Самокрутка медленно тлела в исполосованных старыми шрамами пальцах. Дым, пританцовывая, поднимался вверх, к потолку, и составлял причудливые узоры, которые так и хотелось смахнуть рукой. Эльфка медлила, не спеша затягиваться так, как обычно: жадно, глубоко, до жара на губах. Будто в трансе, она немигающим взглядом следила за маленьким огоньком на конце самокрутки и привычно боролась с желанием выронить ее.

Милеанэль не спала, как всегда, но в этот раз не из-за бессонницы. Никак не могла забыть этот жар. Как давило на виски, как плясали красно-желтые огни перед глазами, так, что она ничего не видела. В ушах стояли слова Рахима, перед мысленным взором - усталый взгляд офирца, когда он говорил: "Конечно, информация никогда не будет лишней, и чем больше я буду знать - тем для меня лучше. Но я прошу тебя: не буди лихо, пока оно тихо".

Эльфка, наконец, прикоснулась к самокрутке губами, сделала глубокую затяжку и бросила окурок в пустой подсвечник. Прислушалась: на первом этаже было тихо. За окном тоже. Милеанэль тяжело поднялась с кровати, которая жалобно скрипнула под весом хозяйки, и подошла к заранее собранной походной сумке. Та смиренно ожидала целительницу на подоконнике. Пользуясь случаем, эльфка выглянула на улицу. Никого. Только медленно падает снег, присыпая мостовую.

* * *

Она приехала в Оксенфурт восьмого января к вечеру. Остановилась в старом постоялом дворе, который построили на месте корчмы, где когда-то Милеанэль в первый раз повстречала командира. Предшественник гостевого дома не выдержал течения времени и был снесен уже давно, и, располагаясь в совершенно по-другому обставленной комнате, эльфка не сдержала горькой улыбки. Дни ей предстояли насыщенные, полные бега в разные концы Оксенфурта. К сожалению, совершенно бесполезные.

Врачея надеялась найти хотя бы одного студента, который, если не вспомнит ее, то хотя бы посодействует. Поговорит со старшими сокурсниками, преподавателями, чтобы те дозволили бывшей студентке Оксенфуртской академии немного поработать с архивами. На худой конец, чтобы согласились за звонкие монеты посидеть в библиотеке самостоятельно, найдя интересующие Милеанну фолианты. Но студенты то ли обогатились, то ли охамели, поскольку каждый из встреченных ею обучающихся отказал эльфке в любого рода помощи. Милеанэль оставалась бесстрастной, но внутренне была столь же зла, как стая голодных накеров. Слишком поздно она поняла, что дело наверняка крылось в острых ушах, поздно стала прятать их за волосами и теплым платком. Как известно, молва среди студентов быстро разносится, и вскоре даже старшекурсники перестали отвечать ей на просьбы встретиться.

В отчаянии Милеанна придумала поразительный в своей однобокости план: найти профессора, который от дел почти отошел в силу старости, и постараться запудрить ему мозги. Недолгое наведение справок дало свои результаты к утру двенадцатого января. Опытным путем выяснив, где находится дом нужной ей женщины, эльфка поплотнее замоталась в платок и уверенно направилась к цели. По пути она чеканила шаг и раз за разом прокручивала свою легенду. Ее зовут Милеанна, пишет диссертацию к кафедре Сверхъестественных явлений, но вот незадача: пропускную грамоту посеяла, пока ездила собирать информацию в Каэдвен, а без нее в архив не пускают. Нужна помощь, а в долгу она не останется, тем более, что приходится отрывать именитую профессорку от написания, возможно, главного труда всей ее жизни.

Стучала в дверь Милеанэль с чувством, полагая, что к старости слух уже не тот. Пока ждала ответа, топталась на месте, пытаясь согреться: в Оксенфурте было значительно холоднее, нежели в Новиграде. И озиралась по сторонам; благо, к середине дня в этом районе города нежелательные личности обходов не делали. Не хватало, и правда, попасться в руки Охотников за Колдуньями, когда возможная разгадка находится совсем близко - только одну старую мадам уболтать, и дело в шляпе.

- Ну проходите, - наконец, вернулась экономка к мерзнущей у двери эльфке. Милеанна дернула уголками губ в вежливой улыбке и со свойственной Aen Seidhe грацией проплыла мимо домоправительницы. Та прикрыла за посетительницей дверь, терпеливо дождалась, пока гостья скинет запорошенный снегом плащ в прихожей, и неторопливо отвела ее к уважаемой хозяйке. Милеанэль считала каждый шаг до заветного кабинета, все повторяя про себя заученную легенду.

- Мадам, студентка от декана. Чай будет через пять минут, - почти по-военному отрапортовала экономка, тенью исчезнув в дверном проеме. Милеанэль стянула с плеча дорожную сумку, думая, что представляла себе Ирену Цессилийскую немного иначе. Старость никого не щадит, а работа, бывает, таит в себе непредвиденные трудности - медичке ли не знать, - но чтобы скрывать свое лицо за плотной вуалью, а тело - в наглухо закрытых платьях...

- Мадам, - почтительно поприветствовала профессорку Милеанэль и вдруг запоздало вспомнила, как ее представили. Студентка от декана, значит? Очень жаль будет сорвать чью-то исследовательскую работу, но, эльфке хотелось верить, стоящая перед ней задача была гораздо важнее одного успешно сданного зачета. И без диплома Оксенфуртской академии жизнь продолжается. А что этот кусок пергамента, которым можно подтереться, если не получится вовремя примазаться к какому-нибудь влиятельному покровителю?

Милеанна уложила сумку рядом со своими ногами, совместив это действие со своего рода поклоном, и попыталась разглядеть очертания лица через темную вуаль. Даже глаза, и те полностью скрыты за тяжелой тканью. Или они вообще не блестят в дневном свете, полностью поглощая любой отблеск солнца или свечи? Поборов любопытство, которое свойственно исключительно медикам, Милеанэль подошла ближе и так естественно, как только могла, начала навешивать Ирене такую лапшу, что и сама не против была бы ее отведать. Навешивала медленно, с расстановкой, и громко, чтобы престарелая женщина различала каждое слово:

- Благодарю, что согласились принять меня. Я пишу диссертацию об аномальных находках в старых гробницах на кафедре Сверхъестественных явлений. Понимаю, что тема Ваших интересов касается только отчасти, однако сейчас мой руководитель находится за пределами Оксенфурта, и Вы - единственный специалист, который может помочь с работой. Я бы хотела сверить мои изыскания с библиотечными архивами, но у меня возникла проблема. На пути обратно, кажется, я обронила свой пропуск, который бы подтверждал мое право работать с документами. Если Вас это не затруднит, Вы не могли бы помочь мне с проходом в библиотеку и своей консультацией по вопросу?

Вслух придуманная история звучала куда хуже, нежели на стадии разработки. Эльфка порадовалась, что руки, покрытые очень характерными шрамами от скальпеля, скрыты за кожей перчаток. Одна только надежда, что уважаемая Ирена Цессилийская слишком стара, чтобы быть дотошной настолько, чтобы в пух и прах разнести слабые оправдания нежданной гостьи.

- Я буду Вам очень благодарна и обязательно укажу Вас в числе немногих, кто имеет отношение к работе. Насколько мне известно, в академии это очень поощряется, - добавила Милеанна. Она чувствовала легкую досаду; не имея возможности разглядеть лицо преподавательницы, эльфка даже предугадать не могла, насколько та верит ее росказням.

Будто спасая врачею, в комнату вплыла экономка, блаженно возвестя:

- Чай.

Кажется, срывается с крючка. Да что же за отпуск такой вышел?! Одни неудачи, только эта уже не расстраивала врачею, а порядком злила. Провела в Оксенфуртской академии, без малого, половину того срока, который обучалась в Аретузе, а ее то погаными тряпками, то пропитанными злорадством отказами в помощи! Нельзя dh'oine верить, нельзя на них полагаться; только нос воротят, либо ожидая, пока предложат больше, либо являя собой образец прикрытого расизма. Эльфка поджала губы, но чай взяла с любезно подставленного подноса беззлобно: плавно, изящно, как умеет только Старший народ. Запах приятно щекотал нос, когда Милеанна поднесла чашечку к губам и, отпив немного горячего напитка, скептично сощурилась. Сколько лет она была в полном отрыве от родных Синих Гор, но подделку отличит, даже не имея диплом кафедры Археологии. Поздно сообразив, что так можно выдать свое происхождение, врачея отняла чашку от губ и сжала ее обеими руками. Ладони приятно грело даже сквозь перчатки.

Но, кажется, после чая профессорка подобрела. Она еще не отпила ни капли, но тон голоса у нее неуловимо изменился. В нем читался если не интерес, то снисходительность, которая Милеанэль тоже злила, но была ей необходимой. Пусть лучше госпожа Цессилийская думает, что ее гостья глупа настолько, что не понимает, как ее легенда рушится при малейшем сквозняке. Разве было ей знать, что Ирена - не простая старушка, выжившая из ума от затянувшегося написания ее бесценных монографий?

"Грымза старая, - подумала Милеанна, - сказано же: об аномальных находках, ан нет, прицепилась, как пиявка!". Пришлось выкручиваться на ходу, додумывая несуществующую тему, да так, чтобы та убедила Ирену: надо брать. Хотя бы ради того, чтобы потом посмеяться вместе с коллегами на кафедре, которые потом округлят глаза и скажут, что такой студентки нет. А те, кто постарше, добавят, что была, но уже давно отчислена, но вряд ли такие найдутся среди обычных dh'oine.

- Э, так я сказала, госпожа. Точно звучит как "Pentagrams in antiquis monumentis Kaedwen et ritualibus illis adjunctis". Формулировка может корректироваться, но...

Благо, врачебная практика помогала не только в тех экстренных ситуациях, которые сразу же приходят на ум. Экономка, которая уже успела поставить вторую чашку на хозяйский стол, удалилась так же тихо, как и пришла. Милеанэль, которая ходила почти с тем же уровнем шума, подумала, что ей еще есть куда расти. Эльфка махом допила чай и завела руку с пустой чашечкой себе за спину. Пальцы не дрожат: чародейка просто искала, чем их занять. Водя подушечкой по глиняной поверхности, Милеанна выжидающе смотрела куда-то, предположительно, в глаза госпоже Цессилийской. "Ну давай", - подбадривала, скорее, сама себя гостья, чувствовавшая, как протестует обожженный чаем пищевод.

Ей нужна помощь. Не для себя, в лучших традициях медиков, для другого. Перед ним - долг такой, что не оплатить простой отпиской, в которой будет адрес Оксенфуртской академии.

Она еле сдержала вздох облегчения. То ли Ирена действительно заинтересовалась, то ли решила опрокинуть эльфку пообиднее, сделав вид, что не знает ее, у самых ворот Академии. Неважно: главное, что теперь у Милеанны появилась скромная, но надежда на доступ к бесценным архивам. Врачея поставила чашечку на тумбу у двери, выпрямилась и коротко ответила - так, как и предполагала Айрин:

- Позже сможете, госпожа профессорка. После сверки с архивом. Не хочется показывать сырой материал. Я принесу их в Академию и после работы все Вам покажу. Позвольте, я как раз схожу за ними. А мы с Вами можем встретиться у ворот альма-матер.

Милеанэль отвесила уважительный кивок Ирене Цессилийской, как того требовали правила приличия. Эльфская кровь протестовала: как же так, кланяться dh'oine? - но чародейка слишком долго жила в человеческом обществе, чтобы не привыкнуть к столь унизительным мелочам.

- До встречи, госпожа.

Из дома Ирены Милеанна даже не вышла, а вылетела. Зашла за угол, оперлась рукой о стену здания, шумно выдохнула. Кажется, она еще не совсем поняла, во что ввязалась, помогая проклятому, который и вовсе предостерегал врачею от губительного любопытства. Уши-листья - так он ее называл, прося быть осмотрительной. Милеанэль вздрогнула: не от январского холода, но от воспоминаний. Что она увидела тогда, пытаясь ослабить действие проклятия? Не д'иин, не подселившийся в тело призрак. Что-то другое. Сильнее, упрямее и злее.

Эльфка покачала головой, легко оттолкнулась от стенки и медленно поплелась в сторону постоялого двора, где остановилась. Следует забрать вещи сейчас и вернуть деньги за остаток дня, который она могла провести в гостевом доме. Как бы ни грел он горькими воспоминаниями о молодости и судьбоносных встречах, возвращаться обратно в Новиград - врачея чувствовала - придется бегом, не оглядываясь. Опять лезешь в логово змей, Милеанэль, укорила она себя, запихивая вещи в походную сумку. Опять рискуешь шеей. Ради dh'oine, которого знаешь всего пару дней.

Ради dh'oine, хмыкнула женщина, что спас ее, не задавая лишних вопросов. Долг платежом красен. Зажатая в зубах самокрутка исходила тяжелым дымом, покуда в открытое нараспашку окно дул холодный ветер. Ничто не должно навести возможную погоню на верный след. В Новиграде отыщется мало эльфок-целительниц, которые пышут папиросами, точно золотые драконы огнем.

Она плотно укуталась в теплый платок и, с боем вернув остатки денег у хозяина, который ни в какую не хотел идти на сделку до произнесенного шепотом заклинания, отвязала свою старую кобылу от коновязи и медленно направилась в сторону Оксенфуртской академии.

* * *

Медленно, но верно темнело. В январе ночь вступала в свои права быстро, так что, не успев моргнуть глазом, оказываешься под звездным реданским небом. Милеанэль курила, опираясь спиной на плечо лошади, которую не стала привязывать. Пришлось наложить на животное средней сложности заклинание, чтобы не пришлось спешить к нему через всю территорию Академии сломя голову и не испытывать судьбу. Не хватало еще прямо у седла угодить в расставленные для чародейки силки. Паранойя грызла эльфку, а та отыгрывалась на самокрутке, край которой был весь истерзан мелкими зубами бывшей охотницы на ренегатов.

Только завидев фигуру Ирены, врачея докурила одной глубокой затяжкой и бросила окурок себе под ноги, наступив на него сапогом. Дым быстро затерялся в ночной темноте. Лошадь, однако, забеспокоилась, попятилась от профессорки, едва не опрокинув свою хозяйку. Милеанэль подхватила кобылу под уздцы, попыталась успокоить ее, но животное откровенно не хотело даже близко находиться рядом с Иреной. Всей массой тело оно оттягивало эльфку от профессорки, и, будь Милеанна знатоком бестиария, заподозрила бы неладное. Но она списала беспокойство кобылы на дым, попавший в ноздри, и побочный эффект произнесенного заклинания.

- Мадам... - поприветствовала женщину чародейка, в этот раз кивок не отвешивая, пока лошадь почти насильно оттаскивала ее от приблизившейся Ирены.

Таскаемая туда-сюда испуганной кобылой Милеанэль только потому, что была сейчас похожа на упавший осенний лист, подхваченный шальным ветром, не рыкнула себе под нос. Она была готова, что разговор о рукописях рано или поздно зайдет, но рассчитывала, что профессорка поинтересуется результатами трудов эльфки хотя бы уже внутри архива. А Ирена прямо с порога, не размениваясь на долгие приветствия и свойственные многим преподавателям пустые разглагольствования о том, "как важно изучать эту тему, ведь она такая актуальная". Чародейка дернула повод, с раздражением осознала, что использовать успокаивающее заклинание при госпоже Цессилийской не получится, и постаралась выкрутиться из этой непростой ситуации, поставив вопрос ребром:

- Принесла, она у меня в сумке. - Милеанна кивком головы указала на мешок на плече, который трепыхался не хуже самой эльфки. Лошадь, наконец, перестала гарцевать и остановилась, напряженно кося темным глазом на покровительницу своей хозяйки. Милеанэль воспользовалась моментом и добавила: - Только, если позволите, в темноте ничего не разберешь. Давайте мы зайдем в архив, расположимся у света, и я Вам все покажу.

А что дальше? Дальше, наверное, придется решать вопрос с помощью магии. Вот только... почему кобыла так взбесилась? Эльфка спустя несколько мгновений все-таки обратила внимание на взгляд животного: напряженный, напуганный и прицельный. Но знакомого ведьмака поблизости, к сожалению, не оказалось, и потому поинтересоваться, что происходит с лошадью, не у кого.

Милеанна справедливо предположила, что у старой, умудренной опытом женщины науки зрение успело порядком сесть. Через такую вуаль в сумерках и вовсе ничего не разглядишь. Как кстати для чародейки, которая, даже учитывая свой большой опыт в противостоянии ренегатскому мастерству, не успела бы накатать правдоподобные заметки о действительно существующих гробницах за остаток дня. Профессионал сразу раскусит дилетанта, а значит, нужно только оттянуть момент позорного раскрытия всех карт. Только бы через охрану архива пройти, используя такое удобное прикрытие, как известная преподавательница; только бы спровадить ее куда-то под удобным предлогом, а самой напихать в сумку нужные книги и утащить их подальше.

То ли сработала миловидная эльфская мордашка, то ли Ирена решила не вгонять просительницу в полуобморочное состояние, но в архив пройти получилось. Оставив нагруженную заклинанием лошадь размышлять над своим непристойным поведением, Милеанэль вместе с профессоркой смогла убедить стража бесценных знаний Оксенфуртской академии, что над книгами бывает полезно посидеть и ночью. Бравый вояка сначала с недоверием косился на чародейку, потом уважительно кивал знаменитой госпоже Цессилийской и снова смотрел на Милеанну так, будто она - последний человек, которого можно было бы заметить рядом с преподавательницей сего престижного учреждения. Врачея сделала лицо кирпичом и насела на стражника так, что тот совсем растерялся: как же, вы собираетесь уничтожить таким трудом добытые изыскания из-за какой-то бумажонки?! Да разве есть у вас совесть?! Вы вообще когда-нибудь были студентом? Нет? Ну тогда в сторону отойдите, решается судьба диссертации! Не позвольте скинуть в отхожую яму труды долгих месяцев! Стражник колебался, но чинный вид Ирены убедил его лучше всех словесных приемов бывшей студентки академии. Поворчав, что в такой поздний час заниматься с книгами не положено и вообще вредно для зрения, мужчина пропустил полуночных посетительниц в славящийся на всю Реданию архив.

- Госпожа... - пробормотала Милеанна, опустившись на стул за партой, предназначенной для гостей хранилища Оксенфуртской академии, - я должна признаться вам...

Притворяться не было больше смысла. С того момента, как они зашли в архив, прошло уже добрых полчаса, а эльфка все металась между книгами, одновременно листая якобы "нужные" ей и ища взглядом действительно необходимые. Однако под тяжелым взглядом Ирены Цессилийской, который Милеанэль чувствовала сквозь плотную вуаль, впитывать знания очень сложно. Вхолостую проглядев несколько совершенно бесполезных для ее вопроса книг, чародейка решила признаться. На худой конец, решила она, можно телепортироваться. Магия пространственных перемещений давалась Милеанне с огромным трудом, но нет учителя лучше, чем хвост из Охотников на колдуний. Пока госпожа преподавательница будет истошно голосить, возвещая Академию об обманщице и воровке, у эльфки получится открыть стабильный портал и ушмыгнуть куда-нибудь под Новиград, где ее будут искать в последнюю очередь. А, если успеется, в ход пойдет обескураживающее заклинание.

- Я не пишу диссертацию. Мне до Лебеды гробницы, - о пентаграммах Милеанэль ничего не сказала: как раз на этот счет выпускница Аретузы и бывшая охотница на ренегатов могла бы написать не один трактат, - и научные труды. Но очень нужна помощь. Мой друг, кажется, попал в зависимость к чему-то, что выше нас. Мне нужны любые книги, где можно найти ответы на вопросы. Простите, госпожа Цессилийская, я... я не знаю, как мне рассчитаться, но, если вы не рассердитесь...

Как глупо, одергивала себя тараторящая слова извинений врачея. Неужели Ирена уже берет разбег, чтобы помогать каким-то чужачкам, которые даже академию не закончили? Угу, фыркнула про себя Милеанна, уже сбилась с ног. Вуаль эта еще... разве разберешь через нее, какое у профессорки выражение лица? Отвращение? Гнев? Снисходительная улыбка?

- Может, вы знаете кого-то, кто может помочь мне? Профессора?

Да что еще можно было ждать от этой старой горгульи?! Чародейка давно не была так зла и растеряна одновременно: ей хотелось и сорваться на не желающую войти в положение незадачливой эльфки Ирену, и попросить у нее же прощения. Путь был неблизкий, уже вечер на дворе, холодный январь, а она вырвала из теплой постели дряхлую старушку, чтобы вешать ей на ее dh'oineвские уши seidheвскую лапшу. Милеанна вспыхнула, лишившись обычной бледности, но меж тем заметила, что профессорка, несмотря на открывшуюся ей истину, указала ей только на дверь архива, а не на ворота Оксенфуртской Академии. А в обучении, как и на войне, решение принимается за одну секунду. Эти знания были слишком нужны эльфке, крупно задолжавшей проклятому офирцу. По-другому ей просто не заплатить.

- Улетаю созревать! - с готовностью бросила Милеанэль, со скоростью звука собрав сумку, с которой пришла. От внимательного взгляда вряд ли укроется, что, помимо личных вещей, в мешке укрылась пара книг из числа тех, что эльфка сгребла на стол. Все, как одна, по предмету, совсем не относящемуся к сфере научных интересов Ирены Цессилийской.

Пока профессорка не успела сделать замечание наглой чародейке, что, дескать, эти труды ей не принадлежат и право так дерзко обворовывать Академию есть только у нее ректора, Милеанна стрелой вылетела из архива. Выработанная за время долгой работы ассистенткой и врачеей почти неслышная походка незначительно, но все-таки скрадывала ее спешные шаги. Она быстро завернула в первый же попавшийся коридор, беглым взглядом попыталась найти хотя бы какие-то обозначения на дверях. Холера, они еще и перенесли все кабинеты! Про себя ругаясь, чародейка, пока Ирена не подняла шум, стала продвигаться дальше, щурясь от света настенных масляных ламп и ища заветную табличку кабинета архивариуса. Можно подумать, он в такой час находится на рабочем месте! В ее время заведующий архива искал только повод, чтобы слинять на свою квартиру, и, стоило официально отведенному времени закончиться, его след уже стыл в коридоре.

Наконец, она смогла добраться до нужной двери. Потемневшая от времени табличка заветно мерцала в тусклом свете, возвещая, что эльфка достигла цели. Милеанэль без стука дернула ручку двери: заперто, зараза! Понимая, что выбора у нее нет, чародейка прошептала заклинание и сложила пальцами свободной руки магическую фигуру. Щелкнул замок; она толкнула дверь, вваливаясь в кабинет архивариуса. В нем творился настоящий кошмар неряхи: все по полочкам, ни единого следа пыли, листок к листочку, папочка к папочке... Даже Милеанна, по долгу профессии державшая свои вещи в идеальном порядке, нехотя присвистнула и задумалась, стоит ли нарушать идиллию пустого кабинета.

Но делать нечего. Она сбросила мешок на пол и с жадностью гуля принялась рыться в записях. Искала имена, названия книг - что угодно, что могло бы навести ее на нужный след. Искала так страстно, не замечая ничего вокруг, что не насторожилась даже тогда, когда во дворе Оксенфуртской Академии замелькали огни факелов. Эльфка знала, что времени у нее мало, и заранее прикинула путь отступления - через окно, понимая, что петлять по коридорам означает загнать себя в тупик. Мало ли: вдруг архитекторы не ограничились перетасовкой кабинетов и перестроили крыло?

А у Ирены как раз была возможность и разобраться со своими делами, и скинуть нежелательный хвост на настоящую нарушительницу покоя.

С упорностью крота роясь в записях, Милеанэль начала терять надежду. За проведенные в кабинете минуты она успела устроить настоящий хаос, который позже введет хозяина в состояние истерики, но никак не могла найти зацепку. Во дворе перед архивом уже звучали обеспокоенные мужские голоса. У эльфки дрожали руки: она знала, что не уедет из Оксенфурта ни с чем. Второго шанса проникнуть в академию у нее уже не будет.

Когда, казалось, чародейка была обречена на неудачу, ей в руки попалась довольно свежая расписка. Милеанна не сразу обратила на нее внимание: она искала записи древнее, надеясь, что именно в них будут нужные ей сведения. Эльфка зацепилась взглядом за пометку "гоэтия и договор на крови". Тщательно пригляделась и нашла имя.

Прометиций Шезлок - профессор оккультизма и демонологии. Незряч. Находится под домашним арестом в своем жилище при Оксенфуртской Академии. Завербован Охотниками за колдуньями для службы на благо государства.

Милеанэль не стала запоминать: она смяла лист и сунула его в карман. Голоса во дворе становились громче. Пора уходить.

Чародейка подхватила тяжелую сумку, в которую запихала книги из архива, и бросилась к окну. Выглянула эльфка из него как раз вовремя, чтобы увидеть, как с этажа выше к земле летит чье-то тело. Милеанна не услышала, как человек кричит, зато хруст, с которым он упал, до утра отпечатался у нее в ушах. Она занервничала еще больше; убийца изрядно ей насолил. Как теперь выбираться?

К выпавшему человеку подскочило двое мужчин. Вооруженные факелами, они перевернули тело на спину. Один из них бросил головешку на землю и согнулся. Милеанэль слышала, как он блюет. Другой стал орать на слабонервного товарища, попутно отдавая приказ оцепить и обыскать архив. Трое устремились внутрь. Еще пара осталась дежурить у входа.

Милеанна была очень плоха в левитации. Еще хуже она телепортировала: несмотря на то, что Оксенфурт врачея знала, как свои пять пальцев, рисковать и нарваться на расщепление ей не хотелось. Эльфка была уверена, что у здания архива собралась не только городская стража. Что, если у кого-нибудь окажется в кармане двимерит? Он повлияет на заклинание, исказит его, и тогда будет худо.

Решение пришло само собой. Милеанэль, поправив сумку на плече так, чтобы та ей не мешала, сделала несколько пассов руками и произнесла заклинание. Морок невидимости фонил, подтверждая смутные догадки незваной гостьи. Того, что получилось, хватило, чтобы остаться незамеченной. На улице царила январская ночь. Она, подруга любовников и воров, скрыла мерцание морока, пока обладающая природной эльфской ловкостью чародейка осторожно перелазила через подоконник.

Благо, невысоко. Третий этаж, на втором - балкон, на который Милеанне удалось приземлиться без последствий. Однако грохот ее тело все-таки издало, заставив патрульных поднять головы. Легкое мерцание моментально привлекло нежелательное внимание. Милеанэль, разглядев, что взгляды направлены на место, где стояла она, поняла, что еще никогда не была так близка к провалу. Сколько раз ей говорили в Аретузе: не теряй самообладания! Годы службы врачея следовала этому правилу. Но в этот раз что-то пошло не так. Милеанна чувствовала, что она способна удержать морок. Если бы не что-то, что каким-то образом... помешало.

Невидимость спала. Милеанэль поняла это только по истошному крику: "Чародейка! Хватайте ее!".

Дальше она не думала. Атакующее заклинание само сорвалось с уст. Разряд молнии ввинтился в одного из патрульных и насквозь прожег нагрудник. Эльфка, не теряя ни минуты, спрыгнула на землю, перекатилась, почувствовала, что приземлилась неудачно. Нога отозвалась жгучей болью. Милеанна подхватила упавшую рядом с ней сумку и бросилась наутек, не дожидаясь, пока в спину ей прилетит арбалетный болт. Январская темнота быстро поглотила эльфку, и выдавал ее только хрустящий под ногами снег.

Сзади слышались голоса. Милеанна на ходу обновила морок, который покрыл, однако, только верхнюю половину тела. Встретившееся ей подкрепление в виде еще двух охотников оказалось достаточно впечатлительным, чтобы хлопнуться в обморок при виде бегущих ног.

Чары на лошади не успели закончиться. Старая кобыла оказалась рядом как раз тогда, когда Милеанэль почувствовала, что бежать больше не может - слишком болела нога. Она закинула на холку мешок, успевший отбить ей бедра, кое-как взобралась в седло, слыша, как за ней бежит погоня. Без жалости эльфка ударила кобылу по крупу ладонью; испугавшаяся лошадь сорвалась с места, дребезжа подковами по мостовой.

Петляя по улицам к выезду из города, Милеанэль едва не сбила какую-то маленькую фигуру. Совсем девочка еще; эльфка запоздало удивилась, что она забыла в опасных ночных проулках. Времени думать не было. На Милеанне был хвост, который требовалось как можно скорее сбросить.

Оксенфурт еще долго гудел, обсасывая таинственное убийство в архиве Оксенфуртской библиотеки. Подозрения повесили на чародейку, которую удалось заметить в окне прямо над тем, из которого выпал очень перспективный специалист по заморскому государству. О ней было известно немного: эльфка, с темными волосами, высокая и очень худая. Однако принадлежность к числу магически одаренных очень сильно сузила круг поиска. В окрестностях города весь январь рыскали хранители правопорядка, останавливая каждого, кто подходил на роль нарушительницы покоя, в том числе и людей.

А Милеанна была уже далеко от Оксенфурта. Но и в Новиград она не спешила вернуться.