18 ноября 1271 года, Застенье

- В смысле он сдох? - рявкнул один из ближайших подручных Тесака на рядового члена Златорубов. Бандит надвинул меховую шапку на лоб, будто пытался за ней спрятаться.

- В каналах нашли, совсем неживого, - грустно отрапортовал он.

- Псы, блять! - Подручный Варезе хлопнул широкой ладонью по столу. Краснолюд дернулся, но виновато опущенную голову не поднял, перечить не пытался. - Ну учитесь теперь лечиться сами! Ебать вас в три присяда, че терь делать?

- Так... нового найти? - предложил бандит и едва увернулся от пущенного ему вслед тесака. Не только главарь Златорубов жаловал этот вид оружия; а может, ему просто пытались подражать. Краснолюд, наконец, осознавший, что чужие печали он не утолит, а только раззадорит, пулей выскочил из скромного штаба группировки в Застенье. И штабом-то не назвать: так, мелкий перевалочный пункт на подконтрольной территории. Янник после долгой паузы выдернул воткнувшийся в стену тесак, любовно провел по лезвию большим пальцем.

- А врач все равно нужен, - глубокомысленно изрек он. Взгляд краснолюда остановился на одном из бандитов - тоже представителе Старшей Расы. - Слышь, поищи-ка кого, кому работу не стыдно дать.

- А кого?

- Да, блять, кого угодно, кто не болтает много! - вспылил Янник. - Тесак глаза на жопу всем натянет, если на стрелке латать некому будет!

Краснолюд растерянно кивнул и вышел прочь. Работа предстояла нелегкая: такой нужен человек, что не просто бандитов - нелюдей латать согласится! Да еще чтобы язык за губами умел держать и молча дело свое делать. В Новиграде сейчас таких днем с огнем не сыщешь. Пришлось просить помощи на стороне. И она пришла: откуда не ждали.

Король Нищих не меньше Тесака был заинтересован в том, чтобы вечно наглые Сердцееды не нарушали баланс: ни в городе, ни за его пределами. Кроме того, Бедлам был не из тех, кто демонстративно отказывает в помощи другим воротилам преступного мира вольного города, еще умеющим слушать, в отличие от Ублюдка Младшего. И, когда златоруб пожаловал в Гнилую Рощу и спросил, нет ли на примете лекаря, который согласится на непростую работу, у Франциска ответ появился почти сразу. Совсем недавно произошла одна история...

* * *

Еще несколькими днями ранее

Микель Бостер, краснолюд из банды Тесака, деловито поправил висящий на поясе топорик, который постоянно бил его по ногам. Чтобы смотреть ведьмаку в лицо без необходимости запрокидывать голову до хруста в шее, он стоял от мутанта чуть поодаль. Грустно сопя в густую бороду, бандит, успешно маскирующийся под обычного горожанина, разыграл несколько раз отрепетированный до встречи с ведьмаком спектакль:

- Мастер ведьмак, работа-то не больно пыльная, но важнецкая - жуть! Завелась тут неподалеку от Застенья страховидла одна, орет по ночам, шо волосы встают на жопе. Козы уже пропадали пару раз, а чегось ждать, пока детей таскать начнет?

Микель не удержался и высморкался в сторону. Щедро, от души - так умеют только краснолюды.

- Я вам вашу цену заплачу, мы тут с ребятками скинулись. И так в городе неспокойно, еще и кудлатой хуйни не хватало для полного щастья. Ну так шо, беретесь или каво?

Даже если этот ведьмак упрется, бандит сделает все, чтобы заставить его ответить положительно.

Микель не знал никаких подробностей: что живет в лесном массиве неподалеку от Застенья и почему Тесаку понадобилось убить это чудовище. В детали посвящали далеко не всех, и Бостер, к сожалению, не входил в "круг доверия". Единственное, что от него требовалось, - подать объявление да договориться с монстроборцем. Янник даже дал добро отдать часть оплаты авансом, но не больше половины, а то знают они этих мутантов... А выполнить заказ было надо. Во-первых, потому, что Златорубы действительно заботились о безопасности подконтрольных им территорий. А во-вторых, потому, что Киприан Вилли будет зол, как собака, когда узнает, что не быть на его арене новой зверушке.

Что происходило на арене под Обрезками, точно никто не знал. Разве что трупы неудачливых гладиаторов, погибающих далеко не всегда от чужого клинка, иногда находили в водах Понтара или на столах у коронеров. Но такое положение дел лично Тесаку не очень нравилось. И, когда он узнал, что рядом с Застеньем Сердцееды подкармливают молодую виверну, скорее всего, на замену Рваному Крылу, если этого драконида рано или поздно убьют, то был... скажем так, раздосадован. До арены ему по-прежнему еще не было никакого дела, но вот тут вопрос вставал под другим углом: а как же жители Застенья, которое виверне приглянулось как погреб с деликатесами? Ждать, пока Ублюдок отдаст приказ поймать чудовище и оттащить его на арену, Тесак не собирался; этот момент мог наступить через месяц, а мог - через полгода. Время в этом случае роскошь непозволительная.

Однако Ублюдок вскоре узнал о том, что Златорубы суют нос в его дела. И решил разобраться с проблемой по старинке. Как известно, стрелка между группировками позволяет устранить множество противоречий - или тех, кто их создал.

* * *

- Ты в этой бабе уверен? - буркнул Янник, недоверчиво косящийся на устроившуюся за спинами краснолюдов и возвышающуюся над каждым из бандитов Милеанэль.

- Так Бедлам... ик... рекомендовывал! И она нелюдь, единственная, кто согласился.

- Я не понял, ты че, бухой? - Подручный Яннику краснолюд торопливо замотал головой. Приближенный Тесака сощурился, но продолжать допрос не стал.

Домишки Застенья давным-давно скрылись за горизонтом. Ублюдок, как человек, устроивший встречу, наотрез отказался проводить ее на подконтрольной Тесаку территории и воспользовался правом первенства, назначив удобное ему место. Вытоптанная поляна располагалась достаточно далеко от Застенья, чтобы до него не долетало случайных криков. Опустившаяся на Новиград ночь завершила дело. Тьму разгоняли только утыканные по периметру факелы, от которых эльфка держалась как можно дальше.

Она не знала, почему согласилась. Скорее всего, поняла, что выбора у нее почти нет. Когда в квартиру вламываются краснолюды из числа Златорубов, последнее, что хочется делать, - это спорить. Несмотря на владение Силой, это был не тот случай, когда магия позволит решить проблему. Только создаст новые: не хватало еще Охотников за колдуньями на пороге. Поэтому Милеанэль приняла щедрое предложение от Янника, говорившего от лица Тесака. Последнего, правда, она так и не увидела. Да и не была уверена, что хочет видеть.

Милеанэль не спрашивала, в чем проблема и зачем нужны ее услуги. Она узнала заранее только одну вещь: на какое число раненых ей примерно нужно рассчитывать. Точного ответа врачее получить не удалось, поэтому пришлось взять - на всякий случай - почти все свои запасы. Сейчас футляр, полнившийся хирургическими инструментами и составами - обезболивающими, обеззараживающими, - покоился у ног эльфки. Сама она меланхолично курила самокрутку; своими запасами, однако, пришлось поделиться с парой Златорубов, у которых больше всех шалили нервы.

Ведь именно тут обитала та самая страховидла, из-за которой весь сыр-бор. Вот будет умора, если она появится в самый неподходящий момент.

На краю поляны послышалось движение. Краснолюды, как один, напряглись; недокуренные самокрутки полетели на землю. Милеанэль, единственная, кто и не шелохнулся, проводила их грустным взглядом. Однако напряглись все раньше времени; на поляну из-за голых стволов выбрались Сердцееды. Человек восемь, не меньше. Краснолюдов, которых было на одного меньше, это, однако, ни капли не смутило.

- Опаздываете, сука! - обратился к бандитам Янник. Тот, что шел впереди и у кого было размалеванное красками лицо - пуще прочих, - неприятно осклабился.

- Ниче-ниче, вовремя.

Сердцееды рассредоточились по другому краю поляны. Милеанэль увидела, что все, как один, настороженно покосились на эльфку: слишком высокая для того, чтобы быть в составе банды Тесака. Нет, конечно, эльфы там бывали... Но, мягко говоря, редко. А у этой - ни татуировок, ни расквашенного лица, ни сбитых костяшек на руках. Даже бороды нет. Только самокрутка дымится в пальцах.

Повисла короткая пауза. Милеанэль воспользовалась ею и отодвинулась подальше от краснолюдов, опасаясь попасть под взмах топора. Арбалет, покоившийся в руках стоящего справа от главного Сердцееда бандита, заставил врачею быстро докурить самокрутку и выкинуть окурок. На всякий случай понадобятся свободные руки.

Тем временем срач был в самом разгаре. Милеанэль внимательно следила за арбалетчиком Сердцеедов и проникалась новыми словами, которые ей удалось усвоить за эту незабываемую ночь. Никто не ругался так витиевато, как краснолюды. Для эльфки сей факт не был откровением, но столь интересных оборотов она никогда не слышала; даже Ференс, старый знакомый Илларэна, был... мягче, что ли. Златорубы же собачились так, будто в последний раз. Спустя десяток минут, правда, так и оказалось...

- Вы в дела Ублюдка не лезьте, - в последний раз предупредил разрисованный Сердцеед, поигрывая висящим на шее свистком. - Отзывайте ведьмака, и может... - он ухмыльнулся, - разойдемся полюбовно.

- Ша! - рявкнул Янник, - отзывайте херню свою. Она нам ландшафт портит!

- Последнее слово?

- Последнее!

- Ну, - хихикнул Сердцеед, - как знаешь.

Арбалетный болт просвистел совсем рядом с даже не успевшей среагировать эльфкой и вонзился стоящему рядом с ней краснолюду аккурат в глаз. Тело рухнуло наземь под ехидных хохот бандитов Ублюдка.

- Ах ты крыса!.. - выдохнул Янник, перехватив топор поудобнее. И тут, казалось, должен был бы быть переход к классическому столкновению и без того не любивших друг друга Златорубов и Сердцеедов, да только вот не судьба. Оглушительный треск, вой и явление выворотки народу. А следом за ней - человека с мечом наперевес. Но ведьмака-то никто не заметил. Общее внимание закономерно привлек к себе драконид.

Милеанэль, не привыкшая к такому темпу жизни, - это тебе не ренегатов ловить! - отскочила в сторону. Елки-палки, о таком уговора не было! Жаль, что у нее не нашлось времени разобраться в ситуации, поразмышлять о том, что жизнь, вообще-то, полна разочарований, применить изученные сегодня выражения по назначению... Жаль еще больше, что учителя ее начали умирать один за другим.

Беда, казалось бы, объединяет. Но тут была не беда, а настоящая бедища, которая может только разъединить. Строй и Сердцеедов, и Златорубов моментально разрушился, и теперь каждый пытался спастись, а не исполнить указания своих прямых начальников. Кто-то успел сбежать; юркие бандиты Ублюдка скрылись за стволами деревьев в ночной темноте так быстро, будто их и не было никогда на этой поляне. Краснолюдам повезло гораздо меньше. Где было в первые секунды два трупа, в следующие десять стало пять. Янник, когда дело запахло не просто жареным, а паленым, бросил топор и сиганул в кусты. До трупов товарищей и, тем более, до эльфки ему не было никакого дела. Лишь бы только тварь подохла, а фигура ведьмака, появившаяся сразу же следом за виверной, внушала какой-никакой, но оптимизм. Сердцееды не будут ему мешать; не сейчас, когда неуправляемая выворотка опасна для них ровно в той же степени, что и для чужаков.

Тварь, у которой после сумасшедшего побега от ведьмака - неудавшегося - уже начинали отниматься крылья, заревела снова и остановила взгляд мелких, глубоко посаженных глаз на единственной высокой - кроме того же ведьмака - фигуре на поляне. Милеанэль, уже в сотый раз пожалевшая, что согласилась на работу от Тесака, только благодаря природной эльфской ловкости смогла увернуться от страшного размашистого удара длинного хвоста. Виверна закрутилась на месте, повинуясь неумолимой инерции; кроме того, у бестии стали неметь лапы. Не догадывающаяся об этом эльфка восприняла заминку как знак свыше и так быстро, как только могла, понеслась к оброненному бандитом арбалету. Ну, наверняка же там есть еще снаряды! О том, что болты, скорее всего, находятся у хозяина оружия, врачея даже не подумала.

Предательский футляр - ее собственный - очень некстати оказался отброшен кем-то из уже мертвых Златорубов в сторону и теперь попался прямо под ноги хозяйке. Милеанэль споткнулась от него, потом о свою ступню - разумеется, грациозно, как и любая Aen Seidhe, - и смачно пропахала носом землю. А виверна уже была рядом. Раненое и озлобленное чудовище, пока еще не заплетающимися лапами поскакало к растянувшейся на голой почве женщине. Но что ведьмак? А ведьмак, вы только себе представьте, похоже, ждал, пока выворотка растратит свои силы и наиграется! Одно хорошо: на помощь от людей - даже мутантов - Милеанэль привыкла не надеяться. Пальцы сами сложились в нужную форму, а магическая формула, целительница могла поклясться, прозвучала будто со стороны, не ее, а чужим голосом.

Вряд ли ведьмаки борются с вивернами вспышками молний; вряд ли хоть в одном трактате о монстрах такие заклинания указаны как отлично подходящие для защиты от драконидов. Но в данном случае разряд пришелся как нельзя кстати. Молния ударила виверне в морду и выжгла левый глаз. От серьезного - смертельного - урона тварь спасла ее природная броня и спонтанность заклинания, которое, на самом деле, получилось у испуганной эльфки не таким сильным, каким могло бы быть. Но этого хватило, чтобы бестия отшатнулась от нее, с утробным ревом пытаясь заслониться от следующей молнии онемевшими и плохо слушающимися крыльями.

Целительница упруго оттолкнулась от земли, прорыв в ней глубокие следы каблуками сапог, и сначала на четвереньках, а через два метра - уже на своих двоих бросилась к одиноко лежащему и блестящему в свете еще уцелевших факелов арбалету. На всякий случай она огрызнулась еще одной молнией - на тот расклад, если виверна быстро придет в себя и снова предпримет попытку пообедать остроухой. Как только разряд сорвался с пальцев Милеанэль, она закричала ведьмаку:

- Работай, мать твою!

Правда, один факт женщина не учла в пылу спонтанного сражения, в котором она не должна была принимать участие ни при каком раскладе, особенно - с кружащейся от ужаса головой. Если заклинание еще не закончено, то оно может повести себя так, как его иллюзорной душе угодно, позволь себе чародей какую-то вольность. Милеанэль позволила. Молния же в ответ решила, что в виверну попадать не обязательно. Разряд пошел по кривой траектории и почему-то устремился к ведьмаку. Совершенно случайно; в отличие от хвоста бестии, дергающегося, несмотря на испытываемую вывороткой боль, по вполне определенному сценарию. Жало, с которого капал ядовитый секрет, понеслось по направлению к ведьмаку, вынуждая его вступать в схватку, за которую, собственно, ему и платили. А виверна, разозленная потерей глаза, оставалась по-прежнему опасной даже с отнимающимися крыльями и лапами.

Ожидали, что она упрется? Будет храбриться, спорить, мол, да ты сам ни шиша не делаешь, кто еще кому мешает?! Не совсем. Милеанэль, конечно, и посчитала, что ведьмак слишком долго медлил, но отлично понимала, что время для препирательств сейчас не самое удачное. Она безропотно отступила в сторону, успев подхватить с земли тяжелый арбалет. Мутанта Милеанэль почти не рассматривала, да и зрение у нее было не таким безупречным, как у человека с измененными кошачьими глазами. И, справедливости ради, не очень-то и хотелось: тут, извините, злая, как тысяча чертей, виверна бьется в истерике. Успокойте женщину, мастер ведьмак, а не читайте эльфкам нотации!

Милеанэль с большим удовольствием понаблюдала бы за пируэтами ведьмака, но как-то не к месту это было. Больше целительницу занимал арбалет. Она спешно взвела его и зашипела, как кошка: болта-то нет, вот балда! Беглый взгляд, брошенный на землю, подтвердил, что поблизости не лежит даже мало-мальски пригодного снаряда. Поэтому эльфка приняла единственное решение, которое могло бы быть в этой ситуации верным: отступила так далеко, как только могла, чтобы не попасть ни под ведьмачий Знак, ни под шальной удар хвоста выворотки. Правда, Милеанэль столкнулась с другой проблемой. К уцелевшим и еще чадившим факелам она даже не думала приближаться, а покинуть периметр схватки по-другому было нельзя: путь к отступлению загородил схлестнувшийся с драконидом ведьмак. Пришлось стоять на ватных ногах, с идущей кругом головой, и завороженно наблюдать за поединком бестии и монстроборца с тяжелым и бесполезным арбалетом в руках. Подумать только, какая же ситуация идиотская... И опасная. Не дай Дева этот ведьмак умудрится помереть. Что ей тогда делать супротив виверны, без оружия и опыта?

К счастью, бой закончился быстро - в пользу борца со страховидлами. Когда выворотка рухнула оземь, Милеанэль было обрадовалась, но тут же вскрикнула, машинально зажав рот рукой и выпустив арбалет. Тот упал аккурат ей на ногу, вынудив эльфку охнуть от неожиданной боли, которую она, однако, доставила себе сама. Илларэн бы покачал головой: не охотница на ренегатов, а ходячая катастрофа... Только вот она больше и не охотница вовсе. Так, целительница без командира, вынужденная выживать в одиночку. И наблюдать за тем, как к семи трупам на поляне может добавиться восьмой.

Впервые за много лет Милеанэль оцепенела. Она завороженно наблюдала, как ведьмак вытащил сначала свой клинок из драконида, затем - застрявший в боку острый конец хвоста виверны, как развернулся и, хромая, направился к ней. Целительница обязательно бы попятилась, если б только не факелы, тлеющие у нее за спиной. Потому она стояла - как крольчонок, не в силах двинуться с места под гипнотизирующим взглядом змеи. Только от ведьмака если и веяло смертью, то его собственной, наступавшей ему на пятки.

Милеанэль опомнилась только тогда, когда ее бесцеремонно, как котенка, взяли в охапку за рубаху и подтянули к себе. От ведьмака дурно пахло: кровью, парами яда, хвалеными эликсирами, смертельными для любого, кроме таких же, как он, мутантов. И спиртом - этот аромат хирург узнает из тысячи. Она попыталась высвободиться, но куда там: хватка у монстроборца была стальная. Пришлось слушать поганую отповедь, какой ее в последний раз награждали только в Аретузе. Вот кто-кто, а этот ведьмак на Тиссаю де Врие был совершенно не похож. Он... как вообще смеет?! Милеанэль, обычно бледная настолько, что кожа у нее сгорала даже под мартовским солнцем, побагровела, но ничего не сказала. Причиной внезапной покорности были, во-первых, ощущения, будто эльфка сейчас задохнется - ворот он сжимал, совершенно не рассчитывая силу, - и, во-вторых, неестественно искривившийся угол рта ведьмака, даже не почерневшая от разряда молнии рука.

Он умирает. И прекрасно об этом знает.

Она схватила ртом воздух, как только ведьмак отпустил рубаху. Милеанэль постояла на месте еще несколько секунд, потом прислушалась к шорохам - не вернулись ли Сердцееды? - и широким, но нетвердым шагом направилась к футляру. Тот лежал от нее в нескольких метрах - подумать только, когда она спасалась от виверны, расстояние казалось куда большим... Женщина подняла чемоданчик с инструментами, оттряхнула его от пыли и кусков почвы. Беглого взгляда на полегших бандитов хватило, чтобы заключить: помогать тут некому. И потому Милеанэль тенью скользнула к ведьмаку.

О помощи он не попросит. Предложи - оттолкнет, огрызнется, одарит еще одним едким замечанием. Потому эльфка цинично ждала, пока ведьмак не потеряет сознание: от кровопотери, от действия яда. Времени зря, однако, она не теряла, судорожно перебирая в памяти то, чему ее учили в Аретузе, чему она успела научиться по собственному опыту и, самое важное, - что делать с ядом виверны. Ведь Милеанэль - не ведьмачка; она целительница. И чуда, к сожалению, сотворить не сможет. Пока Ламберт копался во внутренностях выворотки, она опустилась на колени в метрах двух от ведьмака, неспешно открыла футляр, постелила на землю чистую ткань, нет-нет да поглядывая на мужчину. Крепкие они, монстроборцы. Не зря про таких слагают страшные байки. Кажется, соседний корпус медиков рассказывал об одном ведьмаке, который жил с гизармой в сердце до прибытия на операционный стол. Как его там звали...

Ждать долго не пришлось. Мутант опустился на землю рядом с трупом драконида, только-только отделив мешочки с ядом от тела бестии. Больше эльфка не теряла времени зря; она быстро подтащила футляр и ткань с уже выложенными на нее инструментами к бесчувственному ведьмаку, вытащила из ножен на поясе кинжал и безжалостно распорола шнуровку на куртке и рубаху, на которую монстроборец, конечно же, очень долго копил. Ничего, с оплаты заказа купит новую.

Что делать с ядом, не высасывать же его? Милеанэль, обнажив достаточный участок вокруг раны на боку, сделала единственное, что могло спасти мутанта, - стала колдовать. Беглой диагностики хватило, чтобы определить, куда успел дойти яд. Как же везет ведьмакам, чье сердцебиение сильно замедленно, по сравнению с человеческим: обычный мужчина или даже эльф не прожил бы и четверти от того времени, которое Ламберт провел на ногах. Среди потоков крови целительница с трудом, но все-таки смогла выделить яд; насколько она знала, от такой дозы ведьмаки, проходившие сложные мутации, умереть не могут, но серьезно пострадать - еще как. Единственное, что могла Милеанна, - это уменьшить концентрацию смертельного для любого другого живого создания вещества.

Раз - она стала медленно вытягивать яд, находящийся ближе всего к ране, вместе с кровью. Тот, который пошел дальше, Милеанэль остановить была не в силах, да то и на руку: дольше будет лежать без сознания, а значит, не придется слушать не менее ядовитые, чем жало виверны, речи и тратить на ведьмака болеутоляющие. Главное только - не вступить в контакт с эликсирами, которыми Ламберт успел себя напичкать. Кто знает, какое воздействие они окажут на организм? Да и право, наверняка он залил столько декоктов в себя, сколько только мог, и не яда ведьмаку нужно опасаться. Поэтому Милеанэль не тратила на нейтрализацию смертельного состава слишком много сил и оттянула столько, сколько смогла. Совсем немного, справедливости ради. Кроме того, самая большая проблема была в другом: в зияющей ране в боку. На нее потребуется больше времени и максимум искусства медички.

Два - кровоостанавливающее заклинание. Милеанэль полила руки горилкой, которую держала в своем футляре для дезинфекции инструментов и поверхностей. Пришлось полезть за еще одним куском ткани, чтобы оторвать от него маленький лоскут, промочить и его спиртом и обмазать края раны, убирая грязь, кровь и остатки яда. Дальше дело оставалось за малым: игла, нить и быстрое, грубое, механическое штопанье. Для эльфки приоритетом было не сделать Ламберту красивый шрам, каким только перед мазелями хвастаться, а как можно скорее закрыть рану. Слишком большая, чтобы постоянно творить на нее кровоостанавливающие чары.

Над ведьмаком Милеанэль провела, по меньшей мере, час. Сначала она зашила его, потом - перевязала рану, затем долго колдовала над ожогом на руке, виной которому была сама эльфка. Мутанту повезло: если бы не защитный барьер, пришлось бы высветлять не одну руку, а половину тела. Интересно, где выходное отверстие?.. Искать его Милеанэль было не с руки; незначительно уменьшив площадь ожога, она справедливо рассудила, что в лесной глуши оказать качественную помощь не получится. Еще четверть часа у нее ушла на то, чтобы оттащить Ламберта к краю поляны, подальше от смердевшего трупа драконида. Ведьмак, правда, оказался ужасно тяжелым даже для эльфки ее комплекции, и понадобился телекинез. С футляром наперевес смертельно уставшая Милеанэль отбуксировала Ламберта к Застенью; у самых домишек пришлось мягко уложить мутанта обратно на землю и с криком делать вид, что все это время эльфка тащила его на своем горбу. Благо, помощь подоспела быстро. Краснолюдка, узнавшая Милеанэль и явно державшая контакт со Златорубами, помогла врачее занести ведьмака в свой скромный домишко, а муж - уложить монстроборца на непозволительно короткую, но кровать. Пришлось подставлять под ноги Ламберту наскоро освобожденную от вещей тумбочку, увенчанную пучком соломы.

Три - теперь этого хама надо подготовить к какому-никакому, а сну. Скорее всего, без сновидений. Краснолюдка помогать отказалась: ревнивец-муж настрого запретил жене приближаться к чужому мужику, а то знает он, что там у этих людей на уме! Пришлось раздевать ведьмака самой; Милеанэль ограничилась тем, что оголила ему торс, чтобы иметь доступ к свежей ране. Пока организм мутанта боролся с ядом виверны, эльфка уже водой обмыла его свежую рану и села дополнительно ушивать ее. На этот раз - уже аккуратно, чтобы рубец получился не таким страшным.

Она ссутулилась над ведьмаком, меланхолично накладывая шов за швом, и думала: ну какого же дьявола опять ее потянуло на сомнительные авантюры? Сначала история с Вечным Огнем, теперь - это... С другой стороны, не было выбора у Милеанэль, даже воображаемого. Да и... повезло ей. Если бы не мутант, лежать бы эльфке вместе с краснолюдами на лесной полянке за Застеньем. Или, чего хуже, оказаться в руках Сердцеедов, которые, хвала Деве, не засели в кустах с арбалетами и дубинками наперевес. А что, если вернутся?

Ну... проблемы будем решать постепенно.

Книгой даже то, что смогла найти в доме краснолюдки Юстины Милеанэль, не назвать. Так, тетрадочка с рецептами пра-пра-прабабушки, передающиеся строго по женской линии. Но что только не начнешь читать, когда будешь умирать от скуки. Юстина предлагала эльфке лечь спать, но та вежливо отказалась: она и так подремала днем два или три часа, а большего ей и не нужно. И вот, на Застенье снова легла плотным покрывалом темная ноябрьская ночь; в соседней комнатушке храпела супружеская пара краснолюдов - неизвестно, кто громче, - а целительница сидела у кровати ведьмака и преисполнялась таинством кулинарного искусства. Очнувшийся ведьмак оторвал ее от созерцания крайне заковыристого рецепта ажурных блинчиков. Милеанэль покосилась на него, стряхнула пепел в маленькую баночку, стоявшую на табуретке рядом с эльфкой, положила рядом с импровизированной пепельницей книжку и безо всяких вербальных пререканий заставила ведьмака вытянуть ноги обратно. Делать нечего еще: напрягаться сверх меры со свежими швами. Привязывать его к кровати, однако, было нечем; поэтому-то Милеанэль и оставалась рядом большую часть суток, чтобы не дать мутанту прыгать по комнате, как сайгаку.

- Надо было не подшивать тебе печень. Может, спесь бы сбило, - заключила врачея, отодвинувшись на краю кровати так, чтобы не мешать ведьмаку поднять с пола ковш с водой. Она тактично умолчала, что использовала ее для того, чтобы обтирать лоб мутанта, пока тот спал, и с толикой удовольствия наблюдала, как он жадно, но мало пил. Оправдывать свой промах с молнией Милеанэль собиралась, но тоже не стала: она действительно сильно ошиблась. Однако эльфка бы соврала, если бы сказала, что жалеет об этом. Ведьмак чем-то напоминал ей командира. Такой же вредный хрыч; только если Илларэн многие язвительные замечания оставлял при себе и многозначительно молчал, то Ламберт и не думал оставлять томную загадку - сразу вываливал все, что на душе лежит. Еще и указывает, пес паршивый. Вернее, Волк; медальон цеха - единственное, что Милеанэль оставила на лежащем тогда без чувств ведьмаке. К волчьей голове она даже не посмела притрагиваться, словно опасаясь, что отличительный знак обожжет пальцы.

Все, что эльфка думала о ведьмаке, она выразила в одном коротком, но очень красноречивом жесте: глубоко затянулась самокруткой и выдохнула дым краем рта так, чтобы тот прицельно полетел в сторону мутанта. Окурок женщина скинула в банку, которую спустя мгновение поставила на край кровати рядом с Ламбертом.

- Вставать пока нельзя, у тебя швы разойдутся. Я тебя до нужника, уж извини, не дотащу. Поэтому на, - Милеанэль встала с кровати, отряхнула штаны, на которые попало немного пепла, - пользуйся на здоровье. Завязки я тебе уже распустила, спустишь портки сам.

Будто вернулась во времена студенчества в Оксенфуртской академии, будто и не было долгих лет практики в качестве хирурга. История циклична, и рано или поздно любая медичка возвращается к тому, что надо выносить за пациентами утки. Милеанэль оставила ведьмака наедине с банкой, на дне которой одиноко лежало несколько окурков, и вышла на улицу. Там она закурила снова; вертя в руках огниво, женщина гипнотизировала взглядом лесную опушку неподалеку от дома гостеприимных краснолюдов, гадая, что стало с трупами Златорубов и телом злосчастной виверны. Ну что за незадача: второй раз она попадает в переплет, причем снова - по воле Короля Нищих. Значит, судьба у нее такая: вляпываться в неприятности и потом кое-как из них выпутываться. В этот раз - с самым вредным ведьмаком, какой только топтал тракты Континента.

Чтобы лишний раз не смущать ведьмака - и не быть свидетелем тому, что она видеть совершенно не хотела, - Милеанэль не спешила возвращаться и отправилась на короткий променад. Она переступила через низкую изгородь и свободно зашла в соседний двор. На столике под открытым небом в деревянной плошке покоились остатки печеной картошки: кто-то то ли недоел, то ли просто забыл, то ли вынужден был в срочном порядке прервать трапезу. Справедливо рассудив, что не хватало еще для мутанта у котелка стоять, эльфка присвоила тарелку себе и вернулась с ней в дом, где оставила ведьмака. Едва не споткнувшись о пристроенное у самого входа ведьмачье снаряжение, она подошла к кровати и поставила на тумбочку, где раньше стояла банка, маленький ужин.

- Поешь. - Милеанэль бегло взглянула на руку ведьмака: не зря она горбилась над ней весь день. От магического ожога ничего не осталось, а о последствиях... Похоже, этот мутант был настолько противный, что ему и побочные эффекты нипочем. - Дай я пока поменяю повязку.

Она расставила ноги, наклонилась и после пары мгновений поисков под кроватью вытащила из-под нее свой футляр. Раскрыла, вытащила оттуда бутылочку горилки, чистые лоскуты ткани, банку мази и скальпель, чтобы разрезать старую повязку. Милеанэль неторопливо откупорила спирт, которым моментально запахло по всей комнате, полила им руки и скальпель и поставила рядом с тарелкой. Возможно, специально.

- Я что-то пропустила: когда ты мне экзаменатором заделался, ведьмак? - меланхолично поинтересовалась Милеанэль, обтирая - очень аккуратно, несмотря на явную антипатию к мутанту, - края зашитой раны. Эльфка никуда не спешила: ей возвращаться домой слишком рано - еще вычислят люди Ублюдка, где она живет, потому в разы безопаснее оставаться на территории Тесака в Застенье. Ламберт, как предположила врачея, тоже не торопился, да и куда ему, даже с смертельными для не мутировавшего организма эликсирами? Она заметила, однако, что упертый ведьмак баночку не использовал; значит, все-таки ковылял на улицу. По-другому и быть не могло: он не смог бы так спокойно огрызаться, не ерзая на месте, если бы не облегчился. Мочой простыни не воняли; ответ на не озвученный вопрос был очевиден. - Подростковый протест при себе оставь. С удовольствием сварила бы твою Синичку, если у тебя завалялся где-нибудь мозг утопца.

"Или можем взять твой: пользы от него, волколак тебя подери, столько же, сколько от утопьего", - язвительно подумала она, а на деле - только пожала плечами и вздохнула. На очищенную рану Милеанэль легкими, почти невесомыми движениями нанесла новую порцию мази, ни разу не задев отросшими ногтями свежих швов. Возможно, она даже слишком деликатно обходилась с ведьмаком, от которого пока ни единого доброго слова не услышала, скажет кто-нибудь со стороны. Эльфка в ответ хмыкнет: "Вы просто никогда не работали врачом, уважаемый(ая)". Желчные замечания мутанта - цветочки, из которых впору плести венок на Беллетэйн.

- А так как и у меня его нет, - она вытерла руки от остатков мази о старую повязку и придвинулась к ведьмаку, - так, а ну-ка приподнимись, сейчас будем перевязывать. - Женщина поправила Ламберту подушки, чтобы тот не лежал, а принял более-менее сидячее положение, и вернулась обратно к его ране - и монологу: - так вот, у меня его тоже нет, а это значит, будем лечиться так, как я тебе скажу. Когда подскочишь в следующий раз, - она начала осторожно обматывать торс мутанта чистыми тканевыми лоскутами, качаясь то к нему, то от него из-за необходимости следовать за накладываемой повязкой, - можешь себе хоть три порции сварить. Я же тебе прописываю постельный режим и покой. Рану я тебе залечу за пару дней без эликсиров. Дай организму отдохнуть от токсинов, будь так любезен.

О Дева, ей же за это даже не заплатят... И все-таки Милеанэль была с ним очень деликатна, как и с любым другим пациентом. Этот, правда, был противнее всех даже самых сварливых бабок и дедков, но, как говорится, больных не выбирают. И даже имени не назвал; только язвит, противно закатывая глаза и коверкая голос нотками иронии и сарказма.

- Ты мне лучше скажи, ведьмак... - она осторожно, но туго затянула узел поверх повязки и обрезала лишние края коротким и точным движением скальпеля; собралась было продолжить, но оглушительный храп - предположительно, краснолюдки, уж больно голос мягкий - обрубил не заданный вопрос на корню. Милеанэль грустно вздохнула, еще раз полила скальпель горилкой и положила его на тумбочку сушиться. Пока инструмент обсыхал, она снова наклонилась к футляру, перегнувшись так, что едва не потеряла равновесие, и после недолгих поисков распрямилась обратно. Не нашла. Бывает и такое.

- Ну, значит, не скажи, - флегматично подытожила она, подставив к себе баночку с окурками - только с ними, к сожалению. Женщина недолго смотрела на них и потом поставила емкость под кровать: на тот случай, если Ламберт все-таки решит больше не скакать в нужник самостоятельно. Разговор как-то не клеился; однако Милеанэль к такому тоже была готова. К счастью, она не отличалась особой разговорчивостью. Самое сложное теперь - дождаться, пока ведьмак снова заснет. Тогда можно будет не беспокоиться за тяготящую паузу, которая непременно повиснет - с таким-то собеседником.

Немного помолчав, она стянула с левой руки перчатку без пальцев и положила ладонь на живот ведьмака чуть выше раны. Медальон у мутанта моментально отреагировал, мелко-мелко задрожав в ответ на безобидную диагностику организма. Милеанэль покосилась на волчью голову и пожала плечами: проверить, как идет лечение, все-таки нужно.

- Чем вы так заливаетесь, что яды нипочем? - из исследовательского интереса спросила эльфка, не особенно надеясь на ответ. Так ей и выдали все секреты ведьмачьего цеха.

Она только пожала плечами: ну да, не может. В другой, более располагающей к хамству обстановке Милеанэль бы ответила, что у нее походная аптечка с собой, а не лекарский склад, но не стала. Да и зачем ей эфир, который можно использовать как снотворное и местное обезболивающее, когда есть заклинания, работающие безотказно и не вызывающие аллергии?

- Ничего удивительного. Я же спрашиваю не о том, как, а о том, чем, - снова пожала плечами женщина. Но она бы слукавила, если бы сказала, что послушать, как создаются ведьмаки и чем они отличаются от обычных людей, ей не интересно. В Аретузе, как ни крути, учат совсем другим вещам: как использовать магию - по-настоящему, а не этим жалким подобием в виде Знаков, - например. По распространенному мнению, еще в обязательной программе адепток значится спецкурс "Как манипулировать государями Северных королевств", но это все злые наветы, поклеп, клевета и ложь.

Если ведьмак посмотрит на ее лицо, то заметит, как изменилась в нем Милеанэль, когда речь зашла о Бренне. Давно пора закрыть эту страницу, так же, как и сотни предыдущих; но старые шрамы - не на теле, с такими-то еще можно жить, - болели так, будто все происходило только вчера. Вряд ли мутант знал, о чем говорил. Одно дело - убивать чудовищ, другое - людей; одно дело лечить простуду или результат обычной поножовщины - или даже повивернщины, - другое - латать раненых без перерыва, весь день и ночь. А их все больше, и больше, и больше. А потом - скоя'таэли, будто мало им было в полевом госпитале веселья. Но этот ведьмак, о котором рассказывал Ламберт, попал на стол не к ней, а в какую-то из соседних палаток, к знаменитому Рыжику Русти. И умер он там же; справедливости ради, никто, даже искусный хирург-низушек, не помог бы мутанту.

- Точно, Койон... - наконец, вспомнила Милеанэль имя, эхом повторила его за Ламбертом. Да, так его звали, того ведьмака. Как сейчас видела эльфка, как расположившиеся у лазарета санитары хлестали водку, когда поток раненых, наконец, иссяк, и обсуждали уникальный в их практике случай. Жил, мутант, жил с пробитым сердцем до самого операционного стола! И дух свой только тогда испустил, когда его доставили к хирургу. Удивительный случай, удивительный. И, как говорят, любили его в волонтерской кавалерии, мутанта этого. Патриот был! Сам в армию заявился, в добровольцы записался, на хорошем счету был - добрый, говорили, малый. Был.

Милеанэль повернула голову, встретилась взглядом с ведьмачьими глазами. Про себя удивилась, какие же они все-таки странные.

- Не совсем. Но оставим это на следующий раз. Тебе нужно отдохнуть.

Она и сама удивилась тому, как неожиданно сел голос. Надо же: в глазах даже не щипало, а ком в горле встал не меньше, чем у ведьмака. Чертовая война. Лучше бы никогда ее не было, да разве убавятся когда-нибудь аппетиты вечно ненасытных правителей? А им, маленьким людям и нелюдям, жить с этим. Вернее, выживать.

Милеанэль едва не потянулась по привычке левой рукой, чтобы ответить на рукопожатие, но вовремя вспомнила о двух вещах: первая - она еще колдует, вторая - ведьмак подал ей правую руку. Она изогнулась и мягко пожала его ладонь; кожа у него была грубая, шершавая, как и у любого, кто зарабатывает себе на жизнь тяжелым ручным трудом.

- Милеанна, - назвалась эльфка в ответ упрощенной формой имени. Ему все равно другого знать не надо. Милеанэль отпустила его руку и положила ее рядом с левой. Наконец, она полностью прощупала организм ведьмака и могла с уверенностью сказать, что ему действительно понадобится не больше двух-трех дней, чтобы снова вернуться на большак. К счастью, эльфке тоже некуда было торопиться: арендодатели будут только рады лишнюю неделю не мозолить себе глаза нелюдькой, которую не выгоняют только потому, что работа у нее благородная и деньги нет-нет да водятся, да и возвращаться на следующий же день после резни за Застеньем - идея не очень хорошая. Пусть все уляжется, а ей пока тут есть работа. Миленаэль все-таки лечит нелюдей, а кто есть ведьмак? Правильно, он уже не человек, так что вполне подходит. Кроме того, какой уникальный шанс ей выпадает! Многие чародеи-лекари отдадут половину своих сбережений, чтобы получить возможность детально изучить ведьмачью анатомию. Диссертации, конечно, на этом не напишешь, но для общего развития пригодится.

На сонные чары медальон мутанта снова отреагировал: подскочил на груди хозяина, задрожал еще сильнее. Ламберту не нужна была серьезная помощь, он засыпал и сам, но Милеанэль по-хозяйски ускорила этот процесс и углубила его, заставив мутанта проспать дольше, чем он смог бы сам. Когда ведьмак заснул, она забрала опустевшую тарелку, отнесла ее на прежнее место, изрядно подмерзнув, и еще несколько часов сидела на краю кровати, то куря, то листая тетрадку Юстины. Бессонница отступила только под утро; Милеанэль так и заснула: в сидячем положении с увлекательным чтивом в руках. Хотя бы не с самокруткой, и то хорошо.

* * *

На счастье ведьмака и эльфки, хозяева не торопились просить их покинуть гостеприимный дом, за время их нахождения в нем пропахший мазями и дымом от самокруток. Да, краснолюдка порой переругивалась с мужем шепотом под окнами, но до открытой просьбы "а не покатиться бы вам отсюда?" так и не дошло. Милеанэль добывала еду себе и мутанту самостоятельно, не обременяя хозяйку еще двумя голодными ртами. В основном она покупала ее в лавках Застенья, стараясь подбирать для Ламберта более-менее здоровый, способствующий выздоровлению рацион. Единственное, что отличало эльфку от типичной домохозяйки, так это то, что она ничего не готовила сама, поэтому ведьмаку приходилось довольствоваться либо уже приготовленными до реализации продуктами, либо тем, что сердобольная Юстина подносила ему, "бледненькому такому, кушать же надо!", и медичке. Бульон, конечно, не на курице, а на обычных овощах, но лучше такой, чем никакого вовсе.

На четвертый день после сражения с виверной Милеанэль с утра проверила рану Ламберта. Благодаря тому, что она каждый вечер колдовала над швами, кожа стянулась в разы быстрее: естественным путем она заживала бы неделями. Однако заклинания вкупе с уникальными возможностями организма мутанта дали свои плоды. К обеду эльфка сняла швы под напряженным взглядом мужа краснолюдки и в заключительный раз обработала и перевязала рану.

- Ну, - заключила она, оценивающе глядя на свою работу, - теперь только по бокам не получай пару дней, и все.

На Ламберта ушло очень много сил и шовного материала; будет очень обидно взять и потерять все плоды трудов. Но Милеанэль себя иллюзиями не тешила, зная, что этот ведьмак точно найдет себе проблемы на этой же неделе.

- Давай я тебе помогу твои пожитки до трактира дотащить, а то работу мою всю испоганишь, - без задней мысли предложила эльфка, собирая свой футляр. Муж краснолюдки удовлетворенно закивал головой и вышел на улицу сообщить жене, что, наконец, их нежданные-негаданные постояльцы собирают манатки и катятся на все четыре стороны. Милеанэль же мечтала о том, чтобы, наконец, сменить одежду и помыться. Она смертельно устала: от необходимости спать сидя, колдовать, ускоряя лечение, шататься по Застенью в поисках еды. И, что самое противное, ей за это не заплатят. И за стычку Златорубов и Сердцеедов - тоже.

Одни проблемы с этим Новиградом...

Одна мысль. Одна-единственная мысль мучила Милеанэль с тех самых пор, как она осела в Новиграде, очень недружелюбном с недавних пор к чародеям. Она укладывалась меньше, чем в десять слов, коротких, но пропитанных негодованием и усталостью. Мысль эта пронеслась у нее в голове в тот самый момент, когда за спиной с красноречивым намеком скрипнула калитка. "Да оставьте вы меня в покое!".

Милеанэль посчитала: меньше десяти, но все вооружены и очень опасны. По меньшей мере, потому, что раненых среди краснолюдов она не приметила, а Ламберту сняли швы только сегодня. Ей же и вовсе нельзя защищаться так, как может. Во-первых, потому, что тогда от Тесака в следующий раз она получит не приглашение на встречу - даже такого рода, - а проломленный череп в какой-нибудь подворотне, а во-вторых, потому, что привлечет к себе лишнее внимание. Странно, подумала она, думать о далеком будущем, когда и ближайшее-то под большим вопросом. Но, судя по речам краснолюдов, она им была нужна живой. Ее внутренне передернуло, а рука сильнее сжала ручки футляра с инструментами: страшно подумать, для чего Тесаку может понадобиться еще дышащий - накосячивший, что самое важное, - человек.

- Ламберт, не спорь... - попыталась влезть Милеанэль в очень напряженный диалог ведьмака и бандитов, да куда там? Ее голос, негромкий, слишком мягкий, благополучно затонул в гуле мужских басов. Мутант резко развернулся; эльфка предпочитала не знать, сколько еще противников находится сзади. Она осторожно опустила футляр на землю, подняла руки, всячески демонстрируя полную сговорчивость и готовность пойти туда, куда надо. Карты - неожиданно! - спутал внезапно вступившийся за нее ведьмак. В другой ситуации Милеанэль бы шикнула на него: мол, и сама за себя постоять может, - но сейчас она зашипела на него по другой причине:

- Не надо, только же швы сняла...

Но слова не воробьи, а ловить их все равно никто не собирался. Как только обе стороны пообещали друг друга укокошить и была пройдена точка невозврата, эльфка была готова собственноручно придушить ведьмака за то, что он так не уважает ее работу. Ну если уж получать по шапке от Тесака, то хотя бы одной, зная, что тот, из-за кого она, собственно, и влипла в такие неприятности, живой и здоровый! Или хотя бы не помер в тот же день!

Хватка у ведьмака, Милеанэль уяснила еще несколько дней назад, была железной. Несмотря на комплекцию эльфки, она оказалась буквально сдернута Ламбертом с места, на котором стояла, и рухнула на бок, едва успев смягчить падение выставленной вперед рукой. Хорошо, что в этом переулке вместо мостовой - мягкая почва, а то и сломать пару костей недолго. Милеанэль почувствовала всплеск примитивной силы, услышала, как попадали на землю те краснолюды, что не успели сгруппироваться и встретить телекинетическую волну.

Два раза просить ее, однако, было не нужно. Эльфка не страдала бессмысленным геройством, но и совсем бросить ведьмака не могла. Она сорвалась с места, кинувшись в подмеченную еще в момент диалога между Ламбертом и бандитом проулок, почти незаметный из-за игры тени и света. Бросать мутанта Милеанэль, однако, не собиралась: она рассчитывала привлечь внимание городской стражи, чтобы спугнуть подчиненных Тесака, раз защищаться с помощью магии было слишком опасно. Да, будут потом проблемы и с блюстителями порядка на улицах Новиграда. Наверняка придется потом доказывать, что она и Ламберт - не пара верблюдов, и вообще, не они первые начали... но это ведь лучше, чем оставлять ведьмака не верную смерть или на очередной квест "выживи как-нибудь сам с открытой раной в боку".

В голове у целительницы сформировалась тактика, которой нужно было всего только придерживаться. Однако жизнь в очередной раз доказала эльфке свою наполненность разочарованиями, когда, стоило Милеанэль влететь в проулок, она получила по лбу древком топора и полетела на спину, не успев даже сгруппироваться. Из легких вырвались остатки воздуха; врачея, ударившаяся затылком о сыру землю, сдавленно захрипела и только успела увидеть, как навстречу ее физиономии летит уже знакомое древко.

- Давай, понесли!

- Ты че, заметят же!

Взгляд краснолюда упал на свисавшую с окна над бандитами бельевую веревку. Точнее, на сушащуюся на ней простыню. Ответ, как скрыть бесчувственное тело от лишних глаз, пришел сам собой. С поразительной скоростью в четыре руки бандиты замотали эльфку в бесцеремонно украденное белье и, подхватив за ноги и плечи, потащили дворами по направлению к основному штабу Тесака. Своих товарищей они оставили наедине с ведьмаком, будучи полностью уверенными: один мутант с ними точно не справится.

Может, он бы и не справился. Только вот краснолюды одного не учли: разозленный ведьмак дерется в разы лучше, чем сосредоточенный на цели монстроборец. Ламберт, самый непредсказуемый мутант школы Волка, дерется всегда, как в последний раз. Разозленный Ламберт... земля вам пухом, как говорится.

Но поначалу у ведьмака дела шли явно плохо. Краснолюдов было больше, они напирали числом, зажимая ведьмака, и так вынужденного сражаться в очень ограниченном пространстве, в железные тиски. Но не было ни у одного из нелюдей такой реакции, как у прошедшего мутации борца с чудовищами. Ни один не обладал такой точностью движений, никто не умел предугадывать рваный, ненормальный, нелогичный стиль движений, с какими двигались все ведьмаки. Не было у них единой тактики, техники боя, какую можно читать, как по учебнику. Зато была у них школа тракта, каждодневной борьбы с такими тварями, каких нормальные люди в страшных снах видят, были Знаки, был бесценный опыт взаимодействия с желающим кинуть на деньги заказчиком. Краснолюды убедились в этом очень своеобразно.

Они стали умирать. Один за другим.

Однако и ведьмака умудрились потрепать. Сначала шальной болт, пущенный умелой рукой, застрял в бедре, не затронув кровеносные сосуды, но прошив мясо. А потом Ламберт получил удар в бок, немного ниже места, где еще утром находились неснятые швы. Но, в отличие от краснолюдов, ведьмаки умеют не замечать боль. А вот обычные, не измененные мутациями организмы такими умениями похвастаются далеко не в каждую вооруженную стычку.

Из почти десятка бандитов остался в живых только один. Микель Бостер, поваленный Ламбертом на землю, поднял руки, пытаясь закрыть лицо.

- Все-все, я понял, понял, - предпринял он, скорее всего, единственную возможную попытку спасти свою жизнь, - деньги... деньги вот у него забери, за бестию хватит! Только уматывайся из города, Тесак такое не проща...

Он осекся, забрыкался, понимая, что мутант, скорее всего, в живых его не оставит. Только бы успеть пнуть его от души в сочащееся кровью бедро: вдруг так болт получится дотолкать до артерии? Но ноги у краснолюда были короткими, не в пример роскошной бороде.

* * *

Час спустя

Она пришла в себя со связанными, но не скованными двимеритом руками, лежа на холодном полу. Заметив, что эльфка задышала по-другому, а потом - открыла глаза, Янник рывком заставил ее сесть. Выпрямившаяся, теперь стоявшая на коленях Милеанэль оказалась со стоящим рядом с ней краснолюдом примерно одного роста. Голова трещала; она неуклюже, с усилием заморгала, пытаясь сложить более-менее не расплывающуюся перед глазами картину мира.

Темное помещение. Снаружи доносится гул города: значит, они находятся недалеко от какой-нибудь площади. Вдоль стен стоит несколько вооруженных тесаками краснолюдов, с ног до головы покрытых татуировками. Охрана, видимо. Милеанэль, все еще ошалевшая, сделала еще одну попытку проморгаться. Из оцепенения ее вырвал низкий, рычащий, сулящий неприятности голос Карла Варезе:

- Как так получилось, что ты оставила моих людей подыхать?

Несмотря на то, что эльфка была впридачу чародейкой, ее охватил животный страх. Такой бывает, когда чувствуешь себя жертвенным ягненком, а не полноправным участником диалога. Она подняла голову, встретилась взглядом с суровым краснолюдом, чью голову венчал ухоженный ирокез. Так вот он какой, Тесак. Какой-то неприветливый... Смотрел он на нее недобро, неприятно, холодно. Милеанэль нервно сглотнула: шутки, похоже, кончились. Она не успеет телепортироваться - не сможет, если быть точной, - не успеет сотворить защитное заклинание или даже простейшую иллюзию. Стоящий за ее спиной Янник не даст женщине даже двинуться с места. Его тяжелая рука покровительственно лежала на плече врачеи, которая с удовольствием бы ее скинула, да вот только жизнь еще была дорога.

- Послушайте, - с трудом выговорила Милеанэль, каждое слово которой отдавалось ударом колокола в голове, - их всех убила виверна. Я ничем не могла помочь.

- Ничем? - недовольно прорычал Янник, другой рукой заставив голову эльфки дернуться вниз в изощренном поклоне Варезе. - Да ты и не пробовала, дура! Кабы не ты, все живы были бы!..

- Нельзя быть живым после такого, понятно тебе? - огрызнулась целительница, немедленно получив за дерзость тяжелый подзатыльник. Тесак лениво дернул своим оружием, давшим краснолюду прозвище: не мешай, мол, пусть говорит. Но сказать эльфке пока больше было нечего. Кроме того, конечно, что она бы с удовольствием стрельнула бы у кого самокрутку или хотя бы трубку с самым дешевым табаком.

- Ну расскажи мне, девочка, - хмыкнул Карл Варезе, - как так получилось, что столько моих людей, в которых я бы так уверен, сейчас гниют рядом со страховидой.

Он уселся за свой стол, положил на столешницу тесак и, кажется, с удовольствием стал слушать. Или не совсем.

- Я... - Оказалось, очень тяжело подбирать слова, когда от них зависит, скорчишься ли ты в следующую секунду с проломленным черепом на полу или будешь помилована. Эльфка чувствовала, как сильно сжалась на плече широкая ладонь Янника, поняла, что лучше больше не артачиться. Тесак нетерпеливо дернул головой, не желая слушать никаких оправданий. Милеанэль поспешно заговорила, морщась от гула в висках:

- Виверна появилась и все карты спутала. Я могу вылечить раненого, но мертвого поднять - нет. - А вообще, могла. Но это магия запрещенная, и тех, кто некромантией баловался, целительница в свое время ловила и предавала суду. Безо всякого сожаления. Даже если душещипательные истории жизни ренегатов могли растопить големское сердце. - Она их убивала, не калечила. Ранена была сама, меня только ведьмак спас...

- Ведьмак? - Тесак бросил тяжелый взгляд на Янника. Тот замялся. - И что ж ведьмак только тебя спас, красавица?

Звучало так, будто через пару минут "красавицей" Милеанэль быть перестанет. Она сглотнула слюну, которой во рту стало непозволительно много. Неужели сотрясение? После подзатыльника, добавленного Янником, Варезе в ее глазах троился.

- Он... - Женщина замялась. Как бы Ламберта-то не очернить... А почему ей должно быть не плевать? В конце концов, он наверняка уже далеко отсюда: расправился с нападавшими и поехал своей дорогой, будучи уверенным, что эльфке удалось улизнуть. Или, что хуже, лежит в канале, совсем-совсем мертвый. При обоих раскладах есть одно гигантское, перечеркивающее все доводы "но". Он попытался ее спасти, когда остался задержать целую толпу бандитов Тесака. И, даже учитывая, что Ламберт попросту мог отдавать долг, в который вляпался, пока Милеанэль его выхаживала, просто так забыть этот широкий жест нельзя. Что бы там ни говорили об Aen Seidhe. - Он пытался. Но виверна выскочила раньше. Ты, - она покосилась на Янника через плечо, - вообще деру дал!

За наглость эльфка была награждена еще одним подзатыльником. Рука у краснолюдов тяжелая, крепкая, и, когда на голову обрушился еще один шлепок ладони, Милеанэль серьезно испугалась, что Янник что-нибудь из нее вытряхнет. Глаза, например. А что - вылетят, и не заметишь!

- Своих кинул? - недобро протянул Тесак. Его подручный поспешно оправдался:

- Нет! Весть-то кто-то прислать был должен... Эта падаль бы даже не подумала! - Он пнул эльфку носком сапога. Карл Варезе сощурился, качнул головой. Другой краснолюд поставил качающуюся Милеанэль на ноги. Главарь Златорубов, оценив позеленевшее лицо врачеи, приказал запереть ее и оставить у двери охрану, чтобы чародейка не думала сбежать. С Янником у него был отдельный разговор. Как и с ведьмаком, что позже явился к Тесаку на ковер.

* * *

Сауль де Наваретт был не просто коллекционером, но отличным игроком в покер на костях. Несмотря на то, что игра, вообще-то, краснолюдская, этот скупщик кидал кубы не хуже Тесака. Прославившись своими победами на половину азартного Новиграда, Сауль однажды подумал, что идея надурить главаря Златорубов, у которых с Тенями Прилива всегда были особенные отношения, - идея просто превосходная! Варезе, лучший игрок среди своих ребят, однако, не отличался таким терпением и прозорливостью, как господин де Наваретт. И поэтому проиграл: сначала десять крон, потом - пятьдесят, а когда счет пошел на сотни, стало понятно, что краснолюду следует брать дополнительные уроки игры в покер. Прибить удачливого реданца не удалось: Сауль тонко уловил, когда пора сматывать удочки, и свернул лавочку до того, как Тесак схватился за свое излюбленное оружие. Карл Варезе остался ни с чем: и его это разозлило.

Проблема была только в том, что заявляться на территорию другой банды в боевой готовности означает вступить в открытое противостояние с Гудрун. К нему Тесак всегда был готов, да и повод имелся, но не такой уж он был и хороший: слушок о том, что, дескать, Варезе проигрывать в кости не умеет, носителю самого роскошного ирокеза в Новиграде был не нужен. Ламберт с его неуемным желанием помочь какой-то девчонке с острыми ушами подвернулся очень кстати. Не направить пыл ведьмака в нужное русло означало бы упустить великолепную возможность заставить Сауля пересмотреть результаты последней игры.

Де Наваретт жил в доках, под крылом самой главной пиратки Новиграда. Гудрун всегда присматривала за скупщиком: работа у него была опасная, главным образом по причине того, что нет-нет да старались заявиться к Саулю да пошебуршиться в его внушительной коллекции дорогих - и редких - предметов. К вечеру, когда на Новиград опустились сумерки, доки приобретали новый облик. По ним слонялись пьяные моряки, проститутки и бандиты, стрелявшие кошельки у случайных прохожих, задержавшихся в корчме допоздна.

Сауля же у его дома, адрес которого Ламберту указал Тесак, не было. Нищий, не успевший еще сдать заработанное за день своему Королю, за звонкую монетку - или пинок под зад - сообщил ведьмаку, что, дескать, господин скупщик сегодня отчитывается перед госпожой Бьернсдоттир и либо уже пожаловал на "Флиндр", либо находится на пути к кораблю. А каким путем де Наваретт пошел, это уже нищий рассказать не мог: ну разве вы не видите, мастер ведьмак, нет у него глаза, как ему эффективно оценивать обстановку? К нему, может, тогда сердобольный горожанин подошел, и все внимание ему, доброму человеку!

Гудрун Бьернсдоттир - островитянка. Этим все было сказано.

Сауль даже не стал пытаться уговаривать подозрительного ведьмака оставаться на берегу и не всходить на "Флиндр": знал, что такая затея обернется ему кинжалом в печень. Обменом веществ мутантов скупщик похвастаться не мог, а оттого не стал испытывать Предназначение. К Гудрун он пожаловал вместе с Ламбертом, за которым наблюдали десятки глаз подручных пиратки.

- Семь сотен крон - обратно? Варезе? - Язык у Бьернсдоттир не заплетался, но по слегка прищуренным глазам было понятно, что пиратка проводила томный вечер так, как полагается: с дорогим вином и любовницей подле ее ног. Имке, устроившаяся рядом с Гудрун, мягко улыбнулась ведьмаку, будто намеревалась сгладить все противоречия. - Как еще пошутишь, Сауль?

- Так, госпожа Бьернсдоттир... - Скупщик опасливо покосился на Ламберта, - мне же житья не дадут! Кто знал, что...

Пиратка прервала де Наваретта громким цоканьем языка, посмотрела, по примеру Имке и Сауля, на ведьмака. Внимательно изучила его взглядом, хмыкнула, когда заметила, что тот старается переносить нагрузку с одной ноги на другую. Раненый. Не такой опасный. Но все еще опасный. И, сколь бы ни было интересно скрестить клинки с мутантом и проверить, чему их учат в ведьмачьих твердынях, Гудрун понимала это лучше, чем любой головорез в ее подчинении.

К новой стычке Тени Прилива были готовы. Имке, погладившая Бьернсдоттир по плечу, поняла, о чем думает любовница. Разве можно отказать себе в удовольствии подначивать Тесака на встречах Синдиката, что он, суровый краснолюд, совершенно не умеет проигрывать? Настолько, что нанял ведьмака решить его проблемы!

- Не за той экзотикой гонишься, мутант, - хмыкнула, наконец, Гудрун, положив ладонь поверх ладони Имке. Та приосанилась, улыбнулась Ламберту еще раз. - Посылайте гонца к Тесаку. А ты, де Наваретт, - пиратка понизила голос, исподлобья взглянув на скупщика так, что тот поежился, - просирать не смей.

Примерно те же самые слова сказал Карл Варезе, мысленно обращаясь к Ламберту. Смотри не просри, ведьмак. Это твой единственный шанс спасти свою задницу от порки, которую может устроить Тесак за такое разрешение ситуации.

* * *

- Вставай!

Дверь растворилась так быстро, что хлопнула от стену. Обычно спокойная Милеанэль подскочила бы, но голова у нее шла кругом от нескольких крепких затрещин. Ее подхватили под руки - как могли, учитывая огромную разницу в росте, - и, натянув мешок на голову, повели туда, где была назначена общая встреча Теней Прилива и Златорубов. Место выбрали нейтральное: ближе к Гнилой Роще, в одном из удобных закутков между тесно стоящими домами.

Милеанэль усадили на бочку, сдернули с головы мешок, но руки от пут освобождать не стали. Рядом с ней небрежно бросили сумку с инструментами, которые жалобно зазвенели, ударившись о землю. Эльфка усиленно заморгала, а, когда глаза привыкли к свету, с удивлением обнаружила себя напротив наскоро сооруженного подобия стола. Пару досок положили на бочку - вот тебе и готово место для игры. За столом сидели двое. Одного целительница узнала сразу: ведьмак, бледный, как полотно, но живой. Второй - с ухоженным лицом и бородкой - был женщине незнаком. Она озадаченно завертела головой, сразу же получила отрезвляющий тычок в затылок; обмен еще не совершен.

- Вот эльфка ваша. Деньги на стол, - заявил наградивший Милеанэль тумаком краснолюд. Он стоял так, чтобы Ламберт, в случае чего, не смог его достать: за целительницей, которую нельзя было обойти, не опрокинув ее вместе с бочкой.

Сауль поморщился, дернул головой. Один из головорезов Гудрун кинул краснолюду несколько полных мешочков, в котором звенела новиградская валюта. Все сразу подручный Тесака поймать не смог и засуетился, подбирая кошели с холодной земли. Милеанэль поежилась: она была одета совсем не по погоде. Единственная вещь, которая согревала ее по пути в буферную зону, - мешок на голове, да и тот сняли.

Краснолюд, не торопясь, пересчитал монеты. Спустя несколько минут он удовлетворенно кивнул и засеменил вместе с двумя товарищами к резиденции Тесака. Человек пиратки Бьернсдоттир остался стоять за Саулем, скрестил руки на груди и одарил ведьмака тяжелым взглядом.

- Ну ты помни, мутант, если проиграешь, она нам переходит, пока заказ не выполнишь.

- А что происходит? - наконец, подала голос Милеанэль.

- Цыц! Не мешай, эльфка. - Головорез с отвращением смерил остроухую взглядом и сплюнул на землю. Нелюдей он явно не уважал. К ведьмакам это относилось в той же мере. - Ну, чего ждете?!

- Не торопи, - мягко пробормотал скупщик, встряхивая кости в деревянном стакане. - Это дело тонкое... Твой ход, ведьмак.

Милеанэль оставалось только наблюдать за тем, как решалась ее судьба...в покере на костях! В этот момент она ненавидела Ламберта всей душой: как он может вот так разменивать ее жизнь и здоровье?! Как он может играть на живую душу?! Женщина подумала, что и впрямь у ведьмаков никаких эмоций не бывает: наверняка Ламберт даже не подумал о том, что может проиграть. Детали договоренностей ей, конечно, никто не сообщил, а потому Милеанэль могла только спокойно сидеть на сырой бочке и с каменным лицом следить за тем, как идет игра.

Первый раунд остался за Ламбертом: сетом он перебил де Наваретта, погнавшегося за большим стрейтом. Скупщик, однако, отыграл раунд сразу же, удачно выбросив две пары достоинством выше, чем у ведьмака. Эльфка вяло подергала прочно завязанные веревки, попыталась ослабить их, но куда там? Она могла бы подпалить их, но... нет, ни за что. Как же просто, оказывается, ее переиграть! Не нужны даже двимеритовые кандалы, если сама Милеанэль ведет себя, как последняя трусиха. Всю игру она сохраняла такое непроницаемое выражение лица, какое только могла состроить, а про себя молилась Деве, чтобы в этот раз ведьмаку повезло.

И ему повезло. Раз - он забрал еще один раунд удачно выброшенным сетом. Скупщик напрягся, вперился взглядом в лицо мутанта: его оказалось просчитать не так просто, как Карла Варезе. Сауль так разволновался - мысль о том, что Гудрун проигрыша ему не простит, не давала де Наваретту покоя, - что в итоге "поплыл". И вот - два - у ведьмака чистое каре на четверках. Реданец поджал губы: покер ему точно не выбросить. Он попытался, но кости снова подвели незадачливого скупщика.

Милеанэль не улыбнулась, глядя на кислую рожу, которую не смог не состроить головорез за спиной у съежившегося де Наваретта.

- Ну, ведьмак, забирай выигрыш, - немного помолчав, провозгласил человек Гудрун. - Чтобы в доках твоего ебала не было. И твоего тоже, эльфка. Появитесь тут хоть раз - на себя пеняйте. А ты... - Он злобно сощурился и рывком поднял Сауля из-за стола за шкирку, как нашкодившего котенка, - объясняться перед капитаншей будешь. Пшел!

* * *

В "Зимородке" было людно: ночь все-таки, все стремились отдохнуть. Наскоро обмывшаяся в теплой бадье Милеанэль молча сушила волосы выданным корчмарем полотенцем и гипнотизировала взглядом полную кружку ведьмака. Есть совершенно не хотелось. Пить она не могла по профессиональным причинам. Оставались только самокрутки: они покоились в сумке в снятой на одни сутки комнате.

Ведьмак пил. Помощница корчмаря поднесла и поставила им на стол тарелку печеной картошки. Врачея отложила влажное полотенце на скамейку рядом с собой, потерла запястья, украшенные темными следами от впивавшихся в кожу веревок.

- Ты идиот, - нарушила она тяжелое молчание. Взгляд Милеанэль, наконец, переместился с кружки на лицо Ламберта. Если целительница и злилась, то хорошо это скрывала. - С каких пор ведьмаки спасают эльфок в беде, а не чудовищ режут?

Она уже заранее знала, какой ответ получит. Вряд ли у Ламберта произошел кризис, в результате которого он решил полностью изменить род деятельности. Еще менее вероятный ответ - самую малость развернутый и богатый на объяснения. Скорее всего, ведьмак пожмет плечами и скажет: "А че?". Или отшутится и опрокинет свой напиток залпом.

Однако Милеанну устроит любой ответ. В том числе, его отсутствие.

Она немедленно отзеркалила его поднятую бровь, состроив точно такое же выражение лица. Глаз невольно дернулся, когда ведьмак поднял руку, подзывая разносчицу: за сегодняшний день Милеанэль столько раз получила по голове, что тело жило, отчасти, своей жизнью. Внимательно слушая ведьмака, эльфка не отказала себе в удовольствии во время его рассказа подъесть пару печеных картофелин. Брала она их руками, не прося приборов, как сделала бы любая уважающая себя чародейка. Причина крылась то ли в том, что Милеанэль была очень неприхотливой, то ли в том, что она себя уважала гораздо меньше, чем среднестатистическая магичка, то ли в том, что так вкуснее. Картошка, приготовленная на углях, хранила на себе остатки сажи, которыми врачея меланхолично захрустела. Вкус, однако, от этого хуже не стал.

Когда девушка поднесла Волку еще одну кружку, эльфка ловко поймала разносчицу за руку. Шинкарка дернулась, покосилась на гостью "Зимородка"; хорошо, что не перекосилась, подумала Милеанэль. Неприятно, наверное, обслуживать двух нелюдей: мутанта и остроухую.

- Отнеси еду в комнату, пожалуйста. И принеси туда еще... - Целительница запнулась: она не разбиралась в горячительных напитках, если только это не медицинский спирт, - то, что он брал. И ведро холодной воды. Если не трудно.

- Оплатите только, - ответила разносчица. Милеанэль запустила левую руку в карман штанины и выудила оттуда несколько монет. Они легли в ладонь шинкарки, которая, наконец, высвободила руку и, подхватив тарелку с картофелем, отправилась дополнять нелюдьский стол. Эльфка сжала и разжала левую ладонь, еле слышно вздохнула.

- Я больше верю во второй. Пойдем, ведьмак, - она подхватила полотенце и, скрипнув скамейкой, поднялась на ноги. - Нога мне твоя не нравится. Дай посмотрю. Считай это прекрасным актом альтруизма. А там доешь... и допьешь.

Зато он снова стал кривляться: знак добрый, насколько Милеанэль успела изучить Ламберта за время нахождения у сердобольной краснолюдки. Чем кислее у этого ведьмака рожа, тем лучше. И силы, значит, прибавляются, и воля к жизни возвращается. Но рану на ноге это не излечит; ее Милеанэль приметила еще на пути в "Зимородок". Волк, хоть и старался не хромать, ступал не так упруго, как обычно, а значит, ему больно. Как бы ни гордились ведьмаки своими эликсирами, ни один из них не сравнится с простой целительной магией. По счастью, Милеанна действительно лечит лучше, чем кидается молниями.

Она зашла в комнату вперед Ламберта, пропустила его и разносчицу, которая семенила сразу за гостями "Зимородка". Та поставила поднос на стол, ведро - под стол и быстро удалилась, прикрыв за собой дверь. Милеанэль кинула полотенце на пол рядом с еще полной бадьей, жестом попросила Ламберта сесть на постель и придвинула к ее краю табуретку - уже для себя. Наклонилась, вытащила из-под кровати запиханную сумку с инструментами, раздраженно зашипела, осознав, что не собранные в косу волосы будут сильно мешать.

- Снимай штаны, - отдала она ведьмаку ценное указание, выпрямившись и нашарив взглядом оставленную на той же кровати ленту для волос. Милеанэль забрала ее и уселась на табуретку напротив Ламберта, начав наскоро заплетать небрежную косу. Главное, чтобы пряди не мешали во время манипуляций, а сколько их будет и как долго нужно будет сутулиться над раной ведьмака - далеко не краеугольные вопросы.

- А пока снимаешь, объясни, - спросила целительница, неосторожно дергая себя за перепутанные волосы, - что случилось-то. Почему все зависело от... костей.

До этого как-то не выдалось возможности поспрашивать ведьмака, как получилось, что из штаба Тесака ее привели в какой-то закуток между домов к новому филиалу игорного дома. В последний раз Милеанэль видела Ламберта там, где их зажали в тиски люди Варезе, а потом - темнота, пара тяжелых подзатыльников, очень недовольный главарь Златорубов и тесная комната, в которой эльфка смогла прочувствовать все неудобства роста, данного ей природой. Потом - снова темнота, на этот раз от мешка на голове, долгий путь по улицам ночного Новиграда, сырая бочка под ягодицами и игра в кости, которую врачея запомнит надолго. Нет ничего интереснее ощущения, что ты зависишь всего только от пары неудачно легших кубиков.

Ламберт ничего не объяснял, а на тот момент Милеанэль и не собиралась его спрашивать. Теперь же момент в разы более располагающий: лучше лечить под приятный разговор, чем в гнетущем молчании. Обычно целительница не расспрашивала своих пациентов о том, как они докатились до жизни такой, и не очень любила слушать рассказы о тяжелой, неприглядной, несправедливой жизни на протяжении всех манипуляций. Но тут дело другое. И человек другой.

Мутант, если быть точной.

- Кстати, ты произносишь упрощенную версию моего имени неправильно. Милеа-а-анна. Не Миленна.

Коса заплелась быстро: несмотря на ожог и многострадальные пальцы, на которых белело большое количество шрамов, у Милеанэль была очень хорошо развита мелкая моторика. Как ведьмак разделся, она пододвинула ведро с водой поближе к кровати, раскрыла футляр и принялась за работу. Медленно, неторопливо, мысленно присвистывая: повезло же Ламберту заполучить такую рану, да еще и на ноге. Заживать, однако, будет быстро. Тройная Ласточка и наложенные поверх затягивающихся тканей нити довершат уже начатое дело. Но, в первую очередь, женщина обмыла руки в спирту, в остатки бросила шовный материал и иглу, а потом проверила магией, не задето ли что-то, кроме мяса. Но мутант сегодняшним днем получил, видимо, годовую порцию удачи. Ничего. И слава Деве. Остатки портков, которые Ламберт собственноручно пустил на тряпки, эльфка окунула в холодную воду и очистила кожу вокруг раны. А дальше дело за малым.

Одного у Милеанэль было не отнять: она хорошо умела слушать. Пока врачея подшивала бедро Ламберта, она изредка кивала, подтверждая, что по-прежнему являет собой образец внимательности к чужим словам, угукала, издавала другие утвердительные звуки. Задала только один вопрос: видел ли он мудака, который еще на той злополучной поляне заправлял отрядом Златорубов, - и получила отрицательный ответ. Янник уже кормил свиней в одном из зажиточных дворов Новиграда, расплатившись жизнью за свою трусость. Слабакам в банде Тесака не место, и постигшая краснолюда кара была очередным напоминанием об этом. Пить Ламберту Милеанэль не мешала, радуясь, что пиво избавит ее от лишней работы: слегка пьяный ведьмак будет меньше чувствовать боль, пока игла раз за разом прокалывает плоть.

Единожды целительница, однако, допустила оплошность, притом намеренную. Когда она услышала, как можно исковеркать данное ей имя, Милеанэль дернула иглой, сделав лишний, не носящий никакой практической ценности прокол. Дырка получилась глубокой, а металл глубоко засел в мясе. Пришлось приложить усилия, чтобы достать его. Эльфка отчасти пожалела, что дала волю злости: в итоге она только добавила себе работы. В затянувшуюся паузу она вставила свое ценное мнение:

- Никогда больше. Не называй меня так. Мутант. - Продолжив шить, Милеанэль больше не прерывала повисшую паузу, пока ведьмак думал о чем-то своем. К тому моменту, как он снова стал говорить, врачея успела закончить работу. Она отрезала край нити ножницами, которые выудила из того же футляра, бросила иглу в почти пустую склянку из-под спирта, закупорила ее и отправила обратно в сумку. Той же сделанной Ламбертом тряпкой женщина еще раз обтерла кожу вокруг, наклонила голову набок, оценив результат работы, а потом распрямилась и согнула корпус из стороны в сторону. Из-за того, что при манипуляциях ей приходилось сутулиться, края корсета сильно врезались в кожу и давили на подмышки и низ живота. Милеанэль встала под хриплый смешок Ламберта, собираясь немного размяться, увидела на его лице улыбку, еле вздернула уголки губ вверх в очень щедром, по ее меркам, ответе.

- Я же сказала: акт альтруизма.

Она подняла ведро, отнесла его к двери и поставила рядом, так, чтобы оно ненароком не опрокинулось, когда ее откроют. Потянулась, услышала тихий хруст в спине, удовлетворенно зажмурилась, а потом вернулась к кровати и опустилась на ее край, рядом с ведьмаком.

- Знаешь, нечестно, что я знаю твое имя, а ты не знаешь мое настоящее. Меня зовут Милеанэль. Но ты его не выговоришь. Для тебя даже человеческий вариант слишком сложный. - Эльфка наклонилась вперед, снова почувствовав, как корсет вдавился в кожу, поставила локти на бедра, переплела пальцы рук в замок. - Больно ты удачливый. И яд виверны быстро усвоил, и болт навылет прошел, ни одного сосуда не задел, и в кости легко выиграл...

Она помолчала несколько секунд, смакуя то, что только что сказала.

- Сколько тебе так будет везти? Ты думал об этом?

Неожиданно она совершенно по-девичьи прыснула, когда Ламберт произнес ее настоящее имя. Широкая, совершенно не свойственная ей улыбка не сразу стерлась с бледного женского лица; Милеанна покосилась на ведьмака и хмыкнула:

- Ну, хоть кто-то из нас не безнадежен. - Как все-таки приятно просто услышать свое имя. Полное, такое, какое было дано при рождении. Пусть с акцентом, безошибочно выделяемым ею, носительницей языка; ничего, можно потерпеть. Эльфка, с губ которой, наконец, сошла улыбка, неопределенно пожала плечами. Были у Милеанэль серьезные вопросы, которые задавать, однако, стало бы признаком дурного воспитания. Это дело ведьмака - как тратить ему отведенные козырные шансы, на кого и когда. Решил, что на нее, - пусть будет так. Но на его месте целительница распорядилась бы удачей совсем по-другому. Было и еще кое-что; она недоверчиво покосилась на Ламберта, уже открыла рот, чтобы спросить, но так и не смогла. Aen Elle на Континенте... спустя столько лет.

А впрочем, решила Милеанэль, снова наклонившись и выуживая из-под кровати свой футляр, наплевать. На сегодня достаточно потрясений.

С тяжелым "ух" эльфка водрузила сумку на кровать одновременно с тем, как ведьмак выкинул на нее доску для игры в покер с костями. Целительница взглянула на нее, потом - на ведьмака, хитро сощурилась. Лицо у нее было настолько непроницаемое, что и впрямь только черт разберет, о чем на самом деле подумала эльфка. Она снова закопалась в сумке, пожимая плечами.

- Не знаю, vatt'ghern, не знаю... На интерес играть не хочется. На выпивку: я не пью. Хм... - Женщина, наконец, нащупала нужный карман, запустила туда руку, - а чтобы предложить тебе ставки, мне нужно вот это.

Милеанэль вытряхнула на кровать больше десятка самокруток. Запасы с собой у нее всегда были королевские; она безошибочно угадала, собираясь на встречу Златорубов и Сердцеедов, что придется задержаться, и, несмотря на то, что все ее ожидания оказались детским лепетом по сравнению с реальным положением дел, запихала столько папиросок, сколько смог вместить внутренний карман. Запасы уже изрядно поредели, и потому можно было только догадываться, сколько изначально самокруток покоилось в футляре Милеанэль. Эльфка вытянула из него еще одну пустую склянку, спустила сумку обратно под кровать, достала из кармана штанов огниво - магией она пользовалась крайне редко, только в случаях, когда огнивом поджечь не получалось, - и сразу же подкурила. Зажав самокрутку в зубах, женщина закинула ногу на ногу и поставила склянку, заменявшую ей пепельницу, на кровать. Потом она бросила оценивающий взгляд на обнаженную на время операции ногу, снова посмотрела в кошачьи, измененные мутациями глаза.

- Сделаем вид, что я уже выиграла один раунд? - Милеанэль глубоко затянулась, закрыла глаза и с нескрываемым удовольствием выпустила дым по направлению к потолку. Горло обожгло свежестью трав; она ехидно дернула уголками губ в подобии улыбки, качнула головой в сторону кипы самокруток. - Хочешь - и тебя научу дурным вещам? Пока ты будешь объяснять мне правила. Я не умею играть в эту игру.

Врачея, держа самокрутку в зубах, взяла огниво и придвинулась поближе, чтобы помочь Ламберту прикурить, если тот захочет. Никаких ведьмачьих Знаков, особенно тех, название которых начинается на "И", а заканчивается на "гни".

Милеанэль впервые за долгое время тихо расхохоталась, когда ведьмак пустил ей клуб дыма в лицо. Нашел же время, чтобы вернуть долг! Кривился, когда почувствовал запах самокруток в первый раз, а теперь сам затягивался так, словно был заправским курильщиком. С фисштехом смесь, которую забивала Милеанна, не шла ни в какое сравнение. Если ходовой в Новиграде наркотик мог убить человека, принявшего слишком большую порцию, то папироски эльфки на такие свершения были не способны. Иначе она бы уже распихала их по всем храмам Вечного огня и в места, где ошивались рьяные фанатики странной людской религии.

Правила оказались очень простыми. Чародейке понадобилось немного времени, чтобы выучить наизусть возможные комбинации: она потратила несколько минут, перебирая кости и осуществляя немую самопроверку. Наконец, она положила огниво между собой и ведьмаком и пододвинула игральную доску поближе к себе. Эльфка по-прежнему сидела в сапогах, а значит, придется играть на самом краю кровати.

В комнату постучали. Разносчица приоткрыла дверь, стыдливо спрятала глаза, только наткнувшись взглядом на полуголого мутанта, забрала ведро и сразу же удалилась. Милеанэль хмыкнула, для удобства закинула лодыжку правой ноги на колено левой, развернулась к Ламберту корпусом. Окурок приконченной самокрутки отправился в пустую склянку, которую эльфка разместила на самом краю доски. Подкурив вторую папироску огнивом, она зажала ее край в зубах и взяла в ладони пять костей.

- Играем до пяти? - задала Милеанэль риторический вопрос, хорошенько встряхнув кубики в ладонях и выбросив их на доску. Внимательно изучив четыре тройки и шестерку, она подняла последнюю кость и бросила ее еще раз. Четверка. Но это неважно: на доске по-прежнему лежало чистое каре. - О-хо-хо, Ламберт, новичкам везет. Твоя очередь.

Ведьмак перетряхнул кости и выбросил сет на единицах. Попытался улучшить ситуацию - она почти не изменилась. Под непроницаемым взглядом мерно выпускающей колечки из дыма эльфки на пол отправилась многострадальная мужская куртка.

- Раздевайся медленнее, vatt'ghern, что такой кислый? - протянула Милеанэль, снова взяв кости в руки. В этот раз она трясла их дольше: тщательно, прислушиваясь к тихому стуку, с которым кубики бились друг о друга в женских ладонях. Выкинула и не смогла удержаться от хихиканья: еще одно каре, но уже на пятерках. - Помочь тебе с рубашкой?

За выражением ведьмачьего лица она могла наблюдать бесконечно. В этот раз женщина курила не так, как обычно: жадно, в два присеста умерщвляя несчастную самокрутку, - тянула небольшими затяжками, пока Ламберт избавлялся от рубашки, подстегиваемый выпавшими на доску двумя тройками - и больше ничем.

- Погоди, кстати, - Милеанэль, вспомнив, что забыла перевязать ему свежий шов, быстро докурила, выбросила окурок и снова закопалась в выуженной из-под кровати сумке. Искать долго не пришлось: чистая ткань у нее всегда лежала на самом верху. В перерыве между вторым и третьим раундом эльфка за пару минут сделала Ламберту хорошую, прочную повязку; теперь свежий шов закрыт и может отдыхать под слоем серой, но оттого не менее стерильной ткани.

Запихав сумку обратно под кровать сапогом, Милеанэль снова устроилась так же, как и до этого, взяла кости в руки и бросила их на доску, долго не встряхивая в ладонях. Пожала плечами, увидев скромную пару на пятерках. Перебросила, улучшила ситуацию до двух пар: к уже имеющейся добавились две единицы.

- У тебя появился шанс не проиграться мне всухую. - Эльфка оперлась о кровать правой ладонью, наклонила голову так, чтобы щека легла на плечо; еще влажные волосы тяжелой грудой рухнули на покрывало, пока их хозяйка изучала взглядом лицо ведьмака. Ну, чем ответите, мастер цеха Волка?

Долгой, мучительной привязанности от Милеанэль ждать было нельзя. Не теперь. Однажды она обожглась, пусть и не по своей воле, и осталась на обочине жутких событий, имя которым было "Танеддский бунт". Когда распалось все, на что она потратила свои лучшие годы, когда развалился их отряд, когда пропал смысл жить как чародейке. Ее сослуживцы - где они теперь? Командир - бывший - наверняка где-нибудь в Бан Арде, в приземленной, по сравнению с Аретузой, академии для мужчин-чародеев. Остальные - Ирвин, Клаус, ее напарник в последние годы Альберт - их она не видела уже давно. В безопасности ли они? Нашли ли новое место в жизни? Она старалась об этом не думать. Своих проблем хватает.

И поэтому близость с ведьмаком была для Милеанны не больше, чем приятным завершением тяжелого, полного расстройств, подзатыльников и разочарований дня. Ничего она не требовала от него, ничего не ждала, ни на что не надеялась. Разве что - самую малость - теплоты чужого тела, крепких объятий и никаких вопросов. Почему так мало, спросит искушенная дама, начитавшаяся бульварных романов и наслушавшаяся баллад о любви ведьмаков и чародеек? Потому что большего им было не надо.

Голова протестующе закружилась, когда Милеанэль выпрямилась на Ламберте, казалось, забывшем о недавно зашитом бедре. В висках отдало слабым импульсом Силы: на дверь лег ведьмачий Знак. Вряд ли кто-то стал бы лишний раз трогать поганых нелюдей, каких погаными тряпками из вольного города гнать надобно, но так было проще. Безопаснее. А то вдруг заявится сюда кто-то, очень обиженный Ламбертом или Милеанной...

Эльфка никуда не торопилась: ведьмак пьян, она только что выкурила несколько самокруток, у него несколько свежих швов. Сегодня у них с Ламбертом было времени. Непозволительно много для людей их профессий. Ни разу больше Милеанэль не поцеловала его; зачем эта привязанность, подкрепляющаяся единением губ? Она будто нарочно держала дистанцию - насколько это вообще было возможно, - упираясь обеими ладонями в украшенную разнообразными шрамами ведьмачью грудь. Царапала ее своим: некрасивым, неприятным на ощупь, стянувшим вместе все линии, с которыми работали хироманты. И впервые за очень долгое время позволила к себе прикасаться.

И впервые за долгое время позволила себе утонуть. В той самой пустоте, которую обещал ей ведьмак школы Волка.

* * *

Было где-то четыре утра. Близилась зима, темнело рано, светлело поздно, и потому в комнате царил полумрак. Его разгонял только свет свечи, стоявшей как можно дальше от на эту ночь общей кровати. Милеанэль, полулежа, оперлась спиной о изголовье кровати и задумчиво курила, сбрасывая пепел в ту же самую склянку, наполовину заполнившуюся остатками самокруток с вечера. Она уже давно привыкла к темноте и теперь могла изучать беспорядок, устроенный с вечера: разбросанные кости, отлетевшая в сторону доска, хаотично раскиданные предметы одежды, так и не тронутая печеная картошка, пустые кружки из-под напитков для Ламберта.

Чувствуя, что замерзает, Милеанэль поежилась. Одеться у нее не было никаких шансов: врачее и так еле удалось высвободиться из объятий ведьмака, да еще и не разбудив его. Пришлось кое-как сесть, позволив руке Ламберта и дальше лежать на животе эльфки, и телекинезом подманить к себе пепельницу и остатки самокруток.

Беглым, профессиональным взглядом она осматривала его торс, открытый сползшим покрывалом. Рядом со швами, наложенными частично в лесу, частично - в доме Юстины, Милеанэль заметила громадный кровоподтек размером с краснолюдский кулак. Она подавила злость: как можно так не уважать ее работу?! - и, оперев склянку о бедро, освободившейся рукой прикоснулась к синяку. Магия заструилась меж испещренных старыми шрамами пальцев; темный след начал медленно уменьшаться, пока через минуту не исчез совсем. Удовлетворенная эльфка докурила самокрутку и выкинула окурок.

После близости она задремала совсем ненадолго и проснулась очень быстро: через два часа, когда ведьмак уже спал крепким сном. Бессонница снова напомнила о себе, и весь остаток ночи Милеанэль только и делала, что медленно подтачивала свои запасы и думала, думала, думала. По большей части, о том, как ей дальше вести дела с новиградским Синдикатом. Так просто ее не оставят. И тут Ламберт, которому по долгу профессии скоро придется покинуть город, ей не поможет.

"Да, - подумала Милеанна, прикурив очередную самокрутку, - вот ты и стала частью суеверия".

Целительница не будила Ламберта, позволив ему проспать столько, сколько он хотел. Даже не стала, как изначально планировала, ускользать из постели еще до того, как он проснется, и оставлять глупую записку: мол, приятно было познакомиться, пятое, десятое, не ищи меня больше, это все было несерьезно... Во-первых, потому что глупо. Во-вторых, потому что...

Глупо, в общем.

Когда ведьмак, наконец, разлепил глаза, Милеанэль смогла выбраться из-под его тяжелой руки, отставить склянку на пол и встать. По-прежнему не стесняющая чародейку нагота, однако, с утра была очень неуместной, поэтому она нашла на полу свою рубаху и натянула ее, едва не запутавшись в завязках.

- Куда дальше поедешь?

Женщина наклонилась, пытаясь рассмотреть, куда улетели штаны и те обрывки, которые можно было бы назвать бельем. Выходило плохо: не в бадью же... Милеанэль раздраженно поджала губы, обнаружив и то, и другое в бадье с уже давно остывшей водой. Пришлось выуживать, пытаясь не обмочить косу, которая все норовила упасть через плечо туда же, где плавала одежда врачеи.