Даже самому великому таланту иногда требуются помощники.
Обходя старинные эльфийские развалины с сумкой магических инструментов, этой мысли несколько разочарованно взирала в глаза не какая-нибудь рядовая чародейка, едва успевшая пересечь порог Аретузы. Много ли их, бесталантных, умудрились выпустить за последние годы, пред ещё более печальными событиями? Не то от злобы, не то от усталости хозяйка этого места сжала свободную руку в кулак, взгромождая кожаную переноску на испещренный неумолимым течением времени каменный стол. Именно она, бытующая здесь - Филиппа Эйльхарт, пусть и с явной неохотой, вынуждена оказалась довольствоваться чужой помощью в весьма пикантном деле.
И у этого в данном случае явного неудобства была не только причина, но и имя. Радовид.
За это и многое другое он заплатит - пускай и не сегодня. Наверняка и не завтра.
Но как восходит Солнце над горизонтом каждый день, так и не угаснуть её, основательницы Ложи, звезде. Только ей стать победительницей в этой глупой гонке между достойными и невеждами, захватившими властные узды в свои руки.
Однако, пред их гнусными лицами сиять ей следовало не тускло, как тлеет затухающий огонек. И даже не как небесное светило взирает из-за горизонта лишь изредка пробиваясь из свинцовой завесы туч.
Её величие да обратит в пепел имевших глупость встать на пути - а выглядящая как однажды сраженная, уже поверженная такой грацией не окрылена.
Жалкие свидетельства неудачи в Лок-Муинне требовалось ликвидировать едва ли не до конца.
Чем, собственно, сегодня её величество Эйльхарт и собиралась заняться.
С помощью своей огромной силы и знаний, мудростью и гибкостью видавшего и ведавшего многого интеллекта, ей удалось восстановить ранее утраченное зрение. Случилось это не без помощи со стороны - в той ситуации и Филиппа, и её добровольная помощница получили неоценимый опыт. Первая к своему немалому удивлению осознала, что самородки встречаются не только среди наделенных магическими талантами. А проводившая операцию Шани приобрела уникальный опыт, и, быть может, даже крайне могущественную союзницу. Во всяком случае, основательница Ложи готова была ей разок помочь.
Ни одно ничтожество не удостоилось бы и толики подобной чести.
Прошедшее с того момента время чародейка зря, впрочем, не теряла. Помимо разработки планов возмездия имевшим неосторожность и наглость покуситься на неё и её сферу интересов, та занималась и более приземленными вещами. В частности, зализывала раны.
И без того травмированное лицо после операции покрылось несколькими сверх того отвратительными шрамами - могущественная волшебница прилагала немало усилий, дабы их нейтрализовать и заживить. Но без посторонней помощи удалось это дело откровенно неважно. Зачарованная железная маска скрывала их и от безжалостного отражения зеркала, и от крайне редких персон, с коими Филиппа встречалась. Однако, могла ли вся маскировка и бутафория обмануть её саму?
Основательница Ложи не любила и не привыкла обманываться.
В условиях, когда на "само пройдет" никак не приходилось надеяться, оставалось лишь действовать.
Совсем немногие из тех, с кем она когда-то имела контакт, не были готовы и на сей момент вонзить чародейке кинжал в спину - собственноручно ли, или же беспардонно сдав местонахождение укрытие вурдалакам Радовида. В темные времена мало кто улыбался чужому сиянию, зачастую предаваясь вещам попроще. Сохранением, например, своей жизни любой ценой.
Однако, существовали и исключения. Пусть и не самолично, но они могли оказать необходимую услугу находившейся в бегах Филиппе Эйльхарт. Могли бы - да никакое доверие не отменяло высших мер осторожности.
Пред ожидаемым прибытием гостьи, чародейка заблаговременно активировала все возможные рубежи обороны. Самолично обошла или облетела все подземелье - дабы убедиться, что ни одна муха не сможет нанести визит вне установленных ею рамок вежливости.
Все это великолепие довершал могущественный Ифрит - даже если нападавшим неведомым образом удастся взять её врасплох, судьба их окажется воистину печальной. Ибо мало было в мире Континента тех, кто способен совладать с чудовищной мощью скрепленного узами магии создания.
Да и были ли они?
Маргарита, Моррин, пару эльфийских знающих... Никого из них вместе с её жалкими противниками ожидать не приходилось.
Так и будет впредь - её противникам стоит держаться подальше, или умыться собственной кровью.
В этих измышлениях чародейка едва и не упустила, как, наконец, прибыла ожидаемая фигура. Сумку с инструментами она сразу же отставила - одну из ловушек, все-таки, активировать волшебница не успела.
Да и не имеет это значения - благополучно подумала она, скользнув за стену пред Ифритом.
По отсутствию враждебной реакции стража, да силою магического сканирования основательница Ложи поспешила убедиться - гостья явилась одна. Портал за её спиной сразу же схлопнулся, не предвещая явление целой армии следом.
И намерения её, видимо, оказались вполне тривиальными - пусть и нотки усталости, вкупе со слегка заметным раздражением зияли в воздухе. Быть может, та и не желала являться?
Сей не слишком праздный вопрос мало волновал чародейку. Видимо, путница и не осознавала, с кем ей предстоит иметь честь.
Что же, видимо, следовало проявить вежливость и представиться. Пусть и понятия о вежливости у Филиппы присутствовали во весьма искаженной форме.
Глукий порыв ветра, продувающий эльфийские руины, пронесся через всю территорию дворца - и под завывание его дуновения основательница Ложи явила свою лик, выжидающе встав пред Ифритом.
В поле зрения оказалась, безусловно, чародейка - полуэльфка, показалось хозяйке руин. Или, быть может, редкая кватеронка. Значение это имело весьма посредственное.
Два фиолетовых огонька, рассекающих полутьму неестественными отбликами, взирали на женщину с сумкой внимательно. Даже слишком внимательно.
- Думаю, мне не нужно представляться - присущим ей учительским тоном промолвила волшебница.
Лицо её выглядело даже не слишком холодным. Не слишком самодовольным - лишь спокойным, и в меру безразличным.
Как едва не леденеющий зимой океан в штиль.
Поименование гостьи Филиппа уточнять не стала. Оно и так было у неё где-то записано.

Отредактировано Филиппа Эйльхарт (21.02.21 18:16)

Уладить небольшие формальности вроде приветственных речей в приличном обществе, безусловно, было дело обязательным. И взирая взглядом двух аметистов из пострадавших глазниц, Филиппа не без удовольствия наблюдала за тем, как соблюдается присущий этому моменту ритуал. Однако, как особу в высшей степени практичную, её интересовало не слащавое соблюдение вбитых в Аретузе инструкций.
Конечно, те являли собой определенную пользу - выхолащивали, в частности, из девочек излишнюю подростковую прыть и присущую молодежи глупость. Но ни гостья, ни уж тем более сама основательница Ложи, глупым себя не считали. Последняя так и вовсе мало сомневалась в собственной гениальности. Причин на то находилось предостаточно.
Например, то что она вообще ещё жива.
Потому простая формальность для неё давно превратилась в некий индикатор состояния и поведения собеседника. Ведь одно дело учтивое приветствие, совсем иное - язык тела, успешным сокрытием которого мало кто мог похвастаться. Эйльхарт давно уже сбилась со своего маленького забавного счета - сколько раз считавшие себя сильными и значимыми люди и представители иных рас покрывались мелкой дрожью пред её полным уважения к себе и своему статусу лицом?
Происходило это не каждый день.
А по нескольку раз на него.
Тем удивительнее, что чародейка, чье имя ей не показалось при обсуждении условий встречи ранее знакомым, пусть и относительно, но сохраняла в себе заряд спокойствия. Её лицо не скрывало удивления - но то никак и не претило ситуации. Ведь и правда, не каждой магичке в этом мире выпадет честь работать с ней, светочем всего магического искусства. А уж помочь той могли и вовсе единицы.
Словом, реакция Амилианы - а Филиппа наконец вспомнила хотя бы её имя - выглядела в какой-то мере любопытно.
Но лишь в какой-то - в конце-концов, волшебница давно утратила интерес к людям и им подобным.
- Будем знакомы - в ответ на обращение, довольно-таки сухо ответила хозяйка древних руин.
Взглядом она вновь окинула гостью - с ног до головы. Едва заметно улыбнулась, без труда заметив интерференции в верхних энергетических структурах прибывшей помощницы.
Судя по многочисленным хвостам от магических якорей, на её лице проводилась какая-то операция. Но структура выглядела слишком стабильной и мастерски ограненной, чтобы основательница Ложи посчитала неподчищенные остатки случайными.
Вероятно, несмотря на то, что с тех пор прошло некоторое время, конструкция требовала хотя бы минимальной, но постоянной стабилизации, дабы не подвергнуться распаду. Или, говоря максимально просто, заживление не приобрело окончательной формы.
Все это конечно создавало пищу для размышлений - но в некоторых областях такт советовал сохранять молчание.
Волшебница не стала озвучивать свои выводы, во всяком случае пока. Предпочла не слишком полезным, видимо, измышлениям более приземленные вещи - проследила за тем, чтобы перемещаемый телекинезом ящик не приземлился в какое-нибудь неподходящее место.
Бесстрастно уставилась в сероватые глаза чародейки, дабы выудить из них скрываемую, наверняка, спесь чувств и эмоций.
Та оказалась не менее любопытной, чем увиденное на первый взгляд.
Нечасто основательница Ложи за свою карьеру встречала таких более моложавых чародеек - но при этом не только не впадающих пред в ней в оцепенение, но, видимо, и даже не считавших её каким-то особенным авторитетом. А Амилиана, благо не обманывалась Эйльхарт в наскоро составленном впечатлении, оказалась как раз из таких.
Это открытие не стало для хозяйки руин неприятным - с чего бы её должно волновать мнение рыбешки помельче? Но кто занимал почетный пьедестал кумира все же оставалось любопытным.
Из практических соображений, разумеется. Ведь знать с кем имеешь дело всегда полезно.
Судя по выбору одежды гостьей - вдохновлял ту какой-нибудь Вильгефорц. Или ещё кто... похуже. Остановившись на полумысли, бывшая советница короля отмахнулась безо всякого жеста.
Обмен взглядами и тому подобным не мог продолжаться вечно. Время безжалостно к промедляющим.
- Не все магические операции можно провести качественно без чужого ассистирования - озвучила, наконец, свою позицию Филиппа.
Её голос и правда не вдавливал забредшую чародейку в землю.
- Наверняка, это и вам известно. Имею основания полагать, что в вашей персоне мне направили хорошего специалиста.
Ибо иного направлять бы не рискнули - подумала себе дама.
- Пожалуй, мы достаточно уделили внимания обмену любезностями. Следуйте за мной - в полоборота поймав взглядом гостью, предложила чародейка. То же самое прозвучало и в сторону Ифрита - лишь чуть более кратко.
Зачем с порождением стихии она разговаривала в слух - и Филиппе не было ведомо - ведь чудовище вполне понимало телепатические знаки.
Через пару минут все вместе они достигли нужного места - бывшего кабинета, а ныне вполне себе лаборатории. Ифрит примостился у массивного входа, а хозяйка руин заняла ближайший к тому стул - безмолвно указав Амилиане присесть.
Маска, как и излишние формальности, была отложена в сторону.
Шрамы более не скрывали своего облика.

Отредактировано Филиппа Эйльхарт (21.02.21 20:25)

Недолгое путешествие от точки прибытия гостьи до лаборатории, само собой, не предвещало ничего занимательного - ведь руины давно вдоль и поперек были исследованы их новоявленной хозяйкой. При большом желании те даже частично подлежали восстановлению - но прозябать в этом забытом месте Филиппа, разумеется, не собиралась. Её блестящая фигура могла рассеять тень, только вот растрачивать собственное время лишь на это в её планы, разумеется, не входило. Особе, по могуществу стоявшей на одной ступени с сильнейшими мира сего, полагалось и лучшее место под Солнцем.
Каждое без исключения её действо составляло большую или малую ступеньку к этому закономерному результату.
И дабы тот не оказался омрачен неожиданностью, волшебница не упускала лишней возможности изучить спутницу. Её реакции, поведение - ничего, в общем, особенного. А та оглядывала высокие колонны и своды, присматривалась к искусной лепнине, едва не разевая рот.
Несмотря на свой в меру хищный, нагловатый облик, Амилиана, видимо, все ещё оставалась восторженной девочкой, кои в больших количествах оказывались среди совсем не романтичных стен Аретузы. Из них настойчиво и безжалостно выбивали дурь и слабость, никому не нужную одухотворенность и лишние эмоции.
И стабильно то там, то тут терпели неудачу. Они продолжали отвлекаться от дела, теряли сосредоточенность...
В итоге оказывались на костре, на судилище глупцов, осуществлявших "правосудие" от имени Капитула, гибли от собственной магии..
Границы их практичности совсем не впечатляли. Бывшая королевская советница даже и не собиралась осуждать за это гостью - ведь, в конечном счете, таких как она было великое множество, причем даже среди могущественных магичек.
Не всем быть самим совершенством - как она, Филиппа Эйльхарт.
Совсем вскоре, эта прелюбопытная мысль оказалась вытеснена иным наблюдением.
Объективно говоря, иссечённое шрамами её, Филиппы, лицо выглядело ужасающе - и каждый раз взирая на него, дабы обработать свои раны, та пусть и не ощущала, как стынет кровь, но испытывала легкую брезгливость и отторжение. Сокрытый холодным металлом, вид оной мог считаться хотя бы минимально приемлемым. Без незатейливого средства маскировки - оставался недопустимым даже пред самой презираемой персоной, ведь бытие чародейкой предполагает определенный статус и уровень. За этот род деятельности следовало гордиться.
И уровень тот - не истерзанной оборванки, очевидно, а красивой, статной, и грациозной персоны. Наделенной властью и силой, или, хотя бы, достаточным умом, чтобы впредь те приобрести.
Тем удивительнее показалась заинтересованная, едва ли не радостная реакция Амилианы. Её пациентка не подала вида, но и о причинах нездорового любопытства поспешила задуматься.
Быть может, на неё взирают как на интересного подопытного кролика? Или же плохо скрываемой улыбкой хотят показать свое превосходство в косметических умениях? В воспаленном воображении основательницы Ложи находилось слишком много причин, способных вызвать именно такой отклик, а не вполне естественное отторжение.
Но главный вопрос заключался в том, стоит ли подобной мелочи в принципе придавать значение.
Едва ли бы её контактные лица предоставили в распоряжение услуги некомпетентного лица - в остальном же, мелкие странности реакции той дела никак не касались. Конечно, можно было бы и уточнить причины весьма необычного отклика - но.. зачем?
На этой ценной мысли Филиппа и остановилась, решив никак не отвечать на причудливое поведение гостьи.
Следовало сфокусироваться на дальнейшем развитии ситуации.
Предложение изменить ещё что-то, по-началу, вызывало у чародейки пускай и легкое, но раздражение. В самом деле, неужели та считала её внешность настолько дурной, что той взбрело в голову это предлагать? Смерив терпким взглядом Амилиану, Филиппа сложила руки в замок.
Глянула глаза в глаза пристально, будто пытаясь поймать причину весьма опрометчиво оброненной фразы. Но прежде чем её собеседница успела хоть как-то прореагировать на безмолвно сделанное замечание, основательница Ложи на краю разума поймала собственную, мимолетно проносящуюся мысль. Эта мысль заставила медленно, но уверенно привстать со стула - с нею она продефилировала к шкафу, в коем были сопрятаны разного рода лаборатнорные и не очень принадлежности. Зеркало, например.
В него чародейка глянула со всей скептичностью и серьезностью.
Легкий полумрак эльфийских руин поражал тем, как каждый источник света приобретал свой особенный шарм в его чертогах, аккуратно оттеняя сиянием или собственным свечением тень. И в этой контрастной игре тьмы и света, даже не слишком глубокие в художественных компетенциях персоны, вроде Филиппы, с легкостью замечали, насколько большое значение приобретает каждая деталь. Она, великая волшебница, прекрасно, как вчера помнила свой прежний лик - не испещренный шрамами, имеющий дарованные от природы глаза, а не холодные драгоценные камни. Тогда её лицо казалось вполне гармоничным - под стать, во всяком случае, гордому и знающему себе справедливую цену характеру.
Сейчас же, оценивая имеющееся, основательница Ложи более не могла прийти к аналогичному выводу. Аметисты изменили композицию её образа, и даже без шрамов, тот более не представлял собой нечто до боли схожее раннему. Неволей тот изменился - и не в лучшую сторону.
А значит...
С явным неудовольствием хозяйка руин выдохнула - не слишком радуясь собственной же мысли.
- Вероятно, имплантировать рубины было бы лучшей идеей, чем аметисты - признала она, отставляя в сторону зеркало. Но настолько качественных рубинов в её распоряжении тогда не имелось.
А восстановить зрение требовалось как можно скорее.
На Амилиану основательница Ложи не смотрела, предпочитая по одной ей известным причинам избегать визуального контакта. В глубинах разума так и гремел подобно грому вопрос - а справится ли гостья вовсе с более сложной задачей?
Видимо, не оставалось ничего, кроме как проверить. Реакцию, для начала.
- Что сделано, то сделано - добавила та ледяным как сталь голосом, наконец, оборачиваясь.
- Проекцию подбородка и скул придется изменить таким образом, дабы те не казались крупнее, чем им следует - заявила она строго, будто опасаясь, что её фразу воспримут двояко.
На самом же деле, Амилиана наверняка прекрасно понимала о чем речь. Однако, для двоякости простор вполне себе оставался - ведь нужно было сделать именно так, как задумала обладательница израненного лика - как рисовался финальный результат в её богатом воображении.
- Однако, задача несколько сложнее, чем следует ожидать. У меня есть свое видение этого вопроса - и вам следует его повторить, точь в точь, как в мыслеформе, которую я вам направлю. Возьметесь?
Чародейка не стала ждать ответа на вопрос, повисший в прохладном воздухе бывшего дворца. Собеседнице наверняка требовалось время на размышление - и его Филиппа готова в настоящий момент предоставить.
Благо, не все дела ещё улажены.
Одним из них - активацией блокады телепортаций, она и занялась, отлучившись совсем ненадолго. По возвращению безмолвно опустошила первую из колб, перепроверив все, разумеется, магией.

Время, оставленное Филиппой для размышления Амилиане, определенно, обе стороны провели с пользой. Основательнице Ложи ничего не мешало активировать телепортационную блокаду чуть раньше, или чуть позже - эта, безусловно, необходимая мера предосторожности вполне терпела небольшого сдвига во времени. Но коль скоро все действия великой чародейки были тщательно продуманы - то и подобная мелочь, конечно же, исключение собой не являла.
Эйльхарт выскользнула из помещения ровно в тот момент, когда помощнице следовало поразмыслить над незамысловатым предложением - и вернулась именно тогда, когда её реакция должна настояться без сторонних, косвенно воздействовавших на процесс принятия решения факторов.
Пусть и притворялась более молодая чародейка, что недолгое соседство с основательницей Ложи на неё никак не влияет, последняя прекрасно понимала - это, конечно же, совсем не так.
От того удивительнее выглядело увиденное.
Минуты ранее "ловившая ворон" Амилиана пусть и не была, явно, в полнейшем восторге от предъявленных ей сомнений, настроилась на рабочий лад в высшей степени быстро. Расчертив немалую часть комнаты иллюзиями, та пыталась апробировать будущий результат не в бурных чертогах собственного разума, а в виде устойчивой визуализации, которую никогда не поздно наложить на реальный объект.
Едва ли не больше всего в жизни чародейку раздражала чужая самонадеянность, небрежность - пусть и сама та изредка, но допускала подобные пороки. Увиденная мелочь, во всяком случае, показывала что гостья этим недугом не слишком страдает.
И то отрадно.
Но высказывать свои соображения по поводу увиденного хозяйка руин, все же, не спешила. Да и куда ей, вечной, спешить?
Сменяются эпохи, рождаются и отмирают новые ветки династий, вьется временной поток в своем бесконечном танце - и лишь её могущество, кажется, остается вечным.
Точнее говоря, лишь растет, пополняясь новыми методиками и знаниями.
Поспешит она, однако, если по реке будут проплывать трупы её врагов. Кажется, единственное зрелище, на кое созерцать Филиппа могла вечно.
И к которому неустанно готовилась - в том числе сейчас.
- Занимательно - наконец, вырвалась чародейка из мыслительного тумана, ощущая клеточками тела давным-давно забытое ощущение расслабления.
Но не того расслабления, что наступает во время отдыха после затяжного труда. Нынешнее чувство навевалось препаратами - и это, конечно, Эйльхарт из уравнения не упускала.
Бдительность следовало не притупить, а усилить.
- В давние времена Аретузы этим делом занимались самым примитивным образом - на глазок - поучительно напомнила основательница Ложи - И даже умудрялись гордиться подобной нелепостью и невежеством, словно неким великим достижением.
На стуле она откинулась поудобнее, подперев голову рукой.
- Выходило, само собой, не слишком впечатляюще. В какой-то мере досадно, что индивидуальный подход порой заменялся штамповкой.
Ей определенно было чего вспомнить - но даже при общем положительном показателе не все под руководством Тиссаи ладилось. Чем больше шли годы, тем более Филиппа начинала сомневаться - а не добилась ли она всего сама, а не благодаря Аретузе? Ведь таких талантов можно пересчитать по пальцам одной руки.
Которые добились едва ли не всего в жизни, и продолжают ступать по её тропам - а не оступились, и оказались на погосте, как бесчисленно многие?
Этот занимательный вопрос ненадолго также был отставлен в сторону.
Под действием препарата узы сознания медленно, но уверенно мутнели - их напряженные подпорки также ослабли.
Воображение более не являло собой столь же безупречно очерченную картину.
Словом, с серьезными вещами тянуть более не допускалось. Очевидно, мыслеформа входила в их перечень: оную волшебница и поспешила отправить, слегка устало сопрягая с телепатическим импульсом.
- Мыслеформа отправлена - бесцельно буря взглядом алхимический стол, сообщила волшебница - Что же касается драгоценных камней..
Лишь на мгновение задумалась та над ответом:
- Дело, уверенна, вкуса. Аметисты придают более благородный облик, в то время как рубины, скорее, наблюдающий и надзирающий.
В голову пришла и третья ассоциация - "пугающий" - но последнюю Филиппа оставила при себе.
Её должны бояться и безо всякого отблика искусственных глаз.

Игра в гляделки, обмен взглядами, или, быть может, вовсе "стрельба глазками" - что бы то ни было, в меру забавное по-началу мероприятие сначала начинало утомлять Филиппу, затем - вызывать подозрение, и, наконец,  вполне отчетливо беспокоить.
Леденящая мимика, впрочем, скрывала перемену эмоций.
Она прекрасно знала: мало кто любит разговаривать со спиной, и оттого предпочитает встречаться с собеседником взглядом. Но Амилиана делала не это - как только маска была снята, та внимательнейшим образом осматривала пациентку.
С заинтересованностью, явно превосходящей необходимую для беседы.
Что, в конечном счете, она от неё хотела?
Почему так взирала?
Излишняя мнительность явно не входила в число недостатков могущественной чародейки. Но и слепой, пусть и отсутствовали глаза, та не являлась! Она видела взгляд, как высматривает подопытного кролика ученый при вивисекции. Видала заинтересованные в красоте очи. И даже влюбленные, кажется, встречала. Не в себя, конечно. Ей известны признаки любви - но столь странное и примитивное чувство она отвергает.
Но случай сей никак не соотносился с имеющимся знанием. Привыкшую все классифицировать, систематизировать и раскладывать по полочкам волшебницу это не могло не утомлять.
Но не упускала та и все ту же менее приятную мысль: а что если в извечной погоне, беге, обороне и контратаке она действительно стала слишком мнительной?
Придерживая эту мысль в уме, хозяйка руин окинула взглядом лабораторию. Аметисты, выглядывающие из глазниц, бликом своим пересеклись с лучами света спадающими с потолка - в сопряжении своем те образовывали маленькую, фиолетово-белесую звездочку. От её света женщина неловко поморщилась - светочувствительность нового зрения все ещё требовала донастройки.
Но мелкое неудобство не завело создательницу Ложи ещё более в не слишком основательную громаду подозрений. Напротив, та отвлеклась - и вернулась уже не к чашам весов, а к мысли о своей паранойи.
Уверенная в своем громадном превосходстве над возможными и невозможными противниками, в неизбежной победе - она вела себя не как победитель. А как проигравшая, бегущая с поля боя, и боящаяся неумолимого возмездия.
Эта мысль не была из приятных - и едва заметно чародейка сжала руку в кулак.
Она осознала: с видом загнанного, напуганного зверя её гордость малого стоит.
Но это не означало, конечно, что наступило время расхлябанности и некомпетентности. Всего лишь не следовало искать врагов там, где их не было.
Наконец, Филиппа решила нарушить воцарившуюся в помещении тишину:
- Мне часто ставили в упрек то, что я якобы поддерживала все начинания Тиссаи, потому что та являлась моей наставницей - окинув взглядом собеседницу, спокойно выговорила чародейка - Но делали это, конечно, не от слишком большого ума. Тиссая была настоящей величиной в магической мире, не побоюсь сказать, что она являлась гением. Но даже гении таковыми являются не во всех без исключения областях.
Констатировала это хозяйка руин явно безо всякого удовольствия. Но если гостья говорила правду - а обманывать насчет изменения внешности, как минимум, логических оснований не имелось - то пред ней находилось ещё одно печальное свидетельство костеневших годами в Аретузе ошибок и нелепостей.
- Некоторые её меры являли собой откровенную глупость. Но к любой критике - разумной, не слишком разумной, откровенно глупой - Тиссая всегда сохраняла безучастность. Кроме своего мнения, похоже, иных для неё не существовало. Маргарита, к счастью, могла похвастаться отсутствием этого печального недостатка.
Перевалившись на позу поудобнее, основательница Ложи продолжила неспешную беседу.
- Вытравливание черт, указывающих на сходство со Старшей Расой, имело вполне благородные основания. Но так лишь казалось. В самом деле, это была обыкновенная глупость. Словно вводя ограничения для адепток, Тиссая то и дело вымещала личные комплексы. То же касается и несчастной стерилизации.
Довершив мысль, хозяйка руин ненадолго задумалась, потирая пальцами подбородок.
- Но сегодня у нас не вечер обсуждения недостатков Тиссаи. Имею желание лишь донести мысль - что чтобы стать примером для других, нужно самой достигнуть идеала. Ей этого не удалось. А вот тому кто занимался вашим лицом, видимо, в своем деле вполне удалось.
Филиппа кивнула головой, давая понять, что имеет в виду когда-то рассекавший лицо шрам.
- Я сразу заметила следы магического вмешательства, но обладаю достаточным чувством такта, чтобы не комментировать подобные находки без необходимости. Могу заверить, что увиденное выглядит не вызывает вопросов с точки зрения целостности и качества магических структур. Не могу пока сказать то же самое о своих, потому и советую вам проявлять особую осторожность.
Тело, меж тем, все более и более расслаблялось. Руки и ноги, казалось, утопали в невесомости.
- Та девушка, которая помогала мне провести операцию на глазницах, не особо-то подрагивала от моего вида. Не дрожите и вы, Амилиана. Смею полагать, что отсутствие глупого животного страха - одно из неотъемлемых составляющих успеха. Отличающих настоящего человека от недоразвитого животного. И если вам хватает наглости предложить мне расслабиться - в таком случае, видимо, я имею достаточные основания последовать этой просьбе.
Кротко кивнув головой, чародейка странно улыбнулась помощнице.

Филиппа не была из тех людей, кто увядал от одиночества подобно цветку, оставшемуся без полива в пыльном помещении. Отсутствие людей  длительное время в изгнании она научилась переносить стойко - чего нельзя было бы сказать о многих из чародеек. И даже руины, в которых она ныне обитала, также не сильно тяготили её - хотя, конечно, столь достойной персоне, как основательница Ложи, полагала та необходимыми на порядок лучшие условия.
Но вот была ли таковой её собеседница?
Отрекшись от подозрений в чем-то коварном и ужасном относительно присланной ей на дело помощницы, проанализировав и сопоставив в голове все сказанное и услышанное - реакцию, мимику - чародейка даже и не смогла бы перечислить все вещи, кои берет в расчет - та заподозрила самую что ни на есть банальную вещь.
Быть может, Амилиана вовсе отвыкла от вида людей? Или, как минимум, персон столь высокого полета, вроде её, одной из величайших этого мира?
Неужели, в самом счете, все было настолько примитивно? От этой мысли старая магичка невольно покачала головой.
Сделав вид, будто реакция её касается чего-то иного - да хоть той же Тиссаи - она внимательно вслушалась в дальнейшие слова этой странноватой гостьи.
Ни заговоров.
Ни интриг.
Все было настолько просто, что даже непредсказуемо?
Основательница Ложи даже и не знала - впору ли в очередной раз разочароваться, или убедиться наличию таких "непуганых" созданий. Едва ли не лучше всего в жизни ей удавалось наблюдать. И, в кое-то веке, наблюдение могло обещать что-то интересное.. или не слишком?
Кажется, хоть бы ради него и требовалось поддерживать последующую не слишком требовательную беседу.
По ходу той Филиппа предпочла сразу же вернуться к одиозной фигуре своей наставницы.
- Представить, что привело её к известному концу совсем не сложно, если сполна нырнуть в глубину омута чародейского сообщества - так Эйльхарт, видимо, иносказательно назвала "змеиный клубок". Но разве гадюка сообщает жертвам о том, что ядовита?
- Тиссаю погубила плохая память.
Глубокая, но не слишком глубокая мысль лишь на секунду повисла в воздухе, прежде чем чародейка соизволила внести пояснения.
- Как и полагается достойной представительнице нашей профессии, она была гордой, даже надменной. Однако, эти, безусловно, полезные инструменты имеют вполне определенную сферу применения. Они даны не для того чтобы застилать взор, а против недругов и неприятелей. Тиссая обернула их против самой себя. Совсем не под стать её уму глупо.
Основательница Ложи никогда не относилась к числу жалостливых, эмоциональных людей - но все же, едва заметно, её губа дрогнула. Не во всем она была согласна с наставницей - как минимум в том, какую участь ей, ректору Аретузы, следовало постигнуть.
- Мне доводилось бывать в несравненно худшем положении, чем она, и, тем не менее, я никогда не предавалась отчаянию. Упаднические эмоции - не эмоции чародейки, а более примитивных слоев. Они не имеют никакого рационального смысла, являясь побочным продуктом не слишком совершенной природы человека. Но разум и знания даны в том числе и для того, чтобы стоять над нею. Тиссая поступила не как чародейка, покончив с собой.
И оставила, тем самым, магию на произвол судьбы - подумалось волшебнице вслед.
Но озвучивать мысль она не стала.
По неведомой для себя самой причине ей захотелось прокомментировать озвученную гостьей реплику ранее - касательно магических способностей, и касательной связей.
Уж кому-кому, а основательнице Ложи, благо, было что по этому поводу сказать.
- Тот чародей, о котором идет речь, может быть и средний маг, но ничто лучше практики не показывает, парадоксально, второстепенность вопроса магической силы. Такова ситуация в современное время: ученик может обладать огромным потенциалом, как, к примеру, небезызвестная Цири, и смыть его не далее чем в канализацию, связавшись с дурной компанией, хуже, ещё и в придачу не имея своей силы воли. Может статься и иначе: напротив, упорным трудом выжать до последней капли имеющийся не слишком большой потенциал, и занять достойное место в своей нише. Учиться и учиться.
Почти как в свое время делала она сама, Филиппа.
- Будь единственным мерилом магическая сила, величайшими магами становились бы лишь Истоки. Но ни Альзур, ни Тиссая, ни даже пресловутый и любимый недостаточно образованной молодежью Вильгефорц таковыми не являлись. Практически все Истоки - безнадежно выжившие из ума от собственной Силы. Сумасбродцы и кататоники. Но и слишком слабые в магическом плане индивиды тоже никуда не годятся. Вывод очевиден - принципиален баланс, самодисциплина, и неустанный труд. Ничего более. Чтобы занять место на небосклоне, не обязательно рождаться звездой.
Про то, сколько ситуация вокруг Цири выпила ей, чародейке, крови, в настоящим момент вспоминать та совсем не жаждала.
Лучше уж неспешно беседовать о годах в Аретузе - которую она обязательно восстановит, когда разделается с геополитическими противниками.
- Боюсь, ваша проблема в восприятии Аретузы заключается в слишком завышенных ожиданиях - не из коронной любви поддеть, а "справедливости ради" заметила чародейка - Такие заведения всегда ориентируются на массовость. Несмотря на вступительные экзамены, на первых курсах все равно оказывался едва ли не весь, с позволения сказать, сброд. Немалая часть адепток обладала лишь незначительными магическими способностями, а уж об их культуре и этике и вовсе говорить не приходилось. Но необходимость привить общие компетенции, говоря научно, или же выбить из адепток дурь, как сказала бы наверняка Сабрина, оставалась как никогда актуальной. Тот кто получил базис - мог самообучаться и дальше. Но его сдерживали установленные "во общее благо" рамки. Того же кто таким желанием не был наделен - эти рамки постегивали, или отправляли. Все как никогда просто, Амилиана. У каждой системы есть свои издержки.
Пред тем как довершить монолог, магичка коротко добавила:
- В конечном счете, Аретуза не являлась единственной и неповторимой. Некоторые частные практики имели достаточный успех в обучении адептов. Не говоря уже об Aen Seidhe.

Кому как не самой основательнице Ложи было известно, что окружающий мир пусть и изменчив, но имеют место в нем и вечные элементы.
В эту категорию в первую очередь входили физические процессы, сюда же следовало включить и существование магии. А в расслабленной беседе с добровольной? - так ли это и сама Филиппа не до конца понимала - помощницей, видимо, был выявлен ещё один неумолимый процесс. Речь, конечно же, шла об обмене взглядом с чародейкой из Риссберга.
Моментами ранее, волшебница заключила сама с собой уговор - решив, вопреки всем обоснованным и не слишком проявлениями паранойи, продолжать разговор и наблюдение все в том же духе.
Как будто ничего не бывало, то есть.
Однако, как и в любой блестяще отлаженной системе, в разуме Эйльхарт не находилось и единого процесса, который можно было бы охарактеризовать как происходящий "просто так". Все без малейшего исключения имело текущую и конечную цель, и наблюдение за собеседницей исключение какого-либо рода собой не являло.
Чародейка имела желание установить глобальные намерения гостьи - достигнуть достаточного успеха по сей момент ей не удалось. Но достоверным можно было считать, во всяком случае, отсутствие явной угрозы.
И если сделать вывод относительно всей картины не представлялось возможности ввиду недостатка данных, то с текущей ситуацией обстоятельства складывались иначе.
Амилиана с крайней внимательностью и дотошностью изучала малейшие проявления эмоций и мимики, полностью подавить которые не удавалось даже ледяному сердцу Филиппы. Прислушивалась собеседница и к каждому сказанному основательницей Ложи слову: но не разинув рот подобно случайной адептке. Поглядывая в сероватые глаза становилось понятно, что интерес заключен в совокупности извлекаемой из общения информации. Не в самом его процессе, само собой.
Были и иные детали, которые, наконец, сложились в единственно-верный вывод: ученая из Риссберга пыталась выявить соотношение между личными качествами пациентки и её делами, дабы, как минимум, установить содержание существующей или несуществующей системности.
Или же, в ином случае, выработать более совершенную стратегию чем сама она, основательница Ложи смогла когда-либо.
Последняя мысль едва её не повергла в смех.
Амилиана, быть может, могла считаться талантливой в одной или даже нескольких областях. Но куда ей, девчонке, было до самой Филиппы Эйльхарт, одной из величайших чародеек в истории?
Гостья из Риссберга лишь впустую тратила собственное время, пытаясь изучить, дабы превзойти её.
Но, во всяком случае, интерес подобного рода не представлял угрозы.
Неугомонной исследовательницы можно было не опасаться.
А, наконец, и в правду расслабиться.
Не без удовольствия, Филиппа закинула ногу за ногу, переваливаясь на другой подлокотник стула.
- Конечно, эта теория более чем справедлива - прокомментировала, наконец, чародейка слова Амилианы. Голос её стал совсем спокойным, даже монотонным. Она не то засыпала, не то притупила собственную бдительность - Обладатели магических способностей в принципе стоят на ступеньку выше ими не наделенных. А уж про тех, кто имеет высшие способности - и говорить нечего. Однако, развитие энергетических структур и средств взаимодействия с ними это одно, а физических тел - совсем другое. В этом направлении эволюция несравненно медленнее ввиду известных ограничений.
Чародейка пыталась кратко, но емко озвучить свое мнение, однако, выходило не слишком-то кратко.
- К сожалению, совсем не разделяю оптимизма некоторых относительно наличия сколь-нибудь реальной возможности исправления этого недостатка. Не говоря уже о том, что особенности Истоков в принципе недостаточно исследованы на данный момент, они являют собой - во всяком случае вменяемые - слишком ценный материал, дабы им рисковать. Полагать, что вышеуказанную проблему можно исправить модификацией лишь нервной системы, на мой взгляд, ещё и крайне самонадеянно. Очень жаль, что Тиссая в свое время вместо поиска решений этого вопроса предпочла не решать его вовсе.
Опуская напущенные элементы вежливости, слова Амилианы хозяйка руин считала откровенным безумием. Но зачем об этом сообщать той, коя вполне ещё может пригодиться?
Не гостье, а этой мысли основательница Ложи кротко улыбнулась. Вполне искренне - ведь улыбка предназначалась себе самой.
Когда же момент самодовольства благополучно закончился, можно было вернуться и к теме Аретузы.
- В мое время количество отчисленных значительно превышало озвученные вами цифры - все ещё не запамятовав этот факт, поспешила озвучить волшебница - Но значит ли это, что качество обучения было значительно выше? Боюсь, нет. Уверена, данный вопрос был бы крайне любопытным предметом для обсуждения с Маргаритой. Быть может, даже, она бы подвергла нас обструкции за не слишком лицеприятные оценки сего заведения.
Маргарита. И зачем только она, Филиппа, впутала её в эту всю историю? Даже сама основательница Ложи, кажется, не имела досконального ответа.
- Но, возвращаясь к вопросу - ни о какой действительно масштабной профилизации не могло быть и речи, потому что никто не имел и понятия, что действительно важно, а что нет.
Чародейка не стала мешать помощнице делать свое дело - пусть она и не слишком любила, когда к ней прикасаются посторонние люди, этой ситуации трудно было оказаться не иначе как исключением. Вместо того, как ни в чем ни бывало, продолжила монолог:
- Бесчисленное количество копий было сломано даже о такой примитивный вопрос, работе с какими стихиями и сколько обучать адепток. В общем, вздор да и только. Если Аретуза и будет восстановлена - в процесс обучения наверняка потребуется внести самые серьезные коррективы.
Такие, само собой, какие она, одна из величайших чародеек, посчитает разумными и необходимыми.
Ведь нет в этом мире ни одного вопроса, в котором она бы не демонстрировала превосходящих прочих знаний.
Во всяком случае, ничего не мешало Филиппе так думать.
На сей прекрасной ноте она испила следующий раствор.