18 мая
Весна была ранней. Дни стояли насыщенные, яркие, солнечные. Во всю распускались цветы и зеленели деревья. Звонко чирикали в сочных кронах пичуги, а в траве стрекотали кузнечики. Рыжий кот, некогда подобранный главой семейства, лениво валялся на крыльце и довольно щурил глаза. Горислава, сидящая на лавке у околицы, с интересом наблюдала за ним, слушая птиц и между делом шурша страницами подаренной любовником книги. Читать ей наскучило довольно скоро. Жара морила, уныние угнетало, и все, что девушка действительно хотела, - это пойти на пруд или уехать в далекие страны, где драгоценные камни растут под ногами, а женщины ходят в парче и шелках. Юная нимфетка смело воображала, как стала бы там первой красавицей и завидной невестой, однако, полет ее мыслей оборвало появление матушки, что, как и прежде, в деревне, считала своей обязанностью содержание избы и заботу о муже и детях.
- Славка, ты бы хоть воды натаскала, - посетовала женщина, останавливаясь у крыльца и прогоняя кота, - растешь точно барышня!
- А я и есть барышня! – парировала девица, - Вот увидишь! Выйду замуж за дворянина или, еще лучше, за офирского принца! И будет у меня целая вереница служанок! И буду я ими командовать!
- Командовать… Нашлась командирша. Кому ты нужна-то тама? Тама и без тебя своих девок хватит. Чай, не велика находка.
- Вот ты так думаешь, потому вот так и живешь! А я не буду! Вот увидишь! Я мир хочу посмотреть! Что мне твой огород?!
Славка встала и, бросив книгу лежать на лавке, пошла вниз по улице, к лавке, в которой трудился ее ухажер. Разумеется, она знала, что заявляться к нему вот так, посреди бела дня, не следует, но все равно направилась, будучи не в силах ждать ни минуты. «Уеду! Непременно уеду!» - сказала она себе, воображая совершенно другую жизнь, однако, хрупкие девичьи мечты разбились о строгость, серьезность и основательность ученого, не желавшего покидать дом и расставаться с нажитым добром ради каких-то бессмысленных странствий.
- Ах так! – взвилась Горислава, - Тогда я поеду одна! Ты все равно меня не удержишь! Будешь локти потом кусать! И вот это я заберу! А что? Ты же хотел их мне подарить? – Вот и будем считать, что подарил.
Мужчина, занятый своими делами, лишь отмахнулся, найдя заявление любовницы околесицей юности, однако, нимфетка действительно вознамерилась уехать из Третогора, и как не к стати в ту пору попался ей небольшой обоз, следующий в сторону Новиграда. Не подвернись он под руку, и Горислава, всего вернее, забыла бы думать о путешествиях, но так лишь уверилась в справедливости мысли. Все, что осталось – это договориться, собраться и распрощаться с родительским домом. «Не захотели ехать со мной – сами и виноваты», - подумала девушка, направляясь к работникам, что таскали перевязанные и закутанные в плотную ткань тюки.
- Кто здесь главный? – громко спросила она, - Мне нужно поговорить с главным. Эй! Осторожнее! Ладно, я разберусь сама, раз так сложно ответить.
Хмыкнув, девушка прошлась вдоль груженых телег, погладила жеребца, что стоял поблизости и, приметив двоих мужчин, беседующих на крыльце богатого дома, остановилась, присматриваясь и прислушиваясь. Первый, явно местный, был роскошно одет и то и дело утирал лоб носовым платком. Второй был одет по-дорожному просто и производил впечатление бывалого путешественника. Приглядевшись, Славка узнала в нем ведьмака и даже подумала уйти прочь, но тут богатей заторопился в избу, и на улице остался стоять один лишь мутант. «Вот и поговорила», - обругала себя девица, - «а впрочем, чем ведьмак мне не собеседник? Вот и посмотрим, есть ли на свете Предназначение?» Осмелев, Горислава вышла из своего «укрытия» и подошла к незнакомцу.
- Добрый день, - улыбнувшись проговорила она, - Вы собираетесь сопровождать этот обоз? Вы об этом говорили с милсдарем? Это ведь его обоз, верно? Не знаете, он скоро вернется? Я бы хотела с ним пообщаться… А почему ведьмак? Сейчас на дорогах совсем неспокойно?
Юная нимфетка посмотрела на было скрипнувшую входную дверь, но, убедившись, что то всего лишь слуга, вернула внимание своему собеседнику, не забыв вновь легко и открыто ему улыбнуться.

Отредактировано Януш (31.08.21 16:56)

Ничего дельного ведьмак не ответил. Горислава лишь хмыкнула да пожала плечами. «У обоза, так у обоза», - сказала она себе, - «и на том спасибо. А о чем вы там с торговцем беседовали и впрямь меня не касается. Ведьмаков-то грабить будет явно себе дороже. Шепну потом Кефту пару словечек, если успею, а коль нет – так и к лучшему». Девушка улыбнулась и, поправ платье, уселась ждать местного распорядителя на перилах лестничных.
- Доброго дня, - пропела она уходящему мутанту в спину, - и легкой работы. «А то, знаю я, сколько вашему брату платят да за какие дела. Взять вот хоть моего отца… Ведьмак ему жизнь сохранил, а он расплатился девкой. И чего ведьмаку с этой девкой делать? – Портить только да много ли с оного проку? Кормить – корми, защищать – защищай, крышу да стены ей обеспечивай, а взамен лишь постель согретая да ночи жаркие. Этак проще купить себе проститутку. Все дешевле получится!»
Славка фыркнула, выудила из кармана конфету да, сунув ее в рот, принялась беспечно ногами болтать и по сторонам поглядывать. Ну а мыслимо ли просто так сидеть? Тут хоть на людей работящих поглазеть можно. Обычные были они конечно, да один, что постарше, так мускулами играл, что прямо манил дотронуться и проверить их крепость. Не спеши девица, непременно так бы и сделала, но, стоило ей о трудяге задуматься, выплыл на залитое солнцем крыльцо хозяин повозки. Юная нимфетка тотчас же встрепенулась, на пол дощатый срыгнула ловко и к мужику подошла уверенно.
- Здравствуйте, милсдарь, - бойко поздоровалась она с незнакомцем, - это ведь Ваш обоз? А можно я с Вами поеду?
Мирко аж крякнул от неожиданности. Не раз ему доводилось просителей всяких слушать, но чтобы девка к нему обращалась да вот так нагло, норовя взять нахрапом – такого еще не бывало. Горожанки-то поскромнее себя вели да не рвались из столицы прочь, а коли уж уезжали, так вместе с мужем или отцом да братьями. Все не с ним – торгашом бессемейным. «И как только не испугалась», - заметил Бражец улыбаясь по-доброму, - «по всему видать – молодая еще да глупая. Ну и что мне делать с тобой?» Тут уж было впору отвадить нахалку подальше, но Горислава знай себе не уходила и смотрела открыто да прямо, ответ ожидая.
- Куда тебе ехать надобно, барышня? – спросил наконец торговец, замышляя простую хитрость, - Ну как нам с тобой в разные нужно стороны?
- А куда Вам надо, туда-то я и поеду! – отозвалась нимфетка, - Мне сторона без разницы. Я мир хочу посмотреть и себя показать!
- Э, милсдарыня, это тебе не с нами надобно, а с какими артистами. Они по свету колесят да города объезжают, а мой путь будет прям да короток.
- Так ну и что же? Я и на короткий согласна! Дальше я и сама уже доберусь. Так можно мне с Вами? Я заплатить могу! Сколько скажете!
- Заплатишь… Какая ты шустрая, барышня! А чего тебе Третогор не мил?
- Засиделась я в Третогоре.
- А как же батюшка с матушкой? Неужто не хватятся да не начнут тосковать?
- Может быть и начнут. Но я их с собой звала – сами они не поехали, - Славка хмыкнула и беспечно плечами пожала, - и друзей звала – им не надобно. Ну а мне вот очень даже и надобно.
- И чего ж ты умеешь, барышня? Какой мне прок тебя брать в дорогу дальнюю?
- Так ведь я заплачу! Вот такой прок с меня Вам и будет. А еще и петь я умею. Батюшке диво как песни мои слушать нравится! Я и Вам могу спеть. Прямо сейчас. Хотите?
- Ну давай, коль не шутишь…
Сошел Мирко по ступеням, возле обоза остановился, мешки свои пересчитывая да проверяя, добротно ли они крепятся. Горислава же следом за ним потянулось и, стоило ему встать, песню веселую затянула. Работники Бражеца аж заслушались. Сам же торговец только чуть головой повел да усы подкрутил.
- В Оксенфурт, что ли, надобно? – вопросил мужчина, едва Славка последнюю ноту вывела.
- Как есть в Оксенфурт! – подтвердила девушка.
- Ладно, барышня. Иди собирайся. А там подойдешь к воротам.
Нимфетка заулыбалась, в ладоши захлопала, но и мига не миновало, как вдруг остановилась и прищурилась недоверчиво.
- К воротам? Знаю я вас! Так и уедете, а мне потом скажете будто и не дождались. Вы, как я вижу, уже готовы? Вот вместе сразу и едемте! Я у дома остановлю. И своим накажу, чтобы вас задержали.
С этими словами забралась девица на козлы к вознице, и понял Мирко, что никуда уже от нее не денется. Разве что силой ее выбрасывай, да разве ж можно на пустом месте обидеть милсдарыню? Так и пришлось воле девичьей покориться, выждать срок отведенный да помочь пожитки к возу приладить.
А там уже и к воротам пристали, где мастер ведьмак поджидал.
- Ну теперь-то точно все в сборе, - произнес Бражец, - едем. И без того задержались.
- Так разве ж в пути не нагоним? Вон у вас какие красавцы в упряжи!
- А ты, что же, в лошадях смыслишь?
- Может и смыслю… А зачем вам ведьмак в пути?
Ничего торговец собеседнице своей не ответил, и Горислава к мутанту лицом повернулась.
- Опасные нынче дороги? – беспечно спросила она.

И снова ведьмак не ответил. Горислава хотела было тому возмутиться да узнать, не набрал ли мужчина в рот студеной воды и не дал ли какого обета безмолвия, но отвлеклась, улыбаясь речам торговца. Старался Мирко жути нагнать, чтобы угомонилась девушка, но да куда ему, обывателю, было тягаться с той, что само Предназначение иную судьбу назначило? Не боялась нимфетка мутантов, не страшилась повадок их диких и слухам пустым не верила.
- Мало ли чего люди-то говорят? - рассудила она, беспечно покачивая ногой и обводя восторженным взглядом хорошо знакомые улочки и окрестные домики, - Кметы суеверные и не такое расскажут. Сосед наш, Ивашка, говаривал, будто русалку в пруду за деревней видал, а мы с подружками в том пруду по жаре купались, и ни одной русалки не видели. И жених мой рассказывал, что в таких местах русалки не водятся, а он ученый из Академии. Вот так-то! Потому и про ведьмаков все брешут! Да и мне ль ведьмака бояться, когда я ему от рождения обещана?
Засмеялась Горислава, заплясали в глазах ее веселые чертики. Так с ходу и непонятно было, то ли шутить изволила барышня, а то ли и сама не знает, чего болтает. Право слово, мыслимо ли, чтобы какая девица при первой встрече подобные страсти рассказывала? Словом, не поверил ей Бражец. Рукой махнул, мол пой себе, пой, стрекоза, да подогнал лошадей поводьями. Нимфетка же помолчала немного и, вдохновившись пейзажами, что взору ее открылись, затянула веселую песню, которую вскорости подхватили все, кому петь не лень было. А за первой уже еще одна потянулась, и еще, и еще.

22 мая. Ближе к вечеру.
Так и ехали. Исчез из виду Третогор стольный, скрылись сытые деревеньки. Потянулись вдоль дороги поля да пашни, а за ними и лес встал стеной непроглядной. Поежилась Горислава, притихла – не нравилось ей, когда деревья со всех сторон наступали, а еще больше не нравилось, что нет-нет да чудилось, будто бы кто-то смотрит со стороны взглядом недобрым внимательным. Крутила головой девушка, но как ни старалась, никакое чудище не приметила. «Видно и правда мерещится», - сказала она себе, - «а раз мерещится, то нужно тогда зажмуриться крепко-крепко, и все пройдет непременно!»
Нимфетка воздуха в грудь набрала, выдохнула и только-только глаза зажмурила, как возле лица стрела просвистела, воткнувшись в какой-то тюк, что за спиной покачивался. «Нет, не почудилось», - подумала Горислава, - «не зря мне казалось, ох как не зря! Но ничего! Есть, кому воевать, а нам и пытаться не за чем!»
Так рассудив, завалилась девушка на бок, и Мирко, рванув со всей силы, за собой потянула. На землю же плюхнувшись, шустро-шустро под обоз заползла, опять же про мужика не забыв. Он, правда, едва пролез, но сохранность чужого платья нимфетку мало заботила. Почувствовав себя в какой-никакой безопасности, перекатилась она на спину да принялась сапоги, ботинки и босые ноги высматривать, мысленно счет ведя.
- Одиннадцать пар насчитала, - сказала она торговцу, стараясь унять волнение, - и это еще не считая лучников. Лучники точно в лесу где-то прячутся. Что? – Верно я говорю! Для чего им вперед бежать, когда у них стрелы? Мы с батюшкой пару раз в засады такие влетали, так что я все-все про них знаю! Ой…
Горислава вскрикнула и рот ладонью зажала – прямо перед ее лицом бандит упал бездыханный. По виду, совсем еще мальчик. Жить бы да жить такому. «Жалко как… Совсем как наш Том… Вот ведь судьба какая… А и нечего просто так на людей нападать! Кто ж так делает? Не видали, что ли, что не простая добыча едет? То же мне разбойнички у большой дороги! Из меня бы лучше разбойница вышла!» Девушка фыркнула и, руку из-под телеги вытянув, схватила кошель, что у парнишки висел на поясе. Тощенький тот, конечно, был, жалкий, но все лучше, чем ничего. Тем более, что внутри вовсе не золото отыскалось, а медальон на бечевке, бывший то ли подарком памятным, то ли наградой какой. Недолго думая, нимфетка его на шею себе повесила, а сам мешочек в свой личный кошель засунула – а ну как когда сгодится. Чего добру пропадать?

Отредактировано Януш (30.09.21 15:46)

Тем временем бой на дороге все разгорался. Прячась под обозом, Горислава, конечно, не много видела, но подмечала, как мимо ноги проносятся, да как позже их обладатели у обозов валятся, последний обзор закрывая. Стрелы свистели, звенела сталь. Кричали наемники Мирко, стонали подранки, разбойники улюлюкали. Прислушавшись к себе, нимфетка вдруг осознала, что ей совершенно не страшно; что не боится она ни помереть, ни мужикам, до женщин охочим, в руки попасться. Точно хранило что-то. А, может быть, так глубока была ее вера…
Как бы то ни было, под обозом Славка сидела тихо и, не считая короткой «вылазки», носа на тракт не показывала. Сама сжалась, и торговца сжаться заставила, на телегу груженую глядучи. «А ну как рухнет да и завалит нас», - вдруг задумалась «стрекоза», - «да нет! Глупости это все! Кабы была чересчур тяжелая, давно бы уже развалилась! Выдержит. Точно все выдержит. Ой…»
Засверкало поблизости, затрещало. Голову на бок склонив, присмотрелась нимфетка, что же такое вокруг творится, да ничего, кроме ведьмачьих сапог не приметила. «Жив и то хорошо», - порадовалась Горислава искренне, - «Эй! Стой! Стой же ты!»
- Вот я как знала, надо было вожжи рубить! – взвилась она, от неожиданности одно слово с другим перепутав, - Вот же курва! Нет, ну ты посмотри!
Оставшись без защиты, девушка возмущенно ткнула в телегу пальцем, но тотчас же присмирела и к ведьмаку под защиту кинулась. Спряталась за спину, в здоровую руку вцепилась, высматривая по сторонам разбойников и, между делом, покойников, что вдоль дороги лежать остались, кто застреленный, а кто и мечом разрубленный.
- Я с тобой до самого леса, - шепнула Славка мутанту, - а там уже спрячусь. Ты только мне ножик какой оставь. Есть у тебя с собой ножик? И Мирко… Мы Мирко должны спасти! Вы ведь за этим с нами поехали!
Приметив, что нет торговца поблизости, нимфетка вновь по сторонам осмотрелась и, отыскав наконец, ладони ко рту поднесла да губы поджала нервно. Нескольких шагов Бражец не добежал до спасения – за раз три стрелы в спину его впились.
- Вот тебе и повод не быть таким тучным, - заметила девушка, не зная, как выразить сожаление, - и все же… хороший он был… Правда ведь, мастер ведьмак? И почему в жизни столько несправедливости? Вот бы разбойникам умереть…
Будь ее воля, Горислава бы много еще чего рассказала монстробою несчастному, но тот не стал дожидаться – дернул за руку и потянул за собой подальше от глаз метких лучников. Нимфетка и спорить не стала, пожалела только, что тюк свой с вещами, из дома взятыми, прихватить не успела. «Хорошо хоть золото по карманам распрятала», - только тому и порадовалась, позволяя увлечь себя в чащу леса. А там уж и остановились, когда солнце за горизонт село, и ясно стало – никто по следу не идет. Да и с чего бы было бандитам за двумя горемыками мчаться, когда на тракте обоз торговый остался? Много ли проку с девки и проклятого мутанта?
- Жалко, что так все вышло, - посетовала нимфетка как-то враз присмирев и подсев к ведьмаку поближе, - А, знаешь, я ведь чувствовала, что кто-то за нами следит от самого города… Было такое чувство, точно в спину глядели, а я сама себе не поверила. Мм… знаешь, может вернемся ночью? У Бражеца наверняка вино с собой было. Значит напьются разбойники, обмывая добычу богатую, а мы раз – и нагрянем! Хоть что-нибудь отобьем, да и от них избавимся. Давай я руку перевяжу тебе. Я умею. Батюшка как-то ногу себе косой распорол, так мы с матушкой помогали. И потом нам лекарь велел самим перевязывать, а матушке все время не до того было. Нужно только воды найти чистой и тряпок. У меня в сумке рубашка чистая есть! Ох… Только ведь сумки нет… Так пойдем в их лагерь? Что скажешь? Я, если нужно, могу их и выманить. Скажу, что сперва испугалась, в лес сбежала да заплутала, а ты их порубишь или еще как-нибудь прикончишь. М? Что скажешь?
Пихнув ведьмака тихонько, Горислава в глаза ему посмотрела и улыбнулась ласково.
- Меня, кстати, Славкой зовут, - представилась она, вспомнив, что молчун этот поди и имени ее знать не знает, - А тебя как звать? Молчуном или имя скажешь? Да чего ты хмурый какой? Мы же живы остались. Я об этом песню потом напишу!
Тут уж нимфетка прервалась да, отвернувшись, на небо воззрилась мечтательно.

Отредактировано Януш (30.09.21 16:33)

Странный был ведьмак. Горислава хоть никого из их брата в жизни своей до того не встречала (а если встречала, то помнить не помнила), все равно думала, что иначе мутанты кошачьеглазые поступают. Казалось бы, ну чего ему стоит назад вернуться да принести смерть разбойникам, что сами же жизней люда простого не пожалели, ан нет, все мчался в лесную чащу да мчался, а, как примчался, так решил назад повернуть. Чудеса, да и только!
- Не надо, значит, не надо, - легко пожала плечами нимфетка, - не пойдем, значит, не пойдем. Жалко вещички, правда, но и без них управлюсь уж как-нибудь. Ты мне только скажи, неужто думаешь, что никого душегубы за обозом присмотреть не оставили, коли сразу всего не снесли? Мы-то, как помнишь, рысью от них убежали, и никого не осталось добро знакомца твоего отстоять. Ежели кто и выжил, то Лебеда уж к себе прибрал.
Хмыкнула Славка коротко, представляя, как бы оно могло сложиться, покуда они с ведьмаком от глаз чужих хоронились, но ничего дельного так в фантазиях собственных и не встретила. Рисовались только ужасы всякие, а от них и желание проучить негодяев тянулось, чтоб неповадно более было. Окажись нимфетка постарше, непременно бы с ведьмаком заспорила, да не пристало ей, юной барышне, о том, как с бандюками справляться, рассказывать. То была тайна страшная за семью печатями. Не ведал батюшка, что дочь его с нечестным людом уговорилась. Не знала того и матушка. Стало быть, и охотнику на чудовищ помнить да думать о том не пристало. «Хочешь так, будь по-твоему».
Улыбнулась нимфетка, в глаза волшебные глядя, обняла ведьмака за лицо ладонями – и не смотри, что плечи ее держал – по щекам небритым аккуратно погладила, тем наслаждаясь, как щетина кожу нежную колет, на мгновение глаза прикрыла, будто было в миге этом нечто могучее, первобытное, а там уж и отпустила, в сторону отходя да принимаясь волосы свои огненные в косу сплетать толстую.
- Как говоришь, так и сделаю, - отозвалась Горислава, взора живого горящего не сводя с собеседника, - к тракту, так к тракту. Рану бы, правда, все равно перевязать нужно, но то тебе виднее. Стесняешься, так и стесняйся дальше. Не мне тебя уговаривать. А ножик, ножик оставь. Пригодится, коли не все добро разбойники растащили. И плащ свой давай сюда. Я в рубахе белой да рыжая уж больно буду приметная. Одна радость, весна сейчас. Весной и природа за нас будет. Это на тракте лес нам мешал, а теперь укроет. Ты первый иди, а я за тобой пойду. Как думаешь, далеко ли с тракта до бандитского лагеря? Сдается мне, что не близко. Вона их сколько было, значит, засели где-нибудь в форте брошенном али в какой пещере или, может, в руинах эльфских. Бес бы эльфов этих побрал с их руинами!
Нимфетка фыркнула, презрение свое выдавая, да и затихла на том, не желая мутанту мешать готовиться к новой вылазке. Прошлась по округе немного, послушала лес, разобрать пытаясь, не звенит ли где поблизости ключ. Пить хотелось страшно, да и рану бы промыть не мешало, покуда зараза какая к Молчуну не прилипла. Слыхала, правда, нимфетка, что ничего с ведьмаками от хвори не делается, но одно дело, слышать, и совсем другое – на деле узреть.
- Правее бери, - посоветовала Славка, стоило собеседнику ее назад к тракту направиться, - родник там течет. Или речушка журчит какая. Слышишь? Или... Постой-ка... Уж не бандиты ли увязались за нами?
Затихла нимфетка. За куст резво спряталась да и опять прислушалась: показалось, что перекликиваются, али и правда вода журчит или пичуга какая песню свою поет.

Показалось. Сколько ведьмак не слушал, а никакого опасного звука не разобрал. Тихо было кругом, только птицы пели, да кузнечики в траве стрекотали. Кабы не события недавние, так и вовсе можно было счесть лес густой за место спокойное да приветливое, в коем и на ночь остаться не страшно. Но Славка о несчастье недавнем помнила, настороже держалась: слушала внимательно да смотрела по сторонам зорко, не желая под стрелу угодить шальную. «Это с тобой от стрелы ничего не сделалось», - рассудила она, вспомнив, как ведьмак конец одной такой, из плеча торчавшей, обломил без сомнений да окриков, - «а меня прошьет так насквозь, и так тут среди кустов лежать и останусь. Вот уж радость! Радость всем радостям! Но да пока не стреляют, чего и думать-то лишний раз о смерти чудовищной?»
Улыбнулась нимфетка, глядя на яркую бабочку, что возле лица ее на листок опустилась, а после по Молчуновой воле наружу вытянулась, не забыв отряхнуться, как следует, да проверить, на месте ли нож одолженный. «На месте. Вот и чудесненько! А это что? Неужто опять мерещится?»
Покосилась Славка на своего попутчика, поняла, что и тот заприметил что-то. Напрягся он, присел, ноги в коленях согнув. Присела и девица, за мутантом опытным повторяя. Хотела было рот свой раскрыть да спросить, чего такого он у ручья увидал, но раздумала, рассудив, что коли сама вроде как разговор услыхала, то и ее услышат – недаром, что звонкая. Тем более, что, присмотревшись, и сама различала неподалеку фигуры мужицкие. Из укрытия да с непривычки не рассмотреть было, чем именно заняты, да не расслышать, о чем толкуют, но нет-нет доносились слова какие-то непонятные. «Болтают как Черные. Может и правда Черные».
Нимфетка фыркнула да назад отошла, как ведьмак ей указывал. «Не лезть, стало быть, не полезу», - решила она, - «по крайней мере, до времени. А уж там, ежели момент будет, я своего не оставлю. И того хватит, что обобрали до ниточки! А в сумке, меж тем, украшения были красивые. Я бы в таких в Оксенфурте слыла королевишной! Всех бы своей красотой превзошла! И не гляди, что девка деревенская. Эх, вот бы в Туссент попасть...»
За мечтами этими нимфетка и не заметила, как Молчун из укрытия вырвался. Тогда лишь опомнилась, когда голоса да крики услышала. Осторожно подобралась поближе и хотела уже вовсе выбраться да обыскать горемык как следует, но поняла – живы они еще. Хоть и лежали да встать не пробовали, а все равно на покойников не походили. Один так и вовсе держась за голову с боку на бок ворочался. «Не иначе, как на корягу какую упал», - подумала Горислава, - «или и вовсе не камень. Больно наверное. Да туда и дорога. Тебе и дружкам твоим. Недолго вам жить осталось».
А там уже и Молчун вернулся, волоча Бегуна прибитого. Швырнул его возле ручья, с остальными расправился. Тогда нимфетка из укрытия своего и выбралась, подошла к воде смело, на покойников лишний раз смотреть не желая.
- Хорошо, что в ручей крови их не попало, - присев у воды да, зачерпнув ее горстью, пропела Славка, к попутчику своему обращаясь, - весь бы ручей изгадили. А так и умыться можно и напиться набрать в котелок. Смотри, Молчун, они и костер для нас уже развели. А ты, друг сердечный, скажи-ка мне, далеко ли отсюда до вашего лагеря? И все ли вы с тракта стащить успели? Мм? Мне не скажешь, так он вон иначе спросит. Он ведьмак. А ты знаешь, что про ведьмаков сказывают? - Что они мужиков страховидлам скармливают! Не слыхал? А я вот слыхала да своими глазами видела! А может я и есть страховидла та, м?
Горислава рассмеялась звонко, шуткой своей довольная, но мужику не до смеха было. Осунулся он, затрясся да, стоило девке к нему приблизиться, не выдержал, обмочил портки.
- Ой, как неловко вышло, - легко откликнулась Славка, - но ты не стесняйся, рассказывай. Я тебя за то поцелую. Хочешь?
Тут уж нимфетка отошла, воды в котелок набирая да оставляя мутанту вопросы дальнейшие. Сама только волосы по плечам рассыпала да, плащ на землю отправив, ворот рубахи расшнуровала соблазнительно. Не жаль ей было мужика пойманного, а настроение, было упавшее, само собой наверх потянулось. Точно и не было недавней резни с тягостными потерями.

Отредактировано Януш (11.11.21 16:32)

Славка в жизни своей колдовства да магии, можно сказать, не видела. Родилась она в деревеньке, где из всего волшебства если и было что, так это старое дерево, в кое когда-то попала молния. Местные поговаривали, будто к нему на шабаш ведьмы слетаются, да никто ни одной не встречал, а что сказывали, то были пустые выдумки. Дремучие, суеверные. То нимфетке потом любовник-ученый растолковал. Умный он был мужик, в Академии отучился и столько знал обо всем на свете, что слушать не переслушаешь. Горислава, конечно, к нему не за тем ходила, а все равно кое-чему научилась. Узнала, к примеру, что есть на свете всякие суеверия, а есть настоящая магия, которая и гору разрушить может, и ураган поднять, и в мысли залезть человечьи, говорить заставляя. Подумалось тогда непоседе, что лучше бы никогда с колдуном таким не встречаться, однако, и года не миновало, как Судьба с ведьмаком свела. Да не с простым убивцем, коему только мечом махать нравится да песню стали слушать, а с тем, что и колдовства не чурается.
За Молчуном наблюдая, Славка и думать забыла о котелке да жажде – уставилась во все глаза на несчастного пленника. Казалось, и слова дельного он сказать не сумеет, а стоило чародейству сознания его коснуться, полился из уст развороченных сказ короткий. «А я говорила, что так и будет!» - заметила нимфетка, едва ведьмак от мужика несчастного отошел, - «А ты мне тогда не поверил. Вот и зря! Очень-очень зря! Кто его знает, как оно теперь для тебя обернется? А ну как голова потом лопнет да разлетится на пять частей? Не этого ли ради жизнь тебе сохранили до времени?»
- Прощай, мой милый, - проходя мимо мужика, Горислава ему подмигнула задорно, точно и правда была не простой девицей, а кровожадной бестией, что смерти да сечу десятки раз видела, а затем возле покойников опустилась на корточки, принимаясь карманы да пояса обшаривать.
- А зачем нам лагерь разбойничий? – спросила она Молчуна, взор с головореза на фигуру его подняв, - Ты же на тракт хотел возвратиться. Неужто теперь раздумал? Я, коли хочешь знать, только за то, чтобы в лагерь вернуться: за смерть отомстить да наше добро вернуть. У меня в той сумке такие цацки были красивые! Из чистого золота и с каменьями! С изумрудами! Веришь-нет, а мне их жених не так давно подарил! Щедрый он был да умный, да только нудный! Все-то ему хотелось сидеть на месте. А я вот всегда мечтала на мир вокруг посмотреть! Будь моя воля, я бы прямо отсюда в Туссентское перенеслась княжество, да нет во мне такой силы...
Славка вздохнула, мимо ручья да деревьев глядя мечтательно, и, распрямившись, кошель за пазуху сунула. Не много в нем, конечно, монет прибавилось, но все было лучше, чем ничего. Тем более, покойникам-то уж точно с него никакого бы проку не вышло. А раз так, то и не пропадать же добру напрасно? Словом, о поступке своем нимфетка ничуть не жалела и обирать бедолаг не брезговала. И не смотри, что ведьмак был рядом, смотрел зорко да поторапливал. «Не иначе как решил ночевать у огня да с яствами», - рассудила Славка, - «а может то кровь на тебя так влияет... Кто его разберет, что у тебя в голове творится. У тебя же и слова-то не допросишься!» Ну да чужое молчание нимфетку никогда не смущало – она одна горазда была наговорить за ораву целую.
- Идем, идем, - звонко откликнулась, радостно, - как и прежде, ты первый, а я за тобой. Замерзну? А отчего мне мерзнуть?
Прохладно было в пору вечернюю, зябко немного. Не успело солнце за день землицу прогреть как следует, но у нимфетки кровь была горячая – не хуже какого вина согревала. Такая и в зиму не мерзла, а тут почитай что лето! «Месяц всего остался!»
Улыбнулась Славка, овражек ловко перескочила да замолчала, по сторонам оглядываясь. Подумалось ей, что не пропустят они с ведьмаком тот лагерь, коли подступят поближе, а все равно затревожилась: а ну как их первых приметят да расстреляют, покуда не подошли? Али еще чего вытворят, чтоб неповадно было чужакам в их угодья соваться... Не хотелось нимфетке на себе железа да стали отведать. Не хотелось и помирать, с жизнью веселой прощаясь. Много у нее было планов, а мечтаний-то и того больше. «Не умру!» - сказала себе нимфетка, - «Ни за что не умру, покуда в Туссенте не побываю! Али, еще того лучше, в Офире да Зеррикании!» На том и уверилась, осмелев, однако, и за спину Молчуна не постеснялась спрятаться. Наказал бы он, первой в лагерь пойти, пошла бы конечно, но, покуда молчал ведьмак, вариант такой предлагать ему Горислава не торопилась. А после и вовсе затихла – послышались из низины гогот да голоса мужицкие.

Смотреть за сечей Гориславе не интересно было. Куда больше нравились ей уловки с ловушками да обманки всякие, а мутант кошкоглазый знай себе клинком острым орудовал, обрывая жизни чужие да судьбы уродуя. Думалось Славке, что нет-нет, да мелькнет средь развалин какая магия, но из укрытия верного того не приметить было. Чтобы лучше все видеть, надлежало в низину спуститься, потому больше нимфетка на собственный слух да чутье полагалась, чем на глаза, слепые от сумерек. В такую-то пору только и было, что за тенями следить неверными да рисовать себе всякие ужасы. Невольно вспомнилась пора гаданий зимних, когда сидела нагая у зеркала. В зеркале том чего только не появлялось! Да Славка все больше самой собой любовалась: фигурой ладной да лицом пригожим. Думалось ей, что как расцветет совсем, так и очарует какого принца заезжего, а жизнь она вон как обернулась в итоге…
Стихло в округе все. Замолкли бандиты, в мир иной отойдя. Стонов и тех не услышать было. Если кто «голос и подавал», так это скакун, коего Молчун Лунем любовно назвал. Беспокоила животину кровь да резня, вот и голосил попусту, чужаков привлекая. Подумала Горислава, что, ежели кто в лесу да на тракте остался, теперь придет непременно. Не хотелось ей с таковым встречаться. Потому и сидела нимфетка тихо, и тогда даже с места не сорвалась, когда ведьмак на камни свалился подстреленный. Присмирела, прислушалась, присмотрелась, на сколько могла, не видно ли факелов али живых кого. «Ежели есть кто, сейчас аккурат в низину и спустится», - рассудила спасенная, - «а ежели нет… Там, глядишь, и сам встанешь. Помнится, был на тебе доспех знатный… А уж если не встанешь, то конь твой мне службу сослужит верную. Может, и правда стоит теперь мне спуститься да и убраться, покуда хозяева не вернулись в лагерь? Многих мы перебили, а ну как не всех?»
Задумалась Горислава. Посерьезнела, впервые за день бесконечный, и, выждав еще немного, аккуратно в низину спустилась, то за колоннами старыми, то за деревьями прячась. Толку с того, конечно, немного было, но отчего-то казалось нимфетке, что так оно понадежнее. А там уж приметила она лучников, кровью своей захлебнувшихся. Подобралась поближе, проверяя, мертвы ли, лук один с земли подняла да на спину себе приладила вместе с колчаном да со стрелами. Не учили ее особо стрелять, а все лучше так было, чем с одним лишь ножом коротким. «Да и мало ли, когда пригодится!»
Присела нимфетка. Опять осмотрелась, не видно ли факелов в лесной чаще, и неторопливо по кругу пошла, все больше стен обвалившихся держась, мешков, коробов да прочих укрытий неверных. Пару раз глянула Славка на Молчуна, что так и лежал бесчувственным, да подойти к нему не решилась – больно уж место открытое было. Зато бандитами не побрезговала. К одному подкралась, карманы обшарить, ко второму, а третий раз – и схватил ее за руку своей рукой окровавленной. Крепко сжал, можно сказать, что намертво. От испуга нимфетка на задницу плюхнулась и было попятилась, да не отпустил ее бандит горемычный. Тут Славка про нож ведьмачий и вспомнила…
Девять беспорядочных, хаотичных ударов нанесла она поверженному врагу. Часть в руку пришлась, но все больше в живот, потому как держал несчастный жертву свою за руку правую, а левая у нее была не больно послушная. Брызнула кровь во все стороны, обагрила рубаху белую, запачкала кожу нежную. Пара брызг и на губы попала… Зато хватка ослабла мужичья, и смогла Горислава вырваться. Попятилась, взора с бандита проклятого не сводя и ножа из ладони не выпуская. Шаг, второй, третий, четвертый, пятый. Так бы, глядишь, до коня и дошла да умчалась, куда глаза глядят, да споткнулась нимфетка о тело ведьмачье. Повернулась неловко, кое-как перелезла да и рядом с ним повалилась, судьбу свою костеря всеми словами скверными, что на ум пришли. Со злости пнула Молчуна по ноге со всей силы.
- А все ты! Все из-за тебя! И зачем только Мирко тебя в отряд с собой взял?! Не зря говорят, что мужик умом задним крепок! Где вот ты был тогда?! Куда смотрел, рот разинув?! А теперь и помер еще! Да вот чтоб тебя!!
Устав ругаться, Славка нож на землю бросила и, усевшись на задницу, колени руками обняла бережно. А там уже и расплакалась, не то от усталости, не то от потрясений всех, что пережила за часы последние.

Отредактировано Януш (20.11.21 12:37)

Слова Молчуна Гориславу не шибко утешили. Еще не успев осознать, что говорит с ней «недавний покойник», за смысл фраз услышанных она зацепилась, вот только были те черствыми, пустыми, холодными. «Разве так нужно женщину успокаивать?!» - взвилась было рыжеволосая, да, как нахлынула на нее злость, так и назад отхлынула, оставляя обиду горькую.
- Верно толкуют, нету у ведьмаков никакого сердца! – хлюпнув носом нимфетка буркнула, - И у тебя нету! Ничего не обошлось! Было бы обошлось, кабы все мы в той резне уцелели, а так одни только мы с тобою и выжили. Много ли толку с этого?
Хмыкнула Славка да и хотела уже подняться на ноги, чтобы к ручью за водой направиться, да удержал ее мутант кошкоглазый, руку тяжелую на плечо положив. Не обняв даже толком, не огладив тепло да ласково, прижав только в порыве неясном, не было в коем ни жалости, ни заботы искренней. «И зачем я только с вами поехала?!» - сокрушенно стрекоза заметила, не пытаясь руку чужую скинуть, - «Сидела бы дома. Сейчас бы, глядишь, чай пила с вареньем ягодным, али с подружками погулять вышла, али еще чего. Все лучше, чем смотреть на покойников. Ох, горе мне горе!»
Так и жалела себя нимфетка, покуда Молчун со стрелами расправлялся да с покойниками, что округу теперь наполнили. Гремел он, шуршал, ворчал иногда, да Горислава за ним не смотрела. Не интересно ей было, куда тела несчастных деваются. Мелькнула мысль конечно, что, коли сгинут они, то и добро их сгинет, да только не жалко было без десятка монет остаться. Помнила Славка, как ухватил бандит ее за руку, да как его заколола помнила, потому и старалась теперь покойников сторониться. «Знай, делай свою работу», - утирая слезы рукавом перепачканным произнесла она, - «не мужик, а так... наказание. Вот и что бы я делала, кабы случилось мне в ведьмачью твердыню отправиться? С тоски бы, глядишь, повесилась! И ведь надо же... Надо же было козлом таким уродиться! Да и то с козла толку больше. Хоть шерсти клок!»
Поднялась нимфетка наконец на ноги. Раскраснелось лицо ее, от слез горьких опухло. Напитались ресницы соленой влагой, а взгляд потускнел в момент. Не плясали больше в глазах девичьих веселые чертики. Не смеялась Горислава, не шутила да не болтала попусту. Исчезла куда-то легкость ее привычная, печатью тягостной тронутая. Будь нимфетка иного складу, так и вовсе затихла бы, печали своей отдавшись да недавней трагедии. Так бы и думала о покойнике до самого Оксенфурта, судьбу кляня да саму себя во всем обвиняя.
Вот только Славка виноватых всегда находить умела и, покуда оставался рядом ведьмак, на него убийство и перевесила. Точно это он, Молчун, руку ее направил да не уберег от кровопролития проклятого.
- А я ведь думала, что ты помер... – так промолвила нимфетка юная, к спутнику своему подойдя да подле него и остановившись, - как ты свалился, так и решила. Рада, конечно, что выжить тебе довелось, да лучше бы Мирко выжил. Он хоть на человека похож был. Глядишь, и меня бы в печали моей не оставил. А ты бездушный. Вот никогда я братьев твоих не встречала, а теперь все-все о вас поняла. Нет в вас ничего привлекательного. Видать и правду бормочут кметы неграмотные, что ведьмаки девок по деревням портят. Ни одна же по собственной воле с таким не ляжет!
Говорила в Гориславе обида, а потому слова ее сыпались на монстробоя несчастного точно угли горящие. Не шутила нимфетка. Все говорила, что думает. Без страха, сомнений да сострадания. «Как ты ко мне, так и я к тебе», - уверенно рассудила, руки скрестив на груди. Вздохнула да отвернулась, ответа не ожидая от мужика, Молчуном ею прозванного.
- Я за водой пойду, - это лишь и добавила да, развернувшись, прочь зашагала, ища глазами котелок подходящий.
Только волосы огненные и полетели по ветру.

Больше ни слова не проронила Славка. Показался ей ведьмак при первой встрече мужиком интересным и привлекательным, да как показался, так и отказался, лик неприглядный свой обнажив. Привыкла нимфетка нравиться да в ласке чужой купаться, а тут, на тебе, ни взгляда доброго, ни слова нежного. «Ничего от тебя не допросишься! Бурдюк надутый! Только и можешь, что ходить бобылем! Вот с конем своим и оставайся! Сдался мне больно! Вовек твоего собрата не знала, и не знать бы столько же! Ну нет! Это надо же! Из всех вариантов самый поганый выбрала!»
О том, что иных-то путей и не было, Горислава теперь не думала. Не помнила, сколько раз торговцы заезжие ее домой за курями ходить отсылали, а сколько раз под юбку залезть норовили да плату сперва потребовать. Не будь нимфетка юная девицей ушлой, так бы, глядишь, и осталась без золота да со славой определенной, но уберегли ее Боги от чужого бесчинства да от голодных месяцев. «Жаль Мирко. Хорошим был человеком. Еще батюшка мой в лавку его любил хаживать... И кому теперь это все достанется? Уж лучше бы ты вместо него на том тракте лежать остался!» Покосилась Славка на ведьмака, что возился с седельными сумками да, пройдясь по лагерю, пожитки свои отыскала нехитрые. Подумалось ей, что не будет дурно и другие тюки обыскать, да уж больно неловко было тащить добро Мирко на одном на двоих коньке. «После, глядишь, вернусь. Тогда, правда, делиться придется... Ну да ладно, придумаю что-нибудь. Чай не в первый раз». Тут уж нимфетка себе улыбнулась. Представилось ей, сколько всего можно будет с добром-то чужим удумать, но и тут мутант кошкоглазый вмешался, мечты оборвав несбыточные.
- А здесь какая деревня ближняя? – спросила Славка, в спину мутанта глядучи, но ничего та спина на вопрос ее не ответила. Так и ушла, меж деревьев скрывшись, - Вот ведь какой поганец! «Да чтоб тебя бесы драли!»
Фыркнула рыжеволосая да, подхватив свой мешок заплечный, позади монстробоя устроилась, принимаясь головой вертеть да по сторонам осматриваться. Казался ей лес незнакомым, равно как и окрестности, однако, стоило впереди домам показаться, как тотчас узнала нимфетка деревеньку родимую. Здесь она когда-то на свет появилась, здесь и росла, покуда отец не разжился. Теперь же тут ничего своего у семьи Гориславиной не осталось. Разве что знакомцы какие да друзья закадычные. Их-то, приятелей давних, нимфетка и увидала впереди у дороги. Стояли они гурьбой да наперебой солтысу местному передавали, что крики давеча слышали, и что видали, как воронье над дорогой кружит. Тут уж Славка молчать не стала. Соскочила ловко на землю да к ватаге шумной направилась.
- Здесь меня и оставь, - только и бросила Молчуну, едва голову повернув в его сторону, - дальше я без тебя управлюсь. Динка, обманщица, все-то ты болтаешь о том, чего ведать не ведаешь?!
- Ты что ли ведаешь? Ах ты ж курва! Славка! Вот уж не думала, что снова тебя увижу! Какими судьбами в краю-то нашем? Да неужто с мутантом пришла окаянным? – Вот ведь дело старухи толкуют!
- Не я с ним, а он со мной, - беспечно нимфетка откликнулась, - подвез до родного порога. Я теперь девица ученая, в Академию еду. Решила, вот, заехать, посмотреть, как тут стало-то за годы долгие. Здравствуй, Милош! Радик, как вырос-то да возмужал!
- Да и ты похорошела. Здравствуй, Слава. Идем со мной, провожу тебя к матушке. Она будет рада-радешенька.
- А идем! Ну, рассказывай. Как вы тут, да об чем сыр-бор?
- Этот-то? Да все Динка болтает, будто крики какие слышала. А я, знаешь, зимой прошлой Дикую Охоту видал! Пошел в лес за хворостом, а там они – морды страшные, все в доспехи закованные. На головах рога поболе лосиных, а на ногах копыта! Из дыры прям они появились – огромные, точно башня. Думал, тут и конец мне придет, да они не меня, похоже, искали. Постояли, погоготали, точно стая какая воронья, да и исчезли, будто и не были никогда. Вот такая история.
- Ой, да полно тебе! Нет никакой на свете Дикой Охоты! Так и скажи, что меня удивить решил. Ведь решил же? – тут уж Горислава паренька подхватила под локоть да и повела по тропке знакомой к дому родимому.
- Может быть, и решил, только то все правда. Гжегож тоже потом по весне их встретил.
- Так ведь Гжегож – знатный пьяница! Коли выпить и не такое привидится!
- Все-то ты, Славка, лучше всех прочих знаешь...
- А ты что же, не слыхал, что я теперь девица ученая? Я и считать умею, и грамоту знаю.
- Слыхал, как не слышать? – Жаль, что так. Теперь-то уж точно не быть нам вместе.
- А это как знать, как знать?
На том и скрылась нимфетка за поворотом. Только голос ее звонкий звенел по округе, да после и он затих. Остался Даррен на тракте с солтысом местным стоять. Он же, Гжегожем бывший, так во все глаза на него и таращился, не зная, то ли к беде мутант к ним пожаловал, то ли к радости.

Отредактировано Януш (27.12.21 13:37)