Aen Hanse. Мир ведьмака |
|
|
Приветствуем вас на ролевой игре "Aen Hanse. Мир ведьмака"!
Рейтинг игры 18+ Осень 1272. У Хиппиры развернулось одно из самых масштабных сражений Третьей Северной войны. Несмотря на то, что обе стороны не собирались уступать, главнокомандующие обеих армий приняли решение трубить отступление и сесть за стол переговоров, итогом которых стало объявленное перемирие. Вспышка болезни сделала военные действия невозможными. Нильфгаарду и Северным Королевствам пришлось срочно отводить войска. Не сразу, но короли пришли к соглашению по поводу деления территорий.
Поддержите нас на ТОПах! Будем рады увидеть ваши отзывы.
Наша цель — сделать этот проект активным, живым и уютным, чтоб даже через много лет от него оставались приятные воспоминания. Нам нужны вы! Игроки, полные идей, любящие мир "Ведьмака" так же, как и мы. Приходите к нам и оставайтесь с нами! |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Aen Hanse. Мир ведьмака » Здесь и сейчас » [8 января, 1272] — Дела семейные
Значимость: личный
Статус набора: закрытый
Время: день, 8 января 1272 года
Место: Вызима
Участники: Геральт из Ривии, Эмгыр вар Эмрейс
Предисловие: В попытке поделить ребенка главное - не разорвать его пополам.
Отредактировано Эмгыр вар Эмрейс (26.08.21 16:13)
Несколькими днями ранее
Север сопротивлялся. Не так рьяно, как в предыдущие военные кампании: изъеденный междуусобицами, он не смог собраться воедино, чтобы разом ответить на имперскую агрессию. Оставалось в тылу несколько королевств, которые до сих пор не склонили головы. Верген, Аэдирн, Темерия. Отчасти Цидарис, но он - только вопрос времени. Редания и Каэдвен - отдельная головная боль; как жаль, что с Хенсельтом вышла такая оплошность.
Ничего. Эмгыру был по душе и такой расклад. Хочешь что-то сделать наверняка - делай сам, а доверять ведьмакам - он знал - слишком ненадежно. Но, к величайшему неудовольствию императора, в одном вопросе ему ничего не оставалось делать, кроме как вверить его одному из убийц чудовищ.
- Мне нужен Геральт из Ривии. Привести его ко мне. - Повисло тяжелое молчание. Император поднял глаза от привезенного в его временную резиденцию письменного стола, увидел в глазах камергера искреннее непонимание и проворчал: - Срочно.
Слуга склонился в принятом при нильфгаардском дворе поклоне и спешно попятился назад, к выходу. Эмгыр снова опустил голову, задумчивым взглядом изучая лежащие перед ним бумаги. Среди успехов военной кампании затерялись отчеты внутренней разведки. Император отодвинул не интересующие его куски пергамента и напряженно вгляделся в аккуратно выведенные рукой Ватье руны. Тишину в кабинете нарушил раздраженный вздох.
Столько времени прошло, а все безрезультатно.
* * *
Выследить ведьмака было несложно. На Севере другого такого не сыщешь: белоголовый, из цеха Волка, с обостренным чувством справедливости. Тот, о ком баллады слагают, уважая и ненавидя одновременно; у Геральта и Эмгыра было много общего. Явно больше, чем они оба желали. Но самое важное, что оставил и тот, и другой после себя: их дочь. Для Эмгыра - родная кровь, для Геральта - Предназначение, которому не может противиться даже император.
Молвят, что ведьмак стрелу на лету отобьет. Но несколько арбалетных болтов - слишком много даже для самого знаменитого убийцы чудовищ.
Перед аудиенцией с императором Геральта заставили отмыться, побриться, переодеться во что-нибудь приличное. Позволили даже выбрать наряд, в знак доброй воли разрешили оставить в личное пользование новенький дублет. Тщательно проинструктировали, как следует себя вести: когда говорить, когда и как кланяться, на какое расстояние допустимо приближаться к правителю и как низко нужно опускать голову, когда он будет беседовать с гостем. Эмгыру сообщали о готовности Геральта к аудиенции; император недоверчиво щурился, напряженно постукивая пальцами по столешнице. Он знал нрав ведьмака. Этот ни перед кем головы не склонит.
Ничего. Эмгыру не требовалось фальшивое почтение Геральта из Ривии. Только его дочь. На нильфгаардском троне.
Вызима еще не преобразилась со времен правления короля Фольтеста, но была на пути к этому. Недавно взятая и еще не обжитая столица, а также - королевский дворец потребуют кропотливого труда архитекторов и строителей, чтобы выглядеть под стать имперским городам. С утра перед встречей с ведьмаком Эмгыр успел подмахнуть план перестройки резиденции Фольтеста на нильфгаардский манер; в тронном зале, через который должно было провести Геральта, только разворачивались масштабные работы по переделке декора. Цветущие лилии прочь! На их месте взойдет нильфгаардское солнце.
Император поднял голову, когда открылись двери в покои. Мерерид вошел первым, объявил для Геральта полный титул Эмгыра и низко поклонился согласно церемониалу. Деитвен Аддан ын Карн аэп Морвудд внимательно смотрел на ведьмака.
Ничуть не изменился.
Есть встречи, которых не избежать, от которых не отвертеться. И когда прошлое языками пламени лижет тебе пятки, остаётся либо поджать ноги, либо отдаться во власть всепожирающему огню.
Геральт из Ривии не любил выбирать между меньшим и большим злом. Да и получалось у него это зачастую чуть хуже, чем он надеялся. Но тяжелые арбалеты нильфгаардцев были очень красноречивы и делали пресловутый выбор за ведьмака, лишая его моральных сомнений. Если император очень жаждет встречи с убийцей чудовищ, он её получит. Любым способом.
Его привезли в Вызиму. Город, переживший горе войны и крах собственных защитников. Город, где ещё не до конца выветрился запах пожаров, кое-где с мостовых не оттерли кровь. Город, где вслед черному мундиру бросали не камень, но взгляд, способный убить даже скального тролля.
Темерия долго будет помнить дары императора Эмгыра вар Эмрейса. И нескоро сможет принять новую власть. Не сможет покориться. Но встревать в политику и рассуждать кто прав, а кто нет, ведьмак не собирался. Те же, кто недобро поглядывал на нового хозяина, так же недобро смотрели и на него. Нильфгаардцы не оставались в стороне и то же выглядели не самыми добрыми приятелями ведьмачьему цеху. Так смысл выбирать себе сторону, если тебя готовы убить и там, и здесь?
Нужно отдать должное, не убили. И сам император решил удостоить ведьмака личной аудиенции, а не добыть нужные ему сухие факты в вызимских казематах. Но то, что ведьмака пока еще не отправили на встречу с палачом, могло быть вопросом времени. Не секрет, что настроение у императора меняется так же быстро, как погода на цидарийском побережье.
Геральта отмыли, отскребли с него дорожную грязь. Ведьмак не сопротивлялся, не дергался даже в тот миг, когда бритва брадобрея скребла заросшую колючей щетиной шею. Не сопротивлялся даже в тот момент, когда его обрядили в чужие шмотки и заставили выучить пару придворных фокусов. Но когда дело дошло до практики...
* * *
Согнувшийся в три погибели камергер едва не зашипел от бессилия, увидев, что проклятый северянин не желает кланяться Его Императорскому Величеству. Более того, дерзкий чужак надменно обвел всех присутствующих вельмож наглым взглядом и, скривившись в самую гнусную и нетактичную ухмылку, которую только можно было представить, выплюнул:
– Император.
Мерерид едва не застонал от злости. Столько времени, столько нервов – и всё впустую. Он знал, что за подобное по голове не погладят. Но также знал, что Его Императорское Величество не простит наглеца и тотчас же отправит его на свиданию к палачу. И всё же, камергер не отступал от этикета.
– Согласно Вашему пожеланию...
Эмгыр неприятно сощурился, когда лицо ведьмака расплылось в ухмылке, а с губ сорвалось презрительное "Император". Ничуть не изменился Геральт из Ривии, он все такой же: дерзкий, неотесанный, идущий на поводу у своих желаний, порой абсурдных. Сокрушенный стон камергера повис в тишине, пока несколько пар глаз метались то к императору, то к ведьмаку. Ждали, знал Эмгыр, какое решение соизволит принять владыка. Надо вышвырнуть бродягу прочь и отсечь ему язык за неслыханную дерзость!
- Все, кроме ведьмака, прочь, - прервал Мерерида император и взмахнул рукой, подтверждая отданный приказ. Гости Белого Пламени немедленно откланялись согласно этикету и удалились, не осмеливаясь шушукаться до тех пор, пока двери в покои не закроются. Камергер вышел последним, одарив Геральта взглядом, полным разочарования. Ведьмак и император остались одни.
- Столько месяцев при дворе Фольтеста, а даже основ этикета не освоил, - процедил Эмгыр. Лицо у него было, по обыкновению, каменное; жизнь плескалась только во взгляде, пристально изучающем желтые глаза ведьмака.
Император ждал ответного выпада. Знал, что Геральт не упустит возможности уколоть его. Ведьмак постарел; внешне он будто не изменился, но что-то изменилось в том, как он двигался, как говорил, как смотрел. Эмгыр тоже обзавелся сединой на висках и десятком морщин. Умом, главное, никто из них еще не постарел.
Они не имеют права. Геральт - из-за цеха и ведьмачьего ремесла. Эмгыр - во имя империи. Оба - ради своей дочери. По насмешке судьбы, общей.
Слишком глупо, слишком самонадеянно было верить в то, что бродяга, эффективно решавший проблемы с утопцами и гулями за горсть медяков, вдруг склонится перед величайшим из великих. Ведьмак в сидящем человеке ничего великого не видел, а чужие этикеты не были ему в обязанность.
Если Эмгыр вар Эмрейс желал поиграть с ведьмаком в придворные игры и выставить того на посмешище, то следовало быть более тактичным, не обряжая своего гостя в приятную для взора одежду, отскребая дорожной грязи и лошадиного пота. Пусть весь цвет нильфгаардского двора увидит, что даже немытый северянин склонится перед Белым Пламенем.
– Есть поговорка: старого пса новым фокусам не научишь.
За непроницаемой маской императора нельзя было различить гнев. Да и был ли убийца чудовищ достоин этого праведного, чистого гнева, который уготован врагам весом побольше? Вряд ли. Но когда Эмгыр вар Эмрейс, пляшущий то тут, то там, медленно поднялся, ведьмак знал – его жизнь висит на волоске. Но также знал, что, оставшись один на один с ним, император рисковал не меньше. И разговор им явно предстоит долги. И неприятный.
– Полагаю, ты вызвал меня не за тем, чтобы вспоминать старые добрые времена? А значит…
- Молчи, - резко оборвал ведьмака поднявшийся на ноги император. Вот только даже совершенно нечуткий Геральт - который, возможно, только притворялся нечутким, - поймет, что Эмгыр еще не злится. Он просто сокращает время их аудиенции до того промежутка, который они оба готовы стерпеть.
Находиться рядом с белоголовым ведьмаком императору было неприятно. Их судьбы тесно переплелись еще тогда, когда Эмгыр был никому не известным Дани и скрывал под шлемом усеянную иголками физиономию. Геральт помог ему, даже не подозревая, цепочку каких событий запустил. Император с удовольствием оставил бы это сомнительное знакомство в прошлом, только, как ни старался, порвать незримо соединившую их нить не мог. Для этого пришлось бы одним махом покончить с единственным человеком, который связывал Эмгыра и Геральта вместе, неумолимо накреняясь в сторону последнего. И всемогущий император вмиг оказывался самым ничтожным из живущих, не владея только одной волей: волей своей родной дочери.
- Моя дочь Цирилла... - Он отвернулся, впившись взглядом с детский портрет Цири. На Эмгыра и Геральта смотрела с холста разобиженная и страшно недовольная девочка. Художник писал маленькую княжну так честно, как мог, и умудрился детально передать ее неповторимое выражение лица, знакомое лучше всего чародейке Йеннифэр. Когда Цирилла дулась, то сильно напоминала мокрого нахохлившегося утенка. Пользуясь тем, что Геральт лицезреет только августейшую спину, Эмгыр странно изогнул губы. Особенно извращенный ум мог бы обозвать это улыбкой. - Вернулась. И она в опасности. За ней гонится Дикая Охота.
Он задержался взглядом на картине, повернулся к Геральту и прошил его таким взглядом, какой сам не хотел бы ощущать на себе. Самой яркой эмоцией в нем было раздражение. Эмгыр иллюзий не строил: знал, что Геральт - единственный человек, которого Цири подпустит к себе. Не он, родной отец, а какой-то приблуда, бродяга. Император в эти минуты напоминал ревнивого дядьку, который орал дурниной на поздно возвращающуюся с прогулки племянницу. С кем была? Почему так долго? А что это у тебя глаза такие хитрые?! Опять с этим щенком из соседнего села якшалась? Больше не пойдешь! А потом находил постель пустой, окно - открытым, а на столе - выцарапанные ножом руны, складывающиеся в слова: "Домой не вернусь, пойду, куда захочу, не ищи меня". Эмгыр вар Эмрейс достаточно знал о непростом характере дочери, чтобы быть мудрее и не доводить ее до точки, когда подростковый протест не по капле, а одной страшной волной вырывается наружу.
- Найди ее. И приведи ко мне.
Пляшет огонёк свечей, танцует. Плавит воск свечей, заливая серебряный канделябр горячими грязно-жёлтыми слезами. И только он свидетель непростого разговора между двумя, из которых ни один не был отцом по-настоящему.
Всё тайное рано или поздно становится явным. И при огромном количестве шпионов, при немаленьком количестве соглядатаев императорского двора, не было ничего удивительного в том, что Эмгыр вар Эмрейс узнал о появлении опальной цинтрийской княжны.
Знал ли император о том, что Геральт, Йеннифэр и Цири уже встречались в Горс Велене? Пожалуй, не знал. Пока не знал, иначе бы разговаривал с ведьмаком иначе, давил бы на совершенно иные болевые точки, вынуждая сотрудничать и убеждая в отсутствии даже возможного выбора.
И всё же Геральт вида не подал, не дал императору даже шанса усомниться в том, что ведьмак – паскуда мерзкая и собеседник пренеприятный. За их короткий миг редких встреч Белое Пламя могло в этом, пожалуй, даже позабыть это.
Как не подал Геральт и вида, что давно знает о появлении цинтрийского Львенка. Знать эту информацию императору совершенно ни к чему.
– Ты уверен? – спросил он холодно. – Цири уехала. Очень далеко.
Уязвить чужое самолюбие, пошатнуть чужую уверенность – у Геральта из Ривии не было цели отправиться на шибеницу или в гости к нильфгаардскому палачу, но он с завидной регулярностью пытался если не помочиться против ветра, то хотя бы плюнуть.
Всё же, ответ императора он пережил. И даже пока остался на своих двоих.
– Я думаю, что даже император может ошибаться, – ответил он спокойно. – Сколько людей в твоём войске? Двадцать тысяч? Тридцать?
Пляшет огонёк, танцует. Умирают свечи, растекаясь каплями. Но куда жарче их пламени колкий взгляд императора. И крепче стали голос ведьмака, державшего перед иноземным правителем ответ.
– Почему я?
И Геральт готов принять любой ответ. Любую причину. Ведь знает, что короли и императоры не терпят отказа. Знал это на собственной шкуре, услышав в наставление от ныне покойной Калантэ из Цинтры. Что достаточно всего одного слова, чтобы отправить самодовольного убийцу чудовищ на плаху.
Что достаточно всего лишь одного меткого удара серебряным подсвечником, чтобы в один миг оборвать, покончить с безжалостной северной войной.
Никто не сделал ничего дурного и необдуманного. Никто не посмел нарушить негласное перемирие, заключенное, казалось, целую вечность назад. Хотя бы из уважения к Цири.
Отредактировано Геральт (22.10.21 12:32)
Из всех живущих на Континенте было всего несколько людей, которые открыто смели перечить императору. Возглавлял этот список Белый Волк. В ведьмачьих крепостях не учат манерам и подчинению. Охотники на чудовищ, как на подбор, были себе на уме, но Геральт - он был не просто своенравным. Наглость так и перла из ведьмака, ничуть не опасающегося, что за неосторожное слово или, упаси его Великое Солнце, действие может лишиться головы. У Геральта были причины; он наверняка догадывался о своей исключительности. Никто, кроме него, не сможет убедить Цириллу вернуться в родные пенаты. Хотя бы для короткого разговора. Императору в его положении на большее рассчитывать не стоило.
- Думаешь, я стал бы вызывать тебя сюда посреди войны, если бы это были досужие сплетни? - иронично поинтересовался Эмгыр. Геральт ответил, заставив императорское лицо смяться в недовольной гримасе. Белое Пламя подошел к ведьмаку почти вплотную: того и гляди, еще минута - и начнут толкаться, как не поделившие учебник студенты Оксенфуртской Академии. Какой превосходный шанс для Геральта разом покончить с бесконечным преследованием. Столь же безупречный - сразу же после этого пойти на шибеницу и потерять любую возможность хотя бы еще один раз увидеть дочь.
- Я и забыл, насколько ты бестактен, - проворчал император, отступая. Оба бессильны; оба страстно желают порвать друг друга на мелкие клочки, но не могут. Невидимой тенью стоит между ними образ Цириллы, и Геральт к нему намного ближе, чем отец по крови. Эмгыр сложил руки за спиной и коротко добавил: - У меня нет ни времени, ни особого желания тебя убеждать.
Он опустился в кресло. Спина заныла, услужливо напомнив императору, что над всем он властен, кроме времени. Белое Пламя взглянул на Геральта снизу вверх, с досадой подумав, что никаких рычагов давления, кроме их общих чувств к Цири, у него нет. Нет даже ведьмы, которая убедит ведьмака отправиться на поиски цинтрийской княжны. Она бы пригодилась: если не силой своих чар, то мощью слова и природного женского обаяния, перед которым Белый Волк не смог бы устоять. Но Йеннифэр нет. Зато есть данные разведки, громадная работа, проделанная Идой Эмеан, и эфемерный призрак Дикой Охоты, оставляющей то тут, то там ледяные следы своей кавалькады. Императору хватало одной только угрозы для жизни его дочери. Хотелось бы верить, что для Геральта этого тоже будет достаточно.
Услышав вопрос ведьмака, Эмгыр едва удержался от того, чтобы хмыкнуть. Ответ был дан немедленно:
- Ты сам знаешь. Потому что она тебе верит.
Оставался еще один вопрос: зачем ему Цирилла? Эмгыр уже давно женился на подставной девчонке, поразительно похожей на его родную дочь. Истинное имя давно затерялось в песках времени. Мало кто знает, что эта Цири - фальшивка, самозванка, приведенная ко двору и безропотно играющая отведенную ей роль. Но все гораздо сложнее.
- Дело в интересах государства. Как всегда. - Ни единого намека на теплые отцовские чувства. А они все равно тлеют, напоминая императору о принятом когда-то решении. - Хватит слов. Ты все равно согласишься. Хотя бы потому, что я тебе заплачу. Больше, чем ты обычно берешь за заказ. Значительно больше.
Интересы государства ценнее десятков тысяч жизней. Ведь ни одно, даже самое страшное горе, не сравнится по важности с интересами королей и императоров, с вопросами границ, провизии, культурного просвещения и таможенных налогов. И когда на всякую судьбу падает тень государственного интереса, остаётся только смириться и покориться предназначению.
Ведьмак не был человеком мира. В каком-то смысле, он и человеком был не до конца, и всякий интерес государства мог расценивать не иначе как вмешательство в своё личное пространство, границы которого охранял ревниво и всячески оберегал от чужих поползновений. Вот и сейчас, когда владыка могущественной южной империи попытался его купить, сыграть на вопросе цены, Геральт едва не заскрипел зубами.
Йож из Эрленвальда, Дани из Цинтры, Эмгыр вар Эмрейс - несмотря на множество имён, паскудная натура была едина, и умение подцепить собеседника, получить от него желаемое было у нильфгаардского императора в крови. Этот раз не стал исключением.
– Оставь свою щедрость для тех, у кого солдаты сожгли дом, – процедил ведьмак. – Я сделаю это ради Цири, а не ради твоего золота.
Разумеется, он найдет Львенка из Цинтры. Намного раньше, чем о том узнает император. И сообщит об этом намного позже, чем того желает Эмгыр вар Эмрейс.
Теперь, зная что за каждым его шагом будет присматривать нильфгаардская разведка, ведьмак станет осторожнее. А их следующая встреча с Йеннифэр и Цири будет спланирована лучше. Их не должны видеть вместе. А ещё лучше - Цири не должны видеть вовсе.
- Не всё на свете можно купить, – добавил ведьмак, не отводя взора от проницательного орлиного взгляда, – и не всех.
Вряд ли императорское спокойствие потерпит язвительно ведьмака ещё. Мгновением раньше, мгновением позже, и терпение Эмгыра, лопнув окончательно, изменит государственному интересу. А нильфгаардский палач получит новую куклу для реберных крючьев.
- Мотивы меня не интересуют. Только результаты.
Геральт не станет делать ничего, что будет противоречить его интересам. У Эмгыра не было никакой надежды, что ведьмак исполнит данное обещание: слишком хорошо он знал, из какого теста вылеплен самый известный на Континенте охотник на чудовищ. Император готов к этому. Еще - к тому, что Геральт приложит все усилия, чтобы нильфгаардская разведка как можно скорее потеряла его след. Если в первый раз ведьмак не ожидал вежливого приглашения от старого знакомого, то во второй - запутает следы, как беляк. А вдруг станется, что все-таки на них нападут? Никто не помешает Геральту разыграть дурачка и развести руками: Цири не найти, наверняка она снова покинула Континент. Смерти Gwynbleidd не побоится. Эмгыру это нечем было крыть.
А убери он Геральта, навсегда потеряет Цириллу. Для нее приемный отец, что ни сделай, будет важнее и нужнее родного. Она любит Геральта. Его - в лучшем случае, знать не хочет. Что тогда изменится, когда императору надоест терпеть наглость бродяги?
Он нахмурился; Геральт все-таки смог его задеть. Не настолько, чтобы потерять терпение и отдать опрометчивый приказ, - в умении выводить императора из себя у ведьмака были серьезные конкуренты. Но Волк знал, куда бить.
- Цирилла - твое Предназначение.
Слишком хорошо Эмгыр помнил тот день. Когда-то его самого спас совет воспользоваться Правом Неожиданности: он подарил изгнаннику призрачный шанс на то, что все изменится. Угораздило же Белого Волка сделать то же самое. Как гром среди ясного неба, до сих пор звучали его слова.
"Дани! Ты дашь мне то, что уже имеешь, но о чем не знаешь. Я вернусь в Цинтру через шесть лет, чтобы проверить, было ли Предназначение ко мне благосклонно."
Ведь он сам настоял. Сам предложил. Дурак. Знал бы Эмгыр, чем это все обернется, ограничился бы щедрыми благодарностями или золотом из цинтрийской казны. А теперь уже поздно. Теперь ему приходится считаться не только со своенравной дочерью, но и с ее норовистым приемным отцом.
- Но у нее тоже есть свое. По праву рождения.
"Она имеет право знать", - так и напрашивалось на язык. Однако Геральта это ничуть не убедит. Он всегда поступал по-своему, руководствуясь одному ему известными законами и кодексами. Так будет и с Цири. Конечно, ведьмак лишит ее выбора, ничего не скажет. Или постарается, чтобы она дала нужный Белому Волку ответ.
"Я убегу из любой тюрьмы. Отберу у тебя Цири. Нет такой цены, какую я не заплачу, чтобы ее отнять. Ты прекрасно знаешь."
Знал и сейчас.
- Не то, что я думал дать ей, - помедлив, сказал Эмгыр, - раньше.
Сейчас женитьба на собственной дочери казалась ему абсурдной. У него уже есть императрица. Но преемника, который бы принял бразды правления, - его нет. Никто лучше Цири не исполнит этой роли.
Это Геральт тоже знал. Но имел право не принимать.
Они встречались не в первый раз, но всякая встреча заканчивалась столкновением интересов, где политика, угрызения совести и душевные терзания перемешивались между собой ведьмовским варевом. У каждого была своя правда. И каждая правда имела право на жизнь.
Правда ведьмака была проста: он не верил человеку, который уже однажды оказал ему императорскую милость и сохранил бестолковую жизнь. Всё, что даруют подобные Эмгыру вар Эмрейсу люди, тонет в бездне Седны. Давно упокоившаяся Калантэ познала это на собственной шкуре. Не верил ведьмак и в то, что императорские желания так далеко отошли от желания наградить Цири не то животом, дабы исполнить престрашное пророчество, либо другой гадостью, от которой житьё не станет проще. Неужели подобные Эмгыру сами заблуждаются в собственных обещаниях? И нужна ли императорская милость маленькой покалеченной Ласточке, которая видела так много?
Правда императора Геральта из Ривии интересовала мало. Как мало интересовали его проблемы императорского двора, Нильфгаарда и всех его провинций. Оставаясь критично малым механизмом в огромной махине жизни, Геральт понимал, что император в очередной раз нашёл руки, которые сделают за него всю грязную работу. И когда выйдет сухим из воды, Эмгыр вар Эмрейс избавится от исполнителя, даруя достойную, по его мнению, награду. Достойность и размер награды варьировался от золотых запасов монетного двора до самого худшего палача во всей империи.
– Однажды ты отобрал всё, что было ей дорого.
"И ты никогда не сможешь исправить этого. Как бы ты не старался".
Ведьмак не отвесил положенного поклона, не склонил головы, не прижал руки к сердцу. Он не сделал ровно ничего из того, что приписывал придворный этикет. И это было верхом уважения, истинной наградой для Эмгыра вар Эмрейса.
За подобную дерзость могло последовать наказание. Ещё не успеют захлопнуться тяжёлые двери кабинета, как короткий приказ перечеркнёт жизнь наглеца. Шальная стрела, шаровая молния из-за угла, десяток наёмных мечей - вариантов для мести было так много, а Геральт из Ривии был в единственном экземпляре.
И всё же ведьмак был уверен - сейчас Эмгыр вар Эмрейс в нем нуждался. Но скоро это может измениться. Особенно, если Белоё Пламя узнает о том, что его водят за нос.
- И вернул обратно, - процедил император, медленно, но верно теряющий терпение, - больше, чем взял.
Цирилле не место в Цинтре - маленьком королевстве, которое рано или поздно пало бы под напором нильфгаардской военной машины. Не место ей и в Каэр Морхене - ведьмачьей крепости далеко в горах, служащей домом для вымирающих ведьмаков. Она не одна из убийц чудовищ. В ее жилах течет королевская кровь.
Он давно мог одним махом покончить с ошибками прошлого. Ведьмак и чародейка могли остаться там, в замке Стигга, плавать в остывшей воде со вскрытыми венами. Будучи мертвым, очень сложно выкрасть девочку из-под отцовского крыла. Эмгыр много у нее забрал: дом, в котором она выросла, мать и бабушку, что горячо любили маленькую княжну, и отца, какого она знала и помнила - очень смутно. Но, оставив Геральту и Йеннифэр жизнь, он искупил свой долг перед дочерью. Дал ей возможность побыть с новой, странной семьей, хоть счастье их и длилось недолго.
Глядя в измененные мутациями глаза ведьмака, Эмгыр понимал, что вернул больше, чем забрал, и теперь платит за то, что когда-то позволил совести взять верх над чувством долга.
- Не затягивай, Геральт.
Император сверлил спину ведьмака взглядом, пока двери за белоголовым убийцей чудовищ не захлопнулись. Больше в них не появлялась ни голова Мерерида, который ушел провожать Геральта и возвращать ему снаряжение, ни других гостей государя. Эмгыр еще долго смотрел в одну точку, а потом тяжело вздохнул и устало помассировал седеющие виски.
Конечно, он отдаст приказ следить за ведьмаком. Притом император понимал, что Геральт быстро поймет, что за ним тянется хвост из нильфгаардской разведки, и либо заведет их в ловушку, либо сам затеряется в туманах веленских болот. Наверняка ему помогут его многочисленные друзья, которых ведьмак успел завести, шатаясь по Континенту в поисках его дочери много лет назад. Ваттье де Ридо сделает все, что от него зависит, и даже больше, но этого все равно будет недостаточно.
Геральт единственный, кто может ему помочь. И единственный, кто ни за что не станет протягивать императору руку.
- Еще есть Знающая, - сам себе под нос пробормотал Эмгыр.
Возможно, его последний шанс.
Вы здесь » Aen Hanse. Мир ведьмака » Здесь и сейчас » [8 января, 1272] — Дела семейные
