?
Не желая прятаться, как крыса, Ламберт откинул ткань в сторону, за что чуть не поплатился жизнью. Очередной болт пролетел мимо, рассекая воздух возле головы. Ведьмак не дернулся, лишь замер, когда позади раздался мужской крик, а повозку повело в сторону.
— Глянь, что с ним.
Один из нападавших, уже подъезжал к повозке, подгоняя свою кобылу. Белая лошадь в пятнах резво неслась, а сам наездник вытянул огромную алебарду, у которой на навершие был крюк. Он зацепился им за край телеги и, сжимая бедрами круп лошади и держась за стремена, стал пытаться тормозить. Ламберт медлил, наблюдая за врагами и подсчитывая их количество. Еще один несся с подобной приблудой, что казалось ведьмаку крайне странным решением. На кой ляд тормозить телегу, если можно просто убить извозчика. В принципе, казалось мутанту, что они и сделали. Возможно, и была логика в их действии — приостановить лошадей, что после смерти извозчика ринулись бы напропалую через бурелом.
Ламберт отразим Знаком еще один арбалетный болт, после чего выследил глазом того стрелка, что восседал на лошади и уверенно поливал его выстрелами один за другим. Огромные плечи были у его орудия, ничего не скажешь, и сам стрелок обладал внушительными размерами. Но что удивило Ламберта больше всего, так это огромная нынешняя мода у бандитов наряжаться под зверей.
Совсем недавно он перебил кучку таких отморозков на тракте, и собирался найти того ублюдка, который их натравил на тогдашнюю группу людей, в которой Ламберт принимал участие. И сейчас история не то, чтоб повторялась, но была похожа, от чего злоба в его груди вспыхнула с новой жаждой.
Ведьмак схватил одну из алебарду, выдергивая крюк, что зацепился за телегу. Ее владелец явно был против, попытавшись дернуть на себя и скинуть назойливого ведьмака, на что получил ответный рывок в сторону и вывалился из седла, зацепившись ногой в стремени. Лошадь волокла его по мокрой земле, а он кричал, пока в один момент на саданулся затылком о выбоину, в которой торчал отшлифованный колесами камень.
Рискованный прыжок, во время которого арбалетный болт рассек правую бочину куртки и порезал кожу, но мужчина смог ухватиться за лошадиную шею и умелым движением взобраться в седло. Эквилибристика, которая все еще давалась ему с молодецкой легкостью, хоть годы и забирали свое.
Потянув поводья в сторону, Ламберт ногой выбил сапог, который застрял в стременах, и освободил покойника от вечных мук. Лошадь пошла в сторону, храпя и ржа, но все равно сближалась с лошадью всадника, который не смотря на смерть союзника, не бросал попыток, тормозить телегу. И, к его удивлению, повозка стала останавливаться.
Люди гикали, свистели и неслись к остановившейся добыче, спрыгивая с лошадей, как умалишенные, пытаясь окружить ведьмака.
Они еще не знали. Ох, сука, как же они ошибались, пытаясь окружить того, кто ненавидел людей, пытавшихся испортить ему жизнь. О какой боли может идти речь, когда вокруг так много целей для избиения. О каком страхе можно думать, когда клинок работает отдельно от руки, словно живя своей жизнью. Глуп тот, кто убивает только клинком. Убивать надо умом и сердцем. И Ламберт действовал именно так. Сердце работало монотонно, позволяя держать дыхание в ровном темпе, дабы не сбиваться с ритма. Ведьмак крутился, ощущая, как ноги его скользят в жидкой грязи, и это… подзадоривало. Сможет ли он устоять на ногах, не получив ни одного удара? А если получит, то сможет вовремя восстановить темп, дабы не упасть на землю под градом дубин и мечей?
Ох, как же это вводило в азарт. И он улыбался. Хищно улыбался, скаля зубы, и отпуская синистры с хирургической точностью. Слева-направо, зеркально, сверху-вниз, по-диагонали. Он бил плашмя и колол, словно мясо пронзают на вертел, а безбашенные седоки со звериными масками наседали, теряя собрата за собратом. Они падали на грязную землю, роняли отрубленные конечности и окропляли землю своей кровью. Они удобряли ее своими телами, и это не могло не радовать.
Ламберта не могло не радовать, что еще один ублюдок попал в могилу от его руки. Было ли это сумасшествием? Нет, скорее местью, которую он так долго ждал. Так долго ждал этой минуты. И как много таких минут будет еще.
Вот дела! Милеанэль ощутила, что их с Ламбертом бросает из огня в полымя: что сейчас, что в тот раз, когда только восстановившийся после схватки с вывороткой ведьмак вынужден был защищаться от отряда вооруженных краснолюдов Тесака. Теперь роли немного изменились, и эльфка, только начавшая набираться сил, попала под арбалетный обстрел. И снова защиту пришлось взять на себя Ламберту. Будь все поспокойнее, Милеанна бы заартачилась, потешила бы свое уязвленное эго, но крик Миколы будто окатил ее ледяной водой. Она бросилась к купцу в тот момент, когда ведьмак стал дергать впившийся в бок телеги крюк, похожий на абордажный.
Лошади несли вперед, подхлестываемые не вожжами, но врожденным чувством страха. У коней оно острое, не хуже, чем у оленей: только почувствовав опасность, те мигом ринутся с места, не замечая на своем пути никаких препятствий. Хорошо, подумала эльфка, что кобылы не понесли в сторону, а бежали вперед по худо-бедно проторенной дороге. Уйди они с тракта, телега быстро бы остановилась о камни или ствол дерева, и тогда пиши-пропало: не спасли бы их ни ведьмачьи реакции, ни кое-как брошенные заклинания.
Шатаясь, будто пьяная, Милеанэль чудом смогла перелезть на козлы и не свалиться прямо под с бешеной скоростью вращающиеся колеса телеги. Обычно бледная чародейка побагровела, чувствуя, как стучит в висках кровь. Выброс адреналина позволил ей не упасть и железной хваткой перехватить вожжи, которые едва не выпали из ослабевших пальцев опрокинувшегося на спину купца. Голова Миколы безвольно болталась, а торгаш хрипел, тщетно пытаясь перевести дыхание. Беглая врачея яростно хлестнула лошадей; те исправно держали галоп, будто не замечая тяжесть обоза. Держа вожжи в левой руке, эльфка пригнулась, чтобы в нее тоже не попал шальной арбалетный болт, и лбом коснулась предплечья Миколы. Проводить диагностику в таком изощренном положении Милеанэль еще не доводилось: давай, эльфка, пытайся что-то уловить головой, пока седалище отбивается о каждый камень и кочку, на которые наскакивает набравшая нешуточную скорость телега!
Но разве это могло длиться вечно? Одна особенно глубокая кочка решила исход неудавшегося побега. Телега подпрыгнула, а колесо, на которое пришлась неровность дороги, жалобно затрещало. Милеанэль, так и не узнавшая наверняка, что случилось с Миколой, громко выругалась на Старшей Речи и с силой потянула поводья на себя. Ей пришлось откинуться назад, вложить в движение вес всего тела. Лошади протестующе завизжали, когда железки впились в края ртов, но нехотя замедлили бег. Гиканье, доносившееся сзади, стало громче. Милеанэль слышала, как преследовавшие их люди громко спешивались, плюхаясь подошвами сапог и ботинок в грязь. Слышала, как храпят уставшие от бешеной скачки кони. И слышала, как оглушительно ноет сталь клинков, соприкасающихся друг с другом. А следом за ней - как коротко вскрикивают люди, получающие смертельные раны от ведьмачьего меча.
Она не спешила помогать. Помнила, как закончилось ее вмешательство в схватку Ламберта с виверной. Тогда Милеанна не рассчитала траекторию заклинания, бросив его в лишней спешке. Теперь, когда пальцы правой руки превратились в одну сплошную рану, вклиниваться в ход битвы было опасно не только для ведьмака, но и для нее самой. Кто знает, как может срикошетить заклятие? Если ненароком превратить себя в тыкву, не превратишься обратно в эльфку в полночь.
- По... мо... - Милеанэль различила слабый хрип рядом с собой.
- Нет, не говори! - ответила она. Микола ухватился освободившейся от вожжей рукой за правое предплечье чародейки. Та зашипела сквозь зубы от боли, прокатившейся из-за резкого движения от места прикосновения до пальцев. - Не трогай! Лежи, я тебя прошу, лежи!
Милеанна, потеряв надежду высвободить правую руку, положила левую ладонь под спину. Смятая старым ожогом кожа не чувствовала, как горяча кровь купца. Зато пальцы ощутили и проделанную снарядом дырку в одежде и теле, и неприятную влажность. Она вытащила руку, уже зная, что та вся побагровела.
- Лежи, лежи... - приговаривала эльфка, уже поставив диагноз. Не раз она видела, как арбалетный болт превращал в ничто человеческое легкое. На всякий случай Милеанэль отсчитала, сколько вдохов делает Микола. "О Дева...", - обреченно подумала чародейка, усилием переворачивая купца на сторону, в которую вонзился болт. Она удачно нащупала ножны, которые висели на поясе у торговца, и вытащила из них нож. Слишком широкий, оценила эльфка, разрезая одежду попутчика.
Из раны с каждым вдохом пузырилась пена. Милеанна ощупала спину Миколы, услышала неприятный хруст, будто кто-то ступает по свежевыпавшему снегу. Подавила в себе желание выругаться, полностью освободила купца от одежды, не слыша больше ни звуков борьбы, ни храпа лошадей, ни чужих криков. Можно было бы соорудить из обрывков наряда Миколы какую-никакую повязку, но Милеанэль не питала иллюзий: одной рукой это невозможно. Только магия, но разве она готова?..
- Ламберт! - надрывно позвала она ведьмака. - Ламб... А-а-а!
Кто-то схватил ее за лодыжку и буквально сдернул с козел телеги. Мир прыгнул у эльфки перед глазами ровно в тот момент, когда лбом она повстречалась с вымокшей под дождем древесиной. Следом лицо Милеанны вместе с хозяйкой с чавкающим звуком влетело в дорожную грязь. Чародейка в последний момент умудрилась извернуться и рухнуть на левый бок, спасая заживающие пальцы.
- Отдавай, что есть, девка! - Она коротко взвигнула, почувствовав чужую руку на своих волосах. Ухо обожгло дыханием из-под песьей маски; кто-то из бандитов прошмыгнул мимо Ламберта к обозу, почуяв легкую добычу, и теперь надеялся уйти хотя бы с одним кошелем, если забрать все припасы и вдобавок увести лошадей ганзе не суждено.
Милеанэль не ответила. При падении она смогла не упустить нож Миколы, который с размахом, как только ее приподняли за волосы, всадила под руку бандиту. Сталь чиркнула по ребру, но все-таки вошла под нужным углом в человеческую плоть. Бандит вскрикнул, ослабил хватку и замахнулся на эльфку палкой, украшенной шипами на конце, но ударить не смог. Второй раз Милеанна била ниже, в область печени. По рукояти потекла кровь, брызнули нечистоты: нож повредил кишечник. Бандит стал заваливаться на чародейку, которая успела оттолкнуть его ногой. Тело грузно осело в грязь.
- Ламберт! - снова вскрикнула Милеанэль, наконец, найдя взглядом ведьмака. У того оставалось совсем мало противников, а, зная мастерство охотников на чудовищ, и те долго не протянут. - У него пробито легкое!
"Я не смогу сама", - не закончила она, с трудом забираясь обратно на козлы и мертвой хваткой сжимая спасший ее нож. Бандит корчился в грязи, глотая ее ртом и невидящим взглядом изучая одно из колес телеги.
Резкий удар по горизонтали, прошедшийся аккурат по середине шеи, перебив трахею на две составляющие. Проворный вольт в сторону; ведьмак увернулся от рубящего удара, в который противник вложил всю силу. Промах заставил его тяжело ухнуть, всадив топор в жидкую землю, от чего грязь полетела во все стороны. Мародер тяжело дышал, поднимая свое оружие и перехватывая поудобнее. Его могучая грудь вздымалась и опускалась в учащённом ритме в то время, как у Ламберта она оставалась в относительно обычном темпе. Нельзя сказать, что он не вспотел. Испарина выступила на лбу, а рубаха прилипла к взмокшей спине. В ботинках хлюпала вода, вызывая мерзкое ощущение промокших портянок, которые холодили ноги.
— Беги, — коротко сказал Ламберт, сквозь зубы. Его лицо было бледным. Безэмоциональным. Холодным. Сейчас он придерживался роли бесстрашного убийцы, которому ничего не стоит убить человека. Тем более, если враг сам на него напал. Но он не бежал. Оглядев поле боя (которое так напоминало Ламберту недавние события), человек с маской медведя на голове, взревел и кинулся на ведьмака, занеся топор для последнего удара. Ламберт устал. Ему надоело.
Образ.
Жест.
Мыслеобраз.
БАМ.
Медведеголового налетчика отбросило в сторону кинетическим ударом. Он приложился головой о телегу и сполз на землю, явно потеряв ориентацию в пространстве. Волк подошел к нему, выравнивая свое дыхания и духовное равновесие.
— Я же сказал: беги, — клинок с вязким чавканьем пронзил грудную клетку и добрался до сердца. Бандит захрипел, дернулся и замер, уронив тяжелую голову на грудину. Ведьмак сплюнул в сторону, отпихнув тело ногой. — Дерьмо собачье.
Отряхнув полуторный бастард от крови, мутант сунул его в ножны и подошел к вопящей эльфке, возле которой лежал коченеющий труп. Из его печени все еще сочилась кровь, которая должна была в самый ответственный момент отдать ее в организм, но… не сейчас.
Он поднял желто-блеклые глаза на эльфку с побледневшим лицом. Ламберт смотрел на нее также, как в день первой встречи, когда она попала в него молнией, и спастись удалось только при помощи реакции и примитивной магии.
— Ну так сбрось его нахер на землю и поехали отсюда, — коротко резюмировал мутант, глядя на Миколу, что с закрытыми глазами полулежал на козлах, схватившись руками в том месте, где было ранение. Не сказать, что кошкоглазому было все равно на Миколу, что так любезно согласился им помочь, но, в случае, когда человеческое тело получало смертельное ранение, лучше исхода трудно было найти. И все же, лицо врачеи говорило об обратном. Она хотела помочь. Вернее, ее внутреннее естество взывало к этому. В конце-то концов, она обещала там кому-то помогать и исцелять всех, кому это потребуется. Наверное. Именно такие байки Ламберт слышал от всех знакомых ему медиков.
— Ох, сука, — сказал он, подхватывая Миколу, словно девицу под руки и спину, чтобы слезть и перенести в повозку. — Какой же ты тяжелый, блядь.
Донеся горе-купца до повозки, Ламберт уложил его на днище, полностью предоставив Милеанэль бренное тело, что еще было живо.
— Хочешь возиться — вперед. Я пошел выведу лошадей и едем дальше. Нам нельзя останавливаться, — ведьмак спрыгнул с повозки и опусти холщевую ткань, закрывая заднюю часть от посторонних глаз. Мелкий дождь продолжал мерзко моросить, орошая бледное лицо мужчины, что с перекошенной гримасой двигался в сторону лошадей. Ему понадобилось где-то с пятнадцать минут, чтобы успокоить зверей и вывести их под уздцы на тракт.
Ламберт чмокнул губами, дернув поводья.
— Но! — воскликнул он лениво. — Пошли уже.
И они действительно пошли, стрижа ушами и недовольно фыркая, постепенно ускоряясь.
Отредактировано Ламберт (08.10.21 11:46)
Многие врачи погорели на том, что лезли спасать того, кто их усилий уже не стоил. Обычно эта ошибка подстерегала совсем неопытных медиков, только начинающих свою карьеру. Легко забыть о своем долге и самоотверженно кинуться на помощь живому трупу, которому и оставалось-то несколько минут, зато напрочь выбросить из головы еще имеющего шансы на выздоровление раненого или больного. Поначалу Милеанэль тоже допускала такие просчеты, за что получала летящий в голову ланцет, чудом от него уворачивалась и мотала на незримый - хвала эльфской природе - ус ценные знания от старших врачей. Со временем она стала толстокожей до чужих страданий; броней обзаводился любой практикующий хирург, если ему был дорог рассудок.
Но беглого взгляда хватило, чтобы определить: ведьмаку помощь не нужна. А вот Микола, истекающий кровью, без нее погибнет. Время идет на секунды, как же Ламберт этого не поймет!
Милеанэль не стала собачиться с ведьмаком. Он уже помог, как умел: перенес купца под прохудившийся от пущенных арбалетных болтов навес, а большего эльфка не требовала. Ламберт много времени провел на тракте, чтобы сразу определить, стоит ли тратить драгоценные минуты на раненого попутчика. Хочешь - помогай, чем бы нелюдь ни тешился; Милеанна такой философии не оценила, но и выставить против нее было нечего. Ведьмак прав. Нет у них времени на словившего спиной болт купца. Сам виноват, разве нет? Кто осудит их, если они бросят цепляющееся еще за жизнь тело в дорожную грязь, к уже состоявшимся покойникам? Сейчас время и вовсе военное. Кто слаб, тот не выживет. Суровые законы природы во всей красе.
Эльфка перемахнула через козлы, подобравшись к Миколе, и с большим трудом перевернула его на здоровый бок. Рана обильно кровоточила. Телега под ними пришла в движение; пока Ламберт буксировал напуганных, но слушающихся ведьмака кобыл обратно на дорогу, чародейка все не могла понять, с какой стороны подступиться. Она было собиралась использовать магию, привычно шевеля пальцами и складывая их в знаки, но, уколотая шилом боли, отказалась от этой идеи сразу. Впервые за долгое время врачея, лечившая так же, как обычная, не одаренная Силой медичка, оказалась в тупике.
Инструментов нет. Одна рука не работает. Единственный возможный помощник и вовсе видит в Миколе труп и даже не собирается проявить участие. Милеанэль бессильно закусила щеку со внутренней стороны, давя злобный рык. Купцу не нужно знать, что счет идет на минуты, а единственная, кто может ему помочь, мечется, как загнанный в угол зверь, и не знает, за что хвататься.
Врачея провела рукой по лицу, не подумав о том, что вся ладонь у нее обагрена кровью. На глаза ей попался старый шрам. Милеанэль на секунду застыла, а потом, будто озаренная, стала остервенело рвать стащенную с Миколы одежду ножом на порционные лоскутки. Она работала оружием деловито, как мясник, твердо держала скользившую в мокрой ладони рукоять, а колено подоткнула к свежей ране, чтобы хотя бы временно помешать кровопотере. Торговец хрипел, но отчаянно хватался за жизнь. Дарил эльфке драгоценные секунды, прощал ей недопустимое промедление. А она помогала себе ногами, сильно затягивая на свежей ране повязки.
* * *
Милеанэль залезла на козлы к Ламберту почти через час. Если раньше эльфку можно было бы назвать "бледненькой", то теперь она вовсе была белой, как свежая новая простыня. На лице - засохшая кровь, о которой врачея успела напрочь забыть. Если провести по спине рукой, то можно почувствовать, что одежда у нее насквозь мокрая от пота. Круги под глазами увеличились втрое и уже не синели - чернели, вместе с кровью и белизной кожи превращая лицо Милеанэль в цветастый флаг.
Мерная тряска телеги вгоняла бы любого в сон. Эльфка же подпрыгивала вместе с козлами, когда колеса наскакивали на очередной шальной камень, но даже дремы ни в одном глазу. Вид у нее был насколько измученный, что впору было бы прикрикнуть: "Какого лешего нужно было вытаскивать тебя из петли, ежели ты окочуришься через пару дней над каким-то приблудой?!". Милеанэль, скорее всего, даже нашла бы эту мысль очень точной и почти гениальной.
Весь час она пыталась колдовать над Миколой. Даже в Аретузе чародейка не выжимала столько из пальцев одной руки за раз. Пока купец корчился, принимая неестественные позы, чтобы уменьшить боль, Милеанна сутулилась над ним и перебирала все возможные в ее положении заклинания. На сложные чары она даже не надеялась, принимала удающиеся простейшие пассы как настоящее чудо. Рана поддалась. Казалось, можно и порадоваться, но вид у эльфки был мрачнее тучи. И без вопросов понятно, что Миколе нужна операция, а в телеге с одной рабочей рукой, на которой онемели все пальцы, это невозможно. Милеанэль скорее поверила бы в золотого дракона, чем в успех авантюры.
- Чего ты так кинулся на них?
О Миколе говорить не хотелось. Купец беспокойно метался в полусне, зажатый между мешков с морковью. Милеанэль с трудом запихала его так, чтобы торговец постоянно лежал на здоровой стороне тела, а постоянная тряска не мотала хозяина по всей телеге. В одном с Ламбертом эльфка без спора согласилась бы: тяжелый он, Микола. Не иначе как на своем добре так раскабанел.
Пока Милеанна занималась раной купца, она даже не задумывалась, почему ведьмак без лишних слов открыл в себе навыки джигитовки. Вместе они могли бы послать по кинетическому импульсу и отправить бандитов глотать дорожную грязь. Жаль лошадей, которые от встречного воздушного толчка переломали бы себе ноги, но главное было бы сделано: путники смогли бы оторваться от преследователей. А Ламберт сразу же кинулся в самую гущу врагов. Рубил без разбора. Словно сам хотел, чтобы ему дали повод сорваться.
Дальше было тихо. Ламберт спокойно ехал, изредка натягивая поводья, дабы лошади шли ровно по ухабистой дороге. Колеса скрипели от каждого корня, что попадался по пути, грохотали и надрывно стенали, отчаянно требуя смазки. Вот только либо не было у Миколы ведерка с оным, что обычно болталось на крюке позади телеги, либо сбили его мародеры в процессе нападения. Ламберт не заметил и не вникал. Какое уже дело, когда нет его, а ехать обратно ведьмак явно не собирался.
Солнце планомерно катилось к верхней точке; животные вокруг, очнувшиеся от длительной зимы, сновали по своим делам; перекрикивались птахи, тявкали голодные лисы, гонявшиеся за не менее голодными мышами и зайцами. Где-то ворчали волки, пытаясь поделить дохлую тушу старой косули. И к тому моменту, когда эльфка выползла на свет божий из повозки, небесное светило перевалило зенит и двигалось к горизонту.
— Нам не нужны свидетели. Совсем, — коротко отозвался ведьмак. Но это не было всей правдой. Он хотел пуститься в драку. Хотел выпустить злобу, что таилась в нем с момента последней встречи с Эдмондом. Спустить пар, что он и сделал. На секунду даже задумался о том, чтобы поделиться с эльфкой этой мыслью, но… как объяснить внезапный порыв к убийству? Что эти уроды достойны были лучшего исхода жизни — быстрой смерти? Что они неудачно подвернулись под руку? Нет. Все это звучало бы, как самая глупая ложь. Он просто хотел их убить, чтобы сорваться. Не избавить мир от кучки наглых убийц. Не помочь местным крестьянам, которых они, вероятно, осаждали и грабили. Нет. Ламберт просто искал повод спустить себя с поводка. И так удачно совпало. Но нельзя было исключать вероятности, что за ними охотились. Или за Миколой.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил он, глянув на бледную спутницу, что напоминала саму Смерть. Либо ее земное воплощение. — Рука сильно болит? — он вытащил из кармана истощавшийся запас самокруток и достал одну, протягивая эльфке, после чего высек на указательном пальце небольшой огонек, достаточный, чтобы раскурить папиросу.
Извилистая дорога, которой, наверное, ездили только партизаны и контрабандисты, вывела их к тракту. Неудивительно, что эта волчья тропа, которой они продирались все это время, скрывалась от общего обзора, ведь ее выезд перегораживали густые заросли терновника и валуна необъятных размеров.
Выкатив телегу из тени леса, Ламберт снова забрался на козлы и пустил лошадей по тракту. Тело неприятно ныло в тех местах, куда пришлись удары, но эта боль была, от части… приятной. Ведьмак повел головой и хрустнул позвонками, да разминая плечи.
— Наверное, мне надо будет вздремнуть через пару лиг. Умеешь управлять повозкой?
- Ладно, - неожиданно просто согласилась врачея. Что-то подсказало ей, что ведьмака лучше не допрашивать. Если Ламберт захочет, когда-нибудь расскажет сам. Он бы тоже мог задать Милеанэль много вопросов: кем она была раньше, почему оказалась настолько тупой, что осталась в Новиграде, зачем сует нос в проблемы Рахима, от помощи которому даже ведьмак был вынужден отказаться... Каждый из них - намного серьезнее, чем несколько вовремя подвернувшихся под руку бандитов с большой дороги. Не на все Милеанна смогла бы ответить сразу.
- Это что, забота? - хмыкнула она, почти повторив интонацию, с которой Ламберт когда-то так же задавал этот ироничный, не требующий ответа вопрос. Так обстановку не разрядишь, но эльфка хотя бы попыталась. Ехать с полуживым Миколой и горой тел там, позади, было тяжело и неприятно, но для них обоих - не впервые. Прислушавшись к отзвукам боли, Милеанэль неопределенно повела плечом. Жест можно было одновременно истолковать как "бывало лучше", так и "сейчас хлопнусь в обморок". К чести эльфки, без сознания она провалялась за последние несколько дней достаточно, чтобы выдержать марафон из десятков обламывающихся, почти ни к чему не приводящих заклинаний.
Милеанна только хотела успокоить Ламберта и заверить его, что за руку можно не беспокоиться - с ней и так уже случилось самое страшное, - как отшатнулась от ведьмака, стоило ему только высечь огонь на пальце. Со стороны это могло показаться абсурдом: она сама пользуется огнивом много лет, постоянно видя маячащие перед носом искры, а тут шарахается от маленького язычка пламени. Испуг перекрыл даже острое желание затяжки, которое мучило Милеанэль с момента, когда схватка с налетчиками завершилась. Страх крепко стиснул горло холодными липкими пальцами.
- Огниво п-п-п... - Запутавшись в бесконечном "пы-пы-пы", эльфка растерянно запыхтела. И вроде огонь уже потух, и самокрутка легла заземляющим грузом в свободную ладонь, и страх утих, а взять себя в руки оказалось сложной задачей. Она не раз думала, сидя в своей сырой камере, что, если для нее сложат костер, то это будет даже милостью. Чародейка не успела бы ни задохнуться дымом, ни изрядно настрадаться на потеху новиградским зевакам. Все закончилось бы еще до того, как к поленьям поднесут горящие головешки. Так и не сумев облечь свою просьбу в понятные слова, Милеанэль глупо помялась и, уличив момент, вложила самокрутку обратно в ладонь ведьмака. Задержалась на ней, прощаясь с желанной папиросой и раздраженно признавая очередное поражение.
- П-п-п... arse! - выругалась целительница. "П" придется на какое-то время из речи исключить. - Угу. Смогу.
А она хотела предложить Ламберту сделать короткую остановку, чтобы провести беглый осмотр. Крови, различила Милеанна, на нем нет; только чужая. Чутье врачеи подсказывало ей, что ведьмак все-таки пропустил несколько ударов. Тело имеет чудесное свойство говорить красноречивее хозяина. В мельчайших движениях она считывала тупую боль, свернувшуюся в местах, где оборону Ламберта все-таки смогли прорвать. Только теперь ведьмак, скорее, посмеется над ее предложением. Научись сначала сама стоять на ногах крепко и не дергаться при виде маленького огонька, эльфская чародейка.
Под уверенной рукой Ламберта лошади приободрились, успокоились и несли телегу вперед по проторенной дороге. Она была обманчиво спокойной, как и тот участок, где для купца заготовили засаду. Но Милеанэль вдруг снова ощутила этот запах свободы, который она глотнула с лихвой тогда, когда Ламберт вытащил ее из Новиграда. Теперь у него был немного другой вкус: странной, светлой тоски по тем временам, когда вся ее жизнь проходила в дороге. Постоянная погоня, витающий в воздухе азарт и кружащая голову эйфория после удачной охоты.
В диковинку быть теперь по ту сторону баррикад.
- Устанешь - иди, - подытожила эльфка. Невидимые пальцы, наконец, отпустили горло. Ловя драгоценные минуты передышки, Милеанэль постаралась удобно устроиться на жестких, подпрыгивающих вместе с телегой козлах.
Некоторые вещи уходят из памяти. Иногда они выпадают совершенно непроизвольно, как молочные зубы у ребенка. Вроде и закономерно, но, порой, неожиданно. Мысли переполняют голову, вытесняя друг друга, словно пчелы, пытающиеся усесться на один цветок. Именно поэтому он забыл. Запамятовал, что у Милеанэль абсолютно нездоровая реакция на открытый огонь. И если до новиградских темниц она могла себя сдерживать, то сейчас шарахалась чуть ли не с козлов наземь при крохотной искре, которая не смогла бы зажечь даже сальный волос, что свисал у ее лица.
— Моя забота — твое спасение. Благодари Предназначение, которое гнало меня, как суку, подстегивая каждый момент, когда я норовил остановиться и передохнуть.
Стегая лошадей поводьями, Ламберт неспеша рассказал те детали, на которые не было времени. Особенно о своем новом мнении, что укреплялось, точно корни молодого саженца, что Предназначение имеет место в этой жизни. Иначе он не мог объяснить тот факт, что внутреннее ощущение стало тянуть его обратно. Монстроборец позабыл про черноволосую спутницу-сновидцу, с которой было находиться рядом не то, что удобно — крайне выгодно.
Успел забыть многих людей и детали, которые случились тогда, но четко помнил Эдмонда и гнетущее ощущение, которое заставляло его идти. Мчаться по мере своих сил, не сбивая ноги до мяса.
Лес мелькал по обе стороны. Местами виднелись плеши-опушки, где не было ничего, кроме пробивающегося тусклого солнца и свежей травы. Местами лежали небольшие сугробы, где тень держалась на постой, как у себя дома. Птицы пели, перекрикивались лисы и шуршали ежи, снуя в коричневых кустах.
Ламберт начал ощущать, что сон давит на его веки, опуская верхние. С каждой минутой он все дольше осознавал, что тьма перед глазами длится дольше, а картинка – все реже.
— Я в повозку, — коротко сказал ведьмак, распахнув глаза и хватаясь руками за каркас повозки, чтобы перебраться по ней, не останавливаясь. — Разбуди, как устанешь.
Оказавшись внутри, Ламберт привалился к первому попавшемуся мешку. Микола тихо постанывал, лежа на спине, и редко всхрапывая, когда деревянные колеса попадали на ухабину. Недурно ему досталось, подумал Ламберт, скрестив руки на груди, сомкнув веки. И добротным он здоровьем наделен. Другой бы уже окочурился на его месте. А этот, гляди, живет. Живет, сука. Видать, очень сильно послужить своей родине хочет. Вот и держится изо всех сил.
Оказалось, что управлять повозкой - проще простого. Милеанна до этого ездила больше верхом и на козлах сидела от силы пару раз, но ей понадобилось несколько минут, чтобы разобраться с тем, как править. Под ее рукой кобылы, однако, разленились и пошли медленнее, чем когда вожжи держал Ламберт. Эльфку устраивал такой темп езды; она больше беспокоилась о том, чтобы не тревожить резкими движениями медленно регенерирующие пальцы. Думала о том, вернется ли им прежняя подвижность, и готовилась к неутешительным прогнозам.
В Предназначение она не верила. Не так, как о нем судачат ведьмаки, раньше, как слышала Милеанэль, направо и налево использующие Право Неожиданности. Предпочитала считать, что свою судьбу она решает сама, как умеет. Друидка нагадала ей испытания: это случайность, совпадение. Милеанна ехала в Новиград. Она знала, что ее может ждать в славящемся преступностью и презрением к нелюдям вольном городе. Не покинула город, когда его наводнили Охотники, запылали первые костры, а ручные чародеи нового Капитула раскинули над Новиградом блокаду.
Еще больше эльфка не любила оставаться в долгу. Она отдавала его, стоило только представиться возможности. Командиру - долгой и верной службой под его началом. Рахиму - опасной поездкой в Оксенфурт, где Милеанэль с трудом, но все-таки раздобыла крупицы ценных знаний. С Ламбертом же у нее выходил порочный круг. Не успевала она расплатиться по счетам, как тут же появлялись новые, которые покрыть с каждым разом становилось все труднее. Как она отблагодарит его за спасение из петли? За то, что он взял ее с собой, не убоявшись, что эльфка станет обузой? Ведьмак наверняка понимал, что она висит на его горбу мертвым грузом: бесполезная и измученная. Солнце медленно катилось к горизонту; чем ближе были сумерки, тем мрачнее становилась Милеанна.
* * *
Дорога оказалась не настолько долгой. Они подъехали к стоянке, когда уже стемнело, но глубокая ночь наступить еще не успела. В темноте Милеанэль не могла разглядеть штандартов, но почему-то была уверена, что пожаловали они прямиком к реданцам. Перед тем как въезжать в зону, где темнота разгонялась светом от разведенных костров, чародейка остановила лошадей и полезла в повозку будить ведьмака. Чутко они спят: ей хватило только дотронуться до плеча, чтобы услышать недовольное сонное "хм?".
- Вставай. Доехали, - бросила через плечо Милеанна, подползя к раненому торговцу. Микола не повернул головы к эльфке, но она чувствовала, что купец живой. Но он был совсем плох. Жаль, нельзя было ехать быстрее. Милеанэль не рисковала подгонять лошадей: боялась и за себя, и за то, что тряска сделает Миколе только хуже.
Пустив Ламберта обратно на козлы, чародейка принялась поправлять волосы. Острые кончики ушей предательски торчали из растрепанной встречным ветром шевелюры. Что Редания, что Каэдвен - и там, и там с эльфами разговор одинаковый и ожидаемо короткий. Наверняка и к ней будут вопросы. Кто такие, откуда едете, как оказались в стратегически важной повозке и почему ее хозяин пускает кровавые пузыри среди мешков с морковкой? На все эти вопросы у Милеанны не находилось ни одного вразумительного ответа. Она снова почувствовала, как желудок будто стиснули в крепкий кулак. Главное, чтобы ведьмак смог отбрехаться. Еще лучше, если сразу после передачи телеги их отпустят на все четыре стороны. Опять придется возвращаться на круп...
Эльфка коротко и беззвучно хмыкнула. Забавно, подумалось ей, что она уже планирует будущее путешествие.
Он не спал уже, наверное, с полчаса. Просто лежал с закрытыми глазами, прислушиваясь к ощущениям тела. А оно ныло. От усталости и напряжения. Слишком давно ведьмак не отдыхал. Слишком давно он гонит себя от одной границы к другой и обратно. Сон… что есть сон? Что-то эфемерное, о чем он успел забыть, постоянно прислушиваясь к окружению, находясь в полудреме. Этого хватало, чтобы двигаться дальше и сражаться, но силы… сил становилось все меньше. Последняя драка вытянула почти все соки, которые он собирал из маленьких перерывов, как росу по утру с молодой листвы.
Ламберт не молодел. Да, считался самым зеленым волком, но ему уже не тридцать лет. Все еще прыток, силен и проворен. Хитер, ловок и вынослив, но даже ведьмаки устают. Безупречная машина для убийств тоже дает слабину, иначе бы нападение на Каэр Морхен было бы обречено в зачатке мысли.
— Да уж догадался, — ответил он, заставляя торс подняться рывком и не обращать внимания на тянущие мышцы в пояснице.
А догадался по голосам, что перекликались и что-то обсуждали; запаху дымящих костров; ржущих лошадей; звону металла. Ведьмак выбрался из повозки и сел на козлы, направляя лошадей, уложив клинки подле себя. На всякий случай. Ясное дело, что в случае нападения со стороны солдат – они погибнут. Ведьмак не строил положительных планов на этот счет. Минимум, что они смогут – оторваться. Максимум – встрять в схватку и помереть прямо в центре у шатра командира кампании.
Они подъехали к лагерю, встреченные усталыми и недовольными взглядами. Удивительно, но мало кто решался что-то спрашивать или тормозить проезжих. Возможно привыкли, что часто прибиваются купцы, торгующие самогоном и провиантов, наживающиеся на солдатском горе.
Кругом горели костры. Стучали молотки, сбивая заточенные пики в частоколы и в оборонительные сооружения, которые должны были препятствовать наступлению конницы. В случае, если это наступление было бы совершено. Оценивая обстановку, Ламберт приходил к выводу, что укрепрайон строят основательно. Неизвестно, поможет он, сдержит ли натиск, или падет при первом наступлении. Но то, что позицию занимали уверенно — было видно однозначно.
Они подъехали к своеобразному центру, где ведьмак остановил лошадей и соскочил на землю, прихватив клинки. Закинув через голову серебряный двуручник на перевязи, он приторочил бастард к бедру и направился к первому попавшемуся солдату.
— Нужен старшина. Сотник, десятник — неважно. И лекарь, если есть.
Не шибко торопясь, моложавый солдатик дошел до шатра, после чего из него вышел сухопарый мужчина с длинными усами, который двигался в их сторону. После чего из белого шатра поодаль вышел низушек в белом халате. Чистом, что удивительно, без кровавых повозней, желтушных пятен желчи и блевоты.
— Что у вас тут? — пробасил подошедший солдат, держа подмышкой свой латный шлем.
— Провиант. По дороге на купца, который ехал в вашу сторону, напали мародеры. Миколой звать его. Несколькими часами ранее мы с ним пересеклись на тракте, помогли сдвинуть застрявшую повозку. Запрягли своих лошадей и выехали из ямы, — спокойно говорил Ламберт, выбросив из истории часть с полозом, которая выглядела, как байка для детей.
— Хм, и где же наш Микола в таком случае? Штот я его не вижу на козлах, — отозвался командир, двигаясь в сторону повозки.
— Он ранен. Болтом прошили насквозь и порвали легкое. Я подлатал его, как мог, но этого недостаточно. Нужен ваш лекарь, чтобы зашить как следует и обработать.
Мужчина откинул в сторону край полотна и заглянул внутрь, узрев полную повозку провианта и Миколу, который лежал на спине и постанывал.
— Ох, еб твою, — он развернулся на месте и зычно обратился к проходившим солдатам. — Вы, двое! Бегом носилки. Руди, готовь стол и инструмент!
Рыжеволосый низушек тут же посеменил в сторону своей палатки.
— Мародеры, говоришь, мутант.
— Да, — кисло услышал ответил Ламберт, услышав нотки недоверия.
— А не совесть ли замучила?
— У меня нет совести. Ни чувств, ни эмоций. Сам говоришь, что я мутант. Если бы хотел — давно бы все увез и распродал, только оно мне нахер не нужно, — губы привычно скривились в кислой мине, от которой у людей сразу пропадало желание вести дальнейшую беседу. — Повозка ваша, купец и одна лошадь ваша. Провиант тоже. Я забираю своих лошадей и уезжаю немедля, если, конечно же, вам не нужна моя помощь, чтобы убить монстров в прилегающих территориях.
— Сами справимся, — не менее кисло отозвался командир. — Выпустить этих двоих и проследить, чтоб ничего не утянули, — гаркнул он стоящим по другой конец лагеря.
Ламберт принялся распрягать лошадей, после чего отдал гнедую в яблоках эльфке и двинулся прочь, стараясь как можно быстрее покинуть скопище служивых. Спина его так и покалывала от десятков пар глаз, что настойчиво сверлили его, пока нелюди не скрылись за очередным углом, успев прихватить солидный кошель купца Миколы. Он ему все равно не нужен.
Эх, где те времена, когда и Милеанне было по силам уболтать бравых вояк? Ушли в недалекое прошлое, как и сама эльфка, тогда еще достаточно смелая, чтобы грудью переть на пропахших самогонкой, потом и мочой рядовых солдат и мало чем отличающихся от них офицеров - у них разве что доспех был чище. У ведьмака хватило авторитета, чтобы убедить командира в их непричастности к болту, который продырявил купеческое легкое, - или он просто выглядел как мутант, с которым связываться себе дороже. Проведшая не очень много времени подле Ламберта эльфка подумала, что оба варианта имеют место быть. Когда Волк хотел, он внушал посторонним огромное нежелание иметь с ним дело дольше минуты.
- Сдрысни с повозки, баба, - грубо согнал Милеанэль с повозки один из солдат, который сопровождал санитаров с носилками. Эльфка покорно сдрыснула, бросив короткий прощальный взгляд на Миколу. Тот был в том пограничном состоянии, когда слышал обрывки фраз, но не мог понять их значение. Попросту говоря, почти в обмороке. Стараясь не беспокоить руку на повязке, Милеанна осторожно спустилась с повозки и попросила быть очень аккуратными с купцом. В ответ на это она получила неожиданно деликатный тычок в бок, который отстранил эльфку подальше от телеги.
- А у тебя что? - бесцветным голосом без толики интереса спросил реданец, когда оба санитара взобрались вместе с носилками в повозку. Милеанэль постаралась не пялиться на тусклого красного орла на наплечнике.
- Да ничего. Упала неудачно.
Солдат покосился на ведьмака, который был занят лошадьми, и хмыкнул, мол, а как же. Милеанна, решившая больше не испытывать судьбу, скользнула мимо него и оказалась у кобыл, которых Ламберт как раз успел распрячь. В свободную руку лег конец повода гнедки. Лошадь безразлично прядала ушами, пока ведьмак выводил ее подругу. Их, кажется, совсем не заботило, в какую передрягу могли бы попасть их новые хозяева, не понравься хоть что-то командиру лагеря, в который занесла ведьмака и чародейку нелегкая.
Милеанэль подвела гнедую к козлам, под пристальные взгляды солдат поднялась на них и только тогда смогла вскарабкаться на спину лошади. Кобыла грустно вздохнула, уже понимая, что не будет ей покоя. Рукой, в которой эльфка держала повод, она погладила животное по горячей, влажной от пота шее. Конская кожа приятно грела ладонь. Майская ночь была холодной, и уставшей и измотанной дорогой и прятками Милеанне пришлось бороться с желанием просто лечь на шею кобылы и застыть, забыв и об Охотниках за колдуньями, и о войне, и о своих пальцах, и о потерянных чаяниях. Но ее снова ждала дорога. И снова неясно, какой путь выбрать. Что вправо, что влево, что вперед - все неправильно.
Когда они достаточно отдалились от лагеря, легким тычком в бока кобылы Милеанна поравнялась с ведьмаком. Дальше ехала рядом, шагом, молча, будто боялась, что звук голоса донесется до реданцев. Чем дальше от них, тем темнее становилось на дороге. Четко эльфка различала только конские уши и бок Ламберта. А что между ушами - не видела вовсе. Кобыла, однако, оставалась спокойной. Лошади чародейка доверяла. Кони очень тонко чувствуют опасность - не хуже ведьмаков с их обостренными чувствами.
- После такой передышки нужна еще одна, - мрачно заключила врачея, косясь на свою перевязку. Наконец, из-за туч вышла молодая луна, слабо освещающая лежащий перед странниками путь. Стало не так грустно, чем ехать в полной темноте. - Остановимся? Не отказалась бы поесть.
Вы здесь » Aen Hanse. Мир ведьмака » Здесь и сейчас » [23 мая, 1272] — Небольшая передышка
