- Вы че, охуели? - кажется, в первый раз за свою жизнь сматерилась Милеанэль. На Старшей Речи, конечно, поэтому Ирвин понял только основной посыл: эльфка не очень довольна решением большинства.

- Ну слушай, он женщин вроде не бьет... - задумчиво протянул Айреникус, мявший в руке остатки самокрутки. Целительница, открывшая для половины отряда удивительный мир травяных смесей, устало поморщилась.

- Хотите, чтобы начал?

- Да брось, он на тебя меньше всего злится! Ты хоть не надралась, - резонно подметил иллюзионист. Милеанэль было нечем парировать. Правда, легче задание от этого не становилось: кто знает, где именно сейчас командир (где угодно), в каком настроении (точно в плохом), что делает (лучше бы и не знать). Только одну вещь понимал каждый маг без исключения: не вернут командира сейчас - могут потерять его вообще. А прощаться с Эль'Итлитиэном никто не был готов.

Следы его коня уводили отряд прочь из проклятого Соичьего леса. Когда Илларэн выехал на тракт, конечно, они смешались с прочими отметинами на дороге. Чародеи, однако, предположили, что если Эль'Итлитиэн не открыл портал, то точно направился в ближайший к лесному массиву город - Ивало. Отряд двинулся туда, держась за раскалывающиеся от последствий бурного вечера головы. Милеанэль тряслась в седле и умудрялась курить на ходу: нервничала она не меньше любого другого чародея. Другой вопрос, что врачея теряла больше, чем Ирвин, больше, чем Клаус, больше, чем кто-либо другой. Мужчины-то, особенно работающие вместе много лет, найдут общий язык, забудут обиды и наберутся потом еще раз, а вот она теряет ходячий пропуск в Аретузу!

Только это заставило Милеанэль сдаться и ответить товарищам согласием.

* * *

- Ну все... дальше сама.

- Ирвин! - негодующе зашипела Милеанэль вслед бочком удаляющемуся иллюзионисту. Тот развел руками:

- Ну ты понимаешь... Так рисков больше.

- Ирвин, ты обещал, что пойдешь со мной!

- Да ладно тебе, Милеанна, он же не кусается.

- Ты, блять, уверен? - распсиховалась преданная товарищем эльфка. Так и знала, что dh'oine нельзя доверять. Несмотря на серьезность ситуации, Ирвин не сдержал смешок: уж больно раскрасневшаяся Милеанэль забавно выглядела. Она же, еще молодая, не успевшая набраться характерной брони, оскорбилась еще больше и, круто повернувшись на каблуках сапог, злобной походкой зашагала по загаженным улицам Ивало. Молва о городке ничуть не врала: воняло в нем хуже, чем в мертвецкой. Как в нем жили люди, для эльфки, скорчившей страшную мину, оставалось загадкой.

Под вечер на улицах никого не было: только случайные прохожие, спешившие вернуться домой, пока совсем не стемнело. Милеанэль, кутаясь в дорожный теплый плащ, который ей любезно отдал из своих вещей Рольф, нацелилась на местную корчму. Нашла она ее закономерно по запаху. Вовремя отскочив в сторону и едва не оказавшись снесенной сцепившимися в жаркой схватке пьяными мужиками, эльфка зашла внутрь и попыталась расспросить корчмаря. На вопрос, не заезжал ли в Ивало высокий эльф с черными волосами и злющий, как стая одичалых псов, хозяин меланхолично предложил что-нибудь купить. Милеанэль, скрежеща зубами, выложила на стойку медную монетку. Корчмарь попробовал ее на зуб - явно без знания дела - и поставил перед врачеей стопку горилки. Она помялась и неожиданно для себя опрокинула ее залпом: для храбрости. Хозяин трактира одобрительно хмыкнул и рассказал эльфке, что заезжал, дескать, нелюдь какой-то, только в корчме не оставался. Оказалось, Илларэн направился к другому нелюдю - оружейнику, который жил на самой окраине Ивало. Милеанэль, не прощаясь, стремительно вылетела из таверны и быстро зашагала в сторону, которую указал ей корчмарь.

Оружейник и правда жил почти у черта на куличках. Когда эльфка добралась до искомого места, вся ее храбрость и злость улетучились. Раскрасневшаяся от быстрой ходьбы и прилившей из-за выпитой горилки к щекам крови, она подняла неожиданно затрясшуюся руку и громко постучала в добротную, тяжелую дверь дома. Подождала минуту, постучала еще раз - сильнее, так, что из соседнего дома ее обматерил высунувшийся из окна дед. Под крик, что он-де никого не звал и пошла она по известному маршруту, Милеанэль прислушивалась к звукам внутри.

Там что, попойка в самом разгаре?

Резко распахнувшаяся дверь тяжело огрела Милеанэль прямо по носу. Она коротко вскрикнула от неожиданности и схватилась за лицо, проверив пальцами, сломалось ли что-то. Хвала Деве, нет. И без того красная физиономия эльфки от удара забагровела и обещала скоро превратиться в один большой синяк. Как будто этого было недостаточно, открывший дверь краснолюд рыгнул так громко и с таким вкусом, что Милеанэль смогла определить даже то, что он ел на завтрак.

- Ну нет! - рявкнула врачея, зажав истекающий кровью нос и влетев в дом раньше, чем хозяин успел закрыть дверь. Заставить опьяневшего краснолюда уступить дорогу оказалось не очень сложно: от яростного напора незнакомой эльфки он покачнулся и сел на пол. Может быть, и бросился бы на нее, если бы не хрюкнувший от смеха Илларэн.

- Не понял... - икнул Ференс, искренне считавший, что в отряде Эль'Итлитиэна служат одни мужчины, - эт хто?

Она доверила Илларэну ответить на вопрос краснолюда и тяжело плюхнулась на скамью напротив командира. Внешней стороной ладони Милеанэль размазала кровь, текущую из разбитого носа, по щекам, грустно всхлипнула и утерла выступившие после удара слезы на глазах. У Ференса была тяжелая рука... и не менее тяжелая дверь. С другой стороны, Милеанэль быстро нашла в ситуации весомый плюс: теперь она не чувствовала страшный запах перегара от своего командира.

- Слушай, - прогнусавила эльфка, - я все понимаю. Но парни тут не при чем, они всего-то меня защищали.

"Ирвин, ты будешь мне очень должен...".

- Они сделали выводы, очень раскаиваются. И я, - Милеанэль шмыгнула носом и перекривилась, вспомнив, что это - последнее, что нужно было делать, - тоже.

Слова искались с огромным трудом. Эльфка еще раз вытерла лицо, и тут ее взгляд упал на количество пустых, валяющихся на столе бутылок.

- Илларэн, тебе нельзя сейчас пить, - очень флегматично заявила врачея. Она уже перетекла из злобной Милеанэль в раскаивающуюся, а теперь переходила в состояние профессиональной медички. Тут была своя, особая стратегия. - Ты очень ударился головой. - "Да, это точно...". - Так...

Целительница совершила самое страшное, при виде чего тот же Ирвин непременно схватился бы за сердце: протянула руку через стол и забрала себе стакан Илларэна. Еще и прижала к груди, чтобы тот наверняка не попробовал его отобрать. Выглядела она поистине по-идиотски: с разбитым носом, наливающимся под глазом синяком и с стаканом, который держала так, будто это и не стакан вовсе, а древний кубок эльфской работы.

Сноп искр заставил Милеанэль подскочить на скамье, едва ее не перевернуть. Чтобы не бросить на него оскорбленный взгляд, женщина отвернулась, пока Илларэн делал первую, глубокую, самую вкусную затяжку. Он же знал. Он единственный знал. Такая, казалось бы, мелочь, а так в ней много... чего? Презрения? Злости? Обиды? Или холодного расчета? Неприятная ухмылка Илларэна заставила Милеанэль внутренне съежиться. Зачем она вообще пошла за ним? Почему поддалась на уговоры боевых товарищей? Для чего: чтобы потом сидеть напротив него с расквашенным носом и видеть, чувствовать, как он...

Что?

Милеанэль не могла дать своим ощущениям названия. Она просто чувствовала, что один вид Эль'Итлитиэна сулит ей огромные проблемы. Надо же было из всех возможных кошельков на ножках найти самого... самого... противного! И опасного. Эльфка постаралась сделать для Илларэна скидку: он пьян, он разозлен и обижен, а чего только не может наговорить человек, вылакавший несколько бутылок подряд за пару часов. Постаралась - но не смогла. Не в полной мере. Этого снопа искр Милеанэль ему не простила. Только глаза вытаращила, когда он за одну фразу осадил ее так резко, что если бы врачея стояла, то там же бы и села.

- Я...

Он не дал ей закончить: отложил в сторону трубку и привстал. Навис, как неудержимое цунами, заставил Милеанэль съежиться уже по-настоящему. И тут как хлопнул ладонью по столу! Остатки праздничного ужина Ференса и Илларэна разом подпрыгнули, а веки эльфки дернулись от неожиданного грохота. Благородный жест подачи девственно чистого платка, который поможет зажать нос и остановить кровотечение, больше не казался таким уж благородным. Рыцарь чертов! Милеанэль не понимала, что она чувствует, пока Илларэн отчитывал ее, как маленькую девочку: страх или злость. Но этот поединок взглядов она ему не сдавала. Смотрела так же пронзительно, как и он. Ничего не говорила; ждала, пока закончит.

Эльфка позволила вырвать стакан из своих рук. Веки снова дернулись, когда Илларэн с оглушительным стуком обрушил несчастный сосуд на стол, снова заставив все остальное на нем подпрыгнуть. Эльф наклонился совсем близко. Милеанэль сдержалась, чтобы не поморщиться: от него ужасно несло перегаром. Кажется, ей не нужно даже принимать на грудь - опьянеет, если Эль'Итлитиэн просто неосторожно на нее дыхнет.

И, кажется, она действительно опьянела. От злости и непередаваемой обиды. Вот идиотка... потащилась с ним к черту на рога, и зачем? Ее не испугали ренегаты, не устрашила близость смерти от неотраженного заклятия или чужого клинка. Оказалось, что самая большая проблема их работы - в командире. В этом...

Снова всполох искр. Милеанэль дернулась еще раз, едва не ударила по руке Ференса, который заботливо поднес ей заветные сто грамм. Она растерянно смерила взглядом стакан, потом - краснолюда, и неожиданно для себя приняла у нелюдя его презент. Было бы невежливо отказаться от щедрого предложения хозяина. Да и... как оказалось, есть повод.

- Знаешь что, Эль'Итлитиэн, - эльфка залпом опрокинула краснолюдский напиток и сморщилась. Лицо, и без того оставляющее желать лучшего вида, перекосилось до неузнаваемости. Милеанэль поставила стакан на стол и закончила: - ты законченный эгоист.

Кажется, она сама удивилась, сколько смелости вселила в нее простая злость. Обычная тактика - уходи, пока не поздно, - в этот раз просто не работала. Куда она пойдет?

- И единственное дерьмо, - у нее перехватило дыхание, - я сейчас от тебя глотаю. Ты вообще... ты вообще что о себе возомнил? Ты... ты почему решил, что можешь так поступать? Это... это... это не по-командирски!

Ференс грустно икнул. Из беседы он выпал окончательно, совершенно перестав понимать, что происходит.

- Я не пойму, Илларэн... - сделал краснолюд еще одну попытку, - это из твоих, что ли?

- Да подождите, - отмахнулась эльфка. - Да, ты мне жизнью обязан! Если бы не я, у тебя загноилась бы рука и ты бы сдох, ты меня понимаешь? Я твою задницу дважды спасла! И вот что, - на зубах осела соленая, металлического вкуса кровь, попавшая в рот. Милеанэль быстро слизнула ее и выпалила, яростно вцепившись левой рукой в свою косу, перекинутую через плечо: ради уверенности, - я твой лечащий врач, тебе понятно? И если я тебе говорю, что тебе нельзя сейчас пить, значит, тебе нельзя!

Ирвин скажет: "Камикадзе". Милеанэль скажет: "Прощай, Аретуза". Илларэн... ну сейчас посмотрим, что скажет.

Хороший вопрос: как за двадцать лет Илларэн еще умудрился не помереть? С его-то трудолюбием, с его тяжелой работой... И с его характером. Таким же, как и работа. Ничего удивительного, что командир сорвался, нет. Рано или поздно это должно было случиться. И Милеанэль, которая была, фактически, не при чем, попала ему под руку. Ну Ирвин...

Ференс оказался очень чутким хозяином. Даже будучи пьяным вдрызг, он не смог не уловить напряжение, повисшее в воздухе между двумя эльфами. Чтобы невзначай о него не порезаться, гостеприимный краснолюд - правда, с таким эпитетом нос Милеанэль точно не согласится - поспешил ретироваться. Интересно, а дойдет ли дело до еды? Или Ференс и вправду протрезвеет только тогда, когда от дома останется только фундамент, и тот держащийся на честном слове? Врачея поерзала на стуле; она не знала, чего еще можно ждать от Илларэна, который после отповеди выглядел не злым, а спокойным. Даже умиротворенным.

Зазвучала Старшая Речь. Обычно ласкающая ухо Милеанэль, теперь она была для нее недобрым предзнаменованием. Обычно говорящий на всеобщем Илларэн редко обращался к ней на родном языке - почти никогда, ведь скрывать им что-то от остальных было нечего. Он не хочет, чтобы его услышал краснолюд? Что тогда Эль'Итлитиэн собирается рассказать? Грустную историю под бутылочку самогона? Или новый выговор, который Милеанэль точно не выдержит?

Она встретилась с ним взглядом, выдержала его. На этот раз смотреть в глаза Илларэну было сложнее: он будто не злился больше. Хлестал ее словами без гнева, но и без сожаления. Эльфка, борясь с шалящими нервами, сглотнула, затеребила по-прежнему лежащую в руке тугую толстую косу. Слушала внимательно, не перебивала. Ком в горле стоял все так же прочно, как застрявшая рыбная кость. Милеанэль машинально опустила взгляд на карман, в котором вдруг зарылся командир, проводила взглядом блестящий в тусклом свете лампы знак Капитула чародеев. Когда Илларэн положил его на стол, она промедлила несколько мгновений, потом протянула левую руку - по привычке - и провела пальцами по старшим рунам. Подняла отличительную эмблему, внимательно рассмотрела ее, только один раз скосив глаза на ждущего ее решения Эль'Итлитиэна.

Милеанэль, наконец, заговорила, когда пауза затянулась непозволительно долго: неожиданно севшим, низким голосом. Тоже на Старшей Речи:

- У моей матери не было денег на Аретузу. Меня никто не захотел брать на свое попечительство. Эльфы не в чести. Мне пришлось учиться у адептки, провалившей экзамены. Я не выбирала себе такой семьи. Такой судьбы. Я хотела отказаться от Силы, но не могла. Хотела просто быть полезной; поступила в Оксенфуртскую академию. Меня выгнали. Эльфы не в чести. Я училась по записям подруги пятнадцать лет, вела врачебную практику. И всегда использовала Силу во благо. Но я все равно опасна, да, командир? Потому что не состою в регистрах?

Голос почти сорвался. Милеанэль прокашлялась, замолчала, задумчиво посмотрела на монету. А потом вдруг перехватила монету так, чтобы она легла на фалангу указательного пальца.

- Ты ничего мне не должен: ни доброты, ни должности, ни покровительства, ни защиты. И раз ты ничего мне не должен, а я, по закону, уже должна быть передана под суд, давай избавим тебя от мук совести. Аверс - я остаюсь в отряде, а ты поднимаешь свою задницу и идешь со мной протрезвляться. Реверс - ты бухаешь еще столько, сколько тебе заблагорассудится, а потом мы возвращаемся, ты надеваешь на меня кандалы и везешь на суд.

Она подкинула монету. Та застучала по столешнице, упала на ребро, покрутилась на нем и, наконец, легла. Милеанэль не нужно было наклоняться, чтобы увидеть, как поблескивают старшие руны на аверсе. Врачея не улыбнулась: просто перевела взгляд на Эль'Итлитиэна. Неприятный, холодный. Таким она эльфа никогда прежде не одаривала.

• Воля Предназначения

Отредактировано Милеанэль (22.03.21 15:30)

Везучая, нет... Милеанэль чуть позже признается сама себе, что она и сама не знает, каким будет верный ответ. С одной стороны, ей повезло: монета легла так, что у Илларэна, человека слова, выбора не осталось. С другой же, сколько еще она продержится в таком шатком, уязвимом положении? Врачее стало мерзко. Зачем она сказала? Зачем поддалась порыву? Чего она добивалась? Чтобы командир слезу пустил? Впору было выдрать себе клок волос, и рукой, которая вернулась на косу, Милеанэль затеребила ее с таким остервенением, что, кажется, еще немного, и точно без плеши не обойтись.

Он встал; эльфка встала вместе с ним, подумав, что он собирается удалиться - судя по повисшей паузе, без нее. Но командир пошел к своим седельным сумкам, которые врачея заметила только сейчас. Она смиренно подождала, пока тот вдоволь в них пороется. Когда Илларэн положил на стол какой-то свиток и мешочек - явно с деньгами, - Милеанэль не удержалась и тяжело вздохнула. Ком в горле мешал дышать. Нет, он не может просто кинуть в нее монетами и... и...

...подождите, что он сказал?

Она не поверила, но, вопреки недоверию, не стала проверять, что командир положил перед ней не чистый пергамент, а настоящую рекомендацию. Милеанэль не пересчитала деньги - видела, что их хватит с лихвой. Ее мать не смогла заработать их за долгую жизнь в Синих Горах, даже будучи чародейкой, а он... он их дал. Просто так. Чужому человеку, который поставил под угрозу его жизнь - это он ей вменял несколько минут назад. Милеанэль потребовалось усилие, чтобы справиться с застрявшими в горле словами. Она обошла стол, тяжело опустилась на скамью рядом с командиром.

- Ты подготовил ее заранее. - Ком упал куда-то в желудок. Целительница, наконец, отпустила свои многострадальные волосы, перекинула косу через плечо. Еще немного, и ее край хлестнул бы Илларэна по носу. Так ему было бы и надо... Но разве не этого ты хотела, Милеанэль? Не считала ли ты его лишь своей путевкой в Аретузу? Неужели ты прикипела к отряду за несколько недель так сильно, что хочешь отринуть такой щедрый дар? - Я теперь... тебе должна.

Он намеренно сделал ей больно. Уже зная, что отпускает ее - с деньгами, с рекомендацией - получать новый шанс в этой жизни. Возможность, даже еле осязаемую, стать чародейкой. Настоящей - не кустарной целительницей, нахватавшей остаточных знаний от какой-то адептки, не сдавшей выпускные экзамены. Такой, за которой не придется гоняться его - их - отряду.

Запах перегара, веющий от эльфа, больше не щекотал ей нос. Милеанэль помедлила, протянула руку и взяла оставленный Илларэном на столе платок. Краем она промокнула кровь под носом, вытерла испачканный ею рот, еще раз облизала губы. Потом женщина аккуратно сложила грязную ткань и положила ее обратно на стол, задержав на ней пальцы. Почему-то не хотелось расставаться с этим прежде девственно-чистым кусочком роскоши, принадлежавшей не ей. С отрядом не хотелось расставаться еще больше. Наконец, Милеанэль оставила платок в покое и хрипло спросила:

- Можно вернуться? После.

- О, а я так и думал, што помиритесь! - Громогласный голос Ференса, вернувшегося с подносом с едой, заставил ее рефлекторно отодвинуться к командиру. Да, врачея по-прежнему обижена: за то, что он позволил себе еще больше, чем она. Но, кажется, в жизни Милеанэль Илларэн был единственным, кому было не все равно. Кто сделал для нее что-то просто так - потому что мог. Может, потому что хотел. - Ну что, такое дело-то и отметить не грех! Девка, держи, а то заляпаем ща все...

Освежившийся прогулкой до своих закромов краснолюд отодвинул заветную рекомендацию для Аретузы и мешочек с деньгами в сторону. Эльфка пододвинула их к себе поближе, к порозовевшему платку. Ференс, только Милеанэль освободила место, взгромоздил на стол тяжелый поднос. Он принес еще солонины, нарезал хлеб и откуда-то достал квашеной капусты. Не рискуя всколыхнуть конфликт еще раз, краснолюд не стал наливать эльфам и обновил только свой стакан. Под внимательным взглядом Ференса Милеанэль ничего не оставалось делать, кроме как исполнить просьбу Илларэна и отломить себе маленький кусочек черного хлеба. Лицо болело; вал гнева отступил, но только теперь целительница не знала, что ей делать. Снова в путь? Одной? Оставить Ирвина, Клауса, всех остальных - и командира, который и виду не показывал, что помог монетке лечь так, а не иначе. А Милеанэль и не знала, что он ей подыграл. И, если бы у нее был выбор, не захотела бы знать.

- Илларэн, - тихо спросила врачея, зажевав хлеб и чувствуя, как сильно болит нос, - так почему я? Из всех врачей в Оксенфурте.

Она не была уверена, что хочет знать ответ, и даже не сказала слов благодарности за щедрый подарок. Единственное, что от нее дождался пахнущий самогоном командир, - это короткое касание руки, которую она положила - и сразу же убрала - на его колено. Так, чтобы Ференс не видел. Так, чтобы и она тоже не видела.