- Цири -
День клонился к вечеру, и последние лучи заходящего солнца окрашивали тихие улицы Оксенфурта мягким, золотистым светом. Цири шла по выложенной камнем мостовой, прислушиваясь к отзвукам собственных шагов и цокоту копыт Кэльпи, которую вела в поводу.
Предвечерний город казался сонным и неповоротливым, но это впечатление было обманчивым: люди сновали туда-сюда, выглядывали из окон, входили в дома… В общем — занимались своей обычной городской жизнью в размеренном темпе.
Эта неторопливость умиротворяла, но длиться вечно ей не судилось. Из узкого переулка, почти перед самым носом у Цири, стремительно вынырнула женщина. Полы ее невзрачного плаща взвились, когда она отшатнулась, избегая столкновения. Мелькнули крутые черные локоны. Взволнованно заржала Кэльпи.
«Йеннифэр!» — подумала Цири и тут же, выпустив из рук поводья, бросилась следом за женщиной.
— Йеннифэр! — позвала она вслух, дотягиваясь до ее плеча и отбрасывая свой капюшон.
Женщина резко обернулась, на бледном лице отразилось удивление.
«Не она…»
— О, простите, ошиблась…
— Не страшно, бывает.
Слабо улыбнувшись, незнакомка отвернулась и поспешила дальше по своим делам. А Цири осталась стоять в замешательстве. Глупо было бы надеяться, что из всех мест в целом мире, где сейчас могла бы находиться Йеннифэр, она окажется именно здесь, на расстоянии вытянутой руки.

- Йеннифэр -
Но жизнь должна была продолжаться. Должны были идти дальше по своим делам люди, а призракам прошлого надлежало оставаться за пеленой вечноменяющейся памяти.
Темная фигура в конце улицы подернулась, привлекая внимание ведьмачки. В ней не было ничего необычного для светского Оксенфурта: это была определенно женщина, в темном, а может быть и черном платье, в невзрачном, но крепком плаще с капюшоном. Апрельская погода еще сменялась холодными отголосками зимы, сбивая оголодавших до тепла городах, и многие на улице еще покрывали головы от случайных порывов весеннего ветра.
Женщина не повернулась, ничем больше не выдавая себя отправилась по своим делам, и вскоре вовсе скрылась за поворотом в тихую, безлюдную улицу.

- Цири -
Несколько бесконечных мгновений Цири стояла без движения, только несколько раз растеряно моргнула. Не успела она и шагу сделать после неловкого обмена репликами с незнакомкой, как ей снова мерещилось желаемое, на этот раз — в образе женщины в темном.
Кэльпи нетерпеливо ткнулась лбом в плечо хозяйки, будто хотела сказать: «Ну же, чего ты ждешь? Иди! Она зовет тебя». Цири рассеяно погладила вороную, наблюдая за тем, как этот призрак ее сознания покидает светлую и прогретую солнцем брусчатку, удаляясь в прохладную тень ближайшего переулка.
Два противоположных желания разрывали ее сознание: не ошибиться вновь, разочаровавшись, или удовлетворить свое любопытство, удостоверившись в том, что ей снова привиделось то, чего на самом деле нет. И то, и другое требовало броситься следом за таинственной женщиной.
И Цири пошла. Кэльпи послушно стучала копытами следом, только фыркнула перед тем, как свернуть в переулок. Тогда как ее хозяйка насторожилась и прищурилась, заметив, что женщина, которую она собиралась преследовать, никуда убегать не собиралась. Напротив, казалось, ждала ее.
— Кто вы? — спросила Цири, и в голосе ее зазвенели резковатые нотки тревоги.
[icon]https://i.imgur.com/nnfl7sv.jpg[/icon]

Отредактировано Цири (23.05.21 22:07)

Их голоса вторили друг другу недоверчивыми вопросами, их отчаянные объятия были взаимно крепкими. Сердце Йеннифэр билось такой же сильной, неопровержимой радостью, как и сердце Цири.
Страх потерять эту радость, это нереальное наваждение, медленно отступал. Чем дольше соприкасались их руки, тем увереннее Цири ощущала: эта встреча настоящая, не обман, не мираж, не игра воображения.
С того времени, как она оставила Йеннифэр вместе с Геральтом на Острове Яблонь, не проходило и дня, чтобы она не представляла себе, как снова увидит ее завораживающие фиалковые глаза, ласковую улыбку на уточненных губах, дикий вихрь темных локонов и магический блеск обсидиановой звезды на бархотке. Как услышит ее мягкий голос и почувствует терпкий запах ее духов.
Воображаемое не шло ни в какое сравнение с настоящим.
Йеннифэр, живая, теплая, любящая, стояла перед ней и вглядывалась в ее заплаканные глаза.
— Я, — улыбнулась Цири, отирая мокрое от слез лицо, — это я. Это и правда я.
Вечерние сумерки скрадывали остатки света, углубляли тени, затаившиеся в укрывшей их двоих улочке. Нетерпеливо фыркнула Кэльпи.
Очень простые вопросы требовали очень сложных ответов, длинных рассказов и объяснений. Они трое — Геральт, Йеннифэр, Цири — слишком долго бежали от своего Предназначения, чтобы в конце концов понять: побег невозможен. Предназначенное исполнится, но путь, которым они пойдут — их выбор.
И что иное, если не Предназначение, вынудило ее прибыть в Оксенфурт? Цири думала, может, чутье, интуиция, какой-то инстинкт, подсказавший, что именно в этом городе произойдет нечто важное для нее. Но сейчас, стоя рядом с самой дорогой ее сердцу женщиной, понимала: это судьба, которая красной нитью связала их жизни.
— Мне нужно многое тебе рассказать, — проговорила она, отводя взгляд и всматриваясь в конец улочки: не появится ли какой-то случайный прохожий, который станет нежеланным свидетелем их разговора, — но не здесь. Ты где-то остановилась?
Сама она не собиралась задерживаться в Оксенфурте надолго, хоть и чувствовала, что город не зря манил ее, вызывая тяжесть на сердце. Она дала себе всего несколько дней, прежде чем двинуться дальше, — больше было бы не безопасно для его жителей, — и присмотрела трактир, в котором могла бы спокойно провести ночь.
[icon]https://i.imgur.com/q5EVTki.jpg[/icon]

Отредактировано Цири (29.05.21 17:28)

Всю дорогу до постоялого двора Йеннифэр не отпускала руку Цири, и она ей была за это благодарна. Слишком велик был страх, что стоит только отпустить, на миг прикрыть глаза — и чародейка исчезнет, развеется, будто сон. Их встреча казалась такой невозможной и нереальной, что проще поверить, что все это — иллюзия.
И все же, теплая и уверенная рука Йеннифэр на ее предплечье, случайные щекочущие касания темных локонов к ее щеке, родной аромат духов и тихий шорох платья убеждали в обратном: она была здесь, настоящая, живая, любимая. Только почувствовав все это, Цири осознала, насколько сильно все эти годы она скучала. И как много времени на самом деле прошло.
Вечерние сумерки постепенно превращались в ночную темноту. Город оживал новыми голосами, скрадывавшими их поспешные шаги по мостовой. Только цокот копыт Кэльпи да стук собственного сердца слышались Цири с той же предельной четкостью. Волнение с новой силой подступало к горлу комом, а глаза все пытались вновь прослезиться.
Постоялый двор оказался добротным, хоть и не таким шикарным, как горс-веленская «Серебряная цапля», в которой они останавливались когда-то. Вместе с Йеннифэр Цири готова была ночевать и под открытом небом, и даже в самой гиблой дыре, но чародейка не была бы самой собой, если бы не выбирала себе постель с особой тщательностью.
Оставив Кэльпи на попечение конюха, они вошли в здание, наполненное уютным светом, тихим гомоном немногих посетителей и приятным запахом хорошо приготовленной еды. Цири хотела без промедления пойти в снятую чародейкой комнату, чтобы как можно скорее начать их и так уж слишком отложенный разговор, но Йеннифэр остановилась.
— Я не… — Цири моргнула растеряно, поглядела во внимательные глаза женщины, бывшей ей матерью в значительно большей мере чем та, что ее родила.
Ела ли она? Голодна ли? Тысячу лет ей никто не задавал подобных вопросов. И вдвое больше — с той предельной заботой, которая сквозила в каждом слове.
Цири уже и не помнила, когда ела в последний раз. Время стало для нее относительным — прорываясь из мира в мир, она могла встретить рассвет трижды к ряду и тут же попасть в темные объятия глухой ночи. Усталость не покидала ее даже после краткого отдыха. А чувство голода было, пожалуй, единственным способом измерять прошедшее время.
— Ох… — она вздохнула, согласившись сама с собой, что ответ «я не голодна» не будет правдивым. — Поела бы. Но давай попросим принести еду в твою комнату. Нам действительно нужно поговорить, — оглядевшись вокруг, будто выискивая, кто бы мог их подслушать, добавила тише: — Дело в Геральте. И Дикой охоте.
Когда эти слова наконец были сказаны, Цири почувствовала, как с ее плеч будто бы падает огромная тяжесть. Теперь Йеннифэр знала — почти знала — об этом. Теперь она поможет со всем разобраться. И снова все будет хорошо.
[icon]https://i.imgur.com/q5EVTki.jpg[/icon]

Кратко кивнув чародейке в знак согласия, Цири направилась на второй этаж, в комнату, которую снимала Йеннифэр. Приглушенный гомон собравшихся в зале посетителей скрадывал ее осторожные шаги по ступеням спиральной лестницы.
В детстве она обожала такие лестницы — могла десятки раз стремительно подниматься и спускаться по ним, вверх-вниз, вверх-вниз, пока не закружиться голова, не собьется дыхание и не начнут подгибаться коленки. Сейчас уже предпочитала ступать размеренно и спокойно. Время для детских игр прошло.
Наверху царила невероятная тишина и покой, породившие в сердце Цири очередную волну тревоги. После невыносимо долгого времени, проведенного в бегах, сложно было поверить, что наконец-то она оказалась в спокойном и безопасном месте. Что здесь сможет получить кров, пищу и отдых. Сможет хоть на какое-то время отстраниться от тяготеющих над ней забот.
Долгожданный отдых ждал ее за последней дверью слева, в комнате Йеннифэр. Цири мягко отворила дверь, почти крадучись, сделала единственный робкий шаг, будто ей было чего опасаться.
Странным образом обыденная комната постоялого дома напомнила ей о той гостевой, в которой когда-то матушка Неннэке поселила чародейку. И хоть помимо наличия четырех стен, кровати и прикроватного столика, в них не было более ничего сходного, все же Цири почувствовала тот самый трепет, который охватил ее тогда, стоящую у двери «ведьмина логова» с подносом, на котором теплился завтрак.
Улыбнувшись своим воспоминаниям, она смело шагнула внутрь, затворив за собой дверь. Осмотрелась, все еще сомневаясь, может ли располагаться в комнате Йеннифэр, как в своей собственной. Потом сбросила перевязь, устроив оружие у стены, сняла куртку. Отыскала кувшин с чистой водой и таз, чтобы смыть с лица и рук дорожную пыль.
Чародейка не заставила себя долго ждать. Как только она появилась на пороге, Цири тут же шагнула ей навстречу. Ласково улыбнулась, вкладывая в эту улыбку все те теплые чувства, которые к ней питала.
— Я знаю, — сказала она, взяв Йеннифэр за руку, — мне тоже жаль. И жаль, что я вас оставила тогда на Острове Яблонь…
Ее не печалило то время, которое ей пришлось провести одной, скитаясь из мира в мир в поисках своего места. По крайней мере, не настолько, как то, другое, что и сейчас заставляло ее вслушиваться в мелкие шорохи и доносящиеся с улицы веселые окрики: не превратятся ли они в крики смертельного ужаса перед мчащейся по небу кавалькадой призрачных всадников.
То другое — опасность, которой она бездумно подвергла и Йеннифэр, и Геральта.
— Если бы я только знала, что случится, то нашла бы для вас более безопасное место!
Ей стоило тогда понимать, что Эредин не остановится ни перед чем. И догадаться, что хищный ястреб, не имея возможности поймать юркую ласточку, примется за ее родных, чтобы привлечь ее внимание, заманить в ловушку. И это ему удалось идеально.
— Ты знала, что Геральт оказался в плену у Дикой охоты?
Все еще держа Йеннифэр за руку, Цири крепко сжала ее ладонь, заглянула в фиалковые глаза. Знала ли чародейка, какая судьба настигла ее ведьмака? Чувствовала ли себя такой же бессильной и неспособной ничего сделать, как и сама Цири?
— Не волнуйся, — добавила она тихо, — я его освободила.
[icon]https://i.imgur.com/q5EVTki.jpg[/icon]

Отредактировано Цири (07.07.21 09:14)

Все было так, как и думала Цири: Йеннифэр ничего не знала, ничего не могла сделать. Прильнув к груди чародейки в объятиях, в которые та ее заключила, Цири чувствовала, как тревожно бьется ее сердце. Они обе почти потеряли возлюбленного человека, и хоть со страхом утраты каждой из них приходилось справляться самостоятельно, радостные вести о его освобождении они могли разделить на двоих.
Услышав стук в дверь, Цири непроизвольно вздрогнула и напряглась, тут же скосив взгляд на устроенный у стены меч. В этом стуке ей послышался гул тяжелой латной перчатки по дереву, и тут же по спине потянуло морозным холодом. Но предчувствие опасности подвело ее. Это был всего лишь слуга с подносом в руках: пока они дожидались свой ужин, им предлагали отведать вина.
Цири устало вздохнула, проводив мальчика взглядом. С каких это пор она стала такой пугливой? И такой мнительной? Эредину, как и в течение многих прошедших лет, все еще не удавалось ее отследить. Так почему бы удалось сейчас, на этом постоялом дворе? Нет, трепыхаться пугливым зайцем от каждого малейшего шороха ей не стоило.
Размеренные движения Йеннифэр, наполнявшей бокалы вином, ее успокаивали. Она неуверенно взяла в руки предназначенный ей, поглядела на плескавшийся в стеклянном сосуде пурпурный напиток. Потом на Йеннифэр, с легким удивлением, будто спрашивала: «Мне правда можно? Я правда достаточно взрослая, чтобы вместо с тобой наслаждаться вином?».
Ответ был очевиден.
Цири отпила малый глоток, прочувствовав, как по языку растекается приятная терпкость. Потом огляделась с мыслью, где бы сесть, и в конце концов присела на кровать, поборов желание устроиться на постели с ногами: сапоги у нее были покрыты слоем многодневной грязи.
— Не знаю, удалось ли мне обвести Эредина, — ответила она, всматриваясь в дальнюю стену комнаты, на которой плясали неяркие тени. Среди них она видела очертания лошадей и всадников, мчащихся на них верхом по беззвездному небу. — Может быть, это Эредину удалось обвести меня.
Его целью было заполучить ее — и он своего добился. Как бы ни было горько ей признавать, но в той схватке хитрости он победил. Она примчалась на выручку Геральту и попалась сама. Все именно так, как он, несомненно, хотел.
— Мне помогли, — продолжила Цири. — Единороги. Они помогали мне уже и раньше. Не знаю, что послужило для них мотивом на этот раз, но они помогли. Окружили отряд, в котором оказался Геральт, отвлекли их боем, во время которого мне удалось его вытащить.
Она все еще помнила дикое ржание, в котором смешались боевой пыл и боль. И скользкую от единорожьей и эльфьей крови траву под ногами. До жути пустой и непонимающий, не узнающий ее взгляд Геральта.
— С ним что-то случилось, — она уставилась на носки своих сапог, будто та старая кровь, на которой она поскальзывалась, утаскивая ведьмака прочь, все еще их пятнала, — он ничего не помнил. Совсем ничего.
Ее тогда охватила растерянность. Она не знала, к кому обратиться за помощь. Кому она сможет довериться. А на хвосте у них уже висела вереница Красных всадников. Старая ведьмачья крепость была первым местом, о котором она вспомнила.
— Мне пришлось оставить его неподалеку от Каэр Морхена. Мне пришлось, Йеннифэр, — она беспомощно поглядела на чародейку. Чувство вины порождало желание просить о прощении за этот поступок. — Я оставила его там, но остаться сама не могла — слишком опасно. Необходимо было бежать дальше, чтобы отвлечь внимание Дикой охоты.
В конечном итоге это ей удалось. Геральт утратил ценность для Эредина, как только сама она оказалась у него в руках. Но все еще мог обречь ее снова, в очередной раз став приманкой. Именно по этой причине Цири так и не решилась вернуться в ведьмачью крепость, чтобы узнать, нашел ли Геральт дорогу домой.
— Как думаешь, — ее взгляд снова блуждал среди пляшущих на стене теней, а пальцы бездумно вертели бокал, — с ним сейчас все в порядке?
[icon]https://i.imgur.com/q5EVTki.jpg[/icon]

Слова Йеннифэр должны были ее ободрить, подарить ей покой.
Если бы она сказала, что все будет в порядке, Цири беспрекословно поверила бы ей. В этом была непреклонная аксиома их отношений: Йеннифэр всегда была для нее мудрейшей наставницей, женщиной, которая всегда знает, что происходит и как правильно поступить, и даже если не высказывает свои соображений вслух, то неприметно помогала найти верный путь.
Цири до ужаса не хватало этой незримой поддержки, этой ауры уверенности и решимости, которую чародейка излучала всегда и повсюду, даже в те последние, истерзанные болью мгновения на залитой кровью ривской земле. Оставшись одна, без надежды когда-либо снова упасть в объятия своей пусть не кровной, но не менее родной матери, Цири особо остро почувствовала эту потерю.
И сейчас, чудесным образом обретя ее снова, всем сердцем желала, чтобы то ощущение спокойствия к ней вернулось. Чтобы снова воспрянула ее вера в то, что когда Йеннифэр рядом, все обязано быть хорошо и правильно.
Но вместо спокойствия она все еще ощущала неуютную колкость тревоги.
Стоило догадаться, что и чародейка побывала в лапах Дикой Охоты. Теперь все сходилось — она, как и Геральт, утратила память. И как никто хорошо понимала, как мог себя сейчас ощущать ведьмак.
А беспокойство все никак не покидало мыслей Цири.
Она в смятении глядела то на Йеннифэр, то на плескавшийся в бокале рубиновый блеск вина. Даже воспоминание об обитателях Каэр Морхена — болтливых ли, или ворчливых — едва ли вызвало легкую и беззаботную, будто в детстве, улыбку на ее губах, которая тут же сникла, уступив место горькой усмешке.
Время никого не щадит, особенно ведьмаков. А время, запятнанное недавно прогремевшей войной, тем более. Был ли еще жив старый дядюшка Весемир? А Эскель? Ламберт? Койон? Куда привело их Предназначение за прошедшие годы?
Ответов у Цири не было, как и простого способа их получить. Ехать в Каэр Морхен она пока ни за что не решилась бы.
— Как оно было у тебя? — спросила, неуютно поерзав по непростительно мягкой и удобной кровати. И потом, повинуясь порыву, решительно глотнула вина, сползла просто на пол уселась, вытянув ноги. Так было намного удобнее. И значительно правильней. — Когда ты освободилась из плена Дикой Охоты, — уточнила. — Ты вспомнила все… или все еще чего-то не помнишь?
Если Йеннифэр и забыла о чем-то, то точно не о ней, и не о Геральте, не об их чувствах друг к другу. Цири видела память об этом в ее взгляде, в ее движениях, слышала в каждой нотке ее голоса, когда она говорила, и чувствовала в тех крепких объятиях, в которых они друг друга сжимали совсем недавно.
И Геральт — Цири в этом была уверена — тоже не сможет забыть навсегда. Просто нужно дать ему время.
[icon]https://i.imgur.com/q5EVTki.jpg[/icon]

С того самого мига, как они встретились в сумраке вечерней оксенфуртской улочки, Цири чувствовала, что само присутствие Йеннифэр озаряет окружающий ее мир теплом. Кто бы поверил, что строгая чародейка из Венгерберга может дарить кому-то столько нежности. Что станет так заботливо обходиться с, казалось бы, чужой для нее девочкой.
А Цири знала, и могла бы с уверенностью сказать всем недоверчивым, что их с Йеннифэр связь, установленная уже многие годы назад, была кое-чем намного большим, чем просто заботой чародейки об ученице. Подобная связь устанавливалась между ребенком и давшей ему жизнь женщиной. И Цири действительно ощущала себя дочерью Йеннифэр, мысленно и в отчаянных снах называла ее мамой. Но кроме того — подругой, с которой можно делиться всем тем, что не предназначено для ушей матерей.
Она улыбнулась. Йеннифэр снова удалось затронуть смешливую часть ее души коротким и простым замечанием, шуткой над самой собой. Но что бы она ни говорила о своем возрасте, — Цири даже не представляла, сколько на самом деле ей лет, — а женщина, выглядящая столь безупречно, как Йеннифэр, могла позволить себе что угодно. Даже вызывать немножко зависти у собственной дочери.
Улыбка все не сходила с уставших кривиться от огорчения губ. Цири наблюдала за тем, как Йеннифэр наполняет бадью теплой водой, и из глубин памяти снова поднимались воспоминания о месяцах, проведенных в храме Мелитэле. Купание было их маленьким ежедневным ритуалом и не таким уж большим секретом, вызывавшим насмешки других храмовых послушниц, которые ходили в баню раз в неделю.
Поднявшись на ноги, она с каждым шагом, приближающим ее к исходящей паром и запахом ароматного масла бадье, ощущала, как с плеч один за другим спадают прожитые годы. И вот уже совсем юная, двенадцатилетняя Цири, смело и без стыда сбросив запыленную одежду, запрыгнула в благословенно горячую воду. Само собой, с озорной легкостью окатив пол вокруг брызгами. Плеснув водой в лицо, фыркнула и принялась тщательно отмывать тело и волосы от въевшейся дорожной грязи.
— Мои путешествия… — проговорила она, смывая сладко пахнущую мыльную пену с волос. — Это то, о чем я тоже хотела с тобой поговорить.
Еще одна безобидная шутка — об Эредине, который появится у порога, пока Цири принимает ванную, — живо напомнила ей, что у нового Короля Ольх были очень веские причины, чтобы умножить усилия, приложенные к ее поискам.
— Я была в Тир на Лиа, снова, — она прищурила глаз, в который попала мыльная пена. — После того, как оставила Геральта рядом с Каэр Морхеном, Красные Всадники меня схватили и приволокли к своему королю. — Поморгала, пытаясь избавиться от щиплющего ощущения. — То, что я там увидела, Йеннифэр…
По щеке потекла слезинка — из-за мыла, попавшего в глаз. Слов не хватало, чтобы описать то, что она увидела в Тир на Буне, и впечатления, которые на нее произвело это зрелище.
— Ты слышала о Белом Хладе? О пророчестве Итлины? — Спрашивать было глупо. Такая образованная и опытная чародейка, как Йеннифэр, не могла не слышать о нем. — Он реален. Я его видела. Там, в одном из городов, полностью покрытым снегом…
Перед глазами снова стояла белесая, мертвая равнина, по которой мелкими холмиками поднимались крыши занесенных снегом домов. В ушах стояла вой диких гончих, бродящих по давно опустевшим улочкам. А плечи ощущали пронзительное дуновение морозного ветра, настолько жестокого, что только защитный магический барьер спасал мог ослабить его злые укусы.
— Я понимаю, почему Эредин так настырно меня ищет, — Цири поежилась, сползла вниз по стенке бадьи, окунувшись поглубже в спасительное тепло. — Нашему миру эта напасть только грозит через пару сотен лет. В его мире она хозяйничает давно.
[icon]https://i.imgur.com/q5EVTki.jpg[/icon]

Все еще по сам нос укрывшись в теплой мыльной воде, Цири в ответ на вопрос Йеннифэр нерешительно покачала головой. Хотела бы она сама знать, чего от нее на самом деле ожидал Эредин.
Новый Король Ольх много с ней разговаривал, многое объяснял и доносил до сведения, но все его слова казались своего рода мыльными пузырями. Красивой оберткой для чего-то неуловимого и эфемерного. За каждым произнесенным словом стоял невидимый десяток невысказанных. Скрытых мотивов, утаенных сведений.
Цири понимала, что не могла — и никогда не сможет — ему полностью доверять. Слишком хорошо знала, что даже та искренность, которую он допускает, имеет свою цель. Но в то же время постоянно ловила себя на мысли, что всегда слушает его почти с открытым ртом, как глупая рыбка, только что угодившая на крючок. Будто бы чары какие-то застилали ее сознание, заставляя забывать о самом важном — о своей свободе.
Теперь-то она была наконец стала свободной. Почти свободной, ведь постоянный побег от преследования — тоже своего рода клетка. И все равно ее мысли не раз возвращались к его ледяному взгляду, который будто чуть-чуть оттаивал в некоторые моменты, и к звенящему сталью тону речи, в которой нет-нет — и проскакивали почти мягкие нотки…
Она резко села, сколыхнув поверхность воды в бадье так, что чуть не выплеснула добрую ее часть на пол. Утерла мыльную пену с лица, злая сама на себя, что снова допустила подобные мысли. Стоило уже давненько запомнить, что все действия Эредина были направлены исключительно на то, чтобы ею манипулировать.
— Он много юлил, — проговорила Цири наконец, чувствуя, как обида, вопреки ее воле, прокрадывается в тон ее голоса, — говорил, что у них теперь нет столько времени, чтобы ждать от меня ребенка, как в прошлый раз. И что теперь я должна сама научиться…
Возмущение крепкой хваткой сжало ей горло. Эту мысль она гнала от себя очень долго. Слишком долго, чтобы сейчас, в присутствии единственной женщины, которой доверяла целиком и полностью, не поддаться наконец давно давившему ее ощущению.
— Почему, —  яростно процедила она, уставившись на колеблющуюся поверхность воды перед собой, — тогда у них было время, Йеннифэр? Почему тогда я не могла просто начать учиться, но должна была пережить… — она судорожно вдохнула, отгоняя яркие воспоминания об Аубероне, соболиных мехах на постели, фисштехе, звездах… — … пережить все это?..
Не у чародейки стоило просить этих ответов, но больше не у кого было спрашивать.
Раздался стук в дверь, и Цири мгновенно ответила:
— Входите!
Ужасно хотелось сменить тему, стереть из памяти все то, что она только выпалила. Будто это коротко и резкое слово могло отрезать все сказанное ранее, а вместе со словами уничтожить и воспоминания.
[icon]https://i.imgur.com/q5EVTki.jpg[/icon]

Избавиться от тяжелых воспоминаний — непростое дело, если только не прибегнуть к магии. И даже магия не способна по простому щелчку пальцев стереть из памяти все плохое, оставив только хорошее.
Цири знала, что все пережитое ею — не просто череда испытаний, тягот и боли. Это опыт. Горький и непоправимый, но важный. Как и все то светлое, что она знала в своей жизни, — жаркие летние дни в компании Йеннифэр в Элландере, холодные зимние вечера в Каэр Морхене с ведьмаками, — этот опыт становился основой ее мировоззрения, очередным камнем на мощеной дороге ее жизненного пути.
Избавиться от него значило лишить себя весомой части своей личности.
Этого Цири для себя не хотела.
Йеннифэр, казалось, понимала все это без слов, за что Цири была ей благодарна. Продолжать разговор и снова бередить старые раны сейчас и правда не хотелось.
Когда девочка-служанка — совсем юная и хрупкая, будто тонкий стебелек летней травы, — ушла, оставив огромным и тяжелый с виду поднос, размерами чуть ли не больше нее самой, Цири потянулась за полотенцем. Вода в бадье неотвратимо остывала, а это значило, что с купанием пора заканчивать.
Вытершись насухо и переодевшись в отыскавшуюся в сумке чистую рубаху, она вернулась на свое место на кровати, на этот раз забравшись на мягкую постель вместе с ногами. Теперь-то она была чистой и могла не опасаться, что оставит где-то следы своих грязных сапог.
Йеннифэр закончила заботливо расставлять на столе все содержимое принесенного служанкой подноса. Ужин выглядел и пах поистине восхитительно, напоминая Цири, насколько сильно она проголодалась.
Печали всего мира неминуемо отступали перед банальным урчанием голодного желудка.
Цири улыбнулась с благодарностью. Не только за то, что чародейка только что сделала: не за хлопоты с сервировкой и не за бадью горячей воды. Но и за то, что она сказала — за краткое, но такое веское обещание. И за то, что осталось невысказанным.
— И правда, — она рада была сменить направление разговора, — так странно. Мне просто подумалось, что раз уж я оказалась рядом с Оксенфуртом, то стоит сюда заглянуть. А знаешь, что я еще думаю? — на губах у нее снова появилась улыбка. — Не смогу простить себе, если этот прекрасный цыпленок успеет остыть, прежде чем мы с ним разделаемся.
Ловко орудуя ножом и вилкой, она принялась за еду и не проронила ни слова, пока не осознала, что большей части блюда остывание уже не грозит. Только тогда отложила приборы, поборов желание утереть губы краешком рукава, отыскала салфетку.
Жизнь на сытый желудок казалась чуточку менее мрачной и сложной.
— Ты сказала, что собиралась ехать в Новиград, — Цири отпила вина из своего бокала, который Йеннифэр предусмотрительно наполнила и поставила рядом. — Все еще собираешься? Может, я могла бы поехать вместе с тобой? Мне нельзя надолго оставаться на одном месте, но я хотела бы еще немного времени провести вместе с тобой.
И с Геральтом. Но возвращаться сейчас в Каэр Морхен она пока опасалась.
[icon]https://i.imgur.com/q5EVTki.jpg[/icon]

Цири не стала спрашивать о том, что именно за вещицу Йеннифэр хотела забрать из банка. Достаточно было знать, что она предназначена помочь с памятью Геральта. В остальном же… вопреки немалому багажу знаний о магии — намного большему, чем у любой обычной девицы ее возраста, до глубокого понимания тех тонких материй, с которыми была связана проблема ведьмака, ей было далеко.
В этом вопросе она могла полностью положиться на Йеннифэр.
Она послушно взяла предложенный ей рулет, но есть пока что не стала. Чувство голода уже отступило, сменившись сонливой сытостью. Голова казалась немного тяжелой от выпитого вина, но на душе было легко. Сердце, умиротворенное спокойствием заботой, которыми окружила ее чародейка, могло только радостно трепетать, предвкушая предстоящее путешествие.
Подумать только! Они с Йеннифэр отправляются в дорогу вместе. Как когда-то, из храма в Элландера в Горс Велен и соседствующую ему Аретузу.
В тот раз их путь завершился бунтом на Танедде, Башней Чайки, пустыней Корат. Множественными смертями, страданиями, потерями и разлукой, длительной и испытующей.
В этот — Цири была уверена — все закончится хорошо.
Лучше.
Они обе приложат к этому все усилия. Будут осторожными и внимательными. И ни за что на свете не оставят друг друга.
В тот раз она ошиблась, сглупила. Убежала, потому что ужасно испугалась за саму себя. Позволила себе поверить в обманчивые слова Геральта. Теперь же знала, что не надо бежать. Даже если хочется защитить тех, кого любишь.
Время побега прошло. Настало время бороться.
— Они не сразу меня находят… — произнесла Цири, задумчиво ковыряя вилкой кусочек рулета на своей тарелке. — Дикая Охота, я имею в виду. Особенно если я не использую силу Старшей Крови.
Ей сложно было понять, как им вообще удавалось ее находить. Но одно она знала точно: Красные Всадники и их гончие четко выходили на ее след, как только она прибегала к своим способностям.
То, что делало ее особенной, делало ее и уязвимой.
— Уверена, от денька-другого в Новиграде никакого вреда не будет. А потом… — она подняла взгляд от своей тарелки, вскользь оглядела стол и остановилась, встретившись глазами с чародейкой. Улыбнулась. — Даже не знаю. Я давно не бывала на Скеллиге. И никогда — в Драконьих горах.
Если хорошенько подумать, она много где давно не бывала, и много где хотела бы побывать. Перед ней простирались десятки, даже сотни возможностей. Но было еще кое-что.
Оставив в покое вилку с наколотым на нее кусочком паштета, Цири допила плескавшееся в бокале вино. Усталость последних дней накатила на нее с новой силой. Теперь, после теплой воды и сытного ужина, ей хотелось лишь одного — уложить голову на подушку и спокойно уснуть.
[icon]https://i.imgur.com/q5EVTki.jpg[/icon]