Ночные кошмары мучали его с того самого момента, как он переступил границу телепорта. Это был шаг навстречу неизвестности, - навстречу тому, неизвестному будущему, которое ждало его, когда выбор был сделан окончательно, - когда нейтралитет, ценимый им превыше всего другого в его работе, был окончательно нарушен.
То, что дороги назад теперь не было, не заставляло его жалеть о содеянном, - за всё время, что он находился тут, он уже давно пришёл к выводу, что поступить иначе не представлялось никакой возможности, - ни единого шанса на то, что в тех же условиях можно было бы действовать как-то иначе, не было.
Но логика и холодный рассудок мало помогали свыкнутся с новыми условиями, в которых он теперь жил.
Он всё равно всегда был где-то рядом.
Близко.
На границе видимости, у края сознания.
Всегда присутствующий изо дня в день, из часа в час, из минуты в минуту.
Это был страх. Иррациональный, нелогичный, неестественный для него – ведьмака, охотника на чудовищ. Его тонкие лапки, что нитями тянулись от его взбудораженного событиями последних нескольких дней мозга, тонко проникали в его грудь и в саму, кажется, душу, пока он был занят своими рутинными, естественными делам.
Вот уже третий день подряд встречал его одной и той же рутиной. Вставал он поздно, - ближе к полудню, - и первым делом спускался обедать, по пути здороваясь с уже проснувшимися к тому времени Артемием и Корнелией, - братьев-магов заботливый учитель отправил на следующий же день куда-то в город, - по своим собственным словам, за необходимыми ему материалами.
Если получалось, Кот проводил некоторое время со своей спутницей, - которая после прибытия в башню стала куда более задумчивой, потерянной, нежели раньше – прошедшие события оставили на ней свой отпечаток. А может, дело было не только в произошедшем, - а и в её беседе с Адели, - которая состоялась неожиданно для охотника, и содержание этой беседы до сего дня оставалось тайной. Но так или иначе, она не отстранялась от ведьмака, - но будто присматривалась к нему получше, оценивая его настроение, его жесты, говоримые им слова.
Это не делало ситуацию лучше.
После этого он возвращался в свою комнату, хватал мечи, и шёл на улицу. В первый день Артемий его пытался остановить, переживая, что ведьмак потревожит местную достопримечательность – безымянного великана, продукт генетического скрещивания огра и краснолюда, - но напрасно. Здоровенная громада мускулов под два метра роста, жившая в небольшой пристройке к башне рядом с конюшнями, его просто-напросто игнорировала, порой с неподдельным интересом наблюдая, как охотник без остановки и всякой передышки изводил себя интенсивными тренировками по три часа кряду.
А потом монстроборец снова возвращался, откладывал мечи, снова проверял, как там дела у возлюбленной, - снова пытался провести с ней время, если та того желала, - и удалялся в местную библиотеку, - средних размеров комнату, расположенную рядом с его гостевой на втором ярусе, - и пропадал там до самой ночи – порой забывая про ужин, за которым спускался уже, когда совсем смеркалось, - а потом следовал сон.
И за ним снова следовали ночные кошмары. Каждый раз разные, но схожие по смыслу, - его терзали, его рвали, его преследовали, и его обвиняли. Порой к нему во снах являлись призрачные фигуры, - те, кого он убил, кого обрёк на незаслуженную смерть, - те, кто всё ещё мог пробудить в нём чувство вины, - и Айден просыпался безмолвно, среди ночи, без единого слова – и долго-долго сидел на стуле рядом с кроватью, всматриваясь в оконный проём, с которого виднелся горный перевал, - и думал. Вспоминал. Размышлял.
Эликсиры и отвары, до того выручавшие его, пока он вёл свою привычную, размеренную жизнь, вся-таки помогали, - но не до конца. Отчасти они помогали заснуть, - но был ли в этом смысл, коли во сне его всё равно ждали кошмары?
В этот раз он снова проснулся так же, как и в прошлые разы, - и потерянно осмотрел комнату, где находился. Они все, - гостевые помещения, - были одинаково похожи друг на друга – отделка из красного дерева, сделанные скромно, но с намёком на дворцовый стиль и уют, - в таких же тёмно-алых или пастельных тонах.
В ночи, без единого света свечи или факелов, они напоминали кровь, которая обильно стекала откуда-то с потолка.
Айден поморщился.
«Башня. Я всё ещё в башне. Пока.»
Каждый раз он открывал глаза думая, что проснётся там, - в лесу, на дороге.
Ситуация была до боли знакома. Только раньше она была хуже, - просыпаясь зимой среди ночи в холодном поту в каком-то замшелом трактире, он пустым, потерянным взглядом изучал противоположную от кровати стену, ожидая какого-то подвоха – угрозы, исходящей из неоткуда. Практически ни с кем не общаясь, он так же проводил время наедине с собой и собственным оружием.
Кошмар его положения заключался в этой странной, диковинной игре разума – каждый раз, когда он был там, на большаке, он хотел оказаться в тёплой постели, в безопасности, - но стоило ему получить желаемое, как единственное, о чём он мечтал, единственное, чего искренне хотело его сердце – это вернутся на дорогу.
Ему казалось, что с каждым проведённым днём в покое и безопасности он становится слабее.
А твари на улицах, в пещерах, в лесах и бродах – становятся сильнее. Подползают ближе. Ждут удобного момента.
Каждый раз, когда ведьмак оглядывал свою комнату, стены сдвигались чуть-чуть плотнее.
Он уже потерял счёт времени, - не помнил, сколько он провёл в этой позе, задумчиво взирая через окно на луну, тускло откидывающую свой свет на горный перевал – на туман, сползающий с далеких вершин вниз, в тёмный и мрачный лес, - пока пространство не разорвал короткий, - но очень хорошо слышимый женский крик.
У ведьмака ушла ровно секунда на то, чтобы понять, кому этот крик принадлежит.
А потому действия его были машинальными, рефлекторными – он подскочил со стула, и рывком, - едва ли не бегом выскочил в коридор. Замер на секунду, прислушиваясь и принюхиваясь к окружающему пространству.
Тишина.
Артемий вряд ли слышал крик – он, ведомый одному ему известными причинами, закрывался ночью на замок и до раннего утра не показывал носу из комнаты, - без сомнения, налагая ещё на дверь и на стены какие-то заклинания, которые не пропускали нарушу ни звуков, ни запахов.
А потому в коридоре, в одном только нижнем белье, стоял лишь один охотник, - и медленно ступая по алому же ковру, приблизился к двери, ведущей в обитель бывшей ведьмы. Потянул на себя тяжелую дубовую дверь, и заглянул внутрь.
К своему величайшему облегчению, внутри была только она одна, - Корнелия. Взгляд её был тяжелый, потерянный, и даже не прилагая усилий, он слышал, как сильно бьется её сердце. Кажется, даже появление ведьмака в проходе было ею замечено не сразу.
Айден слишком хорошо знал, что это такое. Он, немного игнорируя манеры и приличия, зашёл внутрь, плотно прикрыв за собой дверь. Подошёл поближе, и присел на край кровати, - поймал её руки, - холодные, - без сомнения, от нервов, - и согрел их своим дыханием, мягко касаясь её пальцев своими.
- Кошмары, да?
Ответа, кажется, не требовалось.
Он подсел поближе и приобнял её, - прекрасно понимая, как она себя сейчас чувствует.
- Спокойно. Не переживай. Иногда кошмары – это всего лишь кошмары. Какими бы реалистичными и живыми они не казались.
В отличии от сердца бывшей ведьмы, его билось мерно, тихо, спокойно, - и билось так даже тогда, когда он нервничал, - сказывалась возможность управлять своим сердцебиением, - вплоть до практически полной его остановки.
В этом была своя ирония. Хозяин собственного тела не был хозяином собственного разума.
Как и не был хозяином собственного сердца – оно принадлежало той, которую он сейчас пытался успокоить.

Отредактировано Айден (18.12.20 21:02)

По каким-то странным, не сильно понятным для него причинам, присутствие Корнелии рядом оказывало успокаивающий, умиротворяющий эффект. Сейчас она сидела рядом, облокотившись головой о его плечо, а он смотрел на неё сверху и аккуратно, задумчиво гладил её волосы, - и этого было, кажется, достаточно для того, чтобы напряжение, потерянность, дезориентация проходили. Вечно присутствующий страх и напряженность последних дней растворялись.
Ведьмак не мог объяснить, почему – и не мог понять, почему это случалось именно рядом с ней.
Но ему было достаточно того, что она находилась рядом. Это помогало больше, чем все отвары, эликсиры, и тренировки вместе взятые.
А ещё он слушал. Слушал внимательно и безо всякого притворства. Когда она прижималась, он слегка подавался вперед, прижимая спутницу к себе ещё сильнее, - не прекращая при этом любоваться ею и наблюдать за ней.
Но мысли, впрочем, медленно начинали вращаться вокруг её сна. Было ли это действительно видением того будущего, которое могло бы быть?
Сейчас, с высоты опыта, ведьмак вполне мог сказать, что да.
- Твоя сила, Корнелия, - начал он говорить, - тихим, спокойным, вкрадчивым голосом, - находит выражение через сны. Показывает тебе видения. Того что было, того что будет, того что могло бы быть. Я читал о таком…это вполне реально. Тебе не стоит относится к ним, как к чему-то неизбежному, - но скорее, как к…предупреждению.
Рядом с ней в таком положении даже о сокровенном и тяжёлом говорить было не сложно.
- У меня был собрат. Его звали Койон. Он был эмпатом, - умел…перехватывать чужие эмоции. Мысли. Настроения. Ему как-то предсказала одна девочка со способностями, смерть от зубов. Казалось бы, что в этом такого? – Ведьмак чуть-чуть сильнее прижался к спутнице, - Нас с самого детства к этому готовят. Мол, нет ни одного ведьмака, который умер бы своей смертью. А собака была зарыта в другом. Какая-то чародейка, что б на ней пёс ездил, вдохновила его на подвиги, - на то, чтобы он сделал что-то полезное для севера, - и когда началась война, он подался в добровольческую компанию. И умер мой брат под Бренной. Двузубая гизарма его прямо в сердце пронзила. Понимаешь, в чём дело? В этом и суть такого рода предсказаний и видений. Они не говорят о том, что будет – но о том, что будет при том случае, если мы будем вмести себя определённым образом. Если бы Койон тогда прислушался к голосу рассудка, и свалил бы подальше на север, как я во вторую войну, - то был бы до сих пор жив.
Некоторое время он молчал, продолжая неотрывно, задумчиво глядеть на свою возлюбленную.
- Если говорить про первый сон, то…я думал об этом. Те силы, которыми ты тогда оперировала…холера, я не могу описать тебе, как погано я себя из-за них чувствовал. Меня порой буквально выворачивало изнутри, - и это не говоря уже про подавленность, раздражительность, и другие негативные эмоции. Я не уверен, что смог бы переносить это и дальше, если бы ты не решила…всё поменять. Этого не случилось не потому что я не ушел, а потому что ты решилась на что-то, на что не могла решится раньше. А касательно второго сна…дело в осторожности, внимательности, и изобретательности. Мы сделали всё правильно. А потому – выжили. Это лишь один из возможных вариантов того, что могло бы пойти не так – ты могла бы не справится с охотниками, - и я мог бы не справится с их начальником, - и тогда бы мы оба были трупы, - но тем не менее, ни ты, ни я этого не видели. Так что…не сильно придавай этому значения. Все хорошо. Теперь уже точно всё хорошо. Я рядом, и уж точно никуда не уйду, и уж точно не дам тебя в обиду.
С этими словами он замолчал, улыбнувшись, и дал Корнелии перевести тему. Когда же спутница приобрела заговорщицкий внешний вид и прильнула к его уху, он улыбнулся еще больше, - её близость ужасно его радовала, - и этого он, впрочем, даже не скрывал – по его внешнему виду было явственно видно, как он доволен и их разговором, и её присутствием рядом в столь уютной и изолированной обстановке.
По поводу высказанных же бывшей ведьмой опасений и переживаний на счёт атмосферы этого места, и её хозяйки у него тоже было, что сказать. Эта тема его тоже в некоторой степени интересовала, - и свои мысли на этот счёт от точно уж имел. А потому, когда спутница продемонстрировала ему заклинания, переписанные из книг, которыми местная чародейка пользуется наиболее активно, он сперва на них с интересом взглянул, а затем задумчиво сложил руки на груди, некоторое время размышляя. После слегка потерянно осмотрелся, - и потянул со стоявшего у изголовья кровати столика погасшую свечу.
Короткий мысленный импульс, знак, сотворённый пальцами, - и короткая ниточка огонька соскальзывает с руки ведьмака и передаётся на свечу. Ведьмак поворачивается к своей собеседнице и вновь не в силах сдержать улыбку и порыв, аккуратно проводит рукой по её плечу, смахивая волосы.
- Вот чего мне не хватало всё это время, - задумчиво протянул он, - всего…этого. Тебя.
Впрочем, на заданные вопросы он собирался ответить, - и с некоторой долей удивления подметил для себя, что с Корнелией его былая неразговорчивость совершенно исчезла, - в то время как Артемий из него едва мог выдавить за всё это время пару слов, - но и попытки свои он оставил, когда понял, что ведьмак чувствует себя предельно паршиво.
- Есть определённые причины, по которым я с опаской отнёсся к идее спасения магов, - начал охотник, отвечая на замечания про хладнокровность Артемия, - и одна из них – отношение магов друг к другу – и к нам с тобой. Пойми, - мне происходящее в Редании нравится не меньше, чем тебе, - но даже в лучшие времена они были похожи на пауков в банке, - интриги, заговоры, извечные конфликты и скандалы, связанные то с одним, то с другим, - и над всем этим – презрение ко всем, кто, по их мнению, стоит ниже их. Конечно, были исключения вроде того же Ортолана, - который считал, что магия должна служить общественному благу…но он уже давно седой старик, которого никто не слушает. Меня же, как ведьмака, маги видят в некотором смысле даже ниже, нежели обычного человека. Каждый из нас магически активен, - но никто, за всё время существования нашей профессии, не смог стать настоящим магом. Не смог сотворить ни одного настоящего заклинания. По меньшей мере, я никогда об этом не слышал. Вне зависимости от того, насколько велик мой потенциал – я могу лишь чувствовать магию. В плане её использования я вынужден ограничиваться лишь знаками. Не уверен, можно ли этот барьер как-то сломать.
Он сделал некоторый перерыв, прислушиваясь, как на улице потихоньку начинают собираться тучи и греметь гром. Кажется, вот-вот в стену начнёт бить дождь. Это было в некоторой степени удивительно – эта погода будто преследовала спутников.
- А касательно твоих вопросов…у меня есть ответы. Правда, я слегка удивлён тем, что ты решила мне задать их лишь на третий день нашего пребывания тут. Я думал, ты спросишь меня раньше.
Усевшись поудобнее, он перевёл взгляд на пламя свечи, что уютным образом окрашивало пространство в жёлтые, теплые тона.
- Начну по порядку, - причина, по которой тебе непривычна и незнакома природа этой магии, перекликается с вопросом о том, что может быть хуже того, чем раньше занималась ты.
Кот перевёл взгляд на Корнелию.
- Хуже неё могу быть я. Нет, это не шутка. Суть Гоэтии состоит в призыве тех, кого мы именуем демонами, - но ведь они ненормальны только для нашего восприятия, нашей природы, - а у себя, в своих мирах, - они абсолютно естественны. Я же…я же не естественен даже для своего мира. Меня сотворили искусственно, мне нет места в пищевой цепи и в природе вообще. Я даже не смогу никогда иметь детей.
Он покачал головой с какой-то трудно различимой эмоцией.
- Ты обращала внимание на то, что рассказывал Артемий, когда мы шли на место нашей предстоящей телепортации? Чародейка, что проявила к нам гостеприимство, почитает Косимо Маласпину, Альзура, и Идаррана из Уливо. Это легендарные чародеи. Выше них на магическом пантеоне нет никого. С помощью магии они освоили тайны многих наук – биологии, химии, генетики. Они создавали живое из неживого. Мы, ведьмаки были их самым известным проектом, - должны были передать мир, полный монстров, в человеческие руки. Но…мы не были единственными.
Голос ведьмака был низкий, ровный, спокойный, - было удивительно, что рассказ о таких вещах даётся ему так легко.
- Они создавали существ, которых не должно было существовать вообще. Тварей, гигантских по своим размерам, и ужасным по своим способностям. Легендарного Альзура убила одна из таких тварей, - его же собственное творение. А Идарран…по слухам, он начал ставить опыты на себе. И сам стал монстром. Он, кстати, тоже был гоэтом. Как и ты. И очень сильным. Мне приходилось сталкиваться с несколькими такими существами, - не созданными самими мастерами, конечно же, - но с тварями, созданными по их примеру, по их образу и подобию, - и едва выбрался живым. Убить же мне удалось лишь одного. И то – чудом. Так что наша чародейка…скорее всего, имеет достаточно специфические вкусы и предпочтения. Ты же видела то создание, что живет за стенами башни? Это одно из её творений, очевидно. Маги их в своё время продавали. Не официально и исключительно доверенным лицам, но продавали.
Кот сделал паузу, выдохнул.
- Но если ты не являешься мутантом, - на лице ведьмака начала проявляться улыбка, - от прикосновения к которому чародейка тает, будто лёд, то тебе ничего не грозит. Так что не переживай. И главное – не позволяй себе же себя накручивать. Сейчас мы в безопасности, нам ничего не грозит. Всё хорошо. Лично я просто…мне с трудом даётся понимание этого. Я как-то разучился расслабляться.

Когда Корнелия начала говорить, настроение ведьмака резко поменялось. Он стал более серьёзным, более не шутил, былая лёгкая улыбка пропала с его лица, - но вместо неё не появилась какая-то гримаса раздражения или неудовольствия – лишь лёгкая нахмуренность, которая символизировала внимание, которое охотник уделяет её словам, прикосновениям, и жестам, - он понимал, насколько серьёзной является тема для его спутницы.
Слова об убитой ею же сестре пробудили в сознании свежие воспоминания, - охотник вспомнил, как сражался с той, с какой злобой и ожесточением та боролась за свою полу-жизнь, отчаянно не желая уступать своему противнику в схватке.
Сам он до конца так и не понимал, как относится к этой детали в биографии возлюбленной. В конечном итоге, убийство такого близкого человека, как сестры, для него было неестественным, странным. Да, - было понятно, что они не были близки. И было понятно, что судьба Корнелии, как младшей сестры, никого не волновало. Но не сильно ли это был перебор?
В конечном итоге, эту ситуацию сгладил тот факт, что Айден тоже убил своего собрата. Пускай и вынужденно, пускай и из-за самозащиты, - но если бы молодой ведьмак тогда банально не испугался, то мог бы и сконцентрировавшись, обезоружить его.
Вместо этого он пустил ему болт в самое сердце. Охотник до сих пор помнил потерянность на лице Кая – а как себя чувствовала сестра в тот самый момент, когда поняла, кто её обрёк на гибель? 
В конечном итоге, он не мог судить, - ни Корнелию за то, что та поступила так, как поступила, - ни её сестру за то, что хотела отомстить. Но что более важно было сейчас – это то, что последняя окончательно была упокоена, а бывшая ведьма теперь была совершенно другой, - но груз за совершенные поступки без сомнения тяжелой ношей висел на её плечах.
И не на ней одной. Ведьмаку тоже было, за что каяться, - и пускай его проступки были не такие же, как у его спутницы, и в сравнение не шли с тем, что творили некоторые его собратья, он всё равно испытывал вину за некоторые вещи, что происходили в его жизни.
В сознание ударило простое понимание – а ведь Корнелия о нем практически ничего не знает. Да, он рассказал, где родился, рассказывал про Школу, да и всё. С другой стороны – а что интересного в ведьмачьей жизни? Год за годом одно и то же. Неизменный моральный выбор, что стоит в каждом заказе, в каждом случае, когда приходится выбирать между совестью и личной выгодой, между собственным благом и чужой жизнью, между морально приемлемым и между своим собственным, эгоистичным желанием.
Охотник не всегда выбирал хорошее и правильное. И ещё больше – поступал правильно исключительно из-за внутренней гордости и самодовольства, - из-за нежелания падать так низко, как остальные, - в глубине души будучи, на самом деле, ничуть не лучше остальных. И до сих пор ему порой казалось, что наказание, неизбежное возмездие упадёт ему на голову в самый неподходящий момент, - что когда-нибудь придёт момент, когда он ответит за всё, что натворил – как будучи в состоянии беспамятства в первые года жизни на большаке, так и будучи в трезвой и не очень памяти, странствуя как наёмный убийца чудовищ.
Отчасти эта боязнь, этот страх жил с ним и сейчас.
Вдруг прошлое настигнет его? Вдруг какая-то вселенская справедливость заберёт у него внезапно появившуюся надежду на будущее, на радость, на счастье?
Мог ли он, - человек, несущий за спиной такой огромный груз из чувства вины, раскаяния, страстного желания обрести мир и покой и вместе с тем, - ужасно желающий одиночества и забвения, - винить Корнелию за то, что она хотела сбросить тот груз, что несла за спиной?
Нет, конечно же нет.
Когда бывшая ведьма отстегнула ножны с кинжалом от лежащего на тумбе пояса и вручила их ему, Коту, он оторопел. Он знал, насколько это важно для неё – а потому не стал выражать ни слова удивления, - лишь мягко и аккуратно принял оружие, вновь начав рассматривать его со всех сторон. Изучать. Но что более важно, - он куда более остро начал его чувствовать.
Руки его стали более холодными. Он ощущал, как кинжал тонкой нитью связан с тем миром, - миром потустороннего, с той гранью, за которой на него будто смотрело что-то или кто-то. Внезапно показалось, - лишь на секунду, - будто на него кто-то смотрит, - будто в спину упёрлась пара глаз, - а то и не одна.
Повеяло тревогой и напряжением. Ему казалось, что то, что присутствует за гранью, видит его насквозь, - будто тьма, угнездившаяся в его собственной душе, отчётливо видна всем, чье внимание он сейчас привлёк, взяв в руки оружие, способное распороть связь между двумя мирами.
Но хватки своей охотник не расслабил. Аккуратно вытащил кинжал из ножен. Едва ощутимо провёл пальцем по лезвию, - а потом вернул его обратно и положил перед собой.
Напряжение отступило, - хотя сохранилось где-то там, рядом.
Слова же Корнелии, ею сказанные, ведьмак продолжал слушать с неизменным вниманием, - всё ещё не спеша отвечать ей, - не прерывая тот поток её мыслей, - и даже когда повисла тишина, - охотник не спешил её нарушать. Сказанное ею перед самым финалом её длинного монолога в некоторой степени повергло охотника в шок, - и Айден сам не мог понять, приятный или же в шок от испуга.
В какой-то момент, кажется, он был вовсе парализован. Даже взгляд его был устремлён куда-то вдаль, вперёд, и смотрел и сквозь Корнелию, и сквозь дверь, и через стены.
В прошлое.
В себя.
Казалось, предложение резонировало со всеми его фибрами души и мозга. С его желанием скрыться, убежать, спрятаться, подальше от себя, подальше от дороги, подальше от всего мира, - скрыться, и забыть о том, что когда-то он жил по-другому. Что когда-то и его спутница жила другой жизнью.
А сможет ли он оставить всё позади? А сможет ли это сделать она?
А достойны ли они этого?
Кажется, ответ собирался им по кусочкам целую вечность. Каждая фраза казалась взвешенной, и одновременно – ужасно неподходящей.
Ответ был паршивым. Неприятным. Он ему не нравился.
Но он был честный.
Прежде всего – по отношению к себе. И прежде всего – по отношению к ней.
- Мы не можем сбежать от себя, Корнелия. Как бы нам ни хотелось, как бы мы страстно не хотели исчезнуть, растворится на мелкие частицы воздуха, и собраться заново.
Он перевёл взгляд на нее. На лице, совершенно неуместно, возникла лёгкая улыбка.
- Ты – маг. Это у тебя в крови. Ты…ты не представляешь, как ты выглядишь, как ты чувствуешься со стороны. Тогда, в брошенном отеле на площади, я…я просто тонул в тебе. Ты – настоящий водоворот сил и энергии. Тебя с детства преследовало ощущение, что ты – особенная? Так и есть. За всю свою жизнь я видел много магов, и много магии, но ты – настоящий ураган. Внутри тебя – буря, что раз за разом бьется о скалы реальности, выплёскивается на землю потоками силы. Дело никогда не было исключительно в силе, в чародеях, охотниках, или чём-то ещё. Это всегда было…в тебе.
Он остановился. Некоторое время молчал.
- Я не уверен, и могу ошибаться – но скорее всего буду прав, если скажу, что твоя мать знала, что ты сделала со своей сестрой. Что, если она тебя на это подбивала? Что, если, удерживая тебя от драгоценных знаний, хотела проверить бдительность и осторожность, гордыню своей сестры, и твою злость и решимость? Такая связь с гоэтическими сущностями не проявляется случайно, - она может формироваться только в том случае, если ты очень долго находилась рядом с ними. Ты говоришь, что подозреваешь о том, что что-то пытается контролировать тебя, управлять твоими действиями и твоей жизнью? Я думаю, что у этого «Чего-то» есть вполне себе реальное воплощение – или воплощения. Ты для потустороннего – настоящий магнит, живой маяк – и не потому что ты проклята и не потому что ты плохая сама по себе, но потому что тебя с самого детства воспитывали такой – культивировали мысли, эмоции, настроения...когда ты очень долго живёшь в сердце тьмы, то вокруг тебя невольно даже начинают собираться люди или иные существа, которых это зло приманивает.
Он выдохнул.
- Поэтому, наверное, ты и встречала в жизни только плохое. И только плохих людей. Я не знаю, почему этого не заметила твоя возлюбленная…и не знаю, как она относится к твоим изменениям. Но я могу тебе точно сказать, - если мы бросим всё, уйдём на край света, и заживем обычной, человеческой жизнью, наше прошлое найдёт нас. Рано или поздно.
Внезапно, лицо его стало куда проще. Спокойнее. Озвучив уже свой поток мыслей, внезапно в голове как-то сразу прояснилось. Тот водоворот, что крутился у него в мыслях и в сердце, нашёл выход в виде сказанного.
- Да и в этом желании есть куда больше простых препятствий. Для того, чтобы жить где-то, и не стать очередной жертвой заблудившегося ведьмака, охотника, или чародея в поисках великой силы, нам нужно самим быть сильными. Для людей вроде нас, - Кот мягко взял руки волшебницы в свои и заглянул ей в глаза, - хата на краю села, свиньи у забора, и друзья – односельчане – это настоящая тюрьма, а не жизнь. Ты – маг, прирождённый, настоящий исток, бьющий ключом. Я – ведьмак. Охотник на чудовищ. Борец со злом, что всегда было, есть, и будет в этом мире, какой бы паршивый я не был сам по себе. Для того что бы раз и навсегда поставить точку в этой истории – нельзя просто забыть обо всём и уйти, - надо разобраться в этом. Тебе надо освоить свои силы, раскрыть себя в полной мере – и уже тогда, когда ты будешь хозяйкой своей собственной судьбы и своих сил, что скрыты от тебя и поныне, мы сможем вернутся к этому разговору.

Отредактировано Айден (21.12.20 04:09)

Некоторое время Айден молча смотрел на горящую свечу, переводя взгляд то на неё, то на окно небольших размеров, - через которое наблюдал за медленно разворачивающейся грозой. Небеса, что каждый раз всё сильнее и сильнее били по земле молниями, наконец-то разверзлись, -  и после длинного, протяжного грома пошёл не дождь, - но самый настоящий ливень, что начал методично бить по окну с неизменной настойчивостью.
Было очень необычно видеть Корнелию именно такой – потерянной, уставшей, и сейчас особенно – пристыженной. Казалось, она остро жалела о том, что вообще дала себе волю, и выплеснула наружу все свои эмоции и мысли, - такого, без сомнения, раньше с ней не случалось, - или во всяком случае, не случалось уже очень и очень долго. Это казалось особенно необычным – бывшая ведьма будто не хотела показывать, что кроме тех черт характера, из-за которых она привлекла внимание охотника на чудовищ, есть у неё и другие. Не скрылось от охотника и некоторое разочарование касательно того, что он уж очень обтекаемо ответил по поводу кинжала и её бывшей возлюбленной.
Как это часто водится, у ведьмака было, что сказать – просто он до сих пор держал свои мысли при себе, не в силах нащупать то, как именно его спутница относится к своей погибшей возлюбленной ныне, - и насколько большую ценность для неё представляет кинжал.
То, что он мог сказать, вряд ли бы принесло лишнее утешение, - и возможно, следовало оставить всё так, как есть.
Как и раньше, то что она говорила охотник слушал неизменно внимательно. Воспоминания о её детстве были для ведьмака особенно интересными, - не только из-за интереса к жизни спутницы, но и из-за возможности взглянуть за ту-самую завесу времени и пространства, и понять – как же другие родители относятся к своим детям? А как мать и отец относились к Корнелии? А умер ли отец Корнелии своей смертью, или ему помогли так же, как Корнелия помогла сестре?
Однозначно, родственники у неё были чрезвычайно любопытные. Его возлюбленная очень серьёзно относилась к собственному роду, чрезвычайно, судя по всему, ценила мать, - но и при этом абсолютно равнодушно относилась к тому, что та с такой жестокостью и хладнокровностью допустила кровопролитие среди своих же детей. Кажется, целиком сфокусированная на развитии их потенциала, она совершенно забыла о том, что они всё ещё остаются её детьми, - и относилась к ним как к ученицам. И когда старшая её ученица начала проявлять вредные для её призвания черты характера, - та позволила от неё избавится всеми доступными способами.
Кот практически не сомневался, что гоэтией занялась прежде самой Корнелии если не мать, - то уж точно кто-то из родственников.
Ведьмачье обучение, что последовало за успешными испытаниями и мутациями, было жестким, даже жестоким – но никогда не было бесчеловечным, - мальчиков учили выживать в любых условиях и противостоять абсолютно любой угрозе, - но никогда не стравливали друг с другом, не превозносили одних над другими. Самая первая истина, которую каждый из них усваивал – один ведьмак для другого всегда должен быть как родной брат – только такой же мутант до конца сможет понять тебя, мутанта. О поиске сочувствия или понимания среди людей можно было забыть.
Тут же была картина совершенно иного толка.
Признание же отсутствия альтернатив в дальнейшем пути охотник воспринял спокойно, пускай сама перспектива неизбежности взаимодействия с магами вызывала у него недовольство и легкую тревогу. Действительно, - прежде чем думать о спокойной старости, нужно её обеспечить. А для этого много работы – и у неё, и у него.
Но прежде чем к ней приступать, следовало окончательно разобраться с мотивацией Корнелии. Охотник не был уверен, что правильное делает, выкладывая свои мысли по поводу её прошлого, - он не очень-то хотел, чтобы его суждения как-то оскорбили возлюбленную, - но раз уж они начали беседовать на эту тему, то выбора не было.
- Холера…на какие сложные темы мы всё-таки говорим. Я не много об этом знаю, а всё, что знаю – выучил ещё во время обучения в Школе и из книг по практической магии. И что более погано, это что мы не можем с кем-то посоветоваться, чтобы получить объективную картину. Артемия безо всякого сомнения интересует твоя сила, но он вряд ли скажет честно, что он о тебе думает. Как и незнакомая нам хозяйка этой башни. Но…если тебе интересно моё мнение, то я скажу так – мне сложно сделать какой-либо вывод.
Он помассировал виски. Эта тема его утомляла, - и это было видно, - и так же было видно, как он аккуратно подбирает слова.
- Я могу оперировать лишь фактами, Корнелия. Знаниями, подчерпнутыми за два с половиной десятка лет ведьмачества и прочитанного мною. Факт первый - твой потенциал, как и потенциал любого сильного мага, открылся с детства. И потенциал этот превосходит и таковой у большинства магов, и таковой у обыкновенных ведьм. И ты сама знаешь, что нет никакого особенного «Ведьминского» потенциала и «Чародейского». Любая магия имеет разные формы, - только вот девочкам из благородных семей дозволяется систематически и целенаправленно обучатся на чародеек, а простолюдинки никого в подавляющем числе не интересуют. Так же, факт второй – твоя семья, скорее всего, потомственные гоэты. И знания, которыми ты владеешь, передавались из поколения в поколение. Такого рода навыки не берутся из неоткуда, - гримуары и прочие источники, содержащие запрещенные знания даже среди магов не так уж часто можно встретить. Факт – необузданная магия и энергия привлекает гоэтических сущностей. Выводы?
Айден устало выдохнул.
- А выводы такие, что ты действительно являлась магнитом для потустороннего. Вполне возможно, что именно их советы и нашёптывания ты слышала с детства. Возможно, они испытывали тебя на прочность. Хотели заставить выполнять собственные желания. Каждая такая связь – это постоянная борьба, - сила воли и магии гоэта против сил, им призванных или проявляющих к нему интерес. Окажись ты чуть слабее, и ты давно бы стала бы одержимой.
Ведьмак перевёл взгляд на окно. Некоторое время молчал.
- Знала ли твоя мать об этом? Наверняка. Она-то тебя, скорее всего, и обучила как противостоять этому влиянию. Но вот тут есть одна деталь, - гоэтия это всего лишь гоэтия. Это один из видов магии, не единственный. Как и ведьминские заговоры и наговоры – это тоже один из видов магии. Помимо них есть ещё и иллюзия - как тогда, перед отъездом из твоей деревни, - стихийная магия, - и прочее. Я в этом не силен, я не маг. Понимаешь к чему я клоню?
Он вновь поймал её изумрудные глаза взглядом.
- То, что ты, будучи ведьмой без каких-либо специфических знаний, могла оперировать такими силами и такой магией, при этом не подчинившись влиянию своих «Друзей», это не показатель превосходства ведьминских чар над чародейскими, но показатель твоего собственного потенциала. Да и не забывай, что помимо того, что гоэтия давала тебе много возможностей влиять на мир – она поглощала значительное количество твоей магической энергии, - отнимала твой колоссальный запас жизненных сил, если ты так хочешь, - но, когда ты эту связь разорвала, ты получила всё обратно. И, как мы уже видим, ты с трудом справляешься с тем, чтобы сохранять самоконтроль. Так что в какой-то мере можно сказать, что гоэтия даже помогла тебе, иначе обладая такими силами и раньше ты бы сошла с ума ещё в детском возрасте. Как итог – дальнейшее развитие твоих магических сил для тебя является необходимостью.
После повисла тишина. Продолжительное время ведьмак молчал, задумчиво изучая капли, бьющие по стеклу. Это зрелище завораживало, успокаивало, - но всё равно это было не больше, чем временное отвлечение. Взгляд Кота перешёл на кинжал, возвращённый на своё прежнее место.
- Что касается призраков твоего прошлого…у меня есть, что сказать. Но, как и в случае с тобой, - я могу оперировать лишь фактами. Порой, не сильно приятными. Оружие, как ты сама и говорила, древний вампирских реликт. Не секрет, что он обладает вполне определёнными магическими свойствами, которыми ты пользовалась. Со своей стороны, я могу сказать следующее – в моей работе магически активные вещи, - не редкость. Они встречаются и в обычной магии, и в снятии проклятий, да и просто сами по себе могут иметь какую-либо активную остаточную энергетику от какого-то события, связанного с магией. Но зачарованная вещь сама по себе – это редкость. И уж тем более – зачарованное оружие. Так как высшие вампиры сейчас старательно ассимилируются с обществом, а не создают свои собственные, то могу сделать лишь один вывод – он был принесён из-за завесы миров, во время сопряжения. Может, уже тогда он был зачарован, и свои способности приобрёл как раз во время пересечения границы, или же это какие-то особые вампирские чары, - не знаю. Откуда он был в руках у твоей возлюбленной? Тем более не знаю. Даже среди высших вампиров реликты того времени – это…что-то необычное.  Она же ведь не была истинно высшим вампиром, ведь так?
Айден взглянул на Корнелию с грустной улыбкой.
- Истинно высшие вампиры – бессмертные существа. Кровь для них не необходимость, но…напиток. Алкоголь, скорее. И убить их практически невозможно – даже в случае расчленения тело просто срастается. Их можно нейтрализовать, и предотвратить восстановление…это да. Но Адели мертва, и мертва окончательно – это значит, что она была или альп, или муля, или брукса. Последние два…вида очень редки, - Айден задумчиво склонил голову на бок, смотря куда-то в стену, - так что скорее всего она была бруксой.
Охотник погрузился в размышления, - всё больше и больше доставая нужные знания из глубин собственного разума, и открывая нужны странички собственного прошлого.
- До ужаса красивые. Бледные, стройные, чаще всего невысокие. Как правило, волосы чёрные, хотя мне встречалась одна с рыжими волосами. Способны аналитически мыслить и разумны сами по себе, но чем больше испытывают нужду в крови – тем более подчинены инстинктам. Обладают телепатическими способностями. Любят петь. Вопреки слухам, предпочитают одиночество и удалённость от городов и поселений…
Кот выдохнул.
- … И чувствительны к магии и серебру. К определённой энергии их может даже тянуть, привлекать. Адели, без сомнения, не только была к магии чувствительна, но и разбиралась в ней – иначе бы не сделала тебе именно такой подарок, столь удачно подходивший к твоим родовым талантам.
Он вновь перевёл взгляд на кинжал.
- Что, кстати, не объясняет, откуда она его взяла. Вампирам переходных стадий такие реликты не доверяют. Или ей доверили это оружие на хранение, или она взяла его без спроса.
Об остальном ведьмак решил умолчать. Он не стал говорить, что знает, как трудно убить бруксу – на это способна или организованная и подготовленная группа охотников, - что, тогда, не объясняет почему до сих пор жива Корнелия, - или иной вампир. Может, даже высший.
Или же Адели убил кто-то вроде него.
Ведьмак.

Отредактировано Айден (22.12.20 17:34)

В какой-то мере Айден всегда жалел о том, что не похож на других ведьмаков. Что его мимика предательски его выдавала каждый раз, когда он смущался, был задумчив, когда ему что-то не нравилось, или, когда он был чем-то увлечён. Не смотря на все прошедшие года и перенесённые им испытания в Пути, он всё ещё оставался открытым для мира, - и не имея возможности это поменять, он стал прибегать к артистизму, - а вот изобразить уже перед каким-нибудь кметом или мещанином безразличного ведьмака, охотника на чудовищ, - было вполне реально, - благо, примеров у него было бесконечное множество.
Ранее, когда Путь был ему не сильно знаком, и когда он проводил свои первые года на большаке, то искренне старался подражать примеру старших, - вечно спокойному, даже флегматичному Фалькмару, или же безразлично-меланхоличному, но извечно приземлённому Шрёдингеру, - пока в конечном итоге не сдался, и не понял, - таким, как они, он не станет никогда. Ни сейчас, ни в ближайшей перспективе. У знакомых ему собратьев как-то удивительным образом получалось изолироваться от мира, - наблюдая за тем, что в нём происходит, с чем им ежедневно приходится работать, - они оставались в большей или меньшей степени, но равнодушны к этому. Таков был Путь, такова была жизнь ведьмака. Иной не предусматривалось.
Айден же всегда был восприимчив. Возможно, даже излишне. Это было совершенно нетипично для таких, как он, - и именно это, кажется, играло с ним злую шутку, - даже за два десятилетия он не смог перестать воспринимать все аспекты своей работы спокойно, безразлично. И, конечно же, он не мог оставаться равнодушным к тем, кто волей или неволей оказывался рядом с ним, - и именно по этой причине самый младший из Котов был, на самом деле, едва ли не большим изоляционистом, нежели все остальные.
И именно по этой причине, кажется, у охотника при обсуждении ситуации с магией и потенциалом Корнелии появлялся ощутимый дискомфорт. Он хотел ей помочь, но не имел никакой возможности, - даже ввиду банального отсутствия знаний. Пускай он и знал куда больше, нежели остальные, - но этого всё равно было недостаточно, чтобы решить возникшую ситуацию, которая требовала усиленного приложения мыслительных сил.
И тем удивительнее было то, что Корнелия как-то легко и спокойно отвлеклась с этой странной, утомляющей темы, - чем совершенно сбила ведьмака с толку, - тот был целиком сосредоточен и готов вести серьезную беседу. Не желая в столь позднее время суток даже пытаться что-то из себя изображать, Айден не скрывал своей откровенной растерянности, - но постепенно фокус его мыслей всё-таки перескочил на то, о чём спутница говорила и на что пыталась обратить его внимание.
А обращать внимание было на что. Даже Айден, кажется, чувствовал, как неожиданно легко и воздушно начинает чувствовать себя бывшая ведьма, - как гроза переполняет её внутренние резервы, - как на ладонях у той начинали проступать тонкие нити вен, - и, кажется, лишь упоминание об отсутствии связей с земной стихией вызывали у той короткую, но в то же время ощутимую грусть.
Но и эта эмоция быстро исчезла, когда очередная молния, - в этот раз куда большая по силе, нежели иная, ударила совсем рядом с башней. На какое-то мгновение окружающий мир осветился невероятно ярким светом, заполнявшим собой всё окружающее пространство, - давая возможность ведьмаку рассмотреть и склон, на котором стояла эта башня, и далёкий, уходящий вниз лес, с таившимся внутри него живыми существами.
А после, - за ту же долю секунды, что этот свет возник, - он и погас, а в его руках оказалась Корнелия. Он обнял её, прижав к себе, механически, - на этот жест в её отношении теперь уже не требовалось никакого приложения мыслительных сил. Это не казалось чем-то необычным, - но уже естественным. Ведь она, Корнелия, была теперь уже не просто его спутницей.
Само понимание этого факта вызывало непонятную, непривычную дрожь в груди.
Её глаза ярко сверкали, - даже в окружающем их полумраке, освещаемом лишь вспышками молний и тонким светом свечи, они казались очень яркими, светлыми, живыми. Чистыми. Он чувствовал её сердцебиение, - быстрое, - но не напуганное, скорее волнительное. Руки её, обхватывающие его тело, скользя по лишенной всякого волосяного покрова груди, казались необычайно горячими.
А потом она положила голову ему на плечо и заговорила. А он её слушал, то и дело бросая взгляд то на её глаза, то перескакивая на предметы окружения и на её тело, - лишь сейчас, когда у него появилась возможность отвлечься, он увидел, что ночная рубашка у его спутницы была уж сильно короткая, - и уж после того, как охотник это заметил, то перестать это отмечать его сознание категорически отказывалось.
Но, впрочем, он не был смущённым юношей, - не смотря на то что внешне мог казаться таким, а потому стоическое самообладание его не подвело, - хотя то и дело перескакивавший и косивший взгляд предательски подводил.
- Ты задаешь ужасно глупые вопросы, Корнелия, - он улыбнулся, и мягко провёл рукой по её плечам, - конечно, я тебя люблю. И конечно же, я с тобой честен. Мне, порой, стоит признаться, самому бывает непривычна такая честность…но тем не менее.
Кажется, этот короткий перерыв в беседе дал ему столь необходимый комфорт и передышку. Теперь, когда он уже смог ухватить у себя в голове мысль о причинах собственного недовольства этой темой, он мог вести беседу более спокойно, - а потому то, что Корнелия вновь вернулась к размышлениям на тему, его совершенно не расстроило. Он всё так же хранил молчание и бросал взгляд на свою спутницу, принимая к сведению всю сказанную ею информацию и переваривал её, стараясь раздумывать над последующим ответом.
История про попытку купить её, Корнелию, у родителей за кроны у Айдена вызвала немалый интерес. Сперва он этому даже не поверил, - а потому удивлённо приподнял бровь, будто выискивая на лице спутницы подтверждения того, что та не шутит, - и уже потом, когда убедился в том, что волшебница смертельно серьёзна, нахмурился. Задумался.
- Отключил магические ловушки? Значит…как минимум кое-что, да в магии понимал.
Ведьмак в задумчивости провел рукой по своим непослушным русым волосам. Ранее привычно заплетаемые им в высокий или низкий хвост, сейчас те спадали на плечи и по непривычке доставляли некоторый дискомфорт.
- Холера. Это неправильно. Маги не воруют детей. Это…не в их стиле.
Айден вновь встретился взглядом с Корнелией.
- Понимаешь…да, бывали и случаи, когда чародеи распознавали магию в обычных детях. В мальчишках или девчонках, - и тогда вполне открыто говорили с родителями об этом. Материальная компенсация имела место, да, но родители во всяком случае знали, что ребёнок в надежных руках и ему открыта дорога в другую жизнь. А тут…холера, это просто торговля людьми, да и всё. Как на юге…
Он покачал головой, будто наткнувшись на непонимание.
- На юге процветает работорговля. Не формально, конечно, но по ту сторону Яруги это что-то вроде наших бандитских банд. Людей ловят и отправляют в шахты, на рудники, и так далее…но что бы маги людей воровали – хм, нет. Это не обычно. Да и сумма…это много, Корнелия. Это очень много. Три четверти моих заказов и до половины такой суммы не дотягивают.
Чувствуя, что у него в горле тоже пересохло, он так же поспешил выпить, - кувшин, как итог, опустел наполовину.
- Что же касается того, что ты говорила ранее…иногда магические возможности человека превышают его степень самоконтроля. Он не знает и не понимает пределов собственных сил. Знаешь…ведь для нас, ведьмаков, амулет – это не просто цеховой знак. Это что-то вроде конвертера энергии. Он черпает её из окружающей среды и, будучи связанным с нашим энергетическим полем, трансформирует эту энергию в знаки. Но к чему это я…ещё давно, когда я учился в замке, мы осваивали знаки. И как-то мой учитель потребовал от меня продемонстрировать, как я освоил «Аард», - и когда я сложил руку в символе и направил поток энергии со всей силы, то его откинуло на добрые пять метров и крепко уложило об стену. Тогда-то и вскрылось то, что я не только хорошо провожу магическую силу через тело, но и имею свои собственные, внутренние резервы.
Он сделал перерыв, раздумывая над тем, как правильно окончить мысль.
- Иногда мы сами не осознаем, на что способны. Это не уродство, это отсутствие…глубины познания самого себя. Всё это время, пока ты практиковала ведьмовство, ты изучала мир вокруг, но, кажется, совсем не смотрела на саму себя. И для того, чтобы твоя магия подчинялась тебе, следует найти гармонию в себе. Научится чувствовать своё тело, и свои силы.
С этой фразой он закончил свой поток мыслей, дозволив Корнелии продолжить свои мысли, - и диалог плавно сместился на Адели, её природу, и кинжал, - и ведьмак опять принялся думать. А что бы делать это было более комфортно он, пользуясь тем, что его спутница немного отвлеклась, он аккуратно переполз на внутреннюю сторону кровати, и удобно уселся, упёршись спиной в её спинку.
Тот факт, что это не его постель, его совершенно не смущала. Мысли его были сейчас сфокусированы на совершенно иных вещах, - и словно чувствуя, насколько эта тема является волнующей для волшебницы, ведьмак аккуратно коснулся её руки и сжал её, сплетая свои пальцы с её, - стараясь таким образом её если и не успокоить, то хотя бы выразить поддержку и показать своё понимание того, насколько тонким и чувствительным является то, о чём она говорит.
В таком положении он пробыл до момента, пока его возлюбленная не окончила свой рассказ историей происхождения кинжала, после чего затихла. Айден же, в привычной для себя манере, не спешил с ответом, - и лишь снова поправив непослушные волосы, начал говорить.
- Нетипично…нетипично, - в голове ведьмака скользило непонимание, но вместе с тем, - как и профессиональное, так и личное любопытство, - я никогда не встречал такого. Вообще, бруксы крайне разнообразны. Есть среди них такие, чьё поведение практически не различимо с человеческим, но есть и такие, мышление которых является более...зажатым в рамки, чуждым, не естественным. То же самое и с магией. На подсознательном уровне часть из них может испытывать тягу к таким источникам энергии, - но зачастую это происходит лишь подсознательно, а не осознанно. Впрочем, я вполне могу и допустить такой вариант, что конкретно в её организме выработалась пониженная необходимость в потреблении крови, и повышенная жажда именно такой вот…энергии. Я думаю, ты сама ответила на свой вопрос. Ты не понимала, почему она не могла обратить внимание на то, что твоя тёмная магия была для тебя опасной и вредной? Она могла этого не понимать вовсе. А могла и понимать…
«Но не стала говорить, потому что считала, что тебе, Корнелия, будет лучше жить как тёмной ведьме – гоэтке».

Но этого, конечно же, он говорить не стал. Он признавал, что может быть не объективен, - не столько из-за того, что это была бывшая Корнелии, но скорее из-за своего профессионального взгляда на такие вещи. Он был ведьмаком, убийцей такого рода чудовищ. Он знал их лучше кого-либо ещё – знал их сильные и слабые места, их биологию, знал их образ жизни и привычки, - и их всех, - не только вампиров, но и суккубов, сильванов, троллей, - привык отличать от иных разумных рас.
С другой стороны, - и сам Айден это прекрасно понимал, - их тяга к насилию порой была куда меньше, нежели человеческая или эльфская. Чего уж там говорить – те же вампиры за всё свое существование на континенте убили куда меньше людей, чем сами же люди своих собратьев за последнее столетие.
Мысли, однако переходили на кинжал, - но взгляд не прекращал скользить по Корнелии.
- А касательно оружия…лучше не показывай его чародейке и Артемию, в таком случае. Ты же знаешь их мышление – если что-то хоть один раз попадает им в руки, - будь оно хоть триста лет до этого эльфское, краснолюдское, или чье-либо ещё – оно непременно становится их, - магов. А вообще знаешь, что я тебе скажу, Корнелия?
В глазах блеснул хитрый огонёк.
- У тебя очень короткая ночная рубашка. Неприлично короткая, позволь заметить.

До определённого момента ведьмак искренне считал себя человеком, - или, по крайней мере, ведьмаком, - чрезвычайно практичным. Сделка, о которой они с Корнелией договорились, казалась справедливой – та ищет ему новое лекарство, а он – оберегает, охраняет, и направляет их движение. Ничем личным это и не пахло, - ни в момент заключения сделки, ни в момент, когда Айден решил наладить их взаимоотношения и сделать ей подарок. По-хорошему, никакой толковой симпатии и возникнуть-то и не должно было: кому может понравится самодовольная, горделивая ведьма с гигантским самомнением? А кому может понравится бродяга-ведьмак, не имеющий ни дома, ни нормального занятия?
Тем не менее, это произошло. И Айден, до поры веривший в собственную рассудительность, ныне начал искренне в ней сомневаться. Он смотрел на Корнелию, ловил её оценивающий взгляд, и, кажется, каким-то мистическим образом уловил толику её мысль, - а может быть, этот вывод напрашивался давным-давно.
Они были похожи. До ужаса. Каким-то непонятным даже для охотника способом они быстро нашли общий язык – ведьмак научился быстро обходить проблемные тогда для ныне бывшей ведьмы темы, находил подходящие слова, а Корнелия как-то сама по себе смогла выработать удивительно спокойное и доверительное отношение к нему, охотнику. И сейчас то, что до поры до времени скрывалось от взгляда, ныне казалось до боли очевидным, - их общее самомнение, - выраженное в разных, но похожих формах, - их неопытность, стеснённость в отношениях, - даже внешнее сходство межу ними прослеживалось. Будто бы две части одного целого, когда-то разбросанные по свету и пространству, они, вопреки чьей-то злой воле, нашли друг друга.
Это выглядело слишком натянуто, слишком литературно, что бы Айден мог в это поверить. Он, охотник, в чудеса не верил, - и не верил в мистическую руку судьбы, не верил и в богов, что направляли бы его жизнь, - но факт оставался фактом. Невозможное случилось, и они встретились, - и преодолев первый кризис, остались в живых и наладили общение, что быстро переросло в что-то большее. Сейчас, по прошествии времени, ведьмак понимал – это не могло сложится никак иначе. Вне зависимости от снов волшебницы, вне зависимости от варианта событий – в момент, когда их пути пересеклись, всё было, судя по всему, предрешено.
Она смотрела на него с толикой ехидства, некоего совершенно не свойственного ей ранее озорства и хитрости, - а потом будто бы коснулась его, и он почувствовал, как её настроение, её характер – настолько похожий, настолько знакомый, - насколько же и несвойственный Айдену, - медленно переходит и к нему. Уверенность в своих силах, абсолютное спокойствие и понимание того, что всё будет хорошо, непременно, - начинало заполнять пустое пространство в глубинах его души.
Он не знал, куда дорога их приведёт, но для себя решил, - пока они вместе, он будет этим доволен. Куда бы дальше не привел их Путь, они были вместе, - и это было главное.
Потворствуя появившейся будто бы из неоткуда расслабленности и спокойствию, он не спеша сполз вниз, к кровати, - и улёгся, подложив под голову подушку. И взирал на свою спутницу уже в куда более комфортном и расслабленном положении. Она продолжала начатый ими ранее разговор про магию, - и, кажется, не догадывалась, какая буря медленно, но уверенно начинает закипать в глубине её тела. Айден чувствовал её, - теперь, когда она коснулась его и передала толику своей силы, он знал это наверняка.
Конечно же, ведьмак слушал её, - несмотря на то, что глаза его то и дело падали туда, куда не надо, он мысленно постоянно одёргивал себя, будто бы пытаясь вырвать себя из полудрёма в реальный мир, - который казался не в пример более серым и мрачным, нежели то состояние, в которое он сейчас впадал.
Расслабленно потянувшись, он подложил руки под голову и, вновь окинув пространство и Корнелию взглядом, всё-таки ей ответил.
- Твоя магическая природа не похожа на природу остальных. В тебе нет естественного барьера, который отделяет человека от этого потока энергии, - ты с ним связана естественным, природным образом. А потому нет нужды сравнивать себя и других. Попытайся расслабится и отпустить эту ситуацию, - так или иначе, ответы на искомые вопросы придут к нам позже. Со временем. Прямо сейчас и прямо тут мы ничего не решим.
Он чувствовал, как её начинает переполнять энергия, - сила, что активно искала выхода. Ранее присутствующая незаметно для неё, теперь она начинала её чувствовать, - ощущать, - и, кажется, для неё не было иного выхода, кроме как попытаться освободится от неё. Она привстала, и щелкнув замками, освободилась от наручей, и неловко, небрежно бросила их на кровать, рядом с ведьмаком. Тот поспешил, невзирая на растущее напряжение в комнате, бережно взять их и положить на стол, - дабы те не свалились на пол и не повредились, - а после вновь переключил на неё внимание.
А бывшая ведьма, тем временем, всё больше и больше переполнялась силой, - она начала чувствовать то, что ранее почувствовал ведьмак, - и теперь будто бы всё их внутреннее естество, их сердца, бились в унисон. Он ощущал то, что ощущает она, - силу, переполняющую тело, уносящую душу куда-то далеко-далеко в небеса, а она – страсть. Восхищение. Заворожённость – и спрятанное даже самим ведьмаком от себя, но неизменно очевидное – желание.
Желание оказаться ближе, чем они есть и без того.
Аккуратно, будто бы страшась кого-то разбудить, она плавно продефилировала сперва вперёд, а затем назад, - и Айден раз за разом бросал взгляд на неё, не в силах его отвести. В глазах её мелькала сила и энергия, даже тоненькие ниточки вен, кажется, были напитаны энергией.
А потом она приблизилась ещё ближе. Охотник умел контролировать своё тело, своё дыхание, - но сейчас даже мельчайшая попытка помешать естественному развитию вещей казалась невозможной. Его сердце билось все быстрее и быстрее – и до того едва ощутимое сердцебиение усилилось, ускорилось, - и по скорости своей быстро сравнилось с её. Глаза, - в обыкновенное время будто скрытые за завесой реальности мутной, густой пеленой, прояснились, - стали яркими, блестящими, - переполненный силой, он был уверен, он знал – его глаза тускло сияли в темноте едва заметным, люминесцентно-золотистым, а не жёлтым, светом.
Он пытался найти слова, чтобы ответить ей на её замечания, но не мог. Смотрел. Глубоко дышал, чувствуя прикосновение её рук, её волос, что медленно ниспадали водопадом на её тело, и касались его груди.
И лишь едва та сказала то, чего он хотел, чего страстно желал, - лишь та едва подалась вперед, обхватив его за бёдра, - то увлёк её за собой, в постель, на ходу стягивая с неё ныне не нужную ночную рубаху, а с себя – остатки и без того не нужного белья.
С поистине кошачьей, только одному ему свойственной грацией, он проводил руками по её телу, - по плечам вниз, к ладоням, - в уже привычной манере тонко коснувшись её едва светящихся вен, ладони, покрытой шрамами, и вниз, - к груди, и ниже, ниже, ниже.
- Буря… - задумчиво, едва слышно протянул он, повторяя сказанные ею слова - шторм, взвивающийся порывом над холодною землёю…
Его тело, его внутренняя сила, до поры дремавшая, будто проснулась, - и кожа начала едва ощутимо, но заметно вибрировать, магическим всплеском отзываясь на каждое её касание.
  - Огонь, разрывающийся яркими всполохами, могучим хлыстом сметающий всё на своём пути…
Их взгляды встретились. Её – человеческие, яркие, изумрудные, светящиеся глаза, и его, - отливающие золотым светом, кошачьи.
- Я люблю тебя, Корнелия.
А потом их тела, их души, и всё их естество сплелись в одно, - и в этом безумном, ярком, чувственном водовороте мир замер, затих. Буря, бушевашвая за окном, разразилась ужасающим, сметающим всё на своем пути, грохотом.
Время остановилось.

Время, что раньше шло быстро, - будто бы устремляясь вперед бурным и стремительным потоком, - замедлилось. Его течение становилось более плавным и неспешным до тех пор, пока не остановилось вовсе. Мгновения тянулись целые минуты, а минуты растягивались на целые часы.
Взгляд охотника, - до того сосредоточенный на всех вещах кроме, кажется, самых важных, - прояснился. И замечал он то, что не подмечал ранее.
Как заинтересованно, увлечённо она ловит его взгляд, следя за тем, куда он устремляется.
Как её поступь, - до того ровная, прямая, уверенная, - поступь женщины, что привыкла брать всё в своей жизни силой, - приобретает необычайную и не свойственную ей ранее плавность и элегантность.
Как сильно ощущается магия в комнате, - и чем более открытой становилась Корнелия, чем больше отдавалась тому огню, что загорался у них обоих в груди, - тем ярче и плотнее она становилась, порой превращаясь в подобие тумана, или омута, что с головой утягивал их в себя, забирая и отбрасывая в сторону все былые проблемы, переживания, опасения.
В этот момент мир вокруг них просто-напросто перестал существовать, - была лишь она, и лишь он, - и никого более.
Своей мягкой поступью она прошла вперед, опускаясь на кровать, - её жест рукой, который можно было бы трактовать по-разному, - был предельно прост и понятен для ведьмака. Связанный с Корнелией незримыми узами, охотник хорошо знал, чего именно она хотела, - и отчасти даже понимал, почему, - и оттого сердце его, что билось до того совершенно непривычно быстро, стало биться ещё быстрее, ещё сильнее.
Лишь одно движение Айден сделал, прежде чем окончательно погрузится в этот водоворот ощущений и эмоций, - легко потянув за цепочку, стянул кошачий медальон с тела. Впервые за несколько лет его невольный спутник, кажется, покинул его шею, - и был брошен в кучу остального белья, - где бы оно там не лежало.
А потом он снова поймал взгляд её изумрудных глаз, - пристальный, внимательный, изучающий, - но необыкновенно ясный и открытый, - и не сдерживаясь, в этот раз жадно, с доскональностью начал изучать её тело, покрывать её поцелуями, прикосновениями, - она то улыбалась, - и в глазах ей отражалась эта искренность и радость, - то звонко хихикала, скрывая ту небольшую толику смущения, что присутствовала у неё ранее.
Но и та быстро пропала, когда кожа ведьмака и бывшей тёмной жрицы наконец-то соприкоснулась, и вместе остатков робости и смущения начало прослеживаться загорающееся с каждой секундой пламя.
Он прижимал её к себе, полностью увлекаясь ею, - нежный, но настойчивый. Аккуратный, - но страстный, - теперь, когда все барьеры между ними наконец-то рухнули, он начинал напоминать хищника, что наконец-то добрался до своей добычи, - в каждом его движении чувствовалась едва сдерживаемая жажда и желание, - но и не только оно, - но и любовь. Всё внимание его тела было направлено на то, чтобы сделать любимой как можно приятнее, чтобы этот раз, - их первый раз, - был на самом деле особенным, волшебным, и незабываемым.
То, что она, когда то бывшая ведьмой, привыкшая ни перед кем не склоняться, никому ранее не доверявшая, управляющая чужими жизнями и доминировавшая над всеми, была полностью в его власти, сводило с ума. То, насколько она была перед ним открыта, заставляло его терять и те былые остатки сдержанности и самоконтроля, - и когда её сбивчивое дыхание, медленно, но уверенно наконец-то становилось чем-то большим, то их стон, - протяжный и раз от раза становившийся всё более громким, - был для него самой лучшей и самой драгоценной наградой, которую только можно было бы получить.
Но не только их связь была в этот момент особенным, - пускай на нём и не было медальона, ведьмак, тонко ощущавший ниточки магической энергии, - видел, как сильно его тело эманирует, и как сильно, - эхом, с каждым толчком, - отзывается в её теле, раскидываясь на каждую клеточку её организма, заставляя ниточки голубоватой энергии, плывущие по её венам, пульсировать ярким светом. Окружающее пространство будто вторило её ощущениям, изменяясь под её волей, - и комната наполнялась тонкой, но тягучей магией.
Он не помнил, сколько это продолжался, - сколько длился их танец тел, - пока Корнелия, совершенно для него неожиданно, не ухватила его, и ловким, воистину кошачьим манёвром оседлала его, - и взгляд её, бывший ранее потерянным и рассредоточенным, приобретал нотки того-самого яркого голубого пламени, что разгоралось в них ранее, - и её торжествующему взгляду стали вторить её движения.
В этот дивный миг вместе с ним, Айденом, будто перевернулся весь мир, - и те ощущения, и эмоции, что он ранее дарил ей, перенеслись и на него, - и уже пришла его, ведьмачья, пора теряться в созданном ими же водовороте. Его накрыло этой волной удовольствия и сладостного забвения, - а движения её, - их страсть, и энергичность, жажда, что прослеживалась в них, - будто бы напоминала натянутую струну, готовую в любой момент оборваться с длинным и протяжным звоном.
В конечном счёте, даже бурлящая будто в котле магическая энергия его более не занимала, - он полностью потерялся в Корнелии, - и уже даже не подмечая совершенно никаких деталей отвечал ей на её касания, на поцелуи, на движения её рук и тела.
А потом то время, которое ранее так услужливо и удобно замерло, начало вновь набирать свои обороты, - и когда наступил долгожданный для них обоих момент, - пространство просто разорвалось буйством цветов и красок.
Медальон где-то там, внизу, резко подпрыгнул и дёрнувшись в воздухе, со всей силы ударился в стекло, оставляя на том характерный отпечаток.
Где-то за стеклом буря, что бушевала с необычайной силой и жестокостью, прогремела раскатами грома, - и тоненькие ниточки молний расползлись от края до края по всему горизонту.
Тоненькие ниточки голубоватой энергии, что пульсировали ранее, обернулись вместе с её ранее изумрудными, а ныне ярко-голубыми глазами необычайно ярким светом, и воздух наполнился характерным для магии озонированным, спёртым воздухом, - и его возлюбленная, охваченная тем, что никогда не испытывала ранее, начала жадно хватать воздух, - и тяжело вздохнув, потеряла сознание, - резко рухнув на ведьмака.
Казалось, на осознание произошедшего ушли непозволительно длинные секунды, - от магического хлопка, - чем бы он ни был, - у самого охотника стоял в ушах звон и плыло перед глазами.
Но лишь едва тело приобрело былую работоспособность, ведьмак молниеносно собрался с мыслями и не обращая ни малейшего внимания на то, что происходило ранее, аккуратно подхватил Корнелию и положил её рядом, тут же принимаясь скорее рефлекторно, нежели осознанно, проверять её пульс и сердцебиение, - и лишь после этого сознание окончательно вернулось к нему, - и нотка испуга и тревоги, проникнувшая туда ранее, медленно осела где-то на глубине, - всё ещё присутствуя, она однако не мешала Айден методично осматривать бывшую ведьму, проверяя её тело на предмет повреждений или травм.
Но тревога и опасение были напрасными, - Корнелия была жива. Она дышала, сердце её, ранее стучавшее быстро-быстро, возвращалось в свой привычный, равномерный ритм, методично перекачивая кровь.
Подскочив с кровати, он зажег приглушённую ранее лучину с помощью «Игни», - и аккуратно уложил спутницу под тёплое одеяло, - и принялся быстро одеваться, дабы вернутся в свою комнату и отыскать необходимый бывшей ведьме эликсир, - пускай и пить таковой, ведьмачий, для Корнелии будет смертельно, - но отвратительный и резкий запах поднял бы с ног даже мёртвого, - не говоря про просто потерявшего сознание человека.
Айден уже понимал, что происходило, и сердце его полнилось злостью на самого себя за то, что он вовремя не уследил и не понял, чем происходившее грозило оберутся, - судя по всему, организм Корнелии не выдержал той концентрации магической энергии, - и та банально потеряла сознание.
Несмотря на то, что человеческое тело казалось хрупким, оно на самом деле обладало многочисленными защитными механизмами, - в том числе и на этот случай, - а потому охотник был в значительной мере уверенным в том, что ничего совершенно плохого не произошло, - но как и любой другой человек, он переживал за Корнелию.
И уже Айден было собирался выскочить в коридор, как тут же услышал стремительные шаги по лестнице, а после – тихий, но настойчивый стук в дверь. Уже понимая, чем дело грозило обернутся, но понимая, что выбора не было, он потянул ручку на себя.
Стояла перед ним женщина. Если бы ведьмак не был застигнут врасплох, то мог бы даже сказать, что та была в меру красивой, - высокая, с пепельными, прямыми волосами, серыми глазами, очень молодая на вид, - как и любая чародейка, - а то, что это была именно она, сомнений не было. Лишь при детальном осмотре ведьмак уловил то, что могло ускользнуть от внимания других, - волосы её были небрежно расчёсаны, - будто им она не уделяла много времени, - на рукавах такого же, как и её локоны, пепельно-серого платья виднелись едва заметные бурые пятна, а ногти, пускай и аккуратные, всё равно были достаточно короткие, - что для любой уважающей себя магички из соответствующих кругов было сродни кривому носу или косому взгляду.
Её выражение лица, - сперва горделивое, несколько раздражённое, - начало медленно трансформироваться в удивлённое и потерянное, - до такой степени, что та, кажется, и не заметила, как едва приоткрыла рот в какой-то не окоченной ею же фразе.
Немудрено, - перед ней стоял обнажённый по пояс, мокрый от пота ведьмак с ярко-желтыми глазами, а сзади, тускло освещаемая светом лучины, лежала виновница их общей встречи, укрытая толстым пуховым одеялом.
Повисла длинная пауза, - нарушил которую, конечно же, Кот, отступая в сторону и пропуская хозяйку башни в комнату.
- Это Корнелия, - сказал ведьмак коротко, отвечая на не заданный вопрос, - она потеряла сознание. С ней всё в порядке, но её нужно привести в чувство.

Чародейка проскользнула в комнату молниеносно, не обращая на охотника совершенно никакого внимания, будто его и не существовало вовсе. В какой-то момент на её лице появились нотки гнева, и она уже было собралась отправить его восвояси, - может быть, даже выгнать из башни, - да только что-то заставило её передумать. Она замера, и начала осматривать комнату так, будто бы видит её в первый раз. Со стороны это могло показаться забавным, но ведьмак понимал, - она почувствовала магию, что минутами раньше витала в округе. А потом, потеряв всякий интерес к охотнику на чудовищ, устремилась к Корнелии, едва охотник указал её на неё.
Отчасти ведьмак был рад тому, что она здесь всё-таки появилась. Он был мало квалифицирован в таких делах, - да, внешних признаков повреждений не было, но в конечном итоге, магия – это сильная вещь, а сильная магия так же опасна, как и разгоревшееся пламя.
Фигура сгорбилась над спутницей. В теле начало привычным образом покалывать, - магичка начала описывать руками круги, что-то осматривать, невнятно и слегка рассеяно бормоча не то возмущения, не то проклятья.
Охотник же сперва рефлекторно потянулся к медальону, дабы успокоить предупреждающие движения того, но быстро спохватился – ни медальона на шее, ни предупредительных движений того не было, - ведь Айден впервые за долгие годы снял его, и не надел обратно.
Бросив взгляд на стол, ведьмак увидел небольшую трещину на стекле, - но самого предмета не обнаружилось. Видимо, он упал под стол.
«Возможно, и к лучшему.»
Чародейке незачем было видеть цеховой знак Айдена. «Коты» в своё время десятикратно оправдали свою плохую репутацию наёмных убийц и охотников за людьми. На кое-кого из них даже была объявлена награда, - сам же Айден, однако, такой участи избежал, банально не успев к моменту разрушения крепости где-либо засветится. И пускай времена облав и охоты на них давно прошли, и даже в городах можно было бы находится с относительной безопасностью, всё равно акцентировать внимание на том, что ты ведьмак, да и не просто таковой, но из Школы Кота – было опасно.
Именно из-за этого покойный Фалькмар, явившийся к нему в видении тогда, у реки, советовал найти новый медальон, - и не зря. Правда, вот где таковой было взять – было большим вопросом. Да и нельзя было его просто найти – его нужно было отчистить, а потом заново активировать, - что уже представляло из себя небольшую, но задачу.
Мысли же Кота, однако, в данный момент были сфокусированы вовсе не на этом, - а на Корнелии. Он корил себя за то, что не проявил бдительной, что допустил того, что бы она потеряла сознание. Без сомнения, всё могло ещё и обойтись, - и конечно же Айден понимал, что скорее всего просто себя накручивает, - однако прекратить мыслить таким образом просто не мог. Это было, увы, не в его стиле, - он никогда не был хозяином своих мыслей и своих чувств.
Он так и застыл в проёме, скрестив руки, пока справа, в коридоре, не мелькнула знакомая худощавая фигура. Это был Артемий, - лицо у него было донельзя потерянное и в какой-то мере даже испуганное. Одет он был в ночную рубаху и ночную же шапочку, - в бело-красную полоску.
Подойдя поближе, он медленно окинул взглядом сперва саму комнату, - и словно убедившись в том же, в чём ранее убедилась чародейка, вопросительно взглянул на Айдена, то и дело бросая взгляд на Корнелию:
- Ей плохо?
Конечно же, он имел ввиду бывшую ведьму.
Кот ответил ему не сразу. Устало выдохнув, он перевёл своё внимание на магичку, что готова была рвать и метать, - и сейчас, объясняя то ли себе, то ли всем присутствующим, то-ли себе тот факт, что всю башню могло бы из-за их с Корнелией шалостей разнести на куски, - она пыталась, наверное, подчеркнуть всю глупость и неправильность их поступка.
Это почему-то ведьмака не впечатлило. Он остался равнодушен к ругательствам незнакомой чародейки.
Но Артемию, конечно же, следовало ответить.
- Нет, Артемий, - наконец-то ответствовал ему Айден, потерянно проведя рукой по лицу - ей хорошо.
Мага ответ, судя по всему, не удовлетворил.
- А…вы тут что, магией занимались? В такое время?
Ведьмак искренне непонимающим взглядом окинул чародея. Тот правда ничего не понимал, или притворялся дураком?
- Нет, Артемий. В нарды играли.
Только сейчас, похоже, до недавнего пленника охотников на колдуний что-то начало доходить. Он сперва ахнул, потом вздохнул, потом лицо его стало сперва пунцовым, а потом, по-моему, зелёным, - но столь шокирующую информацию он переварил стойко, как и полагается авторитетному и хладнокровному чародею.
Тем временем, проснулась Корнелия, - и не успев проснутся, тут же окончательно добила хозяйку Башни, неловким движением ухватив её за грудь. Теперь уже пришла пора чародейки покрываться неестественными цветами, - а финальное приветствие возлюбленной Айдена, её окончательно добило и ввело в пред истеричное состояние, - что уже было подвигом, - охотник на чудовищ впервые видел одну из представительниц магической профессии в таком виде, - смущенную, и абсолютно растерянную.
В первую очередь сердце ведьмака вспыхнуло радостью, - Корнелия была в порядке, она очнулась, - но он всё-таки вовремя собрался с мыслями и повернулся к Артемию.
- Помоги, - шепнул ему Айден, - приведи хозяйку в норму. А не то мы отсюда все вылетим к чёртовой матери.
Артемий посмотрел на него, как затравленный кролик.
- Почему я?
- А кто с ней больше всего знаком? Что, мне идти, что ли?
Маг стянул с головы шапочку. Аргументы были стальными, и противоречить им он не мог, - а потому спокойным шагом он приблизился к чародейке и встал поодаль от Корнелии.
- Амилиана, нет нужды принимать поспешных решений. Да, я тоже почувствовал магические возмущения, - но они уже рассеиваются. Опасность миновала. Думаю, стоит радоваться тому, что это всё произошло именно сейчас и в таком виде, а не если бы…не знаю даже. Если бы её аура вступила в конфликт с твоей магией или магией, что окружает это место. Понимаешь, о чём я?
Он обвел взглядом всех присутствующих, лишь слегка задержавшись на бывшей ведьме.
- Представь, что могло бы быть в этом случае. Так или иначе, нужно мыслить трезво, рассудительно, и здраво. Предлагаю дождаться утра и после завтрака обо всём этом подумать. Коллективно. А господин ведьмак, я думаю, займётся нашей гостьей.

Даже ещё не наступило утро, а день уже выдавался необычайно богатым на ощущения и события. Айден мог ожидать чего угодно – раздражения Артемия, который был вынужден отвечать за юношескую выходку своих подопечных, - злобы и раздражения неизвестной чародейки, что чуть было не лишилась своей башни, - но вот перепалка Корнелии и самой магички была чем-то уж сильно неожиданным. С другой стороны, - такая реакция его спутницы на оскорбления была настолько естественна, что сам ведьмак и не подумал даже о том, что она может быть обращена и на чародейку тоже, - непосредственность и искренность характера Корнелии давала о себе знать, - и это было ещё одной вещью, что вызывала у ведьмака симпатию.
Сам же он с трудом, но сдержал улыбку, глядя на потерянное, но очень раздраженное и перекошенное палитрой чувств лицо чародейки. Та, явно привыкшая к куда более сдержанным реакциям на её обращения, была полностью, кажется, дезориентирована. Пользуясь этим, охотник аккуратно сгрёб одежду Корнелии, лежащую у кровати неподалёку от него, и обойдя всех участников конфликта, приблизился к спутнице, заглянув её в глаза. Руки его аккуратно коснулись ладоней бывшей ведьмы, и аккуратно скользнули вверх, после чего ведьмак отпустил её. Сделано это было не ради каких-то ухаживаний и заигрываний, - но из-за беспокойства и тревоги охотника, - тот просто-напросто хотел убедится, что его возлюбленная действительно чувствует себя нормально.
Тем временем, признаки жизни подал Артемий. Охотник имел уникальную возможность наблюдать за преображением лица чародея, - из потерянного и дезориентированного оно будто в мгновение ока стало собранным, сухим, бесчувственным, - таким же, каким и ранее. Голос его, - до того ровный, но спокойный и отдающий мягкостью, - стал таким же неэмоциональным и пустым, как и ранее.
Он покрутил в руках шапочку для сна, после чего уже знакомым и привычным Айдену движением провел свободной рукой по лысине, смотря куда-то вверх, - это означало, что маг думает, - после чего он коротко кашлянул, привлекая внимание чародейки.
- Госпожа Корнелия говорит правду, Амилиана. Пускай мне и неприятно это признавать, но Деметр из Риссберга предал меня, и предал наше сообщество. Да, он длительное время спонсировал наше движение в Новиграде информацией и сведениями, но, когда дошло дело до решительных действий…мой дражайший однокурсник оказался из робкого десятка. Не уверен, что с ним сейчас случилось, - но скорее всего он тоже в бегах. Несчастный прекрасно знает, какая судьба его ждёт за его провал в самозваном капитуле.
Он сухо щелкнул в воздухе пальцами, и в его руках как будто бы из неоткуда взялась курительная трубка – из тех, которые носят моряки. Легким движением он заправил табак внутрь и ещё раз щелкнул пальцами, зажигая огонь. Воздух, до того наэлектризованный и озонированный, начал наполнятся терпкими ароматами каких-то экзотических трав, - без сомнения, сама трубка была магической, - именно поэтому никто из присутствующих не разразился кашлем.
Дым, подымающийся от тоненькой ниточки огня, уходил куда-то в коридор и выветривался через открытое окно.
- Если бы не помощь госпожи Корнелии и ведьмака Айдена, я и мое…сопровождение были бы давно мертвы. И да, сказанное ею правда, - она действительно пробила антимагический щит, что наложил Деметр. Они, однако, достаточно неопытны в применении собственных сил и навыков, - а потому я бы не судил их так строго, как судишь ты. Да и к тому же…в кой-то веки ты встретила кого-то с таким же нравом, как и у тебя. Станешь ли ты осуждать мою подопечную за присущую тебе же дерзость и храбрость?
Он некоторое время молчал, подбирая слова.
- Но если мы всё-таки причинили тебе слишком много неудобств, то так уж и быть, они уйдут из башни, - вместе со мной. Я тоже в таком случае оставаться не имею никакого права, - уж слишком многим я обязан им двоим.
Пока Артемий говорил, у ведьмака представилась хорошая возможность взглянуть в лицо чародейки, - и рассмотреть его под другим углом. И сейчас, когда на неё падал тусклый свет свечи, он понял, что оно кажется охотнику неестественным, ненатуральным. Да, все чародейки использовали магию, чтобы поправлять свой внешний вид, - и при обучении в Аретузе их внешние дефекты исправлялись такими людьми, как Артемий, - но ситуация с конкретно этой магичкой была другая. У Ведьмака создавалось ощущение присутствия эффекта «Зловещей долины», - его бдительный взгляд, улавливающий десятки не слишком видимых глазу следов, указывал будто бы нос, переносицу, губы чародейки вылепили из глины, или нарисовали свежей краской. Кое-где кожа её имела относительно естественный, пускай и замедленный воздействием магии, - но нормальный цвет, - но в кое-каких иных местах кожа напоминала кожу младенца. Конечно же, всё это наверняка было не видимо даже взгляду Корнелии, - но Айден теперь как никто другой начинал понимать, какую именно неоценимую услугу Артемий ей оказал. И почему он, несмотря на то, что находился в проигрышном, виноватом положении, не мог смотреть женщине в глаза и испытывать какое-либо чувство, кроме чувства удовлетворения и спокойствия.
Ведь смотрел он, судя по всему, на лицо, созданное им же. И сам этот факт будто бы ставил его на одно положение со своей бывшей пациенткой, - и хоть какого-либо оскорбления в его словах или взгляде не читалось, - но чувство собственного достоинства прослеживалось весьма очевидно.
Охотник попытался мысленно заглянуть под следы вмешательства чародея, - попытался представить себе, как выглядела эта чародейка раньше, - но сделать это было практически невозможно.
Сама же магичка, тем временем, немного менялась в лице, и становилась куда более спокойной.
У ведьмака в голове пронеслась мысль о том, что в таком виде её лицо ему кажется ещё более странным.

Отредактировано Айден (04.01.21 19:51)

Чем больше проходило времени, тем больше Айден чувствовал себя уставшим, утомлённым. Он вспоминал, почему никогда, не при каких условиях не нанимался на работу к чародеям, - постоянные склоки, хитрости, попытки друг друга поддеть, обмануть, - воистину, чародейское сообщество в глазах охотника на чудовищ было не большим, нежели змеиный клубок, - здесь даже в помине не пахло ни цеховой солидарностью, ни взаимовыручкой, - теми идеалами, которые он сам старался проявлять к собратьям-ведьмакам, - даже не от большой души, а скорее из-за практичности.
Он бы даже мог начать жалеть и о том, что спас лысого чародея от верной смерти, что согласился на отчаянную авантюру Корнелии, - но вовремя вспомнил, к сожалению, именно от этих убожеств напротив него зависит здоровье и образование его спутницы.
А потому молчал, чувствуя себя на фоне брюзжащей презрением чародейки и на фоне самодовольно-флегматичного чародея практически в буквальном смысле между молотом и наковальней.
Артемий ему не нравился. Его самозабвенная, ничем не разрушимая уверенность в собственном превосходстве действовала ему на нервы. Даже понимая, как глупо отчасти он мог выглядеть, он всё равно вёл себя, будто победитель, - будто бы знал, что в любом случае он лучше женщины напротив него, - будто бы всё вокруг него было игрой и дурной шуткой. Его готовность жертвовать людьми ради своих целей вызывала у монстроборца вполне естественное опасение и недружелюбие.
Женщина же, которую именовали Амилианой казалась ему ожившей восковой статуей. Мысленно ведьмак так её и именовал, испытывая затруднения с произношением странного и незнакомого для него имени, - очевидно, являвшейся какой-то анаграммой с эльфского языка. То, с какой яростью и злобой она обрушивалась на не сказавшего ничего плохого, с фактической точки зрения, Артемия говорило только о том, - статуя почуяла где-то выгоду, - но охотник упорно не понимал, какую именно.
Лишь сейчас он явственно понимал, что ему не хватает хитрости, изворотливости. На фоне этих людей он был прост как пять темерских оренов, - ему не хватало сил и банального желания, чтобы разбираться в этих хитросплетениях уже начинающих закручиваться вокруг них с Корнелией петель интриг.
Табачный дым, проникавший в комнату, лишь сильнее раздражал органы чувств.
- Переигрываешь, дорогая моя, переигрываешь, - устало выдохнул Артемий, в очередной раз затягиваясь, - но допустим, ход я засчитываю, один-ноль. В следующий раз пробуй менее ярко и бурно, - и с меньшим напором на эмоции. Уж сильно видно, что тебе не всё равно, - но я понимаю, - он мягко развёл руками, - мне тоже не всё равно. Особенно с учётом имеющихся…обстоятельств.
Он стряхнул пепел, - и он, играя огненными красками, растворился в воздухе так, будто бы его никогда и не было. Айден понял – эта трубка, этот табак, - были иллюзией, - передающей ощущения, но ничего более.
- Конечно же, мне сложно противопоставить что-то твоей тираде, - ответствовал он, - окромя банальных фактов. Факт первый: на юге творится форменный ад, и ты не можешь этого не знать. Каэдвен пытается поставить всех магов под свой контроль. На территории Редании холопы и фанатики жгут всех, кто хоть как-то связан с магическим даром: ведьм, знахарей, ведунов, - даже травников и ворожеев. И в таких условиях, - военных условиях, Амилиана, тебе не знакомых, - ошибки происходят, а человеческая жизнь стоит ровно столько, сколько стоит жалование одно стражника. Факт второй: моё сопровождение было бы обречено в городе, если бы не я, - да, я рисковал их жизнями, но сам факт их присутствия в Новиграде уже был бы риском. Каждую неделю кого-то ловят и сжигают, - я же дал им возможность сбежать и уцелеть. Они знали, на что идут. Факт третий: ты знаешь, что порталы – не мой профиль. Мой профиль ты прекрасно знаешь…и достаточно довольна им, разве нет? Факт четвёртый: я никогда не поддерживал стерилизацию, организованную Тиссаей. В отличии от твоих коллег из замка.
Он осмотрев комнату. Бросил взгляд на Корнелию, а после – на Айдена.
- Это может продолжаться бесконечно. Давай узнаем, что думают твои гости.
Теперь уже обе пары глаз переползли в сторону изумрудного платья. Без всякого сомнения, обоих интересовало прежде всего мнение Корнелии, - но голос, к вящему недовольству присутствующих, подал Айден. Дабы чуть-чуть сильнее побесить двух в равной мере неприятных ему личностей, ведьмак подошёл демонстративно близко к Корнелии и уперся в стол, скрестив руки на груди.
- Ваши гости, без всякого сомнения, благодарны за прием и за оказанное гостеприимство, - пожал плечами охотник, - как благодарны и за заботу, проявленную тобой, Артемий. Но скоропостижных решений мы принимать, я думаю, не будем.
Кажется, Артемий понял намёк на секунду быстрее, нежели Амилиана.
- Пойдём, Амилиана, - взмахнул трубкой чародей, - дадим им время подумать. Я думаю, мы и так смущаем нашей перепалкой. Неприлично заставлять людей принимать решение под давлением. Знаешь ли, я у тебя в погребах нашёл прекрасное вино, каэдвенское! Сколько ему лет, с ума сойти…
Он вышел за пределы комнаты, увлекая за собой чародейку. Ведьмак не успел рассмотреть выражения на лице той, - но без всякого сомнения был уверен в том, что оно было если не раздражённым, то как минимум безрадостным.
Когда дверь закрылась, Айден устало выдохнул, проведя рукой по лицу.
- Змея на пантере сидит и гулем погоняет, - медленно протянул он, - что у одного, что у другой, без всякого сомнения, есть свои скелеты в шкафу. Не знаю уж, за каким чёртом мы понадобились чародейке-отшельнице…но идти куда-то чёрт пойми куда с Артемием у меня желания нет, - произнес охотник, - не после того, как он так облажался с своим товарищем там, в городе. Да и к тому же...
Он перевёл взгляд на спутницу.
- Ты устала. Тебе нужен отдых. И после…этого магического всплеска, и после длинной дороги. Мы почти полторы недели на ногах…что бы они не планировали, мне не хотелось бы, что бы жизнь в пути окончательно подкосила твоё здоровье. Я предлагаю повременить с уездом, но если нас что-то начнёт смущать – уехать. С Артемием или без него, не важно. Они не единственные маги на свете…а тебя с твоим талантом почтёт за честь принять любой. Это, я думаю, и так ясно. Так что решение за тобой.
Ещё немного помолчав, ведьмак аккуратно и мягко взял Корнелию за руку.
- Я говорил, как тебе идёт это платье? Повторю ещё раз. Ты очень красива в нём. Почему решила надеть его именно сейчас?

Отредактировано Айден (05.01.21 00:25)

Прекрасно представляя себе то, как Корнелия себя чувствовала, Айден отпустил её руку и мягко, заботливо приобнял, - будто пытаясь закрыть от всего, что ей могло бы угрожать или причинить вред. Он разделял её непонимание, разделял чувство потерянности, неуверенности в будущем – всё, что скользило между фраз, но что не было озвучено, - сейчас, спустя всё время, что они провели вместе, он невольно научился считывать эти эмоции, - и сейчас, кажется, учился на них правильно реагировать.
- Ты мастерски их выгнала, - ободряюще улыбнулся он, - не переживай, никто из них угрозы нам не представляет. До тех пор, пока мы вместе, пока поддерживаем друг друга – ничего не произойдёт. Они не могут заставить нас делать что-то силой.
Он пожал плечами.
- А если будут пытаться – у меня есть мечи. Да и ты, кстати, бою обучена. Так что…нет в происходящем ничего необычного.
Так они и стояли какое-то время, - пока ведьмак был погружен в свои мысли. Увы, веселого в них было мало. Раз от раза, раздумывая над сложившейся ситуацией, - над представлением, свидетелем которого они стали, - он понимал, что дело-то было, быть может, далеко не в чувстве тревоги, не в ностальгии за дорогой, - возможно, всему виной это место? Люди, что их окружают? Быть может чутье, что за года развилось до невероятного уровня, его предупреждало именно про всё…это?
Конечно же, ему хотелось списать всё на свою природную подозрительность, на паранойю, на манию преследования – извечные спутники его жизни, - но сейчас, к сожалению, реальность от вымысла отличить было трудно, - он мог видеть в кромешной темноте, - но в интригах, - которые, без всякого сомнения, зреют тут, за стенами их комнаты, - он был практически бессилен.
Понимание этого бессилия вводило его в бессильную злобу. Он всегда сторонился магов, и не зря, - каждый раз, когда он с ними сталкивался, что-то шло наперекосяк. Его жизнь, до поры размеренная и имеющая определённый смысл, в конечном итоге всегда подвергалась каким-то проблемам, - при чём не по его вине. Конечно же, отчасти это можно было сказать и про Корнелию, - но всё же что-то ему подсказывало, что она тут совершенно не при чём, - не проходящее беспокойство начало его терзать исключительно тогда, когда он попал сюда, в это место.
И никакие тренировки, никакое чтение, никакие отвлечения не могли убрать предчувствие приближающейся беды.
- Я думаю, нет никакого секрета в том, чего они от тебя хотят, - наконец-то нарушил тишину Кот, - каждый из них имел возможность ознакомится с твоим потенциалом. Каждый из них увидел в этом возможность. Каждый из них теперь будет бороться за твоё внимание, что бы привлечь тебя на твою сторону, - отсюда и вспыхнувший скандал, и обвинения этой…глиняной статуи в адрес Артемия, и отсюда же и его оправдания.
Он вздохнул.
- А то, что кто-то из них попытался читать твой разум – совсем не удивительно. Я бы поставил на то, что это чародейка – чародей-то знает, на что ты способна…а у этой нет пока причин боятся, - окромя, разве что, страха тебя дестабилизировать. Так что ты ошибаешься, логика тут есть.
Ему не хотелось этого признавать, - но ещё хуже было признавать собственную неспособность помочь.
- Я думаю, что чародейка будет пытаться и дальше уговаривать тебя остаться тут. Артемий…возьмет перерыв, я думаю, но потом точно что-нибудь выкинет. Конечно же, преимущественно они заинтересованы в тебе, но наш лысый «Друг» вполне может предложить и мне какую-нибудь работу. Это в их стиле…они видят ведьмаков как наёмный инструмент, не более. Уж кто-то, а этот точно не упустит шанса попробовать решить свои проблемы руками специалиста.
От всего этого начинала ощутимо болеть голова. И это было тогда, когда над горизонтом ещё не взошло солнце. Определённо, долгожданной передышки визит в башню им не даст.
- Ладно, - наконец-то выдохнул Кот, отпуская свою спутницу, - я думаю, тебе надо вздремнуть. До рассвета ещё далеко, а тебе нужны силы. Не забывай, что раз Артемий никуда нас не тащит, то проводить…операцию он будет тут.
При мысли о предстоящем мероприятии ведьмака начинало бросать в холодный пот, хоть он старался и не показывать этого. Он понимал, что в этом нет ничего плохого, понимал, что Артемий, какой бы сволочью не был, был профессионалом, - но всё равно не мог разделаться с странным, глубинным страхом того, что там, внизу, его ждёт стол для испытаний, - с кандалами и затяжками, с болью и беспросветным ужасом, - с мраком лихорадки и адской болью тела, что перестраивается прямо на ходу под действием вытяжек и мутагенов.
Но он искренне сдерживался, наоборот, поддерживая Корнелию в её желании. Она имела на это право, и любая друга девушка на её месте без сомнений воспользовалась бы соблазнительным предложением скульптора лиц, как поэтически себя именовал Артемий. Своё мнение он не озвучивал, - лишь единожды обмолвился, что знал только одну операцию в своей жизни, - но не сказал, что после неё похоронил девять ребят, с которыми на эту операцию шёл.
Артемий, который распознал нотки сомнений в лице ведьмака, заверял его, что всё пройдет нормально, и что то, что будет происходить совершенно не похоже на те кошмарные издевательства, которым был подвергнут сам Айден, - но ведьмак всё равно переживал за Корнелию, - желая ей только лучшего.
- Ты очень смелая, что решилась на это. Я бы…не смог. Ты и так выглядишь прекрасно, и я, кхм, убедился в этом буквально полчаса назад, -  ведьмак улыбнулся, - но как ты будешь выглядеть после…у меня нет и малейшей идеи.
Он ещё некоторое время молчал, после чего наконец-то отпустил возлюбленную, - пускай и очень нехотя.
- Пойду скажу этим двоим, что решение мы озвучим утром. Пускай помучаются и понервничают подольше. Пять минут, и я вернусь, хорошо?
С этими словами он аккуратно выскользнул за дверь, перед этим поцеловав волшебницу в щеку.

Утром следующего дня Амилиана Сит'эль, хозяйка башни, к собственной неожиданности обнаружила себя восседающей на мягком кресле, обитом красной тканью, и внимательно взирающей куда-то вдаль сквозь большое, - во весь человеческий рост, - окно, что выходило на склон, внизу которого раскинулись широкие и густые северные леса.
Внизу, - будто бы у неё под ногами, - находилась деревянная пристройка, больше похожая на хлипкую хибару, и конюшни, - оставшиеся здесь ещё от прошлых владельцев, и приведённые в порядок усилиями трудов великана-слуги.
Рядом с постройками находился небольшой дворик, - и там, прямо по середине, располагались две фигуры. Первая была женщина с рыжими волосами, - та-самая, о которой чародейка думала вот уже не один час, - и второй – атлетически сложенный, бледный мужчина без единого волоса на голом по пояс теле, - ведьмак.
Артемий, стоявший поодаль от своей коллеги с извечным его атрибутом, - курительной трубкой, говорил, что в предыдущие дни охотник на чудовищ выходил тренироваться один. Сейчас же он, с кажущейся непривычной для себя строгостью и чёткостью он одну за другой произносил команды, руководя действиями волшебницы, - и периодически останавливал её, помогая встать в правильную стойку и показывая, как правильно наносить тот или иной удар.
Амилиане захотелось брезгливо скривится, покачать головой, - но она сдержалась, - знала, что находится в помещении не одна. Её насквозь прошибало неестественная для неё, незнакомая ранее буря эмоций, - холодное раздражение, презрение, злость – как на себя, так и на человека, стоящего позади неё, - так и на мутанта, стоявшего внизу и даже не подозревавшего о том, что у него уже есть в этой башне враг.
Она не могла толком объяснить себе, почему испытывала такие эмоции, - но успешно их скрывала. Единственным свидетельством их наличия служило то, как быстро она барабанила пальцами о ручку кресла.
Но для человека позади неё этого оказалось более чем достаточно, что бы всё понять. Он медленно приблизился, и заглянул в окно. После чего задумчиво хмыкнул в такт своим мыслям.
Чародейка поймала его взгляд, - и наконец-то не выдержала. Ей нужно было это высказать, - хоть бы даже и ему.
- Он учит её ближнему бою. Ближнему. Бою. На мечах. Ты…ты можешь в это поверить?
Чародей стряхнул пепел с курительной трубки и вопросительно взглянул на свою собеседницу.
- Ты считаешь этот навык лишним?
Магичка отрицательно покивала головой.
- Не притворяйся, будто ты не понимаешь. Она – одарённая. Сегодня ночью она едва не разнесла мою башню на части. Она не должна учиться этому бесполезному занятию, она должна учится магии.
- С тобой, естественно? – На лице Артемия мелькнула улыбка.
- Мы с тобой это уже обсуждали. Я отступаться не намерена.
Он улыбнулся ещё шире. Будто бы так и должно было быть. Будто бы ничего не происходит, - словно бы они не были готовы разодрать друг-другу глотки там, вечером. За ночь этого человека будто бы подменили, - там, где ранее он был усталый и раздражённый, потерянный, вынужденный занимать оборонительную позицию, - сейчас он выглядел так, будто бы сохранял полный контроль над ситуацией.
Она ненавидела его за эту манеру так себя вести. Она вообще его ненавидела. Когда-то давно, сделка с ним стала будто сделкой с демоном из иного плана, - он подарил ей новое лицо, и подарил столь драгоценные знакомства, которые стали фундаментом её новой жизни.
Но она всё равно его ненавидела. Он видел её в момент самой большой слабости, - и она была связана обещанием, - и о великие силы, какой дурой она была, когда он появился на её пороге пять лет спустя и попросил о выполнении обещания!
Если бы она только знала.
Если бы имела хотя бы малейшее представление о том, кого именно он привёл с собой…
Сердце предательски колотилось очень быстро. Амилиана закрыла глаза, и начала тяжело и глубоко дышать, пытаясь сохранить концентрацию и сосредоточенность. Это дало свой результат – она начала понимать природу своего невроза.
Она вновь оказалась среди врагов. Ей на голову упал подарок от самого мироздания, но она скована по рукам и ногам, и не имеет никакой возможности протянуть руку и взять его!
«Отчасти, впрочем,» - Пронеслось в голове у неё, - «Это и моя вина. Если бы я не среагировала так резко тогда, вечером, всё было бы иначе. Но тогда…тогда бы эта лысая поганка бы давно увезла их отсюда. Возможно, ещё не всё потеряно. Возможно, шанс ещё есть.»
- Ами, моя дорогая, - медленно и спокойно начал Артемий, - ты совершенно не похожа на себя старую.
- Я для тебя не «Ами», Артемий. И уж точно не «Дорогая». 
Он равнодушно пожал плечами, начав загибать пальцы.
- Опозорила меня в глазах моих же подопечных, - сама накинулась на них, не имея на то веских оснований…а теперь решила прикарманить для своих личных целей одной из главных достояний, какое только могло попасть в руки магического сообщества. Зачем она тебе? Для твоих экспериментов там, внизу? Ты много раз могла взять себе ученицу. Хочешь, я тебе даже пришлю нескольких?
Амилиана взглянула на него, и в глазах её вместо раздражения теперь пылала настоящая ярость, - но действия её и мимика оставались прежними – хладнокровными и отточенными.
- Я не дам такому таланту дать пропасть зря, - ответила она, - я хочу, чтобы она осталась и училась тут. И если ты будешь мне мешать, дорогой знакомый, то мы с тобой наше дружеское общение быстро свернём.
- Она не должна никому принадлежать, Амилиана. Бан Ард закрыт, Аретуза уничтожена, идёт война, и по всему северу жгут и убивают чародеев. Корнелия – достояние всех и каждого. Я хотел увезти её в Понт Ванис. Учить там. А потом, годами позже, когда она будет готова…мы нашли бы ей применение. Все вместе. Но вмешалась ты. Зачем?
- Я не доверяю никому из твоей шайки. И тебе тоже не доверяю. Она останется тут.
По правде говоря, Амилиана знала, что ей абсолютно плевать на других чародеев, на благо магии, - даже на волю самого юного – по её собственным меркам – дарования ей было абсолютно, невероятно плевать. Даже если бы чародеев начали вырезать под корень и их осталось бы ровно столько же, сколько сейчас бродит ведьмаков по белу свету, - она бы всё равно не отступилась бы от задуманного.
Лишь сегодня ночью, придя в свои покои совершенно одна, она поняла, что достигла потолка во всём, чего только могла бы, - она блестящий маг, умный учёный, - её создания и её работы дорого ценятся, - и ей же многие завидуют.
Но этого было недостаточно.
Амилиана Сит'эль хотела большего, - а для большего ей хватало знаний, но не хватало сил. Брать учениц было бы бесполезным занятием – современные девушки слишком много думали о политике, были слишком горды, слишком глупы. С того времени, как сама чародейка покинула стены Аретузы, многое поменялось, - или поменялась она сама.
Это дарование, заявившееся через портал несколько дней назад, было ответом на все её чаяния и вопросы. Огромная, необузданная сила и острый разум сослужили бы ей невероятную службу, окажись она подле неё. Конечно же, ей многого не хватало, - даже на первый взгляд стало ясно, что её знания о магических способностях невероятно примитивны, а возможности контролировать поток своей магии – скупы и ограничены. Да и характер у неё был откровенно…
Неприятный, это мягко сказано.
Внешность не блистала яркостью.
В то же время, однако, сам факт того что человек вроде неё дожил до таких лет и остался жив было просто фантастическим достижением. Да и внешность, не смотря на свои явные изъяны, была достаточно приемлемой как для той, кто судя по всему не был аристократических кровей.
Конечно же, над всем этим можно было бы поработать, - однако были препятствия, - в виде ведьмака и в виде чародея, стоящего рядом с ней.
И сейчас Амилиана пыталась придумать план действий.
- Хорошо, Ами. Как скажешь, - внезапно протянул Артемий, в очередной раз окрасив помещение дымом, - будь по-твоему.
Эта фраза сбила с толку даже её. Она не ожидала, что чародей отступит так легко. Взгляд, - несколько потерянный, - устремился вверх.
- Я думаю, мы оба понимаем, что твоими стараниями они решат остаться здесь, - спокойно ответил Артемий, - думаю, ты их можешь задержать…ну, допустим на неделю-две. Я доверюсь тебе, и займу выжидательную позицию. Если ты, моя дорогая, сможешь убедить её остаться, - так уж и быть. Твой вариант…устраивает. С определёнными условиями, конечно же.
Амилиана улыбнулась, - максимально лицемерно, насколько это возможно, - ей уж очень хотелось подколоть Артемия.
- И с какими же это условиями, позволь узнать?
- Ты будешь слушать наши советы. Обучать её так и в таком темпе, в котором хочешь.
- А кто сказал, что мне будет дело до ваших указов, дорогой коллега?
- Ты знаешь, что будет в ином случае.
Чародейка помрачнела.
Конечно же, Артемий не был серым кардиналом, - до этого звания ему было очень и очень далеко, - однако он был способен испортить ей жизнь, если он захотел бы. Достаточно было просто убедить других чародеев прекратить ей поставки образцов и материалов, - и её пребывание здесь изрядно осложнилось бы.
А учитывая специфику её работы…такие материалы, и такие образцы не добудешь, добившись доверия какого-нибудь графа или князя. И это было бы не так плохо.
Гораздо хуже будет, если на её пороге появятся обеспокоенные её экспериментами солдаты Ковира и Повисса.
- Так уж и быть. Я…подумаю над твоим предложением.
Он удовлетворённо кивнул головой, и уже было собрался развернутся, как магичка его остановила.
- Разреши спросить…а если меня постигнет провал? Какая судьба тогда ждёт её?
- Она согласится на мои условия, - спокойным, ровным голосом ответил Артемий, - безальтернативно. Мне звать их?
Она кивнула.
Вскоре на пороге башни появилась фигура Артемия. Она окликнул ведьмака и дарование, - и те засобирались. Ведьмак накинул на себя одежду и скрылся где-то внизу первым.
Он же первым и появился на пороге её личного третьего этажа.
В этот же момент собравшись с мыслями, Амилиана Сит'эль приобрела спокойно-равнодушное выражение лица и встала с кресла, аккуратно сложив руки перед собой.
- Итак…солнце давно высоко, а мы с моим дорогим коллегой так и не услышали от вас ответа.
Она перевела взгляд на Корнелию, ясно давая понять, от кого ждёт реакции.
- Могу я узнать ваше решение?

[nick]Амилиана Сит'эль[/nick][status]Caerme[/status][icon]https://media.discordapp.net/attachments/769300126476664832/796768621112197191/tetra7.jpg[/icon][raceah]Раса: Полуэльфка [/raceah][ageah]Возраст: 60[/ageah][actah]Деятельность: чародейка[/actah][fnameah]Амилиана Сит'эль[/fnameah]

Отредактировано Айден (09.01.21 01:13)

Амилиану искренне забавляла откровенная глупость проявляемых юным дарованием эмоций. Она видела, - или считала, что видела, - её и сопровождающего её ведьмака насквозь. Она – гордая и смелая, сильная и волевая, но внутри – безумно уставшая, слабая, хрупкая и робкая, желающая что бы её спасли, заключив в крепкие, очень тесные объятья, заслонив от этого мира. Он – движимый своими страхами, комплексами, болезненными образами прошлого и настоящего, заложенными глубоко в детстве манерами и цепочками поведения, вечно странствующий психопат, что искренне, - а от того ещё более судорожно, - старавшийся выглядеть нормальным. В том числе и сам для себя.
Она видела то, какие отношения их связывают. Видела болезненность, извращённость и абсолютною противоестественность их отношений, - то, что могучая по своему потенциалу девочка перед ней смогла даже выбрать себе такого индивида, многое говорило о её ужасающе низкой самооценке, об отчаянной необходимости иметь хоть какое-то, робкое и хлипкое, но всё ещё относительное сильное плечо, способное решать за неё неудобные проблемы.
Это вызывало в ней чувство брезгливости, и даже некой степени отвращения. Для неё, - Амилианы Сит'эль – связаться с мужчиной было ужасно мерзко и противно, а связаться с ведьмаком – это было где-то на уровне того же, что и связаться с собакой или конём. Однако, вместе с тем, движимая каким-то одной ей известным чувством, она догадывалась, что девчонка напротив неё, невзирая на ужасно загубленный годами потенциал, отвратительные вкусы и откровенно презрительный выбор компаньонов имела необходимый потенциал для того, чтобы служить её целям…и, возможно, даже более того, - желаниям.
Однако как для кметки из глубокого села, - которой она, без всякого сомнения, была, - она имела удивительно хорошую защиту. Это чародейка так же видела, чувствовала, - её окружал мощный барьер защитных энергий, сил, природы которых она сама не понимает, но которыми инстинктивно пользуется. Без всякого сомнения, её род – если таковой имелся, - был мощными пользователями магии, и они же, скорее всего, - если её не воспитал какой-нибудь бродячий ворожей, колдун, и иные примитивные магические «Овощи», - передали ей основы её текущего понимания мира и навыков. И даже более – судя по всему, они ей передали и некие артефакты, что препятствовали вечером Амилиане читать её глупенький разум, - только сейчас, сопоставив увиденное с ощущениями, она поняла, что скорее всего это были наручи, или какой-то из иных её атрибутов одежды.
Таким образом, уже на стадии планирования магичка отмела все имеющиеся у неё методы магического контроля, - добиваться своего необходимо было тонкой психологической игрой, силой знаний человеческой психологии и навыков манипулирования. Сейчас, - на момент, ей доступный, - ей нужно наладить с ней общение. После – она посеет тревогу и панику в то примитивное животное, что её сопровождает, и заставит того или покинуть её дом, или сорваться на само дарование. Для этого, наверное, не нужно даже прилагать необходимых усилий, - нужно просто окружить наивную дурочку, смеющую ей дерзить, материнской любовью и искренней заботой, - и тогда она сама прыгнет к ней, а ведьмак, - коль он дурак, которым кажется и которым, без всякого сомнения является, - или поссорится с ней, или до последнего будет сидеть на месте и щелкать клювом, или наконец-то уйдёт в расстроенных чувствах на свою грязную дорогу, к своим грязным монстрам и грязным кметкам, которые вешаются на змеиные глаза и мерзостное кроличье либидо.
И чем больше она наблюдала эту картину, тем меньшего мнения она становилась о Артемие. Тот, стоящий поодаль и так же куривший свою дрянную трубку, как обычно выглядел спокойным, - но теперь-то Амилиана начинала верить в то, что тот размяк, раскис, расслабился, - она видела и будто бы чувствовала неподдельный интерес чародея к тому, что будет происходить в следующие дни в башне.
Как будто это было загадкой.
Юное дарование уйдёт к ней в ученицы, а после – в постель, коли она, Амилиана, того захочет, - а ведьмак останется ни с чем и уйдёт прочь.
Всё это, - и многое, многое другое, - пронеслось в голове у блестящей учёной за какую-то минуту, которую она ждала, пока девочка не изъявит ей то, что Ами и так знала – что они остаются. Для чего-то, - видимо, для создания эффекта отсутствующей солидарности – она сослалась и на ведьмака, очевидно, ожидая от него какого-то подтверждения.
И тот, будто бы по команде, - а чего, впрочем, стоит ожидать от мутанта? – заговорил.
- У нас закончились припасы и нам нужно время на передышку, - начал он, внимательно разглядывая лицо Амилианы, - а потому мы будем благодарны, если вы согласитесь принять нас ещё на некоторое время.
И внезапно, - резко, будто удар молнией, - сильно, будто удар молотом, - Амилиана Сит'эль поняла, на что именно охотник на чудовищ смотрит. Почему его взгляд, - который должен был бы быть беспокойным, тревожным, - приобретает знакомый по Артемию вид. Почему на его лице выплывает хитрая ухмылка, которую он старательно пытается скрыть.
Он знает её тайну.
Как?
Почему?
Как она выдала себя?
Неужели…
Чародейка невольно – на одну секунду, - обратила на себя взгляд, - и увидела.
За те года, проведённые в компании редких переносивших её знакомых и клиентов, она забывала о следах операции. Забыла о том, что её лицо – при внимательном рассмотрении, выдает в себе следы позорного, глупого, и неосторожного прошлого.
И теперь и без того пышущая злобой и ненавистью женщина возненавидела охотника пуще любого своего врага – пуще той, что нанесла ей такую рану.
Как он, недалеко ушедший от скотины, смеет на неё так смотреть?
Однако самоконтроль, что столь стремительно пытался выскользнуть из её рук, всё-таки был сохранен. Лицо её имело прежний, нейтрально-спокойный вид, приобретавший ныне оттенки доброжелательности.
Амилиана удовлетворительно кивнула.
- Я принимаю ваше желание, - ответила она, - но на своих условиях. В первую очередь, я настойчиво попрошу аккуратнее обращаться с моей литературой, - она посмотрела на ведьмака, - во вторую, быть сдержанной…в определённом, всеми нами известном плане. По очевидным причинам риска повторения вчерашней неприятности.
На лице её появилась мягкая, добродушная улыбка.
- А теперь, коль с формальностями покончено…я вынуждена попросить у вас обоих прощения. Мне очень дорого далось добиться того, что я имею сейчас, - а потому риск потерять башню был для меня уж слишком неожиданным. Впредь таких грубостей, будьте уверены, я не допущу.
Она перевела взгляд на Артемия, который буравил её взглядом вот уже минуту.
- И, мне кажется, мой коллега хочет что-то сказать. Я слушаю, Артемий.
Чародей перестал опираться стену и встал ровно. Медленно провёл рукой по лысине.
- Так как мы пока остаёмся здесь, я предлагаю провести сеанс, который я обещал тебе, Корнелия, сегодня же, - коротко проговорил он, - всё необходимое есть в лаборатории Амилианы. Она же и будет моим ассистентом, если вы с Айденом не против.
Чародейка моментально заметила, что «Коллега» обращается к Айдену по имени.

[nick]Амилиана Сит'эль[/nick][status]Caerme[/status][icon]https://media.discordapp.net/attachments/769300126476664832/796768621112197191/tetra7.jpg[/icon][raceah]Раса: Полуэльфка [/raceah][ageah]Возраст: 60[/ageah][actah]Деятельность: чародейка[/actah][fnameah]Амилиана Сит'эль[/fnameah]

Отредактировано Айден (09.01.21 22:15)

Конечно же, ответом на сымитированную доброжелательность юное дарование едва ли не инстинктивно ответило потоком желчи – каждое новое слово будто бы подчёркивало то, что задача, которую чародейка поставила перед собой, было если и не невыполнимой, - то как минимум безумно сложной. Даже несколько из сказанных ранее фраз могли бы поставить в неловкое положение многих чародеек, которых Амилиана знала, - однако к счастью для самой себя учёная не была похожей на многих – иначе давно бы горела наравне с другими на кострах. Произнесённому Корнелией разум Амилианы не придал совершенно никакого значения, уловив лишь единственную, чётко осознаваемую мысль, - информацию, которая поступила в её сознание вместо колкостей и острот, - она слишком спешит. Напор, и без того мелочный, нужно ослаблять и к собственному неудовольствию занимать выжидательную позицию, - иные действия могли бы просто-напросто подорвать стабильность и без того только начавшего работать плана.
К своему собственному счастью, самоконтроль воистину являлся одной из наиболее сильных сторон чародейки – а потому на лице той, не взирая на стремительный поток мыслей в голове, не изменилось ровным счётом ничего, - она лишь осознанно выразила усталость, и лёгкую степень разочарования, - явственно всем видом давая понять, что пускай и не раздражена произнесённым, но очень уязвлена проявленным недоверием.
Медленно вернувшись за собственное кресло, она повернулась спиной к всем присутствующим и внимательно слушая, принялась отстранённо наблюдать за плывущими по небу облаками, параллельно в привычной для себя манере отбивая барабанную дробь пальцами по ручке кресла, - в этот раз, правда, из задумчивости, а не раздражения, - все мешающие делу эмоции были силой воли чародейки сплетены в один плотный комок и отправлены на потом – на будущее.
Придёт время, когда она своего добьется, и все присутствующие утрутся своей гордыней и лицемерием, - а её ждёт только триумф, - если она, конечно же, всё совершит правильно.
Будто бы действительно восприняв предпринятое Амилианой тактическое отступление за признание, - пусть и временное, - собственного поражения, подал голос ведьмак. Она не видела его, - но могла себе представить до убогого простое, легко считываемое выражение лица.
- Всё выглядит логично, - ответил он, чуть погодя, - без сомнения, обращаясь к дарованию, - здоровье и безопасность важнее всего. Чем я могу помочь?
Амилиана чувствовала его, - его защита была слабой, гораздо слабее защиты Корнелии – и чувствовала, как под покровом тщательно сохраняемого спокойствия того гложет целый комок стрессов, нервозов, переживаний – даже хладнокровная Сит'эль удивилась тому, как этот индивид был способен существовать, не сходя с ума, - как вообще был способен жить, имея ту профессию, какую имел.
Он боялся за Корнелию, боялся за судьбу их отношений, страшился того, что увидит там, внизу, стол для испытаний травами – и что это вернёт его в его детские кошмары, которые до сих пор он видит иногда, ночью, и о которых никому не говорит, - как в его хрупкое, детское тельце втыкают иглу за иглой, как пронзают печень, глаза, сердце, - как внутрь медленно, будто кисель, затекает отвар из мутагенов и настоек специальных трав, что не встречаются в природе.
Магичка мысленно улыбнулась, наслаждаясь его болью и воспоминаниями, - они были не только ценны, не только питали её чувство превосходства и силы, но и предоставляли крайне любопытные данные о процессе мутаций, - об ощущениях субьекта во время процесса трансформации.
Однако минутное забвение, - погружение в чужую память и боль, - прошло, когда заговорил Артемий.
- Что же, тогда медлить, я полагаю, не стоит.
Амилиана не видела, но была уверена, что тот в очередной раз затянулся трубкой.
- Но, если позволите сказать, - он медленно протянул, - что отчасти совет моей коллеги имеет смысл. Дело скорее не в самом акте, а в накале эмоций и страстей. Иначе говоря, - избегайте нервов и стрессов, они вам на пользу не идут. Да и никому не идут, по большому счёту. А что касается дела…хм. - Я возьму себе в помощь ведьмака, и мы удалимся вниз, подготовим материалы и инструменты.
Он повысил голос, стремясь привлечь внимание чародейки, что и без того их самым внимательным образом слушала.
- Амилиана, я доверяю пациентку тебе. У тебя есть солидный запас времени, но процедуру, я думаю, ты знаешь, правильно?
Чародейка выдержала паузу в несколько протяжных секунд, будто бы имитируя выход из процесса размышлений.
- Да, конечно, - ответила она, - я думаю, к твоему прибытию всё будет готово.
Потом послышались шаги, - лёгкие, Артемия, и тяжелые – ведьмачьи. Лишь единожды тяжелые сапоги задержались, - без сомнения, у фигуры Корнелии, - и после удалились.
Почему-то Амилиана не сомневалась в том, что ведьмак на секунду приостановился перед временным, - к сожалению для чародейки, - расставанием, поцеловал ту в щеку и приобнял, стремясь приободрить ту.
Потом дверь самым долгожданным образом захлопнулась. Повисла тишина, вскоре прерванная подымающейся с кресла чародейкой. Она вновь сложила руки вместе, - лицо её вновь выражало не то разочарование, не то лёгкую степень обиды, - но вместе с тем и равнодушного спокойствия.
- Процесс операции очень сложен и тонок, - начала Ами, - а потому для того, чтобы он прошёл успешно и без каких-либо деформаций, тебе следует предварительно принять некоторые из предоставленных мной составов внутрь, - а другие нанести на кожу лица.
Она медленно приблизилась к одному из массивных шкафов, стоявших поодаль. Открыла один из ящичков и поставила их на небольшую столешницу рядом с креслом, - чемоданчик как таковой уж сильно напоминал ведьмачий сундучок с эликсирами.
- И не волнуйся, - глаза Амилианы слегка обижено блеснули, - если ты сомневаешься в моей честности, то можешь спустится и спросить о каждом пузырьке у Артемия.
Она сделала небольшой перерыв, оценивая выражение лица дарования.
- Принимать их всех стоит с разницей в полчаса. Я же должна следить за процессами в твоём организме и убедится, что ничего плохого с тобой не случится, - и что всё усваивается естественным образом.
Элегантным движением она вновь вернулась к своему креслу.
- Когда будешь готова, можешь принимать первый состав, - тот, который с красной маркировкой.
[nick]Амилиана Сит'эль[/nick][status]Caerme[/status][icon]https://media.discordapp.net/attachments/769300126476664832/796768621112197191/tetra7.jpg[/icon][raceah]Раса: Полуэльфка [/raceah][ageah]Возраст: 60[/ageah][actah]Деятельность: чародейка[/actah][fnameah]Амилиана Сит'эль[/fnameah]