К долгим переходам верхом Милеанэль была привыкшей, но слишком долгое безвылазное пребывание в Оксенфурте оставило свой отпечаток. Незадолго до того, как Илларэн объявил долгожданный привал, целительница обнаружила, что бедра у нее, как и ягодицы, горят огнем от постоянного трения о подушку, порядком истрепанную, седла. С лошади она спустилась не так уверенно, как опытный командир; ноги мелко задрожали, встретившись с твердой землей. Но Милеанэль не жаловалась, не корчила недовольные рожицы: ответственность за свои решения врачея принимала со всеми последствиями, приятными и не очень. Она коротко кивнула, приняв указание Эль'Итлитиэна, нашла взглядом Клауса - молчаливого, высокого мужчину, с которым за почти месяц не удалось найти общий язык. Тот махнул рукой, пригласив эльфку за собой; Милеанэль принялась за работу, начав расчищать место для походного костра, пока ее товарищ сгружал с лошади тяжелый котелок.

* * *

Женщина, пока только осваивающаяся в спецотряде, молча поглощала наскоро сварганенную похлебку и слушала разговоры чародеев и наемников. Те делились историями о делах минувших дней, хохотали и панибратски хлопали друг друга по плечам. Милеанэль отставила пустую, почти вылизанную миску в сторону, устроилась на бревне как можно дальше от источника открытого огня. Даже шутки Ирвина, который старательно поднимал отряду настроение, не могли отвлечь ее от неотрывного созерцания языков пламени.

Но, как известно, в дело вмешивается случай. Как только спецотряд единогласно решил, что следует сбросить напряжение чем-то горячительным, а Илларэн дал добро, врачея соскользнула с бревна и отправилась к себе в наскоро поставленную палатку. Попрыгав через спальные мешки и добравшись до своего, она после минуты поисков выудила из сумки несколько самокруток. Остальные были на седле: Милеанэль взяла с собой немного личных вещей, но вот курева наделала на несколько месяцев вперед. С огнивом наперевес она вернулась к походному костру, где ее уже ждал веселый Ирвин.

- А ты, Милеанна, будешь? С почином, м? - предложил он, взмахнув бутылкой с мутной темерской ржаной.

Эльфка вежливо покачала головой и показала сжатые в ладони самокрутки. Ирвин хихикнул и понимающе загудел. Ему вторили товарищи, с которыми маг ходил уже не первый год; мужчины подняли пузатые бутылки и чарки и наперебой произносили тосты. За успешную охоту, за хорошую плату, за урожайный для отряда будущий год, за Северные Королевства...

За час мужчины умудрились перешагнуть грань "мы по одной" и доскакать до черты "так налей, налей еще по одной, с утра я вечно больной". Милеанэль успела выкурить три самокрутки и провести инспекцию своего медицинского футляра. Женщина подсчитала, на какой переход хватит имеющихся составов, что нужно докупить в первой же лекарской лавке, сколько осталось смесей для изготовления... Когда она, наконец, вернула футляр обратно на седло и вернулась к походному костру, половина мужчин уже разошлась вальяжной походкой по своим шатрам. У котелка остались еще несколько наемников из чужого отряда, мрачно распивающих остатки своих порций, и Илларэн, курящий трубку.

Милеанэль без разрешения опустилась на бревно рядом с ним, щелкнула огнивом, подпалила самокрутку. Дым от нее смешался с табачным, заставил женщину сдержать чих.

- Позволишь вопрос? - нарушила она тишину, которая прерывалась разве что храпом, доносившимся из общей палатки. Эльфка дождалась, пока Илларэн ответит, и спросила: - Что привело к смерти предыдущего целителя?

Она не тешила себя иллюзиями и не задавала более простой вопрос "а что с ним случилось?". Помер, очевидно; из таких отрядов увольняются обычно только одним путем. Но как он погиб? Что привело к потере бойца? В имевшей - почти не имевшей - мало боевого опыта Милеанэль медленно, но верно просыпался страх. Не за то, что погибнет, - за то, что даже не поймет, почему. А, как водится, предупрежден - значит вооружен.

Врачея выпустила дым в сторону; задремавший наемник, чьего носа достиг резкий запах трав, оглушительно чихнул и проснулся, разбудил своих товарищей. С ворчанием они начали поочередно вставать и направляться к своим палаткам. В голове у каждого из них уже трещало, и Милеанэль, делающая еще одну затяжку, предвкушала объем утренних работ.

Не об этом, Илларэн был прав. Милеанэль, понимая, что вопрос ответа не требует, молча поднесла край самокрутки к губам, зажевала его зубами. Табак весело трещал в трубке командира, вторил поленьям в походном костре. Эльфке, которая мелко подрагивала от ноябрьского холода, все-таки спокойнее было как можно дальше от источника тепла, слишком открытого и опасного. Машинальным, не заметным даже для себя движением она скользнула по бревну в сторону, отодвигаясь от костра и придвигаясь к командиру. Кажется, еще немного, и она вовсе скинула бы его с насиженного места. Но, только коснувшись его ноги своей, Милеанэль опомнилась и отпрянула обратно - ровно на сантиметр, чтобы не навязывать контакт. От огня она по-прежнему держалась как можно дальше.

Женщина не мешала Илларэну, не перебивала: как и в самом начале, губкой впитывала каждое его слово. Она и не заметила, как осталась у костра с командиром в гордом одиночестве. Все охотники разошлись отдыхать: выпивка ударила в уставшие головы быстрее, чем тем бы хотелось. Эльфка же, страдающая инсомнией и трезвенностью, не могла себе позволить такой роскоши. Поэтому сказка на ночь от Илларэна ей пришлась только кстати. Не нарочно она зеркалила его движения, так же кусая край самокрутки и расплачиваясь за это мелкими кусочками трав, выпавших из него. Тяжесть момента была неизбежно нарушена необходимостью срочно отплеваться; Милеанэль тщательно провела языком по ладони, оставляя на ней потерянную забивку. Одна глубокая затяжка оставила после себя боль в легких и завершила короткую, но яркую и насыщенную жизнь самокрутки. Целительница плавно выдохнула дым через нос, а окурок сбросила себе под ноги, туда, где потом окажется вытряхнутый Илларэном из трубки сгоревший табак.

Всего месяц, даже меньше, - этого было недостаточно, чтобы привыкнуть к другой, оборотной стороне их работы. Милеанэль прокашлялась в кулак, задержала его у рта и с секунду гипнотизировала остатки трав, прилипшие к коже. Она лечила людей, а ренегаты сводили на "нет" всю кропотливую работу медиков Континента. Из-за них приходилось зачищать деревни, устранять последствия неудачных экспериментов - и справедливо получать за это по морде. И это целительница еще не провела в отряде десятки лет. То было впереди, пусть Милеанна об этом и не подозревала.

Пламя на мгновение вспыхнуло в разы ярче; эльфка, не успевшая скрыть страх, дернулась и, как назло, увидела, что Илларэн смотрит прямо на нее. На счастье, Милеанэль никогда не отличалась здоровым цветом лица, на котором смертельная бледность - обычная гостья. Она вспушила пальцами брови, будто пыталась стереть любые следы испуга, но взгляда от командира не отвела. Вид у нее, несмотря на секундную слабость, был на редкость отрешенный для такой грустной и отчасти пугающей истории. Пока Эль'Итлитиэн занимался тем, что убирал трубку на положенное ей место, у эльфки появилась возможность вставить свое слово, чем она сразу же воспользовалась:

- За кем мы так спешим, командир?

Они уже долго не делали привал, ехали почти без остановки несколько дней, как только Илларэну прислали наводку на цель. За недолгое время членства в "Aeksinan aenye" эльфка еще ни разу не участвовала в охоте - это была первая, но успела наслушаться достаточно баек от Ирвина. Тот, как оказалось, обладал отличной памятью, вплоть до мелочей: когда они преследовали цель, как долго, как часто останавливались отдохнуть и давали несчастному беглецу немного форы, чтобы потом на следующий день заковать его в двимерит. Но о такой спешке Ирвин ни разу не упоминал.

Чуткий слух подсказал Милеанне, что там, в темноте меж стволов деревьев, что-то шевелится. Она посмотрела поверх огня, но тот слепил эльфку, не давал глазам привыкнуть к лесной мгле. Она прислушалась, попыталась уловить мельчайшие звуки, не заметила, как подобралась, будто ищейка, и приподнялась с бревна.

И закономерно вздрогнула, услышав посреди тишины оглушительный треск. Ему вторил богатырский храп из палаток и спальных мешков: боевые товарищи спали, как убитые.

Тактичный, но манипулятор, подумала эльфка, поймав взглядом на лице Илларэна довольно доброжелательную улыбку. Не нужен, значит, ему целитель с насморком: зачем он ей это говорит? Пытается сгладить ее смятение оттого, что заметил очередное проявление слабости? Однако, справедливости ради, Милеанэль и вправду начинала мерзнуть вдали от теплого огня, одетая не совсем по погоде. Она выпрямила спину так, будто всю жизнь получала по ней линейкой от строгой гувернантки, горделиво приосанилась, будто показывая: не выдумывайте, командир, это вышло случайно! Но сейчас в ее разум проник бы даже самый зеленый телепат. Правда, он бы в нем тут же потерялся и с ужасом вылетелобратно, ведь мысли у целительницы смешались в такой клубок, что не распутает и сотня бабушек. При этом Милеанэль выглядела спокойной, как удав; но она знала не хуже Илларэна, что того обмануть не получится. Видит насквозь, будто в глаза вкручен артефакт, позволяющий ему зреть сразу в корень, в обход пустых слов и поддельных улыбок.

Все становилось понятнее. Значит, в ее первый раз отряд несется не за каким-нибудь ренегатом: за теми, кто нарушил данные обещания, скрепленные узами прочнее кровных. Теперь ей было ясно, зачем Илларэн так спешит, почему сам не слезает с лошади, постоянно подгоняя животное вперед, давая роздыху только затем, чтобы оно не пало раньше времени. Убитые от непривычно долгих верховых переходов бедра Милеанэль, правда, понимания эльфки не разделяли и по-прежнему саднили... А руку так же необычно обожгло чужим прикосновением. Целительница дернулась от касания Илларэна едва ли не сильнее, чем от оглушительного треска в чаще, но руку не отняла. Всего лишь испугалась: обычно за руки ее хватали, гораздо сильнее, чем эльф, чьи пальцы были мягкими и несущими умиротворение, либо умирающие, либо отказывающиеся платить родственники умирающих. Или... а это уже совсем другая история.

Командир поднялся следом за ней; эльфка, вопреки синдрому новичка, не отступила за его спину, а осталась подле Илларэна. Он быстро принял решение, всего за мгновение. Столько же времени понадобилось и врачее, чтобы оценить ситуацию и принять свое. Поэтому она не удивилась приказу командира: он ожидаемо желал сохранить жизнь новой целительницы в безопасности, даже если опасаться было нечего и то хрустнул упавшей веткой какой-нибудь олень.

- Нет, - неожиданно твердо отказалась Милеанэль следовать приказу и сразу же обосновала свое решение, - с тобой мне безопаснее. Все уже спят, а будить пьяных я буду долго.

Если что-то пойдет не так. Илларэн мог бы парировать: оставлять целый лагерь, спящий богатырским сном, без единого часового и вовсе значит обречь их на возможное истребление без сопротивления. А Милеанэль бы тут же покрыла его козырь своим: целительница почти без боевого опыта, имеющая за плечами только уроки с самим Эль'Итлитиэном, в одиночку поляжет так же быстро, как и остальные.

Она шагнула в темноту, туда, куда уже не доставал свет от лагерного костра, вместе с командиром, на ходу проверяя, легко ли вынимается из ножен охотничий нож. Держа одну руку на рукояти, вторую - рядом с бедром, напряженную достаточно, чтобы быстро сделать ею пасс, Милеанэль все время находилась с Илларэном бок о бок. Ни на полшага сзади, ни на полшага спереди - вровень с эльфом, одним из немногих на ее памяти превышавшим ее саму по длине тела. Термин "рост" уже прошедшая профессиональную деформацию женщина не употребляла даже в мыслях.

После того треска лес замолчал; причем не фигурально, а по-настоящему. Даже ветра не было, что для поздней осени - явление редкое. Чем дальше от лагеря, тем тяжелее становилось Милеанэль смотреть перед собой и себе под ноги. В висках началась сильная пульсация; организм откликался на приближающиеся барьеры, которые выставил Ирвин.

Звук тогда раздался явно за ними. Может, это правда случайность? Нелепица - всего лишь зверь пробежал, испугался концентрации Силы и оступился, упал в пересохшие ветви, поднял шум.

Надежда на то, что все это - обычное совпадение, рассеялась вместе со вторым треском, который, казалось, раздался совсем близко. Милеанэль попыталась определить примерное расстояние и предположила, что до источника шагов тридцать, не больше. Слишком близко к лагерю; слишком тревожно, чтобы оставить нарушителя покоя без внимания.

- Командир? - спросила целительница, ожидающая указаний. Она не видела его лица в темноте, не могла просто молча посмотреть и прочитать приказ по губам. Может, и к худшему, поскольку, покажи Илларэн что-то вроде "ноги в руки и деру, я сам", Милеанэль хотя бы могла сделать вид, что ничего не поняла.

Тишина разорвалась снова, на этот раз - звонкими щелчками. Милеанэль, не имевшая опыта в боевых столкновениях, не успела бы среагировать и уже украшала бы своими внутренностями местную полянку, если бы не молниеносно выставленный Илларэном щит. И она, конечно же, испугалась ровно настолько, чтобы дернуться и закрыть лицо руками на случай, если заклятия полетят прямиком в голову. К счастью, командир у эльфки был очень опытный; она же, еще не разбиравшаяся в таких тонкостях защитных заклинаний, могла только поддержать его коротким бодрящим заговором. Прилив сил действительно опытному в магических столкновениях чародею точно не помешает. Краем глаза Милеанэль наблюдала за каждым пассом Илларэна, тщательно впитывала в память детали движений и рефлекторно дергала веками, когда очередной импульс разбивался об энергетический щит.

Как только наступило секундное затишье, эльфка полетела в кусты. Командир не просто казался ладно сложенным и сильным - он таким и был, поскольку одного только броска за шкирку хватило, чтобы отправить Милеанэль пропахивать носом короткие острые ветки. Они, лишенные листвы из-за скорой зимы, едва не выбили целительнице глаза, и только быстрая и успешная группировка помогли ей избежать будущей участи Илларэна. Врачея не растерялась и не стала рассиживаться на месте, коротким прыжком ушла за ближайшее дерево - очень вовремя, так как, стоило ей скрыться за не очень толстым стволом, как в него врезалась горячая молния. Куски древесной коры полетели в разные стороны, обугленная часть протестующе зашипела. Милеанэль, быстро перебравшая в памяти все уроки командира, с первой попытки состроила нужную фигуру пальцами и, на секунду высунувшись из-за ствола, отправила в темноту воздушную волну. Она надеялась дезориентировать нападавших или посбивать любые артефактные установки, если не выведя их из строя, то сместя прицел. Но, конечно, этого было недостаточно; как только эльфка увидела зарево магического огненного шара, то пулей выскочила из укрытия и бросилась под другое дерево. То, за которым она только что сидела, моментально занялось огнем.

Где Илларэн, она не видела. Слышала только, что в его сторону летит намного больше заклятий, чем в ее. Стараясь не смотреть на набирающее силу пламя, целительница принялась судорожно соображать. Неизвестные явно заинтересованы именно командиром, а не кем-либо другим, иначе выманивать только Илларэна было бы глупо. То, что с ним увязалась еще одна охотница, только неприятное отягчающее обстоятельство. Но, раз уж они страстно желают выбить пока еще державшегося эльфка из его укрытия, то почему бы не зайти в спину?

Пользуясь темнотой, которая нарушалась кратковременными вспышками заклинаний и слепящим любого, кто на него посмотрит, огненным заревом, Милеанэль легла на землю и быстро поползла. Руки тряслись, как чужие; окончательно не поддаться страху мешало только то обстоятельство, что Илларэн очень нуждается в поддержке. Наверняка он потерял ее из виду; может, и нападающие? Милеанэль ползла, не обращая внимания ни на подворачивающихся мерзких насекомых, ни на лезущие в глаза острые кончики веток от кустов, да так шустро, что позавидует любая змея. Много чувств ее подстегивало, заставляло лезть в самое пекло...

Но недолго. Она наткнулась на чьи-то ботинки так внезапно, что застыла на месте, а через секунду почувствовала, как на косе сомкнулись чьи-то пальцы. Милеанэль рывком подняли на ноги за волосы, но она не растерялась и, не имея достаточно времени на пасс рукой, выхватила нож и не глядя полоснула им назад. Рука тут же разжалась, и человек, кто бы он ни был, схватился за лицо, на котором вдоль щеки расцвела глубокая алая полоса. Милеанэль отскочила в сторону, поскольку второй, на чьи ботинки она наткнулась, повернулся к ней. Прыжок лосося был совершен за ближайший ствол, и очень вовремя: в него немедленно врезалась другая горячая молния. Эльфка огрызнулась коротким кинетическим потоком; он заставил мага, не успевшего его отбить, опрокинуться на спину. Лес наполнило визжание того, кого целительница украсила некрасивым шрамом. Она торопливо засунула оружие обратно в ножны, не вытерев его, на случай, если снова произойдет неожиданное нападение и появится риск выронить нож.

Короткое смятение в рядах врагов дало Илларэну немного времени. На несколько секунд прекратились всполохи, направленные на его укрытие, и разогрелись вспышки там, где в укрытии пыталась придумать пути отступления отрядная врачея.

Но даже звуки битвы не могли разбудить надравшихся охотников и наемников. А может быть, дело было не только в темерской ржаной, а в чем-то более... тонком? Итог, так или иначе, был один: на помощь никто не спешил.

Командир надеялся не зря, но не совсем. Милеанэль, как только увидела плывущие со стороны лагеря сферы, поняла, что надо срочно падать лицом вниз, но она слишком близко находилась к стану врага, чтобы так отпускать спину. Пришлось остаться в том же положении: прижавшись спиной к дереву и закрыв руками голову. Только не на лицо...

Даже через плотно зажмуренные веки целительницу ослепило. Она вскрикнула, переместила ладони на глаза, но было уже поздно: перед взором уже заплясали яркие белые огоньки разных размеров. Невыносимая режущая боль; если противники Илларэна испытывают то же самое, что медичка отряда, она им не завидует. Мимо нее командир пройдет, если вообще заметит свернувшуюся в клубок у основания дерева высокую, но кажущуюся очень маленькой эльфку. Мимо них... ну это надо постараться.

Как только свист чар разбавился веселым звоном стали и звуками, с которыми меч входит в человеческую плоть, Милеанэль открыла глаза и попыталась встать. Она ничего не видела: заклинание ослепило ее так сильно, что эльфка сразу же споткнулась об, о Джамбаттиста, собственную ногу и тяжело рухнула мордой вниз. Нос чудом уцелел, а вот сырая от недавних дождей почва попала в рот в больших количествах. Милеанэль поднялась на локтях, сердито отплевалась и, наконец, смогла протереть глаза. На счастье, ренегаты были слишком заняты ее командиром; до эльфки никому не было дела. За короткие секунды, которые казались ей потом вечностью, женщина проморгалась и постаралась оценить ситуацию. Долго анализировать не пришлось: глухой вскрик знакомого голоса, свидетельствующий о выбитом из легких воздухе, оповестил Милеанэль, что дело худо. Сверкнула молния; Илларэн, находившийся от нее в каких-то десяти метрах, смог поглотить ее магическим щитом, но следующий разряд его пробил и снова отбросил командира к дереву. Даже в темноте и с пляшущими перед глазами яркими пятнами Миленаэль увидела, что эльф потерял сознание. Тело Илларэна заслонила чужая фигура. Человек не смотрел на нее и, кажется, не слышал. Да и сама целительница чувствовала, что из-за громких хлопков заклятий слух притупился.

На счастье, ходить она могла. И бегать тоже. И рука по-прежнему была твердой и крепкой. Решение нашлось само собой.

Ренегат опустился на одно колено, чтобы проверить, дышит ли Илларэн. В темноте сразу и не поймешь, помер или просто потерял сознание; может, надо добить? А если дело сделано, то и зачем лишний раз портить товар?

Неизвестный услышал шорох за спиной слишком поздно: он, оглушенный так же, как и Милеанэль, просто не понял, что к нему приближаются. А когда ренегат начал поворачивать голову, то не удержался от вскрика.

Эльфка хорошо знала все болевые точки на теле человека: для врачеи его туша была настольной книгой, которую она играючи читала. Удар каблуком сапога по щиколотке, так удачно выставленной назад из-за положения чародея, повредил сустав и, кажется, сухожилие. Далеко не уйдет. Милеанэль не стала дожидаться, пока в нее полетит кинетическая волна, и резко ударила ренегата по шее сбоку ребром ладони. Дезориентированный болью от первого удара, он не успел увернуться от второго. Эльфка попала прямиком в блуждающий нерв, и так сильно, что не обошлось обычным головокружением: неизвестный завалился на бок, лишившись чувств.

Целительница обернулась, продралась сквозь яркие пятна на зрении и напряженно вгляделась в ночную тьму. Больше не было движений, не было странных тресков и других звуков. Илларэн расправился с остальными так быстро и методично, что даже у Милеанэль запоздало перехватило дыхание. Опытный - это слабо сказано. Правда, командир без сознания очень сильно сходил на труп, и опустившаяся на колени рядом с Илларэном женщина сначала даже засомневалась, жив ли он. Трясущейся рукой она проверила пульс; жив. Оглушенный эльфкой ренегат зашевелился; врачея на секунду оторвалась от Илларэна и от души пнула неизвестного в лицо. Хрустнул нос; нападавший затих. Целительница вернулась к Эль'Итлитиэну, устроилась подле него, опустившись на оба колена.

- Командир... - прошептала она. Наступив своей панике на горло, Милеанэль положила ладони эльфу на виски и быстро зашептала заклинание. Потоки Силы слушались новую хозяйку, из разрушительных превращаясь в созидательные и восполняя силы, которые Илларэн потерял. Бодрящий заговор должен был подействовать как нашатырь, помочь командиру прийти в себя. Миленаэль переместила одну ладонь на затылок эльфка, ощупала волосы. Мокрые, но только от пота; кровь другая - текстурой, запахом, температурой. Значит, серьезной травмы головы нет, разве что небольшое сотрясение от удара о дерево.

Милеанэль повторяла заговор раз за разом и не останавливалась, пока командир не пришел в себя.

Хвала Деве, он быстро пришел в себя! Милеанэль вздохнула с облегчением, стоило командиру открыть глаза. Она даже не заметила, как рука Илларэна дернулась к рукояти кинжала: слишком была занята своими чарами. Когда командир приподнялся, женщина убрала руки от его головы, чтобы не мешать Эль'Итлитиэну двигаться. А потом он, сплюнув в сторону, открыл рот. И у Милеанэль все внутри рухнуло.

В паузу, которая казалась командиру короткой, а ей - бесконечной, она пережила то, что Илларэну лучше не знать. Сердце застучало так быстро, что, казалось, сейчас выпрыгнет у эльфки изо рта. Вот так вот все пропало. Одно слово, пусть даже и разумное, взяло и перечеркнуло все надежды добиться чего-то большего, чем латание кметовских чирьев. И на что она вообще надеялась? Милеанэль постаралась принять новость с гордо поднятой головой, но вид у нее все равно был, как у побитого щенка. Еще и грязью вымазанного. Но что поделать: придется, значит, возвращаться в Оксенфурт с жутким позором. Женщина было кивнула, но тут увидела на губах командира усмешку. Как только он отменил приказ, ей захотелось треснуть его по морде. Шутник хренов! Но все-таки Милеанэль коротко улыбнулась: злость уступила место радости. Как хорошо, что она усердно учила анатомию!

Эльфка помогла Илларэну встать и тихо охнула, ощутив, насколько командир оказался тяжелым. Да, такой шкаф упадет, и одна она его точно не поднимет. Даже со своими достаточно широкими плечами. Милеанэль было хотела запретить эльфу своевольничать и опускаться перед ренегатами на одно колено: вдруг голова снова закружится, и его придется действительно тащить на себе, - но быстро отказалась от этой идеи. Беспокойство за пациента не превалировало над страхом еще раз потерять заветное место в спецотряде. Поэтому Милеанэль ограничилась негромкой рекомендацией:

- Только головой не верти. Тебя нужно еще осмотреть.

Но разве ж его удержишь. Эльфка на всякий случай последовала примеру командира и тоже огляделась по сторонам, убедилась еще раз, что больше никакой опасности нет. Да и подмоги тоже: остальные товарищи и пришлые наемники так и не услышали никаких подозрительно громких звуков. Вернув взгляд к Илларэну, она увидела на его лице безмятежность и спокойствие, которое совершенно не сходилось с удивленной интонацией вопроса. Эльфка скромно завела руки за спину и пожала плечами. С некоторой удовлетворенностью она наблюдала, как командир вынужден был опираться на землю из-за шедшей кругом головы. А так тебе и надо, довольно подумала Милеанэль. Такое отмщение ее полностью устраивало.

* * *

В лагере царила неприятная атмосфера. На смену веселью пришло гнетущее чувство вины и скорых оплеух от самого Эль'Итлитиэна. Милеанэль, единственная, кому страшная кара командира не грозила, сидела на самом далеком от походного огня, заново разведенного, бревне и курила четвертую самокрутку подряд. Несмотря на относительную безопасность, она, уже получившая свою порцию ментального дрына от Илларэна, предпочитала не попадаться ему на глаза. Мрачный вид эльфа говорил о том, что лучше его не трогать. Возможно, несколько дней подряд. Женщина предпочла не испытывать судьбу второй раз за вечер и меланхолично покусывала край самокрутки, чувствуя, как скрежещут на зубах остатки земли. Толком времени умываться не было - да и воду тратить нельзя. Иначе что они потом пить будут: то же самое, что и сегодня вечером?

Самокрутка догорела. Тогда же и очнулся ренегат; Милеанэль выкинула окурок себе под ноги и бросила на отступника презрительный взгляд. Как только рвотные потуги затихли, тяжелое молчание прервал командир. Эльфка, поднявшаяся и вставшая рядом с Ирвином, уже не таким веселым, как обычно, скрестила руки на груди. Она смотрела то на ренегата, то на командира - последний был на себя совсем не похож. Обычно доброжелательный, пусть и закрытый, сейчас он являл собой полную противоположность милосердия. Милеанэль невольно пробрало насквозь. Ренегату даже не оставили надежды. Его поставили перед фактом: ты умрешь, и это дело решенное. Вопрос только в том, как.

Кто тогда мог знать, что спустя много лет ей предложат такой же выбор?

Кожаная перчатка хлестнула по бревну. Милеанэль, гипнотизировавшая двимерит на руках ренегата, вздрогнула от резкого звука, будто ударили по ней, а не по дереву. С командиром она больше не собиралась спорить: хватило одного раза быть выкинутой из "Aeksinan aenye", чтобы отбить всю охоту как-то обговаривать приказ Илларэна. Она не ломанулась за магический барьер первой, но и не ступила за него последней. Замыкал их грустную процессию Клаус, сделавшийся еще более мрачным из-за того, что псионику не дали выполнить его работу.

Пока Илларэн работал с ренегатом, отряд молчал. Почти от всех несло таким перегаром, что Милеанэль пришлось отойти в сторону, чтобы невзначай не захмелеть самой. Остальные боевые товарищи печально чесали затылки и все думали, как бы объясниться перед командиром. Технически, они были чисты: Илларэн и правда разрешил сам. А если он разрешит с башен Риссберга прыгнуть, тоже прыгнут? Ведь закончиться попойка могла бы тем же, чем и авантюра с полетом с многометровой высоты. Ладно еще целительница, к которой толком никто, кроме Ирвина, прикипеть и не успел; а вот если бы Эль'Итлитиэн погиб? Что бы тогда было с отрядом?

- А я вот думаю, ребята, что вас всех надули.

Милеанэль не будила наемников, как и наказывал Илларэн, но они все равно рано или поздно проснулись бы. Петуха им заменил ренегат, верещавший там, за защитным куполом так, что у любого неподготовленного человека пошла бы ушами кровь. Только часть предпочла удалиться из образовавшейся зоны поражения и побыть своим кругом, а часть - наведаться в гости к спецотряду. Вторая доля наемников была совсем скромной: всего двое, и оба - до сих пор жутко пьяные.

- Я думаю, - сказал наемник погромче, чтобы теперь его слышали и чародеи, - что кто-то того хера, который щас орет дурниной, пока его там ваш батя обрабатывает, надоумил, как к вам добраться. Кто-то новенький, а? - Он покачнулся, все еще нетвердо стоя на ногах, и тыкнул пальцем в сторону эльфки. Та смерила его усталым взглядом, но сделала шаг назад. Рядом с пьяным мужчиной, научила Милеанэль жизнь, лучше не стоять.

- Чего молчишь, а, остроухая? Расскажешь, как так получилось, что только ты да твой командир там всех порешали? Уговор был, да? Шоб ты ему в доверие втерлась? - продолжил напирать искатель справедливости. Его товарищ, с гораздо большим трудом державшийся в вертикальном положении, оперся о дерево плечом и мрачно наблюдал. Спьяну кулаки у него явно чесались. Да и кто запретит: оба командира далеко, да и атмосфера располагает выяснить отношения. И найти виноватого - как всегда.

- Ты не болтай, - внезапно вступился за Милеанэль Клаус. Он и сам не до конца протрезвел, но соображал намного лучше, чем наемник. - Командир у нас всех проверяет. Не Милеанна это.

- Да ты откуда знаешь, как там ваш командир проверяет? Я так тоже проверять умею...

Мужчина сделал шаг к Милеанэль, стоящей особняком. Никто - ни Ирвин, ни Клаус - не успели бы заслонить врачею от пьяного наемника. Тот сделал еще шаг - и отскочил назад, закачавшись от хмеля, ударившего в виски вместе со звонкой, хлесткой пощечиной.

- Ах ты... - выдохнул наемник, схватившийся за обожженную ударом щеку. Милеанэль отступила назад, и ее сразу же заслонил собой псионик. Мужчина подвигал челюстью и положил руку на рукоять ножа. Сабля осталась в лагере, рядом со спальным мешком, но и такого маленького оружия опытному бойцу, даже пьяному, было достаточно. - Ты лучше отойди, маг, я тебя предупреждаю.

- Это ты отойди, - коротко ответил Клаус, - и проспись.

- Жалеть с утра будешь, - подтвердил Ирвин. Остальные чародеи молчали, приняв сторону нелюдимой эльфки. Они доверяли Илларэну, который после случая с Тареном тщательно проверял всех - и наверняка целительницу тоже. Не верить ей - не верить Эль'Итлитиэну. Не верить Эль'Итлитиэну - значит покинуть отряд. Так рисковать никто из охотников не хотел.

Милеанэль злобным зверьком взирала на наемника из-за плеча Клауса и потирала обожженную во второй раз левую ладонь - только теперь не горячим огнем, а сильным ударом, в который она вложила всю свою злость, копившуюся еще с момента, когда ее "выгнали" из "Aeksinan aenye". Эльфка нашла гневу другое, более праведное русло: каждый из отряда подтвердит, что она защищала свою честь - и честь Илларэна тоже.

Рядом с товарищем-наемником встал другой, потерев кулаки друг о друга. Кажется, если командир не закончит с ренегатом вовремя, тут случится если не драка, то короткая, быстрая и безоговорочная победа целого отряда боевых чародеев. Тоже не совсем трезвых, но уже нагруженных чувством вины достаточно, чтобы отдавать себе отчет в действиях и словах.