Погруженный в свои барчонские мысли, Себастьян сидел и смотрел вдаль памятником немой печали, украшая собой высокий гранитный борт какого-то фонтана. Множество причин для печали было у благородного юноши, к тому же отмеченного даром магии! Но сегодня все они меркли перед одной единственной — бабы. Точнее, одна конкретная баба, которая очень даже не баба, а очаровательнейшая мазель, какая только оказывалась под взглядом адепта. И пусть стандарты Себастьяна только на словах были возмутительно высоки, эта девица действительно была первая среди равных.
— Да что же ты, зараза, поделаешь теперь… Надо что-то решать. Надо что-то решать!, — тряхнув головой, Себастьян спрыгнул с борта и огляделся, будто бы в поиске чудесных возможностей, которые сама Мелитэле щедро сыпнула ему из самого декольте. Возможностей, однако, обнаружено не было, а вот приличный трактир — очень даже да! Туда и направился барчонок, мысленно подсчитывая свои последние монеты.
Множество пригрешений Себастьян порицал и как чародей, и как дворянин. Но несомненно самым отвратительным из них была бедность. Пустые карманы были одинаково отвратительны и баронскому сыну фон Эймару, и беглому адепту Бан Арда по прозвищу Себс. Обычно это не было проблемой: тут сгладь углы, там схитри, а вот здесь ближнего своего немного разведи. Но шутка вся была в том, что в этот летний день отвратительнейшим образом совпали и отсутствие денег, и острая нужда в них.
— Тавернщик! Плесни-ка мне чего, — по-хозяйски облокотившись на стойку, Себастьян швырнул на нее пригоршню монет. В каком-то из миров это могло бы даже быть эффектно! В этом же было похоже, что за эти сбережения барчонок бился с нищими на паперти из всех своих скромных чародейских сил.
— О, ваше благородие, поиздержались, я смотрю? А я вот слышал, что с той недели деньги торчишь мастеру Флори. Повадились достойных пивоваров обижать?
— Ты ка-а-ак с бароснким сыном говоришь? А ну! Плесни, говорят тебе. А Флори твой пусть особо-то языком не мелет, еще вчерашним днем отписал в поместье, чтобы сослали денег.
Корчмарь лишь пожал плечами и поставил перед парнягой кружку с разбавленным элем. Разбавленным настолько, что вполне могло статься так, что налили Себастьяну водицу в немытую кружку после эля. А тому больше и не надо. Горе он топить в выпивке не умел, а потому старательно мимикрировал под бывалых забулдыг. У них-то проблемы, тью! А он-то дело другое, у него настоящая беда!
И было у этой беды вполне конкретное имя — Кассия. Или — ласково — Кася. Познакомился с ней Себастьян буквально случайно, столкнулся лицом к лицу на узкой улочке. Улочке, куда обычно… Словом, не ходя вокруг да около, на бордельной улице, где мирно соседствовали самые разные проститутошные: от мест с демократическим, если не сказать народным, ценником до заведений, где разве что Эмгыр может позволить себе заказать табун эльфок, которые до рассвета будут облизывать ему пятки. Ах, Кассия! Стройная фигурка, нежные и тонкие ручки. Ах, дрожащий и высокий голосок, робкая беззащитность во взгляде! Влюбился Себастьян, как мальчишка, которым в общем-то и перестал быть едва-едва. Влюбился по уши, но столкнулся с непреодолимым препятствием!
О том, что барчонок делал на бордельной улице, мы умолчим — совершенно очевидно, что Себс спешил по каким-то особо важным баронским делам и решил сократить свой и без того слишком длинный путь. А вот что делала там Кассия? Вопрос резонный. Как оказалось, то было непосредственное место её работы. Положа руку на сердце и чуть менее приличное место, Себастьян готов был сказать: да, пусть это низко, омерзительно для любой приличной мазель и Лебедапротивно, но он не осуждает. Сам Себастьян шлюхами брезговал. Или, говоря точнее, был ощутимо нищим даже для того уровня, который соответствовал его высоким только на словах стандартам. Но Кася!.. Это было другое. Ее, кхм, служба только начиналась и девица буквально была выставлена на торги. Право эдакой первой ночи стоило столь много, что Себастьян несколько раз переспросил.
Звучало скверно — баронский сын и шлюха. Но чародейчик размышлял просто и в высшей степени справедливо! Коль скоро ее тело еще не было проданным, оно новенькое, буквально только что с краснолюдской мануфактуры. А что шлюха, так это просто в учетной книге в списки внесена, да и то карандашиком. И план был изящен, да коварен: сбежать с Кассией и бежать, покуда ноги не собьются, вместе. Прочь от борделей, прочь от черни. Но первую ночь все же выкупить. Для верности, бежать-то наука та еще! Из Бан Арда не с первого раза вышло, а уж свое маленькое сокровище бордель будет сторожить всеми силами. А если мзду оплатить, в комнаты пройти… Что же, может что-то получиться.
— Эй, корчмарь!
— В долг не налью.
— Да иди ты! Я тебе не с тем досаждаю. Займи денег, а?
— В долг денег не дам.
— Ну и сука ты, корчмарь, — пробурчал Себастьян, уперевшись лицом в кружку, а мыслями — в нежный и трепетный образ Кассии, без которой барчонок дальнейшей своей жизни и представить не мог.