Лучи рассветного солнца, последнее время каждое утро ласкавшие сдобренное магией лицо бывшей ведьмы, ныне не блестели на идеальной её кожи, то и дело поигрывая веселыми зайчиками. С остервенением отрабатывая удары "Спасителем" по мишени - точь в точь, как учил её дорогой той спутник, Айден, волшебница не щурилась от металлических бликов, улыбаясь им уголками губ.
Над горной долиной нависали тяжелые, свинцовые тучи - в противоположность утренней заре природы, да и не только её пары недель ранее.
Этот причудливый, по-весеннему яркий свет померк не с одними золотистыми лучами небес, но и с душою волшебницы. Столь отчаянно терзаемой сомнениями и усталостью.
Её дальнейший путь овевался россыпью из тысяч, если не миллионов звезд - четырнадцать шагов назад, по каждому дню, оная начала собственный путь к восхождению. С каждым рассветом ступала на шаг ближе, дабы из пустых глазниц башни все ярче увидеть столь желанное будущее.
Но в святилище улыбающихся ей звезд, коим отчасти казалась массивная чародейская башня, не только позволяло лицезреть, как те мерцали вековечно, взывая обрести космическое могущество. Здесь же, и обратившись в павшие светила, потухли для неё небосклоне многие из давних надежд. Убежище, в мыслительных замках являвшееся своеобразной обсерваторией, обнажило колдунье не только положительные, но и отрицательные стороны происходящего.
Справедливо это оказалось и для грядущего.
Странноватая, одержимая собственными мыслями чародейка стала её учительницей, взвалившей на себя пусть и посильную, но крайне утомительную задачу привести знания Корнелии к необходимому знаменателю. Она окружала её вниманием - и не только.
Как любая иная женщина, бывшая темная жрица не являлась слепой к чувствам; ощущала она и знала, что интерес Амилианы к той не является лишь научно-исследовательским. Тем удивительнее, что скрываемая ранее за бастионами разума буря её эмоций в значительной мере поутихла, если не вовсе погасла. С яростным вздохом рассекая воздух ведьмацким мечом, волшебница будто бы отбивала обеспокоенность и этим фактом. Фактом, который может нарушить её планы и чаяния.
Словно та, протирающаяся из-за гор громадная свинцовая туча, нависал оный над безупречной долиной задуманной комбинации.
Что будет, если чародейка в один прекрасный день выставит её за дверь?
На секунду воткнув меч кончиком в землю, колдунья протерла покрасневшие от прилива крови руки. Поправила столь привычные для неё наручи - их темноватый металл казался особенно мрачным в пасмурное утро. И лишь исходящая от тех магическая сила - густая, плотная, своей энергетикой превалировала над любыми превратностями настроения и погоды. Будущая чародейка горько им усмехнулась, отметив, что в очередной раз осталась лишь с теми, да кинжалом Адели.
Каждый раз занося удар "Спасителем", толикой своей души Корнелия сожалела об их скоропостижном расставании с Айденом. Нырнувшая помимо своей воли в грезы пространства и времени, сокрытые зеркалами Предназначения от примитивных разумов большинства живых существ, узнала та многое о грядущем - к счастью своему, или, быть может, сожалению? Её намерения до последнего оставались преисполнены мыслью о сохранении отношений с ведьмаком, и скрепляла те не одна лишь благодарность и память о вместе пережитом, но и вполне обыденная страсть. Однако, теперь все наверняка было кончено. Волшебница озаботилась о том, чтобы спутник нашел её письмо - но лишь все те же безучастные космические светила знали, будут ли они вновь сиять для пары вместе. Или же Айден, например, порвет письмо не читая, решив никуда не прибывать?
- Проклятье.
Только на это и хватило слов женщины, дабы описать отношение к происходящему.
Погнавшись за двумя зайцами, та неизбежно испытывала предвкушение скорой и печальной расплаты - как останется та у разбитого корыта, да пойдет по миру неприкаянная, пуще чем ранее.
Но каждый раз такая мысль лихо отбрасывалась в сторону прытью собственных же воспоминаний.
Даже в самом худшем случае оставался Артемий - и так, надеялась бывшая ведьма, она не останется одна хотя бы с собственной неуправляемой магией, рискующей обратить хрупкое тельце в печальную умирающую звезду. Как те, что гасли на небе.
Знала о космогенезисе когда-то темная жрица очень и очень мало, применяя аллюзии скорее интуитивно.
Пойди происходящее прахом - дорога к будущему не будет закрыта, скорее, на её дорожке не найдется места для ещё кого-то второго. Цена эта не прельщала даму, как не прельщало собственное прошлое. Но так же как оное она и не отвергалась напрочь.
Ведь одной из любимых фраз Корнелии являлась - "цель оправдывает средства". Столь ценное, безусловно, замечание, едва не ознаменовалось приземлением в грязь - не как ранее в переносном, а в самом прямом смысле. Задумавшись, ученица оступилась, и едва не свалилась на влажную от сырости землю.
Ухватилась та правой рукой за мишень - в общем, поступила как и уже привыкла.
Мрачная картина сероватой горной долины под стать тяжелым мыслям изменила в этот момент свой аккомпанемент - и сначала едва заметно на горизонте сверкнула синевою молния. Вскоре ему вторил гром.
Волшебница почувствовала, как начинают покалывать пальчики уже знакомой резкой, летучей энергией. Отложив в сторону меч, та припомнила Роггевен - даже картинно оглядела округу, дабы осознать, оправданно ли чувство дежавю.
Но вместо ответа услышала оная четкую, переданную из постороннего источника мысль - мысль не острую и навязчивую, как вбивают в пустую голову марионетки. Скорее, такую, которая сохраняет должную степень настойчивости, но не нарушая при этом границ вежливости и заботливости.
Корнелия приподняла глаза на башню, зная источник той. Меч оная тут же протерла от грязи - и воплощенное в нем оружейное искусство нырнуло в ножны. Хозяйка его молча продефилировала в массивное строение, надолго обещавшее стать ей домом - в выделенной комнате сменила одежду, не только приличия ради, но и дабы не растаскивать лишнее с улицы. Тренировалась по утрам, очевидно, бывшая ведьма не в чародейском платье. "Спаситель" вместе со сменной одеждой оставила у кровати, и так наспех из комнаты выскочила.
Взбиралась по ступенькам она не слишком быстро.
Наконец, волшебница явилась к чародейке, вызвавшейся стать её учительницей, и.. имевшей, явно, не только это предложение. Встретила ту собранной, вопреки усталости, стойкой и кроткой улыбкой.
Но не такой, какую натягивают на свой лик разящие лицемерие чародейки. А вполне искренней и приветливой.

Под грозовые раскаты, растекающиеся синими трещинками по темному небу, Корнелия наблюдала сначала за тем, как Амилиана встает со своего кресла. А после - и вовсе за нею, за каждым, даже малейшим действием чародейки.
Но в глазах волшебницы блестели не притягательность, дарованная любовью, не горячий, готовый вот-вот взорваться как перегретый паровой котел интерес. Безусловно, она испытывала вполне определенную и широкую симпатию к хозяйке башни - но в глазах зияла опаска. Та бушующая страсть, увиденная ею после операции, куда-то исчезла, и даже лицо женщины, столь искусно скрывающее истинные эмоции, казалось не теплым, но ограненной сталью.
Многие дни назад на какое-то мгновение ей, бывшей ведьме, даже показалось, что Амилиана умудрилась в неё влюбиться - чем дальше же, тем сильнее понимала её ученица всю наивность своей ошибки. Даже когда-то темной душе той вполне было знакомо это чувство во всех своих ярких и противоречивых оттенках - но в вибрациях чародейской энергетики не виделось и единой того ноты. Корнелия не была ей, безусловно, безразлична. Вот только каков в действительности, от конца до конца был наличный интерес?
Колдунья потупила свой взгляд, завидев, как приближается Амилиана. Будто надеялась столь странным способом скрыться от неприятного заданного самой себе вопроса.
Одернула её не печальная действительность, а она сама. В конце-концов, кто сказал, что чувства здесь хоть кого-то волнуют?
Ни Артемий, ни хозяйка башни, ни увиденная ею когда-то в деревне чародейка не могли участвовать в конкурсе на право считаться искренними людьми. Могли, однако, показать все свои таланты в обратной его ипостаси.
Фальши, притворства и лжи.
От этой мысли Корнелии стало вполне себе противно, но колебания свои та скрыла настолько надежно, насколько вообще было возможно.
Секунда - и её лицо вновь излучало добродушие. В этот раз уже наигранное - с ним в очах женщина поймала внимательный взор собеседницы. Оценила его по-свойски, заметив вполне свойственную её учительнице страсть. Или похоть? С ответом на вопрос ученица не была уверена.
Да и был ли смысл разбираться, когда тот лишь фальшивая обертка разной степени качества?
Наконец, Сит'эль заговорила. Тон её выражал легкую усталость и чуть более выраженную заинтересованность - но в его уравнении все так же отсутствовала искренность, будто прозвучала в помещении дежурная фраза.
Вместо ответа волшебница недолго потупилась в ветровое стекло. Кротко улыбнулась бушующей за пределами башни стихии - та манила!
Казалось, призыв ей породниться с чистой энергией природы и мироздания звенел громче всяких человеческих слов в такие моменты. И был тот  чище: ведь едва ли бури знакома ложь и коварство. Иногда Корнелия и в самом деле жалела, что не может стать бурей, пронестись ветром, избавившись от оков человеческого тела. Не породниться, а буквально слиться со стихией, растворившись в ней и предав забвению любое свое горе.
Но пока она не вторила грозовому зову - пусть и не слишком яркая, надежда питала её сердце. Придавала телу и душе пусть и не чувство парения, но хоть толику легкости.
Собрав эту легкость в кулак разума, бывшая ведьма теперь поспешила ответить. Ведь неловкая пауза и так не одну секунду нависала в комнате.
- Мне тоже оно уже нравится - попыталась та улыбнуться - А вот к голосу ещё привыкаю.
Тоненький как ручеек, и высокий, как Синие Горы, оный все ещё не вошел в привычку будущей чародейке. Но раздражать практически перестал - а это уже кое-что.
Чародейка, тем временем, момента не теряла, и разродившись фразой, уже вытягивала из своих пожитков небольшую коробочку. Та пульсировала уже знакомой ветреной, полупрозрачной чародейской магией.
В ней лежал поистине прекрасного вида амулет - и завидев, тот Корнелия невольно ахнула. Только вот, скорее, не от красоты.
А от недоумения.
Желание сделать ей, бывшей ведьме, подарок, дабы быстрее приблизить ту к себе со стороны Амилианы, безусловно, было вполне естественно. И первая оказалась бы рада придти в полнейший восторг, как когда-то случилось с подарком от Адели, не чувствуй дарование очевидную разницу в виде гадкого червячка собственных сомнений.
Червячок этот подгонялся настроением собеседницы.
За сим, безусловно, ценным подарком, не чувствовалось совершенно ничего - словно и дарение его являло механистичное, схематичное действие. С кинжалом история была ровно противоположной.
Конечно, в глубине души Корнелия подозревала, что Амилиана не будет делать подарки просто так, из лучших побуждений - ведь, даже если судить по её словам, амулет являлся не более чем заменой наручам. Но вопрос пролегал в плоскости, каково это "не просто так".
В ситуации отсутствовали искренние чувства, не наблюдался и явный практический смысл. В этом могло быть какое-то второе дно, но бывшая ведьма и понятия не имела, в чем то заключается. Быть может, чародейку раздражали наручи - артефакт ушедшей эпохи, мешавший забираться в мысли когда-то темной жрицы.
А что, если второе дно вовсе отсутствует, и подарок - лишь импульсивный акт?
Как бы то ни было, все это волшебница обязательно проверит. Поведение Амилианы выглядело слишком подозрительно, чтобы быть искренним. Эту ценную мысль Корнелия придержала при себе, изобразив взамен крайне радостную улыбку.
Наручи та также поспешила снять, убрав в напоясную сумку - но развернувшись в полуоборот, дабы чародейка не могла увидеть, как отпирается механизм. Этот хитрый жест волшебница замаскировала под разворот к зеркалу - и ведь правда, следом нацепила та на себя подаренный амулет, коий отливал изумрудным светом.
Он практически идеально подходил к глазам и платью, да и вообще смотрелся великолепно. Этого было не отнять. Этому колдунья и улыбнулась, вновь развернувшись к хозяйке башни.
Её - гостьи - лицо выглядело вполне беззаботным и даже счастливым. Оставалось лишь радоваться, что буря внутренних сомнений ещё не смела балки натянутой ширмы.
- Он мне так идет.. вы просто чудо, Амилиана!
Если уж где-то могло и подвести колдунью выражение лица - но мягкий, женственный голос делал за мимику всю необходимую работу по имитации восторга.
Однако и этого Корнелии показалось недостаточно: с легкостью подскочив к чародейке, та тепло приобняла её. Примерилась к щеке - и ни о чем не задумываясь, поцеловала её. Так горячо, будто даже искренне.
И лишь следом, наконец, прозвучало "спасибо".

Отредактировано Корнелия (03.02.21 19:49)

Если можно было описать все превратности столь сложной и многогранной материи, как земная жизнь одной аллюзией, то Корнелия бы колебалась между сравнением со скачкой, или же, охотой кошки за мышкой. Не думала она, однако, обычно о том, что обе аллюзии могут по-своему оказаться актуальными единомоментно.
Словно две злейшие противницы, готовые вцепиться друг-другу в глотку, Корнелия и Амилиана обхаживали друг-друга кругами. Но в их глазах не виднелось злобы - напротив, те отчаянно имитировали если не любовь и обожание, то уж симпатию так точно. Как две загнанные лошади и наездницы в одном лице, они пытались выяснить, кто придет первой к финишу в данной ситуации, пожав все плоды завоеванного преимущества. Кто же из них станет, после, той самой мышкой, которой иная - кошка - диктует свои правила?
Амилиана, наверняка, была уверена, что уже находится у финишной чертой.
Но её ученица, бывшая темная жрица, прекрасно знала, что пока в комнате находятся, вопреки всей иронии аллюзий, две кошки.
И, нежно обняв чародейку, та, разумеется, не упустила в высшей мере самодовольное лицо оной.
Спроси её, Корнелию, сейчас же, что смущает пристальный взор изумрудных очей в мимике хозяйки башни - пожалуй, подобрать нужную фразу со всей необходимой точностью, было бы выше ведьмовских когда-то сил. Но одно определение все-таки крутилось на языке: акулий взгляд.
Он самый наблюдался на приправленном лицемерным добродушием лике Амилианы.
Но и это не выглядело худшим: гораздо хуже было то, насколько сильно резонировала энергетика полуэльфки в сложноустроенных кристаллах амулета. Справедливо было полагать, что та не просто купила оный, но и успела поработать над вполне функциональным с магической точки зрения украшением. Другое дело, оставалось лишь догадываться, каково истинное и полное предназначение безобидной, на вид, безделушки.
Артефакторика, определенно, не являлась тем направлением магического искусства, в коем колдунья могла похвастаться серьезным знаниями - увы, но и одной лишь памяти хватало, дабы сделать весьма определенные выводы. Её связь с разрушительными силами из иных планов мироздания поддерживалась, во многом, выброшенным и сломанным в Роггевене магическим амулетом. Требовались ли ей иные примеры, чтобы понимать всю потенциальную серьезность "подарка"? Оставалось лишь радоваться, что прямо навредить тот едва ли может хоть потенциально.
Ведь Артемий наверняка выдвинул Амилиане целый ряд условий, прежде чем оставить подарок в лице её, Корнелии.
Но со всем этим, конечно, она разберется потом. Пока всего лишь от неё требовалось улыбаться.
И бывшая ведьма улыбалась - как полагается, наигранно и лицемерно.
Улыбалась, когда чародейка клюнула на удочку, посчитав, что чародейская ученица не глядя заглотила наживку.
Улыбалась, когда та поправила не слишком ровно свисающий с шеи амулет.
И даже тогда улыбалась, когда хозяйка башни со всей своей лживостью изобразила переживание за то, что столь подозрительный дар будет выглядеть не так, как бы хотелось.
Своей левой рукой Корнелия потерла правый локоть - будто пытаясь явить на поверхность сознания какую-то потерянную мысль. А мыслей таких оказалось несколько.
Быть может, для чародейки она, бывшая ведьма - не более чем собачка, которой подбирают красивый ошейник?
Или же, напротив, все бесчисленные подозрения - лишь кривое и раздутое до небес проявление всеобъемлющей паранойи, в целом характерной для когда-то "обычной" деревенской жительницы?
Днями ранее Сит'эль определенно к ней испытывала чувства - но природу их до конца распознать не выглядело возможным и прежде. Теперь же от них оставался лишь прах и имитация.
Все то, в чем не одна она преуспела.
- Мне крайне непривычно, что ко мне проявляют столько заботы и интереса - мысленно отмахнувшись от раздумий, промолвила Корнелия - Я ощущаю и вижу такое впервые.
Будущая чародейка миленько улыбнулась уголками губ. Глаза её заблестели, будто проникшись искренней симпатией к собеседнице.
На самом деле, та, конечно, бесстыдно лгала, и единственное пылающее в ней чувство именовалось подозрительностью.
Она не забыла ни внимание Адели, ни Айдена, и при всех нюансах того, ставила их на многие ступени выше.
Но осталась Корнелия у Амилианы. По своим, как известно, причинам.
- Но это не значит,  что оно - замялась колдунья - Мне не нравится.
Продолжила та будто вполне искренне спрятанные в сводах разума мысли.
Изумрудные очи её поймали взгляд Сит'эль.
- Вы даже не представляете, как долго я ждала момента, когда смогу попробовать действовать в полную силу! - вскинула бывшая темная жрица руки. Глазки той заблестели - и в этот момент, кажется, она впервые за долгое время явила вполне искреннюю мысль. Быть может, она даже не впадет в транс, и, чего хуже, не разнесет себя и все вокруг на куски. Хотелось на это надеяться.
- Но и вместе провести время я тоже не откажусь - выпалила та игриво - Магия общения ведь тоже магия.
Подумала, конечно, Корнелия о совсем другом разделе "магии".  Ей хотелось посильнее втереться в доверие, представься такая возможность. Но готова ли она зайти настолько далеко?
Ответа не имелось даже в собственных мыслях волшебницы.

С продвижением диалога, зиждящееся в сердце бывшей ведьмы чувство собственного пусть и незримого, но контроля над ситуацией, постепенно стало нарастать. Происходило это не скачкообразно - но плавно, как наполняется, например, емкость колодезной водой.
Корнелии хотелось поверить, что льется то вода чародейской наивности и неумения отличить искренние чувства от фальшивки.
Но было ли все так просто?
Рыба явно заглотнула наживку - и даже уклон диалога, кажется, приобретал вполне удобные для колдуньи очертания. От этой маленькой, но победы, уже, было, хотелось расслабиться, сбросить с лица наигранную маску из разных эмоций. Только вот ясным как божий день виделось и то, что расслабляться - последнее, что ныне можно делать. В ближайшие месяцы, если не годы, хитрость должна стать её вторым именем.
И даже будь напротив - на границе сознания чародейки все ещё присутствовало нечто чуждое, постороннее, рискующее разрушить песочный замок выстраивающейся идеальной комбинации. Была ли то подозрительность, паранойя, сомнения..?
Ответа на вопрос волшебница не имела, но навострив ушки слушала, а магией своей внимала тонким ниточкам энергии, наполнявшей в комнате.
Часть из них имела явно негативный оттенок, но переливался оный изредка и иными красками. Являлся, словом, нестабильным.
Видимо, дабы уточнить актуальность и справедливость его присутствия, чародейка задавала наводящие вопросы.
Их можно было проигнорировать, но волшебница подозревала о глупости подобной идеи. Умолчание может быть воспринято хуже, чем даже не слишком умелая ложь.
А уж лгать-то Корнелия, думалось ей, умела. Во всяком случае, из Роггевена та не случайно выбралась живой.
- Мне тоже.. эмоции даются  с некоторым трудом - начала отвечать бывшая ведьма со всей имитацией искренности.
Притупить бдительность Амилианы максимально было задачей всей шахматной партии - но вот какие инструменты сработают?
Будто с требованием решительного продолжения, на образованную риторической паузой тишину разорвал раскат грома. Яркая разветвленная молния с остервенением ударила куда-то в горную высь, ненадолго застелив синевой холодный вид северной долины.
От неожиданности, гостья башни рефлекторно сжалась - лишь нелепо головой окинув витраж.
- Так уж говоря, их проявление в моей прошлой жизни регулярно шло мне во вред. Мало кто мог правильно понять - вновь замявшись, женщина потерла лоб рукой.
- Но я увидела - коль скоро речь шла об Амилиане, её Корнелия и обвела взглядом - Что мы похожи. А раз мы похожи, то, наверняка, вы сможете менять понять и не дадите в обиду. Чем другие не особо могли похвастаться.
Но было и ещё что-то, что когда-то темная жрица желала добавить в собственный монолог. Он на уверена, уместна ли эта фраза в задуманной партии - и все же решила попробовать.
Выговорила то волшебница тихо, слегка потупив потерянные глазки.
- Но, наверное, и это все ничего бы не стоило, окажись на вашем месте мужчина. Меня учила мать, женщина. И женщине мне гораздо проще доверять. Сама до конца не осознаю почему.
Как бы невзначай свободной рукой Корнелия обхватила амулет.
- Поэтому я и осталась.
Глубоко вздохнув, будущая чародейка медленно прошлась вперед назад, пребывая в самой что ни на есть туманной задумчивости. Глаза свои та не скрывала от своей учительницы - показывая, тем самым, что являет собой самую что ни на есть искренность.
- Но я все ещё привыкаю, что прошлое осталось в прошлом, что моя жизнь более не являет собой бесконечную погоню и бегство.
Последнее сказанное ею даже не являлось ложью.
- Потому мне и нужна эта магия - магия общения. Дабы быстрее приспособиться к чему-то иному, нежели чем жизнь загнанного зверя. Погоня окончена - спешить больше некуда. Нужно постепенно шагать вперед. Во всех смыслах.
На этой заключительной ноте Корнелия пусть и все так же потерянно, но вполне дружелюбно улыбнулась чародейке.

Когда очередная лавина лжи и полуправды спустилась с вершин души бывшей ведьмы, та не обрела сразу же столь желанного абсолютного спокойствия и чувства удовлетворения. Проносясь своей силой по горным долинам что замаскированных желаний чародейки, что места их пребывания, та имела себе вполне определенную и важную самоцель. Не только лишь создать необходимый и желанный образ - но и притупить бдительность гораздо более опытной, взрослой и известной собеседницы.
И с едва скрываемым нетерпением взирая на эмоции оной через вибрирующие в пространстве энергетические следы и силою собственной интуиции, в определенный момент колдунья была близка если не к ликованию, то к всеобъемлющей радости.
Массивные врата сознания, подпираемые изнутри тяжелым грузом подпорок в виде собранности, решительности, дисциплины, и даже обыкновенной женской хитрости стали приоткрываться. Защита их - слабнуть, будто кто-то приподнял засов. Очередная фальшивка с удовольствием была схвачена жаждущей ту хищницей, как если бы последняя уже во всю терзала свою жертву.
Только вот, видимо, жертвой как раз рисковала стать нападающая, сама того не ведая.
Её и без того вполне прозрачные намерения теперь совсем уже не скрывались, давая огромный простор для игры на чувствах. Как манок для алчущего зверя, те рисковали дать дрессировщику поистине примечательный результат.
- Подозреваю, что интереса к мужчине у вас бы и не было - как бы случайно ляпнув в ответ на заброшенную удочку, Корнелия глупо и пространно хихикнула.
Смешком своим она давала понять, что знает, к чему все ведется. А слегка разгоряченный взгляд и разомкнутые губы намекали на вполне определенное к этому отношение.
- В этом мы вполне друг-друга понимаем.
Неожиданное, пусть и аккуратное прикосновение, заставило женщину учащенно задышать. Глаза её вполне миленько блеснули, а вот губы и скулы та частично прикрыла рукой - будто пытаясь скрыть свое смущение. И она правда слегка смущалась - но не от намеков Амилианы, а, скорее, от нарастающей наглости той. Вывести её из равновесия было выгодно - распалить жар в той.
Но хитрые логические умозаключения все же не могли полностью дезавуировать простое человеческое чувство стыда.
К счастью, следующий виток беседы сопровождался некоторым снижением накала.
- Одиночество способно свести с ума любого, к сожалению, имела несчастье проверить на себе - посочувствовала собеседнице колдунья, как бы невзначай подвинувшись поближе.
Но не для того чтобы её больше лапали, а дабы лучше видеть тонкие изменения мимики.
Чем дальше, тем интереснее оборот принимал разговор - и тем важнее мог оказаться даже малейший нюанс.
На следующий вопрос заклинательница ответила с крайней растерянностью.
- О чем вы? - поинтересовалась бывшая темная жрица в ответ на пассаж про "родственную душу" и далее. Лицо её тотчас приобрело самый, что ни на есть, задумчивый вид - а пальцем та стала потирать подбородок.
На несколько томных секунд тишина повисла в большой комнате, тени которой то и дело рассеивалась под далекие вспышки молний. Но как не слышно было их вестника - грома, так и не сомневалась на самом деле Корнелия касательно того, что следует чародейке сказать.
За две недели пребывания в башне та продумала свою "позицию", а, точнее, выстроила целые замки вранья и наглой лжи на многие потенциально интересующие Амилиану вопросы.
И довольно бесстыдно заданный вопрос про отношения с Айденом, конечно, исключением не был.
- Аа-а, вы про это, наверное - окинув хозяйку башни несколько удивленным взглядом, тоненько вымолвила женщина.
Колдунья даже не скрывала, что её, наконец, "осенило".
- Айден спас мне жизнь - вполне честно выговорила она - Как минимум в Роггевене без него меня бы прирезали охотники, а Артемия ждала участь и того хуже.
А вот с этого момента предложенная фальшивка уже начала отличаться от правды.
- После всего кошмара, через который я прошла, трудно быть неблагодарной.
На какие-то мгновения будущая чародейка потупила взгляд, чтобы вскоре его вновь поднять.
- Он был другом, им и остается. Ни больше, ни меньше. Уверена, мы с ним ещё не один раз встретимся, но у него своя жизнь, а у меня - своя. Чтобы понять это не нужна никакая сила воли. Я ведь не ведьмак, и не могу жить в дороге. - покачала говорившая головой.
И ведь определенно они встретятся - но совсем не так, как этого могла ожидать хозяйка башни. Корнелия была убеждена, что те когда-нибудь воссоединяться, и хорошо помнила намерение Айдена оставить мечи однажды дома.
Ибо лишь "друзьями" пара являлась разве что в лживых словах бывшей ведьмы.

Ослепительные лучи неизбежной, казалось, победы в соревновании между двумя хищницами за право перехитрить другую, пуще многих радостей бытия светили "простой" когда-то деревенской ведьме. Но бликами своими ослепляя непрестанную бдительность противницы, те все более рисковали стать досаждающей помехой и воззвавшей к подобному проявлению собственной славы. Корнелия прекрасно понимала что и ради чего делает - а вот самого главного, видимо, как раз не понимала.
Она не выбирала между тем, пойдет ли Амилиана полностью у неё на поводу, или же случится напротив - скорее, под каким видом пойдет на поводу у Амилианы. Безвольной дурочки, не видящей, как ту ведут по протоптанной хитростью хозяйки башни дорожке, или же пусть и вполне разумной более слабой стороны, выбирающей условия капитуляции?
За ликованием от собственной хитрости, изворотливости и проницательности, этой нехитрой вилки решений волшебница не наблюдала.
Собственная победа той стала великолепной усладой - а ведь заключалась "победа" лишь в том, что не наступило полного поражения. Давая возможность чародейке получить почти все то, что оная желала, колдунья лишь сохраняла право в самый неожиданный момент прекратить притворство.
Но о неприятном Корнелия не склонна была думать.
Радуясь своему неслыханному успеху, самой себе, но едва ли Амилиане, женщина улыбнулась, когда та прикоснулась к ней рукой: словно бы сладострастные думы настолько наскучили, что уже хотелось из них вынырнуть. После такого вернуться на рабочий лад разговора удалось не сразу. Ибо тот мог показаться сладким лишь той, коя его завела.
Из услышанного в пол уха казалось, будто её собеседница, имевшая, явно, весьма неравнодушное отношение к лицам своего пола, чего не скажешь о противоположном, при каких-то условиях могла бы взять ученика мужчину. Конечно, бывшей ведьме это показалось исключительным вздором - но оглядеть согласливо столь бесстыдно обманывающую это не мешало, конечно же.
- Я понимаю, прекрасно понимаю. Вам не хочется перебирать великое множество, отделяя зерна от плевел - улыбнулась кротко чародейке её ученица. Кротко и понимающе, быть может - даже с долей нежности.
В детстве она слышала байку о вампирах, вполне ласково высушивающих своих жертв.
Так, видимо, было и тут.
- Представительницы женского пола, безусловно, гораздо более одарены магически, чем те, что противоположного - подпела заклинательница следом.
В этом их взгляды, безусловно, совпадали. чего не скажешь о происходящем далее. 
На вполне определенном намеке Амилианы искусный самоконтроль Корнелии перестал справляться, в какой-то момент едва не разрушившись как сметенный ураганом карточным домик - захлебнулся ли тот от откровенной наглости и похабства, или же бывшая темная жрица оказалась не готова к беспрецедентному уровню "открытости"?
Ответа ситуация не являла.
- Романтический ужин? - покосилась Корнелия слегка напугано.
Губы её сжались, а глаза захлопали. Под стать её лицу весьма глупенько.
- Я нн-ее уверена, что это правильно - протяжно, будто с большим трудом выговорила она.
Ей хотелось верить, что и сейчас сомнение она имитирует - на деле и в правду та оказалась обескуражена.
Но как только глаза её поймали таковые Амилианы, бывшая деревенская ведьма нашла в себе силы собраться: вскинула руками, потрясла головой, изображая пусть и сумбурную, но естественную реакцию.
Спасовать - могло насторожить чародейку. Слишком рваться вперед, навстречу "приключению" - было ниже её достоинства.
И лишь полуправда выглядела допустимым злом.
- Что за черт я несу.. - словно разочарованная своей же опрометчивостью, та потерла лоб - Не могу никак привыкнуть - я уже не в забытой всеми богами деревне, а свободный человек.
Глаза её самодовольно сверкнули.
- Думаю, хорошее винишко нам позволит лучше многого запечатлеть этот примечательный момент и отпраздновать его. Это ведь, почти что взросление.
Корнелии хотелось засмеяться - но смех  её был бы в высшим степени грустным.
Грустным от ситуации, от собственного бессилия, от поведения собеседницы?
Об этом она задумалась уже бредя по лестнице.

Взбираясь вверх по ступенькам этой едва ли не исполинской башни, бывшая ведьма не радовалась более своей победе. Не утопала в эйфории от собственного невероятного везения в оболванивании и без того оболваненной своей же чванливостью собеседницы. Минуты назад та пребывала в приподнятом, благостном настроении - но собеседница благополучно указала ей на место. А место было за дверью или в её кровати.
Не слишком прекрасный выбор, однако, не остановил её раздумий и даже им особо не помешал - а ведь над чем подумать было.
Думала она о том, что чем выше башня - тем громче её падения. Чем дальше заберешься - тем же оно и больнее. А кто, в конечном счете, станет этой башней?
Перебирая руками перила винтовой лестницы, дыша в спину Амилиане, не приходилось думать, что окажется тою последняя. И Корнелия так не думала - едва видимо на границе сознания ощущая теперь, как теряет почву под ногами. Много ли стоили её высокие убеждения, если под фальшивой маской притворства те будут сопрятаны многие годы?
Это не было неприятно - но поистине отвратительно. Настолько, что хотелось скомкать и вырвать - будь до заклинанием, имевшим эффект ровно обратному. Но собственную жизнь так не выкинешь.
Последнее печалило Корнелию превыше всего.
Могла ли она избрать иной вариант, отказавшись упрямо следовать проторенным дорожкам пророчества? Да и было ли вообще пророчество, увиденное в трансе, чем-то выше её искаженного причудливыми препаратами воображения?
Существуй на то истинный ответ, всею своей страстью тот бы волшебница желала ныне обрести. Ради него бы сдвинула горы - но под подножием даже Синих пиков ответа на мучающий женщину вопрос не лежало.
Искать его следовало в иных местах.
В самой себе, например.
Или за массивной дубовой дверью.
С момента последнего появления Корнелии в телепортационной комнате та, конечно, не успела измениться - ещё парой недель назад её приспособили для тренировок. Убрали из той практически все ценное - что, видимо, может быть разбито нерадивой ученицей. Этот жест одновременно опечалил и посмешил бывшую ведьму - но уж сейчас её это мало заботило. Но не то, кое пыталась изыскать в глазах своей ученицы чародейка - и не с тем желанием окинула её непосредственном перед тренировкой первая. Его содержание и природу, как и многое, пока не удалось разгадать - а колдунья и не спешила, предпочтя сходу приступить к делу.
- Я поняла, госпожа Амилиана - улыбнулась та кротко, будто выдавливая последние капельки эмоций - Сейчас попробуем.
Наполнить кристаллы энергией, казалось бы, более чем простая задача - но Корнелия сразу смекнула из слов хозяйки башни, что дьявол здесь кроется в деталях. Магическая сила не текла как вода, в качестве побочного эффекта лишь смачивая стенки сосуда - та являла собою могучее естество, живущее по своим правилам и способное в неспокойном состоянии взойтись чудовищной бурей. Магия не была и пушистой овечкой, но и не являлась неукротимым, злобным чудовищем. Скорее - агрессивным псом боевой породы, способным как уважать хозяина, та и разорвать его на куски, соверши оный оплошность.
Корнелии же достался особо крупный и не слишком покладистый.
- Если я вложу силу только лишь в один кристалл, он может и не выдержать - прошептала себе под нос когда-то темная жрица.
Словно желая получить совет, та на мгновение окинула взглядом чародейку - но скрыла его прежде, чем та успела что-то сказать.
- А если несколько..
Корнелия представила, как прозрачные нити соединяют её отдающую руку с каждым из сосудов - и покуда нить казалась слишком тонкой, мысленным усилием укрепляла её своды и расширяла энергетический канал. Довершив с этим, примерилась, попробовав прогнать лишь толику Силы в кристаллы.
Словно загустевшая в огромном котле, та поддалась с большим усилием, неохотой. Но волшебница упрямо продолжила.
Сначала капельками, затем - тонкой ниточкой, и, наконец, широкой, плотной струей, её энергия потекла по каналам, наполнявшим изысканные под роль резервуаров кристаллы. Густая и непрозрачная, отливающая подобно её очами изумрудным светом, она покидала её с чувством, будто ту слегка тянут за кожу ладони.
И лишь тогда колдунья заметила то, чего никогда не видела.
Не темная и отталкивающая, смешанная в бесформенное нечто, какой наполнялась та ранее, и не легкая, пустоватая чародейская Сила - не такой предстала её, "одаренной девочки", магическая сила. Та не вилась в воздухе, подобно последней, не пыталась свиться с ним, дабы обрести большую летучесть и скорость. Не ползла и оная бесформенным туманом по покрову земли - прибиваемая тяжестью к низинам. Вместо того - просачивалась по самому пространству, едва удерживаемая в потоке канала, резонировала с ним, будто с себе равным. И в этом резонансе, отдающем едва слышимым эхом в сознании волшебницы, она узнала то, что знакомо ей с самого детства.
Звезды, ветер самой Вечности. И пустота - но пустота космическая.
Разве ей - тесниться под чьим-то гнетом? Ей - внимающей сиянию далеких звезд? Ей - не имеющей грамотно улавливать магические потоки - но самой представляющей собой магию?
На мгновение отмахнувшись от мысли, Корнелия грустно улыбалась собственной энергии, секунду за секундой видя, как каждый из магических сосудов все больше и утопает в зеленоватом сиянии. Его пульсирующий свет то и дело поигрывал красками на холодных стенах башни - и казались те ныне зеленоватыми, а не уныло серыми с редкими проблесками сложноначертанных рун, как ранее.
В сосудах, принадлежащих Амилиане, теперь находилась её сила.
Но однажды - вновь вняв потусторонним ощущениям почувствовала Корнелия - не только лишь эта могучая сила будет её.
Наполненные ею кристаллы тоже будут.
За попранную гордость расплата неизбежна - сегодня она принадлежит Амилиане, и быть может завтра. Но не за горами день, когда это навеки изменится.
Возвышающаяся над прохладой северного леса, уже башня чародейки станет принадлежать ей.
Ведь та своенравная, самодовольная "хозяйка" не бессмертна - так вторила сама Вечность. И так ей же в ответ резонировали желания Корнелии.

Охваченная густыми волнами мыслительной бури, захлестывающей собственное сознание от неизбежности больших жертв ради не меньших приобретений, Корнелия на какое-то время пусть и не полностью, но в немалой мере утратила чувство реальности. В дуэли, не пророчащей ни единого победителя - дуэли с собственными желаниями, сомнениями и мечтами, бывшая темная жрица, пусть и не маститая, но колдунья, и не обратила особого внимания, как порученное ей дело было исполнено. В пол уха слушая похвалы Амилианы, но не придавая тем никакого значения, с пустым, отсутствующим взглядом она все так же была сосредоточена на одной-единственной мысли.
О неизбежном, и для кого-то - крайне плачевном финале. Финале, который станет её победой, а чародейки...
Чародейки?
Куда же, в конечном счете, та так спешит?
Неожиданно для самой себя, заклинательница вновь обрела знакомое ощущение и осязание материального мира - и представала ей не менее знакомая физиономия женщины. Женщины, которую она, кажется, уже практически ненавидела, хотя могла бы и полюбить. Амилианы Сит'эль.
Её лучшего друга - пока та полезна.
И её же худшего врага - как только придет время с оной попрощаться.
"Блестяще, просто блестяще".
На удивление, вполне искренней похвале чародейская ученица столь же благодушно улыбнулась.
"Мы обходим план обучения"
До этого уже, казалось бы, вполне спокойная Корнелия едва не засмеялась во вполне себе обыкновенный момент - да ведь был ли вообще хоть какой-то план у её обучения? Если в чем и оказалась уверена ныне бывшая ведьма, так в едва ли не полной хаотичности мероприятий Амилианы. Как заведенная, та пыталась попробовать способности Корнелии в самых разных сферах - с присущим этой поспешности, разумеется, полным отсутствием глубины. У девочки не было и минуты дабы закрепить знания - проносясь галопом от темы к теме, она рисковала не запомнить вообще ничего из предложенного. И в этом отсутствии меры, кажется, была достигнута новая высота - не далее чем мгновением ранее.
Корнелия прекрасно знала, что работа с порталами является нетривиальной задачей даже для маститых чародеев - но хозяйка башни, видимо, имела свое мнение. Или, точнее, его подобие, насланное разнообразными эмоциями.
Нужно было попробовать и то, и это - подумаешь, одна-единственная ошибка разворотит все в округе вместе с горе-магичками, и поминай их как звали.
Осознание этой мысли заставило ведьму тяжело выдохнуть, но переглянувшись с Амилианой та помолчала. Лишь сначала, как водится.
Сложившись, уже было, в пас, "дарование" налегло фигурой по направлению на сияющие, вибрирующие своды портала. Те манили - но и одновременно отталкивали подспудным, не очерченным радужным спектром чувств опасением.
Будто призывали гостью не вмешиваться в их спокойные, лишь изредко сходящееся рябью волны магических энергий.
Ощущение неправильности своих действий заставило Корнелия вновь обратиться к чародейке.
Вежливо, учтиво - насколько позволял тоненький, высокий голос. И настолько же, как им было дозволено, решительно.
- Вы уверены, что оно того стоит? Я опасаюсь что-нибудь испортить.
Но не похоже было, что взгляд Амилианы оставлял хоть какое-то место сомнениям. Оттого душа Корнелии словно попятилась назад, съежилась. Вопреки своему желанию, волшебница тяжело вздохнула - да и искоса посматривающий то на своды портала, то на чародейку взгляд не излучал особой радости.
Изумрудные глаза блестели - но блеск их отражал лишь оттенки грусти.
Делать было нечего.
- Ладно... я попробую.
И правда уж, попробует - поставила та в известность свою наставницу.
Несколько медленных, практически бесшумных шагов по брусчатке башни приблизили заклинательницу на расстояние менее половины вытянутой руки к сияющему своду - но в глубине его насыщенного свечения не виделось конечной точки, как было то днями ранее. Словно из настоящего, подлунного мира, тот вел лишь в холодную, безвестную пустоту. Или, быть может, вовсе не работал?
Будущая чародейка выставила вперед руки, и медленно проскользнула над вибрирующей синевой лишь в десятке сантиметров от поверхности; прислушалась к тому, как изменяются ощущения. Ко всей их замысловатой гамме и оттенкам.
Не слишком заметные магические вихри покалывали её руки - будто ударяя едва ощущаемыми электрическими зарядами, заставляя женщину поежиться, те стремились оттолкнуть и отогнать незваную гостью.
Среди них, хаотично проносящихся в наполненном магическими потоками пространстве, едва, на самой грани слуха то зудело, то исходилось рокотом нечто совершенно незримое.
К нему Корнелия безмолвно решила присмотреться - но глазам тот не был ведом. Тогда бывшая ведьма прикрыла их правой рукой, нырнув магическим сканированием в глубины энергетической структуры.
Взору её предстало бьющееся подобно сердцу, пульсирующее от приводящей оное в жизнь магии ядро, по четырем ниточкам разгонявшее нечто, отливающее то синевой, то лазурью. Манящее, и одновременно отталкивающее - словом, громко желающее выкрикнуть и "нет", и "да" незнакомке.
Что это, на самом деле?
Ответа на банальный вопрос волшебница не знала, но поспешила продолжить исследование - ведомая не то нетерпеливостью, не то любопытством.
Но не таким, что погубило множество магов до этого.
Две из ниточек, активно пульсирующие, тянулись к их текущему месторасположению - одна - к сводам портала. Вторая - ныряла сквозь пелену зрительной слепоты куда-то за грань, по ощущениям цепляясь в действительное пространство.
Не сдвигаясь с места, Корнелия коротко кивнула своей находке - поспешив переместиться к двум другим ниточкам. Те, чего не скажешь о другой паре, откровенно скучали, будучи не привязанными к чему-либо.
Но пытливому взгляду ученицы предстала не только общая, непритязательная картина. Магическим сканированием она скользнула по паре незакрепленных "нитей" - и убедилась - разгоняемая ядром в обе стороны "синева", то есть, видимо, магическая энергия, благополучно утекала - из-за отсутствия второй точки, то бишь, незавершенной структуры заклинания.
Своей неожиданной находкой бывшая ведьма не постеснялась поделиться.
- Здесь.. - не оборачиваясь, медленно процедила своим голосочком дама - Энергия теряется. Я не знаю как объяснить, госпожа Амилиана.
Опустив руки, ученица обернулась к чародейке.
Яркий свет после тьмы заставил поежиться лицом.
- Магическая энергия не подпитывает портал. В значительной мере она лишь теряется, утекая в пространство - мягко, но уверенно выговорило "дарование".
Глядела она прямо в глаза своей наставнице.
Неужели та допустила настолько примитивную оплошность, коя может считаться вопиющей даже по меркам деревенских ведьм? Или, быть может, она оставила задание на смекалку? В спешке отключила вторую сторону портала перед тренировкой?
В самом деле, ответа Корнелия не знала.
А вот узнать его было бы крайне полезно - но как-нибудь потом. Позднее.
Когда она доделает дело.
С все той же решительностью волшебница вновь нырнула в глубину замысловатой магической конструкции - но теперь, примерно оценив её составляющие, она уже намеревалась выполнить задание до конца.
Невидимой дланью женщина потянула за активную энергетическую структуру входа в портал - и пусть небрежно, но соткала подобие той по свободную сторону. Всею силою концентрации отполировала свое творение, соединила с одним из свободных каналов, оставив, кажется, лишь последние штрихи.
Две точки входа-выхода были надежно соединены со структурой заклинания - но у одной из них по-прежнему отсутствовали материальные привязки. Выход из врат существовал лишь в энергетическом поле.
Тогда измененная силою чародейской магии вспомнила операционную.
В воспоминании своем оглядела волшебница кушетку, многочисленные шкафчики. И даже в замысловатые, затуманенные зеркала взглянула.
Своего отражения в них, однако, ей узреть не удалось. Да и баловства ли ради она окунулась в грезы о былом?
Отмахнувшись от ненужных мыслей о прошлом, "дарование" сконцентрировалось на точке приблизительно в метре от кушетки - и уже туда, прямо около слегка треснувшей половой плитки, воткнула одну ниточку. Зацепила магический якорь за действительное пространство.
Там же зафиксировала вторую нить - вместе с выходной точкой врат и сводами оных.
Энергетическая структура откликнулась куда более ощутимой вибрацией и пульсацией - от стенки к стенке, магическая энергия стала изливаться в сводах заклинания.
Оставалось лишь догадываться, можно ли по "творению" Корнелии пустить не то что человека, но хотя бы горстку грошей.

Показалось или нет, но Корнелия хоть и на мгновение, да задумалась о отклике чародейки: в ответ на озвученные сомнения её лицо слегка переменилось, будто навстречу оному дул ветер разочарования. Чего-чего, а этого бывшая ведьма не ожидала.
Ей, безусловно, была приятна уверенность хозяйки башни в её, ученицы, силах - но при всей притягательности некоторых чувств в одной ситуации, в иной ситуации те могли оказаться не только неуместны, но и опасны. Магия не терпела беспечности и самонадеянности - и именно её Корнелия ныне и опасалась.
Попытки обидеть или уколоть чародейку та давно оставила, как непродуктивные.
Но могло ли быть так, что, напротив, колдунья безосновательно разуверилась в собственных силах?
Что права не она - а стоящая рядом с нею магичка, наставница?
Ответ на вопрос предоставили последующие события.
К немалому и нескрываемому на лице удивлению Корнелии, портал заработал - и, судя по кристаллам, даже был безопасен.
Но не сразу ученица оказалась окрылена пусть и не слишком большим, но успехом - сначала та зависла в немой паузе, и лишь затем едва слышимо дарование хлопнуло в ладоши, окинув взглядом наставницу. На редкость, тот был вполне мягким и ласковым.
Не приправленной специями из лицемерия льдинкой.
- Вы как в воду глядели - вскинув прядями волос, признала будущая чародейка - А мне... вечно не хватает уверенности в себе.
Или же хватает, но не в тех испостасях...?
Корнелия безмолвно заслушала и запомнила объяснение Амилианы относительно упрощенной телепортации. С интересом, но без детского восторга узрела сцену и запомнила формулу заклинания "белого хлада" - как подумала та сама себе.
Внимание её оказалось приковано, в конечном счете, ко вполне мелкой детали.
Она читала немало о нем - о Вильгефорце - в библиотеке высоченной башни. О том как тот добивался силы, жаждал и стяжал власть. Не стеснялся интриговать, обманывать и предавать. Широкими шагами мчался на пути к своей цели.
Выглядело знакомо...
И у неё же был убит. Оказался сражен, так и не добившись своего - вопреки всем усилиям.
Эта вполне далекая от Корнелии история заставляла ту задуматься.
Ради знаний и могущества она - бывшая темная жрица - готова если не на все, то на очень и очень многое. Одно из лучших свидетельств этого утверждения находилось непосредственно рядом с ней - чародейка, хозяйка башни оказалась в черном списке раньше, нежели чем та даже успела познакомиться с ученицей "поближе". Совсем близко, то бишь.
Смерть уже идет по её душу, и лишь путь оной будет слишком долгой.
Но если верная, к сожалению, последовательница Альзура едва ли и заслуживала иной участи - так оправдывала себя Корнелия - то скажешь об иных?
Об Адели, об Айдене, наконец? О её сестре?
За её темную душу однажды было уплачено чужой жизнью - пусть и случилось то самым что ни на есть добровольным образом. Пусть и являла смерть Адели акт самопожертвования - но заслужила ли волшебница подобного дара? А имела ли она право убивать собственную сестру? Вопрос, не имеющий однозначного ответа повис в воздухе. Обличенный совестью, тот жаждал как минимум одного: ответа на его вторую часть.
Касательно ведьмака - актуальную и поныне.
Корнелия рискнула в Роггевене не только своей. Рискнула она и его жизнью - ввязала того в авантюру, имеющую все шансы закончиться самым плачевным образом. Он мог быть убит в бою, а она оказаться на костре.
И ради чего?
Ради, конечно, могущества.
Как уже случилось с сестрой. Как случится с Амилианой - и как происходило ранее неоднократно.
Этой мысли заклинательница горько усмехнулась. Её холодный лик зеркально отразился на начищенной снежной глади, коя столь любезно была призвана из глубин мироздания заклинанием наставницы.
Такая же ледяная, какой, казалось, было её - Корнелии - безжалостное к себе и другим сердце.
Ведь ступала оная не по чужим головам.
Умудрялась не беречь и свою.
- Вильгефорц был великим магом - на кривую ухмылку наставницы Корнелия ответила понимающим, сосредоточенным взглядом и голосом.
Вынырнуть из размышлений касательно себя ей удалось ненадолго. Те не стеснялись захлестывать следующей волной - но теперь от неё женщина отчаянно отмахивалась. И так раз за разом.
В самом деле, почему я сейчас вообще должна об этом думать? Разве у меня был выбор?
Эхо мыслительных самообличений и самообвинений столкнулось с не менее могучей лавиной оправданий - но когда угас гулкий хлопок их сопряжения, на месте не образовалось чего-то усредненного.
Самовлюбленность и уверенность лишь огранилась, стала окована рамками здравого смысла.
- Из ничто, едва ли не пыли дорожной он почти что стал всем. Но самонадеянность сгубила его. Убеждена, падение с небес оказалось не в пример болезненным.
На какое-то время Корнелия умолкла, предпочтя демонстрации почерпнутых из книг знаний выслушивание собственных и её, Амилианы, мыслей.
На них ведьма отозвалась взглядом, окинув изумрудными очами наставницу.
- А все потому, что мужчины - и есть Белый Хлад. То, к чему они прикасаются, рано или поздно замирает и увядает. Это же и касается их самих.
Не отводя взгляда, колдунья кротко улыбнулась своему глубокомыслию - ей показалось, что произнесенная фраза ловко подыгрывала мнению наставницы.
- Но мы - не мужчины. Ведите меня, госпожа Амилиана. Туда, где нам однажды улыбнутся сами звезды.
"Нам" - ей, и её, Корнелии, Силе, разумеется.
Но протягивая руки чародейке, это ученица уточнять не стала.
Само собой.

Как и полагается послушной ученице, Корнелия не стала возражать, когда её наставница предложила покинуть тренировочную комнату, и переменить, тем самым, обстановку. С ней, бок о бок, она заскользила по пролетам винтовой лестницы, внимания каждому её, Амилианы, слову.
Случайность - многих великих погубила случайность - хотела выразить свое мнение хозяйка башни. Сама не понимая почему, Корнелия посчитала это забавным. Не потому ли, что те, кто не предвидят случайности, великими считаться и не могут?
И та, коя когда-то являлась темной жрицей, превратности жизни регулярно не могла предвидеть. Но пока она и не претендовала на величие, пусть и умудрялась выходить сухой из воды.
Что же насчет чародейки? Готова ли та к случайности? Следуя ко вполне определенной двери, та наверняка была убеждена в грядущей победе. Хозяйка башни прекрасно знала, куда ведет ученицу. Догадывалась о последнем и оная - но может ли кнут заарканить бурю?
Вопрос оставался не праздным даже для самой летучей стихии.
Не только с ним, но и иными сомнениями колдунья перешагнула порог спальни - присела та рядом с чародейкой, как и полагалось.
Оглядела уже знакомую обстановку пронзительным взглядом.
Глаза Корнелии стремительно скользнули по телу Амилианы - по её осанке, по её изгибам. И выражению лица, само собой, уделили немалое внимание.
Решительность и не думала скрывать своего лика среди остроты эльфийских долин её облика. Сероватые глаза заискивающе оглядывали ученицу, то и дело постреливая искорками. Нижняя губа более не была прижата к верхней - а от нетерпения слегка провисала по правую сторону.
Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, к чему все идет.
А ведь дело даже не дошло до "романтического ужина". Не было и разного рода чувственных и не очень прелюдий.
Корнелия горько усмехнулась банальности происходящего - а чего, впрочем, можно было ожидать от этой лабораторной крысы из Риссберга? Вслух подобное звучало бы как клеймо. Но в собственных мыслях "обычная кметка" не привыкла любезничать.
Она - бывшая темная жрица, желала найти наставницу. Найти чародейку. Мечта при отъезде из Альнессы не стала по прошествии времени забыта.
Но теперь, пред пылающими глазами оной, если что она и чувствовала - то отвращение, возведенное в высшую степень. От происходящего, от неумения сказать "нет", от безальтернативности  ситуации...?
Ради этого ли она рассталась с Айденом?
Ради этого ли она прошла столь долгий путь?
Если бы могла та сейчас сжать кулаки от ярости - волшебница бы сделала и это.
Стоит ли откладывать неизбежное? Да и действительно ли происходящее является неизбежностью? Легионы риторических вопросов осаждали бастионы разума будущей чародейки, а ответа у неё не было. Только чувство отторжения и стыда по отношению к своим действиям и себе же.
С ним, перехватывающим комом горло, дама бесстрастно окинула взглядом выжидающую Амилиану.
И в бесстыжих глазах её, холодном чародейском лике, на когда-то темную жрицу снизошло озарение. Молнией ударило то по кончикам пальцев, взыграв мгновением позже мурашками по всему телу:
Не было ничего неизбежного, но и отвращение выглядело необоснованным. Корнелия могла сколько угодно притворяться - но это не отменяло одного простого факта. Её судили по лекалам чародейки, выпускницы Аретузы. Представительницы высшего общества, привыкшей к раскованности светского лоска.
А Корнелия чародейкой не была. В Аретузу её нога так же не ступала.
И никакой обман, даже самый искусный, не мог щелчком пальца сделать её ею. Жизнь ведьмы оставила неизгладимую печать - и время заменить одну печать другой ещё просто не пришло - как не дуют семь ветров в парус по мановению взгляда, так и вода не оживляет сразу пересохший ручеек, где недавно лежал камень. Заменить один смысл другим было не делом лишь пары недель.
Наверняка, оно придет позже - ведь всему в этом мире требовалось свое время. Но на этих часах полночь ещё не пробила.
Ведомая этой ценной мыслью, пузырек с декоктом Корнелия покрутила в пальцах рук - осторожно, дабы, не дай черт, не выронить. Глаза её скупо улыбнулись глухому отражению дорогостоящего стекла - улыбнулись они и эликсиру, наверняка для многих являвшемуся заветной мечтой.
Другое дело, что Корнелия никогда не была из многих.
- Декокт - одно из величайших изобретений чародеев. Неотъемлемая часть их сообщества - выговорила та словно со сладким предвкушением - Даже в своей жизни ранее мне приходилось о нем слышать.
Крышку пузырька та ухватила ногтями, и с едва слышимым хлопком выдернула.
Запах мандрагоры и иных, уже не столь известных ей компонентов резко шибанул в нос.
Корнелия вновь ласково оглядела пузырек - и улыбнулась. Следом - так же осмотрела на чародейку.
А затем прозвучал ещё один хлопок - но не от того, что едва ли не бесценный эликсир резкими струйками потянулся по горлу ученицы Амилианы. Не оказалась та и настолько неуклюжей, чтобы уронить флакон. 
Плавным движением пальцев Корнелия взгромоздила пробку обратно, на горлышко сосуда. Словно на прощание, окинула оный взглядом, желая удостовериться, что крышка прилегает плотно.
Не дожидаясь реакции собеседницы, пузырек волшебница отставила подальше.
- Как никогда мне льстит ваша забота, госпожа Амилиана - выговорило "дарование" в высшей мере учтиво. К собственному удивлению, даже вполне искренне.
Поспешив привстать, та коротко поклонилась.
- Но и в вас, и в эликсире, и в грядущем витает летучий, терпкий дух чародейства.
Голос волшебницы был на удивление умиротворяющим, если не дурманящим. Та не говорила первую ерунду, взбредшую в голову - но в туманном сиянии двух изумрудов глаз обратилась со всей искренностью. От всего сердца.
- Его можно изучать, как изучаю я благодаря вам. К нему можно приблизиться. Но как нельзя пользоваться счетом в банке на чужого человека, так и не бывать использованию его даров, с ним не породнившись. А я ещё не чародейка.
Горькая улыбка сошла с красноватых от смущения скул.
- Мое тело в будущем, моя душа в прошлом. Моя Сила меж времени. Что для вас первичнее, госпожа Амилиана? Душа, сила, или тело?
Был ли это в самом деле не только лишь риторический вопрос, не знала и задавшая его.
Знала она одно - ей более не мерзко, не противно. Угас и стыд. Поступила, быть может, та глупо, бездарно и безумно.
Но с гордостью. Даже слишком чародейской.
- Когда я выберу второе или третье, тогда я и стану чародейкой. Пока же я выбираю первое.
Прильнув к щеке наставницы, Корнелия одарила ту горячим поцелуем.
Но следом лишь ветер гудел под подолом её платья, уносящегося из комнаты.