- Шпионаж - это отвратительно, - сказал Корнелис. - Но жизненный опыт учит, что настоящий Император должен, во имя блага государства, делать и отвратительные вещи.
Он сидел на краешке стола, одной ногой упираясь в пол и сложа руки на колене, обвёл взглядом собравшихся в комнате офицеров.
Генерал Адам Коегоорн, так похожий на своего покойного отца, что порой становилось не по себе - будто при встрече с призраком, сидел верхом на стуле, отбросив никому не нужные манеры. Полковник Иеремия аэп Воос сидел рядом с генералом на софе, задумчиво крутя ус. Рядом с ним расположился полковник Иорам аэп Лан, его лицо выражало тихую меланхолию, создавая впечатление, что он не слушает. На самом деле он слушал. Господин аэп Лан переставал смахивать на мёртвого внутри только при звуках боевых труб.
Командиры помладше, они же непосредственные участники запланированной операции: Ангарад из Геммеры и Лиадан Нуоллан аэп Агарон - единственные, кто присутствовал в полном боевом облачении, будто только и ждали команды выступать.
Все присутствующие располагались в комнате с удобством - как и Коегоорн-младший. Корнелис никогда не требовал церемоний там, где это не было необходимо.
- Важно подчеркнуть, что благо для государства - вещь довольно размытая и полная условностей. Что есть такое благо и как его достичь - это должны понимать абсолютно все - от генералов, до рядовых пехотинцев в каждом взводе, иначе может случиться то, что случилось с господином Витольдом Бранте из Ринды. Его отец двадцать лет служил судьёй в Ринде, и в своё время пристроил обоих своих сыновей на службу в Новиград. Старший брат стал секретарём магистратского совета, а младший вступил в послушники ордена "Пылающей розы". Его карьера неплохо началась, а затем так же неплохо продолжилась уже в рядах Охотников за чародеями, однако... Всегда есть некоторые нюансы.
***
Большой конный отряд Охотников за колдуньями прибыл в Орляву рано утром. Была промозглая и сырая вот уже третий день погода. Мокрый снег разлетался из-под копыт липкими комьями, смешанными с грязью.
Витольд возглавлял отряд лишь номинально, поскольку приказ о проведении рейда пришёл из Новиграда вместе с высокопоставленным церковным сановником Гуго ле-Флёром. В приказе говорилоь о скрывающихся в Орляве нескольких ведьмах и Гуго ле-Флёру приказано взять с собой столько людей, сколько он посчитает нужным, что найти и предать огню ведьм и всех, кого уличит в укрывательстве оных.
Орлява была деревней большой и зажиточной. Многие чиновники из Ринды владели здесь крупными наделами и домами, включая и отца Витольда.
Возвращение в края, где он вырос, во главе карательной экспедиции совсем не радовало господина Бранте, однако, это была прекрасная возможность побывать дома и, если повезёт, увидеть свою семью.
Если Гуго ле-Флёр найдёт здесь ведьм и устроит показательную расправу, лучше будет убедиться, что никто из его родных не увидит королевское правосудие в деле.
***
- Как вы уже поняли, - сказал Корнелис. - Есть человек преданный и ответственный своему делу. Вроде нас с вами. Есть серьёзная шишка из новиградской командории, которая, кстати, действительно устроила в Орляве, а затем - в Ринде показательное судилище с кострами, палачами и пытками. И есть один скромный голиард в красном колпаке, который с труппой мартоплясов остановился в Орляве на пути к Ринде.
[nick]Корнелис[/nick][status]я тебя вижу[/status][icon]https://i.imgur.com/l2lCwbV.jpg[/icon][sign][/sign][raceah]Раса: Человек[/raceah][ageah]Возраст: 37[/ageah][actah]Деятельность: Инстигатор Военного трибунала[/actah][fnameah]Корнелис Фиц-Эстерлен[/fnameah]

Отредактировано Валоран (09.04.21 04:22)

Отправляться на Север да еще и под зиму Лиадан не имел ни малейшего желания. Он никогда не считал себя через чур избалованным и прекрасно знал, что во благо Империи и Императора стерпит нечто гораздо худшее, чем распутица, промозглый ветер и проклятый снег, однако, был совершенно не против мысленно возмутиться несправедливости жизни и пожелать нордлингам отправиться к дьяволу в задницу вместе со всеми их замками, землями, живностью. Мужчина только порадовался бы, отправься какой-нибудь городок в Бездну по велению Высших Сил, но… покуда таких сил не находилось, приходилось брать правосудие в свои руки и очищать мир от скверны, разумеется, не рассчитывая даже на крохи какой-никакой благодарности. Право слово, северяне порой были дурнее зверей, вновь и вновь стремясь откусить руку тем, кто нес им еду…
Они поступали так несколько лет назад, и тоже самое повторяли теперь, однако, в этот раз Империи удалось продвинуться дальше, и сейчас подданные Его Величества охотно пользовались окружающей обстановкой, не чураясь ни политических интриг, ни показательных расправ, ни шпионских игр. Будучи аристократом, аэп Агарон нашел бы себе применение в любом из представленных направлений, но все же испытывал некое удовлетворение от того, что его не выбрали на роль командира имперской бригады и не отправили договариваться с северной знатью. Видит Великое Солнце, в подобных случаях Империя могла не добиться желаемого результата, а потому Лиадан был даже признателен, что ему достались шпионаж и диверсии. В конце концов, он никогда не имел ничего против подлости, хитрости и коварства, и не сомневался, что господин Фиц-Эстерлен лукавит, когда утверждает, будто бы шпионаж – это отвратительно. Впрочем, спорить и возражать нильфгаардец, разумеется не стал, лишь ухмыльнулся заявлению и поудобнее развалился на стуле, вытянув вперед ноги.
- Я буду счастлив принести Империи благо, - проговорил аэп Агарон, едва инстигатор закончил свою речь и представил будущих участников операции, - есть еще что-нибудь, что нам нужно знать?
Лиадан вопросительно изогнул бровь и вперил внимательный взгляд в господина Фиц-Эстерлена. Со стороны могло показаться, будто мужчина относится к делу беспечно и не понимает всей серьезности замысла, но те, кто знал его ближе, не позволили бы себе обмануться манерами, тоном и смазливыми чертами лица. Они знали, что за напускной небрежностью и легкостью, скрывается человек решительный, резкий, жестокий и беспощадный.
***
Север не был радушным и хлебосольным хозяином. Люди выглядели суровыми, мрачными, занятыми. В такую скверную погоду искусство уличных актеров их мало интересовало, а потому труппа переезжала из одного более-менее крупного города в другой, останавливаясь лишь затем, чтобы пополнить припасы да дать передохнуть нагруженным лошадям. В этот раз, правда, пришлось еще и чинить колесо телеги, что заставило путешественников задержаться в Орляве. Как выяснилось позднее, совсем не зря.
Признаться, труппа была уже почти готова к отъезду, и было решено отправиться в дорогу сразу, как только утихомирится непогода, однако, въехавший в деревню отряд Охотников за колдуньями вынудил актеров задержаться, дабы не навлечь на себя ненужные подозрения и не угодить под горячую руку. Удовольствия сталкиваться с карателями, конечно, не было никакого, но опасных тайн у труппы не имелось. Зато имелся скромный молоденький акробат, весьма заинтересованный в «благополучии» Севера и знакомствах с интересными людьми, коих в отряде наверняка имелось немало. Во всяком случае, так подсказывало мужчине чутье, а собственным ощущениям он давно уже привык доверять.
- Фимка, ты подожди лошадей запрягать, - обратился он к возничему, нагружавшему телегу продовольствием на несколько дней пути, - не надобно нам врагов себе наживать, а то ведь скажут еще, что мы ведьм каких укрываем. Обождем. Пускай уж лучше они вперед нас уедут. Да и ты, вижу, хочешь на костры посмотреть. Тоже зрелище! Вечный Огонь очищает. Вот и до Орлявы добрался.
- Да, и не говори… Развелось…
- А чего бы им не развестись-то?
- Молчи уж. Не нам рассуждать.
«Не нам да очень даже нам», - подумал голиард, коего здесь звали Робом, но вслух ничего говорить не стал. Подхватил поклажу да, делая вид, будто занят делом, уставился на охотников, что уже начали обходить дома, да на местного старосту, суетящегося подле них.
[nick]Лиадан[/nick][status]стервец[/status][icon]https://i.imgur.com/OVw2CI5.png[/icon][raceah]Раса: человек[/raceah][ageah]Возраст: 21 год[/ageah][actah]Деятельность: эмиссар по особым поручениям[/actah][fnameah]Лиадан аэп Агарон[/fnameah]

Отредактировано Эрика (20.05.21 13:30)

- То, что произошло в хате у Грегора Бранте, - сказал Корнелис после короткой паузы. - Уже мало зависело от желания и власти Витольда Бранте. Дело в том, что в любом конфликте интересов с участием больше двух человек всегда наступает момент, когда события выходят из-под контроля, как пожар или мор.
Корнелис начал по очереди загибать пальцы.
- Пожилой судья, неверно оценивший ситуацию. Молодой командир инквизиции, не ожидавший того, за чем был послан в Орляву. Весьма ретивый до службы капрал с целым букетом очень полезных в работе перверсий, и пожилой, но беззаветно преданный делу сановник ордена из Новиграда. Остался кто?
- Голиард, - на одном дыхании ответила Ангарад, блеснув тёмными глазами.
Корнелис усмехнулся, последним загнув оттопыренный большой палец.
- Именно голиард, который стоял в стороне от всей этой истории, но без которого самой истории бы не было. Человек, который держал глаза и уши открытыми, и которого оказалось так легко и удобно забыть.
***
- Рады видеть тебя, сынок, - сдержанно поприветствовал его отец.
Витольд перевёл взгляд с отца на мать с сестрой, на испуганную челядь, что сбилась в кучу у двери дома. Понял, что отец запретил им всем открывать рот и его впервые что-то ранило; будто от цельной, гранитной глыбы его веры откололся острый камень и угодил прямо в лицо.
- Вижу, как вы рады, - усмехнулся он. - Позволишь войти?
- Тебе - позволю. Твои люди могут здесь подождать.
Стоящие в зимней грязи Охотники переглянулись, не привыкшие к подобным заявлениям.
- Ты знаешь, зачем Орден прислал нас, - Витольд начинал чувствовать себя глупо перед подчинёнными, но упрямство отца не раздражало его, а каким-то непостижимым образом швырнуло его в детские годы.
Вооружённый воин в гербовой накидке Охотников стоял на голову выше опирающегося на палку старика, но старик этот на миг снова показался непреодолимой скалой железной воли патриарха семьи.
- Ты знаешь, зачем мы все здесь, - повторил Витольд. - И мы войдём тоже все. Отойди!
- Нет! - твёрдо сказал Грегор Бранте. - Нечего вам делать в моём доме. Если ты забыл и не рассказал своим солдатам, я до сих пор являюсь городским судьёй магистрата Ринды! И я запрещаю...
Капрал Франц тихо засмеялся, сплёвывая в болото. Его поддержали ещё несколько солдат.
- Орден не подчиняется магистратам городов, - словно извиняясь, ответил Витольд. - Ни даже дворянам. Только командории и лично королю Радовиду.
Он обошёл упрямого старика, но тот схватил его за руку.
- Не смей!
Витольд лёгким движением освободился.
- Прошу тебя, отец - не нужно! Капрал, за мной! Разойдитесь!
***
- Девку нашли в подполе скорее случайно, - Корнелис развёл руками. - К сожалению, не сохранилось точных сведений, была ли это недоучка из Аретузы или деревенская юродивая с врождённым потенциалом, но факт остаётся фактом. Зачем-то семейству влиятельного судьи взбрело в голову скрывать её у себя. Интересная загадка, правда?
- Так как её нашли? - спросил Иеремия аэп Воос, почёсывая пальцем бровь.
- Кто-то из солдат Бранте пошутил, дескать, за строптивость надобно эту усадьбу предать Священному Огню, - ответил инстигатор. - Сомневаюсь, что это звучало, как шутка. Роб писал в отчёте, что кто-то на кухне опрокинул жаровню, и часть углей попала между досками пола. Полагаю, справедливый ход событий. Когда над твоей головой грозятся спалить всё дотла, а затем тебе на голову сыплется красный жар, сидеть тихо не всякому под силу.
***
Солдат верещал, как резанный. Катаясь по полу, он прижимал ладони к глазам, но ворвавшиеся на кухню Охотники во главе с Витольдом, увидели его почерневшие и вздувшиеся глаза, напоминавшие перезрелые сливы.
Растрёпанная молодая ведьма уже поднимала руки для нового заклинания, а её лицо от страха и ненависти мало походило на человеческое.
Витольд швырнул в неё оловянную кружку, а капрал Франц с двумя Охотниками навалились на неё, раскатывая по полу.
Послышались удары кулаком и стук головой по полу.
- Вяжите, суку!
- Руки! Руки выворачивайте!
Витольд вытолкал из кухни кинувшихся следом сестру и слуг. Деака душераздирающе заверещала, когда грамотные инквизиторы сломали ей пальцы.
***
- Обыщите стайни, амбары, сенники! - Витольд был бледный, в противовес абсолютно спокойному отцу. Старик наблюдал, как уносят его бессознательную жену и пытаются унять истерику дочери, а его морщинистрые руки сжались вокруг набалдашник трости до белых суставов.
Они стояли посреди большой и разгроленной гостиной. Мебель была сдвинута, ящики и сундуки - выворочены. Охотники наследили грязью посвсюду и затоптали огромный ковёр, лежащий здесь сколько Витольд себя помнил.
Грохот из других комнат свидетельствовал о тщательной поисковой работе.
- Молодец, Витольд, - только и сказал отец.
- Тот человек останется слепым на всю жизнь, - сказал инквизитор. - Если вообще выживет после того, что с ним сделала ведьма.
- А многие выжили после того, что с ними делаете вы?
Витольд отвернулся, выглянул в окно. Во дворе кипели страсти. Пару человек длинных драных одеждах волокли из амбара.
- Скольких вы тут прятали? - спросил он, стоя к отцу спиной. - Как долго чинили преступления против короны, м?
Старик не отвечал. Витольд не выдержал и обернулся, встртился с его уверенностью и спокойствием лицом к лицу.
- Я - судья, Витольд, - ответил Грегор. - Я всю жизнь судил людей по их преступлениям, а не за образ жизни. По справедливости, а не убеждениям.
- А теперь и сам стал преступником. Оно того стоило? Втоптать своё имя в грязь, лишиться всего?
Грегор с трудом наклонился, поднял опрокинутый стул с подлокотниками и устало сел.
- Помнишь, как ты в детстве угодил под коней?
Витольд помнил. Думал, что забыл, но сейчас воспоминания навалились, будто жестокая орда; боль в ломаемых костях на миг вспыхнула, как настоящая.
- Тогда я отнёс тебя к чародейке, госпоже Йеннифэр из Венгерберга. Помнишь, она жила в доме купца Беррана? Ты носил ей цветы. Сам, хотя я велел тебе только поблагодарить её за исцеление.
Витольд молчал. Фиалковые глаза чародейки прожигали его насквозь. Пахло от неё чем-то таким сладким, а мягкие руки... Руки были мягкими. И прохладными.
- Моё имя не должно волновать тебя, - жестко вернул его к действительности холодный тон отца. - Оно никак тебя не касается. Ты - не мой сын Витольд, ты - меч своего короля и принадлежишь ему. Спрашиваешь, стоило ли оно того? Стоило. Хотя бы в уплату долга госпоже Йеннифэр и в искупление перед многими, которых вы замордовали. Всё это, - он обвёл рукой осквернённую комнату. - Я на тот свет не заберу. Но, может, когда-то соберутся люди и кто-то скажет: "Я здесь только потому, что старик Бранте из Ринды оказался человеком". Интересно, а что скажут о тебе? Припомнит о тебе за трапезой твой король?
***
На улице Витольду стало полегче. Холодный воздух прояснил голову, позволил собраться с мыслями к приходу Гуго ле-Флёра; в тот самый момент, как сановник в сопровождении других охотников прошёл через ворота, Витольд вновь совладал с собой.
- Нашли нескольких чародеев, - он указал на стоящих на коленях, скрученных людей. - Ведьма и двоё колдунов. Первая скрывалась в подполе, а те двое - в конюшне. При задержании рядовой Виттих пострадал, девка что-то пустила ему в глаза.
Глаза сановника не выражали ничего, напоминая Витольду о хищной рыбе. Он быстро продолжил, надеясь сосредоточить акценты на личностях пойманных, а не месте поимки.
- Я отдал приказ собирать людей и хворост на площади. И соорудить помост для Святого суда. Не пристало нам вести службу Вечному Огню по колени в грязи. Эти трое достойны незамедлительной казни, господин ле-Флёр. Чем дольше они остаются на земле, тем сильнее их естество оскорбляет Вечный Огонь!
Мимо двое челядников под присмотром пары солдат тащили тяжёлое резное кресло, за ними ещё трое слуг волокли скрученный рулоном ковёр.
[nick]Корнелис[/nick][status]я тебя вижу[/status][icon]https://i.imgur.com/l2lCwbV.jpg[/icon][sign][/sign][raceah]Раса: Человек[/raceah][ageah]Возраст: 37[/ageah][actah]Деятельность: Инстигатор Военного трибунала[/actah][fnameah]Корнелис Фиц-Эстерлен[/fnameah]

Отредактировано Валоран (24.09.21 08:57)

За свою короткую жизнь Роб успел навидаться всякого. Видал, как брат шел на брата; как муж убивал родную жену; как отец насиловал дочерей. Знал и помнил о жестокости, подлости, кровожадности и вероломстве простых людей. Все было: доносы, наговоры, сплетни, пересуды, а потому и на казнь могли отправить за один лишь неверный взгляд да случайно произнесенное слово. «Во имя короны. Или во имя веры», - подумал голиард, водрузив наконец бочонок на место в обозе, - «во имя веры особенно. Жаль, не успели уехать. Теперь прицепятся – не отвяжешься, если поинтересней чего не найдут. А что у нас есть любопытное?» Де Бланхейм задумался, принимаясь перебирать в памяти реквизиты для представлений, но от умных мыслей его бесцеремонно оторвал Фимка, которому не терпелось узнать, что же дальше будет со стариком и его семьей.
- Ты чего молчишь-то? – бросил он Робу, пихнув его в бок, - Я спрашиваю, как думашь, будут сегодня сжигать кого, а?
- Мне-то откуда знать? – пожал аттриец плечами, - Может и будут… Наверняка будут. Нашли же вроде чего…
Хозяин же труппы на творящееся у дома семьи Бранте не смотрел. Всеми силами он старался спасти свою шкуру да не угодить в немилость. Конечно, в отличие от старика-судьи, скрывать ему было нечего, кроме пристрастия к выпивке да распутным девкам, ну так и это обставили бы преступлением против Короны за милую душу.
- Как есть мой указ это был, - неохотно признался мужик, покачав головой для верности, - сперва-наперво ждали мы, когда мастер колесо у телеги починит, другой день выступление дали, а там меня ревматизм разбил. Так скрутило, что ни встать и ни сесть, не то что в телеге трястись. Вчера к вечеру отпустило только, да куда уж было ехать-то на ночь глядя?
Делец виновато развел руками, ища понимания у равнодушного Охотника, но тот как раз отвлекся на отыскавшихся отступников, и мужик облегченно выдохнул, рассудив, что успеют слуги Вечного Огня насытиться урожаем да насладиться чужими муками. «Глядишь-то и пронесет», - малодушно подумал он.
- Придем. Непременно придем. Слыхали, лоботрясы?
- Слыхали! – откликнулся Фимка, заулыбавшись, - Как не слыхать?!
- Да и мы погрузили вроде как все, - поддержал его Роберт, коему наблюдать за казнью решительно не хотелось, - Вот прям тепереча и пойдем. Пошли, Фимка, а то народ соберется, не разглядеть уже будет!
- Идите, идите, - поддержал мальчишек хозяин труппы, радуясь, что самому ему уже не придется проявлять рвение да торчать в самом первом ряду.
Роберт, впрочем, в первые ряды тоже совсем не рвался, и творящаяся жестокость была ему глубоко противна. Несмотря на то, что не раз уже видел убийства, насилие, расправы и казни, а порой и сам в них участвовал, молодой голиард не набрался кровожадности и беспощадности, и сердце его так и не очерствело, оставшись все таким же горячим и сострадательным.
Не случись в Орляве того, что случилось, не было бы и всей истории. Одна жестокость породила другую.
***
Лиадан слушал доклад с интересом. Будучи человеком немилосердным, он не жалел ни сожженных чародеев, ни казненную семью Бранте, ни Витольда, что был вынужден сделаться отцеубийцей. Окажись он на месте Гуго ле-Флера, и сам поступил бы в точности также, избавившись от всей заразы и скверны разом, но сейчас, находясь на месте собственном, вспомнил о том, как много сделали маги для Севера, и как «справедливо» обошлись с ними, превратив из союзников во врагов.
- Как удачно, - проговорил Агарон, вторя полковнику аэп Лану, - как удачно, когда твои враги делают работу за тебя… И как удачно, что отыскался тот, кто оказался в нужное время в нужном месте. И что же случилось дальше? Витольд Бранте остался следить за казнью или трусливо сбежал, не найдя в себе сил оставаться верным собственным взглядам и убеждениям?
Эмиссар холодно ухмыльнулся и лениво переложил ногу с одной на другую.
***
Роб не мог вмешаться в происходящее прямо. Будь у него такая возможность, он непременно рискнул бы освободить несчастных и устроить в Орляве резню, однако, подобное предприятие было обречено на провал, и потому голиард бездействовал, с замиранием сердца наблюдая за тем, как возводят для бедолаг эшафот, и как возводят на него преступников, что, едва ли, были такими.
«Да сохранит нас Великое Солнце», - подумал аттриец, - «милостью твоею мы обогреты. Прими же детей своих, во что бы они не верили». Де Бланхейм отвернулся и посмотрел на низкое небо, затянутое тяжелыми дождевыми тучами. «Сквозь эту толщу и лучу не пробиться», - с отчаянием посетовал он, - «значит все так и закончится. Если только…» Голиард вдруг схватил одну интересную мысль и улыбнулся ей. «Если только я не придумаю, как загасить Огонь. Кем бы вы ни были, вы получите по заслугам, а ваши деяния послужат Империи и настоящему очищению. С такими друзьями и враги не нужны».
- Я щас, - бросил Роб стоящему рядом Фимке и, оглядевшись по сторонам, пристроился к одинокой старухе, выбравшейся полюбоваться казнью, - Правда, что ли судья? – поинтересовался он, между делом поддерживая собеседницу под локоть и помогай той стоять на ногах.
- Как есть судья! Чтоб ему сгинуть проклятому ироду! Сколько людей загубил! Сынка мово с Орлявы в темницу кинул, а сам вон-те нате! Тьфу!
- Даа… Чужих-то все судить-осуждать горазды, а за собой не видят.
- По делом ему душегубу! Пущаай Вченый Огонь тебя заберет, поганца!!
- Так ведь Вечный Огонь очищает…
- Этого не отчистит.
- А часто сюда Охотники приезжают? Видали этих?
- Ентих нет… Не видала… Хотя погоди-ка, сынок. Уж не младший ли это Брант? Глаза-то меня подводят. Уже ничего не видят…
- Как младший? Неужто сын?
- Можеть и сын. Он бишь давно туты не был. Да соседка иха сказывала, что в рыцари он подался. Эй, Кузьма. Уж не Витольд ли там?
- Витольд, Витольд. Родных мать с отцом сжечь решил.
- А туда и дорога!
- Да что ты, старая? Много ли понимаешь?
- Да побольше уж твоего.
Роберт конца перепалки дожидаться не стал. Смешался с толпой и около Фимки «вынырнул».
- Куда ходил? – спросил его друг.
- Да в кусты.
- Аа… Ну давай смотреть. Всем потехам будет потеха! Залучше наших!
- И не говори даже.
Де Бланхейм вымученно улыбнулся, изображая радость, и, повертев головой, отыскал таки взглядом Витольда Бранте. Таращиться на него он, конечно, не стал, но, как казнь началась, так нет-нет и поглядывал в нужную сторону.

Отредактировано Эрика (01.10.21 14:35)

Того, что произошло дальше, Роберт не мог описать словами. Это было чудовищно, жутко, бесчеловечно, но еще страшнее становилось от того, с каким равнодушием, а то и ликованием собравшиеся на площади взирали на казнь Орлявского судьи, его семьи и укрывавшихся «преступников». Слушая радостные возгласы, что перемежались с предсмертными криками, бьющихся в агонии людей, де Бланхейм молился Великому Солнцу, прося оное не дать ему, скромному голиарду, уподобиться местным кметам и палачам, приехавшим из Новиграда. «Я никогда не стану таким», - говорил он себе, борясь с желанием развернуться на каблуках и убраться подальше от места казни, - «Никогда. А если вдруг стану, то пусть Великое Солнце меня покарает. Как жаль, что ничего нельзя сделать...»
Не будь аттриец связан обязательствами с актерской труппой, он непременно рискнул бы оборвать чужие страдания. Покрутив головой, Роб даже приметил подходящую крышу и прикинул, как взобраться туда незамеченным, но мысли его так и остались всего лишь мыслями, а взор неторопливо перетек на плечистую фигуру Витольда, что с каждым мигом все сильнее бледнел, и все меньше походил на того уверенного в себе культиста, каким показался в начале. Де Бланхейм отвернулся и тяжело вздохнул, пытаясь представить на месте младшего Бранте себя самого.
«Какое счастье, что мне не довелось побывать на казни», - заметил Роберт, - «моя семья была избавлена от свидетельствования отцовской смерти. Что сделал бы я, если бы наша судьба сложилась иначе? Что я стану делать, если мой брат однажды найдется и окажется на эшафоте? Сумею ли я принять приговор и ничего для него не сделать?» Голиард поджал губы и покосился на стоящего рядом Фимку, что взирал на горящих людей открыв рот. «А кому-то повезло родиться дураком», - зло подумал де Бланхейм про приятеля, - «дурачкам и живется проще».
- Пойду я. Нечего здесь смотреть, - бросил Роб, когда воздух напитался «ароматом» горелой плоти, а толпа начала расходиться, - посмотрели и будет. Покуда здесь остаемся, еще насмотримся. Слыхал ли, что главный сказал?
- Слыхал, - отозвался Фимка, - хороший мужик. Свое дело знает. Не хай ведьмам да колдунам среди нас обретаться. Верно я говорю?
- Угу.
Аттриец едва сдержался от желания врезать Фимке как следует и, дабы не искушать самого себя, отошел к хозяину труппы, что медленно ковылял в сторону деревенского трактира.
- Сегодня поедем? – спросил голиард мужчину, уже начиная придумывать поводы задержаться в Орляве на вечерок-другой, - Распогодилось вроде.
- Да плевать больно. Спина моя опять разболелась. Никуда не поеду. Идите вон, послушайте проповедь, а я отдохну.
- Можно, да?! – изобразив радость, де Бланхейм натянуто улыбнулся одними губами, однако, стоило Охотникам завести разговоры с местными, юркнул в трактир, устроившись за дальним столом с кружкой пива в руке.
***
Признаться, Роб никого не ждал и ничего не планировал тем вечером. Как бы ни хотелось ему отыскать способ отомстить культистам и принести Империи пользу, случившееся на площади выбило его из колеи, сделав потерянным, задумчивым и отстраненным.
Не заявись Витольд Бранте в трактир, ничего бы и не случилось, а история эта так и канула бы в лету, как канули многие до нее и многие после, но отцеубийца вдруг возник в поле зрения аттрийца, заставив последнего ужаснуться. Узрев охотника, де Бланхейм не поверил своим глазам. Еще недавно ухоженный и пышущий здоровьем, силой и жизнью, теперь он был абсолютно сломлен, растрепан и перепачкан. На виске его застыла кровь, лицо исказилось и перекосилось, а на шее отчетливо проступил широкий лиловый шрам. Изрядно набравшийся, Витольд едва стоял на ногах и смотрел в пустоту.
Ощутив приступ жалости, Роберт поднялся и, подойдя к мужчине, придержал его за плечи, помогая не упасть.
- Идемте, - участливо и искренне предложил он, - вам не помешает выпить, а я как раз заказал пива себе и другу, но... он отказался пить. Идемте, составим друг другу компанию.
Голиард легко улыбнулся и мягко подтолкнул Витольда в сторону своего стола.
Витольд не сопротивлялся. Казалось, он вообще слабо понимал где находился. Его остекленевший взгляд не задерживался ни на гостях, ни на столах.
Люди отходили прочь с дороги, сначала не узнав кто перед ними. Когда узнавали, начинали шептаться и показывать пальцами.
Несколько человек поспешно покинули корчму, оглядываясь.
Роберт подумал, что это и к лучшему. Меньше зевак – меньше ненужных свидетелей.
Кое-как справившись с рыцарем, что был почти вдвое тяжелее его самого, он усадил мужчину за стол и пододвинул к нему деревянную кружку с пивом.
- Пейте, - предложил де Бланхейм, - Говорят, выпивка помогает в подобных случаях. Или разговор. Не хотите поговорить? Облегчить душу...
Аттриец поднял взор на лицо своего собеседника и вгляделся в его черты, думая, сумеет ли чем-то помочь младшему Бранте или же для него все уже кончено, и справиться со своей болью он может лишь самостоятельно. «Или не справиться, судя по всему», - с сожалением заметил голиард.

Отредактировано Эрика (27.10.21 11:46)

Выглядел Витольд жутко. Незаметно наблюдая за тем, как мужчина пьет пиво, Роберт успел пожалеть, что пригласил его за свой стол и завел беседу. Что-то неясное, смутное и пугающее читалось в его фигуре, лице и безумных глазах, однако юный аттриец не достиг бы того, что имел, если бы отступал и сдавался, едва завидев опасность. «Посмотрим, что можно сделать», - сказал он себе, пытаясь отыскать те эмоции, с какими обратился к отцеубийце, - «не хочешь облегчать душу, не надо. Подыщем другой мотив...»
Громовой голос Витольда заставил де Бланхейма слегка отпрянуть и вжаться в скамейку. Как мог, голиард старался сохранять присутствие духа и держаться уверенно, но с каждым мигом, проведенным в обществе Витольда, уверенность эта таяла, оставляя после себя страх оказаться разоблаченным или даже сожженным заживо. Во всяком случае, во взгляде своего собеседника Роб прочитал именно это намерение. «Храни меня Великое Солнце», - мысленно помолился он, - «Если есть, от чего хранить. С остальным я и сам управлюсь». Аттриец украдкой вздохнул и заставил себя улыбнуться уголками губ.
- Я не родился в Орляве, если Вы об этом, - смущенно потупившись проговорил он, пользуясь тем, что все остальные посетители таверны поспешили уткнуться в кружки, а то и вовсе заторопиться домой, - но я вырос здесь, в Редании, и видел, как разгорался Вечный Огонь. В моей деревне жил жрец, и мы с семьей часто ходили на проповеди...
Де Бланхейм прервался, печально вздохнул и, отвернувшись, сделал несколько больших глотков горького пива, точно пытался утопить в пенном напитке неудобные воспоминания или даже чувство вины, филигранно отыгранное и порожденное той историей, коей никогда не случалось с юным голиардом.
- ...он много твердил о спасении и очищении души, - продолжил Роберт, выдержав недолгую паузу, - я полагал, что Вечный Огонь и правда спасает нас от наших грехов и слабостей, однако, Вас он, увы, не спас, но превратил в отцеубийцу, ищущего спасения в смерти. Как же так?
Аттриец сглотнул ком, подступивший к горлу, и, прикусив губу, заставил себя посмотреть Витольду в глаза. В те самые горящие и неживые глаза, что пару мгновений назад повергли его в глубочайший ужас, и что теперь могли, как смягчиться, так и вспыхнуть пожаром, обещая небесную кару за святотатство. Подумав о смерти, голиард украдкой глянул на дверь, ведущую из трактира, и мысленно убедился, что кинжал все также покоится в сапоге.