- Это тот самый, кого мы ищем. Он наследил здесь, в окрестностях, - кончик пера уперся в обозначение Гелибола на карте Редании, - потом пошел южнее. Пересидел в Третогоре и... - Импровизированная указка зашуршала ниже, приближаясь к голубой нити Понтара, - разведка сообщила, что, скорее всего, он остановится здесь.

Оперение очертило круг вокруг обозначения прибрежного города. Милеанэль склонилась над картой, внимательно изучила детальный рисунок.

- Ринда? Символично.

- Может, где-то рядом с ней. Ближе к реке. Нужно перехватить его раньше, чем он перехватит какого-нибудь лодочника и поплывет вниз по Понтару. Там Оксенфурт, потом Новиград...

- И уже не достать. - Эльфка разогнулась одновременно с партнером по чтению карты Редании. Маг среднего роста, с темной шевелюрой и гладкими, совсем не эльфскими ушами, с надеждой посмотрел на целительницу. Она пожала плечами и вздохнула. - Он идет слишком быстро. Всем скопом мы его не нагоним.

- Командир уже распорядился. Иду я и ты, Мила... - Докторка прошила товарища таким взглядом, что ему пришлось сделать вид, что часть имени эльфийки он проглотил по случайности, а не специально. - ...анэль. А остальные подойдут позже.

- Нам нужно больше людей. Мы его не скрутим вдвоем, ты и я.

- Нет. Нам нужно только следить за ним и... ну... - Чародей замялся, развел руками. - Помешать ему перейти Понтар или спуститься по нему. Или поехать куда-то еще.

Чародейка снова пожала плечами. Другими словами, им все-таки нужно скрутить ренегата, иначе беглому магу ничего не помешает скрыться от их преследования. Мало кто хочет попасть на суд Капитула, зная, что он точно будет признан виновным. Именно поэтому этот чародей бежал, не разбирая дороги и долго не задерживаясь ни в одном населенном пункте. Весь отряд его не настигнет: слишком медленно. Для большего успеха нужно идти маленькой группой, и тогда шансы догнать ренегата повысятся. Но отправлять на это задание лекарку и всего одного боевого мага? Милеанэль никогда не говорила этого вслух, но часто думала: при Илларэне такой бесовщины не было.

Когда он ушел, все вообще стало не так.

- Когда командир велел отправляться?

- Вечером. Остальные завтра утром.

- Тогда подготовь лошадей. Я соберу вещи и встречу у коновязей.

***
Ренегат, которого они преследовали, в панике метался по всей Редании, как будто уже чувствовал их на своем хвосте. Он вряд ли знал, с какого края к нему подберутся "Aeksinan aenye", и поэтому хаотично менял свой маршрут, никогда не двигаясь по прямой. То Гелибол, то Третогор, теперь пригород Ринды. Какой именно, ни Милеанэль, ни ее товарищ Альберт не могли предположить. Поэтому магам приходилось двигаться осторожно и ничем и никому не выдавать своей настоящей миссии. Представлялись, в лучшем случае, братом и сестрой, в худшем - мужем и женой, а за беседой Альберт пытался вызнать, не видел ли кто их жертву. Неопрятный юноша с сальными черными волосами, весь в дорожной грязи, загнал свою несчастную кобылку до кровавых ран на крупе и боках - так сильно он бил ее шпорами и хлыстом, чтобы животное мчалось быстрее ветра. В большинстве случаев члены отряда терпели неудачу за неудачей, пока один из отшельников-травников, живших неподалеку от Ринды, не вспомнил, что к нему день или два назад заходил такой товарищ. Милеанэль сразу вмешалась и спросила, что он покупал. Как выяснилось, ренегату был необходим анис - природное обеззараживающее.

Они напали на след. Ренегат уже близко.

***

Как бы ей ни хотелось увидеть историческое место сражения с гением, в Ринду Альберт и Милеанэль не заезжали. Их путь лежал в одно из поселений недалеко от самого города, где реданские законы сталкиваются с тотальным кметским беспределом. На всадников, у одного из которых торчали из-под берета и копны волос острые уши, селяне взирали с опаской и неприкрытой неприязнью. Альберт несколько раз тянулся рукой к мечу, бившемуся в ножнах у седла, но ни единожды не получил повода его вытащить. Кметы обходили их стороной и совсем не шли на контакт.

- Хорошо, он здесь. - Чародей приблизился к Милеанэль и тихо зашептал ей план действий. - Нужно вызнать теперь, где именно.

- Спугнем. Тут они все какие-то... - Эльфка хмыкнула, подбирая нужное слово, - ...неприветливые.

Они для этих крестьян чужаки. Такие же, как и этот ренегат. Где только он может укрываться? Самый главный вопрос остается без ответа, пока Альберт и Милеанэль рыщут взглядами поверх лысеющих голов мужчин и закрытых чепчиками женских шевелюр.

- Смотри-ка... - вдруг шепнул напарник. - Его?

Загнанное животное, привязанное у одного из дворов, выглядело таким измученным, что гуманнее было перерезать ему горло, чем позволить еще раз кого-нибудь прокатить. Кровоподтеки на боках красноречиво говорили о том, что в них недавно безо всякой жалости вонзались шпоры или что-то около того.

Милеанэль угукнула и спешилась у дома напротив. Рядом с ней, как из-под земли, вырос широкий в плечах мужчина, видно, кузнец. Он перехватил под уздцы лошадь целительницы и насупился, будто к чему-то готовясь.

- Вы кто? Зачем здесь?

- Я травница. С мужем путешествую. - Милеанэль коснулась волос, делая вид, что поправляет прическу, но на самом деле осторожно прикрывая кончик торчащего уха. - У Ринды растут поразительные экземпляры. Заехали набрать корзинку. А к вам - еды докупить.

- Да, путь до Новиграда неблизкий, - поддержал ее Альберт, спешившись рядом. Ни эльфка, ни чародей не заметили, как из грязного окна дома напротив за ними наблюдает их цель.

Кузнец недоверчиво посмотрел на Альберта, потом на Милеанэль, потом - снова на Альберта. В его глазах читалось сразу две мысли. Первая - "какие, в жопу, экзе... экзе... ну короче, это ваше?". Вторая - "понаедут, потом самим жратвы не хватит детей прокормить".

- Много вас тут, - буркнул мужик, нехотя отпустив лошадь эльфки. Она перехватила повод, крепко сжала его в кулаке и пожала плечами. Альберт, воспользовавшись случаем, оттеснил Милеанэль в сторону с многозначительным "кгхм" и поинтересовался у местного:

- Часто гостей принимаете?

- Упердывайте отседа. Не привечаем мы чужаков, - отрезал кузнец. Эльфка заметила, как недобро он покосился на какую-то телегу со сломанной передней осью, стоявшую под навесом неподалеку. Альберт было открыл рот, чтобы задать встречный вопрос, но получил в спину тычок от напарницы. Не стоило настраивать местных жителей против себя в первые минуты пребывания в деревушке. Чародей забрал лошадь у Милеанэль и привязал ее вместе к изгороди, напротив захудалого трактира.

- План?

Альберт пожал плечами.

- Там разберемся.

Эльфка скользнула взглядом по окнам трактира и заметила, как на нее вовсю таращится бледный мужчина, подозрительно смахивавший на их клиента. Он сразу же задернул занавеску; ощутил, что попался. Милеанэль ткнула локтем Альберта, кивком указала на кабак. Напарник намек понял: жертва уже знает, что за ней пришли. Одновременно оба чародея пожалели, что не имели в своем распоряжении двимеритовые кандалы, которые остались у командира. Где сейчас находится отряд, спешащий по их следам? Ни Альберт, ни Милеанэль не знали наверняка, сколько им придется удерживать ренегата до приезда спасительных цепей, от одной мысли о которых во рту в неприличных количествах собирается слюна.

Невысокий чародей вошел в корчму первым, эльфка следовала сразу за ним. Завсегдатаи трактира - полторы калеки, не больше, - как по команде, развернулись к чужакам лицами, смерили их злобными взглядами. Милеанэль напряглась, разглядев среди посетителей физиономию, гипнотизирующую охотников из-за засаленной занавески. Обычно ренегаты следовали двум моделям поведения со спецотрядом, когда их обнаруживали: вступали в противостояние без промедления или поднимали руки, сопоставив силы. В этот раз сценарий обещал быть другим. Эльфке он сразу не понравился.

- Чего за бабой схоронился? - с насмешкой обратился к беглецу Альберт. Милеанэль вскользь изучила выступающий из-за юбки девушки живот. Напарник врачеи сделал первый шаг к Олафу, привычным и неуловимым взгляду обывателя движением переместил ладонь на эфес сабли. - Отойди от женщины...

- Вы вообще кто такие?! - внезапно вмешался хозяин корчмы. Ему вторил гул из нескольких голосов. Посетители были недовольны появлением недружелюбно настроенных путников, и оно было понятно: почем им знать, чем до недавнего времени занимался этот хиляк, плюхнувшийся на лавку рядом с Анной? Милеанэль, позволившая Альберту решить вопросы с селянами, не могла не отметить, что выбрал ренегат в защитницы не много не мало, а типичную жертву своих экспериментов: красивую молодую женщину, в организме которой много интересных... запчастей.

- Наемники! - Олаф немедленно воспользовался общим смятением. Хозяин корчмы помрачнел еще больше.

- Вы свои мсти кровные решайте от нас подальше! Мы тут не потерпим самоуправства! Вон!

Альберт попытался решить вопрос мирно, но руку с эфеса убирать не стал. Пока Милеанэль держала Олафа под неусыпным контролем своего безразличного к судьбе ренегата взглядом, он сделал шаг в сторону корчмаря, заговорил самым что ни на есть доверительным тоном:

- Этот человек - опасный чародей, он жен...

Олаф вдруг дернулся, схватил миску с недоеденной Анной похлебкой и швырнул ее в голову охотника. Альберт рефлекторно схватился за окропленное теплым бульоном лицо, охнул, попытался протереть залепленные жиром глаза. Прежде чем Милеанэль успела что-то предпринять, Олаф схватил мокрой от пота ладонью Анну за руку и с силой потянул на себя, заставляя портниху подняться с лавки. Он не врал: обижать беременную женщину в планы ренегата не входило. Все, что чародей собирался сделать, - прикрыться ею, сыграть на нежелании охотников причинять вред невинной душе. Он не подбадривал Анну, как в самом начале их знакомства, не успокаивал ее и не пытался в чем-то убедить. Ренегат действовал по-другому. Под самым ухом портнихи тихо зазвучала Hen Llinge, на которой сжимающий кисть девушки мужчина произносил заклинание внушения.

Вместе с Олафом и Анной подскочило еще двое мужчин, у которых не было холодного или деревянного оружия, но в распоряжении находились крепкие руки и чувство ущемленного достоинства. Альберт произвел неправильное впечатление, и получилось так, что антигероями сделались он и его напарница, но никак не ренегат, собравшийся в сторону выхода с Анной наперевес.

- Девку отпусти! - подала голос Милеанэль, сложив пальцы в подобии ведьмачьего Знака. Даже после обучения в Аретузе она продолжала так делать - по наитию, следуя давним урокам Илларэна. "Олаф" хватку ослабил, но совсем малость, не позволяя женщине сразу же оставить его общество. Но может, Анна и не хотела?

Пока Альберт отвлек внимание посетителей, а Милеанэль не решалась переходить к активным действиям из-за риска причинить вред беременной, Олаф успел закончить заговор. Простейшее заклинание внушения хорошо работает на не подготовленных к чарам людях, но на двух сразу - считая ребенка - использовать его ренегату не доводилось. Мысль, которую он старательно вдалбливал в голову Анны, была проста, как светлый день: он-де не опасен, а вот их стоит остерегаться. Его, честного Олафа из Каррераса, надобно защитить, а эти наемники пусть шуруют из мирного села своей дорогой. А она, Анна, может остаться с ним и поехать, куда захочет.

Милеанэль чувствовала, как циркулируют потоки Силы в темном трактире. Мордобой с Альбертом в главной роли незначительно отложился: все глаза, кроме ярко-синих эльфских, направленных на "Олафа", были устремлены на Анну. Будет достаточно одного ее слова. Врачея задвигала губами, беззвучно произнося слова контрзаклятия: она поняла, что нашептывал на ухо беременной ренегат. Но вряд ли Милеанэль успеет до момента, когда Анна вынесет свой вердикт.

Олаф дернул Анну на себя, махнул рукой. Милеанэль рефлекторно выкрикнула контрформулу; заклятие проскочило мимо нее, но, даже наполовину защитив себя, эльфка, как и все остальные, ощутила целый спектр эмоций: от испуга до кипятившего кровь гнева. В голову полезли странные желания: ударить о забор котенка, засунуть руку в котел с горячей похлебкой, пнуть беременную женщину по животу...

Альберт же защититься от импульса Силы не успел: на него набросились те, кто и без велений ренегата мечтал начистить чужаку морду. Двое мужиков зажали его к стойке корчмаря, ближний молниеносно выбросил вперед кулак. Охотник не мог закрыться саблей, но увернулся от первого удара. Однако хозяин трактира улучил момент и обхватил шею чародея сзади, не давая улизнуть. Второй боец с явным наслаждением ударил Альберта в живот, заставил напарника Милеанэль вскрикнуть от неожиданной боли. Но помощи он не просил; эльфка, в свою очередь, не могла ее оказать.

Устремившийся к выходу щуплый мужичок оттолкнул мешавшую ретироваться целительницу. Она покачнулась, все еще сражаясь с чужим заклинанием, и быстро просчитывала возможные варианты. Олаф под общий шум бочком отступал, намереваясь воспользоваться суматохой и навсегда попрощаться с охотниками за ренегатами. Теперь он с Анной не церемонился, вцепившись пальцами в ту ямку у локтя и надавив на уязвимое место.

- Ногами двигай! - Учтивость и обещание не обижать беременную женщину как будто никогда и не существовали. Чародей прижимал Анну спиной к себе и напряженно дышал ей на ухо, не обращая внимания на ожидаемые попытки вырваться, не думая, что он может навредить ребенку. Напротив: вторую руку мужчина положил ей на живот, превратив жест заботы в ощутимую угрозу. Но он был адресован не Анне.

- Дай повод, - ядовито зашипел он, затравленным взглядом просверлив Милеанэль. Эльфка попыталась поднять руку, но сразу же оставила эту идею, увидев, как Олаф сжал пальцы на женском животе. У нее не было никаких сомнений, что ренегат, загнанный в угол, лишен границ дозволенного. Как будто прочитав мысли оппонентки, он сжал локоть Анны, надавил худым пальцем в естественную ямку, причиняя портнихе боль. - Отпусти.

Милеанэль покачала головой.

- Сначала она.

Олаф презрительно сощурился, осклабился, наклонился к уху Анны. Он по-прежнему продолжал отступать к выходу со следующей за ним по пятам Милеанэль, которая мягко, как кошка, тенью следовала за ренегатом.

- Поможешь мне еще раз? - Он тянул время, пока обжигал беременную горячим дыханием, пока сжимал тиски пальцев на ее локте, пока навязчиво держал руку на животе, предупреждая: одно неверное движение, и твой отпрыск никогда не родится.

Руки корчмаря после очередного удара, пришедшемуся Альберту в печень, соскользнули с шеи чародея. Мужчина согнулся напополам и, как только почувствовал, что в груди у него достаточно воздуха, прокричал заклинание, не тратя время на невербальную концентрацию Силы. Обоих мужиков отбросило в стороны до стен корчмы; корчмарь не удержался на ногах, а предательские осколки с обрушившейся полки не вовремя подвернулись под ноги. Хозяин подвернул стопу на мусоре, в который превратилось годами облагораживающая стену убранство, и рухнул на пол, с чувством матерясь. Разукрашенный кровоподтеками и назревающими синяками под глазами Альберт с трудом поднялся на ноги, опираясь на стойку. Мир плыл у него перед глазами, но даже в таком состоянии он был опасен. И Олаф, оставшийся один против двоих - как и в самом начале - быстро это понял.

- Ну лови! - взвизгнул он и сильно толкнул Анну в спину. Несмотря на суматоху, ренегат успел прочитать Милеанэль: она не напала на него, даже когда ее напарника дубасили озверевшие крестьяне, а значит, высоко оценила жизнь и здоровье заложницы. И в своих просчетах он не ошибся, пусть и немного напортачил с их обоснованием. Эльфка протянула руки и поймала тяжелую из-за раздутого от беременности живота портниху, а Олаф, воспользовавшись шансом, пустился наутек из корчмы. Неумолимая инерция заставила Милеанэль опасно закачаться, и эльфка вцепилась в плечи Анны с той же силой, с какой секундой ранее ренегат удерживал заложницу.

Альберт смачно выругался и, сильно шатаясь, выскочил из корчмы следом за Олафом. В трактире, в оформление которого ренегат внес свою лепту, осталась только эльфка, Анна, два мужика, на какое-то время оглушенные ударом о стену, и витиевато матерящийся корчмарь.

- Ты в порядке? - Милеанэль поддержала портниху, не давая ногам подкоситься, но вдруг поскользнулась сама. Она опустила взгляд на пол, вытаращила глаза, как в первый раз. - Какой у тебя срок?

- Сука, я вас убью! - взревел поднявшийся, наконец, на ноги корчмарь. Он вытащил из-под стойки внушительных размеров тесак и угрожающе взмахнул им.

- Ну тогда ты ей роды и примешь! - злобно парировала эльфка, мягко подтолкнув Анну к перевернутой лавке. Корчмарь, явно не обладающий ценными навыками повитухи, застыл с тесаком в руке и завороженно засмотрелся на медленно растущее пятно на Аннушкином платье.

- Это твой первый ребенок?

Милеанэль помогла Анне присесть на пол и упереться лопатками в спинку лавки. Движения у врачеи были деликатные, но бескомпромиссные, как у недавно державшего в заложниках женщину ренегата.

- Пара недель... Че ты встал? Повитуху зови! - прикрикнула Милеанэль на оторопевшего, по-прежнему сжимавшего тесак корчмаря. Тот, завороженно глядевший на стремительно мокнущее платье портнихи, не сразу повернул голову к эльфке, и ей пришлось еще раз окликнуть его.

- Так... померла давеча, старая была... - промямлил он. Гнев, насланный Олафом и усиленный неосторожностью Альберта, уступал страху, который возникает у любого мужчины, ставшего свидетелем таинства рождения. Оба мужика, пять минут назад воодушевленно мутузившие чужака-чародея, и вовсе старались занимать в корчме как можно меньше места.

- О Дева, ну тогда теплой воды мне принеси и тряпок чистых! А ты метнись к моей лошади, возьми футляр с седла и тащи сюда, живо!

Далеко, где-то за сотню шагов, раздался громкий хлопок. На улице завопил ребенок, испуганный неожиданным звуком. Милеанэль же почувствовала два импульса Силы так четко, будто стояла рядом. Альберт, очевидно, Олафа догнал и теперь удерживает всеми правдами и неправдами.

- Мы тут чужакам не подчиняемся, - заартачился корчмарь, закосившийся в сторону выхода и не меньше дитяти убоявшийся магической дуэли - даже той, что происходила далеко от его трактира. - И ты, и она тут не местные, еще будем ваших ублюдков привечать!

- И эльфок, - сплюнул на пол мужик. Милеанэль злобно ощерилась, но тут же изменилась в лице, когда на ее запястье сжалась рука роженицы. Целительница повернула голову к Анне; по лицу Милеанны ни за что не скажешь, что та волнуется не меньше портнихи из Корво.

- Я медичка, я помогу тебе, - обнадежила она Анну, вовремя удержавшись от комментария, который могла дать только врачея: "Роди сначала, а потом поговорим". Не сказала Милеанэль и то, что условия, мягко говоря, к принятию малыша не располагают. Пол в корчме явно не мыли уже несколько лет, повсюду расплескалась стремительно остывающая похлебка, то тут, то там лежат осколки от поваленных на пол кувшинов, мисок и чарок. Эльфке уже доводилось помогать детям появиться на свет, но не в таких... помещениях. - Смотри: дыши вот так, - Милеанэль показала: вдох на четыре счета, выдох - на шесть. - Я сейчас, сейчас.

Целительница осторожно, но безапелляционно освободила свою руку, поднялась на ноги и в два шага преодолела расстояние до стойки, оперлась на нее локтем, наклонилась к корчмарю.

- Я представляю специальный отряд «Aeksinan aenye». Я и мой спутник - охотники на опасных для общества чародеев. И мы бы его взяли без шуму, если бы вы не артачились. - Корчмарь медленно положил тесак под стойку и молча продолжил слушать чужачку. - Я тебе все убытки покрою, если ты поможешь этой женщине родить ребенка. Она же тут совсем не при чем.

- Да чего ты ее слушаешь, Годрик? Те сказали, эльфка, не привечаем мы тут таких! - снова подал голос недавний оппонент Альберта. Корчмарь, однако, заколебался. Он по-прежнему не хотел терпеть у себя в трактире непонятных охотников и рожениц, но тут-то дело не в них - в ребенке. - Пошла отсюда, и эту забери!

Осмелевший мужик, искренне уверенный, что в этот-то раз он говорит не с магичкой, а с обычной эльфкой, каких погаными метлами взашей гонят с любого двора, сделал шаг вперед.

- Завались, Жор! Хватит мне тут склок! - рявкнул на него корчмарь. Мужик переглянулся с товарищем; тот пожал плечами и неожиданно тонким голосом поинтересовался:

- Годрик, ты чего?..

- Того! Не хватало еще, чтоб люди говорили, что Годрик - детей чужих убивца! Тащи с лошади то, что эльфка сказала, а ты со мной иди, воды наберем.

- Годрик...

- Я тебе все долги припомню, мудозвон, если не завалишь ебало свое! - не выдержал корчмарь и снова схватился за тесак. Совокупность этих аргументов подействовали на обоих завсегдатаев трактира в разы больше, чем взывание к совести: как так, совсем все долги, что ли?.. Мужики состроили самые угрюмые рожи, какие были в их арсенале, и закосолапили каждый по своему поручению. Милеанэль вернулась к Анне, опустилась рядом с ней и без разрешения нырнула под юбку портнихи.

- Потихоньку раскрываешься, молодец. Дыши, как собака, поняла меня? Поверхностно...

Эльфка помогла роженице согнуть ноги в коленях и перебросила через них подол платья.

- Смотри или в потолок, или на меня, по сторонам глазками не стреляй, хорошо? Расскажи мне, что чувствуешь: хочешь в нужник?

Милеанэль без спешки стянула с левой руки перчатку и положила ладонь на живот Анны. Женщина почувствует, как холодная ладонь эльфки неожиданно излучает волны тепла. Целительница "прощупывала" ребенка внутри, фиксировала для себя периодичность схваток.

- Вот, не переживай, он лежит правильно, скоро сама увидишь. Роды у тебя будут быстрые, - успокоила - или напугала - Анну Милеанэль.

Вернувшийся с футляром мужик поставил сумку у целительницы, бросил шальной взгляд на портниху и тут же умчался в самый дальний угол корчмы, какой смог найти. Слабая психика мужчины позволяла ему бить чужие лица до кровавой каши во рту несчастного, но была не в силах усвоить образ готовящейся к рождению женщины.

А где отец этого ребенка? Почему он оставил свое сокровище, носящее их малыша, в одиночестве, в чужом городе, так не любящем путников с большой дороги? Эльфка тактично оставила почти сорвавшийся с губ вопрос при себе.

Как странно: незнакомой кметке, какой-то женщине был готов помочь каждый. Вот без лишней суеты подсобил какой-то дед, к нему подскочила шинкарка, бледная и искренне страшащаяся роженицы. А если бы ребенок просился из эльфки? Из такой же, как она, Aen Seidhe, которой не повезло бы оказаться в человеческом городишке? Что бы они сделали: этот дед, эта девочка, все остальные? Корчмарь уже не боялся бы общественного осуждения и на просьбу помочь в родах наверняка вырезал бы ребенка из живота матери; убил бы обоих - эльфских выродков, коих на свободных северных просторах быть не должно. Никому не было бы до благополучия остроухих дела; никто бы не помог. Милеанэль не думала о ксенофобии нордлингов. Это было знание, заложенное с молоком ее матери, и оно фонило, пока эльфка внимательно подсчитывала интервал схваток.

Прошел час - пустой, тяжелый, безрезультативный час. Страшные звуки с улицы не раздавались уже полчаса; Милеанэль не могла избавиться от дурного предчувствия и хотела бы помочь Альберту - последнему, с кем у нее сохранялись теплые, рабочие отношения с отряде. Но делать нечего: у нее был и другой, не менее важный долг. Оставить сейчас Анну в одиночестве, в окружении пьяниц и с одной только девчонкой, которая смертельно бледнеет при одном только взгляде на портниху, значит убить и ее, и ребенка. Поэтому Милеанэль не уходила. Отдернутая Кондратом шторка обеспечила ей хороший обзор, но кмет не дождался от врачеи слов благодарности. Не до того ей было. Не до того было и Анне.

Глаша мягко сметала метелкой черепки. Те весело звенели друг о друга и заполняли неприятную, тягучую паузу, которую нарушало только частое дыхание Анны. На ее вопрос Милеанэль не могла дать точного ответа. Она снова положила руку на живот, внимательно отсчитала периодичность схваток, еще раз заглянула под подол. Раскрытие по диаметру напоминало целую дольку апельсина - очень редкого фрукта в этих землях Севера.

- Дольше ждать нельзя, - констатировала врачея. Она подняла взгляд на портниху и закончила мысль: - Тебе уже пора разродиться. Слушай меня внимательно: я тебе буду говорить, когда тужиться, и ты тужься. Не ртом, а внизу, выталкивай. Когда тебе скажу отдыхать, будешь отдыхать. Делай все, как я тебе велю, и все будет хорошо.

"Иначе он умрет", - не сказала женщина, перебросив подол юбки на живот Анны. Портниха могла ухватиться за него или за край скамейки, когда станет невмоготу терпеть. Врачее же он мешался, постоянно путался под руками. Разложенные за прошедший час на чистой ткани инструменты зазывно блестели в лучах света, который теперь не останавливала темная шторка. Закрыть их было нечем.

Эльфка еще раз вымыла руки в поднесенной корчмарем воде. Глашка, закончив подметать пол, забрала тазик и спешно пошла на кухню набирать теплую воду взамен уже давно остывшей. Корчмарь провожал девушку взглядом и старался не смотреть на угол, где впервые рожала одна маленькая женщина. Рожала ребенка человека, муштровавшего сейчас свой отряд в каком-нибудь лесу и понятия не имеющего, что через какие-то полчаса он станет отцом.

- Тужься, Анна, - повысила голос эльфка, ухватив девушку за ноги и разведя их шире. Хватка у Милеанэль была крепкая, такая, что после нее кожа портнихи сохранит синие следы на местах, куда впивались чужие пальцы. Женщина внимательно следила за промежностью, где то появлялась во время потуг, то пропадала обратно, когда те заканчивались.

В покачиваниях туда-сюда, от "тужься" до "отдохни" прошло еще несколько минут. Наконец, Милеанэль прямо посмотрела на Анну и быстро проговорила:

- Давай, девочка, еще немного! Тужься, и теперь не прекращай, сколько есть сил у тебя! Ноги не своди!

Глаша, вернувшаяся с тазиком, едва не уронила его, увидев, как из портнихи буквально торчит голова ребенка. Однако девушка справилась с собой и быстро, как могла, поставила тазик рядом с Милеанэль, которая даже не повернулась к шинкарке, не поблагодарила ее. Глаше то было не надо: она отскочила, как ошпаренная, под глухой смешок деда.

- Тужься, я тебе говорю, еще! - подстегнула Анну эльфка, уже готовая принимать ребенка. Голова всегда выходит тяжело, успокоила себя Милеанэль, с плечами будет полегче, если не застрянут. А за плечами выскочит, как пробка из бутылки. Главное только поймать.

Никого, кроме Анны и ее ребенка, для Милеанэль не существовало. Она не слышала голоса Кондрата, не замечала стонов и вздохов роженицы, но внимательно, пристально наблюдала за тем, как идет процесс. А шел он тяжело: так, как верно заметил дед, рождаются только сильные младенцы. Или мучаются очень слабые матери. На таковую крепко сложенная портниха была не похожа. Значит, вариантов больше нет: принимаем дите с большим будущим!

- Вот так, так, удерживай! - подбодрила роженицу эльфка. - Девка, подай мне сюда ткань, быстро!

Плечо ребенка, увидела она, застряло и не хотело пролезать. Милеанэль профессиональным движением ввела указательный палец под плечико и подтянула его, помогла человеческому детенышу освободиться из естественного захвата. Главное - не перетянуть, иначе он навсегда может остаться инвалидом. Но Анна могла не беспокоиться: эльфка, пусть и не была акушеркой по специальности, знала, когда ей нужно остановиться. А дальше - дело техники. Портниха не расслабилась, не совершила ошибку, которая могла причинить ей только больше боли. Анна сделала последнее усилие, а Милеанэль подхватила ребенка и, наконец, подняла его на руки, испачкав ладони и свою одежду в крови, слизи и остатках околоплодных вод. Глашка трясущимися руками протянула эльфке кусок чистой ткани; та схватила его не глядя и, поудобнее перехватив младенца, быстро обтерла ему изнутри рот и, как могла, нос. Сын Анны истошно кричал на руках эльфки, и не подозревая, что его отец был бы не очень рад человеку, которого его дитя увидит самым первым. Не человеку даже, если быть точным...

- Ух, богатырь какой! - довольно возвестил подскочивший к Милеанэль Кондрат. Он радостно заулыбался, повернулся к Анне и хмыкнул в свою седую бороду. - Такой мамку в обиду-то не даст. Годрик, чего стоишь? Давай-ка по чарке, за молодца-то?

Корчмарь заворчал, но все-таки полез под стойку доставать стопки для себя и Кондрата. Дед напоследок похлопал Анну по колену жестом исключительно отеческим и окрыленной походкой направился к Годрику отмечать появление на свет нового жителя Континента. Глашка, остававшаяся рядом с Милеанэль, проблеяла:

- Что еще...

- Руки помой, готовь мне зажим и принеси самогон.

- Что? - не поняла смертельно бледная шинкарка. Врачея, закончившая протирать младенцу глаза, устало вздохнула.

- На ножницы похоже. Шустрее! - подогнала она Глашку. Та бегом отправилась мыть руки, а Милеанэль, наконец, подошла к изнеможенной тяжелыми родами портнихе. Она аккуратно опустила дите на грудь Анны, освободившимися руками показала ей: мол, освободи грудь, приложи его к ней. А пока роженица будет занята знакомством со своим сыном, Милеанэль займется обработкой пуповины. Как раз подоспела Глашка, еще не до конца верившая, что участвует в настоящей операции. Она еще мокрыми от воды руками выбрала, но не с первого раза, нужные зажимы и поднесла их эльфке вместе с бутылкой сапогона. Та обработала пуповину прямо руками, предварительно полив ладони самогоном. Кондрат, принявший на грудь, грустно наблюдал, как пропадает отличный продукт, но и слова не сказал в знак протеста.

- Слушай меня, - пока зажимы ложились на нить, связывающую мать и ребенка до сих пор, а Милеанэль готовила ножницы, чтобы перерезать ее, врачея обратилась к новоиспеченной матери, - у тебя через, самое большее, полчаса снова будут схватки. Не бойся, это выйдет послед. Тебе не будет так больно, это просто неприятно, поняла? Кивни мне.

Раз - и мать и ребенок разорваны, физически, но не духовно. Милеанэль, не спеша со вторичной обработкой, оставила около десяти сантиметров пуповины в целости и сохранности. Она отложила инструменты обратно на стол, на который тяжело опиралась обеими ладонями шинкарка, и вдруг сама отодвинула край платья Анны в зоне декольте. Пальцы, легшие на свободный от лица младенца сосок, были достаточно нежными, но движения, которыми целительница массировала портниху, носили сугубо практичный характер. Эльфка не объяснила, зачем, да и нужно ли было? Вряд ли Анна захочет знать о премудростях, которые помогают последу быстрее родиться, правда? Сейчас перед ней открылся новый мир - вот он, в глазах ее только что родившегося сына. Абсолютно здорового.

Скрипнула дверь корчмы, заставив Милеанэль поднять голову. В нее ввалился Альберт, мокрый насквозь, с зияющей дырой в щеке, злой, как тысяча мулей. Заметив испуг в глазах эльфки, он махнул рукой. На их условных обозначениях это означало: "Все в порядке". Значит, отряд успел, привез заветные двимеритовые кандалы, а Альберт... он смог сделать то, что не смогла Милеанэль. Вопросов во взгляде чародея было гораздо больше, чем в пронзительно-синих эльфских. Целительница пожала плечами: такая вот у нее работа. Иногда появляется буквально на пустом месте.

- Ну что там? - нетерпеливо спросил занервничавший корчмарь.

- Родила, - коротко ответила эльфка. Годрик, явно ждавший другого ответа, недовольно заворчал и схлестнулся в диспуте с Кондратом, который попытался успокоить оскорбленного хозяина. Альберта тот видеть был явно не готов.

- Милеанна, - позвал ее чародей. Его голос искажался из-за дыры в щеке, которая придавала каждому звуку характерный свист, - пора.

- Езжайте, я догоню. Тут... еще немного работы. Анна, - обратилась отмахнувшаяся Милеанэль к портнихе, - я его сейчас заберу. Нужно сделать ему пупок. На минуты две, не больше, и я тебе его отдам. Девка, дай полотенце.

Поданным куском тряпки, хвала Деве, чистой эльфка быстро обтерла младенца прямо на руках Анны из Корво. Ребенок уже не плакал, только издавал странные звуки, свойственные всем только родившимся, но уже успокоившимся детям.