Несмотря на грусть в голосе и недавний невеселый рассказ, Роберт продолжил улыбаться Эдне и слушал ее с участием и нескрываемым интересом.
- Даже так? – вставил он, стоило девушке расцветить речь милой и искрометной шуткой, - Я непременно передам твои слова матушке. Кто знает, может быть, вы с ней даже окажетесь солидарны? – Она… Многое пережила и уж точно не ждет от меня уныния и сожалений. Думаю, на самом деле я просто устал – вот меня и заносит. Отдохну, станет легче.
Де Бланхейм потер глаза и зевнул. Признаться, в этот момент он не столько хотел спать, сколько чувствовал себя разбито-опустошенным случившимся на балу, однако, внешне задумчивость его скорее походила на сонность и некоторую отрешенность.
- Просила о моем отдыхе? У кого? – услышав достаточно любопытный факт, аттриец вскинул голову и с искренним живым любопытством посмотрел на Эдну, - У твоего отца? Серьезно? О, Великое Солнце!
Роберт закрыл лицо руками, пряча в ладонях легкий стыд, и коротко рассмеялся.
- Не представляю, почему она так решила… Может быть, кто-то когда-то упомянул, что я помогаю в личных делах, а матушка сделала такой вывод, - аттриец пожал плечами, - я ничего ей не рассказывал и никаких легенд не придумывал. Я… Мы… В принципе не имеем права говорить о себе. То, что я решил доверить свои тайны тебе, уже достаточно вольный и неосторожный шаг, но мы с тобой не связаны кровью, да и о нашей дружбе мало кто знает. Словом, не думаю, что мои слова хоть как-то обернутся против тебя или Розы. Во всяком случае, я буду на это надеяться, а наши родители… пусть и дальше придерживаются некой истории.
Де Бланхейм тихо кашлянул и удобнее устроился в кресле. Мысли его теперь были неспешны, движения медленны и расслаблены, а господин Рикард если и занимал голову голиарда, то ровно на столько, чтобы не мешать праздной беседе о женихах и невестах.
- Вот уж не думал, что вы с Розой познакомитесь с Геральтом или Лютиком, - словам подруги аттриец искренне удивился, - незабываемые встречи, должно быть, вышли… Ох, Роза! Роза, кажется, совершенно не изменилась. Сколько себя помню, она всегда норовила посоревноваться со мной, а как-то даже обошла в игре на перегонки. Но! Только один раз! И я сам поддался.
Роб рассмеялся. То было веселое время и приятные воспоминания: беззаботная жизнь, веселые игры, высокое небо, живые родители, крепкие семьи. Тогда никто из детей и помыслить не мог, как скоро все переменится, а их уютный мирок распадется на мириады осколков, и если Генри вар Аттре оказался достаточно прозорлив, чтобы уберечь себя и своих близких, то Дункан де Бланхейм предпочел жизни преданность, а благополучию – справедливость. С тех пор уже много воды утекло, но юный барон, оставшийся в живых по счастливой случайности, так и не смог решить для себя: прав был его отец или все же жестоко ошибся.
- Да, понимаю… - де Бланхейм пространно кивнул, - но, поверь, находиться в гуще событий немногим веселее. Какое-то время ты наслаждаешься, но потом начинаешь замечать, что свобода твоя достаточно эфемерна, а мир вокруг не так уж и разнообразен и увлекателен, хотя… Путешествия неизменно сводят с самыми разными людьми, многие из которых потом западают в душу. Нет, я точно не хотел бы оказаться на твоем месте, но и своего тебе не пожелаю. У тебя большое будущее, Эдна. Ты умна, образована, прекрасно воспитана. Не удивлюсь, если однажды ты станешь верной опорой не только своему будущему мужу, но и своему отцу. Что же до меня… Не представляю, как это все закончится и закончится ли вообще когда-то. Если нет, что ж, значит, мне, как минимум, не грозит тоскливая и унылая старость.
Роберт хмыкнул, снова потер ладонью глаза и, опустив локоть на подлокотник, уронил на руку тяжелую голову. Какое-то время он еще болтал обо всякой ерунде, поддерживая беседу с Эдной, но постепенно ответы его становились все более глупыми и бессвязными, пока, наконец, сон окончательно не пленил сознание юного голиарда, а вместе с ним и проблемы ушедшего дня.