По своей природе война напоминает допплера. Ей свойственны постоянные метаморфозы, различные облики и самые причудливые личины. Масштабные сражения, кровопролития, осады крепостей – зачастую именно эти моменты войн навсегда остаются в героических эпосах, однако ключевые победы, как правило, достигаются совсем иными способы.

Нильфгаард как никто другой это знал. Его военная машина всегда внушала ужас и трепет, но порой даже она начала буксовать. Погодные условия стали одним из факторов, повлиявших на застой на северном фронте. Наступление захлебнулось, так и не достигнув берегов Понтара: на недавнем военном совете, лично созванным Императором, Петер уже посетовал на данный факт. Теперь, когда оружие пришлось временно отложить в стороны, в ход готовы пойти совсем иные методы.

Для этих целей Нильфгаард всегда имел свои козыри в рукаве: превосходный шпионский корпус, приличное финансовое и хозяйственное обеспечение, небезызвестное ремесло подкупов, а также толковое планирование, способное свести все эти факторы воедино.

Когда лязг оружия утихает, а кровь перестаёт литься рекой, на скользкое поприще выходят самые опасные личности.

К счастью, Петер едва ли относил себя к последним. В отличии от шпионов, ассасинов и диверсантов, коморный по долгу чина всегда всегда действовал исподтишка, не марая собственных рук. Однако и это несильно обеляло Эвертсена и не снимало с него ответственности. Сегодня от него снова потребуется сделать всё возможное, чтобы обеспечить исполнение очередного гнусного плана с самыми благородными целями.

Эта мысль сразу въелась в голову чиновника, стоило только Корнелису Фиц-Эстерлену появиться на пороге его кабинета.

- Войдите, - монотонно пробубнил главный коморный. Большую часть дня Петер утопал в бумагах, и сегодня молодой инстигатор стал его первым значимым посетителем. Кровные узы бросали на него пресловутую тень, но Эверстен старался не отождествлять Корнелиса с кем-либо другим. Петер верил, что тот обладал собственными принципами, методами работы и уникальным мышлением, которое наследственность передать не в силах. Он оставался тёмной лошадкой - незаметной, неразгаданной, чем-то отпугивающей. Зато, Петер готов поспорить, пахать она готова за троих.

- Корнелис! - удивлённо поприветствовал гостя Петер. Хотя тот и полагал, что его сотрудничество с Корнелисом после недавнего совета - вопрос времени.

- Чем обязан, господин инстигатор? - любезно поинтересовался Петер у молодого человека. Хотя какой "молодой", они ведь ровесники?! Видимо, к своим годам Петер сохранился куда хуже. Сейчас в его голосе читалась неподдельная ирония, а на лице проскочила лёгкая ухмылка. Ведь он хорошо понимал, что Фиц-Эстерлену могло потребоваться, и на фоне вынашиваемых планов обмен любезностями выглядел крайне комично. Петер молчал: его буквально сжирало любопытство. Что же инстигатор Военного трибунала приготовил ему на этот раз?

Поначалу Эверстен внимательно наблюдал за своим гостем. Тот сразу уселся в кресло - неужто планировал задержаться? Не то чтобы Петеру было жалко мебель, но мужчина встретил такую вольность едва приподнятой бровью. Сам коморный опёрся руками о внушительный дубовый стол, после чего внимательно выслушал просьбу Корнелиса.

В ходе беседы бровь Петера приподнималась всё больше, а изумление росло. Инстигатору потребовалось вооружить целую роту солдат, да ещё чем? Специфическое оружие и броня, штандарты и хоругви... Насколько помнил Петер, никаких военных парадов Император не планировал, а иначе зачем ещё столь пёстрое формирование?

- Давайте пройдёмся, Корнелис, - раздался ответ коморного. Однозначно расценить его было невозможно, но, судя по тону голоса, Эвертсен преисполнился энергией, ведущей его за пределы кабинета. В нём разгорался не то азарт, не то любопытство, не то досада: Корнелис ведь не надеялся, что возьмёт своё без лишних расспросов? Конечно, дела военного инстигатора Петера не касались, но за ресурсы армии он отвечал головой. А вдруг затея окажется злостной растратой казённых средств? Горе-начальник совсем не хотел терять расположение Эмгыра и, в таком случае, становиться следующей жертвой Фиц-Эстерлена.

Мужчина первым последовал к двери, открывая дорогу прочь из его кабинета. Здесь становилось затхло, ещё сильнее чувствовалась гарь лучин, освещавших помещение всю ночь. Да и сам Петер сейчас предпочёл бы менее формальную и гнетущую обстановку.

- Если, конечно, вы не против. Сейчас на улице прекрасная погода – по северным меркам, - с иронией произнёс коморный, ладонью выпроваживая своего гостя. Корнелис, конечно, мог отказаться. Эверстен же сомневался в этом: раз просьба инстигатора не была удовлетворена Императором лично, едва ли теперь ему удастся миновать печать коморного. Да и в ответ Петер требовал совсем немного – честности… Нет, уж слишком это слово стало пустым, опороченным, бессмысленным. «Прозрачности» звучало бы куда более по-канцеляристски.

Если Корнелис решит продолжить аудиенцию с Петером, их ждёт некоторая смена декораций. Каменные, холодные коридоры замка вели его обитателей к нижним ярусам сквозь полумрак крутых лестниц. Крыло замка было безлюдным в это время суток. На своём пути двое нильфгаардцев встретят только взвод гвардейцев «Импера», браво несущих свой патруль. А Корнелиса тем временем ждали вопросы, предназначенные исключительно для ушей инстигатора. Эвертсен вёл того вниз, не разглашая места назначения.

- Какие у вас запросы, господин инстигатор, – приговаривал коморный с иронией, но явно без злобы. – Дорогостоящий заказ, учитывая все детали и запрашиваемый реквизит. Что-то мне подсказывает, хоругви и штандарты будут отнюдь не наши, верно? А потому, Корнелис, выкладывайте, что вы удумали и почему я должен это профинансировать. И знает ли об этом лично Император?

Очень скоро Петер сам стал ведомым, чему он совсем не возражал. Деловой подход Корнелиса значительно экономил время. Коморный прибавил шаг, вдохновлённый потугами своего компаньона. А его желание выбраться на свежий дух даже приобрело какой-то более прагматичный смысл.

- Свежий воздух не знает границ, - с непривычным для себя романтизмом ответил Эвертсен. Несмотря на то, что никаким ценителем природы он не был, мужчина славился патриотом: патриотом, который периодически страдал ностальгией. Его слова звучали несколько странно, но, как всегда, логики ему было не занимать.

- Порой сюда должно заносить и ветра с Юга. А в этих стенах любой устанет от их давления. Такое чуждое и неотёсанное. А эти коридоры, - устало констатировал Петер, разводя руками. - Воистину, чёрт ноги сломит. Обычно я попросту демонтирую и вывожу подобные "северные поделки", но этот замок - особый случай. Организуем его реконструкцию нашими зодчими, когда военные нужды станут скромнее, а в казне снова образуются излишки. - Мужчина продолжил своё шествие по витиеватым коридорам, безупречным ориентированием в которых он и сам не мог похвастаться. Далее коморный уже не разглагольствовал попусту, молча следуя за инстигатором. Он оставил без ответа слова Корнелиса об осведомлённости Императора: картина постепенно складывалась, и Петер уловил затею Фиц-Эстерлена без лишних расспросов. Диверсиям по ту сторону фронта действительно была уделена весомая часть недавнего совета при дворе Эмгыра. А что же конкретно предлагал Корнелис, вызнавать у того сейчас или просто гадать сейчас не имело смысла. Совсем скоро Эвертсена ожидала наглядная демонстрация планов, выношенных военным инстигатором.

Нильфгаардцы наконец-то покинули помещения замка и теперь направлялись к придворным хозяйственным постройка. В них Петер заглядывал частенько, самолично. Проследовав мимо знакомых оружейных, цехов и складов, они вошли в стайню, где уже располагалась некая телега. "О ней мне не доложили", - с досадой подумал Эвертсен, привыкший держать любые перемещения имущества под своим контролем. Выходит, "гостинцы" совсем свежие. Последовало распоряжение Корнелиса, и тогда главный коморный смог рассмотреть доставленное богатство поближе.

Мужчина пристально вглядывался в чужую амуницию, не пропуская мимо ушей и рапорт Корнелиса. К находкам Петер пока не притрагивался: ему хватало и собственного зрения, чтобы начать необходимые расчёты. Оценка имущества, расходов на кузнецкие мастерские, составление выверенных до единого флорена смет интендантам - Эверстен положил на служение данному делу не один год. Хватило и взгляда, чтобы понять весь объём работы. Корнелис запрашивал полсотни полных комплектов - из имеющегося добра, пойманного в сети полковника аэп Вооса, сейчас собиралось около дюжины.

- Нашим оружейникам придётся изрядно постараться, господин инстигатор, - иронично заключил коморный, подобрав измятый шлем-цервельер и спустя пару секунд пренебрежительно бросив тот обратно к остальному хламу, - чтобы сковать такое убожество. - Эверстсен был твёрдно уверен, что и в кузнечном деле нильфгаардским мастерам не было равных. В то время как доспехи южан олицетворяли собой всё великолепие империи, закованное в металл под светом Великого Солнца, северная амуниция буквально давила на жалость, моля чужака подложить пару грошей за шиворот таким горе-доспехам. Даже в этих размышлениях Петер был привычно категоричен, упрям и надменен. Впрочем, сейчас он понимал, что задание требовало вовсе не качества и эстетического превосходства, а банальной точности и схожести с оригиналом.

- Допустим, воссоздать недостающее обмундирование труда не составит. Тем более, что недавно сюда перебросили пару талантливых армористов из Виковаро: полагаю, геральдику они легко перенесут. Бронники и оружейники приступят к работе уже завтра - распоряжусь интенданту Гвеларну собрать подходящих людей, - Эвертсен вдумчиво перечислил шаги, которые ему необходимо предпринять в течение последующего часа. Это дело едва ли терпит отлагательств: пропавших ревнителей веры наверняка станут искать. Будет несколько подозрительно, если спустя полгода блудный отряд разодетых с иголочки охотников вернётся в распоряжение Радовида.

- С металлом сейчас туго: после тягот зимы прииски у подножий Махакама едва вышли на свою мощность. Придётся реквизировать... - протянул мужчина, почёсывая подбородок. С этим проблем также не должно возникнуть. Как всегда, нужно только поискать или как следует "попросить", в чём Эверстен был довольно убедителен. В целом, заказ Фиц-Эстерлена был диковинным, замысловатым, но отнюдь не трудновыполнимым. Куда больше вопросов возникало по поводу дальнейшей судьбы этих доспехов и мечей.

- Амуниция - лишь полдела, верно? - настороженно произнёс чиновник. - Склепать самих охотников мне точно не посильно. Если не секрет, Корнелис, кого вы собираетесь облачать в это? Не тяжко будет расстаться сразу с полсотней агентов? - Сейчас Петером двигало его любопытство. В вопросах распределения личного состава коморный мыслил явно меньше своего коллеги. Петер привык считать монеты, а не своих людей: с ними в целом было значительно проще. Легче добыть, легче расстаться, особенно когда цель оправдывает средства. Схожий прагматизм излучал и проект Корнелиса, но в глазах Эвертсена он был неотделим от чудовищных рисков. "Слишком рискованное вложение", - всё твердил про себя Петер. Но оспаривать профессионализм инстигатора и план, одобренный самим Императором, главный коморный армии, конечно же, не станет.

- Оспаривать ваш план не в моих компетенциях, но в моих силах помочь: всё в пределах разумного, учитывая и риски, и значимость этого мероприятия. А после, когда мы разберёмся с данными хлопотами, я также хотел просить Вас об ответной услуге.

Петер сходу уловил объяснения Корнелиса касательно расходования людских ресурсов. Действительно, и чего печалиться на этот счёт? Если мероприятие сопряжено с большими рисками, можно ведь просто не идти ва-банк и расплатиться малой кровью. Конечно, солдатиков аэп Вооса будет жалко в случае их провала, но, как полагал Эвертсен, никто не поставит под сомнения ценность шпионского корпуса Нильфгаарда. Размениваться такими людьми? Нет, ни один здравомыслящий правитель на это не пойдёт. Разве что, если такие агенты причастны к готовящемуся государственному перевороту… Но это уже совсем другая история.

- Понял вас, Корнелис, - ответил Петер, улыбнувшись в ответ. Иных вопросов и предложений по поводу этого дела у военного инстигатора не возникло: похоже, всё остальное Фиц-Эстерлен уже просчитал наперёд, и дело было в шляпе. В свою очередь, главный коморный уже пообещал сделать всё, что в его силах. Слава Солнцу, не столь уж большую услугу ему предстояло оказать. А уж выгорит это идея или нет… Как бы то ни было, Эвертсена в ней подкупало то, что у миссии, казалось бы, не было ясного конца. Или же Петер о нём попросту не знал. Отряд самозванцев будет вести свою дискредитационную деятельность до тех пор, пока не сгинет. Когда же их раскроют… Вот и решится, что сложнее: очернять государей или выводить фальшивые пятна с их и без того запятнанной репутации.

Ну и далее пришёл черёд Эвертсена делиться собственными планами. Мужчина захлопнул крышку сундука, забитого выловленными трофеями, и отстранился от телеги, деликатно уводя за собой и Корнелиса. Чиновник хотел затронуть мероприятия «закрытого толка», и потому лишние уши здесь совсем ни к чему.

- На днях я выезжаю на Запад, под самый Цидарис. Старый замок Петрельштайн – возможно, доводилось слышать. Если я сгину без вести – вы знаете, где меня искать, - улыбнулся Петер, начав свою речь в довольно доверительной манере. Однако «пропадать» совсем в его планы не входило.

- Но не суть. Вернуться из тех земель я могу не один, - интригующим голосом проговорил коморный. Расхаживая по стайне, он подошёл к массивному хомуту, оставленному на ограде. Петер опёрся одной рукой о ярмо и продолжил.

- Вы всколыхнули важные темы на Совете, Корнелис. Перегибы на местах, расправы над местными, потоки беженцев, рост партизанщины… Здесь, на Севере, война высвобождает слишком много кметов, посылая их на все четыре стороны, – вот только все почему-то норовят либо удрать от нас куда подальше, подрывая хозяйство, либо всадить нам нож в спину, нарушая снабжение и целостность армии. Непорядок, согласитесь? – с лёгкой иронией обратился Эвертсен к своему собеседнику. Где-то он, конечно, лукавил: особенно в своём отношении к критике. Тогдашний конфликт интересов пред Императором уязвлённый чиновник обязательно бы припомнил Фиц-Эстерлену, но Петер был достаточно умён, чтобы мстить. Вместо этого он оттолкнулся от размышлений инстигатора для поисков новых, экспериментальных решений возникающих проблем. Хотел бы коморный спланировать всё самостоятельно и приписать все лавры себе, но зачатки идеи выходили на совсем уровень. Без Корнелиса здесь не обойтись. Да и только его помощи может не хватить.

- Что я имею в виду, - уверенно, по-армейски чеканил слова мужчина, - Так это то, что пора начинать широкую вербовку среди присоединённых народов. Я в ней не эксперт, господин инстигатор. Но со своего поста я вижу, что экономически такая кампания решит множество проблем. Рабы, военнопленные – Нильфгаард уже устал их переваривать: одних уже девать некуда, а других нечем кормить. Я считаю, нам надо создать новые формы коллаборации с нордлингами. – Доселе Петер не смотрел в глаза Корнелису. Теперь, когда короткая прелюдия подошла к концу, главный коморный установил зрительный контакт и решил затронуть хоть какую-то эфемерную конкретику.

- Добровольные дружины, отряды борьбы с партизанщиной, развёрнутая сеть стукачества… Да хоть новая «Врихедд». Кнутом и пряником посеять ещё больший раскол на оккупированных территориях, заставить голодающих нордлингов кормить себя самих, решая наши проблемы, - признаться, Корнелис, один я в этом разобраться не смогу. От идеи я не откажусь, но мне нужно ваше содействие. И ваши мысли, разумеется, - мягко улыбнулся Эверстен. Он выложил Фиц-Эстерлену всё так, как было. Сыро, мутно, но правдиво и искренне. Никакого подхода, только огромные перспективы – по крайней мере, если за дело возьмётся сразу несколько профессионалов.

- Мы можем довести этот проект до надлежащего состояния. И даже провести первые испытания: полагаю, найти подопытных не составит труда.

Дожидаясь ответа, Петер старался держаться чуть поодаль от инстигатора. Он также непринуждённо оглядывал панораму Вызимы с высоты крепостной стены. Древний, внушительный город, но каким же чуждым и прогнившим он оставался. И пусть с реальными очагами напряжённости в бывшей столице уже было покончено, а большинство местных заговорщиков - казнены, выбить отсюда сам дух отсталости и дикарства у нильфгаардцев вряд ли удастся. По крайней мере, городская инфраструктура хоть на что-то годилась, а потому грёз о том, как Вызима будет сравнена с землёй, у Эвертсена в мыслях не было. Быть может, после войны ему вовсе придётся здесь осесть. Ведь кто знает, какие награды и испытания сулит Предназначением в недалёком будущем?

- Нет, отнюдь не возражаю, - спокойно ответил коморный. Теперь он вплотную приблизился к Корнелису и, задержавшись у одной из бойниц, стал также всматриваться в происходящее на грязных улицах.

- Для начала меня бы устроил и скромный наблюдательный, перевалочный пункт. Прежде всего, для нужд разведки: ожидать масштабных осад и штурмов в той местности я бы не стал. Конечно, Цидарис по-прежнему сопротивляется, но, верится мне, думать о контрнаступлении ему сейчас некогда. - Казалось, Петер уже смирился с тем, что король Этайн до сих пор не решился принять неминуемое поражение и разделить участь остальных северных королей. Впрочем, и у Нильфгаарда сейчас хватало своих, иных забот: когда дорога к Понтару будет проложена окончательно, вопрос Западного фронта обещал выйти на первый план.

- Ишь, гляньте, - Петер вскинул руку в сторону маленьких сорванцов, которые до сих пор не могли что-то поделить. Четверо сирот продолжали нелепую схватку: казалось, что каждый в ней был сам за себя, в то время как на канону стояла сущая мелочь.

- До сих пор меж собой бодаются... Север неисправим, - на выдохе произнёс коморный. В его словах по-прежнему пестрило высокомерие и бесконечное желание поучать нордлингов, от которого немолодой мужчина и сам устал. Но ничего не поделаешь. Да и не такой бардак приходилось разгребать, очутившись в краю, где о законах, порядке и дисциплине слышал лишь каждый десятый. К слову, децимация, по мнению Эвертсена, была наилучшим способом воспитания северян, но к детям, как ни крути, даже столь циничный человек попытается найти иной подход.

- Не хотите заняться воспитанием, Корнелис?